Текст книги "Сын вожака стаи (СИ)"

Автор книги: Алисия Небесная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 9

– Найди тех, кто напал на волчицу, – голос звучит ровно, но в нём чувствуется сталь. – Мне не важно как, но чтобы через час они были в клубе.

Глава охраны, массивный мужчина с каменным лицом, лишь коротко кивает, принимая приказ. Он знает, что я не потерплю ни малейшего промедления. Слова были сказаны не для обсуждения, а для действия.

Виски обжигает горло, оставляя тёплый след. Мысли о ней, о сыне, не дают мне расслабиться. Волчонок. Мой волчонок. Он не просто похож на меня – он моя кровь. Чувствовал это каждой клеткой, каждым вздохом, но этого недостаточно.

Амели признаёт только факты. И я их добуду. У меня есть средства, есть связи. ДНК не врёт. Вскоре я буду держать в руках доказательства, и она больше не сможет прятаться за своим упрямством и страхом.

Поднимаюсь и прохаживаюсь по комнате. Моя волчица раненая, но живая. Выстояла. И это снова подтверждает, что она моя. Сильная, дерзкая, но ей не хватает защиты. Моей защиты.

Проходит чуть больше сорока минут, когда дверь открывается. Двое моих охранников вталкивают в клуб двух молодых оборотней. Они едва держатся на ногах, их лица в синяках, а выражение полное страха. Ещё чуть-чуть, и они готовы упасть на колени.

–Вот они, – сдержанно говорит глава охраны, кивая в сторону пленников.

Оглядываю их. Лица знакомы, типичная мажорная молодёжь, которая думает, что может делать всё, что угодно, без последствий. Тело напрягается, волк внутри рычит, рвётся наружу. Они ранили мою волчицу.

– Падайте на колени, – говорю холодно, в голосе звучит приказ.

Мгновенно опускают головы, тела содрогаются от страха. Один из них пытается заговорить, но поднимаю руку, останавливая его.

– Вы знали, на кого напали? – голос режет тишину, звучит холодно, властно. Мой взгляд прожигает их насквозь. – Вас не научили, что трогать волчицу с детёнышем – это смертный приговор?

Один из них, молодой и явно глупый, поднимает голову, но тут же опускает, встретившись с моими глазами. Его губы дрожат, но он всё же выдавливает из себя:

– Мы… Мы просто хотели… поразвлечься, – заикается. – Самочка была… аппетитной…

Мои глаза вспыхивают, волк внутри взрывается яростью.

– Поразвлечься, – перебиваю.

Сжимаются, дрожа от страха, пытаясь избежать моего гнева. Но это бесполезно.

Голова кипит от мыслей. Сценарии всплывают в сознании, один страшнее другого. Если бы Амели не выстояла. Если бы её волчица не нашла силы защититься. Они бы убили моего сына.

А потом… они бы развлекались с Амели. Челюсть сжимается, едва сдерживаюсь, чтобы не позволить волку взять верх прямо сейчас.

– Вы даже не представляете, как близко вы были к смерти, – тихо произношу, но в этих словах слышится чистый, необузданный гнев.

Застывают, не двигаясь, боясь даже дышать. Взгляд скользит по ним. Эти жалкие создания осмелились поднять лапу на то, что принадлежит мне.

Они пытаются заговорить, но одно резкое движение моей руки заставляет их замолчать. Тишина становится густой, почти осязаемой. Их глаза – полные страха и паники – устремлены на меня.

– Вы бы убили детёныша, – говорю медленно, мои слова режут воздух. – А потом посмели бы… поразвлечься с моей волчицей.

Мой голос становится ниже, резче. Каждый звук насыщен яростью, которая нарастает, как волна, готовая обрушиться на них.

– Мы… мы не знали, – наконец выдавливает. – Мы думали, она одна…

– Одна? – перебиваю, не давая ему закончить. – Запах волчонка, вы, идиоты, не учуяли? – рычу, слова срываются с губ.

Но говорить с ними – пустая трата времени. Их глаза затуманены, движения заторможенные. Под кайфом. Эти двое даже не осознают, насколько глубоко вляпались. Волк внутри рвётся к наказанию. К правосудию. Они заслуживают строгого урока, чтобы ни один из них не посмел повторить такую глупость.

Но мои мысли обрываются, когда дверь приоткрывается, и появляется глава охраны. Его лицо насторожено.

– Шеф, там девушка с волчонком. Она ждёт вас.

Амели.

Моё тело напрягается, ярость на мгновение стихает, уступая место новому чувству – напряжению, которое растёт внутри, как стальная пружина.

– Не вовремя, – шепчу сквозь зубы, – Пусти ее.

Бросаю последний взгляд на этих двоих. Их бледные, перепуганные лица ничего не значат для меня сейчас. Волчица с детёнышем важнее. Намного важнее.

Взгляд цепляется за неё сразу, как только она появляется в поле зрения. Её движения быстрые, но она явно пытается держаться. Напряжение в её теле говорит громче слов.

– Парни, уберите, – мой голос звучит жёстко, но я даже не смотрю в их сторону. Они знают, что делать, и без слов.

– Тебе не нужно быть здесь, – произношу резко, шагнув ближе. Мой взгляд устремлён на неё, но затем опускается на волчонка. Скулёж, дрожь, его маленький нос, который пытается улавливать воздух, – всё это бьёт по моим инстинктам.

– Что случилось? – голос звучит иначе. Я сам это замечаю. Тревога просачивается сквозь слова, хотя я стараюсь держать её под контролем.

– Он не может обратиться, – отвечает она, её голос дрожит. Я вижу, как её глаза блестят от слёз, но она пытается держаться.

Идём по коридору к номеру. Каждый шаг звучит глухо, будто отдаётся эхом не только в пространстве, но и в моих мыслях. Сын в моих руках постепенно перестаёт дрожать. Оборот должен был произойти естественно, легко, как это всегда бывает у щенков. Но что-то пошло не так.

Это не просто физическая слабость. Здесь что-то глубже. Что-то, что идёт изнутри. Мой волк это чувствует. Инстинкты кричат мне, что причина не только в ребёнке, а в том, что его стая разорвана.

Я бросаю взгляд на Амели. Идёт рядом, плечи опущены, взгляд устремлён в пол. Её волчица на пределе. Это видно по напряжённым движениям, по тому, как она постоянно переводит взгляд на ребенка. Она вымотана. И я понимаю, почему.

Волчица пыталась сделать всё сама. Без меня. Без стаи. Она растила его одна, лишая того, что должно было быть с самого начала.

Волчонок не смог завершить оборот, потому что его природа требует большего. Он не чувствует рядом альфу, не ощущает меня. Его гены зовут его ко мне, но он не знает, как следовать этому зову, потому что вырос в одиночестве. Это не его вина. И не его слабость.

Когда мы входим в номер, я кладу Коди на кровать. Его маленькое тело всё ещё дрожит, но глаза уже не так испуганно блестят. Он устал, вымотался, но продолжает бороться. Даже в таком состоянии он пытается. Это… мой сын.

Глава 10.

Дэниэл сел на край постели, осторожно положив Коди к себе на колени. Его движения были плавными, уверенными, он точно знал, что делать. Тёмную шерсть сына гладил неспешно, почти ритуально, передавая своё спокойствие. Волчонок перестал дрожать, но его взгляд оставался настороженным, устремлённым то на отца, то на меня.

– Мы ещё поговорим, – Дэниэл произнёс низко, голос резонировал с тишиной комнаты. Глаза встретились с моими, и в этом взгляде было всё: сила, контроль, непоколебимость. Молча кивнула, понимая, что сопротивляться сейчас бесполезно.

Глубоко вдохнул, а затем изменился. За мгновение перед нами уже был чёрный волк. Мощный, величественный, с глазами, в которых теперь отражалась не только власть, но и странное, едва заметное тепло. Склонил голову, мягко рыкнул, и этот звук заставил Коди замереть. Волчонок, словно заворожённый, смотрел на отца.

Дэниэл приблизился, язык коснулся шерсти сына. Движения были медленными, почти церемониальными. Это жест не просто защиты, но признания и принятия. Коди замер, дыхание стало ровнее, дрожь прекратилась. Волчонок почувствовал то, что я не могла ему дать – отцовскую заботу. Дэниэл поднял морду, взгляд сосредоточился на Коди. Издал тихий, почти вибрирующий рык, и что-то изменилось. Волчонок моргнул, его тело напряглось. Шерсть начала исчезать, медленно уступая место нежной коже. Маленькие лапы превратились в руки, хвост исчез, и перед нами уже не было волчонка. На постели лежал ребёнок – мой Коди.

Его глаза, такие же карие, как у отца, растерянно смотрели на меня. На щеках блестели слёзы, но он был спокоен. Бросилась к нему, обняла, крепко прижала к себе, чувствуя, как он тяжело дышит, но больше не боится.

– Ты справился, малыш, – прошептала, погладив его волосы. Коди прижался ко мне, тихо всхлипывая.

Дэниэл остался неподвижным, наблюдая за нами. Его фигура всё ещё внушала силу, а глаза, теперь снова человеческие, следили за каждым моим движением. Он сделал шаг назад, его взгляд холодный, пронизывающий.

– Теперь ты знаешь, что ему нужен отец, – произнёс твёрдо. Его слова ударили прямо в сердце.

Стиснула зубы, чувствуя, как внутри напряглась волчица. Он был прав. Коди нужен отец. Но я не могла понять, какой ценой нам придётся за это заплатить.

– Спасибо, – шепчу, прижимая Коди к себе.

– Он мой? – голос Дэниэла звучит резко. Жёсткий, требовательный.

Грудь сжимается, затихаю, будто слова застревают где-то глубоко внутри. Коди притих на моих руках, словно чувствует напряжение в воздухе.

– Амели, – Дэниэл делает шаг ближе, и моё сердце пропускает удар. – Я задал вопрос.

Взгляд прожигает насквозь. Волцица внутри меня трепещет.

– Дэниэл… – пытаюсь найти слова, но они исчезают в горле. Его взгляд становится ещё темнее, его сила ощущается даже через расстояние.

– Ответь. Сейчас, – голос опускается на тон ниже, превращаясь в тихий рык. – Он мой

Выдыхаю, чувствуя, как руки сильнее сжимают Коди. Моё молчание только раззадоривает его волка, и я вижу, как он борется за контроль над собой.

– Да, – наконец выдыхаю, мой голос дрожит, но звучит твёрдо. – Он твой.

Секунда тишины кажется вечностью. Его глаза не отрываются от моих, и в них читается всё: гнев, шок, но и что-то ещё. Что-то глубокое, необузданное. Его волк готов вырваться наружу.

– Ты скрывала его от меня? – наконец произносит, медленно, как будто взвешивает каждое слово. – Зачем?

Не могу ответить. Знаю, что это бесполезно. Он уже принял решение. Его волк больше не позволит мне скрываться.

– Амели, ты понимаешь, какую ошибку ты совершила? – голос Дэниэла звучит хлёстко.

Взгляд прожигает, как пламя, мышцы на челюсти напряжены до боли. Каждый сантиметр его тела источает сдержанную ярость, которая вот-вот вырвется наружу.

– Какую? – голос звучит резко, слишком громко, слишком вызывающе. Слова вырываются прежде, чем я успеваю их обдумать. – До меня у тебя была прекрасная жизнь. Да и после тоже, – бросаю, стараясь ударить его там, где больнее.

Перед глазами стоит картина: девица с самодовольной улыбкой, скользящей рукой, хихикающая над его шутками. Она – его идеальный мир. Как будто меня там никогда и не было.

Его глаза становятся темнее, как ночное небо перед бурей. Делает шаг вперёд, пространство между нами исчезает, как и воздух становится плотным. Его волк доминирует, присутствие давит, но моя волчица не отступает. – Не надо решать за меня, – выпаливаю, чувствуя, как голос дрожит. – Это плохая идея, Дэниэл. Ты не знаешь нас. Ты не был с нами. Ты…

– Амели, – его голос становится низким, почти рычащим. Кожа покрывается мурашками. – Он будущий альфа. Он должен быть рядом со мной.

– Это не ты решаешь, – бросаю, голос слабее, чем хотелось бы. Я знаю, что эта фраза ничего не изменит.

Взгляд становятся ледяным, вспыхивает хищный блеск. Делает ещё один шаг. Мозг кричит бежать, но ноги приросли к полу. Его запах окутывает меня, заставляя сердце биться быстрее. Волчица дрожит, но не от страха. Это что-то другое, что-то древнее, не подвластное разуму.

– Не я? – ухмылка холодная, в ней нет ни капли тепла. Его голос звучит, как приговор. – Нет, Амели, это ты больше не решаешь.

Наклоняется ближе, взгляд цепляется за мой. – Ты забрала у меня возможность воспитывать моего сына. Ты скрывала его, Амели. Он альфа, будущий глава стаи. Его природа требует воспитания отцом. Ты понимаешь, что ты сделала? Ты подвергла его опасности.

Слова словно нож. Они режут медленно, глубоко, оставляя раны, которые не заживут.

– Врагов у стаи много. Если бы хоть кто-то узнал, кто он, ты бы не смогла его защитить. Даже твоя волчица не справилась бы. А ты… Ты решаешь за него? Ты думаешь, это была хорошая идея? – шипит, его голос звенит от напряжения.

Не могу ответить. Всё, что я могла бы сказать, кажется пустым. Всё, что я сделала, казалось правильным. Тогда. Но сейчас… Его слова раскалывают мою защиту, заставляя волчицу прижаться к земле.

– Теперь это больше не только твоя ответственность, Амели, – голос мягче, но в нём чувствуется сталь. – Он мой сын. И он будет расти так, как должен.

Глава 11

– Укладывай Коди спать, – голос Дэниэла режет воздух.. Жёсткий, властный, не оставляет места для возражений.

– У нас есть где спать, – шиплю в ответ, стараясь удержаться от крика. Сердце сжимается, волчица внутри меня напрягается.

– Амели, – его взгляд прожигает, как огонь, – не заставляй меня применять силу.

Он даже не повышает голос, но в его тоне звучит предупреждение, что замолкаю. Каждое моё слово бесполезно, он привык добиваться своего.

Мой взгляд падает на Коди. Его глаза закрыты, дыхание неровное. Он тихонько всхлипывает во сне. Он не сможет дойти до дома. Маленькое тело истощено, ему нужно отдыхать.

Молча подхожу к кровати. Осторожно кладу Коди на мягкую постель, укрываю одеялом. Он чуть шевелится, но тут же затихает, уткнувшись носом в подушку.

Дэниэл смотрит на нас из-за двери. Его глаза не отрываются от сына. В этом взгляде что-то новое. Нечто, что я не могу понять.

– Присмотри за ним, – бросает, вздрагиваю от резкости его голоса.

Уходит, оставляя нас одних. Его шаги тяжелые, каждое движение пропитано уверенностью. Дверь закрывается с глухим стуком.

Сижу рядом с Коди, наблюдая за его лицом. Его дыхание становится ровным, наконец-то успокаивается. Но моя голова полна вопросов. Как мне теперь действовать? Что делать, чтобы защитить сына?

Волчица внутри насторожена, каждый мускул напряжён. НО она не против быть рядом с альфой, зная что детеныш под защитой. Провожу рукой по волосам Коди, едва сдерживая дрожь. Время будто замерло. Каждая секунда становится вечностью, пока я жду, когда он вернётся.

Дэниэл возвращается в номер, неся в руках поднос. На нём аккуратно разложены мясная и сырная нарезка, пару стаканов сока. Ставит поднос на столик, жестом приглашая меня подойти.

– Поешь, ты тоже выглядишь усталой, – голос спокойный. Садится в кресло, скрестив руки на груди, наблюдая за мной.

Хмуро смотрю на него, но желудок предательски урчит, напоминая, что я ничего не ела весь день. Спорить бессмысленно. Дэниэл не из тех, кто слушает чужие возражения. Тихо вздыхаю, подхожу к столу и сажусь.

Еда пахнет слишком хорошо, чтобы сопротивляться. Беру кусочек мяса, и мой желудок тут же благодарно урчит ещё раз. Пока ем, чувствую на себе взгляд Дэниэла. Его пристальное изучение буквально прожигает кожу.

– Завтра ты уволишься, – говорит, неожиданно тихо, но слова звучат, как приказ. – Самерс больше не будет твоим начальником.

Останавливаюсь, кусочек сыра застревает у меня в горле. Поднимаю взгляд, чтобы убедиться, что не шутит, лицо остаётся серьёзным.

– Что? – выдавливаю, чувствуя, как в груди нарастает негодование. – Ты не можешь просто взять и решить это за меня. Это моя работа!

– Могу, – его ответ звучит спокойно, без намёка на сомнение. – И уже решил.

– Дэниэл, это не твоё дело, – голос дрожит от возмущения. – Ты не можешь врываться в мою жизнь и диктовать, что мне делать.

Его взгляд становится холодным, почти ледяным.

– Амели, – наклоняется вперёд, опираясь локтями на колени, – Самерс – слабак, который использует тебя в своих грязных играх. Ты даже не понимаешь, насколько он опасен. Я не позволю, чтобы ты и наш сын оставались под его контролем.

Слово “наш” будто громом звучит в комнате. Мой взгляд цепляется за его лицо, пытаясь найти в нём хоть каплю сомнения, но там только уверенность.

– Я сама решу, что для меня лучше, – бросаю, слова звучат слабее, чем я хотела.

– Уже решила, – его голос тихий, но в нём ощущается сталь. – Ты работаешь на меня. С завтрашнего дня.

Откидывается на спинку кресла, давая понять, что разговор окончен. Мой рот открывается, чтобы возразить, но я понимаю, что это бесполезно. Дэниэл не спорит. Он утверждает.

Дэниэл молча встаёт с кресла, его движения спокойны, в них чувствуется неоспоримая власть. Медленно расстёгивает рубашку, пуговица за пуговицей, не спеша, словно специально привлекая к себе внимание. Не могу оторвать взгляд, наблюдая, как идеальная линия мускулов появляется из-под ткани. Его осанка безупречна, тело излучает силу и уверенность. Свет от лампы мягко ложится на его кожу, подчёркивая каждую линию, каждую деталь.

– Что ты делаешь? – вопрос срывается с моих губ прежде, чем успеваю подумать. Голос звучит тихо, почти хрипло.

Бросает на меня взгляд, уголки его губ чуть приподнимаются, но в этом нет и намёка на усмешку. Лицо остаётся серьёзным, спокойным.

– Ложусь спать, – отвечает, опуская рубашку на спинку кресла. Его голос низкий, хрипловатый, от него по телу пробегает мурашками. – И ты тоже.

Я замерла, держа в руках стакан сока, словно это единственное, что удерживает меня на месте.

– Дэниэл… – начинаю, но он обходит кровать, забираясь на свою сторону, и перебивает меня.

– Никаких обсуждений, Амели, – его взгляд становится тяжёлым, но в нём нет угрозы, только непреклонная решимость.

Крепче сжимаю стакан, ощущая, как внутри всё кипит от его бесцеремонности.

Дэниэл ложится, подушку подминает под голову, взгляд устремлён в потолок, будто не замечая моего замешательства. Его тело излучает тепло, которое чувствуется даже через расстояние.

– Амели, – голос звучит низко, с едва заметной ноткой раздражения, – ты вряд ли сможешь показать мне что-то новое. Доедай и ложись.

Слова заставляют кровь стукнуть в висках. Он смотрит на меня, как будто я всего лишь упрямый волчонок, который не понимает элементарных вещей. Его тон – не просьба, не предложение. Это приказ, и он ожидает, что я подчинюсь.

Моё замешательство его, кажется, только забавляет. Откидывается на подушку, закрывает глаза, давая понять, что разговор окончен.

Пытаюсь подобрать слова, чтобы возразить, но внутри волчица напряжённо замирает, ощущая его превосходство. С трудом сглатываю, поднимаясь с кресла. Моё место сейчас – рядом с сыном, даже если это значит разделить с Дэниэлом одну кровать.

Глава 12

На улице раннее утро. Серый свет пробивается сквозь плотный туман, размазывая очертания домов и деревьев. В комнате тишина, нарушаемая только тихим дыханием Амели и Коди. Они спят, прижавшись друг к другу. Её рука лежит на его спине, словно щит, готовый защитить от любого врага.

Стою у кровати, наблюдая за ней. Спокойное лицо, нежные черты – внешнее спокойствие, но я знаю, что внутри неё притаилась сила. Она не просто омега. Она дочь вожака “Северного Предела”.

Мой взгляд цепляется за её предплечье. Метка. До этого момента я её не замечал, но сейчас свет падает так, что её рисунок становится отчётливо виден. Подхожу ближе. Кончиками пальцев касаюсь линии, ощущаю её значимость. Метка не просто символ, это знак принадлежности к одному из самых влиятельных кланов.

“Северный Предел”. Стая, которая держит власть железной хваткой. Их территории обширны, их союзники многочисленны. Законы там строгие, браки заключаются ещё до рождения наследников, а дети воспитываются с целью укрепления клана. Омеги, как Амели, обучаются с детства: политика, стратегия, законы. Их готовят быть связующим звеном в альянсах, создавать сильное потомство. Но она сбежала, отвергнув всё это.

Почему? Этот вопрос не даёт мне покоя. Волчица, которая лежит передо мной, слишком сильна для тех цепей, которыми её пытались сковать. Теперь начинаю понимать, насколько сложным был её выбор.

Пальцы задерживаются на метке. Если “Северный Предел” узнает, где она, если они узнают про Коди… Войны не избежать. Коди – их наследник, их ключ. Но он и мой сын.

Амели вздрагивает во сне. Её глаза медленно открываются, настороженный взгляд ловит мой.

– Дэниэл? – голос едва слышен, полон сомнений и усталости.

– Спи, – бросаю коротко, отстраняясь.

Снова закрывает глаза, притягивая Коди ближе, отхожу, чтобы перевести дыхание. Выхожу в соседнюю комнату, пытаясь унять кипящую внутри ярость. Всё складывается так, что ставки растут с каждым мгновением. Если Самерс замешан глубже, чем я подозреваю, а “Северный Предел” узнает о сыне… Нет, этого нельзя допустить.

Беру телефон и набираю Ника.

– Дэниэл, ты серьёзно? – в трубке раздаётся сонный голос. – Какого чёрта ты звонишь в такую рань?

– Организуй встречу с Самерсом, – говорю холодно. – Сейчас.

– Сейчас? Ты вообще в своём уме? Этот парень ещё в зале, он терпеть не может утренних встреч.

– Меня это не волнует. Скажи, что это касается его будущего. Если он не придёт, я сам его найду.

– Ты просто… Чёрт, ладно. Но ты мне должен. – Ник явно раздражён, но знает, что спорить бесполезно.

– Я никому ничего не должен, – отрезаю и заканчиваю разговор.

Кладу телефон на стол, но напряжение не уходит. Самерс – игрок. Он видит людей как инструменты, а Амели – для него не больше чем способ добиться власти. Если он узнает, кто она, он не остановится, чтобы её удержать. Возвращаюсь к кровати. Амели лежит, чуть повернувшись на бок, её волосы рассыпались по подушке. Лицо спокойное, но знаю, что внутри неё тревога. Она не доверяет мне до конца. Её волчица начеку.

Смотрю на Коди. Его маленькая ладонь сжата в кулачок. Прижимается к матери, словно знает, что рядом с ней безопаснее всего. Сердце сжимается. Ему всего год, но на его плечи уже ложатся тяжёлые последствия решений взрослых.

Пальцы сжимаются в кулак, волк внутри требует действовать. Всё разорвать, всё уничтожить, что может стать угрозой, прежде чем они сделают хотя бы шаг. Но голову терять нельзя. Нужно думать. Планировать. Просчитывать ходы.

Телефон вибрирует на столе. Ник.

– Он согласился, – голос Ника уже не такой сонный. – Через два часа в его офисе. После тренировки у него будет час, чтобы выслушать тебя.

– Хорошо, – отвечаю ровно, хотя внутри всё кипит. – Спасибо.

– Ты когда-нибудь расскажешь, что происходит? – Ник пытается вытянуть из меня хоть что-то, но разговор уже окончен.

– Нет. Просто будь наготове, если потребуется помощь, – бросаю холодно, заканчивая вызов.

Бросаю телефон на стол, перевожу взгляд на кровать. Амели всё ещё спит, прижимая Коди.

Чёрт, я даже не успел спросить, как она оказалась в стае Самерса. Или почему скрывалась всё это время. Но это уже не имеет значения. Очевидно одно – она не верит, что я могу её защитить. А я могу. И докажу это.

Выхожу в соседнюю комнату. Одеваюсь быстро, каждое движение выверено. Рубашка, пиджак – образ собранного, контролирующего ситуацию альфы. Я не позволю Самерсу почувствовать, что на кону не только Амели, но и Коди.

Через полчаса уже в машине. Улицы погружены в туман, но мой взгляд ясен. Внутри всё кипит, но снаружи – спокойствие, как всегда. Моё оружие – холодный расчёт.

Когда вхожу в здание, охранники едва заметно напрягаются. Знают, кто я, моя репутация работает на меня.

– Господин Самерс ждёт вас, – один из них кивает в сторону лифта.

Хорошо.

Двери кабинета открываются. Самерс за столом. Располагается, будто хозяин положения, но его руки лежат слишком ровно, а челюсть чуть напряжена. Он пытается выглядеть спокойным.

– Дэниэл, какими судьбами? – улыбка раздражает, хищный взгляд скользит по мне, оценивает.

– У тебя в штате работает Амели. Она нужна мне, – произношу твёрдо, каждое слово точное и обдуманное.

– Вот как? – лениво откидывается в кресле, переплетая пальцы. – Зачем? – взгляд прожигает, провоцирует.

– Это не имеет значения, – отсекаю, стараясь не показывать, что внутри всё напряжено до предела.

Его губы кривятся в усмешке, интерес проскальзывает в глазах. Наслаждается ситуацией.

– Ты знаешь, чья она дочь? – голос становится тише, будто он выдаёт мне секрет. – Ахмет вырастил идеальную наследницу. Символ силы “Северного Предела”. Ты понимаешь, что они её не отпустят?

– Знаю, – отвечаю коротко. Холодно. – И это ничего не меняет.

Самерс прищуривается. Его улыбка исчезает.

– Ты уверен, что хочешь ввязаться в это? Ахмет не прощает ошибок, Дэниэл. Он раздавит тебя, если узнает, что ты её держишь.

– Это не твоё дело, – голос становится холоднее. Волк внутри рычит, но я его сдерживаю. – Отпустишь её?

Самерс ухмыляется, словно я сказал что-то смешное.

– Отпущу ли? Она – идеальная фигура на шахматной доске. Почему я должен просто так отдать её?

Подхожу ближе, наклоняюсь над его столом. Волк рвётся наружу, но я держу его в узде. Пока.

– Потому что ты не хочешь, чтобы я забрал её силой, – мой голос тихий, стальной. – И если потребуется, я это сделаю.

Его взгляд становится острым, он больше не улыбается. Самерс привык управлять, но сейчас он чувствует, что проигрывает.