Текст книги "Ангел-хранитель"

Автор книги: Алина Егорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Спасибо, – поблагодарила она Алекса, отстегивая ремень безопасности.

– Не за что.

Ей очень хотелось пригласить его к себе, но Лара сдержалась. Алекс не напрашивался. Она медленно открыла дверцу.

– До понедельника! – Последний взгляд, улыбка на прощание.

– Может, сходим завтра в кино? – неожиданно предложил Алексей.

– Хорошо, – не сразу ответила она. В душе у Ларисы взорвался фейерверк радости. «Ура!» – чуть не захлопала она в ладоши и как можно равнодушнее спросила: – На что пойдем?

– Тебе нравится Тарантино? Сейчас в прокате его новый фильм.

– Нравится.

Лариса как на крыльях взлетела в парадное, ей хотелось побежать по лестнице вверх, но лифт был на первом этаже. Внутри у нее все пело, ноги сами несли в пляс. Мечты сбываются! Наконец-то у них случится настоящее свидание!

Остаток вечера Лара провела в радостном предвкушении. Она решила обязательно сделать сегодня что-нибудь приятное для себя, любимой. Растопила полплитки черного шоколада и смешала его с кофейной гущей. Потом этой массой, как скрабом, натерла тело. Из-за темно-коричневой гущи она стала похожа на папуаса. После такой процедуры кожа становилась шелковой, с легким золотистым оттенком. Потом Лариса блаженно улеглась в ванну и почувствовала себя богиней. Всегда бы выдавались такие вечера! Сегодня она была неимоверно счастлива.

Суббота обещала быть сказочной. Алексей приехал в пять, как они и договорились, и вручил ей трогательную белую розу. Фильм был хорошим, но даже если бы картина Ларисе не понравилась, это обстоятельство ничуть не испортило бы ей настроения. После кино они зашли в милый ресторанчик на Петроградской, где отведали нечто очень вкусное, таявшее во рту. Бокал вина, роза, музыка и полумрак… Алекс пригласил ее на танец, хоть и танцевал, как медведь. Он угадал ее желание по загадочному взгляду ее блестящих глаз. Протянул руку и повел ее в центр зала. Они медленно двигались под музыку, и Лариса подумала, что ей очень приятны прикосновения этого мужчины, она чувствовала, что хочет приблизиться к нему еще больше.

В этот вечер у Ивлешиной даже мысли не возникло поступить как-то иначе. Когда они подъехали к ее дому, Лариса пригласила своего кавалера к себе.

За 2 недели до похода

Алексей Суржиков из-за недавнего назначения Фианитова не особо много потерял – в материальном плане. Самолюбие его было задето, но к этому он привык. Алекса бесила слепота руководства, его нежелание осознавать, что кумовство до добра не доведет. Он уже неоднократно пытался донести до генерального директора ту мысль, что нынешняя структура предприятия неэффективна и рано или поздно себя изживет. Генеральный с ним соглашался, но весьма осторожно, потому что спорить с Аскаровым не желал. Кроме Фианитова, в «Атриуме» работали и другие родственники, друзья и прочие «свои люди» руководителей. Гендиректор привел в отдел продаж сына, но тот хотя бы был толковым и в силу своей молодости занимал невысокую ступеньку в иерархии предприятия.

«Ничего, – рассуждал Суржиков, – я-то точно никаких родственничков у себя держать не стану! Моя компания будет построена на здравом смысле и профессионализме, а не на родственных связях. Вот и посмотрим, какая структура рентабельнее: избыточная – «Атриума» или классическая – матричная, по которой работает весь цивилизованный мир».

Алексей Суржиков всегда стремился к независимости. Он давно подумывал открыть свое дело, и вот недавно все осуществилось. Пока что он решил никому об этом не распространяться. Сказал лишь Люсе, и то потому, что в дело потребовалось вложить крупную сумму денег. Людмилу затея мужа не обрадовала, она надеялась потратить накопления на новую квартиру, как это изначально и планировалось.

– Мама от нас съехала, зачем нам квартира? – недоумевал Алексей.

– И что же теперь, нам всю жизнь жить в этой халупе? – со слезами на глазах возразила Люся.

Она понимала, что раз муж уже все решил, значит, так и будет, и спорить с ним бесполезно. Ей очень хотелось переехать в новый дом, чтобы там были просторные комнаты, в уютном районе около парка. Она уже мысленно выбирала мебель и цвет обоев, а тут вдруг Алексей со своей идеей фикс в один миг все разрушил! Как бы Людмила ни была против, ей ничего не осталось, как согласиться.

Суржиков организовал дело таким образом, чтобы его личное присутствие в компании сводилось к минимуму. Он прекрасно управлял компанией удаленно, со своего рабочего места в «Атриуме». Пока что его бизнес набрал весьма малые обороты, но прибыль уже кое-какая обозначилась. Он мог бы совсем уйти из «Атриума» и полностью посвятить себя собственному делу, но этого еще не требовалось и делать это ему не хотелось. Несмотря на все несовершенство «Атриума», Суржикову было бы сложно с ним расстаться, поскольку он проработал там много лет и отчасти сроднился с фирмой. С какого-то момента «Атриум» для Алексея перестал быть единственным источником доходов и местом для достижения карьерных высот. Теперь он относился к этой компании как к живому организму, дорогому его сердцу, но отнюдь не необходимому. Все, что происходило в «Атриуме», Суржикова беспокоило. С открытием собственного бизнеса он стал чаще и резче высказывать свою точку зрения руководству, что последнему далеко не всегда нравилось. В результате Алексей попал в немилость к начальству, на радость своему заклятому другу.

Валерий ничего не понимал: на Суржикова, как из рога изобилия, сыпались неприятности, а тому – хоть бы что! Сначала он думал, что тот хорохорится, делает вид, что все хорошо, в то время как ему впору удавиться. «Молодец, отлично держится», – хвалил его про себя Фианитов, предвкушая, как он великодушно протянет руку помощи утопающему. Предложит ему должность какого-нибудь начальника в своем подразделении, где у Алексея будет лишь видимость полномочий и он будет в полном подчинении у него, Фианитова. Суржиков, наконец, признает его превосходство, будет его уважать, завидовать и тихо ненавидеть и при этом – преданно смотреть ему в глаза. Это должно быть очень приятно – выказать милость к поверженному врагу! Валерик затаился в щемящем душу ожидании, но сей сладкий момент почему-то никак не наступал. Алекс оставался бодрым и веселым, он добродушно улыбался и по-прежнему шутил. Окончательно он добил Фианитова своим намерением пойти в поход на яхте. «Какой ему поход?! Ему свои проблемы решать надо, а не путешествовать! – изумлялся Валера. – Хотя, может, он, как все слабаки, пытается убежать от сложных жизненных обстоятельств, вместо того чтобы бороться с ними? Ну-ну! Успехов!» – пожелал ему Фианитов весьма ехидно.

* * *

«Вот угораздило! Дьявол меня дернул позвонить в эту чертову службу психологической помощи! Рената такой пиявкой оказалась – прицепилась намертво, и никак мне не отделаться от нее. Но это и понятно: что ей еще остается делать при такой-то внешности? Навязываться, ловить на слове, брать измором… Последнее у нее отлично получается, даром что она психолог и не дура, раз выбрала эту профессию. Да уж, природа любит баланс: красотой ее бог явно обидел, зато наградил мозгами».

Не признать умственных способностей Ренаты Фианитов не мог. Раздражал его ее напор! Ему казалось, что он физически чувствует, как на него давят. Словно в угол загоняют, и самое неприятное, что противостоять этому натиску он не мог. Нет, он тогда Ренате не стал рассказывать всего, говорил о своих проблемах в более или менее абстрактной форме. Не такой он дурак, чтобы в щекотливые ситуации посвящать кого бы то ни было!

Все же Фианитов был доволен той работой, которую провела с ним психолог Борисова. Обратиться к ней его заставили крайние обстоятельства, и кто знает, чем бы все закончилось, если бы в тот вечер Рената не сняла трубку.

Случаются в жизни периоды, когда человеку очень нужно чье-то участие. Чтобы его выслушали, успокоили, поддержали, чтобы знать, что ты не одинок и кому-то нужен и что твои проблемы, какими бы они огромными ни казались, – это еще не конец света. Это удивительно, как Рената смогла его успокоить! Вместе с душевным равновесием к нему вернулась способность трезво оценивать ситуацию. И она оказалась не такой уж и безнадежной. Державший его в оцепенении страх прошел, и вместо него появилось желание действовать. Пока есть хоть какие-то шансы, их надо использовать, делать хоть что-то, а там, глядишь, он и выкарабкается. Фианитов и знать не знал, что такое спортивная злость. Теперь эта злость о себе заявила. Она заставляла его собраться и действовать, чтобы не сойти с ума и не спиться, а выпутаться из беды, в которую он угодил. Ему никогда раньше не приходилось проявлять характер и бороться с чем бы то ни было – все заранее было преподнесено ему на блюдечке. С каким бы удовольствием он кинулся за помощью к дядюшке, но Валера понимал, что это не тот случай. У Аскарова был один неукоснительный принцип – никакого криминала. И если бы он узнал, что его племянник связался с сомнительными личностями вроде Звиада, пришел бы в ярость.

«Что же, сам разберусь!» – зло подумал Валерий. Выйдя из состояния апатии, он стал более агрессивным. Рената называла это положительной динамикой. Она сама рекомендовала ему разозлиться на ситуацию. Сейчас Фианитов злился вообще на все.

Валерий был зол и на Ренату – вдвойне, даже втройне. Во-первых, за то неловкое положение, в которое она его поставила на их «свидании». Такого унижения он еще не испытывал никогда! Во-вторых, это из-за нее он попал в аварию. Если бы эта мымра не вывела его из себя, он бы внимательнее смотрел на дорогу. Сам, слава богу, уцелел, а вот машину повредил основательно. И в-третьих, Рената заставила его пережить сильное разочарование. Прикинулась эдаким эфирным созданием, вкралась в его доверчивое сердце, а потом жестоко столкнула его с реальностью, представ перед ним во всей своей «красе».

«Настырная какая! Поход на яхте ей подавай! Рылом она для этого не вышла! Да меня засмеют, если я появлюсь с этой кочергой. Суржиков первый заржет. Она еще и издевается, на возраст намекает! По больному месту бьет!» Да, он уже не юноша, но до старости ему еще тоже далеко. Он еще вполне молод и полон сил. Но чем ближе к сорока годам, тем ему становилось тревожнее, появлялись неприятные сомнения на свой счет. А если еще и болячка какая-нибудь прицепится, то все, туши фонарь – он тогда чувствовал себя почти инвалидом. Эта каракатица живо его раскусила, хотя что там раскусывать – он сам же ей все и рассказал. Теперь она этим умело пользуется. Все же она превосходный психолог: подчеркни недостатки другого, и на его фоне ты сам просто засияешь.

Придется взять эту кикимору на борт. А что? Пусть Суржиков хоть подавится от смеха! Еще неизвестно, кто посмеется последним! Сам-то Суржиков явится в обществе какой-нибудь милашки. Как показывает практика, внешность обычно обратно пропорциональна содержанию души и мозгов. Суржиков на дурочек весьма падок. Рядом с ним всегда скачет какая-нибудь хорошенькая пустышка. На яхте, когда идешь уже пятый день и от скуки хочется в воду прыгнуть, интересные собеседники особенно ценятся. Кукла приятна лишь для созерцания, и то в первое время, а потом она начинает раздражать. Рената еще себя проявит – она всех заставит плясать под свою дудку… «Кроме меня, конечно!» – все-таки Фианитов считал себя достаточно умным, чтобы больше не попадаться в эти психологические сети. Вот тогда Суржиков и подавится!

Придя к такому выводу, Валера повеселел. Он так и сделает: возьмет Ренату в поход. И Суржикову нос утрет, и кикимору осчастливит, и свое слово сдержит – со всех сторон молодец! Одна только мысль не давала ему покоя: а если эта мартышка будет претендовать на него? Имея весьма высокое мнение о собственной персоне, Фианитов нисколько не сомневался в своей личностной уникальности и ценности, а для такой уродины, как Рената, он просто клад. Нужно будет с ней договориться, чтобы она поумерила свои чувства и не пыталась их демонстрировать, хотя бы на людях.

* * *

«Боже, какая восхитительная каракатица!» – Суржиков чуть не оступился, когда увидел спутницу своего заклятого товарища. Дама была не просто некрасива, она поражала своим уродством: худая, нескладная, с мелкими чертами бледного, как у Смерти, лица и мизерными глазками. «Вылитая Шапокляк в молодости! Нет! Баба Яга в юности! Помесь ершика для мытья посуды с аскаридой… – Алексей не мог скрыть своего изумления, он смотрел во все глаза на Ренату, и в его голове рождались различные эпитеты и метафоры. – Ну, Фианит, браво! Как же его тюкнуло! Надо будет спросить, какой он травки накурился. Интересно, с какого перепугу он в такую крайность бросился? Оригинал! Всех «сделал», не один я тут такой обалдевший, вон, как у всех глаза округлились, они тоже в ауте. Молодец, Фианитик, пять баллов!»

– Забирайтесь, не стойте на проходе, нам еще двигатель ставить, – нарушил тишину капитан.

Василич оторвался от настройки приборов, чтобы оценить обстановку и отдать дальнейшие распоряжения – ему было важно все держать под контролем. Капитан деловито окинул взглядом вновь прибывших и остался недоволен их одеждой, показавшейся ему слишком нарядной.

– Ишь, вырядились! Еще бы в бальных платьях явились!

Впрочем, этой фразой Василич встречал всех.

Валерий криво улыбнулся, он не сомневался, что «красота» Ренаты не останется незамеченной, но этот фурор превзошел все его ожидания. Ему показалось, вернее, он точно знал, что все смотрят на него и про себя смеются. В этот момент Фианитов готов был прыгнуть с бона и сгинуть навсегда в мутной воде, лишь бы избавиться от этого позора.

Но главный удар Валеру ждал впереди.

– Привет! – раздался за спиной знакомый голос.

– Лариса? Как, ты тоже с нами?

– А ты что, против? – улыбнулась Ивлешина и шагнула вперед по бону. Она принесла из рундука запасные шкоты.

Суржиков, сукин сын! Ларку пригласил! И красивая, и не дура! Это вам не Катька со стрекозиными мозгами! Он бы и сам позвал Ивлешину, но не думал, что она согласится – не всякая готова к экстриму, а если кто и готов, то уж точно не Лара. Что же получается? Суржиков явился сюда в обществе утонченной и неглупой красотки, которая уже была без пяти минут его (Фианитов считал Ивлешину «своей» женщиной), а он приперся с этой крокодилицей. Ну и сволочь же ты, Суржиков!

Алексей вовсе не собирался приглашать Лару в поход, это как-то само собой получилось. Когда они вместе ходили в кино, он ее развлекал разговорами и рассказал о своем увлечении – парусном спорте. Слово за слово, он упомянул о предстоящем походе и обмолвился, что есть возможность взять кого-нибудь в качестве матроса. Он и не думал, что его спутница захочет пойти на яхте! Но Лариса ухватилась за эту, вскользь им оброненную фразу. Не мог же он отказать даме во время свидания. Пообещал в расчете на то, что Лариса передумает. Она не передумала, и, поскольку Суржиков обычно старался выполнять свои обещания, Ларису ему пришлось взять с собой.

«На что она мне там? – думал Алекс. – Сексом с ней нельзя позаниматься, чтобы не пошли кривотолки, которые ни мне, ни ей не нужны. Примется поедать меня влюбленными глазами круглые сутки – вот радость-то!»

Первый день похода подходил к концу. Погода была что надо: солнечная и ветреная, так что «Графчик» прошел чуть больше запланированной дистанции. К вечеру ветер немного утих, и яхта сбавила скорость. Пошел уже одиннадцатый час, а небо оставалось молочно-белым, вода была спокойной и ровной. Экипаж выбрался на палубу, подышать воздухом и полюбоваться белой ночью. На всех навалилась приятная усталость, настроение было умиротворенным, и каждый молчал о своем. Молчание на яхте – обычное явление. Оно нарушается, когда кто-то поднимает интересную тему для обсуждения, или если зарождается спор, или же во время трапезы, когда уже утолен голод и все переходят к напиткам, будь то обычный чай или что-то покрепче. Вспоминаются разные байки, преимущественно о подобных же походах. Их по сто раз рассказывают бывалые яхтсмены, каждый раз домысливая новые подробности. И, конечно же, обет молчания нарушается, когда требуется управлять яхтой. Тогда раздается голос капитана. Он отдает короткие команды, и их надлежит немедленно выполнять. Капитан на яхте – главный человек. Он, и только он, принимает все решения. Таков порядок, а иначе – никак. Иначе судно может до берега не дойти.

Рената сладко потянулась и отложила в сторону книжку. Книга была увлекательной, из тех, которые проглатываются за день, но сегодня она едва осилила одну главу. Читать ей совершенно не хотелось, и вообще ничего не хотелось, даже думать. Только бы смотреть вдаль, где соединяются небо и вода и куда никак не может закатиться бледно-желтый диск солнца.

Ренате здесь очень нравилось. Она быстро освоилась на яхте и со всеми нашла общий язык. Капитан Василий Васильевич, которого все называли Василичем, был человеком добродушным и немногословным. Он любил простые вещи: порядок, любил давать указания и чтобы его слушали, а также уважал хорошую закуску под водку. Дима – милый мальчик двадцати пяти лет. Тихий, прилежный, почти незаметный. Он отличался дружелюбием и отзывчивостью. Алексей. Этого мужчину не заметить просто невозможно. Он был красив, но это была отнюдь не навязчивая красота «мачо» из ночного клуба – мускулистого типа с зализанными гелем длинными волосами. От Алексея веяло уверенностью в себе и надежностью. Рената очень быстро определила, что Суржиков и Фианитов – соперники. Это было видно по их манере общаться друг с другом, по их взглядам и еще по сотне никому не видимых мелочей, которые смогла уловить Рената.

Валера, как ни странно, держался без особого напряжения. Пребывание рядом с ним его «дамы сердца» Фианитова больше не смущало. Появление его некрасивой подружки обсудили, посмеялись над этим фактом – и забыли. Она с экипажем поладила и работы не боялась, и потому ее приняли. С Ренатой больше других сдружилась Лариса. Самой Ренате Лара тоже понравилась. Она была довольно-таки сложной натурой, держалась как серая мышь, но было ясно, что это не ее истинная сущность. Лариса поражала Ренату сочетанием бестолковости и расторопности. Лара не была яхтсменкой и с трудом ориентировалась в такелаже, отчего терялась и очень стеснялась. Но зато она проворно со всем справлялась, когда дело касалось привычных для нее вещей. Например, у нее здорово получалось готовить. Рената пока что не понимала, как эта утонченная особа оказалась в походе. Она не производила впечатления любительницы экстрима, а другой причины, по которой такие женщины идут под парусом, чтобы болтаться две недели черт знает где, Рената не видела. Впрочем, впереди еще уйма времени, чтобы понять и мотивы, и характер Лары.

– Под утро ветер поднимется, вон облака собираются, – сообщил Василич.

– Было бы неплохо, а то мы еле тащимся.

– Нормально идем. А грот все-таки не помешает поставить.

Мужчины продолжали неторопливо обсуждать погоду, когда Рената отправилась спать. За ней последовала Лариса. На яхте имелись две каюты, камбуз, санитарный закуток и миниатюрная кают-компания, где команда принимала пищу, когда шел дождь, а в ясную погоду все трапезничали на палубе. В одной из кают расположились они с Ларой и Дима. Ночи были теплыми, и можно было обойтись без спальных мешков. Рената устроилась на кожаном матрасике, накрылась толстым одеялом и с удовольствием вдохнула соленый запах моря. В узком иллюминаторе виднелось небо. Тихо шелестела вода, лодка осторожно качалась на волнах и убаюкивала Ренату.

Засыпая, она подумала о том, что на нее здесь никто не смотрит как на уродину. На яхте внешность вообще отходит на последнее место. Никакой косметики, сложных причесок, туфель на каблуках и прочей дребедени. Все одеваются удобно и практично. Старые свитеры с вытянутыми рукавами, заношенные до дыр куртки, полинявшие футболки, тренировочные штаны, толстые махровые носки, кеды – самый подходящий наряд для яхтсмена. Старые вещи потом и выбросить не жалко, если они запачкаются или порвутся. В холода натягивают ватники, укутываются в тряпье; от дождя спасаются резиновыми сапогами и «непромоканцами» – прорезиненными бесформенными комбинезонами и куртками.

* * *

– Кто-нибудь! Принесите латы!

– Вот! – Лариса протянула старый «непромоканец» Суржикова.

– Епишкина мать! Зачем ты мне это даешь?! Я латы просил!

– Так разве… – Лариса смекнула – она сглупила, и поспешила скрыться в фор-люке, пока на нее не обрушился капитанский гнев.

– Латы – это плоские дощечки, которые вставляются в парус для придания ему жесткости, – объяснила Рената. Она, как и Лара, не была опытным яхтсменом, но кое-что успела усвоить.

– А-а-а! А я-то подумала, что латы – это, судя по названию, нечто для защиты… Рыцарские доспехи латами называются. Ну, я и схватила прорезиненную куртку, как наиболее близкую по назначению.

– Не беда, я и сама еще плохо во всем этом ориентируюсь. Справочники перед походом пролистала, чтобы хоть немного быть в курсе, – улыбнулась Рената. – Ты под банками посмотри, а я в каюте.

Рената тоже спустилась. По стенам было развешено множество шкафчиков и полочек, в которых хранились яхтенные принадлежности – все на своих местах. Она не представляла, где могут лежать латы. Судя по их размеру, выходило, что где угодно. Рената принялась открывать дверцы одну за другой. Коробочки с гвоздями, веревки, салфетки, кисти, соль… Все нужно, все на борту пригодится. Тот, кто проводит на яхте каждые выходные, найдет латы с закрытыми глазами, а ей приходится действовать наугад, причем быстро, чтобы не заставлять ждать команду.

– Ну, долго еще?! – донесся сверху недовольный голос.

– Валера, объясни барышне, где искать, – раздраженно попросил капитан.

– Ларочка, латы у нас хранятся в каюте, у самого носика, с левой стороны.

– Я сейчас! – ринулась она к Ренате. – Не нашла? На носу, говорят, они лежат.

– Угу. Я слышала. – Рената достала несколько чехлов. – «1–2 стаксель. 3–4 стаксель», – прочитала она. – Это не то. Вот еще. – Она выбрала латы для грота и протянула их Ларисе.

Наверху утихли страсти – для установки паруса теперь все было готово. Рената окинула взглядом беспорядок, который она устроила в этой суматохе, и тут же принялась за уборку. Нужно было все вернуть на свои места, и не абы как, а аккуратно разложить по полочкам. Это оказалось не так-то просто сделать: Рената не запомнила, где что лежало, а уместить вещи произвольно не получалось. Лодка – не квартира, на ней барахло по шкафам не распихаешь! Но Рената не сдавалась. Времени много, и спешить ей некуда. Она стала методично наводить порядок: вываливала непослушные вещи на пол, чтобы уложить их снова. Возможно, кому-то эта работа показалась бы нудной, но только не Ренате: она была увлекающейся натурой и могла найти интерес в любом, даже в самом скучном деле, а ее ангельское терпение этому очень даже способствовало.

– Хозяйничаешь? – В каюту заглянул капитан. Установка грота завершилась, и Василич решил оставить Суржикова с Фианитовым вдвоем, без своего неусыпного руководства. Он порылся в ящике стола и выудил пачку сигарет. – Это правильно. Море любит порядок, – одобрил Василич, отправляясь на палубу.

Рената не заметила, как добралась до нижних стеллажей, где хранился всякий хлам, который не очень-то и нужен, но и выбросить его жалко. Чего там только не было: чьи-то изрядно поношенные кроссовки, свитер, больше похожий на тряпку, слегка поржавевший корпус от фонаря, потертая спортивная сумка с порванной ручкой, набитая газетами, и множество полупустых пакетов. Охваченная азартом, Рената уже не могла остановиться – руки ее жаждали деятельности. Здраво рассудив, что половину этих вещей можно смело отправить на помойку, она принялась за дело. На полу быстро образовалась горка мусора, к которой просились и газеты из сумки. Скомканный первый лист «Аргументов и фактов» вскоре там и оказался. Она достала плотный газетный сверток. Немного поколебалась, стоит ли его разворачивать – все-таки это уже не мусор, получится, что она копается в чужих вещах. «Может, там бутерброды кто-то с прошлого года оставил. Ничего не случится, если я в сверток загляну», – рассудила она и развернула газеты. Под слоем бумаги ее пальцы ощутили нечто твердое, и Рената уже не сомневалась, что у нее в руках – отнюдь не протухшие бутерброды. Появилось некое предчувствие, что-то засвербело в области сердца, отзываясь холодком в кистях… Интуитивно оглянувшись, словно она совершала нечто предосудительное, она торопливо принялась освобождать содержимое от упаковки. Вскоре показался пакет из плотной ткани. Внутри находился свернутый трубочкой холст. Логика, упрямая и безупречная, настойчиво твердила ей: ничего хорошего ее не ждет, знание чужих секретов до добра не доводит! Но и удержаться не было сил: Ренату одолевало любопытство, и было уже поздно – она уже сунула в эти секреты нос.

Яркое небо, освещенное зимним солнцем, искрящийся снег, резвая тройка и раскрасневшийся от мороза мужик на санях. Она держала в руках картину! Странное чувство охватило Ренату: смесь восторга с глубочайшей тревогой. Ей показалось, что зимняя свежесть ворвалась в каюту и обожгла ее холодом; ей почудилось дуновение ветра, заискрились на солнце снежинки, заскрипели сугробы и послышался топот копыт и перезвон бубенцов…

Это полотно она видела раньше, вернее, слышала его описание, настолько подробное, что перепутать картину ни с чем другим не могла. Именно о его пропаже ей рассказывала Арина, наивная сотрудница Русского музея! Моментально в сознании Ренаты пазлами – один к другому – стала складываться картина произошедшего. Некий вероломный аферист, назвавшийся Денисом, проник в доверие к Арине и с ее помощью завладел полотном. И этот «Денис» непосредственно связан с их экипажем, он имеет здесь сообщника, или и того хуже – сам находится среди них, вот уже который день идет с ними под парусом, общается, шутит, сидит вместе со всеми за обеденным столом… Как это неприятно и опасно – в море всякое случается, и тут важно быть уверенным в каждом, знать, что тебя не оставят в беде, протянут руку помощи, подстрахуют. А если рядом лицемер и мерзавец, то ничего хорошего от него не жди: он пройдет по трупам в угоду своим интересам. Рената быстро свернула полотно и убрала его обратно.

«Высокий, статный, на вид примерно тридцать семь лет, необыкновенные, очень выразительные глаза цвета оливы», – припомнила Рената описание «Дениса», данное ему ее подопечной. Арина была очарована этим негодяем и смотрела на него сквозь розовые очки, которые любого, самого захудалого мужичонку превращают в великолепного красавца. Тем не менее Суржиков захудалым не был, напротив, он был весьма видным мужчиной, и его внешность вполне соответствовала словесному описанию поклонника Арины: у Алексея – военная выправка, рост – метр восемьдесят, обаятельная улыбка и умопомрачительные глаза змеиного цвета. Фианитов, правда, тоже не урод – он высокий и статный, и ему тридцать восемь, как и Суржикову, глаза светло-карие, но при удачном освещении их с натяжкой можно назвать и зелеными. Тянул ли их цвет на оттенок оливы – вот вопрос! В представлении Ренаты оливки были зелеными, с легким налетом коричневого, а вот что подразумевала под этим описанием Арина – непонятно. Хотя олива в большей степени – зеленая. Она представила себе салат «Цезарь», который мама щедро посыпала мелкими плодами, нарезанными колечками. Колечки были зелеными, иногда черными, но это уже маслины, которые к цвету глаз афериста не имеют отношения. Все-таки в роли вероломного обольстителя Суржиков ей нравился больше. Он привлекательнее Валерия, наделен некой внутренней энергетикой и необъяснимым магнетизмом. Рената знала, что именно такие, как Суржиков, способны на смелые поступки – дерзкие и отчаянные. Он может вмиг расположить к себе любого, умеет быть милым и обворожительным. Такому ничего не стоит вскружить голову практически каждой особе противоположного пола, а уж доверчивой и наивной Арине – тем более. У Фианитова душа тонкая, он на авантюру с музейным экспонатом просто неспособен.

В одно Рената не хотела верить, что Алексей мог так низко поступить с Ариной. Не то впечатление он производил, совершенно не то! Но логика упрямо твердила ей об обратном. Человек может быть двуликим, и чем он умнее, тем лучше он умеет притворяться. Ко всему прочему, полотно лежало среди вещей Суржикова. Спрятал он его весьма хитроумно. В чужие вещи класть не стал, чтобы хозяин ненароком не обнаружил картину, положил в свои, но в те, которые давно хранились на яхте, чтобы в случае чего можно было сделать невинное лицо и с недоумением возразить: «Впервые это вижу, подложили!» Любой мог бы подсунуть из тех, кто вхож на их яхту. Что сумка принадлежит Суржикову, Рената узнала, увидев, как утром он доставал из ее кармана рабочие перчатки.

Жаль ей было Арину. Неизвестно, чем для нее обернется история с полотном. Судя по ее словам, пропажу пока что не обнаружили. К ее счастью, ревизировали экспонаты запасников нечасто, так как сказывалась нехватка специалистов – энтузиастов работать за низкую зарплату было крайне мало. Но рано или поздно исчезновение полотна заметят, и тогда Арина непременно попадет под подозрение.

Следовало срочно что-то предпринять. Будь они на суше, Рената нашла бы способ, как вернуть картину в музей, но они в открытом море, причем в территориальных водах уже чужого государства в тесной компании из пяти человек, один из которых – преступник. Она решила не пороть горячку, спокойно подумать, все взвесить и принять верное решение, благо время на раздумья пока еще есть – ближайшая стоянка запланирована на утро, а перед этим им еще следовало пройти таможню.

Погода установилась терпимая, сквозь высокие перистые облака иногда протискивалось солнце. Оно не очень-то грело, но на тепло никто и не рассчитывал: яхтсмены привыкли к любой погоде и не роптали по пустякам. Яхта неторопливо шла к берегам Финляндии. Лариса хлопотала по кухне, Рената ей помогала. Плита располагалась рядом с палубой, поэтому дамам во время готовки не требовалось отдаляться от коллектива. Рената чистила картошку, Лара жарила котлеты, изводя экипаж их ароматом, Василич что-то отлаживал, Дима летал на подхвате, Суржиков был за рулевого, Фианитов сидел на шкотах – идиллия! Мужчины вели неспешный разговор ни о чем, Лариса молча слушала, а Рената думала о своей находке и не представляла, что же ей делать дальше.

* * *

Ренату бросало то в жар, то в холод, руки у нее тряслись, как у алкоголика, не нашедшего, чем бы ему опохмелиться. Проходить таможенный контроль с контрабандой на борту – занятие не для ее нервов! Хоть она сама вовсе к этому и не причастна, но разволновалась так, словно была замазана по уши в этом сомнительном деле. И зачем так переживать? Так и привлечь к себе внимание недолго, тогда их будут проверять особенно тщательно, а если что-либо обнаружат, на нее же первую и подумают, раз она так нервничает.