Текст книги "Семь способов отшить бойфренда"

Автор книги: Алисия Холлидей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 32

Прошло время – и меня снова трясло, но совсем по другой причине. Энни была не в настроении идти на показ, и мы с Беном отправились без нее. Я думала, как лучше начать разговор на скользкую тему о Лиззи, упомянуть ли о совпадении двух Бенов? Или, может быть, со смехом, как бы невзначай, сказать про антисваху. Например, так: «Слушай, ты сейчас умрешь со смеху! Знаешь, кто твоя бывшая девушка?»

Но рев музыки в стиле техно, сотрясавший переоборудованный склад, где проходил показ, сужал возможности общения. Такси тоже не показалось мне подходящим местом – особенно после препирательств с водителем, предлагавшим сходить на иглоукалывание.

Итак, мы вернулись ко мне домой. Поведение Бена было таким же напряженным и скованным, как мое настроение.

Я положила на стол сумочку, глубоко вздохнула, повернулась к нему и сообщила:

– Нам нужно поговорить.

Он взволнованно провел рукой по волосам.

– Да, я хотел предложить то же самое.

«Ну что ж… если я уступлю ему, это ведь не будет проявлением трусости?»

– Давай сначала ты, – сказали мы в один голос.

И оба нервно усмехнулись.

Бен огляделся по сторонам:

– А где Лулу?

– Наверное, дрыхнет у Энни. Она любит спать в обнимку с моей собакой, – ответила я, теребя платье.

Бен окинул мой наряд оценивающим взглядом – так медленно и пристально, что от его взгляда у меня отвердели соски.

– Я, конечно, уже говорил это… но твое платье просто потрясающее, – произнес он неожиданно хриплым голосом.

– Это старье? – Я ухмыльнулась и присела на подлокотник дивана. – Да, потрясающее. Одна из моделей Мишеля.

Изумрудно-зеленое шелковое платье с шифоном сидело на мне как влитое. (Мишелю пришлось потратить двадцать минут на его подгонку – в отличие от манекенщиц, на которых он привык кроить, я не обладала фигурой десятилетнего мальчика.) Мои глаза, оттененные платьем и макияжем, который мне сделала Энни, выглядели еще более зелеными, чем обычно, туманными и таинственными, даже скулы выделялись, хотя раньше я и не подозревала о такой возможности.

– Серьезно? – спросил Бен. – Это платье намного лучше тех, что были на показе.

– Я тоже так считаю, поэтому очень надеюсь на победу Мишеля в конкурсе. – Я сцепила руки и закусила губу, желая выложить всю правду и в то же время боясь. – Бен, мне нужно… кое-что рассказать тебе, – робко начала я.

– И мне тоже, – согласился он, приближаясь ко мне, и взял меня за руки.

Я смотрела на него, стараясь запомнить каждую черточку его лица – на случай если это наша последняя встреча.

«Обман, в особенности серьезный, может испортить отношения. Так говорят».

Бен взглянул мне в глаза – и стон вырвался из его груди.

– Ты не можешь ждать от меня каких-либо разумных действий, глядя на меня так, – сказал он.

– Как же это я на тебя особенно смотрю? – почти шепотом спросила я.

– Будто пожираешь глазами, – ответил Бен и нежно поцеловал меня в лоб. – Будто мечтаешь о близости, – добавил он, поглаживая мои волосы.

Я задрожала – и Бен не мог не ощутить этого. Он улыбнулся – с тревогой и триумфом – и наклонился ко мне.

– Шейн, – прошептал он, почти касаясь моих губ своими.

– М-м-м?

– Может, поговорим попозже? У меня возникла непреодолимая и неотложная потребность поцеловать тебя.

Поднявшись, я мягко обвила руками его шею и произнесла:

– По-моему, идея замечательная.

«Если переспишь с ним – наутро пожалеешь об этом», – заметила моя совесть. К слову, редкостная зануда.

«А если не пересплю, то, возможно, буду жалеть об этом ближайшие десять лет», – мысленно возразила я.

Бен запустил пальцы мне в волосы и пронзил страстным, обжигающим поцелуем, от которого все мое существо затрепетало. Когда он оторвался от моих губ, я с трудом стояла на внезапно ослабевших ногах.

– Моя спальня вон там, – прошептала я.

За всю ночь совесть не проронила ни слова.

Было еще темно, когда меня разбудил жужжащий звук. Я оглянулась по сторонам, с трудом разлепив глаза, и увидела, что сплю поперек кровати, Бен обнимает меня за плечи, а наши ноги переплетены. Покосилась на часы. Четыре часа пятнадцать минут? Утра?

Мы что, спали всего час?

Эта мысль вызвала у меня блаженную улыбку. Да, мне попался очень выносливый мужчина.

Но жужжание продолжалось. И оно явно не принадлежало ничему из моей домашней техники. Я толкнула Бена:

– Эй!

Он что-то сонно промычал и прижал меня к себе. Было, конечно, приятно, что он так на меня реагировал, но это не решало проблему жужжания.

– Бен, проснись. Это не у тебя жужжит?

Он открыл глаза – один за другим, – и на его лице появилась улыбка. Улыбка человека чрезвычайно удовлетворенного.

– А ну-ка поцелуй меня!

– Но…

Его губы не дали мне договорить (впрочем, я не возражала). Но когда пару минут спустя я выбралась из-под него глотнуть воздуха, жужжание не прекратилось.

– Бен!

– Что? Ах да. Наверное, телефон.

Отодвигаясь, он погладил меня по спине, вызвав в моем теле восхитительный трепет. Встал и пошел поднимать с пола брюки; с моего места открывался роскошный вид на его великолепные ягодицы.

– Кто это вдруг решил позвонить мне посреди ночи?

Взглянув на экран, Бен посерьезнел, улыбка сошла с лица.

– Что стряслось? – Другая его рука, не занятая телефоном, сжалась в кулак. – Проклятие. О Господи. Мне так жаль. Как она?

Я села, прикрываясь простыней. Судя по его тону, случилось что-то очень плохое.

Он кивнул, нервно теребя свои волосы.

– Да, конечно. Мама там? Не хочет? Хорошо. Да, уже еду. Держись, приятель. Мне очень жаль… Да, до встречи.

Закончив разговор, Бен остался стоять на месте, зажмурившись и судорожно сжимая в руке телефон, будто от маленького аппарата зависела его жизнь.

– Что случилось? Проблемы в семье? – нерешительно спросила я.

Он взглянул на меня – удивленно, будто успел позабыть о моем существовании.

– Да, да… Большие проблемы.

И, отложив телефон, стал молча натягивать одежду.

«Не хочет обсуждать семейные дела, – подумала я. – А может, это что-то очень личное. Как бы там ни было, не нужно настаивать».

– Я… могу чем-нибудь помочь?

– Нет. Но все равно спасибо. С сестрой беда. Выкидыш, – отрывисто пояснил он, в глазах сквозила нестерпимая боль. – Она не хочет ни с кем разговаривать. Ни с врачами, ни с мамой… Даже с мужем. Он сказал – состояние тяжелое. Все очень обеспокоены.

Я вылезла из постели и стала искать шорты.

– Могу проводить тебя в аэропорт, если хочешь.

Бен покачал головой, засовывая ноги в ботинки:

– Нет, я поеду на поезде. Так на самом деле быстрее. Кто-нибудь встретит меня на станции и отвезет в больницу.

– Да. Конечно… Если что-то понадобится – сообщи мне, ладно? – Я чувствовала себя совершенно беспомощной и не знала, что с этим делать.

Он остановился, перестав лихорадочно одеваться, и взглянул на меня.

– Извини, Шейн. Я совсем не так планировал провести наше первое совместное утро.

– Ну что ты! Поезжай к сестре. Твои родные не знают меня, но все равно передай им, пожалуйста, мои соболезнования. Я буду молиться за твою сестру и ее ребенка.

Бен крепко обнял меня, взял в ладони мое лицо и заглянул в глаза.

– Это было прекрасно. Ночью… мне было очень хорошо с тобой.

Я нежно взяла его за руки.

– И мне. А теперь иди. Найдется свободная минутка – позвони мне, сообщи, как дела, но если не сможешь – не беспокойся. Просто побудь с сестрой.

Он кивнул, небрежно чмокнул меня в губы и пошел прочь. Но, дойдя до двери ванной, остановился и огляулся.

– Шейн, мне все-таки надо кое о чем поговорить с тобой. Когда вернусь. Хорошо?

– Конечно. И мне. Обсудим это потом, – согласилась я, жестом отпуская его.

Бен ушел, а я все стояла, застыв на месте, – и ненавидела себя зато, что при всем моем искреннем сочувствии его сестре и остальным членам семьи где-то в глубине души все же испытала облегчение. Объяснение было отложено.

Глава 33

К утру вторника меня всерьез охватило беспокойство: во-первых, не было никаких вестей от Бена, во-вторых – мне предстояла серьезная битва с банкиром.

Этот тип взирал на меня свысока поверх огромного блестящего стола размером, наверное, в целый акр. Между нами, ровно посередине, лежал один-единственный лист бумаги.

Один проклятый лист.

– Понимаете, проблема в вашем рейтинге кредитоспособности, – сказал он.

Я буквально примерзла к стулу от его ледяного тона.

И нахмурилась, откидывая со лба волосы. Нет, я не понимала.

– Нет, не понимаю. Как у меня может быть плохой рейтинг, если я вообще никогда не брала кредитов, даже кредитной картой не пользовалась?

Мужчина кивнул:

– В том-то и дело. У вас нет кредитной истории – так откуда нам знать, что вы являетесь добросовестным заемщиком? Вы всегда вовремя платите за квартиру – и это говорит в вашу пользу, но при этом ни студенческих займов, ни потребительских кредитов, ни кредитных карт – ничего. – Он сделал паузу и хмуро взглянул на меня. – Это противоестественно.

– Я предпочитаю оплачивать счета вовремя, к тому же мой заработок не настолько велик, чтобы позволить себе залезать в долги. – Мой ответ звучал вполне здраво – так мне казалось.

Но банкир был другого мнения и сразу уцепился за мои же слова:

– В таком случае как же вы собираетесь выплачивать кредит?

– Ну… я ведь стану партнером. Буду зарабатывать больше. Разве миссис П. вам не сообщила? – Его атака привела меня в растерянность.

Я полагала, что преимущество обращения к знакомому миссис П. состояло именно в его осведомленности.

К несчастью, его осведомленность, по-видимому, работала против меня.

Я решила предпринять еще одну попытку.

– У меня недавно появился свой бизнес, – произнесла я, копаясь в сумочке. – Вот моя визитная карточка.

«Вот, посмотрите – у меня и визитки есть. Я серьезная бизнес-леди! Кому же еще давать кредит, как не мне».

– Надо же, – сказал он брезгливо взяв визитку – двумя пальцами, будто она была покрыта спорами: птичьего гриппа.

И, поджав губы, беспощадно добавил:

– Простите, юная леди, но мы не можем рассматривать в качестве надежного обеспечения недавно открытую фирму по организации разрывов..

– Но…

– Знаете, я и так уже потратил на вас слишком много времени. Предлагаю вам обсудить с Эстель другую форму финансирования вашей доли, хотя должен признаться – я бы не стал рекомендовать вас ей в качестве партнера.

Не успела я и рта раскрыть, как финансист встал и протянул на прощание руку. Ошеломленная скоростью, с которой этот человек сумел разрушить мои мечты, я встала и машинально пожала ее.

Хотя на самом деле мне гораздо приятнее было бы его стукнуть.

Я шагала по улице, чувствуя себя поверженной и разбитой, и вдруг вспомнила о голосовой почте. Может, Бен уже вернулся и сможет утешить меня.

От Энни:

«Шейн, это Энни. Кажется, Лулу заболела. После завтрака ее вырвало прямо на твои новые босоножки.

«Если она в самом деле больна – значит, ей повезло. Мне очень нравились эти босоножки», – подумала я.

От Мишеля:

«Это Мишель. Не могу поверить! Я застукал его! Пришел на съемочную площадку, хотел сделать сюрприз Фаррену, пока его героя еще не убили, и застал их с гримером!» Последовал всхлип, а за ним продолжение: «Нет сил творить, когда мое сердце растоптано ботинками Фаррена, мною же купленными. Ухожу из проекта. Постараюсь придумать, как вернуть тебе деньги».

От Ника:

«Шейн, не могу больше лгать Энни. Мне противно. И не хочу обижать ее. Придется рассказать ей о нашем дурацком плане. Если она не хочет принимать меня таким, какой я есть, – сама виновата. К тому же от щетины у меня лицо чешется».

От Фаррена:

«Поверить не могу! После всего пережитого вместе Мишель даже не дал мне возможности объясниться. Гример просто обнял меня на радостях, узнав, что моего героя не собираются убивать. Я окажусь потерянным внуком самой влиятельной дамы города. Шейн, мне дадут настоящую роль!»

И снова от Фаррена:

«Никогда не прощу Мишеля. Если он не доверяет мне – значит, нам не быть вместе. Я устал потакать его глупой ревности».

Я захлопнула свою «раскладушку» и пошла дальше, удивляясь, почему весь мир вокруг меня вдруг впал в активную фазу саморазрушения. Потом позвонила ветеринару – бывшей подруге Волосатого Монстра – и договорилась о визите.

Должна же я была помочь хотя бы своей собаке.

Глава 34

– Поверить не могу – мы продули «Барклаю» решающий матч, – угрюмо произнес Глисон, отхлебнув пива.

Бен кивнул, даже не притворяясь заинтересованным и не обращая внимания на шум спортивного бара. Играл он спустя рукава, просыпаясь только тогда, когда наступала его очередь отбивать. Тогда он вымещал на мяче всю накопившуюся агрессию.

Глисон посмотрел на друга и пододвинул к нему вазочку с арахисом.

– Эй, приятель! Хотел еще раз сказать, мне очень жаль, что все так случилось с Ферн и ее будущим малышом. Не повезло ей.

– Спасибо. Ей вроде получше. Хотя бы дала уговорить себя поесть. И начала разговаривать с родными. – Бен покачал головой. – Вбила себе в голову, будто она во всем виновата.

– В чем? В выкидыше? Я думал, это дело рук матушки-природы: так она сообщает, мол, что-то идет неправильно.

Бен кивнул бармену, подняв два пальца.

– Да, врач тоже так говорит. Просто Ферн продолжала бегать – как всегда, по две мили – и теперь винит себя. Хотя все врачи наперебой твердили ей, что до третьего триместра беременности бег не представляет для ребенка ни малейшей опасности. – Он допил третью кружку и вытер ладонью рот. – Они так ждали этого, так радовались, что подарят Айви братика, – и вот… – Голос Бена дрогнул.

Глисон похлопал его по спине, и какое-то время оба молчали. Из динамиков раздались первые аккорды песни «Роллинг стоунз», повествующей об их неудовлетворенности жизнью. Бен горько усмехнулся. «Вы серьезно, ребята? – подумал он. – Так вот, в наше время ни у кого нет этой чертовой удовлетворенности. Дети умирают, мужики влюбляются в лживых баб, выиграть матч по софтболу и то не выходит. Ты не один такой, Джаггер».

Взяв себя в руки, Бен вынул из бумажника деньги.

– Джи, я собираюсь надраться в стельку. Через пару часов погрузишь меня в такси?

Глисон засмеялся – и вдруг прищурился, указывая на дверь:

– Вряд ли. А вот она, наверное, согласится.

Повернувшись, Бен увидел, как к нему направляется Лиззи – на высоких каблуках и в очень коротком платье.

– О нет. Этого мне еще не хватало, – простонал он.

Глисон усмехнулся:

– Не дрейфь, старик! Главное – не упусти своего.

Глава 35

Лулу и я восседали на софе цвета бренди в комнате у Мишеля (в его жилище не могло быть такой обыденной вещи, как кушетка) и пытались вразумить его. Пока не очень удачно.

– Не позволяй своей собаке портить мою мебель, Шейн. И так вся жизнь загублена. Теперь у меня не осталось ничего, кроме красивого интерьера, – сказал он, протягивая мне подставку под стакан, из которого я пила воду.

– Эй, не обижай мою собаку! Она только что от ветеринара, который тыкал ее в разные места разными неприятными предметами, – возмутилась я, обняв Лулу. – У нее болел животик.

Мишель прекратил ходить взад-вперед и обратил свой взор на Лулу.

– Она здорова?

– Да, все в порядке, но обильная еда с человеческого стола ей не на пользу. Ветеринар сказал, что, если так будет продолжаться дальше, Лулу может заболеть по-настоящему. Но в этот раз повезло – мы отделались небольшим запором, – сообщила я, пытаясь не думать о том, что будет, когда лекарство подействует.

«Фу-у…»

И вальяжно откинулась на подушки.

– Кстати, о любви к интерьерам – рада, что у тебя осталась хоть какая-то радость в жизни, – сухо произнесла я. – А что это за ткань на подушках? Они такие классные. Новые?

Мишель вырвал подушку у меня из рук:

– От собаки их лучше держать подальше! Это парча, сотканная вручную на жаккардовом ткацком станке. – И он пронзил меня таким взглядом, будто я собиралась предложить Лулу погрызть эту подушку.

– Надо же! Что-то вроде полиэстера? – спросила я, широко раскрыв глаза и сделав невинное лицо.

– Нет, парча не имеет ничего общего с полиэстером, – раздраженно простонал он. – И ты, конечно же, прекрасно это знаешь. Просто пытаешься развеселить меня и отвлечь от обиды на Фаррена. Какие глупости!

Я мгновенно приняла серьезный вид.

– Послушай, болван! Фаррен любит тебя, и ты сам это знаешь. Он позвонил мне и все объяснил. Тот гример просто поздравил его с получением постоянной роли. Его сделают внуком кого-то из главных героев.

Лулу завиляла хвостом, разбрасывая вокруг тысячи шерстинок. Я торопливо смахнула их с софы, надеясь, что Мишель ничего не заметил.

Судя по мрачно поджатым губам – заметил. Но промолчал. Просто крепко сомкнул губы подобно обиженному ребенку.

Откровенно говоря, это взбесило меня.

– Погоди-ка… Ты ничего не хочешь ему сказать? Что-нибудь вроде: «Фаррен, извини, я принял все слишком близко к сердцу»? Или: «Я вел себя как дурак, по-здравляю с исполнением мечты, Фаррен».

Мишель зло взглянул на меня и презрительно фыркнул:

– Да? А может, лучше сказать: «Мне очень жаль, что ты такой козел – поэтому первым о твоей новой роли узнал какой-то гример, а не я»? – К концу предложения он перешел на крик, и лицо его побагровело.

Зрелище было довольно неприглядное, а Мишель чрезвычайно редко позволяет себе быть некрасивым. Я поняла: все гораздо серьезнее, чем мне вначале подумалось. И решила поработать с более здравомыслящей стороной в этом споре.

– Ты хочешь, чтобы я… сделал что?! – орал Фаррен, шагая взад-вперед по моей крохотной гостиной, все еще наряженный в нелепый яркий костюм работника стоянки, который так и не снял.

И который был ему очень к лицу – какая несправедливость! Неудивительно, что гример запал на друга моего друга.

– Ты просишь меня извиниться перед ним? Перед человеком, который своей ревностью поставил меня в неловкое положение перед коллегами и продемонстрировал мне полное отсутствие доверия?

Мы с Лулу переглянулись, потом взглянули на Фаррена.

– Да, если посмотреть с этой стороны, он повел себя очень плохо.

– А с какой стороны еще можно на это смотреть? И я готов поспорить, что он злился из-за Лулу и ее шерсти! Ведь правда? А я хотел завести маленькую собачку – такую же, как она. Как я могу иметь собаку, если он будет придираться к каждой шерстинке? А? Ответь мне на этот вопрос! – потребовал он.

– Ты хочешь собаку, похожую на Лулу? Не уверена, что они вообще существуют, – сказала я, пристально разглядывая свою овечку-мутанта.

– Шейн, дело не в этом, и ты прекрасно все понимаешь. Перестань изворачиваться, оставь свои хитроумные ходы.

– Он назвал меня хитрой и умной, – шепнула я Лулу.

Фаррен злобно сверкнул на меня глазами:

– Эй! Вы там, кажется, меня обсуждаете? Я вздохнула.

– Ладно, прости. Порядком устала убеждать вас обоих. Могу я вообще сказать что-нибудь, чтобы это оказалось для тебя полезным?

– Да. Можешь пригласить меня пожить у тебя, пока Мишель не надумает извиниться.

– Хорошо, – согласилась я, поднимаясь, и стала разыскивать поводок Лулу. – Но нам понадобится еще одна бутылка вина. Раз ты теперь живешь здесь – пойдем за ней вместе. Я поплачусь тебе, что не могу получить кредит в банке, и объясню, почему Лулу больше ни в коем случае нельзя кормить человечьей едой. – Я прервалась, подсчитывая в уме свои беды. – Да, чуть не забыла, еще расскажу о том, что Ужасный Бен и мой Бен – одно и то же лицо.

– Что?!

Я вздрогнула.

– Кричать не обязательно. Да, у меня не будет ни бизнеса, ни будущего! У собаки запор! А Ужасный Бен – бывший ухажер Лиззи – каким-то непостижимым образом оказался теперь моим парнем! Вы с Мишелем полагаете, что у вас проблемы? Добро пожаловать в мой мир.

Фаррен удивленно молчал.

– Но… но…

– Пойдем. Сначала вино, потом жалобы. – Я распахнула дверь, взглянула на экран мобильного – сообщений не было.

И подумала: «Похоже, жаловаться сегодня я буду долго».

Два часа и бутылку вина спустя Фаррен уговорил меня позвонить Бену.

– Послушай, у него сейчас тяжелые времена. Твой звонок скорее всего его обрадует. Mоральная поддержка никогда не бывает несвоевременной, правда?

– Во-первых, не хочу его беспокоить, – возразила я, снимая с колен Лулу. – Во-вторых – кто так разговаривает?

– Господи, Шейн, просто возьми свой чертов телефон и набери его номер!

Шокированная тем, что Фаррен чертыхнулся, я взяла чертов телефон и набрала номер Бена. Но не стала звонить на сотовый, твердо решив: если его не окажется дома, буду дожидаться звонка сама. Не хотелось в разгар семейных неурядиц казаться навязчивой. После трех гудков трубку, наконец, подняли:

– Алло?

Я потеряла дар речи. Голос на другом конце провода принадлежал не Бену, а какой-то женщине.

«Погоди-ка… У него семейные неурядицы, забыла? Может, это его сестра».

– Э-э… позовите, пожалуйста, Бена, – попросила я, вцепившись пальцами в кудрявую шерстку Лулу.

Собака подняла голову и зарычала; от испуга я сразу отдернула руку.

Женщина засмеялась – и смех этот звучал не совсем по-сестрински.

– Бен сейчас не может подойти к телефону. Он принимает душ, а затем я собираюсь заставить его снова вспотеть – думаю, вы понимаете, о чем я.

Это явно была не его сестра.

Медленно, не произнеся больше ни слова, я закрыла мобильный и бросила на кушетку. Лулу продолжала рычать, но не на меня. Она рычала на телефон.

Фаррен посмотрел на меня, перевел взгляд на Лулу и протянул мне бутылку.

– Знаешь, в твоей собаке есть что-то необычное.

Я вылила остатки вина в свой бокал.

– Ты даже не представляешь…