Текст книги "Зверь (СИ)"

Автор книги: Алина Паламарчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Зверь

У него были человеческие глаза...

Новое виденье давно забытой истории о кровавых днях Франции, о двух сотнях мертвых детей и юных дев, о Жеводанском звере, державшем в страхе целую провинцию Жеводан.

16 ноября 1765 – 20 июня 1767 года.

***

Я глянул в узкое оконце, загороженное металлической решеткой: на улице была ужасная погода. Все дороги и тропы развезло, любая телега увязла бы в такой грязи, даже сильные грузовые лошади не могли спасти положение. Уже неделю шел осенний проливной дождь, делавший моё ожидание освобождения еще более мрачным и грустным.

– Сын мой, скоро мы сможем покинуть это место. – Пробормотал отец из угла камеры и тяжело закашлял.

– Надеюсь, – процедил я. – Ожидание сильно утомляет.

– А ведь мы здесь из-за тебя, Антуан! – Воскликнул мой брат Пьер, подскочив с деревянной скамьи, прикрученной к каменной стене камеры.

– Я молю Бога, что бы он перестал, отец!

– Довольно, дети мои! – Он попытался нас успокоить. – Вина за то, что мы томимся в этой темнице, лежит на каждом из семьи Шастелей!– Мысль отца продолжилась бы и дальше, но в камеру зашел один из охраняющих нас солдат.

Напыщенный юноша в старой застиранной форме принялся судорожно расправлять скрученный в трубочку пергамент. Его руки, грязные и покрывшееся болячками, тряслись так, будто чтение очередного приказа – самая важная задача, данная ему за всю его никчемную жизнь.

– Вы освобождены Приказом короля и можете покинуть Соже сейчас же.

Пьер с широкой улыбкой посмотрел в начале на меня, затем на отца и первый двинулся к выходу. Мы послушно последовали за ним, медленно переступая обессиленными ногами по грязному каменному полу.

***

Наша компания долго добиралась до родной деревни Бессере-Сен-Мари, несмотря на довольно близкое расстояние. Дорога была скучной, а обстановка между членами нашей семьи – напряженной. Нет ничего хуже, чем вражда двух братьев, связанных общим делом и местом пребывания.

Когда наш небольшой обоз подъезжал к окраине селенья, мы услышали громкий пронзающий рев, доносившейся из густого темного леса, после чего все сомнения были рассеяны: де Ботерн никогда не убивал Жеводанского зверя.

– Это он, точно он! – Воскликнул отец. – Я слышал этот вой тогда, в конце прошлого лета, когда мы были к нему так близко!– Пояснил он.

– А потом Антуан устроил драку! – Прервал его Пьер. – Ты опозорил честь нашей семьи тем, что мы три месяца просидели в этой холодной камере. Как можно было начинать тот спор в присутствии де Ботерна?

– Ты тоже не образец чести и достоинства, мой дорогой Пьер!

– Я лишь сказал... – он сделал секундную паузы, придумывая наиболее выгодный для него ответ.

– Сказал, что любовь моя, Мари-Жанна, распутная женщина! Это ты хотел сказать?!

Он замолчал, потупив взгляд. А затем, тяжело вздохнув, виновато заглянул мне в глаза.

– Прости, брат мой, тогда я был не прав, – процедил Пьер. – Мы, вероятно, оба виноваты в нашем заключении. Но на тебе, Антуан, лежит большая вина, признай уже это! – Его невозможно было переубедить.

А вой всё продолжался и продолжался, пронизывая ночь, полную мрака. Только призрачный свет луны освещал наш импровизированный лагерь. Близилось полнолуние, лунному шару не хватало ничтожного кусочка, чтобы завершиться и сиять в полной мере. Это небесное тело всегда так меня завораживало, что не передать словами.

В Бессере-Сен-Мари мы были только ранним вечером следующего дня, выпал первый снег, который таял мгновенно, продолжая деятельность дождя по разорению улиц.

Мари-Жанна наконец-то стояла передо мной. Ёе светло-каштановые, блестящие волосы развевал ветер, она улыбалась так, как никогда раньше. А более прекрасных, добрых глаз я и не видел. Она надела своё любимое теплое платье из синего бархата и черный плащ с капюшоном, в этом Мари-Жанна выглядела, как загадочный путник.

– Мари-Жанна! Любовь моя! – Воскликнул я, увидев вдали мою спутницу, и побежал ей на встречу.

– Антуан, ты вернулся ко мне!? – Удивленная моим появлением, прокричала она.

Мы не видели друг друга больше трех месяцев, поэтому от счастья моё сердце чуть не остановилось. Он стучало, как бешенное, когда я дотронулся до её холодных щек, и тонких сухих рук, покрытых несколькими созвездиями родинок.

– Разреши поцеловать тебя, Любовь моя!

Она не ответила ничего, лишь прикоснулась ко мне своими сладкими и теплыми губами. Мари-Жанна умела быть верной, ведь она ждала меня из Африки, из алжирского плена и из всех моих долгих поездок, а теперь дождалась из тюрьмы.

– Не знаю, сможешь ли ты извинить меня, но я вынужден задать тебе вопрос, – взяв её под руку, пробормотал я.

– Только не спрашивай меня о Звере! Боже, спаси меня от этого разговора! – Скрипя зубами, заявила она.

– Мари-Жанна, ты должна помочь мне! Если мы не поймаем этого волка-людоеда, наша семья никогда не вернет свою честь! Де Ботерн усадил Шастелей в тюрьму на три месяца, это наш долг – поймать Зверя, – попытался объяснить я.

– Спрашивай, только не растягивай этот разговор на весь вечер, Дорогой мой.

Я поморщил лоб, потому что узнать мне нужно было много: сколько жертв за последнее время, как часто его видели, кто продолжает вести охоту. Мы пошли вдоль по припорошенной снегом тропе, огибая небольшие деревья. Я держал её остывшие тонкие руки. Она смотрела на меня, часто взмахивая черными густыми ресницами.

– Он продолжает совершать убийства? – Неожиданно спросил я.

– Нет, – ответила она, мило улыбнувшись.

– Как, Любовь моя, неужели ты решила утаить от меня правду?

– Нет, Антуан, я говорю лишь то, что вижу своими глазами. Не было ни одного растерзанного крестьянина, ни одного ребенка с перекусанной шеей.

– О, неужели Ботерн действительно поймал его?!

– Разве это плохо?!

– Нет, безусловно, нет, Любовь моя! – Опроверг я, и тут же вспомнил о питомцах, оставленных на три месяца в чаще леса. – А как там собаки?

– Я почти все дни провела в твоем доме и кормила их настолько сытно, насколько могла, но они меня невзлюбили, только и делали, что лаяли.

Мой дом был тихим уединенным местечком далеко в лесу у подножия небольшой горы, примерно в пятидесяти километрах от деревни. На участке рядом росли вековые деревья, а вокруг абсолютная тишина. Я разводил гончих собак, занимался охотой и был лучшим экспертам по волкам в Жеводани. Именно поэтому главной моей целью являлась поимка легендарного Зверя.

-Ты его когда-нибудь видел? – Прошептала она.

Я заметил в её глазах страх. Она также, как и я, сомневалась в де Ботерне, сомневалась в том, что Зверь мертв.

– Однажды, но не достаточно близко, чтобы убить.

– Какой он?

– Это огромный рыжий волк размером с корову. Его зубы настолько белы, что клыки сияют во тьме, а глаза горят двумя желтыми огоньками, освещая жуткие черты его морды.

– Что же он делал? – Неуверенно спросила она.

– В тот день он напал на четверых детей, это было пятое апреля. Мы шли по следу и вдруг собаки залаяли, но когда я, мой отец и брат окружили его, было уже слишком поздно – детей было уже не спасти, – я остановился, сделал глубокий вдох, и продолжил ужасный рассказ. – Я стрельнул ему в лапу, зверь взревел, но даже не упал, тогда отец выстрелил ему в плече, но волк убежал в лес легкой рысью. – Какой-то прилив ненависти чувствовался в моем теле. – Он даже не хромал, представляешь, не хромал! Мне в какой-то момент показалось, что он усмехнулся над нами, когда обернулся!

– Но его уже нет! – Остановила меня Мари-Жанна. – И мне кажется, что ты немного преувеличиваешь его размеры, дорогой.

– Ты видела того, что поймал де Ботерн?

– Его чучело, – ответила она. – Он чуть больше обычного волка, шерсть его только местами немного рыжая, а глаза серые и не светятся вовсе, – пояснила Мари-Жанна

– Значит, это точно был не он!

– Вот увидишь, убийств точно не будет!

Она обняла меня за плечи, вселяя уверенность, и прошептала прямо на ухо: «Я обещаю, Антуан». Мне так хотелось ей верить, и я бы смог, если бы не дальнейшие события.

***

Утро выдалось морозным, водоемы уже покрылись тонким слоем льда, а улицы сильно припорошило хрустящим белым снегом. Я хотел ехать в деревню, но перед этим решил покормить собак завтраком. Отвык от них за прошедшие месяцы. Я видел их поздней ночью, когда они спали, такой короткой встречи было мало. Поставив кашу в последнюю клетку, я уже хотел подниматься из подвала, как вдруг заметил на деревянной стене огромный отпечаток когтей, такой же чуть позже увидел на столе и на входной двери.

– Мои сын и дочь пропали! Спасите их! Спасите их кто-нибудь! Найдите моих детей! – Кричал пожилой фермер на въезде в деревню, прижимая к себе окровавленного ягненка.

– Сэр, что стряслось?– Поинтересовался я.

Грязный, одетый в разорванные тряпки мужчина, заливался слезами. Его стеклянные глаза смотрели в никуда. В моей памяти всплыли все те случаи, что были раньше – смерти, горе, плач и боль. Это сопровождало жителей Жеводана последние годы.

– Мои дети пропали! Я нашел только его, ягненка!

– Как это произошло?

– Они отправились искать маленького бедолагу в лес, он часто туда сбегает, и пропали. Я нашел ягненка, он весь в крови! – Он резко прервал свою речь, а затем продолжил. – Неужели это кровь моих детей?

Всё было ясно, мой старый "приятель " вернулся в Жеводан, после трех месяцев молчанья, заглянув на днях ко мне в дом и оставив пару-тройку отметин. Зверь словно играл со мной, именно у нас были личные счеты.

– Я найду их, но не обещаю, что они будут живы.– Произнес я, двигая коня с места.

Фермер, отпустив ягненка, схватился за голову и упал на колени, приземлившись в лужу грязи. Он был в отчаяние, все вновь были в отчаяние, ведь Зверь вернулся.

***

Мы действительно нашли детей, но, как я и предполагал, они были мертвы. На их маленьких телах красовались огромные укусы. Зверь убивал ради удовольствия, так как никогда не ел своих жертв, даже оставлял на месте преступления откусанные во время борьбы куски плоти. Зверь-маньяк – так его называли все в округе.

Через восемь дней он напал на двух женщин из Лашана, которые всё же смогли отбиться. Одна, согласившись на встречу, даже смогла дать описание: «Он ростом с огромного быка, с косматой темно-рыжей шерстью, когда Зверь встает на задние лапы, он вдвое выше человека. Мы били его вилами, но раны мгновенно заживали. Волк рычал, оголяя свои жуткие зубы, его клыки настолько огромны, что торчат наружу из вонючей пасти. Но самое страшное – это его жёлтые глаза. Я смотрела в них также, как смотрю сейчас в ваши. В них не голод и отчаяние, как у животного, которому нечего есть, в них ярость и бесконечное удовольствие, как у маньяка. Но самое пугающее в них то, что они будто человеческие...»

Чуть позже, еще дней через пять, я допросил чудом выжившего юношу из деревни Полак. Я бы забыл последнюю фразу той женщины, если бы молодой человек не твердил мне тоже самое.

Жеводанский зверь нападал на людей по три-четыре раза в месяц вплоть до конца весны. Летом аппетит волка усилился, но на особо крупные облавы никто не соглашался, потому что прошла молва, что Зверь может убить и всадника на лошади, и охотника с ружьем, ведь пули ему не о чем.

***

Первого ноября лил сильный холодный дождь, капли сталкивались в воздухе, танцуя на фоне серого неба и бесконечной грязи. Но я не смог остаться дома, потому что ехал к моей желанной Мари-Жанне. Я собрался попросить у сэра Вале её руку и сердце, день обещал быть счастливым для меня, но я зря надеялся.

– Антуан, сын мой! – Воскликнул отец, стоявший в окружении толпы охотников.

– Доброго всем дня! Вы решили поохотиться сегодня вечером? – Удивился я.

– Да, на Зверя! – Гордо пояснили они.

– Мне помнится, что вы последнее время пустили его поимку на самотек! – Лошадь рвалась и не хотела стоять на месте, пришлось спешиться.

– Сегодня ночью он убил сына моего друга Олье. Мы должны отомстить! – Заявил отец, стукнув ружьем о землю.

– Жан-Пьер был просто ангельским ребенком! А эта тварь убила его! Убила моего мальчика!– Закричал озлобленный мужчина, с которым мой отец был знаком с детсва.

– Ты едешь с нами на облаву, сын мой!

Я не посмел возразить, лишь только отпросился заехать к Мари-Жанне. Её небольшой деревянный дом стоял на краю деревни, я доехал до него очень быстро и постучал в огромную дверь из темного дерева. На пороге стояла мадам Вале, женщина со светлыми волосами и голубыми глазами, совсем не похожая на мою избранницу.

– Доброго времени суток, сэр Антуан, Мари-Жанна еще спит, – заявила мадам. – Она не выходила сегодня из своей комнаты, наверное, ей нездоровится, не могли бы вы приехать вечерком? – Пояснила мама Мари-Жанны.

– Просто передайте ей, что я уехал на облаву и посещу её завтра.

– Поймайте этого монстра! Это не правильно, что он безнаказанно убивает наших детей. Покажите ему наш гнев и силу! – Прокричала она вслед, прикрыв входную верь.

– Мы поймаем его, надеюсь, что сегодня.

Собаки быстро взяли след, и от деревни Сушер мы погнали его по холмистому лесу. Гончие сходят с ума от запаха Зверя и лают, оглушая, что немного нагнетает атмосферу и притупляет слух.

– Кажется, я уже вижу его! – Воскликнул Пьер, устремив взгляд вдаль.

Где-то за огромной елью стало заметно рыжеватое пятно. Оно двигалось быстро, издавая злобный рычащий звук. Зверь маневрировал между вековыми соснами и низкорослыми кустами, легко уходя от погони. Но мы были быстры и решительны. Еще чуть-чуть и косматая шерсть виднелась в сотне метров, готовая принять на себя наш гнев.

– Стреляйте! – Заорал Олье, и охотники одни за одним стали тратить пули и стрелы арбалетов.

Это было нечетно, пять – шесть пуль и одна стрела угодили в цель. Каждый видел это и был готов перерезать горло недобитому чудовищу. Мы были несказанно рады, нагоняя, казалось бы, мертвое, лежащее где-то за ягодным кустом, животное, но, доехав до того места, где Зверь свалился, обнаружили пустоту

.

– Он сквозь землю будто провалился! – Закричал один.

– Нет, растворился, как туман! – Воскликнул второй.

– Главное, что эта тварь ушла от нас в очередной раз... – озлобленно прошептал мой отец и развернул лошадь.

***

На следующее утро я навестил Мари-Жанну, которая действительно сильно заболела. Девушка была слаба, не хотела есть и еле перебирала ногами. Впрочем, спустя двое суток она чувствовала себя на удивление прекрасно, и я, наконец, попросил ее руку и сердце. Мы решили сыграть свадьбу двадцатого июня. Любовь моя была самой красивой и самой умной девушкой Жеводана, я был безмерно счастлив.

С тех пор мы не видели Жеводанского зверя сто двадцать два дня. Ни одного мертвого ребенка, ни одного нападения на беззащитных девушек. Казалось, что у нас вышло его убить в тот раз, пока не наступило второе марта 1767 года.

***

– Антуан, Антуан, Дорогой мой!– Закричала из открытых дверей таверны Мари-Жанна.

– Любовь моя, что стряслось? – Испугался я.

– Мальчика убил Зверь, это произошло около деревни Понтажу, прямо рядом с нами, – заявила она. Пастушка описала рыжего огромного волка с горящими желтыми глазами, сказала, что он размером с быка. Я, конечно, его не видела, но описание не оставляет сомнения, – пояснила Мари-Жанна.

– Мы не убили его, он опять смеётся над нами, Любовь моя.

Наша семья с десятком охотников поехала на облаву в деревню Понтажу. Труп мальчика выглядел ужасно, видимо Зверь оголодал за зиму, поэтому тело было растерзано буквально на куски. Когда мы мерили размеры укусов, к нам подошла та самая пастушка.

– У него... были... человеческие глаза...

– Как вы смогли рассмотреть это?

– Еще светало. Было темно. Мальчик вывел овец на поле, тоже сделала и я, но немного позже... – начала она, загадочно озираясь по сторонам.

– Что, что было дальше?! – Взвыл мой брат.

– Я увидела, как он рвет мальчишку на мелкие-мелкие кусочки. А затем Зверь подошел ко мне, я уже подумала, что это конец. – Она остановилась и набрала воздуха. – Он посмотрел мне прямо в глаза. Зверь почему-то не убил меня, лишь оскалил зубы и обнюхал волосы. Он хотел, чтобы я рассказала вам всё. Это его звериный план. – Пастушка еще раз осмотрелась по сторонам. – Любой из вас может быть Зверем! Когда лучи света упали на его морду, я разглядела глаза. Полный грусти человеческий взгляд. А затем волк умчался по чистому полю в сторону Бессере-Сен-Мари. – Она сделал секундную паузу. – А вы, охотники, как раз оттуда.

– Значит его логово у нас под боком... – прошептал я.

– Или она врет! – Сказал отец. – Он бы никого не оставил в живых, Антуан. Это волк, он не боится света, то есть не убежал бы при виде рассвета, наш Зверь не сова...

– Я не вру, сэр Шастель. – Возмущенно сказала девушка и покинула нас.

***

За весну Жеводанский зверь совершил тридцать шесть нападений, и мы уже не сомневались, что он просто залечивал раны в течение долгой холодной зимы. Граф д'Апше не терял надежду на уничтожение монстра. Мы проводили одну облаву за другой, но всё четно.

Наступило невероятно жаркое лето: посевы сохли, трава желтела раньше времени, дорожная грязь превратилась в смесь пыли и песка. Самое главное, что дети ходили без присмотра к водоему, а затем исчезали без следа. Волновались все вокруг, настали темные времена. Мы с Мари-Жанной ждали свадьбу, считая дни, пока сможем закрепить наши священные узы, построенные на искренней любви.

Тем не менее, я не мог жить спокойной и беззаботной жизнью, пока этот Зверь убивал несчастных детей.

***

Я шел по высохшей пыльной дороге, мне в голову пекло, не смотря на то, что было только начало июня. Кругом пожелтела трава, скот дох, люди тоже часто не выдерживали шуток природы.

– Антуан Шастель? – Спросила у меня черноволосая девушка, одетая в какие-то тряпки.

На ее лице был огромный шрам, переходящий на шею и грудь. Явно не француженка, такие девушки разгуливали по Алжиру, укрывая лицо черной тканью. Но эта стояла прямо передо мной на земле, принадлежавшей Французскому королю.

– Да, я вас знаю? – Настороженно спросил я.

– Разумеется нет, Антуан, – ехидно улыбаясь, шепнула она и приблизилась на пару шагов.

– Тогда что вам нужно?

– Вы даже не догадываетесь, как близко к вам Зверь, – начала она, и я невольно вздрогнул. – Но вы не сможете убить его обычной пулей или стрелой.

– Убить можно любого. Особенно, если стрельнуть в упор, – заявил я и попытался удалиться.

– Нет, не будьте слишком упрямы и выслушайте меня. Убить Жеводанского зверя можно только серебром, выплавленным в агиасме, отравленной слезами Цербера – аконитом.

– Откуда вы знаете об этом?

– Я сталкивалась с этим. – Гордо заявила она. – Я думаю, вы заметили, что я не местная, я из Марокко. И приплыла вместе с вами на корабле из Африки. У нас тоже заводился такой Зверь и ни раз. Вот только не всегда в образе волка. Мы научились их убивать. Это можно сделать только серебром. Я лично убивала Зверя, вооружившись копьем с серебряным отравленным наконечником. Я использовала его же вес против него. Он глубоко вогнал в себя копьё, упав на меня всем телом. С тех пор моё личико не такое привлекательное, Антуан. Но, когда яд подействовал, его карие, померкший и, самое главное, человеческие глаза посмотрели в мои. Это был уже не Зверь, это умирал человек... – Она выдохнула так, будто сожалела о смерти монстра, а темные глаза наполнились слезами.

– Я не пользуюсь копьем, а серебряные пули стреляют хуже, вы уверены, что это обязательно?

– Рискни, у тебя же есть целая жизнь на то, чтобы поймать его. Рискни один раз.

***

Несколько дней я выплавлял серебряные пули, сделал их с запасом, около двадцати. Все мы собирались на крупнейшую облаву, в которой должны были участвовать триста охотников, среди них мой отец и брат. Мероприятие должно было состояться десятого июня, но в итоге его перенесли на девятнадцатое, за день до свадьбы с моей любовью.

– Мари-Жанна, у меня плохие новости, – процедил я, очищая ружье.

– Какие, дорогой мой?

– Облава состоится за день до свадьбы, я приеду только утром двадцатого.

– Это благородная цель, я не сержусь, ты должен, Антуан.

– Это и ради твоей безопасности, Любовь моя.

– Я знаю, Дорогой мой, я знаю, что ты любишь меня. И я люблю тебя больше жизни, мой охотник.

Она всегда понимала меня, знала, за чем я гонюсь. И теперь, нежно погладив меня по плечу, поцеловала в лоб и прошептала: «Я знаю, ты убьешь его в этот раз, я обещаю!»

***

Мы выдвинулись утром, наша семья и пара близких друзей отца поехали на восток, в лес, там была возвышенность с редколесьем, где последний раз видели Жеводанского зверя и следы девушки, которой, вероятно, уже нет в живых.

– Сын мой, я чувствую, сегодня удача на нашей стороне! – Заявил отец, дернув лошадь за узды.

– Если ты прав, то мы убьём эту тварь, пока она не растерзала еще одного ребёнка. – Ответил ему я.

Собаки то брали след, то теряли его, потом мы поняли, что катаемся по кругу. Наступил вечер, наша команда решила сделать привал. Мы развели костер, в тайне надеясь, что огонь поможет отогнать монстра, и тот не растерзает нас в ночи.

– Дети мои, друзья мои, нужно прочесть молитву! – Заявил отец, открыв Библию.

Он бубнил и бубнил, в ушах раздавался противный звон, напоминающий удары берберских барабанов, поэтому я уселся подальше от группы, там, где редколесье переходило в чащу. В голову пришла мысль перезарядить ружье, я зарядил его серебряными пулями, которые выплавил с помощью настойки аконита, как и посоветовала черноволосая марокканка. В чаще что-то шевелилось, я привстал, отец продолжал читать библию. Волк никогда сам не нападал на охотников, поэтому я и не был готов к таким обстоятельствам. В руках было только ружьё с двумя серебряными пулями.

Раздался тихий рык, это был Зверь, который через пару секунд медленно вышел из густых кустов. Темно-рыжий волк неторопливо двигался в мою сторону. Его глаза сеяли, словно янтарный камень, а когда он открыл пасть, я посмотрел прямо в его огромный глубокий рот с белыми, как снег, клыками. Жан, мой отец, перестал читать и начал ползать по земле в поисках своего ружья. Тогда я понял, что нужно стрелять и нажал на курок. От первой пули Зверь встал на задние лапы, осталась лишь одна. Я почему-то был уверен: попаду в сердце, и всё кончено, Зверь будет мертв. Напрягая тело, и сосредоточившись, я сделал решающий выстрел прямо в волчье сердце.

Зверь выпустил из пасти оглушающий вой, опустил передние лапы на землю, сделал шаг в мою сторону и пристально уставился на меня. Это были невероятно знакомые желтые глаза, будто я всю жизнь смотрел в них, будто знал его. Кости Зверя словно начали ломаться, издавая жуткий хруст. Шерсть постепенно исчезала с его тело, а размер становился всё меньше.

Он упал на меня, прямо в руки, я невольно присел на траву. Лицо закрывала копна рыжеватых волос, я отодвинул одну из прядей. На моих руках лежала обнаженная Мари-Жанна, истекающая собственной кровью. Из ее непривычно желтых светящихся глаз лились слезы горечи и боли.

– Я же обещала, что сегодня ты убьешь Зверя, Дорогой мой, – прошептала она, дотронувшись рукой до мой щеки.

– Всё это время Зверем была ты? – Тяжело выдохнув, спросил я.

Одновременно злость и страдание наполняли меня. Та, которая была мне дороже всего на свете, оказалась тем, кого я больше всего в жизни ненавидел. Любовь не исчезла, но появилась злость.

– Да, – из последних сил говорила она. – Я попросила ведьму рассказать о пулях. Ты все сделал правильно.

– Ты позволила мне убить тебя? – Удивился я.

– Ты думаешь, умный Зверь вышел бы просто так на привал охотников, чтобы быть застреленным? – Она, будучи на смертном одре, мило улыбалась, поглаживая меня по щеке.

– Ты чудовище, Мари-Жанна,– пробормотал я.

– Нет, я та, кого ты всю жизнь будешь помнить и любить, – довольно улыбаясь, прошептала девушка. – Поцелуй же меня, поцелуй последний раз, Антуан.

Из моих глаз покатились слезы, никогда не думала, что буду сожалеть о смерти Зверя. Я, немного помедлив, поцеловал её окровавленные губы и прижал к себе крепко-крепко, что вся поляна услышала, как трещат кости в шеи Мари-Жанны. Я, вероятно, мог сделать это по двум причинам: тогда мне казалось, я не хотел, чтоб любовь моя мучилась, сейчас же я знаю, тот растерянный Антуан боялся, что Зверь останется жив, что пуль не достаточно.

– Сын мой, я не понимаю. – Сказал, склонившейся надо мной отец. – Тебе на встречу шел Жеводанский зверь, а на руках лежит мертвая Мари-Жанна.

– Она и была Жеводанским Зверем, я давно должен был это понять...

***

Мы придумали великий план, чтобы никто и никогда не назвал Мари-Жанну Вале убийцей.

Однажды на неё напали мои собаки, это было в те времена, когда из столицы приезжали отец и сын д'Энневали, чтобы расправится с Жеводанским зверем. Любовь моя помогала в охоте, но собаки её не любили. Борзые соскочили с привязей и набросились на Мари-Жанну, я отбил её, но, чтобы моих собак не застрелили за бешенство, мы сказали, что на неё набросился Зверь, которого она смогла отогнать. Я вспомнил красивую легенду про копьё, таким образом, увековечив мою любовь, заставив отца указать это во многих отчетах о происшествии.

Мари-Жанну я похоронил около своего лесного домика. В этот же вечер поймал обычного волка и сделал чучело: покрасил его в рыжий, набил большим количеством соломы, добавил элементы из коровий кожи и сделал зубы из слоновой кости. Самым сложным было сделать из стекла желтые глаза, но я справился.

Мой отец сказал всем, что это он убил Зверя, так было нужно, потому что я исчез из Бессере-Сен-Мари на следующей же день. Я и Мари-Жанна якобы сбежали из дождливой Франции в теплую Африку, хотя некоторые подумали, что я был тем самым оборотнем или привез из предыдущей поездки во Францию жуткого зверя и выдрессировал. Главное, что любовь моя останется в веках чудом спасшейся, невинной девушкой.

Я знал, что Мари-Жанна не одна такая, и должен был убить всех. Так в 1770 было основано братство, основной задачей которого была защита ничего не ведающих людей от темной силы, от Зверей, что могут жить среди нас, тщательно скрываясь под масками родных и близких, друзей и любовниц. Каждый в опасности.