Текст книги "Ущелье разбитых надежд"

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

В этот момент тот выпрямился и начал расхаживать по площадке, притоптывая ногами и прихлопывая в ладоши, чтобы хоть немного согреться. Но через несколько секунд он отказался от этих малоэффективных приемов согревания и вернулся к начатой бутылке бурбона.

Дикин тоже вернулся к своей работе, однако и на этот раз результат не обрадовал его. По сравнению с металлическими частями сцепления, инструменты показались ему почти горячими. Действуя ими, как рычагами, он добился некоторого положительного результата, но раздавшийся при этом тихий скрип, заставил его застыть на месте. Он взглянул на Карлоса. Тот шевельнулся, поднял голову, огляделся без всякого энтузиазма и снова припал к бутылке.

Дикин терпеливо приступил к работе. Через некоторое время, орудуя попеременно то банкой со смазкой, то инструментами, он наконец добился своего – цепи разомкнулись и провисли, разомкнув вагоны. Карлос даже не шевельнулся. На локтях и коленях Дикин выбрался из-под вагона и возвратился в кабину локомотива. Как он и ожидал, стрелка манометра вновь скатилась к синей черте. Через некоторое время после того, как Дикин вновь наполнил ненасытную утробу топки, стрелка вернулась к красной линии. Дикин устало опустился на сиденье в углу и закрыл глаза.

Трудно сказать спал он или бодрствовал. Если и спал, то несомненно, в его мозгу работало нечто вроде часового механизма, так как через определенные промежутки времени он открывал глаза, вставал, подбрасывал дрова в топку и снова возвращался на свое место. Когда Банлон и Рэфферти вернулись в сопровождении О'Брайена в кабину, они увидели, что он сидит сгорбившись, опустив голову на грудь и закрыв глаза. Казалось, он спал. Внезапно он вздрогнул и открыл глаза.

– Так я и знал! – презрительно выпалил О'Брайен. – Спите на посту, Дикин!

Тот ничего не ответил, а просто указал на манометр. Банлон проверил показания.

– Смею доложить, майор, если он и спал, то недолго. Все в порядке, он обернулся и посмотрел на тендер. – И топлива потратил сколько нужно не больше, не меньше. Хорошая работа! Конечно, имея такой опыт обращения с огнем, как поджег в Лейк-Кроссинге...

– Довольно, Банлон! – О'Брайен жестом приказал Дикину встать. Ступайте за мной!

Дикин с трудом поднялся и посмотрел на часы.

– Уже полночь... Я тут просидел семь часов, а вы говорили четыре.

– Банлону необходимо было выспаться... Чего вы от меня хотите, Дикин? Сочувствия?

– Чего-нибудь пожрать.

– Карлос приготовил ужин... (Дикин в душе удивился: когда же он успел?) ...в походной кухне. Мы уже поели.

– Еще бы не поели!

О'Брайен и Дикин спустились вниз и дошли до первого вагона. Поднявшись на площадку, майор подал знак Банлону. Тот махнул в ответ рукой и скрылся в кабине. О'Брайен открыл дверь в офицерское купе.

– Входите, что ли...

Дикин потер лоб.

– Минутку... После семичасового пребывания там, у меня голова, как тыква.

О'Брайен внимательно посмотрел на Дикина и, очевидно, решив, что тот ничего не выкинет, оставшись один на несколько минут на площадке, кивнул и вошел внутрь.

В этот момент Банлон нажал на рычаги. Колеса завертелись на обледеневших рельсах, паровоз шумно запыхтел, из трубы вырвались клубы дыма и состав медленно тронулся. Ухватившись за поручни, Дикин перегнулся и взглянул назад. Оба вагона с лошадьми стояли на линии неподвижно, становясь с каждой секундой все меньше и призрачней в мутной ночной пелене.

Дикин выпрямился. Хотя на первый взгляд его лицо было хмурым и замкнутым, как обычно, но в нем все же можно было заметить едва уловимое выражение удовлетворения. Он нажал на ручку двери и вошел в вагон. Губернатор, Клэрмонт, Пирс и О'Брайен сидели у печки со стаканами в руках. Марика расположилась чуть в стороне, скромно положив руки на колени. Все посмотрели в его сторону, а О'Брайен проронил:

– Еда в походной кухне.

– А где мне можно поспать?

– Могли бы хоть "спасибо" сказать!

– Что-то не припомню, чтобы мне кто-то сказал "спасибо" за те семь часов, что я просидел в кабине паровоза. Так где же мне спать этой ночью?

– Здесь, на любом ложе, – сказал Клэрмонт. – Вам пришлось изрядно потрудиться. Я думал, все будет проще и легче. Замерзли?

– Как видите, выжил.

Клэрмонт кинул взгляд на губернатора. Тот в некотором колебании небрежно кивнул. Клэрмонт вынул бутылку бурбона и протянул ее Дикину, который нехотя взял ее.

– По словам мисс Фэрчайлд, вы являетесь невиновным, пока суд не признал вашей вины. Надеюсь вы меня поняли? – осведомился полковник. Согрейтесь немного, Дикин.

– Спасибо, полковник.

Дикин взял бутылку бурбона и вышел из купе.

Каким-то чудом все трое – Дикин, Карлос и Генри разместились в маленькой кухоньке. Карлос с Генри с удовольствием разделили с Дикином содержимое бутылки, а потом Дикин принялся за еду, которая, если и не была вкусной, то в количественном отношении ее было вполне достаточно. После окончания ужина, он снова поставил бутылку с остатками бурбона на стол.

– Никогда не был мастаком пить. Может быть, вы докончите ее за меня?

– Постараемся, мистер Дикин! – просиял Карлос. – Постараемся!

Дикин направился в офицерское купе. Когда он вошел, Марики там уже не было, а остальные собирались разойтись по своим спальным купе. Никто даже не взглянул в его сторону и Дикин ответил им тем же. Он подкинул в печку немного дров, растянулся на кушетке и взглянул на часы. Они показывали час ночи.

7

Час ночи, – прогудел Сепп Кэлхаун. – К рассвету вернешься?

– К рассвету вернусь.

Белая Рука спустился по ступенькам комендатуры и присоединился к своим людям. Его поджидали, по крайней мере, пятьдесят индейцев, собравшихся в форте. Все были верхом.

Белая Рука тоже вскочил в седло и поднял руку в торжественном приветствии. Кэлхаун ответил тем же. Белая Рука быстро повернул коня и пустил его быстрой рысью к воротам. За ним последовали пятьдесят всадников.

Дикин шевельнулся, открыл глаза, спустил ноги на пол и вновь взглянул на часы: четыре часа утра.

Он поднялся и пошел по коридору мимо спальных купе губернатора и Марики, мимо офицерской столовой и вышел на площадку. Отсюда он перебрался на переднюю площадку второго вагона. Затем очень осторожно заглянул в окошко двери второго вагона.

Менее, чем в пяти футах от двери, из походной кухни в коридор высовывалась пара ног. Как раз в этот момент они пошевелились. Генри явно не спал.

Дикин отпрянул от двери, какое-то время раздумывал, а потом, шагнув к краю площадки, взобрался на поручни, подтянулся и оказался на крыше вагона. Опустившись на колени и опираясь на ладони, он пополз к хвосту вагона от одного вентилятора к другому, в любой миг рискуя свалиться с заснеженной и обледенелой крыши, тем более, что вагон сильно раскачивало. Поезд шел по краю узкого и высокого ущелья, вдоль линии запорошенных снегом сосен. Иногда их ветви чуть ли не задевали крышу. Дважды ему пришлось прижиматься к крыше, чтобы проносившиеся над ним ветки не сбросили его вниз.

Он с трудом добрался до края вагона и глянул вниз. Его не удивило, что на площадке, закутавшись по уши и сражаясь с холодом, топчется Карлос.

Дикин повернулся лицом к паровозу и увидел, что прямо на него несется большая сосновая ветвь. Дикин ни на мгновение не колебался. Он понимал, что не сделай он этого сейчас, у него вряд ли хватит духу решиться на это вообще. Он отступил немного назад, чтобы ослабить удар, и в этот момент ветка подхватила его на уровне груди и подняла над крышей вагона. Он вцепился в ветку обеими руками и тут к своему ужасу понял, что она вовсе не такая уж крепкая, как он предполагал. Его обманул толстый слой снега, покрывавший ее. Она прогнулась. Он отчаянно вскинул ноги, но даже при этом его спина была лишь в двух футах над крышей вагона. Дикин взглянул вниз. Карлос промелькнул в одно мгновение. Дикин отпустил ветку и одновременно опустил ноги, сознавая, что рискует быть искалеченным, если наткнется на один из вентиляторов несущегося ему навстречу третьего вагона.

Этого не случилось. Парадоксально, но те самые вентиляторы, которых он опасался, спасли его. Ибо при падении скольжение его по обледенелой крыше было столь стремительным, что он, несомненно, пролетел бы до конца вагона и сверзился с него. И скорее инстинктивно, чем сознательно, он успел ухватиться за первый же вентилятор, который в этот момент летел на него. Ощущение было такое, будто его правое плечо вырвало из сустава. Тело его занесло в сторону, так что ноги свалились с крыши, но он удержался. Затем медленно, превозмогая боль, он поднялся на середину, подполз к концу крыши и скорее упал, чем опустился на площадку вагона.

Жадно ловя ртом воздух и совершенно без сил, он просидел там добрых пять минут, после чего осторожно и тщательно ощупав себя, он убедился, что цел и невредим. Множественные ушибы и сильная боль – вот что будет мучить его длительное время, но он постарается не обращать на это внимание.

Наконец, он поднялся на ноги, открыл дверь в вагон и вошел. Между ярусами гробов и ящиками с медикаментами, он пробрался к двери на переднюю площадку и выглянул в окно. Карлос находился на своем посту, притоптывая и явно не подозревая о происходящем. Дикин скинул куртку и приладил ее к стеклу, закрыв тем самым окошко. Потом он зажег один из фонарей, которые через определенные промежутки свисали с потолка по всей длине вагона. С некоторым беспокойством он заметил, что в правой стене вагона имеется узенькая щель, через которую мог проникнуть свет. Но с ней уже ничего нельзя было поделать. Дикин перестал о ней думать и принялся за дело.

С помощью отвертки и стамески, которые он благоразумно прихватил с собой из ящика с инструментами Банлона, Дикин открыл громоздкий, окованный железом, ящик, где судя по надписи хранились медикаменты. Крышка соскочила с громким треском, но он не обратил на это ни малейшего внимания, считая, что грохот движущегося поезда заглушит его.

Медикаменты были упакованы в необычайного вида контейнеры из сероватого металла, причем без всяких пометок и надписей. Дикин вынул один из контейнеров и открыл крышку. В ящичке находились блестящие металлические патроны, чему он ничуть не удивился. Это не было для него неожиданностью. Он вскрыл еще два, там тоже находились патроны. Дикин отбросил этот ящик с оторванной крышкой и перешел к другому ящику, который вскрыл тем же манером. Картина оказалась идентичной.

Тогда он дошел до гроба и взялся за ближайший из них. Для пустого гроба он оказался неестественно тяжелым.

Карлос явно не утратил веру в согревающую силу бурбона и вновь приложился к бутылке, подняв ее почти вертикально, но безрезультатно: бутылка была пуста. Он сокрушенно приник к боковому поручню площадки, прогнулся и швырнул бутылку в ночь, печально проводив ее взглядом.

Неожиданно печальное выражение на его лице исчезло, сменившись не обычной для него улыбкой, а жесткой и холодной настороженностью. На мгновение он зажмурился, а потом взглянул снова: нет, ошибки не было. На стенке багажного вагона виднелась тоненькая полоска света. Двигаясь с быстротой и осторожностью, какие трудно было предположить в этом коренастом теле, он перемахнул со своей площадки на переднюю площадку багажного вагона. Помедлив, он сунул руку за пазуху и вытащил из-под куртки неприглядного вида нож, который обычно метают в цель.

А в конце багажного вагона в это время Дикин стащил с гроба треснувшую крышку. Приблизив фонарь, он заглянул внутрь. Лицо его окаменело, но не выразило удивления – Дикин нашел то, что и ожидал найти: место куда упрятали преподобного отца Пибоди. По состоянию трупа можно было придти к выводу, что он был мертв уже в течение многих часов.

Дикин надвинул крышку обратно на гроб и стащил на пол другой. Это отняло у него гораздо больше времени и сил. Гроб оказался гораздо тяжелее предыдущего. Используя инструменты, он быстро снял крышку. Заглянув внутрь, он кивнул, как человек, мгновенно понявший, что к чему. Гроб был доверху набит оружием – тщательно смазанными маслом винтовками марки Винчестер новой конструкции. Дикин набросил на него крышку, поставил сверху фонарь, вытащил третий гроб и ловко открыл его. Он успел только заметить, что и этот гроб забит новенькими Винчестерами, как вдруг всколыхнувшееся словно от сквозняка пламя фонаря привлекло его внимание. Но ведь в этом вагоне не могло быть сквозняков!

Он резко обернулся как раз в тот момент, когда на него размахивая ножом кинулся Карлос. Дикин успел поймать держащую нож руку и началась короткая и яростная схватка, которая на миг прекратилась, когда оба, споткнувшись о гроб, упали в разные стороны. Дикин – в проход между двумя рядами гробов, а Карлос – посреди нагона. Оба тотчас же вскочили на ноги, при этом Дикин, несмотря на свои ушибы, на какую-то долю секунды опередил противника. Когда Карлос снова размахнулся, собираясь запустить ножом в Дикина, а тот зажатый в тесном пространстве, где нельзя было бы ни сманеврировать, ни уклониться, яростно толкнул ногой крышку ближайшего гроба – ту, на которой стоял фонарь. Крышка взметнулась вверх, а фонарь опрокинулся на пол. Все погрузилось в темноту. Дикин не стал ждать. Сражаться в темноте с человеком, у которого убийственный нож, было бы величайшей глупостью.

Он бросился к выходу на заднюю площадку и выскочив наружу, захлопнул за собой дверь. Путь к спасению был один: наверх. Дикин мгновенно забрался на крышу вагона, лег ничком и посмотрел вниз, ожидая появления Карлоса, чтобы либо броситься на него сверху, либо выждать, пока тот не полезет наверх, и тогда сбросить его ударом по голове. Проходили секунды, но Карлос не появлялся. Прозрение наступило слишком поздно. Он повернул голову и посмотрел в белое пространство, заполненное снегом.

По крыше, от передней площадки вагона, к нему подползал Карлос и в этот момент находился не более, чем в десяти футах от него. Держа в руке нож, он осклабился в предвкушении победы над противником. Белые зубы зловеще сверкали на его черном лице. Карлос напоминал человека, который не только наслаждался происходящим, но и предвкушал еще большее наслаждение от того, что произойдет. Дикин не разделял его чувств. Только одно обстоятельство могло уменьшить преимущество Карлоса над ним. В то время, как на стороне Карлоса было физическое преимущество, его умственные способности были намного ниже, тем более, что он влил в себя изрядную порцию спиртного.

Упираясь в крышу коленями и ладонями, Дикин повернулся лицом к противнику. При этом его взгляд уловил что-то вроде решетчатого моста через ущелье. У Дикина не оставалось времени на размышления. Карлос приблизился уже на четыре фута и с сияющей волчьей ухмылкой поднял руку с грозящим смертью Дикину ножом. Он был уверен, что не промахнется. Дикин неожиданно схватил горсть снега и метнул его в морду Карлоса. Тот инстинктивно зажмурился и метнул ножом вслепую. Дикин успел увернуться и, бросившись вперед, сильно ударил Карлоса в грудь правым плечом.

И сразу же понял, что Карлос отнюдь не жирный толстяк, каким казался, а крупный и сильный человек. Он даже не качнулся от удара, а сомкнув руки на шее Дикина, начал его душить. Тот попытался вырваться, но тщетно. Тогда в слепой ярости он ударил могучего негра по челюсти, собрав в кулак все оставшиеся силы. Карлос лишь усмехнулся. Медленно, весь дрожа от напряжения, Дикин подсунул под него ступни и поднялся на ноги. Карлос тоже поднялся: он не собирался держать Дикина ничком. Главным для него было не выпустить его из рук.

В этот момент Карлос случайно взглянул влево. Впереди был решетчатый мост, а под ним – бездонная пропасть. В предчувствии близкой победы Карлос оскалил зубы, а его пальцы еще крепче впились в глотку Дикину. Излишняя самоуверенность, а еще вероятнее, изрядная порция спиртного, помешали ему понять намерения Дикина. Схватив Карлоса за куртку, Дикин резко откинулся назад. Карлос, захваченный врасплох, потерял равновесие на скользкой крыше и стал падать на противника. Падая, Дикин подтянул ноги к подбородку и ударил ими Карлоса в солнечное сплетение. От неожиданной боли Карлос разжал пальцы и в тот же миг, беспомощно колотя руками и ногами по воздуху, стремительно, что-то вроде копья, брошенного сильной рукой, слетел с крыши и, миновав край моста, исчез в пропасти. До Дикина донесся долгий, полный ужаса крик.

Последний крик Карлоса услышал и Генри, который хлопотал у плиты над кофейником. Он встрепенулся и несколько секунд стоял прислушиваясь, но поскольку крик не повторился, пожал плечами и вернулся к кухонным заботам.

Жадно ловя ртом воздух и массируя шею, Дикин немного посидел у вентилятора, потом осторожно подполз к концу вагона и спустился на заднюю площадку. Войдя в багажный вагон, он зажег двойной фитиль следующего фонаря и возобновил поиски. Вскрыв еще два ящика, он обнаружил, что и в них лежит оружие. Его внимание привлек ящик более длинный, чем все остальные. Он вновь пустил в ход инструменты. Ящик оказался забитый мешками, в каких часто перевозят порох. Дикин решил вскрыть еще один ящик. Он был заполнен какими-то предметами цилиндрической формы около восьми дюймов длиной и обернутыми серой промасленной бумагой, непроницаемой для воды.

Дикин сунул пару цилиндров в карман, погасил фонарь, пробрался к передней двери и снял куртку, которой прикрыл окно. В эту минуту он увидел, как дверь второго вагона, ведущая на заднюю площадку открылась и вышел Генри. Закрыв дверь, он огляделся с удивленным видом по сторонам. Он не предполагал, что Карлос может покинуть пост. Дикин не стал больше ждать. Он быстро пересек вагон, вышел на заднюю площадку и стал наблюдать через окошечко в двери.

Высоко держа над собой фонарь, Генри открыл дверь, вошел в багажный вагон и остолбенел от изумления. Это было вполне понятно: менее всего он ожидал увидеть шесть раскрытых гробов, наполненных оружием, порохом и взрывчаткой. Медленно, точно во сне, он поставил кофейник и кружки на пол и подошел к гробу с бренными останками преподобного отца Пибоди. Оправившись от первого потрясения, Генри со страхом оглянулся, желая удостовериться, что за его спиной никто не притаился. Какое-то время он колебался и хотел уйти, но потом передумал и направился к двери, ведущей на заднюю площадку. Дикин, уже привыкший к подобным ситуациям, быстро взобрался на крышу вагона.

Генри появился на площадке и не сразу понял, что произошло. Когда до него дошло, что все остальные вагоны исчезли, на его физиономии появились смятение и ужас. Он будто окаменел. Когда самообладание вернулось к нему, он стремительно повернулся и исчез в оставшейся настежь открытой двери.

Дикин соскочил с крыши и последовал за ним, хотя и более спокойным шагом.

А Генри опрометью побежал через все вагоны, пока не добрался до офицерского купе, где, как предполагалось, спал Дикин. Интуиция его была на верном пути: Дикин сбежал! Генри не стал терять время на эмоции. Убедившись, что Дикина нет, он сразу повернулся и побежал обратно во второй вагон. Пожалуй, присутствие Дикина в купе удивило бы его гораздо больше. Увидев Генри, Дикин притаился и стал ждать, что же будет дальше.

Долго ждать не пришлось. Он услышал отчаянный стук в дверь спального купе, а потом голос Генри:

– Вставайте, майор! Вставайте! Они исчезли!

– О ком, черт возьми, ты говоришь!? – голос О'Брайена прозвучал весьма раздраженно. – И что за чепуху ты там несешь?

– Исчезли, майор! Исчезли! Оба вагона с лошадьми! Их больше нет!

– Ты что, перепил?

– Если бы так! Говорю вам, они исчезли! И гробы... И Карлос исчез! И Дикин тоже! Никаких следов, майор... Я слышал чей-то крик...

Дальше Дикин слушать не стал. Он вошел во второй вагон, миновал офицерскую столовую и остановился у двери купе, где спала Марика. Нажав на ручку он убедился, что дверь заперта, сунул в замок ключ, открыл дверь и, войдя в купе, плотно закрыл за собой дверь.

На столике у койки Марики тускло горел ночник. Дикин дотронулся до покрытого одеялом плеча девушки и осторожно потряс. Марика шевельнулась, повернулась, приоткрыла глаза, потом открыла рот... Но большая ладонь Дикина быстро прикрыла его.

– Тихо! Иначе вы погибли...

Ее глаза стали еще шире, а Дикин покачал головой, стараясь придать себе бодрый вид, что при данных обстоятельствах было не так-то просто.

– Не от моей руки, мэм, – он кивнул в сторону двери. – Там ваши друзья. Они преследуют меня и, если схватят, то убьют. Вы можете помочь мне спрятаться

Он убрал руку. Несмотря на то, что жилка на ее шее лихорадочно билась, она уже не боялась, но глаза все еще смотрели настороженно. Губы ее шевельнулись и она вымолвила чуть слышно:

– С какой стати?

– Вы спасете меня – я спасу вас!

Марика посмотрела на него безучастным взглядом – не столько из равнодушия, сколько из-за непонимания – потом качнула головой.

Дикин перевернул свой пояс, открыл скрытый на обратной стороне кармашек и, вынув из него карточку, протянул ее девушке. Она прочитала то, что было на ней написано, сначала не поняла, но затем глаза ее вновь раскрылись от изумления. Она кивнула и посмотрела на него, словно прозревая. В этот момент в коридоре послышались голоса. Марика соскользнула с кровати и настойчивым жестом приказала ему лечь. Он быстро лег, натянул на себя одеяло и плотно прижался к стенке. Марика уменьшила пламя ночника и устроилась рядом с Дикином. В этот момент в дверь постучали. Она легла пристроив одеяло таким образом, что Дикина не было видно. Стук в дверь повторился, на этот раз более настойчиво.

Марика приподнялась и сонно спросила:

– Кто там?

– Майор О'Брайен, мэм!

– Входите... входите, дверь не заперта.

Дверь открылась и в проеме появился майор. Марика сразу же набросилась на него:

– С какой стати вы беспокоите меня, майор, в такой поздний час!?

Тот смутился.

– Дело в том, что сбежал арестованный Дикин...

– Сбежал? Не смешите меня! Куда мог сбежать человек в таких диких местах?

– В том и дело, мэм. Бежать _н_е_к_у_д_а. А найти его надо, вот почему мы подозреваем, что он скрывается где-то в поезде.

Марика взглянула на него холодным взглядом.

– И вы подумали, что, я, возможно...

Стараясь выпутаться из неловкого положения, майор поспешно заявил:

– Нет, нет, мисс Фэрчайлд! Он просто мог незаметно пробраться сюда, пока вы спали...

– Во всяком случае, под моей койкой его нет! – съязвила Марика.

– Вижу, мэм... И, пожалуйста, извините меня, – О'Брайен ретировался с необыкновенной поспешностью и вскоре его шаги замерли где-то в глубине вагона.

Дикин высунул голову из-под одеяла и почтительно сказал:

– Восхищен вами, мэм! Просто удивительно! Вы даже ни разу не солгали! Никогда бы не подумал...

– Уходите! Вы весь в снегу... и я замерзла...

– Нет, это вы уходите! Оденьтесь и приведите полковника Клэрмонта!

– Одеваться! В вашем присутствии!

Дикин устало прикрыл глаза.

– Мне, детка, то есть я хотел сказать "мадам", сейчас совсем не до вас. Вы же видели мою карточку. Постарайтесь привести сюда полковника Клэрмонта. Только так, чтобы никто об этом не узнал. И не говорите ему, что я здесь.

Марика посмотрела на него, но ничего не сказала. В лице Дикина было нечто, не допускавшее возражений. Она быстро оделась, вышла и через две минуты вернулась с полковником, удивленным и даже озадаченным.

Как только Марика закрыла дверь, Дикин откинул одеяло и сел, спустив ноги на пол.

– Дикин! – полковник не верил собственным глазам. – Да что же это такое делается! – он схватился за кольт.

– Оставьте ваш чертов револьвер в покое! – устало произнес Дикин. – У вас еще будет возможность пострелять из него, но не в меня.

Он протянул Клэрмонту карточку. Тот не без колебаний взял ее, пробежал написанное взглядом и прочитал все это вслух:

– "Джон Стентон Дикин... Правительство Соединенных Штатов... Секретная служба... Аллан Пинкертон".

Весь апломб полковника вернулся к нему в ту же секунду и он спокойно вернул Дикину карточку.

– Как же, как же, я лично знаю мистера Пинкертона. Это действительно его подпись. И вас я тоже знаю, или, по крайней мере, про вас. В 1966 году вас звали Джон Стентон. Ведь это вы раскрыли тайну похищения семисот тысяч долларов!? – Дикин кивнул. – Что ж вы хотите от меня, мистер Дикин?

– Чего он хочет от вас? Но ведь вы только сейчас узнали, кто он! Марика не скрывала своего недоверия. – Откуда вы знаете, что он... Что ему можно верить?

– Джон Стентон Дикин вне всяких подозрений, дорогая, – голос полковника звучал почти ласково.

– Но я никогда не слышала о нем.

– Нам не позволено рекламировать себя, – терпеливо объяснил Дикин. В карточке же написано: секретная служба. И сейчас не время для вопросов. Меня преследуют, да и ваша жизнь сейчас не стоит и обгоревшей спички. Сейчас все, кто остался в этом поезде в живых, желают только одного, чтобы нас троих не было в живых! – он слегка приоткрыл дверь, прислушался и снова закрыл. – Сейчас они все в офицерском купе. Слышите, они беседуют! И сейчас у нас единственная возможность спастись. Пошли! – он сорвал с постели Марики простыни и, свернув их, спрятал у себя под курткой.

– Зачем они вам? – удивился Клэрмонт.

– Потом скажу. Пошли!

– Пошли? – возмущенно проговорила Марика, – А мой дядя? Не могу же я оставить его...

Дикин мягко сказал:

– Я позабочусь о том, чтобы достопочтенный и честный губернатор, ваш любимый дядюшка, был привлечен к суду за убийство, государственную измену и крупный грабеж.

Марика смотрела на него ничего не понимая, будучи не в силах вымолвить хотя бы слово. На ее личике был написан ужас.

Не обращая на нее внимания, Дикин открыл дверь купе. Из офицерского купе доносился возбужденный гул голосов. Среди них выделялся голос Генри:

– Ричмонд! Вот где я его видел! – судя по тону, он был глубоко расстроен. – Это федеральный агент! Я видел его лишь однажды! Тогда ему удалось сбежать. Но это он, я уверен!

– Черт возьми, федеральный агент! – злобно и в то же время с беспокойством проговорил О'Брайен. – Вы понимаете, что это означает, губернатор?

Вероятно губернатор прекрасно понимал, что это значит. Он заговорил срывающимся и неестественно высоким голосом,

– Найдите его! Ради всего святого, найдите его! Слышите!? И убейте, убейте немедленно!

– Кажется, он хочет, чтобы меня убили, – шепнул Марике Дикин. – Очень милый старичок ваш дядюшка, не правда ли?

Он начал быстро и бесшумно передвигаться по коридору, за ним плелась смертельно бледная и потрясенная Марика. Замыкал шествие Клэрмонт. Он был на удивление спокоен.

Они быстро прошли мимо офицерской столовой и вышли на заднюю площадку. Дикин молча кивнул на крышу. Клэрмонт озадаченно взглянул на него, но в следующую секунду все понял. С помощью Дикина он тотчас же очутился на крыше. Ухватившись одной рукой за вентилятор, он протянул другую Марике. Вскоре все трое были наверху, прижавшись друг к другу и повернувшись спинами к летящему на них снегу.

– Какой ужас! – голос девушки дрожал, но не от холода, а от страха. Мы не замерзнем на крыше через полчаса.

– Не говорите плохо о вагонных крышах, – упрекнул ее Дикин. – Для меня они стали вторым домом. Кроме того, в данный момент они являются самым надежным местом во всем поезде... Наклонитесь!

Повинуясь его внезапному приказу, они наклонились и мохнатые сосновые ветки пронеслись над ними, лишь слегка коснувшись их плеч.

– Самое надежное место, – повторил Дикин. – Конечно, если вы будете следить за этими мохнатыми чудовищами.

– А что дальше? – осведомился Клэрмонт очень спокойно и с такой интонацией, будто впереди их ожидали захватывающие приключения.

– Будем ждать! Ждать и прислушиваться!

Дикин наклонился и приложил ухо к вентилятору. Клэрмонт поступил таким же образом.

Затем Дикин обхватил Марику рукой и притянул ее к себе.

– Вовсе не обязательно обнимать меня! – холодно проронила она.

– Уж больно романтическая обстановка, а я очень чувствителен к подобным вещам.

– В самом деле? – тон ее был таким же ледяным, как и окружающая ночь.

– Я не хочу, чтобы вы сорвались с этой проклятой крыши.

Марика обиженно смолкла.

– Они там! – шепнул Клэрмонт.

Дикин кивнул.

О'Брайен, Пирс и Генри стояли в нерешительности в офицерской столовой, держа в руках револьверы.

– Если Генри слышал крик, – произнес Пирс, – и если Дикин действительно схватился с Карлосом, то, вполне возможно, что они оба свалились с площадки и...

В это мгновение в столовую вбежал губернатор, насколько он вообще был способен бегать и, задыхаясь от гнева и испуга, громко выкрикнул:

– Моя племянница! Она исчезла!

Наступило короткое недоуменное молчание. Первым опомнился О'Брайен. Повернувшись к Генри, он приказал:

– Ступайте и посмотрите, где полковник Клэрмонт! Впрочем, не надо – я сам пойду!

Дикин и Клэрмонт переглянулись. Дикин перегнулся и посмотрел вниз на площадку как раз в тот момент, когда о'Брайен переходил из первого вагона во второй. Как успел заметить Дикин, майор забыл правила элементарной вежливости и не спрятал револьвер в кобуру, как полагалось бы сделать, направляясь к командиру. Дикин вновь придвинулся к вентилятору, рассеянно обняв девушку за плечи. Если у Марики и были какие-то возражения, то на этот раз она их не высказала.

– Вам действительно пришлось схватиться с Карлосом? – поинтересовался Клэрмонт.

– Вроде того... на крыше багажного вагона. Бедняге не повезло, свалился вниз!

– Карлос свалился вниз? Этот веселый и симпатичный негр! воскликнула Марика. – Но... он, наверное, сильно ушибся? Он же может замерзнуть на таком ужасном морозе?

– Разумеется, он сильно ушибся... Но уверяю вас, сейчас он не страдает, он вообще уже ничего не чувствует... Дело в том, что в тот момент, когда его угораздило свалится с крыши, мы как раз переезжали мост через глубокое ущелье. И он упал на дно этого ущелья.

– Вы... вы убили его... – едва слышно прошептала девушка. – Вы совершили убийство!

– У каждого человека есть свое хобби! – Дикин крепче обхватил плечи девушки. – Или вы предпочли бы, чтобы в ущелье упал я?

Несколько секунд она молчала, а потом сказала, вздохнув:

– Простите меня... Я просто дура.

– Разумеется, – подтвердил Клэрмонт, на какое-то время забыв об офицерской галантности. – Так что же будет дальше, мистер Дикин?

– Дальше нам необходимо захватить локомотив!

– И там мы будем в безопасности?

– Да... как только избавимся от нашего общего знакомого Банлона, Клэрмонт удивленно уставился на Дикина, а тот продолжал: – Да, да, полковник, как бы неприятно вам это слышать.

– Просто не верится...

– Трупы трех человек, которых он прикончил, заставили бы вас в это поверить?

– Трех человек?

– Насколько я знаю – трех.

Полковнику не понадобилось много времени, чтобы освоиться с новым фактом реальной действительности.