Текст книги "Два месяца и три дня"
Автор книги: Алиса Клевер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
8
Чудес не бывает. Экзамен по химии Арина сдала едва-едва на четверку, да и то благодаря репутации. Тихая, усидчивая, смышленая, она просто утратила вдруг способность удерживать в голове что-то, кроме шальных серых глаз, улыбки с подвохом, расправленных широких плеч. Реальность казалась смазанной, нечеткой, а мысли о невозможном отказывались покидать ее сознание, терзая ее и поддерживая огонь, сжигающий все ее силы. Что, если бы он ее поцеловал? Каково это – целоваться с таким человеком, как Максим Коршун? Нежный, медленный поцелуй, как в «Призраке» с Патриком Суэйзи, когда они вместе с Деми Мур лепили горшок из глины? Или полный отчаяния, страстный, за гранью жизни и смерти, как в «Титанике», стоя на вершине тонущего корабля? Скорее обжигающий и опасный, несущий беду, как в «9 1/2 недель».
И следующая мысль: «Какая же ты глупая! Никогда и ничего. Невозможно».
Это изматывало похлеще рабского труда на галерах. Перечитав учебник дважды, Арина так ничего и не запомнила. Да и собой она напоминала теперь давно не кормленного бездомного котенка. Она растерянно смотрела на преподавателя синими глазами-блюдцами на худом бледном лице.
– Что-то случилось? – осторожно поинтересовался преподаватель. – Ведь вы были на всех лекциях? Это что, из-за работы?
– Наверное… – Арина потупилась, страшно смущаясь. Две ночи подряд ушли у нее на зряшные разговоры о сыне одного олигарха, будь он неладен. И на пустые мечты. Как сказать это преподавателю?
– Вы не должны работать в ночные смены, Ариночка, – преподаватель смотрел на нее с явной жалостью. Этого только не хватало. – Вам нужно учиться, в первую очередь. Хотите, я порекомендую вас деканату? На следующий семестр там будет нужен секретарь на кафедру вирусных инфекций. Вы умеете печатать?
– Немножко, – соврала Арина. С компьютером она была на «вы», но стать секретарем кафедры… Это было ее мечтой. Работа в институте приносила бы стабильный заработок, а времени бы отнимала мало. Можно было бы заниматься прямо на рабочем месте. А ночные смены она все равно бы не бросила. Деньги ей очень нужны.
– Ладно, я поговорю. А пока обещайте мне, что летом хорошенько отдохнете, да?
– Да, да, – с готовностью закивала она. Еще как отдохнет! Ох… А чем тогда платить за учебу в следующем семестре? Поговаривали, что плату собираются поднять. Так что как раз сегодня она собиралась попросить в клинике, чтобы ей дали дополнительные смены на летний период. Отпуск она брать не собиралась. Съездит на неделю к маме – и все.
– Ну что ж… Вот ваша зачетка, – и преподаватель проводил Арину задумчивым взглядом. Хорошая девочка. Не такая, как все эти – крашеные, татуированные. Сразу видно, что не из москвичек. Умничка.
Нелли еще рвала и метала, пытаясь повернуть время вспять. Она собрала все существующие статьи о Максиме и его отце Константине Коршунове, в попытках придумать, как бы свести корабли в этом море еще раз. К слову, Константин Коршунов был фигурой загадочной, в СМИ о нем почти ничего не было, кроме общей информации. Жил, работал. Был женат, разведен. Есть сын. Бывшая жена живет в Лондоне.
– Я не слушаю тебя! Не слушаю! – Арина бегала по квартире, демонстративно закрыв уши ладонями. – Мне все равно. Я ничего не хочу о нем знать!
– Ну и дура! Такой шанс. Но почему?
Она ничего не ответила, лишь забросила бутерброд в сумку – и ее царапнула мысль, что это все тот же батон. Импульс пробежал от горла вниз, к животу, и перед глазами возникло лицо Максима, смеющегося и косящегося на батон.
Вот уж действительно дура.
Она не хотела ничего о нем знать, чтобы не стало хуже. Хотя куда уж хуже, она думает о нем и день, и ночь, и весь экзамен. Сколько нужно времени, чтобы лицо Максима Коршуна растворилось в ее памяти, теряя точность и яркость?
Говорят, время лечит. А время и работа лечат вдвойне. И Арина с готовностью нырнула в работу, примчавшись в «Умку» на Красносельской на час раньше своей смены. В клинике еще оставалась небольшая очередь, и мяуканье и гавканье заглушило на время ее мысли, заставляя сосредоточиться на том, что происходило на ее глазах. И это было хорошо.
– В третьей смотровой уберешь? – попросил Арину Боря Фаберже, молодой, но весьма профессиональный ветеринар, прозванный именем великого мастера из-за того, как виртуозно и быстро он проводил кастрации. – И будем готовить кота к премедикации.
– Хорошо, – кивнула Арина, вытирая со лба капли пота. В Москве установилась жара, и медицинская «пижама» казалась слишком теплой одеждой.
– Кондиционер-то когда починят? – Боря перебирал препараты в стеклянном шкафчике-холодильнике, куда хотелось залезть целиком. Всю сегодняшнюю ночь они проведут вдвоем, администратор, сегодня это была Катя, уходит в девять часов. Ночные смены хороши тем, что, если не случается ничего экстренного, они проходят спокойно и тихо. Почистить клетки, поменять капельницы животным в стационаре, закапать в нос попугаю. Раздать лекарства. Поиграть с Фаберже в дурака.
– К зиме, как обычно, – ухмыльнулась Арина, протирая нержавеющую поверхность стола дезинфектором. Все шло своим чередом – хозяева, как всегда, были невыносимо разговорчивы. Они задавали миллионы вопросов – какие-то дельные, но большей частью бессмысленные, не требующие обстоятельного ответа. «Все ли будет хорошо?», «Не вредно ли давать лекарство?», «Нельзя ли обойтись без анестезии?».
Арина отвечала спокойно и, так сказать, на автомате. Вместе с Борькой они быстро «разбросали» очередь: кого-то вакцинировали, кому-то прочистили уши, кому-то наложили новую повязку на вывихнутую лапу. Часам к одиннадцати стало тише, очередь почти рассосалась, и Арина пошла проведать тех бедолаг, что приходили в себя в стационаре. Парочка кошек после сложных родов, котята пищали и тыкались им в бока.
Поглядев на котят, Арина поменяла им впитывающую подстилку. В больших клетках дрыхли под капельницами несколько собак, покусанных клещами. Им повезло – хозяева успели привезти их в клинику вовремя, и последствия бактериального заражения не оказались фатальными. Лето – время клещей.
– У нас тут кастрация перенеслась, – Боря просунул голову в приоткрытую дверь. – Пойдем.
– А почему не завтра? – удивилась Арина.
– Хозяева завтра не могут, видите ли.
– Да отправь их дневной смене, – покачала головой Арина, но Боря только хмыкнул и исчез в дверях. Ясно дело, за операцию в неурочное время ему доплатят. Может, и ей что-то перепадет. Ей еще не было разрешено ассистировать на операциях – первого курса недостаточно, но Боря всегда брал ее с собой в операционную, с ней было легко и сподручно, она хорошо понимала, что нужно делать, и животные на нее хорошо реагировали.
Арина приготовила стол, разложила хирургические инструменты. Стерилизация восьмимесячного щенка по кличке Князь. Породистый, дорогой князек. Боря, в хирургическом костюме и маске, уже намывал руки.
Князь оказался беспокойным, вертелся на столе, не хотел бриться. Арина поглаживала его высокоблагородие за ухом и нашептывала какие-то стишки, пока Боря орудовал шприцем.
– Попал? – тихонько спросила Арина, и Борис кивнул. Наркоз остудил пыл высокопоставленной особы, которую хозяева обрекали на бездетность по черт его знает каким причинам и соображением. Но это было не самым плохим.
– Ба-а-лин! – взвыл Борис, едва пес отключился.
– Что такое?
– Гельминты, мать их! – Арина бросила короткий взгляд на собачку и сразу все поняла. Такое периодически случалось, и всегда – из-за «долбанутости» хозяев, но сейчас было не до разговоров и выяснений. Арина бросилась к подставке с инструментами, схватила хирургические зажимы и сунула один в руки Борису. Сориентировались они мгновенно – не впервой, к сожалению, и каждый знал, что делать. Ловить глистов, прежде чем те заползут животному в гортань или ноздри.
Дело в том, что паразиты очень активно реагируют на действие наркоза. Именно поэтому всех хозяев всегда тщательнейшим образом инструктировали и назначали специальное антипаразитическое лекарство перед операцией.
Но хозяева – те еще паразиты. Их трудно понять. Глисты лезли из Князя со скоростью, превышающей ловкость рук ветеринаров.
– Держи чертей! – Борино лицо покраснело от напряжения.
– Скользкие, твари! – бормотала Арина, методично подцепляя червей хирургическим зажимом и бросая в стеклянную банку с дезинфектором. Еще немного, и дело Князя было бы – труба, задохнулся бы. Когда опасность миновала, белый от злости Боря своим фирменным «росчерком» завершил операцию.
– Мы давали ему глистогонное! – возмущенно кричали владельцы Князя, когда Борис со свойственной ему дотошностью потребовал от них ответа. Глаза хозяев сверкали от праведного возмущения. – Как могли такое подумать! Как вы смеете с нами так разговаривать! Да вообще, все эти ваши таблетки – сплошная фикция!
– Значит, никакой таблетки вы не давали, – холодно констатировал Боря.
– Давали! – азартно петушилась хозяйка, высокая тощая тетка лет сорока пяти. – Вы не смеете нас обвинять!
Слово взял теткин муж.
– Да ладно! – неожиданно вспылил он, прервав супругу, – почти лысый мужчина с недовольным, покрасневшим от жары лицом. – Я же говорил, нужно дать эту таблетку!
Супруга и владелица Князя развернулась и посмотрела на благоверного в немом ошеломлении. И завизжала.
– Да как ты не поймешь, что это настоящий яд – в этих их глистогонных?! – женщина перешла на ультразвук. – Это формальная процедура, она ничего не значит. Это фармацевты свои таблетки сбывают. А от глистов они не помогают все равно.
Борис дослушал визг до конца, понимая, что даму не перебить, и процедил спокойно:
– Вы сознательно солгали врачу. Сказали, что давали препарат.
– И что теперь? – ушла в глухую оборону клиентка. – Арестуете нас?
– Из-за несоблюдения режима подготовки к операции ваша собака чуть не погибла, – отрезал Борис. – Арина, заполни дополнительную квитанцию за реанимационные мероприятия.
– Мы не станем платить! – возопила клиентка. – Может, вы все придумали!
– А может быть, вам принести глистов? – хмыкнула Арина. Муж и жена переглянулись, муж покачал головой. Дельце было улажено, и Арина стащила с головы хирургическую шапочку и пошла за стойку печатать квитанцию. Она полностью сосредоточилась на кнопках и окошках программы, пытаясь сгенерировать дополнительную статью оплаты, как вдруг услышала голос, идущий откуда-то сверху.
– Интересная у вас работа, Белоснежка! – тот самый насмешливый голос, низкий и чувственный, от одного звука которого ее дыхание моментально сбивается, и она подскакивает на месте, не в силах поверить своим глазам. Максим Коршун стоял перед ней, и от нее его отделяло только тонкое чистое стекло администраторской стойки.
Он улыбается во весь рот, его резко очерченные ярко-красные губы приоткрыты, между ними белеют два ряда ровных зубов. Ни у кого нет такой самоуверенной, такой неподражаемой улыбки. Арина видит эту улыбку впервые. Такая широкая добрая улыбка – нечастое явление, и она очень идет ему. Лицо Максима чисто выбрито, отчего он выглядит значительно моложе своих двадцати девяти, вот только слегка усталый. Почему? Что-то случилось? Он тоже не спал прошлой ночью?
Он скучал по тебе…
Что? Вздор! Он гулял в каком-нибудь элитном клубе до утра. Откуда он здесь взялся?
– Вы… вы… – Арина с трудом сглатывает, не в силах оторвать взгляда от улыбающегося рта Максима. Вдруг он облизывает верхнюю губу и насмешливо смотрит на нее, совершенно оцепеневшую.
– Я, я. Вы как будто привидение увидели.
Ее тело реагирует на его присутствие. Дыхание сбивается, руки начинают дрожать. Она замечает вдруг, что ее соски твердеют, и теплая волна пронзает низ живота. Он здесь. Она видит его. Она слышит каждый удар своего сердца – оно бьется очень громко. Боже мой, это невозможно!
– Видите ли, мне нужна ваша помощь, – говорит он тихо.
– Моя? – еще больше изумляется Арина.
– Именно. Со мной что-то произошло, и только вы можете мне помочь, Белоснежка! – И, определенно, в его словах снова появляется эта двойственность.
– Но что я могу для вас сделать? – спрашивает Арина еще тише.
– Вы можете помочь… – Максим задумчиво склоняет голову набок. – Помочь моему коту?
– Коту? – И только тут Арина замечает, что в руках у Максима пластиковая переноска, из которой недоверчиво выглядывает большой пушистый кот. Дымчатый перс выглядит совершенно здоровым, хотя и недоволен создавшимся положением.
– Как видите, я с котом, – Максим ставит переноску на стол.
– И это ваш кот? – Арина наблюдает за его действиями с нескрываемым подозрением. Максим притворно обижается.
– Конечно, мой. А чей же еще?
Арина изучающе глядит на него. Ее терзают смутные сомнения.
– Ну не украл же я кота, в самом деле! – возмущается Максим.
– Вы здесь специально? – наконец решается она на вопрос.
– Ну что вы! Нет, конечно! Просто вы мне показались знающим специалистом. А я… я очень волнуюсь за этого котика. То есть за его здоровье.
Арина ухмыляется. Вот ведь врун!
– Ну что ж… – Она открыла новый файл. – Имя животного? Возраст? Доставайте его.
Максим растерянно смотрит по сторонам, но помочь ему некому, людей в клинике не осталось, если не считать тихо копошащихся в углу хозяев Князя, благополучно преодолевших семейный «глистовый» конфликт.
– Какие-то проблемы? – еле сдержала улыбку Арина. Максим открывает сумку с котом и осторожно, как хрустальную вазу, достает его и, вытянув руки вперед, держит животное на весу. Кот шипит, суча задними лапами.
– Барсик? – неуверенно предлагает Максим.
– Черт, дайте сюда кота! – не выдерживает Арина. – Где вы его взяли? Вы же впервые его видите! И держать правильно не умеете!
Арина осматривает животное и не находит ровным счетом ни одной проблемы. Разве что когти надо чуть укоротить и шерсть вычесать. Но даже это еще подождет. За котом явно хорошо ухаживают.
– Лучше спросите, как я нашел ваш салон, – усмехнулся Максим.
– Клинику, – поправляет Арина.
– Ах, да. Простите, клинику. У вас, оказывается, столько филиалов!
– Скажите лучше, зачем вы ее искали, – пробормотала Арина, устраивая кота обратно в сумку и подсовывая ему кошачью «конфетку». – Ваш вариант «ради кота» не проходит.
– Тогда что же мне остается? Я здесь ради вас! – Максим роняет фразу легко и непринужденно, но кровь у Арины бежит быстрее, и венка на виске начинает пульсировать. Она подносит ладонь к губам – она всегда так делает, когда не знает, что сказать и как реагировать. Она чувствует, что краснеет. Она совершенно счастлива.
Он ее искал! Он ее искал!
– Я не понимаю. Зачем? – Голос почти не слушается Арину.
– Я и сам не понимаю, – тихо отвечает Максим. – Не в моих правилах портить жизнь маленьким невинным девочкам, моя Белоснежка.
Слова были сказаны очень тихо, но потрясли Арину. Она стояла в эпицентре взрыва и смотрела, как мир меняется под воздействием произошедшего. Он здесь из-за нее. Он не хочет портить ей жизнь. Он считает ее маленькой невинной девочкой. Она вовсе не маленькая и не невинная. Ну, не маленькая, это уж точно!
И что он имеет в виду, говоря, что он не хочет портить ей жизнь? Почему он думает, что испортит ей жизнь? От одного его присутствия у нее перехватывает дыхание – такой нахлынул восторг. Он такой красивый, такой невообразимо красивый. Она могла бы просто смотреть на него, и этого было бы ей достаточно.
– Арина! Арина! Алло! – Боря Фаберже. Он подошел к ней, чтобы забрать так и не распечатанную квитанцию, но она с трудом поняла, о чем он ее спрашивает.
– Что? – Синие глаза смотрят как с другой, неизвестной планеты.
– Ты не почистишь клюв попугаю? Нужно закапать ему сосудосуживающее, – Боря с неудовольствием посматривал на высокого статного парня, отвлекающего сотрудницу от ее прямых обязанностей. Он покачал головой и принялся вбивать данные в компьютер сам.
– Конечно! – Арина очнулась, вспомнив, что она, вообще говоря, на работе.
– А вам придется подождать, – бросил Борис Максиму. Тот пристально оглядел доктора с ног до головы, взгляд холодный, оценивающий, какой бывает у полицейских, когда они сканируют подозрительных лиц на наличие у тех оружия, наркотиков и колюще-режущих предметов. Максим отвернулся и спросил у Арины, во сколько она заканчивает смену. Нахмурился, услышав, что впереди у нее вся ночь.
– А вы не можете отпроситься? Я завтра улетаю.
– Нет-нет! Она не может уйти! – опережающим маневром воскликнул Борис. Арина юркнула в смотровую к попугаю, закрыла за собой дверь и облегченно вздохнула. Ну и ситуация! Как ей вести себя? Она ужасно хотела пойти с этим человеком. И в то же самое время это ее пугало до жути.
– Значит, вы ее не отпустите? – задумчиво покачал головой Максим.
– Следующий! – Борис проигнорировал устремленный на него выразительный взгляд. Он молча встал и пошел к столику, на котором уже восседал черный йоркшир. Но Максим продолжал неотрывно смотреть на него.
– Вы что-то еще хотите спросить? – не без враждебности осведомился Боря. Этот красавец почему-то его странным образом раздражал.
– У меня к вам деловое предложение, – ответил Максим подчеркнуто вежливо. – Не соблаговолите ли уделить мне пару минут?
Через пару минут Борис влетел в третью смотровую. Арина как раз заканчивала с большим какаду, подцепившим простуду.
– Он еще там? – спросила она, хотя глупо было надеяться, что Максим Коршун исчезнет теперь, когда он с таким трудом (или, может, вовсе без труда) нашел ее. Борис с некоторым смятением кивнул ей.
– Слушай, а кто он такой?
– Ну… ну… – лепетала Арина, нимало не представляя, как ответить на этот вопрос.
– Ладно. Неважно! – Боря Фаберже вел себя в высшей степени непредсказуемо.
– Это мой знакомый. С выставки, – наконец сформулировала Арина что-то пристойное.
– Ты… это… иди домой. В смысле, твоя смена на сегодня закончена, – огорошил ее Борис.
– Что? Как? – Но Борис только хмыкнул и велел ей переодеваться.
– Домой, домой. Или… куда ты там с ним пойдешь.
– Да никуда я с ним не пойду, – возмутилась Арина, окончательно запутавшись.
– Ну ты что, решила меня окончательно добить? – взмолился вдруг Фаберже. – У меня кредит за машину, долги!
– Что? – вытаращилась на него Арина. – Он тебе что, денег дал?
– Да какая разница. Ты пойди поговори с ним. А я, уж поверь, справлюсь тут без тебя.
– Ты с ума сошел…
– Ага! От счастья, – честно заулыбался Борис, светясь.
Арина неуверенно огляделась, пожала плечами и стянула с себя униформу. И в это же мгновение ее сердце забилось с неистовой силой. Ей стало жутко, страшно и весело. Он подкупил Фаберже! Ради нее? Невероятно…
– Ты скажи своему… этому, с котом. Пусть заходит почаще. Всегда рады! И что я за его котом пригляжу в лучшем виде.
– Да что ты несешь? – всплеснула руками Арина и расхохоталась. Вручив Борису клетку с «закапанной» птицей, она вышла. Тот проводил ее долгим задумчивым взглядом – как это он раньше не замечал, какая симпатичная практикантка у них здесь работает? И все же… такие деньги! Этот парень, должно быть, окончательно спятил.
А потом они шли по теплой, наполненной летними запахами и звуками Москве. Максим молчал и только посматривал исподтишка на Арину. Та же и вовсе не поднимала глаз, боясь, что сердце выпрыгнет у нее из груди от счастья.
Он приехал за ней!
Как трудно поверить в то, что все это – взаправду и происходит с нею вот в эти мгновения на этой улице под этим небом – темным и теплым. В сумеречных переулках, подсвеченных только светом редких фонарей, Максим был еще красивее, чем там, в музее. Пришелец с планеты мужчин с неописуемой улыбкой искусителя идет рядом с нею. С ума сойти!
9
Тихие улицы сменились шумной площадью трех вокзалов – жизнь бурлила и кипела там круглосуточно, не утихая ни на минуту, и вся площадь была заполнена паркующимися или отъезжающими машинами, спешащими куда-то людьми. Большие круглые часы на кованом столбе показывали половину первого ночи. Максим остановился и повернулся к Арине, словно наконец нашел достойную тему для разговора.
– А вы знаете, что такие круглые часы можно найти и в Лондоне? – это был первый вопрос, который Максим задал ей после долгой паузы, и прозвучал он до абсурда непринужденно. Великосветская беседа. Осталось только поговорить о погоде, как он предлагал в прошлый раз. Арина скользнула взглядом по часам и подумала о том, что не только не была никогда в Лондоне, но и вообще нигде никогда не была. Она остановилась и повернулась к нему.
– Можно я вас все-таки спрошу? – Арина смотрела на него, прикусив губу от волнения. Его серые глаза теперь казались почти черными, а взгляд опасным, тревожным. Весь он был – одна сплошная опасность. Именно от таких, наверное, и советуют держаться подальше. Но Арине хотелось быть как можно ближе к нему, снова вдохнуть одурманивающий запах его тела, совершить какую-нибудь глупость, погубить себя. Предчувствие беды заводит и будоражит, как крепленое вино, которое так любит Нелли.
– Отчего же, конечно! – кивнул он и любезно склонился к ней. Арина вдохнула поглубже, как она делала перед тем, как нырнуть на глубину быстрой речки Клязьмы.
– Вы тогда, в кафе, сказали, что если бы я знала вас, то ни за что бы не осталась с вами. Почему?
Надо же! А она умеет правильно ставить вопросы! Максим посмотрел на Арину с удивлением. Ведь совсем юная, откуда в ней это? Впрочем, он же сразу почувствовал, что в этой девочке кроется немало сюрпризов. Максим помолчал в раздумьях.
– Потому что вы, моя дорогая Белоснежка, приличная женщина, верно? – спросил он в ответ и вдруг положил руку на ее плечо. Арина вздрогнула.
– Ну и что? – удивилась она. – А вы что же, только с неприличными встречаетесь? – и сама обомлела от своей наглости. Такое спросить!
Максим с восторгом изучал ее лицо, любовался ее возмущением и смущением, и огнями и молниями, разлетающимися от ее синих глаз. Он больше двух суток не мог ни о чем другом думать, кроме этих глаз.
– Теперь мой черед спрашивать! – задорно подмигнул он ей, хотя строго формально он на ее вопрос не ответил. – Что вы думаете обо мне, дорогая Белоснежка? Только чур не врать, я вижу вас насквозь!
– Вот и нет, ничего вы не видите, – воспротестовала Арина, однако напрасно. Конечно, он видел ее насквозь. Но он хотел большего. Его рука вдруг сжала ее плечо, а другой рукой он провел по ее волосам, стянутым в обычный свободный хвост.
Его глаза приблизились, его лицо остановилось в сантиметре от ее испуганного, возбужденного, раскрасневшегося лица. Он был так близко, совсем рядом, Арина чувствовала его дыхание на своих губах. Она почти теряла сознание, ноги отказывались держать ее, и единственное, чего она хотела в этот момент – это чтобы он поцеловал ее. Немедленно. И ни секундой позже, вот на этом самом месте, где они шли.
Арина попыталась закрыть глаза, смотреть на него – сущая мука, каждая секунда – и сердце ускоряется и норовит выскочить из груди. Страх и желания, раньше неведомые, пролетают мощными широкими волнами к низу ее живота. Если он сейчас велит ей бросить все и идти за ним – она сделает это, не раздумывая.
Но он этого не делает. Вместо этого он отпускает ее. Он смотрит на нее с непонятным ей сожалением.
– Вы просто ходячая провокация, вы знаете это? – Он ласково улыбается, но момент упущен, и он уже далеко, уже не с нею, не рядом, и от этой мысли Арине становится невыносимо грустно. Зачем он пришел? Чтобы снова уйти? Только не это.
– Я вас не понимаю. – Арина делает титанические усилия, чтобы не заплакать, но ничего не получается, и глаза ее наполняются влагой.
– Вам лучше поехать домой. – Он снова становится отстраненным и незнакомым, чужим. – Я не должен был… Мне не стоило приезжать. Я вызову вам такси.
– Нет, только не надо мне опять вызывать ваше чертово такси, – зло отвечает Арина. – Я вернусь на работу. И это вообще не ваше дело. А вы… – Ее раздражение доходит до максимальной точки. – Знаете что? Я понятия не имею, для чего вы вломились ко мне – иначе не скажешь, простите. Но вы абсолютно правы, не стоило вам приезжать.
Иди, Белоснежка, иди. Сосредоточься на чем-то своем и шагай по теплому асфальту, раз-два. Раз-два. Он просто псих, этот чертов фотограф. Красивый, непредсказуемый псих. Может быть, даже маньяк. Нужно успокоиться. Уйти куда-то, куда угодно. Только не оборачиваться. Дальше, дальше. Как можно дальше отсюда, от этого ненавистного мистера «черт его знает, что у него на уме». А этот почти поцелуй, при мыслях о котором у нее до сих пор жаром наливаются щеки! Никогда, ни с кем, ни разу в жизни она не испытывала ничего похожего. «Ну и не надо!» – подумала она со злостью.
Но тут чьи-то руки – его руки – остановили ее одним сильным рывком. Максим легко развернул ее, обхватил сильными руками и прижал к кирпичной стене дома, не оставив возможности даже дышать. Так и держал ее, пока она билась, пытаясь вырваться, кричала что-то неразборчивое и стучала кулачками по его груди. Когда же немного успокоилась, он ослабил объятия, взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
– Вот видите, Белоснежка! Если бы я был хорошим человеком, я бы вас отпустил и не сказал больше ни слова. Но как я уже доводил до вашего сведения, человек я не слишком хороший, и я хочу вас.
– Что? – Она замерла на грани реального и нереального, не зная, как реагировать – чувства ее еще не знали такого рода эмоций.
– В вас есть что-то неуловимое, что-то редкое. Мне хочется вас рисовать. Мне хочется обладать вами. Трахать вас. Но вы действительно приличная девушка. И это создает для меня определенные проблемы.
Это прозвучало грубо, непристойно, но от этих слов с Ариной случилось что-то и вовсе неправильное. Как яркая вспышка – она в его руках, она под ним, кричит и бьется, как это бывало с Нелли. Его ладонь накрывает ее грудь. Он хочет ее «трахать». Грубое слово, как жгучий чилийский перец, заставляло остолбенеть от целой гаммы ощущений, главным среди которых было возбуждение. Не странно ли – слышать такое и возбуждаться? «Трахать» – вот что он будет делать с нею, но вместо того чтобы возмутиться, Арина таяла, как капля меда на теплом круассане.
Он хочет ее.
– Я завтра улетаю в Берлин, – продолжал он деловым тоном, словно то, что он говорит, было в порядке вещей. – И я хотел бы, чтобы вы полетели со мной. Собственно, ради этого я вас и нашел. Чтобы сделать вам предложение.
– Полететь… с вами? – онемела Арина. – Но у меня работа, учеба…
Максим замолчал. Его взгляд на нее стал удивленным.
– Вы говорите так, словно бы дело только в этом, но поверьте, это все – ваша наименьшая проблема. Дослушайте меня, дорогая моя девочка. То, что я вам предлагаю, совершенно аморально и неправильно, и вам стоит сразу отвергнуть мое предложение. Возможно, влепить мне пощечину.
– Но что именно вы мне предлагаете? – прошелестела Арина одними губами, бледнея.
– Я делаю вам предложение, моя дорогая Белоснежка. Я возьму вас с собой в Берлин. Я хочу, чтобы вы провели со мной это лето. Вы будете мне помогать – что-то вроде ассистента, если угодно. Я вам заплачу. Щедро. И я буду вас рисовать, буду делать фотографии. О, чего я только не стану делать с вами, – сквозь его притворно спокойный тон прорвались языки пламени. Арина вздрогнула. «Я хочу трахать вас», «Я вам заплачу. Щедро». Вдруг ее охватил озноб – в этой воцарившейся в Москве духоте. Ее колотило от этих слов, так что стучали зубы, а Максим продолжал как ни в чем не бывало.
– Это было бы и взаимно приятно, и взаимовыгодно. О, и я так много мог бы вам показать! И все это вполне выполнимо, вы не находите? Остается только одна проблема…
– Проблема… – эхом повторила она. – Какая? – машинально спросила она через мгновение, направив все силы на то, чтобы унять дрожь. Кажется, надо постараться расслабить мышцы – но тогда она попросту упадет, сползет на землю, прямо Максиму под ноги, еще чего не хватало…
– Я бы не хотел разбивать вам сердце. Мне было бы жаль вас поломать. – Холодный душ. Ледяной ветер. Ураган сметает все смутные, неприличные, манящие и запретные мысли. И остается только какая-то пустота. Ему жаль ее – поломать?
– Я не понимаю вас! – Краешком сознания Арина отметила, как часто она говорила это сегодня. Она не понимает его! Господи, не понимает! Но разве можно его понять?
– Что ж, поясню, – охотно согласился он. – Я знаю, что нравлюсь вам. Вы уж простите, дорогая Белоснежка, но это видно невооруженным глазом. Да-да, и не пытайтесь мне возражать. Вы хотите, чтобы я вас поцеловал. Однако я думаю, что вы, к сожалению, верите в любовь и мечтаете о счастье.
– Все мечтают о счастье. Как же иначе? – простодушно отвечала Арина, и в глазах ее всплеснуло недоумение: разве можно жить как-то иначе? Мечтать о чем-то другом? О чем же?..
– В том-то и дело, что вы заблуждаетесь. Вовсе не все. Я, к примеру, к счастью совершенно равнодушен. Красота, скоротечная и неповторимая, – да. Наслаждение – да. Но я не мечтаю о счастье, – Максим произнес это с какой-то усталой интонацией, будто эти слова набили ему оскомину, но он вынужден их повторять снова и снова. – Я только хочу услышать, как вы будете стонать под моими руками. Я хочу показать вам то, чего стоит настоящее наслаждение – такое, какого у вас нет и может никогда не случиться. А еще – очень хочу увидеть вас голой.
Он замолчал и внимательно следил за тем, как менялось выражение ее глаз, за отражением эмоций на ее лице – от яростного возмущения до пламени на щеках. Мысли, как яркие вспышки, уже разрывали ее сознание. Он хочет видеть ее голой. Он не верит в счастье. Как так? А во что еще верить? Это лето. Лето во всем виновато – вон небо какое бездонное, и звезды на нем почти не видны, их свет перебивают городские огни – здесь, внизу, они ярче, чем высокий небесный свет вечных звезд… Все, что с нею происходило в этот момент, не помещалось в привычные рамки ее мироздания. Он предлагает ей лето.
– Значит, мне придется спать с вами? – прямодушно спросила Арина шепотом.
– Придется? – Максим рассмеялся, но глаза его при этом оставались холодными. Не глаза, а две серых блестящих льдинки. – Что ж, нет, не придется. Только если вы сами того пожелаете.
– А если я этого не пожелаю? – Максим отметил, как кровь отхлынула у нее от лица.
– Что ж… Тогда вы вернетесь домой прежней. Клянусь, что и пальцем к вам не притронусь против вашей воли.
– Я вам не верю, – прозвучало едва слышно, но он услышал.
– Это вы правильно делаете. – Засунув руку в карман джинсов, Максим выудил оттуда бумажник. – Но подумайте хорошенько. Если бы я хотел воспользоваться вашей наивной верой в чудо и в любовь, вы бы уже сегодня были в моей постели. Причем добровольно и с энтузиазмом.
– Какие страшные вещи вы говорите… – Арина резко дернулась, пытаясь вернуть себе хоть крупицу способности мыслить здраво.
