Текст книги "Игры порочной крови (СИ)"
Автор книги: Алиса Пожидаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Часть 2
Глава 1
Боль – это дар.
Без способности чувствовать её мы не можем понять ту боль, что причиняем другим.
В сенном сарае, прилегавшем к конюшне было душновато, одуряющее пахло свежепривезенным сеном первого покоса. Сочащиеся сквозь обилие щелей лучи солнца вырывали из уютной полутьмы мужские ягодицы в приспущенных штанах, что размеренно двигались меж разведенных женских ножек. Процесс получения обоюдного удовольствия сопровождался тихими и не очень стонами и кажется парой непристойностей.
Я наблюдала за ними со второго уровня, где удобно устроилась на сене. Стараясь не шуметь расстегнула блузу, приласкала грудь. Потеребила пальцами тёмный сосок. Мужчина подо мной тоже добрался до пышной женской груди, и был менее деликатен, сразу обхватил ртом сколько смог и присосался. Женщина охнула от неожиданности и гортанно хохотнула. Я продолжала ласкать себя, прикидывая, как бы неслышно задрать юбку. За вознёй и тихим смехом пара перевернулась и теперь мужчина оказался позади. Ухватил подругу за ладный чуть покрасневший от наколовших травинок зад. Зазвучали ритмичные шлепки, и вскоре сладострастный женский стон огласил сеновал. Мужчина разделил с ней удовольствие практически сразу.
Но я на них больше не отвлекалась, тихо бурлившая в крови хищная суть требовала срочно добраться до этого, или любого другого мужчины и удовлетворить все желания. Пальцы скользнули под тонкий батист белья и обвели ту точку, что женщины находят безошибочно. Откинувшись на ароматном сене, и закусив губу, чтоб не вырвался непрошенный стон, я ласкала себя погрузившись в воспоминания. Память услужливо подкидывала видения сладких дней в объятиях мужчины, которого не могла забыть. Как его губы тянули мгновенно твердеющий сосок, как выгибалось под его уверенными умелыми ласками моё тело, как сладко тянуло внутри, когда он входил в меня. Пальчики уверенно порхали между нежных складочек, и тихий уютный финал не заставил себя ждать.
Полежала еще немного, впитывая умиротворение с горькой капелькой разочарования. Задуманное не удалось, а значит, придется решать проблему иначе. Любовники уже отворковали что-то прощальное и покинули сенник поодиночке. Так что я спустилась с настила по шаткой лесенке, привела в порядок одежду, и покинула место жаркого свидания через конюшню.
Плетеные кресла и диванчики, расположившиеся на террасе в резной тени виноградной лозы так и манили опуститься в них, выпить стоящего на столике лимонада, переждать сиесту.
Одно из кресел было занято. Я устроилась рядом с миловидной женщиной, лениво поправляющей прическу. Глянув на моё лицо она участливо поинтересовалось:
– Не получилось, да?
– Увы, – я протянула руку, вытащила несколько сухих травинок из её светлых волос. – Кто это был хоть?
– Новый управляющий виноградников на южном склоне, – блондинка довольно сощурилась. – Женка у него на сносях, а мужик молодой темпераментный.
Я потянулась к кувшину лимонада, потрогала нагревшийся бок, ткнула в стекло пальцем, отчего прозрачная поверхность замутилась изморозью.
– А где все? – в доме царила умиротворяющая тишина.
Карина покосилась на левое крыло особняка, отделанного светлым камнем, налила холодного лимонада.
– Спят поди. Да и я пойду вздремну, – она легко поднялась, огладила платье на ладной фигурке, – Ты когда в храм поедешь?
– Думаю, завтра на рассвете. Не хочу уезжать надолго.
Экономка понимающе улыбнулась, погладила меня по каштановым локонам и скрылась в доме. А я налила еще лимонада и принялась планировать завтрашнюю поездку.
Судя по его виду Храм был всегда. Я не изучала историю, но то, что выточенная природой в скале пещера со стройными рядами колонн сталагнатов, скрытая водопадом несла на себя налёт какой-то немыслимой древности было очевидно. Кажется, даже появление в нашем мире демонов, шедших своим путём и покинувших его так же внезапно в поисках своего нового дома не сильно повлияло на культ Матери.
В висящей над рушащейся со скалы водой мороси горела пара радуг. Чтоб не вымокнуть от этой водяной взвеси я поспешила отвести поток от неприметной тропки, и потянула за собой фыркающую лошадь под уздцы. Сырость и темнота пещеры ей не нравилась. Можно было оставлять кобылку на одной из ферм неподалеку, но женщина, совершающая конную прогулку всё-таки менее приметна, чем идущая пешком по предгорьям, да и далековато.
Большим секретом это место не являлось. Воистину, хочешь что-то спрятать – оставь на виду. Просители ходили в небольшой грот на противоположном берегу реки. Там оставляли подношения, там озвучивали просьбы. Иногда получали знак или лекарство. Я миновала узкий ход, поморгала, привыкая к мраку. Едва заметный свет откуда-то сочился, так что замотанную в тёмное одеяние фигуру я заметила. Меня встретили. Как всегда.
Я вспомнила, как пришла сюда впервые. Вернее, впервые после десяти лет отсутствия. Тетушка завела меня под отклоненные струи воды, помогла раздеться, завернула в тёплый плащ и скрылась. В лабиринт подземных залов и переходов меня увлекла уже молчаливая фигура в темном одеянии.
По моим обнаженным плечам скользила губка и стекала теплая вода из ковша.
– Что это? – чуть светящаяся в полумраке жидкость переливалась в ладонях. Моя магия в этом месте словно впала в дремоту. Вода вокруг, но она почти не отзывается на зов.
– Сёзы Богини, – ответ меня впечатлил. За антрацитово-черную капельку Слёз, заключенную в крошечный стеклянный фиал можно отдать целое состояние. А вокруг меня их целое озерцо, пусть и разбавленных.
– Слёзы очищают душу, – шелест голоса сливался с журчанием воды. – Только достигнув истинной чистоты помыслов можно избегнуть..
– Нэя, опять ты наводишь таинственность? – послышался веселый голосок тётушки Мадлен, а потом появилась и она сама.
– Мэд! – голос перестал быть и загадочным и шелестящим.
Тётка, впрочем, не прониклась.
– Не та аудитория, – продолжала она, открывая толстенный фолиант, лежащий перед каменной чашей в которой я плескалась. – Алира, посиди смирно, это может быть немного больно.
– Будто у меня есть выбор.
– И правда нет, – легко согласилась Мадлен.
Устроилась удобнее на коленях, но не удержалась от вопроса:
– А это не опасно…
– Нет, – в один голос ответили мне обе, переглянулись.
– Наоборот, опасно промедление, – закончила тётка, нервно убрала за ухо светлый локон, и начала зачитывать, какой-то текст из книги. Голос звучал и звучал, убаюкивая, расслабляя, уводя за собой. В какой-то момент я отрешенно отметила, как засветились символы по периметру чаши, как замерцала сильнее вода, в ритме моего сердца. Удары звучали всё более гулко, застревая в горле, отдаваясь дрожью в пальцы. С неким болезненным любопытством я поднесла влажную руку в бисеринках мерцающей влаги к лицу. Присмотрелась. Сквозь кожу проступали сосуды, бились, пульсировали и так же светились мертвенным голубоватым светом. Я подняла глаза, встретила сочувственный взгляд тетки и через мгновение поняла, с чем была связана её жалость.
Боль скрутила судорогой всё тело. Я инстинктивно свернулась клубком, хватаясь за живот. Кажется, почти слышала треск. Ощущала, как одновременно сократившиеся мышцы готовы сломать кости, порвать мои жилы. И даже кричать не могла, только корчилась на гладком каменном дне, поднимая брызги. Кое-как собрав остатки воли, я выползла к краю, подтянулась на непослушных руках, цепляясь за гладкий камень. Я почти выбралась, смогла.
Пара женщин склонилась надо мной, как я думала, чтоб помочь. Но моё измученное тело просто спихнули обратно. Там меня и вырвало светящейся водой, восхищения которой во мне не осталось ни на медень. А потом наступило блаженное небытие.
Сознание вернулось ко мне резко, будто с глаз сдернули темную повязку. В первое мгновение я инстинктивно сжалась, в ожидании продолжения жуткой выворачивающей боли. Но она всё не приходила и не приходила. Я немного расслабилась и огляделась из-под ресниц. Было сухо, тепло и очень уютно. Изрядно измотанную меня уложили в небольшой комнатке на застланном шкурами ложе. Горело несколько лампад. Едва заметно тлела широкая жаровня с углями, разгоняя сырость.
В креслах за жаровней сидели те же жрицы, уже оставившие свои тёмные балахоны и теперь одетые в нормальные платья, соответствующие прохладному времени года. Предательницы – мелькнула первая мысль. Тело напряглась, готовое дать отпор, когда одна из них появилась в круге света с саквояжем в руке.
– Нэлиана, – вдруг окликнула та, которой я недавно почти доверяла, насколько вообще способна кому-то доверять.
– Что опять не так?
– Я б не подходила слишком близко, пока моя девочка не начнет здраво соображать, – заявила моя тетка, поднимаясь со своего места, – Таланты у неё… специфические. Можешь пострадать.
– Мне надо её осмотреть, – фыркнула названная Нэей, – Так что она может засунуть свои таланты… подальше. И лежать смирно.
Судя по всему, это было сказано для меня. Пришлось уже открыто привстать на локте, поправляя сползающую шкуру. От этого движения предательски заныл живот. Почему-то от этого простого недомогания у меня всё буквально похолодело внутри. Скользнула ладонью на пострадавшую часть тела.
– Успокойся, – скомандовала жрица, извлекая из саквояжа футляр с амулетами – Всё прошло хорошо, а если ты полежишь смирно, то будет еще лучше. Боли больше не будет.
– Потхх… – я прокашлялась, подчиняясь – Потрудитесь хоть объяснить, что это было.
– Первый ритуал – это всегда больно, – Нэлиана невозмутимо водила надо мной амулетами, щупала, даже в глаза заглянула. Потом что-то отмечала в блокноте.
– Я думала там и сдохну.
– Фу как грубо, – тётя Мадлен поднесла стакан обычной воды. – Учитывай, что лишение магии – всё-таки древняя казнь. Десяток лет без дара для чародея, привычного к постоянному присутствию в жизни магии – достаточно чтобы сойти с ума.
– Но ведь магия проснулась, и я пользовалась ею несколько недель.
– Да, жаль некому было предупредить, чтоб не колдовала, – жрица сложила амулеты обратно. – Понадобится около года, чтоб вывести из организма все последствия. Примерно раз в месяц будешь приезжать, чаще не нужно. И постепенно все последствия печати спадут.
– Что-то мне подсказывает, – откинулась я на меха, – Что я не смогу приезжать сюда раз в месяц целый год.
– Ну и ладно, – тётка пожала плечами, – Сколько сможешь – будем ездить. Потом сделаешь перерыв.
– А это не… – начала я излюбленный вопрос.
– Не вредно! – хором ответили обе. Кажется своим беспокойством я всех изрядно достала.
– Последний раз сегодня? – спросила одна из девушек, что жили в храме.
– Похоже на то, – я шла пещерами, в которых уже и сама неплохо ориентировалась. – Мрачно тут.
– Спокойно, – отозвалась та. Я узнала за это время трёх девушек, ушедших по разным причинам от мира сюда, в пещеры Храма.
– Не хочешь вернуться?
– Тебе есть ради кого жить там, мне – нет, – дальше мы шли молча, расспрашивать о причинах, приведших сюда будущих жриц было не принято.
В зале, где по стене сочилась вода я привычно уже взяла приготовленный стеклянный сосуд, свернула валик из циновок, уселась удобно, прикрыла глаза. Тратить весь резерв перед ритуалом я стала уже со второго визита. И боли не было, поскольку магия не сопротивлялась и пользу Храму приносила.
На субстанцию Слёз дар не действовал вообще, зато чистые грунтовые воды подчинялись очень хорошо. Неслышно покинула пещеру жрица. Мерный стук капели завораживал своей неотвратимой неспешностью, капля за каплей и гулкое эхо во след. Шаг за шагом, по трещинкам и полостям я продвигалась вглубь скалы, осушала пути, которым тончайшие струйки вод находили путь в пещеру. Заставляла их остановиться. Теперь по проточенным в камне ходам медленно по капле сочились лишь Слёзы. Запирать воду – гибкую, вездесущую, изменчивую – было невыносимо трудно. Словно я сама была этой скалой и отсекала себе один за одним сосуды, по которым кровь питала организм. Но сияние источника где-то в толще гор манило, в этот раз сильно, как никогда. И я тянулась к нему, забыв обо всем.
Сияние рванулось навстречу само так резко, что впору отшатнуться. Но вопреки всему я купалась в этом свете, наслаждалась его лаской, так похожей на прикосновение маминой ладони к щеке. Мне казалось, протяни руку, и я смогу прикоснуться к её плечу, обнять, прижаться. Когда сотканная из света женская фигура стала отступать, я рванулась следом, цепляясь за отголоски этого тепла.
– Мама, – всем своим существом я тянулась за нею, – Мамочка!
Дальше была тьма.
Проснулась со щеками мокрыми от слёз. Тёплые руки скользили по моим волосам, знакомый голос нашептывал колыбельную. Тётя Мадлен тихонько напевала и чуть покачивалась, держа мою голову на коленях.
– Я видела маму, – с новой силой хлынули слёзы.
А ведь я не плакала, когда случился тот страшный пожар. Родители оставались в имении, а меня отправили в пансион при дворе. На обучение. Не плакала, когда принесли весть о случившемся. Не плакала, когда меня отпустили навестить их могилу – к похоронам я естественно не успела, да и нечего особенно было хоронить, как мне говорили. Не плакала, бродя по пепелищу родного дома, пачкая туфельки о размытую дождями гарь. Не плакала у нотариуса, который озвучивал завещание. Поскольку я уже была зачислена во фрейлины, то опекуна мне не назначили, а дела в имении вёл управляющий. Не плакала я и каждую годовщину того черного дня.
Но поклялась отомстить. Потому что не представляла, как водный маг мог погибнуть в пожаре.
От немедленных действий меня предостерегла королева. Да и потом прикрывала мои первые неумелые попытки отыскать нити. Годы прошли, но вот клятва осталась.
– Я видела маму, – повторила я, потом села, размазывая по щекам слёзы.
– Я знаю, девочка моя, – Мадлен протянула мне платок. – Тебя благословила Богиня.
Помолчали, сидя рядом и чувствуя необыкновенное единение сейчас.
– Сосуд, – я спохватилась.
– Он полон, – тетя покивала, разглядев в моем взгляде недоверие.
Обычно из скалы удавалось выцедить несколько капель целебной жидкости. В фигурном фиале с носиком уместилось бы не менее стакана.
Глава 2
История многих красивых женщин полна некрасивых историй
В имение мы вернулись на закате. Тётя Мэд приехала вместе со мной, и собиралась погостить пару дней, прежде чем отправиться в свой миниатюрный замок на побережье. И не верхом, а в коляске. Она сразу затребовала ванну, и, ворча про дальние поездки, старые кости и плохие дороги, буквально взлетела по лестнице в покои.
Я только покачала головой, и собиралась, прежде всего, посетить крыло, откуда лилась в открытые окна негромкая музыка и задорный смех. Стоило его услышать, и улыбка сама собой появлялась на лице.
Я заглянула в кабинет, чтоб оставить в сейфе три стеклянных подвески с запаянными внутри драгоценными каплями. Когда уже выходила, навстречу мне прибежала одна из горничных.
– Госпожа Карина срочно ждёт вас в холле. Прибыл гости.
Какие визиты после заката? С тоской глянув на манящую лестницу, проследовала за девушкой.
– Вот, полюбуйся, Франциск Витт со спутниками и собаками, – экономка выглядывала на улицу сквозь легкий тюль, – Я послала к ним Грегора.
Я притворно ужаснулась её жестокости.
– Старик будет витиевато приветствовать их со всеми титулами до полуночи!
– Безусловно, – довольно подтвердила Карина. – С перечислением родословной собак и спутников.
– Ладно, выйду, – решилась я, – Герцогский же отпрыск. Хотя в который раз убеждаюсь, что лучше иметь дело с папочками, чем вот с такими чадами.
Можно было сослаться на позднее время и не выходить, тем более я с дороги. Но хотелось обезопасить себя от неприятных сюрпризов поутру. Младший Витт был неудобным соседом.
– Приглашай в гостиную, – оправила амазонку и шагнула за дверь во внутренние помещения.
Грегор, однако, был управляющим старой закалки и мариновал незваных гостей еще минут десять. Наконец живность развели на конюшню и псарню, а мужчин пригласили в гостиную.
Я нацепила светскую улыбочку, притушила её налетом не показной усталости и толкнула дверь.
Надменное лицо герцогского отпрыска озарилось почти неподдельной радостью встречи. Два его спутника играли похуже.
– Добрый вечер, маркиз Витт, Лорды, – поднявшиеся мужчины изобразили ритуал приветствия и целования ручек.
– Как мило, что вы вновь так внезапно воспользовались нашим гостеприимством, – прорвалось моё настроение.
– Увлеклись охотой, – беспечно улыбнулся Франциск.
Охотой молодые люди увлекались с завидной регулярностью в последнюю пару месяцев. Хотя в ближайших рощах ничего крупнее кролика не водилось. Надо завтра отправить проверяющих и выяснить какие поля эти охотнички успели потоптать.
– Увы, кухня уже остыла, так что сейчас подадут закуски, пироги и чай. Но если вы пожелаете… – добавила я тоном, серьезно не рекомендующим желать.
Меня тут же заверили, что обойдутся пирогами. Лорд Ликс, бывший, кажется, магом из посредственных, заикнулся было о вине.
– Прошу простить, но в моём погребе нет напитков достойных вашего взыскательного вкуса, – сожаление на моём лице отразилось совершенно искреннее. – Последние годы были крайне не удачны для наших виноградников. А старые запасы иссякли.
Наученная горьким опытом я жестко пресекала возможность пьяного дебоша.
Обернувшись, заметила, что старый дотошный дворецкий не покидал гостиную, а замер истуканом по нашу сторону дверей вопреки этикету. Эта забывчивость случалась с ним не впервые, примерно на каждый визит младшего Витта. Спрошу, обязательно. Тут дверь распахнулась добавляя вопросов. Появилась Карина с поварятами – так все звали близнецов с внешностью молотобойца, частенько крутившихся на кухне, и привлекаемых к полезному труду кухаркой. Они несли подносы, так что стол был накрыт в одно мгновение.
Следующие полчаса были наполнены увлекательной беседой о погоде, урожае апельсинов и столичных сплетнях. Как выяснилось из Тариты вновь приехал Дайтон Витт – отец смазливого шатена, который алчно пожирал меня глазами, когда думал что я на него не смотрю. Что ж, папочка его тоже скромностью не отличался, но он был человеком уравновешенным, серьезным и деловым. Ходили противоречивые слухи о его постельных пристрастиях, и о заведении способном соперничать с Замком Похоти де Савора, что герцог Витт держал в столице, но на его деловых качествах это не сказывалось. У сильных мира свои причуды.
Я была привычно рассеянно-милой. Улыбалась, вздыхала томно и невпопад, зевала. Последнее абсолютно неподдельно и поглядывая на часы. А еще со всё возрастающим недоумением отмечала ненавязчивые попытки выставить прислугу из гостиной.
Сначала крепкий блондинчик, лорд Корнэ, обронил вилку, вынуждая Грегора позаботиться о смене прибора. Но шагнувший к порогу дворецкий не ушел, отдал указание обнаружившемуся в коридоре верзиле и вернулся на свой пост. На гостей напала редкостная неуклюжесть, тут же упала еще одна вилка, а маг невообразимым образом расплескал на брюки чай и потребовал проводить его в отведенную комнату, но с подозванной горничной идти отказался. Когда всё это не заставило верного слугу уйти из залы, досаду на лицах мужчин было видно уже отчётливо.
– Эй, Грегор, оставь нас, мы хотим побеседовать приватно, – не выдержал младший Витт.
– Вообще, это мой человек, и приказам подчиняется моим, – не удержалась, зевнула.
Даже не сомневалась, что верный дворецкий стоит на том же месте. Мне даже совестно стало, возраст всё-таки, мы-то сидим.
– Так сажи ему чтоб убирался, – кажется, кто-то начинает кипятиться, – Нечего подслушивать господские разговоры!
– Урожай апельсинов – такая волнительная тайна, – да, издеваюсь.
– Я о нарушении приличий, – не унимался герцогский отпрыск.
– Кстати о приличиях, – немного оживилась я. Полчаса, отведенных приличиями на вечерний визит уже минули, так что я поднялась, вынуждая мужчин вскочить тоже. – У меня был тяжелый день, и я сама с дороги. Желаю приятных снов.
Целование ручек, заверения в счастье лицезреть и моей неотразимости повторились. На этот раз под зубовный скрежет. Гостиную мы покинули вместе с Грегором, и лишь оказавшись за дверью, я поняла, как невообразимо устала. Поблагодарив домочадцев и раздав распоряжение на утро, я пошла брать штурмом лестницу.
Наверху было уже темно и тихо, только ветер колыхал легкие занавеси в открытых окнах.
Утро у меня началось в обед. Никакой шум был не способен поднять вымотанную поездкой и визитом меня. Но за дом я была спокойна. Тётушка всегда вставала рано, а в том, что при ней незваные гости будут вести себя как шелковые, я была уверена.
Так и оказалось.
К тому моменту как я изволила одеться в легкую блузу и юбку и спуститься во двор они уже уехали, только легкая еще не осевшая пыль над дорогой подсказывала, что укатили визитеры недавно.
На заднем дворе творилась какая-то суета. Оказалось, прибыли подводы фермеров с продуктами и кажется первые телеги раннего винограда. Тем больше было моё удивление, когда проходя мимо конюшни, я услыхала звук похожий на тихий плач. Детский.
Звук, впрочем, смолк и пока не повторялся. Створка зловеще скрипнула, когда я потянула за скобу. Не успела я сделать и пары шагов как под ноги шмыгнула серая тень. Кошка выскочила из-под калитки стойла и метнулась за дверь. Разродилась, значит, почётная мышеловка, а вчера еще ходила брюхатая. Теперь наверняка на кухню помчалась, подкрепиться. Я прищелкнула пальцами, вызывая голубоватый пульсар, подсветивший тёмное после наружного солнца нутро конюшни, прошла вдоль стойл, лишь в трёх из которых фыркали коняжки. Надо будет отыскать котят, и забрать в дом. Надеюсь, эти визитеры не повредили им, когда уезжали.
Интересно, визитки с приглашением к ответному визиту пришлют? Если герцог здесь, то можно и съездить. Возможно, через него удастся найти мне нового преподавателя магии. Знаний катастрофически не хватало.
Вообще к визитам я относилась исключительно фривольно. Стоило мне вступить в право собственности и переехать в поместье, как карточки посыпались ворохом. Столик в прихожей не пустел.
Соседи могли наведаться и сами, но мой статус молодой вдовы позволял никого не принимать. Так и сложилось, что гостили у меня только самые близкие знакомые тетушки. А выезжала я в основном только по работе.
Неожиданно звук повторился, и я уверенно уже шагнула к двери кладовой, в которой хранилась утварь. Тоби – мальчишка конюх – лежал на рогожке, свернувшись в клубок и подрагивая. На моё появление он не отреагировал, только вновь еле слышно заскулил. Я почувствовала, как разгоняя полуденный жар, во мне поднимается слепая холодная ярость. Штаны с пацана были стянуты до колен, обнажая худые ягодицы. Меж них по светлой коже тянулся размазанный розовато-белёсый след.
Пульсар я отогнала за плечо, чтоб не слепил. Присела, перевернула Тоби на спину. По щекам его текли слёзы, но глаза были соловыми. Он смотрел сквозь меня и, похоже, не узнавал. Ситуацию немного исправила пара пощечин. Рыдания стали громче, но и взгляд осмысленнее. Он даже вздрогнул, неловко завозился, пытаясь прикрыться.
– Кто это сделал? – я понимала, что пугаю его своим тоном, но пригасить вымораживающую ярость пока не могла, – Скажи мне кто?
– Госпожа, – он снова заплакал, натягивая штаны, пытаясь остановиться, унять рыдания, но всхлипы прорывались с новой силой. – Я… я не помню.
Он снова затрясся, так что мне пришлось обхватить его за плечи, вжать в плечо вихрастую голову, и посидеть, наглаживая выгоревшую макушку.
– Простите, госпожа Алира, – наконец неловко отстранился он.
Я осмотрела испачкавшуюся и подмокшую блузу. Вытаскивая шпильки державшие пряди, перекинула освободившуюся волну на плечо, заговорила:
– Сейчас идешь к себе, ждешь доктора. Не спорь! – он краснел уперевшись взглядом в землю, – Можешь сказать, что получил копытом, в… сам придумай куда. Всё! Иди.
Я перебралась на террасу, дожидаясь, пока закончат руководить разгрузкой Карина и Грегор. Все финансовые дела я вела сама, так что закончат – придут ко мне подписать бумаги. Отсюда было видно, как в глубине сада в тени платана тетушка, сбежавшая от шума, помогает расстелить плед, к ней присоединилась дородная кормилица и…
– Госпожа Алира, вам налить кофе? – вырвала меня из созерцания молоденькая Финна, что разгружала на столик поднос.
– Нет, оставь кофейник, – девушка неловко поклонилась и удалилась.
Я же сама налила кофе в чашку, поморщилась, вылив в себя тёмную горечь. Что именно меня смутило, сообразила, когда наливала вторую чашку. Струйка бегущая из изящного носика заледенела, обломилась и со стуком упала на столик. Я бросилась вслед за ушедшей девушкой.
– Финна! – та обнаружилась в коридоре флигеля, где жила прислуга.
В комнату я её буквально втащила, захлопнула дверь и подперла преграду спиной.
– Что с тобой? – горничная заметно побледнела, вцепившись пальцами в фартук.
– Я не понимаю, госпожа, – в общем, от двери пришлось отлипнуть, развернуть девчонку лицом к кровати, подтолкнуть.
– На колени встань.
– Госпожа, – её голос дрожал.
Кажется, я рыкнула.
– И подол подними, – она послушалась, задрала подол песочного форменного платья.
Дальше можно было не смотреть, на белье темнела пара побуревших полос. Панталоны со всхлипывающей, уткнувшись в кровать девушки, я стащила сама.
– Мда… – вокруг заметно похолодало, в воздухе вокруг меня стали конденсироваться капельки влаги, тут же обращаясь снежинками и мгновенно тая в полуденном зное. В такт сердцу. Оба входа, и предназначенный природой для принятия мужчины и не предназначенный хранили следы самого грубого использования. Кроме того ягодицы пересекало несколько багровых полос, из которых и выступили капельки крови, испачкавшие белье. Я повторилась:
– Мдааа… Можешь одеться. Чьих же это рук дело?
– Я не знаю, госпожа Алира, – она неловко натягивала белье, пряча глаза и теперь отчаянно краснея. – Не помню. Я была уже сонная, зажигала свечи в покоях гостей и всё, утром это… уже было.
Она разрыдалась, закрыв лицо.
– Прекрати реветь! – я понимала, что излишне жестко обращаюсь с ней, но истерику нужно было пресекать. – Ты была девушкой?
Я думала, покраснеть сильнее она не сможет.
– Н-нет, – почти не слышно, – У меня жених в деревне. Но…
– Не бойся, прикроем, – я поняла её опасения. – Мазь тебе передаст Карина. Настойку возьмешь тоже у неё, выпьешь дважды. Доктор тебя осмотрит. Не реви, говорю! Тайно. Сегодня у тебя выходной.
– Спасибо…
Я поймала её за подбородок, заставляя поднять глаза. Выглядели мы на один возраст, больше восемнадцати мне не давали до сих пор, но чувствовала я сейчас себя несоизмеримо старше этой испуганной девчонки.
– Я не позволю безнаказанно обижать своих людей.
И я ушла искать экономку и дворецкого.
– Садитесь, – я металась по кабинету, выстукивая каблучками дробь, – Что вчера было за представление?
– Простите моё неподобающее поведение, – поклонился седой дворецкий.
– Да сядьте уже! – поднявшаяся, было, Карина хлопнулась обратно в кресло. Грегор на мой рык среагировал спокойнее. Поклонился снова и с достоинством опустился на сиденье. – Вы всеми правдами и неправдами не позволяли мне остаться наедине с гостями. Девочек горничных заменили поварятами. От чего вы меня охраняли?
Заговорщики переглянулись.
– Франциск Витт кичится тем, что ему не отказывают, – начала Карина, – По слухам в его постели оказываются даже те, кто прямо заявлял о своей неприязни.
– Когда начались его визиты к нам – мы поняли, что у него появился новый объект вожделения, – продолжил Грегор, – Вы. Вероятнее всего, это свойство его дара. С ним нельзя оставаться наедине, хотя мы и не знаем, сколько ему нужно времени.
– Спасибо что защитили, – наконец нашла слова я. – Но у нас двое пострадавших.
В числе я была почти уверена, под разными предлогами обратилась к остальным домочадцам, следя за их поведением, пока ждала этих двоих.
– Кто? – впервые я видела, как невозмутимый старик злится.
Обсудив как обставить визит врача и как гарантировать его молчание, я всё-таки сбежала в сад. Нацепила самую счастливую свою улыбку и буквально полетела отдыхать душой.
И продумывать месть.
