Текст книги "Клетка для разума"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Мозг исчез во время последней атомной войны, остались лишь следы его существования, и те, если не были уничтожены, оставались без употребления.

Марен отметил, что стрелки настенных часов показывали практически то же время (если не считать нескольких секунд разницы), что и его наручные часы, и уже собирался отвести взгляд от большого циферблата, но его остановили гулкие удары – часы начали отбивать время. Потом несколько секунд ожидания в давящей тишине, которую нарушало только слабое быстрое тиканье, – и послышался серебристый перезвон. Одновременно на циферблате задрожали цветные лучи. Эхо перезвона заглохло, и после новой паузы раздалась барабанная дробь, которая постепенно стала лишь далеким пульсирующим звуком. Тогда на её фоне зазвучал голос, говоривший с хорошо узнаваемым акцентом, характерным для речи автоматов. Он сказал на "типовом английском": "Сейчас быть двадцать два час, двадцать шестое август, две тысячи сто сороковой год" – и добавил, что "погода быть прохладная для август" и "небо быть немного облачное".

Удар литавр, и какой! Затем повтор колокольной мелодии, звучавшей перед этой сложной церемонией, и наконец снова тишина.

Марен, который самым явным образом показал свой сильный интерес к этому музыкальному представлению, понял, что молодая женщина наблюдает за ним с некоторым удивлением. Ну конечно – часы должны быть для Уэйда Траска привычной вещью, и он должен едва обращать на них внимание. Притворившись, что очнулся от глубокой задумчивости, Марен пристально взглянул на женщину и спросил:

– Чем ты зарабатываешь на жизнь? Спишь с мертвыми мужчинами?

Она, похоже, на мгновение сжалась, но не ответила.

У Марена не было ни малейшего желания играть роль моралиста и осуждать её, однако он продолжал тем же тоном:

– И какие у тебя расценки?

– От ста до пятисот долларов за неделю, – ответила она так же колко.

Марен вдруг осознал, что он не только старается стереть из памяти этой девушки эпизод с часами: он поймал себя на том, что всерьез думает, не принять ли её услуги. И мгновенно его мысль перенеслась к Делинди Даррелл, самой прекрасной женщине из всех, которые родили ему детей. Он и Делинди прожили вместе около трех лет, но полгода назад Великий Судья взял её в любовницы. И за эти шесть месяцев Марен не взглянул ни на одну женщину.

– Ты можешь жить здесь, если хочешь, малышка, – снова заговорил он, на этот раз с неожиданной для себя лаской в голосе, – но я буду совершенно искренним и признаюсь, что мое сознание не будет достаточно свободным от посторонних мыслей.

Он улыбнулся и добавил с оттенком сарказма в голосе:

– Я буду считать тебя пятисотдолларовой девушкой.

Она рассмеялась, бросилась к нему, горячо обняла и убежала в сторону спальни.

Марен взял стул и сел на него лицом к двери. В первый раз за этот день он сказал себе, что, вероятно, уже мог бы действовать. Все заставляло думать, что Траск уже давно воспользовался своим сходством с Мареном, чтобы договориться о встрече с Великим Судьей. Все позволяло считать, что сознание диктатора уже похищено из его тела. "Я должен был что-нибудь сделать", – подумал Марен, побледнев от горя и волнения.

Потом захлестнувшая его волна отчаяния откатилась: совершенно очевидно, что он не смог бы сделать ничего. Иначе он бы уже действовал. Уже одно то, что он начинал оправляться от шока, должно быть поставлено ему в заслугу, потому что никогда ни один человек не испытывал душевного потрясения такой силы. В конце концов он решил: "Завтра (было около двенадцати часов ночи) я перейду к действиям".

Если только уже не слишком поздно!

С трудом передвигая ноги под грузом накопленной за день усталости, Марен направился в спальню. Едва перешагнув её порог он замер на месте: он совершенно забыл о женщине! Она лежала на постели, и её белое плечо сияло ярким пятном на фоне простыней. Небрежным движением она повернула голову к Марену, взглянула на него в упор и бросила:

– На случай, если вас заинтересует, как меня зовут, – мое имя Рива Аллен.

Марен сел рядом с ней. Ее близость переключила его мысли на другое: он был убежден, что группизм устранил проституцию, но вот теперь перед ним была проститутка – впрочем, очень привлекательная. Мало того – её прислала ему Группа. Эта неожиданно открывшаяся Марену сторона жизни подданных Великого Судьи не вписывалась в его представления об этой жизни и вызывала жгучее любопытство.

– Расскажи мне о себе, о своей юности.

Обходной способ спросить, как она стала... тем, чем стала. Она ничего не имела против этой просьбы и легко рассказала Марену историю своей жизни.

– Я родилась среди тех, кому было поручено обслуживание Мозга. Как раз поэтому ваши часы меня так заинтересовали: я уже давно не видела таких.

– Мозг!

Несомненно, Рива не заметила необычного тона этого восклицания, потому что спокойно продолжила:

– По этой причине я никогда не могла зарегистрироваться: власти отказываются регистрировать всех, кто контактировал с Мозгом до его исчезновения.

Тут Рива оборвала свой рассказ и сменила тему.

– Где вы нашли эти часы?

Марен вряд ли расслышал её.

– Ты не зарегистрирована? – спросил он. Но этот вопрос лишь маскировал его подлинную реакцию на слова Ривы.

"Значит, Контроль до сих пор так же сильно интересуется Мозгом, как и раньше!" Это была очень важная новость, открывавшая перед ним перспективы, о которых он и не подозревал. Но прежде всего нельзя было, чтобы девушка заметила его волнение. И он продолжал:

– Как же ты живешь? Где ты берешь еду?

– У меня есть временная продовольственная карточка. Через каждые шесть месяцев её возобновляют.

– А где ты живешь?

– Здесь.

Марен стал нетерпеливо настаивать:

– Эту неделю – да. Но у тебя ведь должен быть постоян...

Он оборвал фразу на полуслове и уже ласково продолжил:

– Где же ты держишь свои вещи?

– В камере хранения на вокзале. Это мне стоит двадцать пять центов в день. А наверху в вокзальном здании есть ванная комната, там я переодеваюсь.

У Марена были свои проблемы, и большие. Но, представив себе жизнь этой отверженной девушки, он посочувствовал ей. Несмотря на всю тяжесть существования, которое выпало ей на долю, Рива излучала бодрость и хорошее настроение и была переполнена энергией. Марен начал задавать ей подряд все возникавшие у него вопросы. Кем она работала за свою жизнь? Где спала, когда у неё не было под рукой кого-нибудь вроде Уэйда Траска, кто приютил бы ее? А как она решает проблему получения почты? Пыталась ли она когда-нибудь поселиться в квартале прапспов? Почему она не живет в сельской местности?

Этих вопросов, следовавших один за другим, было много. Рива ответила почти на все, иногда лишь в общих чертах, но редко задумывалась над ответом. Через час Марен знал её жизнь.

У неё была печальная юность. Рива вспоминала о жизни с родителями. Семья всегда была в пути – то на дорогах, то в самолете. Они постоянно забирались все дальше и дальше, пытаясь сделать невозможное – убежать от властей. А бюрократия Великого Судьи всегда преследовала их по пятам, потрясая всеми своими списками. Представителям того меньшинства, в которое они входили, всюду отказывались предоставить права членов Группы. Прежние контакты с Мозгом были проклятием, которое преследовало их и загоняло в тупик нищеты и отчаяния. И наконец грянул гром: однажды люди из Контроля ворвались в хижину, где семья Алленов нашла себе приют. Несмотря на возмущенные протесты отца Ривы, который не мог поверить в то, что с ним происходит, его толкнули к стене пристройки и расстреляли без всяких объяснений. После этого власти не вмешивались непосредственно в жизнь Ривы и её матери, но кормильца в семье больше не было. Их жизнь превратилась в кошмар, и Рива, спасаясь от голода, переселилась в город.

Девушка начала проявлять признаки усталости, и Марен набрался смелости задать ей роковой вопрос. Он сделал это как можно более безразличным тоном.

– А Мозг? Куда он делся?

– Улетел на межпланетном корабле.

– На чем?

– На межпланетном корабле. Ну, вы же знаете: Космос, Луна, Венера, Марс...

– А, все это просто легенда! – возмутился Марен. – Есть упоминания о межпланетном полете, происходившем до второй атомной войны, это правда, но общепринятая точка зрения...

Он замолчал, увидев, что слова падают в пустоту: Рива уснула.

Марен разделся и лег в другую кровать. Он не чувствовал ни малейшей тяги ко сну, и мысль его работала с максимальной скоростью. Мозг должен быть еще... жив. Иначе чем объяснить ожесточение и упорство, с которым люди Судьи старались уничтожить всех, кто в прошлом контактировал с этим огромным компьютером?

Говорили, что Мозг наделил Великого Судью бессмертием. Марен, который уже много лет считал слухи о бессмертии диктатора по-детски наивной пропагандой, думал, что это утверждение заслуживает лишь того, чтобы пожать плечами. И все-таки существовала какая-то ужасная правда о Мозге, которую где-то скрывали, иначе Рива Аллен не оказалась бы в таком тяжелом положении. История её жизни была лишь маленькой деталью в общей картине, однако она придала реальность всему, что Марен слышал о Мозге.

Вдруг мысли Марена приняли странный оборот:

"...Нелегко выбрать удачный момент для восстания против такого сильного противника, как бессмертный диктатор. Георгийская группа рискует опоздать, а я не могу ждать".

Марен уже засыпал и мрачно задал себе вопрос: "Я ли это думаю?" Мысль о восстании никогда даже не мелькала в его уме.

И что это за "георгийская группа"? Возможно ли, что в то короткое время, когда он спал, в его сознание проник какой-то проект Траска?

Впрочем, зачем Траску восстание? Разве нужна революция человеку, способному перемещать из одного тела в другое свое "я" и свои научные знания? И в любом случае восстание было немыслимо.

Идеология группизма, соединенного с теорией свободного предпринимательства, сейчас переживала этап становления. Как гигант, который идет по земле огромными шагами, она распространялась по миру, подавляя всякое сопротивление и возбуждая огромные надежды. В таких обстоятельствах люди неохотно прислушиваются к голосам, которые предостерегают их против катастроф, ожидаемых в далеком будущем, или обещают более грандиозные возможности, чем победители.

Тут мозг Марена снова начал действовать сам по себе: "Если они не начнут действовать, мне будет нужно перейти к действиям самому", – подумал он.

Он чувствовал облегчение от того, что не посвятил в тайну своего открытия ни одного человека: благодаря этому он сможет действовать без посторонней помощи, и поле деятельности будет наибольшим.

Сон Марена был беспокойным. Дэвида тревожили нечеткие, но логически упорядоченные сновидения, как будто в его ум проникали замыслы другого человека.

Глава 5

Когда Марен проснулся, все тело его болело. Это было так непривычно, что его мгновенно охватила тревога. Дэвид задрожал от испуга и тоски. Темнота словно давила на него – это был древний страх людей перед ночью. Марен жадно вслушивался в тишину, ожидая повторения звука: он решил, что только какой-то необычный шум мог так подействовать на его нервы. Дрожь, от которой у него волосы вставали дыбом, не только не ослабевала, а наоборот, становилась все сильнее – ощущение не из приятных!

Вдруг он с поразительной остротой ощутил близость смертельной опасности. Это чувство было таким сильным, что по его спине пробежал холодок, словно вдоль позвоночника стекла струйка холодной воды. Замирая от ужаса, Марен приподнял голову и бросил взгляд на дверь.

То, что он увидел, привело его в замешательство. Широкие лучи света, вернее, полосы какого-то светящегося вещества вплывали в комнату через открытую дверь и останавливались посередине между дверью и его кроватью. Пока Марен, не веря себе и окаменев от изумления, рассматривал эту игру света, ближайшие к нему полосы растянулись, сделали скачок вперед и оказались в нескольких дюймах от его постели. Все остальные лучи – их было более десяти – в это время качнулись из стороны в сторону и ярко вспыхнули.

Марен выскользнул из постели так быстро, что его ноги коснулись пола раньше, чем он осознал, что делает. Все происходило в полной тишине, которую нарушило лишь слабое шуршание простыней.

Он нашел время бросить взгляд на другую кровать. Оттуда доносилось спокойное дыхание Ривы Аллен: она ничего не заметила.

В следующий момент мысль об этой девушке исчезла из ума Марена: лучи, словно их подняла какая-то внешняя сила, встали вертикально и ударили по кровати, которую он только что покинул. Один из лучей, похожий на узкий ремень, почти задел лицо Марена перед тем, как обрушить на постель свой конец, свисавший, как конец провода.

Именно этот автоматизм вернул Марену самообладание. Перед ним было механическое устройство. Это было странно, даже невероятно, но он имел дело с машиной, а не с какой-то формой жизни. Теперь, когда эффект внезапности перестал действовать, Марен видел опасность лишь в загадочности этого явления. А источником опасности был тот, кто организовал нападение.

Марен одним прыжком оказался у платяного шкафа, осторожно достал нейтрализатор из кармана своего пиджака, и обошел кровать, крепко сжимая рукоять своего оружия. Страх покинул Марена, но осторожность – нет.

Он добрался до двери. Теперь надо было выбрать одно из двух броситься вперед или наблюдать. Пройти через сеть лучей или... или что?

Сначала – сориентироваться в обстановке! Марен стал внимательно всматриваться в пространство по ту сторону дверного проема. Определив источник света, он облегченно вздохнул: "Ну конечно!"

Лучи шли от одного из приемников, встроенных в часы. Быстро сделав в уме нужные расчеты, Марен перепрыгнул через лучи и оказался на другой стороне. Он торопливо ощупал часы, отыскивая нужную кнопку, – и в одно мгновение все полосы света, которые попадали в поле его зрения между часами и дверью, исчезли. Одновременно погас светящийся циферблат часов. Марен вернул выключатель в прежнее положение – циферблат зажегся, но сверкающих серебристых лучей на этот раз не было.

Он вернулся на прежнее место, оглядел комнату, проверяя, не осталось ли в ней каких-нибудь следов "световых проводов", и убедился, что нет. Фантастическое представление пока закончилось.

Марен осторожно закрыл дверь, подождал несколько секунд, чтобы убедиться, что Рива по-прежнему спит, и зажег свет. Он был удивлен, что нападение, если это было нападение, было направлено против него, точнее, против Уэйда Траска.

Если только... Еще одна возможность: что, если нападение было организовано не против Траска, а самим Траском?

Когда в уме Марена зародилась эта мысль, он внимательно осмотрел гостиную и подумал о воспоминании по поводу секретной лаборатории, возникшем у него, когда он впервые вошел в эту комнату. Любопытно, что тогда он четко представлял себе, как можно попасть в лабораторию. Теперь это воспоминание стало смутным, но Марен помнил, что средством связи между ней и гостиной служили часы.

Через пять минут он открыл замаскированную дверь и вошел в большую длинную и узкую комнату. Она была ярко освещена. Может быть, при открывании двери автоматически включался свет? Взгляд Марена скользнул по целому складу всяких сложных научных штуковин, присутствие которых в лаборатории электроника было естественным: двигатели, металлические панели, усаженные циферблатами, измерительными приборами и выключателями. К потолку было подвешено множество громоздких приборов, а одна из стен комнаты была похожа на телефонный коммутатор. Один из углов занимала куча ящиков, а возле стола на полу...

Марен крепче сжал в руке свое оружие и замер на месте. Потом он стал осторожно приближаться к бесчувственному телу, лежавшему на полу лицом вниз, и его пальцы уже не так крепко стискивали рукоять нейтрализатора.

Фигура человека на полу показалась Марену знакомой. Подойдя к столу, Дэвид опустился на колени рядом с лежащим и осмотрел его. Этот человек дышал. Перевернуть его на спину в этой тесноте было нелегко, но все же Марен смог рассмотреть лицо неизвестного. Это было лицо, которое Марен хорошо знал, но через несколько секунд он с замиранием сердца понял, что не имеет ни малейшего представления о том, кто этот человек.

Марен поднялся на ноги и стал искать какую-нибудь веревку. Моток электрического провода, найденный в одном из ящиков, успешно заменил её, и Марен умело и быстро связал лежащему руки в запястьях и ноги в лодыжках, позаботившись о том, чтобы не нарушить кровообращение. "Завтра он должен проснуться. Тогда все и объяснится!" Несомненно, этот человек был лишен сознания с помощью нейтрализатора. Но чтобы выяснить, какой газ был использован, была нужна сложная аппаратура, так что лучше было не искать противоядие наугад, а дать сознанию вернуться естественным путем.

Марен возвратился в гостиную. Аккуратно вставив часы на прежнее место, он спросил себя, что ему следует сделать. Конечно, выспаться! Поэтому он вернулся в спальню и на этот раз закрыл за собой её дверь, хотя не думал, что недавнее происшествие повторится.

Какой-то подручный Траска пробрался в тайную лабораторию, но не смог выполнить свое задание, каким бы оно ни было. То, что Траск прислал своего человека таким странным способом, должно получить объяснение позже. Утром с этим будет покончено.

Марен погасил свет и вернулся в свою постель в темноте. Теперь он чувствовал усталость и тяжесть под ложечкой. "Я чего-то не заметил", упрямо твердил он себе.

Чего же?

Он проспал около часа, а когда проснулся, ответ был совершенно ясен. "Ну конечно! – была первая мысль Марена. – Я не надел очки Траска и прекрасно видел без них!"

Он должен был это предвидеть: техника перемены внешности в армии была на очень высоком уровне, и было замечено, что многие манипуляции с внешностью способны изменить работу органов чувств. Несколько часов тело Траска было сильнее программы работы мышц Марена, хранившейся в его сознании, но сейчас Марен, несмотря на свою депрессию, должно быть, уже изменил "тональность" этого тела.

Дэвид долго размышлял над этим. Потом беспокойство возникло снова: причиной тревоги в первый раз была не история с очками, а что-то другое.

Вот только что именно?

Он опять заснул. И проснулся с ответом в уме:

"О господи, тот человек – это был... Дэвид Марен!"

Глава 6

Зазвонил телефон.

Тяжелые заботы и тревоги, заполнявшие ум Марена, покинули его. От них ничего не осталось, как только он открыл глаза.

Марен удивился, что было так рано: только что рассвело. Ему казалось, что он всю ночь обдумывал множество задач, которые его ожидали: его тело в лаборатории, вылет в Азию в четырнадцать часов, невозможность найти время для выполнения обязанностей Главы Группы (тех обязанностей, способы уклонения от которых он долго изучал, выбирая лучший) и Мозг, о котором он должен был найти документальные сведения: то, что заставило так энергично действовать Великого Судью, могло оказаться весьма полезным. Кроме всего этого, его внимание, кажется, привлекли Делинди, война в Азии и изобретение Траска. Но получалось, что он размышлял над этим не всю ночь, раз какое-то время он спал или, во всяком случае, его мысль не работала сознательно. С невеселой улыбкой Марен протянул руку к телефону и в очередной раз заколебался. А если это кто-то, кого он не знает, но кто будет убежден, что имел с ним какие-то дела раньше?

Марен старался найти решение, а телефон продолжал настойчиво звонить. Наконец Дэвид поднял трубку.

– Это Ральф Скаддер, мистер Траск! – произнес мужской голос.

Марен подавил восклицание: он знал этого человека, вернее, этого прапспа. Ральф был старостой прапспов, то есть фактически предводителем банды. Не было тайной, что он руководил обществом "Удовольствия", тайной организацией, контролирующей азартные игры и проституцию, которой занимались женщины-прапспы, а также замешанной во множестве менее серьезных правонарушений. Среди сотрудников Контроля было распространено убеждение, что "Удовольствия" находились под защитой Великого Судьи.

У Марена вырвался глубокий вздох.

– Слушаю вас...

– Я организовал встречу по поводу того, что мы обсуждали вместе. Сегодня в десять часов.

Что-то внутри Марена натянулось, как струна.

– Где?

– Перед встречей позвоните в "Удовольствия". Там вам скажут.

– Хорошо.

И Марен положил трубку, не позаботившись узнать, хочет ли Скаддер что-нибудь добавить. Дэвид почувствовал облегчение: его первый контакт с людьми в роли Траска прошел без труда. А если человек в лаборатории действительно Уэйд, Марен узнает, какие отношения связывают ученого и прапспа.

Когда Дэвид дошел в своих размышлениях до этого места, его взгляд случайно упал на соседнюю кровать. Она была пуста и аккуратно застелена. Марен с досадой поглядел на нее, потом пожал плечами: он не имел ни права, ни желания контролировать поступки Ривы Аллен. Однако в этом поспешном уходе было что-то странное и необъяснимое. Ее исчезновение раздражало Дэвида по самой простой причине: в нем поднималось, как волна, вожделение к женщине. Древнее заложенное в генах желание билось в самой глубине его клеток, жадно ища утоления.

Когда этот любовный огонь погас, Марен осознал, что со вчерашнего дня от сильно изменился. Он уже не чувствовал себя таким растерянным. Тиски, которые сдавливали его, немного ослабили свой тяжелый нажим. И он видел даже не одно, а несколько решений.

Если будет необходимо, он предупредит Великого Судью. Удивительно, что он не подумал раньше о таком простом и прямом решении проблемы. Но до тех пор ему нужно было ещё многое узнать. Значит, было необходимо дождаться, пока очнется человек из лаборатории, который вполне мог и не быть Траском. Об этой возможности Дэвид думал с чувством вроде священного ужаса.

Какое потрясающее открытие сделал Траск! Одним усилием своего гениального ума он расшатал опоры власти. Вся военная техника, все мастерство такого человека как Эдмунд Слейтер оказались бессильны перед чисто механическим процессом, позволяющим душе менять тела. Как демон в представлении древних, человек, имеющий в своих руках эту силу, может овладевать людьми, быть каждым из них по очереди.

А поскольку людям будет нелегко осознать такую опасность, Траск может подняться на самую вершину власти, даже оказаться во главе какого-нибудь всемирного движения.

Правда, Траску мешает одна мелочь: он пострадал от непредвиденной катастрофы и стал пленником в собственной лаборатории. Может быть, сейчас он как раз осознает весь размер катастрофы.

Марен устал, но желание побеседовать с Траском оказалось достаточно сильным, чтобы заставить его направиться в лабораторию. Пострадавший лежал на старом месте, по-прежнему без сознания. Он по-прежнему дышал.

Глава 7

Марен вернулся в постель и снова заснул. Его разбудил скрип открывающейся двери: вошла Рива Аллен, одетая для улицы и с двумя чемоданами в руках, которые объясняли её бегство. Она выглядела очень элегантно и была очаровательна в своем синем костюме.

– Ох! Я вас разбудила, – огорченно воскликнула она.

– Ничего страшного, все равно уже пора просыпаться.

Марен не удержался от вздоха, когда взглянул на свои наручные часы: без двадцати девять – давно пора вставать! Он собрался вылезти из постели, но в это время Рива подошла ближе. Остановилась перед ним и опустила чемоданы на пол.

– Я ходила за своими вещами, – объяснила она, словно Марену были нужны объяснения. Дэвид представил себе, как она на аэровокзале забирает свои вещи из камеры хранения. Его лицо сморщилось, словно от боли, и он сердито проворчал:

– Отлично! Располагайтесь как дома.

Ее ответная улыбка была неуверенной:

– Зачем мне оставаться, если вы решили и дальше обращать на мое присутствие так же мало внимания, как сегодня ночью?

Эта вспышка недовольства вернула Марену веселое настроение.

– Я был деморализован, но больше этого не случится!

Он встал и погладил Риву по щеке. Молодая женщина взяла Дэвида за руку и сладострастным движением прижалась к нему. Марен на мгновение обнял её, неразборчиво бормоча, что должен идти, и поскольку Рива, похоже, не собиралась отрываться от него, сам её отстранил.

– Сегодня вечером, – бросил он, уходя.

В ванной Марен составил себе план на день. Прежде всего замаскироваться под Марена. Подумав это, он подскочил на месте: в легкости, с которой эта мысль пришла ему в голову, было что-то удивительное. И не потому, что это превращение было трудным физически: армейские специалисты так далеко продвинулись в науке маскировки, что любого человека можно было превратить в точную копию другого, если только разница во внешности не была слишком большой.

Марен улыбнулся своему отражению в зеркале – узкому лицу Траска: если существует человек, способный идеально сыграть роль Главы Группы Дэвида Марена, то это он! Но маскировка – только первый этап: перед ним была целая куча дел, за которые он не знал, как приняться. Его первоочередной долг, разумеется, приступить к выполнению своих срочных военных обязанностей. Но в тот же вечер он может вернуться из Георгии. Через двое суток, когда начнутся военные действия, ему будет уже не так легко покинуть фронт.

В одном он был уверен: если все пройдет успешно, он, может быть, избавится от необходимости рассказать о том невероятном, что с ним произошло. Первая задача: найти способ вернуть сознания Траска и Марена каждое в его первоначальное тело. После этого, когда он снова по-настоящему станет самим собой и сделается хозяином положения, он сможет объективно поразмыслить об изобретении Траска и заняться остальными стоящими на очереди проблемами. Тогда ему не составит никакого труда оправдаться в своих поступках.

Одевшись, Марен поднялся на крышу и почувствовал облегчение при виде своего "прыгуна", припаркованного на стоянке для посетителей: это было своего рода материальным доказательством того, что человек в лаборатории был действительно Траском. С помощью находившейся в машине аппаратуры Марен мог за несколько минут покончить с подготовительным этапом своей программы действий – маскировкой.

Он вскочил в машину и, когда она набрала высоту, поторопился выйти на дорожку для личных аппаратов. Сделав это, Марен переключился на автоматический режим полета.

Глава 8

Хотя маскировочный индуктор, которым был оборудован "прыгун" был стандартного типа, применявшегося в армии, маскировка заняла немало времени. Сначала нужно было "впечатать" ряд простых электронных схем в мышцы лица, головы и шеи, под кожу. Для этого использовался сверхскоростной пульверизатор, который впрыскивал специальный газ согласно заданному шаблону. Скорость струи была такой, что кожа оставалась совершенно неповрежденной.

Марен дождался, пока сгустки газа достигли нужной степени эластичности и упругости, и начал работать с табуляторами – их было по одному для каждой схемы. Нажимая на одну из регулирующих кнопок, он каждый раз ослаблял или растягивал те или иные пучки волокон в мышцах, определяющих форму лица.

После ночного происшествия в лаборатории Марен уже не доверял своим воспоминаниям о собственном лице. Поэтому он работал по модели – по своей фотографии, на которую смотрел через прозрачное покрытие удостоверения личности, прикрепленного к пульту управления "прыгуна". По мере того, как Марен перемещал регуляторы, сначала выражение, потом общая форма лица Траска изменялись.

Когда Марен счел себя достаточно похожим на Дэвида Марена, он выключил ток и соединил схемы параллельно.

Следующий этап лишь дополнил результаты первого: Марен отпечатал схемы на своих голосовых связках и медленно изменял натяжение мускулов гортани, пока голос Уэйда Траска не превратился в голос Марена, такой, каким он был записан на магнитной ленте системы связи аппарата.

После этого Марен перепробовал один за другим несколько своих же костюмов из шкафа для одежды, который тоже был в аппарате. Два сидели хорошо, все остальные были слишком широки в груди и плечах. Из этих двух один был темный, другой светлый. Марен выбрал второй. Решение подсказал ему опыт: яркая одежда, хотя и выделяет из толпы того, кто её носит, на самом деле отвлекает внимание от его внешности и позволяет ему остаться неопознанным.

Через несколько мгновений он приземлился на стоянке дворца Глав Групп, примирившись с тем, что должен играть себя самого.

Глава 9

В большой комнате, которую выделили во дворце начальнику Контроля, не было ничего, кроме внушительного вида письменного стола из стали и нескольких стульев. Бетонные стены, бетонный пол. Не видно никакой аппаратуры, что удивило Марена, который знал, как сильно этот низенький и худой решительный человек автоматизировал свое зловещее ремесло. Впрочем, отсутствие здесь электроники как раз и доказывало, как высоко шеф полиции ценил такие устройства: вид кабинета давал понять со всей нужной Эдмунду Слейтеру ясностью, что он, главный шпион беспощадного диктатора, не имеет никакого желания, чтобы другие в свою очередь шпионили за ним в его святилище.

Когда Марен вошел, Слейтер перестал ходить из угла в угол, остановился перед ним и двусмысленно улыбнулся Главнокомандующему.

– Ваше вчерашнее вмешательство в ход заседания было совершенно неоправданным, Дэвид, – сразу же пошел в бой шеф полиции. – Правила игры, которую ведет тот, с кем мы имеем дело, не знают исключений и при этом очень разумны. Так разумны, что в этом есть что-то страшное! Даже я не считаю себя незаменимым!

– Я полагаю, вы намекаете на дело Траска. Да... я не понял, что лез прямо в зубы волку.

Слейтер покачал головой, и в его зеленовато-голубых глазах незаметно для Марена промелькнул какой-то вздрагивающий огонек.

– Вы поступили так не по незнанию, это была защита. В вашем голосе звучали неожиданные интонации – интонации гнева, и признаюсь вам, Дэвид, я даже сейчас не понимаю, почему вы так себя вели.

Слейтер замолчал. Было ясно, что он ждет объяснений. Марен не сводил взгляда с шефа полиции. Теперь наступила очередь Главнокомандующего показать свое недовольство собеседником.

Отбить нападение прямым ударом, сказав всю правду, было невозможно, кроме того, продолжать разговор на эту тему означало зря терять время. Поэтому Марен спокойно ответил:

– Перестаньте тревожить себя попусту, Эд! И знайте одно: слухи о скрытых мотивах моих действий ни в коем случае не могли бы произвести на меня впечатление. Если бы опасения, которые вы пытаетесь мне внушить, были способны взволновать меня, то нужно было бы сразу же начать расследование против меня. И достаточно об этом! Скажите мне, что конкретно вы хотите мне сообщить, потому что мне тоже нужно вам кое-что сказать.