Текст книги "Рысь (СИ)"
Автор книги: Алина Политова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Чтобы окончательно не свихнуться от неизвестности и клаустрофобии, я упал в койку и попытался заснуть. Мое счастливое свойство – уметь отрубаться всегда и везде, едва представится такая возможность, не подвело и на этот раз.
После нашей своеобразной проверки чувств, отношения наши стали теплее. Хотя это как посмотреть. Рика постепенно становилась сама собой – гордой, резкой и властной. Мое отношение к ней было двояко – с одной стороны, я ее любил, это несомненно. С другой – каждая минута с ней была для меня борьбой. Мне нельзя было растворяться в ней, нельзя было полностью попадать под ее власть. Вариант подкаблучника меня никак не устраивал. Иногда мне казалось, что иначе быть с ней и не получится – надо стать ее тенью, тогда в нашей с ней жизни наступит мир и порядок. Она была лидером, прирожденным лидером. Я лидером не был, я не стремился никогда никого подчинить своей воле. И желал, чтобы окружающие относились ко мне так же. Полное равноправие и все такое, вот что мне было нужно. Впрочем, надо отдать ей должное, она время от времени пыталась обуздать себя и не обижалась, когда я резко ее осаживал. Так что кое-как мы друг к другу со временем притерлись. По-прежнему почти каждую ночь, кроме выходных, Рика проводила у меня. Иногда вечером мы выбирались в люди – бродили по городу, сидели в каких-нибудь уютных ресторанчиках или посещали наши профессиональные вечеринки. Вместе. Да, вместе. Скоро конечно же нашим общим знакомым стало ясно, что мы пара. Сколько я выслушал сочувствующих упреков от своих приятелей – не передать. Но, что самое забавное, в глазах у всех моих друзей я читал при этом едва прикрытую зависть и недоумение. Почему ОНА выбрала меня?! Чем я ЕЁ взял?! Признаться, это льстило моему банальному мужскому самолюбию. Рика, была моим трофеем и я этим гордился безмерно. Иногда, да что иногда – часто! – ради зависти окружающих мы готовы терпеть рядом с собой самых невыносимых стерв. Нет, Рика не была стервой, я не это хочу сказать… да вы поняли. Однажды, на презентации мужского дома мод, куда по жребию мне выпало идти работать, я встретил одного товарища, давнего моего знакомого. Отсняв положенное количество кадров, я засел в углу зала с парой коктейлей и там этот парень меня и отыскал.
– Я слышал ты встречаешься с Даренской, – без обиняков начал он, бесцеремонно захапав один из моих коктейлей, с огромным трудом отбитым мною у страждущей публики. Я нахмурился, стараясь вспомнить имя моего знакомца. Я явно когда-то шапочно его знал. Но вот инициалы напрочь вылетели из головы. Что-то алкогольное было в его имени…
– Ну и как она тебе? – Продолжал парень, шумно высасывая из трубочки пойло.
Может Петров-Водкин? Нет, это не он… Или какой-нибудь Наливайкин… черт, как неудобно-то… Наливкин…
– Что? – Очнулся я, поняв, что пропустил его тексты.
– Эрика! Говорят ты с ней замутил что-то! – Терпеливо повторил парень.
– Шустов! – Обрадовался я. – Вадим Шустов! Я тебя помню…
– Правда? Ну надо же, – усмехнулся он. – Денис Быкасов, я тебя тоже помню. Помню моя подружка тогда еще сказала, что у тебя фамилия, очень подходящая для мужчины. Помнишь ее? На дне рождения у Смолиной я с ней был. А ты тогда со Смолиной вроде зажигал. Удивляюсь, как тебе таких девок удается отхватывать, видать и правда фамилия удачная. – Он мне подмигнул. – Ну чего там Эрика? Ты давно с ней?
– Да, уже месяца три наверное. Я смотрю, я стал популярным из-за нее, теперь ко мне постоянно кто-нибудь подходит и спрашивает "И как она тебе?".
– Ну не удивительно же. Интересуется народ. Надо быть полным камикадзе, чтобы с ней связаться. Я вот тоже, помнится, зажигал с ней. Мы недели две вместе терлись, так что я вроде как не посторонний человек. Но я с ней не смог долго. Мало того, что она с закидонами, так еще в постели вообще никакая. Ведет себя так, будто одолжение делает, что дает. Не люблю этих картинных блондинок за это – бревно лежит под тобой и не понятно, уснуло уже или еще дышит. И так я с ней, и эдак, да все ни к черту.
Он явно ждал от меня каких-то комментариев, но я очень увлекся своей выпивкой. Все не мог оторваться от трубочки, грейпфрутовое пойло меня просто заворожило.
– Ну че, Дэн, ты тоже мучаешься? Ради красивой вывески, можно и потерпеть ночные неудобства, а? – Он подмигнул мне. – Или тебе удалось раскочегарить все-таки снежную королеву?
– Да вообще без вопросов, – я наконец отставил стакан, ибо он был уже пуст и самодовольно уставился на своего собеседника.
– Что, все в порядке с этим? И что там за секреты у нее?
– Никаких секретов, друг. У нее есть просто фишка такая – ей надо, чтобы был большой член. Тогда она просто ураган.
Эта невинная шутливая фраза просто убила парня наповал. Кровь отхлынула с его лица и на несколько секунд он напрочь потерял свое высокомерное самообладание. Как же я наслаждался в эти секунды! Я бы мог окончательно добить врага еще парочкой комментариев, которые готовы были сорваться у меня с языка, но я проявил великодушие. Лежачего я быть не мог. Я всегда был добрым.
– Ну я и не удивляюсь, – пробормотал парень с водочной фамилией, пытаясь вернуть себе самообладание. – Когда женщина рожала, ей там надо просто бульдозером туда входить, чтобы она почувствовала.
На этот раз кровь отхлынула от моего лица. Наверное я не успел вовремя взять себя в руки, потому что Шустов сразу заметил мое недоумение.
– Чего ты удивляешься? – Обрадовался он. – Ты что, не знал про ее сына?
Я не смог соврать, не было времени собраться. Да и все было написано на моем лице.
– Нет.
– Ну надо же. Я слышал, ты давно с ней, и она не сказала? Может она бы после свадьбы тебе только чадо свое предъявила? Скажи спасибо, что меня встретил. Да, у нее есть сын. Ему уже лет двенадцать-тринадцать может, взрослый парень. Ты ее попроси познакомить тебя с ним, она в шоке будет что ты знаешь, наверное у нее были причины скрывать его раз не сказала. Я-то сразу знал об этом. Она просказалась как-то, я на ус и намотал. Она нагуляла его еще в школьные годы кажется. Я не интересовался что да как, но ты поинтересуйся, если у тебя серьезные планы на ее счет.
Когда Шустов убрался, я еще долго сидел в задумчивости. Почему Ри не сказала мне о ребенке? Впрочем, ведь я не спрашивал никогда про ее семью, ее прошлое… Не в ее привычке рассказывать что-то просто так, лишь бы поболтать. Быть может она считала, что мне это не интересно. Я вдруг вспомнил того мальчика, на похоронах. Он все время был рядом с ней, я же видел его. Но почему-то мне и в голову не пришло, что у Рики может быть такой большой ребенок. Тем более мне трудно было поверить, что она, такая рассудительная и правильная, могла оступиться в ранней юности так по-дурацки, чтобы "залететь". В ее жизни нет места случайностям, она сама часто говорила это мне. Но если не случайность – выходит, тогда, давно, она уже любила кого-то. Любила настолько, чтобы родить от него ребенка… Я не ревновал, нисколько не ревновал Рику к ее прошлому. Я вообще не ревновал ее ни к чему и ни к кому. Мои чувства к ней были особенными, не допускающими этой унизительной эмоции. Просто мне хотелось до конца ее понять. Познать ее ускользающую переменчивую душу. Открыть и удержать ту мою Рику, которая пряталась за сталью ее глаз. Живую Рику. И этот ребенок… быть может он и был частью той, живой Рики, ее человеческого прошлого…
Я рассказал ей о встрече с Шустовым. Рассказал о нашем маленьком диалоге. Но ту часть разговора, где он упомянул о ребенке – я утаил. Мне захотелось узнать, почему она сама мне не сказала. Ведь придет момент, когда ей придется это сделать. Или быть может не придет… это зависело от того, какие планы Рика строила насчет меня. Я дал ей шанс решать самой когда настанет время все раскрыть.
Рассказ про Шустрова нисколько не огорчил Рику. Она посмеялась вместе со мной моему находчивому ответу – и не больше. Мне было интересно почему они расстались, но Рика ничего об этом не сказала, а расспрашивать ее я не стал.
По четвергам Рика уходила на работу после двух, поэтому я договаривался с Майклом, что меня не будет в первую половину дня и мы с удовольствием проводили утро с ней вдвоем. Готовили вместе завтрак, пили зеленый чай, валялись в наполненной ванне и смотрели какое-нибудь новое кино, предусмотрительно купленное мною накануне. Интимные подробности я стыдливо опускаю.
В один из таких дней мне пришлось судорожно дорабатывать на компьютере горящий заказ, и моя Рика оказалась предоставленной сама себе. От скуки она принялась разгребать хлам у меня в столе и нашла пару старых альбомов с моими работами. Один – подборка репортажных снимков, которые я делал для какой-то выставки, другой – пейзажи. Помнится, было у меня в жизни такое увлечение – я мотался по всей стране с всякими геологами и туристами и увлеченно щелкал всякие красивые места. Потом снимки можно было неплохо продать, я даже чуть не остался жить в Москве – настолько хорошо у меня сложились отношения с глянцевым журналом "Атмосфера", в то время очень популярным. Но человеком амбициозным меня никогда нельзя было назвать, потому, как только пейзажи мне наскучили, я осел в родном городе и занялся своей студией. Уж очень понравилось мне работать с живыми моделями. Особенно юными и длинноногими. Физиологический интерес поборол во мне амбиции, так-то… Теперь только альбомы, давно забытые и заброшенные, напоминали о бурной моей туристической юности.
Рика завалилась с альбомами на кровать и принялась их листать. Я же снова погрузился в работу. Правда, с удивлением и немного разочарованием, подумал, что за все время что мы вместе, моя возлюбленная совсем не проявляла интереса к моему творчеству. К моему, так сказать, человеческому, личностному началу. Вот такая вот ее любовь… Эта мысль мелькнула и тут же улетучилась. Фоторедактор на моем ноуте снова полностью завладел моим вниманием. Хотелось поскорее закончить с работой, чтобы успеть заняться сладким Рикиным телом. Не знаю как долго я отсутствовал, погруженный в работу, но наверное достаточно долго, потому что спина успела задеревенеть к тому моменту, когда что-то извне вырвало меня из виртуального пространства. Я медленно повернулся и встретился глазами с Рикой. Она лежала на диване, перед раскрытым альбомом и полным изумления взглядом разглядывала меня. Наверное уже давно.
– Что, Рик? – Спросил я. – Ты что-то сказала?
– Это прекрасно, – прошептала она. – Просто поразительно…
– Что? Тебе понравились картинки? – Удивился я. Я просто засветился от самодовольства, ну надо же, Рика обратила внимания на мои работы! Еще и похвалила! Это дорогого стоило.
– Ты очень талантлив, ты знаешь об этом? – Продолжала она вдохновенно, – я даже представить себе не могла, что ты такой… У тебя поразительное чувство цвета, ты так умело манипулируешь освещением, естественным светом… законченность композиции и вместе с тем какая-то недосказанность… у меня просто нет слов! Твои работы передают зрителю твое настроение – а ведь это один из признаков таланта – когда ты можешь фиксировать малейшие движения души так, чтобы другие могли их почувствовать, настроиться на твою волну… Я даже не подозревала, что в тебе есть такая глубина!
А ошарашено захлопал глазами. И это говорит моя Рика?! Нет, она конечно, иногда заворачивала тирады а-ля журнальная статья, но как-то не готов был я в свой адрес такое слышать…
– Да ну, брось. Какая там глубина. От балды щелкал все подряд, а потом выбирал то что более-менее получилось, остальное выкидывал. Все фотографы так делают. Ничего особенного! Я вообще, если честно, не особо верю, что фотограф может быть талантлив. Фотохудожник! Какой там художник! Даже любитель из сотни фотографий может сделать пару вполне художественных и достойных. Это вопрос случая и хорошей аппаратуры. И еще фотошопа, в данный момент. Тогда, конечно, все вручную делалось, никаких компьютеров, но все равно – обычные картинки. Хотя, конечно, Рик, я очень рад, что тебе понравилось…
Она снисходительно улыбнулась и покачала головой.
– Нет, ты не прав. Ты просто не понимаешь. Если я говорю о ком-то, что он талантлив, значит так оно и есть. В моей семье все время была тяга к творчеству, все мои родственники очень хорошо разбираются в искусстве. По иронии, у нас не было никого, кто бы был талантлив в чем-то, хотя мы очень к этому стремились всегда. Но, похоже, нашим единственным талантом было и остается именно ВИДЕТЬ настоящие произведения искусства. Наверное мы прирожденные критики. Так что мне ты можешь верить.
– Ну хорошо, как скажешь, – я пожал плечами. Рика смотрела на меня с такой любовью и восхищением, что я просто терялся. Такой я ее еще никогда не видел. И я решил, что к черту работу, я должен воспользоваться ее расслабленным обожанием прямо сейчас, а то неизвестно когда еще мне удастся ее такой поймать.
Когда Рика уходила на работу, едва живая от моих ласк, она сказала, что в выходные я должен быть готов. Потому что пришла пора мне познакомиться с ее семьей.
Я спал почти без перерыва полтора суток. Просыпался, видел эту ужасную комнату без окон, с тусклой лампочкой под потолком и снова засыпал. Когда спустя вечность за мной пришел мой знакомый конвоир с собакой, я уже мало что соображал. Он отвел меня в сарай с душем, потом посадил за деревянный стол в саду, приковал наручниками одну мою руку к железному столбу, который служил опорой для бельевых веревок и приказал есть все, что я захочу. Сыр, картошка, колбаса. Меня затошнило при виде еды. То ли от голода, то ли это было нервное. Я все-таки попытался впихнуть в себя кусок сыра. Душ, свежий воздух, еда – я вполне догадывался чем заслужил такие курортные условия. Вернее, их заслужила мне Рика. При мысли о том, что она жертвует своим телом ради того, чтобы со мной обращались хорошо, меня едва не вырвало и я осторожненько положил сыр обратно на тарелку. Но что я мог сделать, ЧТО!!! Впрочем, тут что-то было не так… ОНА БЫ НЕ СТАЛА СПАТЬ С ЧЕРНЫМИ НИ ЗА ЧТО И НИКОГДА. Она бы лучше сама перегрызла себе вены, я точно это знаю. И уж тем более не стала бы ради меня…
– Чего не ешь? – Угрюмо спросил меня мой тюремщик. Он сидел напротив. Пес лежал у моих ног под столом. – Эрика сейчас придет и будет говорить с тобой. Она так захотела, и я ей разрешил. Если будешь дурить, я тебя убью и скормлю твои уши своему псу. Не посмотрю что ты отец ее сына, мне на это плевать.
Я напрягся. Я не хотел видеть Рику. Я боялся… боялся посмотреть ей в глаза и узнать правду. Но мне конечно же надо было ее увидеть.
На ней было очередное старомодное платье, наверное еще времен молодости наших родителей. Но она все равно выглядела как всегда восхитительно. Большие оранжевые маки на белом фоне, ткань тесно облегала ее фигуру, слегка собираясь складками на талии. На щеках моей жены играл здоровый румянец, кажется даже она немного загорела. О да, здоровый деревенский воздух и активный секс со смуглым южным парнем шел ей на пользу.
Без капли смущения или замешательства, она подошла и села напротив меня. Бросила на моего конвоира многозначительный взгляд и тот тут же испарился как июньская роса. Неужели ради того, чтобы хоть минимально манипулировать, она стала с ним спать. Нет, только не Рика! Рика бы никогда… Рика, Рика бы… А впрочем, я так долго исподволь пытался ее изменить, что быть может мне это наконец удалось? Я разбил все привитые ей семейные установки? И она научилась быть гибкой? Надо же, для меня настал час триумфа. Почему-то захотелось кого-нибудь убить. Хотя бы себя для начала.
– Его зовут Руслан. – Спокойно разглядывая меня, произнесла она. – Я понимаю, тебе это кажется невероятным, но взгляни на него моими глазами. Иногда я способна послать к черту все свои, как ты называешь, предубеждения, и кинуться навстречу чувствам. Ты не верил в это никогда, да? Но однажды я ведь сделала это, когда влюбилась в тебя так по-глупому. Ты был и есть никто, ты сам это знаешь, но это не остановило меня. – Она помолчала, а потом каким-то незнакомым мне голосом продолжила: – В нем есть то, чего нет в тебе, чего не было ни в одном мужчине, из всех кого я встречала. В нем есть сила. Жизнь. Он настоящий, понимаешь? Он дикий!.. – Она усмехнулась. – Все-таки я не такая уж и расистка, как ты считал.
– Расистка еще большая, чем я считал. Он же не негр и не китаец. У него европеоидная раса, как и у тебя. А ты его уже автоматически занесла в иную расу. Лучше скажи, что не националистка, так будет правильней.
Она подняла брови и грустно покачала головой.
– Да… красивая речь не получилась. Мне с моей профессией непростительно делать такие ошибки.
– Перестань дурачиться, я тебя знаю. Просто скажи – почему. Мне хочется понять. Для себя.
Она задумчиво посмотрела на меня. Потом на небо, как-то мечтательно и тепло. Потом ее взгляд переместился мне за плечо, туда, где он, ее любовник, судя по звукам, забавлялся со своим псом. Она не умела играть, совсем не умела. В ней не было ни капли артистки. В ней не могло быть такого ТАЛАНТА, потому что во всех, кого производил их порченый род, не было таланта. Не было божьей искры. Ну кроме Владимира… нет, она не могла играть. Так смотреть, как она смотрела на этого чужого человека, она могла лишь в том случае, если и вправду его любила. ТАК она не смотрела никогда даже на меня. Быть может по ночам, но я этого не видел… И все же я пробормотал:
– Я не верю.
– Мужчины любят обманывать себя.
– Ты делаешь это ради меня?!
Она засмеялась.
– Боже, Дэн, кем должен быть тот герой, ради которого я бы подложилась под… под такого как он! Ради которого я бы вообще под кого-нибудь подложилась! Я не умею торговать собой.
– Да, для этого тоже нужен талант…
– Откуда этот сарказм?! Ревность, Дэн? Я думала, ты выше этого. Не унижай себя.
– Мы можем бежать. Если ты смогла усыпить его бдительность, можно убежать. По крайней мере попытайся сама.
– Я не собираюсь никуда бежать, ты что, так ничего и не понял?! – Она сокрушенно покачала головой, с жалостью окинув меня взором. – Я останусь с Русланом. Навсегда, понимаешь? Я могла бы помочь бежать тебе, но из этого ничего не выйдет. Они все повязаны, тебе не добраться даже до вокзала. Ты помнишь какую тему разрабатывал мой брат. Нам ли питать иллюзии на этот счет! Бесполезная и опасная затея. И вообще – я сейчас вообще не хочу ни о чем думать. Я устала от нашего дурацкого мира, от моих родителей, от тебя. Я хочу снова стать дикой, как он…
– Та Рика, которую я знал, так не могла рассуждать.
– Той Рики больше нет. Мне надоело быть солдатом, как мой папаша. Я женщина, понимаешь? И хочу ею остаться. Только он смог открыть мне, что я женщина.
– Я думал, это сделал я…
– Ты просто научил меня достигать оргазма, – она издевательски засмеялась, но тут же взяла себя в руки. – Ты беспокоишь меня, я чувствую перед тобой вину, поэтому мне хочется, чтобы ты поскорее отсюда убрался. Мои вряд ли дадут деньги, я написала письма, но скоро станет ясно, что результата не будет. Руслан сможет какое-то время держать свору под контролем, он сын местного командира, но это не надолго. Думаю, Руслан с радостью бы от тебя избавился, любым способом, если ты понимаешь о чем я. Но я сказала, что ты отец моего сына, и я поэтому хочу тебя спасти. Чтобы ты мог вернуться и остаться с ребенком. Смотри не проболтайся, что все не так. Вчера я написала письмо одной своей подруге, возможно ей удастся собрать выкуп за тебя. Если все получится, то ты спасешься. Видишь, я все же стараюсь тебе помочь, ведь я понимаю, что предаю тебя. – В порыве какой-то нежности, она схватила меня за руку и умоляюще произнесла: – я больше не солдат, Денис, я женщина. А женщины иногда предают ради своей любви. Прости… Если вернешься домой, позаботься о Владимире, быть может с тобой ему будет лучше чем с моими родными. Я не хочу, чтобы он вырос солдатом.
К смотринам мы готовились очень тщательно. Меня забавляла серьезность и волнение Рики, когда она подбирала мне костюм, придирчиво разглядывала мои ногти и прическу, и своими собственными царскими ручками натирала кремом мне ботинки. Но Рике было совсем не до смеха.
– Рик, мне вырвали месяц назад зуб мудрости. Как ты думаешь, это сильно уронит меня в глазах твоих предков?
Она что-то фыркнула, продолжая заниматься моей обувью.
– Милая, это даже возбуждает, – заметил я, наблюдая за ней. – Давай поиграем в игру будто ты служанка, а я хозяин.
– Зачем? – Недоуменно остановилась она.
Я шумно выдохнул.
– Да-с… Ну и подруга у меня – ни чувства юмора, ни воображения. Ты всегда так глупеешь, когда дело касается твоих родителей?
– Мне не весело. Ты не знаешь, как это для меня важно. Ты тупой и неотесанный чурбан, который мне стыдно показывать своей семье, я пытаюсь хоть как-то привести тебя в подобающий вид. – Раздраженно сказала она.
Больше всего на свете мне нравилось, когда кому-то хотелось непременно испортить мне хорошее настроение. Чаще всего эти счастливцы своего добивались очень быстро.
Я присел на корточки рядом с ней и осторожно взял ее за подбородок.
– Знаешь, Рик, я никогда не мог понять, почему я вообще нахожусь рядом с тобой. Почему я терплю твой долбанутый характер и до сих пор не вымел тебя из своей жизни поганой метлой.
Она едва не задохнулась от возмущения. Оказывается, не сложно ее вывести из равновесия, совсем даже и просто.
– Я красивая, умная, успешная женщина! – Сдерживая себя едва, произнесла она. – Тебе просто повезло, что я с тобой. Не забывай об этом никогда!
– Таких каких как ты в базарный день дают по десяти на рубль, – спокойно произнес я, убирая руку. – И не надо метать молнии. Другая, нормальная женщина, после этих слов дала бы мне пощечину и ушла. Но не ты. И знаешь почему? Потому что ты пообещала своим родителям, что приведешь им на смотрины своего парня. И ты это сделаешь, ни за что не дашь себе лопухнуться и явиться одна. Поэтому я могу как угодно унижать тебя и делать с тобой что угодно – ты все равно поведешь меня. Хочешь проверить?
Она медленно встала. Я тоже встал. Мы стояли друг напротив друга и пытались убить глазами.
– Ты знаешь, что я сейчас сделаю? – Многозначительным шепотом спросил я. Азарт просто переполнял меня.
– Не посмеешь. Я уничтожу тебя. – Прошипела она сквозь зубы.
– Это вряд ли. Кого же ты представишь своим мамочкам тогда? Такой бездарный провал – это не для тебя. – Я рывком развернул ее и слегка наклонил, заставив облокотиться руками о батарею. Поднял на ней юбку. Она яростно зарычала и попыталась меня отпихнуть, но физическая сила была на моей стороне.
– Если у тебя будут синяки, родители могут это увидеть. – Заботливо произнес я, отодвигая резинку ее трусиков. Когда я входил в ее напряженное, дрожащее от злости и беспомощности тело, прошептал в самое ухо:
– Жизнь полна компромиссов, Рик. Невозможно прожить ее и никогда не делать выбор, который тебе не по душе. Иногда нужно немножко сжечь Москву, чтобы спасти Россию. Если не расслабишься, тебе будет больно. Мне так хочется сделать тебе сейчас больно, что лучше расслабься и не доставляй мне такой радости.
Она взвыла, как раненое животное и тут же обмякла, позволив мне в течение пяти минут измываться над ней самым грязным образом. Такая покорная, полная ненависти к той моей части тела, которую совсем недавно так неистово и нежно ласкала, она разбудила во мне животное. Если бы меня так сильно не возбудила ситуация, клянусь, я терзал бы ее до тех пор, пока от отчаяния она не стала бы грызть батарею, о которую держалась, чтобы не биться головой о стену.
Потом она долго сидела в ванне, а я валялся в комнате. Курил, пуская в потолок колечки. Колечки пускать было забавно. Меня еще в школе, помнится, приятель научил. Просто медитация какая-то.
Она вышла не скоро. Вымытая с головы до ног наверное раз сто. Завернутая в полотенце. Стала в дверях, облокотившись о косяк и тяжелым взглядом уставилась на меня. Я уже не курил, после трех сигарет мутило. Я пил кофе из большой чашки, которую Ри называла бассейном. Ее всегда бесило, когда я наливал кофе в большие чашки. На свою возлюбленную я не смотрел, но взгляд ее ощущал кожей. – Ты ненавидишь меня? – Спросил я. – Что ты сейчас чувствуешь, расскажи.
– Я пробую понять. И не могу. – Тихо произнесла она. – Почему ты пытаешься меня сломать?
– Почему ты позволяешь мне это? Значит тебе это нужно, верно?
– Ты будто хочешь убить во мне что-то…
– Я хочу разбудить в тебе человека. Я хочу любить тебя, но я люблю ту Рику, которую ты прячешь. Просто пытаюсь отыскать ее в тебе, вернуть…
Она подошла и села рядом со мной.
– Ты просто не представляешь, как мне плохо сейчас. Ты растоптал меня. Ты не представляешь что ты сделал…
Я посмотрел на нее. В ее глазах стояли слезы, самые настоящие. Такое человеческое страдание светилось в них…
Я снова взял ее за подбородок. Но на этот раз меня переполняла нежность.
– Ну видишь, милая, наконец-то это ты. Настоящая. На тебе все время какая-то маска, что-то наносное. И так трудно заставить тебя снять ее… но та высокомерная дрянь, которую я не люблю и которой так гордишься ты, ведь она спряталась сейчас, скрылась, когда тебе так тяжело. Она оставила тебя одну. Она трусливая и слабая, видишь? Ее можно прогнать… просто я не могу же все время тебя ради этого мучить. Быть может ты сама попытаешься стать собой?
– Это какой-то бред! Ты выдумал себе образ и пытаешься меня под него перестроить, пытаешься сломать меня! – С горечью воскликнула она. – Но я – такая, какая я всегда! Ты так говоришь, будто у меня раздвоение личности! Хватит себя обманывать и надо мной издеваться!
– Подойди к зеркалу и посмотри на себя. Ты себя не узнаешь. К сожалению, это не надолго, скоро станешь прежней…
– Ну хватит же…
– Если ты такая какой хочешь казаться обычно, то почему позволила мне сделать то, что сделал? Ради того, чтобы не прийти одной к маме? Ради этого ты терпела? Но ведь это тоже не в твоем стиле, верно? Или семья – это твоя единственная слабость, ради которой ты все-таки идешь на компромиссы?
– Ты моя слабость… – едва слышно произнесла она. – Ты тот, кто может меня сломать. Единственный на свете. И если ты воспользуешься этим, если тебе все-таки удастся, если ты так жесток, то… ты меня погубишь.
– Раненый хищник просит пощады? – Ласково спросил я и коснулся ее руки. Она поняла мои намерения и отстранилась.
– Прости, но пока я тебя еще немного ненавижу. Совсем чуть-чуть… Вообще-то физически это тоже было больно.
Ее семья была довольно состоятельна, судя по дому, в котором проживала. Район Белых Прудов, весь утопающий в парках, сам по себе был местом дорогим. Дом выглядел соответствующе. Во дворе стоял Нисан Патрол и черная Нива Шевроле. Кажется Нива была Рикина, пару раз она на ней приезжала ко мне. Нисан, должно быть, папочки. Я чувствовал волнение и напряжение Рики когда мы шли от ворот к дому. Все еще чувствуя себя немного виноватым, я поддался порыву и взял ее за руку. Слегка сжал.
– Я буду паинькой, милая. Не волнуйся.
– Ты все сделаешь как я сказала. Для меня это важно.
– Конечно.
Еще за два дня до смотрин Ри обстоятельно меня проинструктировала. Рассказала про родню и объяснила как себя вести. Быть вежливым, быть умным, быть сдержанным, быть идеальным, короче, кандидатом на ее руку и сердце. Потому что именно как жениха ей придется меня представлять. Такие уж у нее предки. Они вовсе не в курсе были наших с Ри настоящих отношений, в городе она снимала квартирку недалеко от работы, так что родители были уверены, что их дочь спит там. В одиночестве. Вещи Рики уже давно плотно обосновались у меня дома, но об этом никому не следовало знать.
Мать открыла дверь. Плотного телосложения дама, затянутая в какое-то старомодное атласное платье болотного цвета. В ее внешности не было ничего общего с дочерью, я подумал, что не так уж и верно утверждение, что для того, чтобы узнать какой станет твоя жена, нужно посмотреть на ее мать. Впрочем, чего только не делает время с людьми. Но у Ри была тонкая кость, или как там это называется. Ни разу не видел, чтобы она сильно беспокоилась о диетах, но самая вредная калорийная еда ни капли не отражалась на ее фигуре. Рика была как-то врожденно изящна. Быть может, она больше пошла в отца, которого мне только предстояло увидеть. Мать сдержанно улыбнулась нам, не забыв окинуть меня быстрым оценивающим взглядом и, поприветствовав, проводила в прихожую, дала тапки и стояла рядом пока мы раздевались. В доме пахло пыльными книгами и жареным мясом. Было вполне, на первый взгляд, уютно, но что-то меня сразу напрягло. Какая-то атмосфера чопорности и… не знаю как объяснить… Как-то было не просто все что ли. Вообще у меня сложилось изначально предвзятое мнение о Рикиной семье. Недосказанность и натянутость в словах моей подруги когда в разговоре мы касались этой темы возможно была тому причиной. И вообще само Рикино отношение ко всему, что связано с ее родней. В этом было что-то неестественное. Я чувствовал, что все проблемы Рики, изломы ее личности начинаются здесь, в этом доме. И именно с ее не знакомой мне еще семьей мне приходится бороться, мучая себя и мою возлюбленную.
Мы прошли в гостиную. За накрытым столом уже сидело все семейство. Отец, худощавый высокий мужчина с тяжелым взглядом, брат, немного полноватый, больше похожий на мать и семейство брата – жена и двое мальчиков лет десяти. Еще была женщина лет сорока пяти, кажется сестра отца. Все это я знал по инструктажу Рики, узнать кто есть кто на практике было не трудно. Так же не трудно было определить, что ни один из двух мальчиков не является сыном моей Рики. Вот это я понял уже инстинктом. Но где же он, ее мальчик? И почему она все еще прячет его? Почему так о нем и не сказала? По-моему все сроки уже давно прошли, если уж она решила познакомить с родителями, то почему молчит о сыне?! Это было уже просто неприлично. Я начал откровенно злиться. Родня сдержанно, как и мать, улыбалась, отец семейства, каждый жест которого выдавал в нем потомственного военного, представил мне всех присутствующих после того как Ри представила меня. Да, это была не та вечеринка, на которой можно было расслабиться, надраться водки до свинячьего визга и к концу вечера запросто уже панибратствовать со всеми подряд. Тут даже водка не поможет. На столе, кстати, кроме водки никакой другой выпивки и не было.
– В нашей семье не признают других напитков, – заявил отец, наполняя стопки. – Шампанское, вино и прочий суррогат – это не для нас. Даже коньяк не уважаем – напиток должен быть чистым, безо всяких там примесей.
Видимо дамы употребляли здесь то же, что и отец семейства, потому что не дрогнувшей рукой папаша налил "Столичной" и невестке, и дочке, и жене, и сестре. Хорошо хоть пацанам не предложил.
