Текст книги "Зачарованные"
Автор книги: Алисон Ноэль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 11
Направляюсь к остановке. Миную пекарню, в витрине которой выставлены замысловатые торты с кремовой надписью «С днем рождения!». Рядом находится книжная лавка с потрепанными томиками в мягких обложках и бутик одежды. Я бы в жизни не надела сверкающие блестками наряды, висящие на кривых вешалках.
Торможу на углу, напротив местного винного магазина, чтобы отдышаться. И вдруг чувствую на себе чей-то взгляд. Обернувшись, обнаруживаю прислонившегося к кирпичной стене парня примерно моих лет.
– Огоньку не найдется? – низким голосом произносит он и вертит в руке незажженную сигарету.
Отрицательно качаю головой и рассеянно переминаюсь с ноги на ногу. Почему-то я не в силах оторвать взгляд от незнакомца. Он – в потертых джинсы, светло-сером свитере и рыжих кожаных ботинках. У него смуглая кожа, черные волосы, зачесанные назад, твердый подбородок и соблазнительные губы. Глаза скрыты за темными очками.
– Уверена? – Парень наклоняет голову и ухмыляется, демонстрируя безупречные белые зубы.
Он явно знает, что хорош собой, умеет пользоваться своим обаянием и наверняка думает, что мир вертится вокруг него.
Снова качаю головой, пытаюсь заставить себя идти, но безуспешно. Любопытство заставляет меня остаться на месте.
– Очень жаль, – тянет юноша.
Сигарета, которую он держит, внезапно превращается в блестящую змею. Рептилия скользит вверх и исчезает у него во рту, где должен быть язык. Замираю, уверенная, что меня настигла новая галлюцинация. Сейчас время замрет, и ко мне слетятся вороны. Неожиданно парень раскатисто смеется и лезет в карман:
– Похоже, надо самому позаботиться о себе.
Он достает серебряную зажигалку, украшенную бирюзой. Теперь у него в губах – обычная сигарета. Колесико чиркает, пламя освещает его лицо, он глубоко затягивается. Мы смотрим друг на друга сквозь темные стекла, хотя час уже поздний и солнце закатилось. Я разворачиваюсь, прежде чем он успевает выдохнуть струю дыма в мою сторону.
Пересекаю улицу, чувствуя, что сердце колотится как бешеное. Опять звоню Дженнике и наговариваю целый ворох злых сообщений, по сравнению с которыми моя открытка превращается в любовное признание. Понимаю, что веду себя как идиотка. Меня посетило видение. Оно – нереально. Но меня по-прежнему трясет.
Добираюсь до остановки и осознаю, насколько открытое и опасное это место. Я застываю возле выщербленной скамьи под хлипким пластиковым навесом, который готов обрушиться от дождя. Кроме того, я уверена, что Палома быстро найдет меня именно здесь. Может, она и чокнутая, но отнюдь не глупа.
Решив поискать убежище, где можно заодно перекусить, кидаю мобильник в сумку и замечаю, что батарея мигает – значит, зарядка кончается. А прямо передо мной вспыхивают ярко-красные неоновые буквы: «Кроличья нора».
Зеленая мигающая стрелка рядом с надписью указывает на ведущие вниз крутые ступени. В подвале находится какой-то бар. Надеюсь, что смогу затаиться в «Норе». Что, если это первый добрый знак за последний месяц? Скатываюсь вниз и приоткрываю дверь. Внутри настолько темно, что моим глазам требуется пара минут, чтобы привыкнуть к полумраку.
– Удостоверение личности?
Мускулистый вышибала с бычьей шеей внимательно оглядывает меня.
– Я не собираюсь пить! Мне бы содовой и перекусить.
Моя улыбка не производит на него впечатления. Он считает себя крутым парнем, с которым шутки плохи, а к таким мелочам, как ужимки девчонок, у него давным-давно выработался иммунитет.
– Без документов не пропущу.
Киваю и лезу в сумку. Перекопав кучу вещей внутри, вытаскиваю паспорт и протягиваю вышибале. Он внимательно изучает страницы, потом жестом просит протянуть ему руку, шлепает на нее печать клуба и пропускает в «Нору».
Внутри теснятся деревянные столы, вокруг которых расставлены красные виниловые стулья. Пол застелен ковролином, а около барной стойки толпятся завсегдатаи. У большинства посетителей слегка осоловелый и потрепанный вид.
Озираюсь в поисках свободного места, и тут, как по заказу, из одной маленькой кабинки выходит пожилая пара. Я мигом сажусь за их столик, откуда даже не убрали грязную посуду. Беру меню, стараясь не прикасаться к заляпанным липким краям страниц, и рассматриваю выбор соленых закусок. Конечно, их специально подбирают так, чтобы еще сильнее хотелось пить.
– Ну как, выбрала?
Оказывается, ко мне уже подрулила официантка.
– Чего будешь заказывать? – ехидно спрашивает она, издевательски подчеркивая каждое слово.
Карандашик нетерпеливо постукивает по бедру. Девица явно привыкла к мизерным чаевым и не намерена стараться.
– Ага. Куриные крылышки баффало. И бутылку спрайта, пожалуйста.
Подталкиваю меню к ней (смертный грех по барному этикету), она фыркает и запихивает его в держатель для бумаг, откуда я его достала.
– Что-нибудь еще?
Несмотря на жесткую складку тонких губ и неприветливый угрюмый тон, официантка, вероятно, ненамного старше меня. И она, должно быть, была местной королевой красоты. Следы прошлого до сих пор «не стерлись». У нее длинные накладные ногти, корни волос аккуратно обесцвечены, а черный кружевной лифчик так высоко поднимает грудь, что она грозится вывалиться из выреза ее белого топа. Бейджик «МАРЛИЗ!» лихо болтается из стороны в сторону. Но внешности явно оказалось недостаточно, чтобы сбежать из городка.
– Мне нужно зарядить телефон. У вас есть свободная розетка?
Она тычет пальцем через плечо, и дернувшийся бицепс заставляет меня обратить внимание на сложную татуировку со змеей, которая обвивает ее руку от кисти до плеча.
– У бармена спроси.
Она отворачивается, рявкает на заваленного тарелками помощника, приказывая ему немедленно убрать на моем столе, плывет на кухню и исчезает.
Плетусь к стойке, приглядывая за своими вещами. Затем долго и нудно подзываю бармена, что обычно непросто. И точно. Прежде чем я успеваю что-то ему объяснить, мужчина замечает печать клуба, кивком отсылает меня обратно и зевает.
– Послушайте, я не собираюсь заказывать выпивку, мне просто надо зарядить мобильник. Вы можете мне помочь? У вас наверняка есть свободная розетка.
Бармен меняется в лице. Пристальный взгляд его темных глаз с тяжелыми веками заставляет посетителей опустить стаканы и уставиться на меня. Я подумываю, что пора бы мне взять сумку и валить отсюда. На остановке по крайней мере пусто.
Ненавижу, когда на меня пялятся подобным образом. Это напоминает мне о светящихся людях. И о воронах. И еще о той кошмарной ночи в Марракеше, когда площадь Джема-эль-Фна наполнилась висящими на кольях отрубленными головами. Зажмуриваюсь, пытаясь прогнать видение, но внезапно бармен обращается ко мне:
– Зарядка есть?
Молча киваю.
– Ну? – нетерпеливо бурчит он.
Не хочется отдавать ему телефон, но выхода нет. Однако я невольно вздрагиваю, когда его татуированные пальцы хватают мой мобильник. Бармен забирает его и направляется в глубь помещения по длинному коридору. Я возвращаюсь в свою кабинку, отхлебываю газировку и потихоньку грызу крылышки. Скорей бы сбежать из этой «Норы»!
А в бар вваливается местная компания. Четверо парней стараются выглядеть круто в своих мешковатых штанах, майках с рекламой пива и камуфляжных кепках. Их пошатывающиеся на высоченных каблуках подружки щеголяют взбитыми волосами, куцыми топами и джинсами с низкой посадкой. Разумеется, обширный ассортимент колечек в пупках и так называемых «ценников» – тату на копчике – выставлен наружу. Они недовольно прищуриваются, заметив меня, но из динамиков начинает звучать одна из классических песен Сантаны, и девицы принимаются танцевать.
Они обнимаются, явно привлекая внимание своих дружков, а я отчаянно впиваюсь в край столешницы. Под моими пальцами расплющивается комок жвачки, которую кто-то сюда прилепил, и голова у меня плывет от настойчивого ритма барабанов. Он забивает собой другие звуки, и хор голосов превращается в бессмысленную мешанину.
Все повторяется вновь. Пульсация затягивает меня, и я почти теряю рассудок. Воздух сгущается, начинает мерцать, и мир вокруг меня останавливается. Официантка замирает с подносом наперевес. Ее помощник наливает в стакан воду – та прозрачной дугой леденеет в пространстве и никак не достигнет дна. Девушки застывают, изогнувшись в танце и надув губки, а их парни жадно тянутся к кружкам с пивом. Я моргаю раз, другой, третий, но сцена отказывается оживать. А настойчивый ритм музыки пробуждает что-то древнее и глубинное внутри меня. Оно вздрагивает, шевелится и всплывает на поверхность.
Я стараюсь очнуться, но вороны тучей опускаются на меня и начинают клевать мою плоть. Светящиеся люди придвигаются ближе, умоляя меня прислушаться к их предупреждениям. Хватаю сумку и нашариваю травы, которые дала мне Палома. Знаю, что после них мне захочется спать, но это – гораздо лучше, чем такое бодрствование.
Кидаю сухие травы в содовую, лихорадочно размешиваю соломинкой и проглатываю одним махом. При этом давлюсь, влага выливается через уголки рта, течет вниз по шее и застывает липкими каплями на груди. Откидываюсь на спинку сиденья и жду, когда видение перестанет меня мучить.
Вдруг надо мной гремит голос официантки:
– Закончила?
Поднимаю голову и смотрю прямо в ее накрашенные глаза. Косметики на ней столько, что мне даже интересно, что сказала бы Дженника – пришла бы в восторг или ужаснулась? У меня нет сил говорить, поэтому я в который раз киваю в ответ. Надеюсь, что действия «лекарства» хватит до Альбукерке. Если нет, то меня точно занесет в какую-нибудь глушь.
– Тогда тебе пора, а то на автобус опоздаешь.
Выщипанные брови официантки придают ей удивленный вид, хотя на самом деле она вряд ли способна испытать подобное чувство. Абсолютно уверена, что не говорила ей об автобусе.
– Откуда тебе это известно?
Она лишь усмехается и бросает через плечо:
– Если ты хоть немного соображаешь, уноси отсюда ноги. Иначе застрянешь тут, как я.
Я окликаю ее напоследок:
– Я дала мобильник бармену, он обещал поставить его на подзарядку. Где найти этого типа?
Она указывает на длинный коридор. Кладу деньги на стол, подхватываю сумку и направляюсь в ту сторону. Внутри клуб очень велик. Огромное подземное помещение с многочисленными разбегающимися ответвлениями напоминает бункер со съемочной площадки, где много лет назад работала Дженника.
Не представляю, где находится бармен, поэтому ориентируюсь на какой-то глухой шум. Должны ведь здесь быть живые люди? Толкаю ближайшую дверь и обнаруживаю зал со сценой, на которой выступает рок-группа. На танцполе пляшет орда подростков. Кто бы мог подумать?
Одеты они вполне модно. Странно, где они раздобыли нормальные тряпки? В единственном бутике, который я приметила, не было ничего ни стильного, ни хотя бы просто современного. Может, городок не слишком плох? Впрочем, я не собираюсь это выяснять.
Шагаю к барной стойке. Может, барменша за ней окажется любезнее своего коллеги. Грохот стоит чудовищный, и приходится орать, чтобы она меня услышала. Наконец, разобрав, что та кричит в ответ, я начинаю протискиваться сквозь толпу, привлекая кучу совершенно нежеланного внимания.
Две темноволосые девушки смеются и перешептываются, когда я пробираюсь мимо них. Впрочем, всего двадцать минут отделяют меня от того момента, когда я навсегда покину это жуткое Очарование. У меня нет времени, чтобы отвлекаться, нет права на ошибку.
Добравшись до указанной двери, стучу один раз, второй. Дверь резко распахивается. Стоящий в проеме мужчина спрашивает, в чем дело, и ловит меня за запястье. У него веселые глаза и широкая белозубая улыбка, внешне он кажется самым дружелюбным из местных. Но что-то в нем пугает, и я вырываюсь. Он молча смотрит на меня, а я выдавливаю:
– Я пришла за своим мобильником.
Он окидывает меня пронизывающим взглядом с ног до головы. Я чувствую беспокойство, и моя кожа покрывается мурашками. А тип манит меня внутрь и обращается к юноше, который сидит перед сплошной стеной мониторов, связанных с камерами слежения.
– Сын, девочке нужен ее телефон.
В комнате обычная офисная обстановка: рабочие столы, принтеры, компьютеры, все абсолютно заурядное и не страшное, но что-то заставляет меня нервничать.
Парень выдергивает зарядку из розетки. Внезапно я узнаю его густые черные волосы и то, как они поблескивают под светом флуоресцентных ламп. Когда он протягивает мне мобильник, я лишаюсь дара речи. Его жесткие, льдистые глаза не мигая смотрят на меня.
– Это твой?
Голос у него небрежный, уверенный, слегка заигрывающий. Наверное, он привык очаровывать девчонок до потери пульса. И именно он попросил у меня прикурить на углу перед винным магазином. Когда я беру телефон, мое сердце начинает колотиться.
Внезапно выясняется, что у юноши совсем другие планы. Он удерживает мою ладонь, а взгляд его синих глаз становится вызывающим. Прикосновение холодных гладких пальцев – явное приглашение, но какое-то странное ощущение заставляет меня отпрянуть назад. Мобильник выскальзывает и падает на пол. Я нагибаюсь, чтобы поднять его. Над головой раздается голос:
– Надеюсь, ты останешься послушать нашу группу? Они приехали из Альбукерке только на один вечер, жаль будет, если пропустишь.
Нервно сглатываю, поправляю сумку и пытаюсь успокоиться, быть невозмутимой, а потом побыстрее удрать.
– Мне надо успеть на автобус, – лепечу я. – Так что, если позволишь…
Однако парень продолжает стоять, улыбаясь и перекрывая мне путь к двери. Он склоняет голову, чуть приоткрыв рот и прикусив самый кончик языка.
– Ты вредничаешь, – ухмыляется он и отбрасывает волосы со лба. – Почему бы тебе не задержаться ненадолго? Заодно мы узнали бы друг друга получше. Даже не подозревал, что внучка, которую Палома прячет, такая красотка. А ты, папа?
И оба обмениваются шутливым понимающим взглядом, смысл которого ускользает от меня. Хочу спросить, откуда им известно о Паломе и обо мне, но юноша меня опережает:
– Очарование – городок крохотный, даже меньше, чем кажется. Какие здесь могут быть секреты?
Наши взгляды встречаются, но теперь глаза у него отливают не голубым, а темно-красным. Из его рта выскальзывает змея и стрелой летит мне в грудь. Я вскрикиваю, с силой отталкиваю парня и бросаюсь к двери. Неожиданно стены комнаты искажаются, потолок проседает, и помещение съеживается, буквально проглатывая дверь и отрезая мне путь к бегству.
Комната наваливается на меня, принуждая рухнуть на колени. Я уже не в состоянии дышать, но могу орать. И я истошно воплю без остановки, но вдруг понимаю, что в действительности не издала ни звука. Кто-то крепко впивается в мою кисть:
– Эй, ты как? В порядке?
Передо мной – не демон, а реальный человек – красивый обаятельный парень с фальшивой улыбкой.
– Принести тебе воды? – усмехается он.
Помещение уже приобрело прежний облик. Юноша наклоняется, но я отстраняюсь прежде, чем он успевает притронуться ко мне. Мне не нужна его притворная забота. Его отец с безмятежным видом наблюдает за сценой.
– Не приближайся ко мне, – шепчу я и трясусь, словно желе.
Почему-то я уверена, что мне ничего не почудилось и эти двое тоже в курсе происходящего.
– Эй, ты… – Парень делает шаг ко мне.
– Не прикасайся ко мне! – Беру свою сумку и стремглав вылетаю за дверь.
Он что-то кричит, но я не слушаю и вновь протискиваюсь сквозь толпу подростков. Думаю, с некоторыми из них вполне можно было бы подружиться, если бы Палома удержала меня здесь. Натыкаюсь на девушек, шарахаюсь от парней, пока один из них не хватает меня за плечи.
– Что с тобой?
Сперва я сопротивляюсь, но меня будто омывает освежающей волной, за которой следует тепло, окутывающее, словно одеяло. Движения мои замедляются, а мысли затуманиваются. Зачем мне бежать, когда тут настолько надежно и хорошо? В его объятиях я – в полной безопасности, я – любима.
Я таю, прижимаясь к его груди. Его глаза – лазурные с золотистыми ободками – сияют, как льдинки на солнце, многократно отражая мой собственный образ. Передо мной – юноша из снов. Тот, что умер у меня на руках. Брат-близнец того, второго, сказавшего тогда: «Не волнуйся, братец, мне нужна только ее душа, сердце бери себе».
Нет! Мой собственный мозг обманывает меня, ему нельзя верить! Я вздрагиваю и высвобождаюсь.
– Извини. Я просто подумал… что тебе нужно… – произносит он.
Я лечу, не дожидаясь конца фразы. Выскакиваю в дверь и мчусь по крутым ступенькам, не переставая уговаривать себя, что эти юноши – ненастоящие, по крайней мере в том смысле, который я имею в виду. Мои кошмары начинают сливаться.
Пробежав примерно половину переулка, я торможу под уличным фонарем, прислоняюсь к стене и пытаюсь отдышаться. Согнувшись, уперев ладони в колени, я чувствую, как по спине стекает горячий пот. Волосы, связанные в конский хвост, прилипли к шее. Поднимаю руку, чтобы убрать их, и внезапно замечаю печать клуба. На штампе – красный койот с пылающими багровыми глазами. В голове эхом звучат слова Паломы: «Ты даже не представляешь, какие тайны хранит наш маленький городок. Здесь полно хитрых Койотов, ты должна быть умнее этих плутов».
Отклеиваюсь от кирпичной кладки и слепо направляюсь в сторону улицы. Со всех сторон начинают приближаться светящиеся люди. Вскоре они окружают меня. Травы явно не действуют, огненные силуэты выпрыгивают из окон, выскакивают из дверей. Вороны снуют у моих ног, клюют меня и в ярости каркают, когда я натыкаюсь на них. Я иду прямо по ним, превращая их тела в окровавленные ошметки. Перья пристают к подошвам сандалий.
От остановки меня отделяет несколько метров асфальта. Я устала от «Кроличьей норы», от черных птиц и от юношей с нечеловеческими глазами. Ничего, справлюсь. Я должна. У меня нет выбора.
Я плетусь вперед. Мои губы шевелятся в безмолвной мольбе: «Помогите мне! Пожалуйста. Хоть кто-нибудь!»Но я вижу лишь яркие точки, мерцающие в воздухе, и слышу визг шин и крики. Я покачиваюсь, пытаясь увернуться от теней.
Передо мной возникают яркие круги света. Удар раскаленного металла заставляет меня взлететь, взмыть прямо в небо, раскинув руки, подобно крыльям, пока сила тяжести не напоминает о себе и не заставляет рухнуть на асфальт. Камни, острые, как бритва, рвут мою одежду, впиваются в тело. Я вдыхаю запах горелой резины. Последнее, что я вижу, это проплывающее по темным облакам лицо отца. Он явно разочарован во мне.
Я отметала его предупреждения. На площади в Марокко я была слишком поглощена жутким видом его окровавленной головы. Теперь из-за своей невнимательности, я повторяю его судьбу. Только еще хуже. Я умираю в Очаровании.
ДОРОГОЙ ДУХОВ
Глава 12
Палома склоняется над надгробием, шепчет что-то по-испански, смахивает ладонью пыль и бережно кладет букет на могилу. Она нарвала цветы в своем саду – яркие фиолетовые и золотистые, они продолжают цвести, несмотря на глубокую осень. Ее взгляд серьезен, колени утопают в сухой траве, а коса спускается с плеча и скользит по прямоугольному надгробию. Палома убирает ее и оборачивается, услышав мой вопрос.
– Значит, он лежит здесь? – громко выпаливаю я и смущаюсь.
– Нет, – отрицательно качает головой она.
Странно. Я снова изучаю табличку на могиле, дабы убедиться, что не ошиблась.
– Здесь закопали тело Джанго. Но будь уверена, Дайра, его на кладбище уже нет.
Пытаюсь сдержать чувства, но тщетно. Пора бы мне привыкнуть к прямоте Паломы, но мне действительно дико слышать, как мать говорит о своем погибшем ребенке с такой поразительной откровенностью.
– Не путай могилу с Джанго, – произносит она и прищуривается. – Это не его обитель. Если тебе захочется навестить его или поговорить с ним, то, разумеется, ты имеешь полное право прийти сюда. Я не буду тебе препятствовать, ньета.Но никогда не забывай, что твой отец теперь повсюду. Его душа освободилась и стала ветром, который ерошит твои волосы, травой, по которой ступают твои ноги… дождем в грозовой туче, что высоко парит над горами.
Ее тонкая изящная рука указывает на красивый хребет Сангре де Кристо. Он вытянулся сине-серой дугой с белой шапкой снега наверху.
– Джанго – в бутоне каждого цветка. Он слился с энергией Земли. Поэтому ты можешь общаться с ним и в любом другом месте. И если ты замрешь и внимательно прислушаешься, то услышишь, как он ответит тебе.
Комок в горле не дает мне дышать. Слова Паломы напомнили мне сон, увиденный в первую ночь после приезда. Мой возлюбленный, в котором я осознала себя неотъемлемой частью Вселенной, вскоре погиб – прямо на моих глазах.
Я тяжело опираюсь на костыли, оглядывая смиренное кладбище. В Лос-Анджелесе они обычно тщательно планируются, строго учитывая правила ландшафтного дизайна. Состоят они из широких зеленых холмиков, иногда даже с прудиком. У них глянцевые голливудские названия, вроде Мемориальный парк «Лесная лужайка»,долженствующие поддерживать иллюзию, что ваш любимый человек просто отлучился, чтобы участвовать в элитном загробном турнире по гольфу.
Но в Очаровании – совсем по-другому. Все доступно, лишено вычурности и мраморных мавзолеев. Это просто место, где люди хоронят своих близких, оно не пытается казаться чем-то еще. Кладбище начинается сразу за дорогой, практически на пустыре, и, похоже, не имеет четкого плана. Кресты и мемориальные доски установлены хаотично, без всякого порядка.
Но, несмотря на первое впечатление запущенности, я замечаю, что могилы ухожены, их явно часто посещают. Пышные букеты цветов, и искусственных, и настоящих, соседствуют на надгробиях с привязанными к камням разноцветными воздушными шариками. И это тоже создает впечатление сердечности и тепла. Чувствую себя столь умиротворенно, что мне не хочется отсюда уходить.
– Как он умер? – спрашиваю у бабушки, пытаясь здоровой ногой почесать загипсованную: зуд под повязкой чересчур сильный.
– Дженника всегда отмалчивалась, – добавляю я.
– Почему ты зовешь ее Дженникой? – мягко интересуется она.
И хоть ответ «Потому, что это ее имя» напрашивается сам собой, я понимаю – теперь не время для сарказма.
– Когда я родилась, ей едва стукнуло семнадцать, и мы в некотором смысле взрослели вместе. А потом, я вечно жила среди взрослых, не привыкших к сюсюканью. Друзья и знакомые звали ее Дженникой. Однажды, когда мне понадобилось привлечь ее внимание, я так к ней и обратилась. Я, конечно, выговорила имя неправильно, но она уловила суть. Это было первое произнесенное мной слово. С тех пор так и повелось.
Палома слегка улыбается.
– Но что случилось с Джанго? Он погиб в результате несчастного случая?
Оглядываю себя: вся побитая, в синяках. Только благодаря тщательному уходу Паломы и ее познаниям в целительстве я избежала могилы. Еще мне надо сказать спасибо Чэю, оказавшемуся возле меня в считаные секунды после удара. Как я и подозревала, Палома отправила его на мои поиски. В общем, минуло две недели, а я уже снова на ногах.
– Да, это был несчастный случай, – голос теперь абсолютно серьезен, – но совсем не такой, как твой.
Киваю, побуждая Палому продолжать. Я буквально сгораю от нетерпения, но знаю, что Палома все делает по своему усмотрению, и торопить ее бесполезно. Она поднимается, отряхивает колени от пыли и тихо произносит:
– Он ехал на мотоцикле по автостраде Лос-Анджелеса. Торопился на свидание с твоей мамой… Внезапно впереди идущий самосвал со свинцовыми трубами резко затормозил. Трубы, которые он вез, высыпались из кузова и попали в Джанго, сбросив его на трассу. Он погиб мгновенно. Официально причиной смерти названо обезглавливание.
Она поворачивается с видом человека, который не первый раз пересказывает трагическую историю и привык к жутким подробностям. Но я-то нет! У меня все переворачивается внутри, а во рту появляется горечь. Я роняю костыли, опускаюсь на землю, покрепче обхватываю себя руками и замираю.
Палома гладит меня по волосам, и прикосновения бабушки успокаивают меня. Я чувствую ее порывистое дыхание и шепот:
– Ньета,что с тобой?
Две недели назад я бы отмалчивалась. Спряталась бы, считая ее врагом, а не другом. Но с тех пор многое изменилось. Теперь я живу в мире, который большинство людей даже представить себе не в состоянии. Как гласит поговорка, меньше знаешь – лучше спишь. Повезло им! Впрочем, к счастью или нет, но я покинула их ряды. Сейчас я не могу игнорировать правду.
Палома твердит, что я должна найти способ принять себя и свою участь. В противном случае я буду не сидеть на кладбище, а лежать рядом с Джанго под могильной плитой.
– В Марокко, на площади Джема-эль-Фна, – начинаю я, и живот скручивает от боли.
Во мне растет страх, но я не останавливаюсь.
– Я видела его там, – выпаливаю я, а Палома спокойно кивает. – Площадь была заполнена окровавленными головами, насаженными на колья. И одна из них окликнула меня. Я узнала его по черно-белой фотографии из моего бумажника. Это был Джанго.
Голос у меня прерывается, глаза щиплет от слез. Палома утешает меня, потом переходит на английский, ее голос вновь звучит уверенно:
– Дженника упомянула об этом. После нашей беседы я провела небольшое расследование и выяснила, что название площади, о которой ты говоришь, означает «Место встреч на краю мира». В далеком прошлом именно там выставляли насаженные на колья головы преступников.
Подаюсь вперед, разрываясь между облегчением и горьким осознанием своей ситуации.
– Несомненно, что твои видения реальны, как светящиеся люди и вороны. Твой отец и я видели то же самое. Они вселяют ужас. Ты не сможешь от них избавиться. Они пойдут на все, чтобы привлечь твое внимание. У них тоже нет выбора. Они не могут позволить себе потерять одного из нас. Это – тяжкое и опасное бремя для того, кто должен передать свой дар.
Палома постоянно вещает загадками, иногда она отвечает на мои вопросы, но чаще лишь улыбается: «Всему свое время, ньета. Подожди».
Но я не оставляю своих попыток.
– А что произошло с Джанго на самом деле? Может, вороны виноваты? – Я отчаянно вглядываюсь в ее лицо.
– Нет, не из-за ворон или других вестников. Джанго сам отказался признать их. Вот что вызвало его преждевременную кончину. Хочешь верь, хочешь нет, но видения – наши союзники. Их появление возвещает, что настало время проснуться и принять судьбу, которая нам уготована. Сперва знаки появляются случайно и редко, но к шестнадцати годам они учащаются. Затем нам дается краткий период для того, чтобы обучиться. Иначе… – Палома обрывает себя на полуслове и добавляет: – Здесь замешаны и другие силы, главная цель которых – победить Искателей, чтобы возвыситься и править миром. Битва стара, как мир.
– Какие еще Искатели? – хриплю я.
– Дайра, у тебя очень важное предназначение. От тебя будет зависеть судьба множества людей, большая часть которых никогда не узнает об этом. И почти никто не поблагодарит тебя. Но ты должна быть стойкой, как твои предки. Во Вселенной есть темные и мощные силы, но не волнуйся, я подготовлю тебя к встрече с ними. Обучение состоит из определенных этапов. Каждый из нас проходил посвящение: и я, и моя мать, равно как и бесчисленные поколения до нее. Должна сразу предупредить, тебе придется нелегко. Иногда тебе будет казаться, что ты подвергаешься настоящей пытке. Ты возненавидишь меня, станешь осуждать, возможно, захочешь сбежать…
Она оценивающе смотрит на меня, и меня пронизывает холод.
– Посвящение преследует несколько целей. Во-первых, закалить тебя и дать тебе энергию, а во-вторых, подготовить к будущему. Скоро все встанет на свои места, ньета.И будь уверена, тебя ждет прекрасная судьба. Ты побываешь в волшебных мирах, о которых даже не подозревала, научишься магии. И вдобавок будешь во всеоружии. А я позабочусь об остальном.
Взгляд у нее отрешенный, а голос – торжественный. Все мои язвительные реплики умирают сами собой. Не знаю, что надвигается, но совершенно ясно, что Палома не шутит, поэтому я тоже должна быть серьезной.
– По-моему, я уже сталкивалась с тьмой, – вставляю я, запинаясь. – Я видела сны. Сначала хорошие, но позже они превратились в кошмары. Той ночью в «Кроличьей норе», прямо перед тем, как меня сбила машина, я встретила двух парней из своих сновидений. Я тогда даже решила, что окончательно тронулась. У них обоих – одинаковые странные глаза, похожие на голубой лед. Один из них…
«Один из них – моя единственная настоящая любовь, моя судьба…»Встряхиваю головой и начинаю снова:
– Он… вроде бы добрый. А другой… Он стал демоном, – я замолкаю, срываю травинку и кручу между пальцев.
Мне очень неловко. Впрочем, Палома сама хочет во всем разобраться.
– Раньше я не верила таким вещам, но мне кажется, что я получила своего рода предупреждение.
Палома невозмутима, но ее выдают дрожащие руки, когда она достает бумажный платок и прикладывает его к носу.
– Ньета,у нас почти нет времени, – произносит она, комкает салфетку и прячет ее, но я успеваю заметить яркое пятно крови, расплывающееся на бумаге.
– И когда начнется посвящение?
Бабушка поднимается и несколько секунд восстанавливает равновесие.
– Моя дорогая, – она помогает мне встать на костыли, – боюсь, оно уже началось.
