Текст книги "Клетка для разума"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– А, вот и ты, сын! – воскликнул Марен, намеренно напоминая о своем отцовстве. Генерала немного смутило то, как подействовало на Бернли его дружеское приветствие. Марен сейчас не слишком гордился собой, потому что в этом проявлении родительских чувств был вполне конкретный расчет: в ближайшие часы ему понадобится верность, которую нельзя найти у первого попавшегося подчиненного, – верность, которую отец имеет право ожидать от сына.

Судя по выражению лица, мальчик был глубоко растроган: приветствие подействовало так, как рассчитывал Марен.

– Здравствуй... папа! Вы меня вызывали?

– Я очень рад тебя видеть!

Стыд и чувство вины мгновенно исчезли у Марена: то, что он готовился совершить, имело такое огромное значение, что угрызения совести в подобный момент были чем-то смешным и второстепенным.

– Я хочу поручить тебе очень ответственное задание.

– Это будет для меня счастьем!

Марен решил не давать никаких объяснений.

– Иди за мной, Дэвид!

Возле двери генерал обернулся к Бернли:

– Под твоим началом будет небольшой отряд. Никто не должен знать, что ты мой сын.

– Есть, господин генерал! – ответил Бернли, отдавая честь, и на его лице отразилась решимость выполнить приказ.

– Речь идет о деле чрезвычайной важности. Вся моя надежда на тебя, ласково продолжил отец.

Бернли с трудом проглотил слюну, комком вставшую в горле, но недрогнувшим голосом ответил:

– Можете положиться на меня, господин генерал!

– Я полагаюсь на вас, лейтенант.

Больше они не обменялись ни словом. Как было условлено заранее, в соседней комнате Марена ждали солдаты – двенадцать рядовых и капрал, присланные в его распоряжение командованием столичного гарнизона. Глава Группы представил им "лейтенанта Дэвида Бернли, который назначается командиром этого отряда до нового приказа", и подробно объяснил, что они должны делать. Им Марен тоже не дал никаких объяснений: они опытные солдаты, а он их главнокомандующий – этого достаточно. Все время, пока Марен говорил, он не переставал наблюдать за Дэвидом Бернли, щеки которого постепенно бледнели. Закончив инструктаж, Марен взглянул в лицо Дэвиду-младшему.

– Лейтенант!

– Что прикажете, господин генерал?

– Следуйте за мной со своим отрядом!

– Слушаюсь, господин генерал!

Они поднялись на этаж, где ровно в одиннадцать часов должно было открыться заседание Совета. Марен взглянул на свои часы: осталось ещё четыре с половиной минуты. Все шло точно по графику. У двери зала заседаний стояли на часах пять рядовых охранников и их офицер, все прапспы – значит, Великий Судья уже здесь. Офицер узнал Марена и кивком поздоровался с ним.

– Мы обязаны обыскать вас – так положено, господин генерал.

– Разумеется! – ответил Марен, нажимая на курок спрятанного в кармане нейтрализатора. Потом он схватил офицера свободной рукой и, закрываясь им как щитом, выстрелил снова, целясь в одного из охранников. Позади генерала его солдаты уже стреляли в остальных противников.

Боя практически не было – такой полной была внезапность нападения. Шесть прапспов совершенно не ожидали его и потому были побеждены мгновенно.

Марен не стал останавливаться и выяснять, заметил ли кто-нибудь происшедшее. Даже не обернувшись, он вошел в зал заседаний. Часы на стене показывали 11.01. График по-прежнему соблюдался идеально.

Глава 38

Марен неподвижно стоял в проеме двери, открывавшейся в залитый светом зал: он ждал, пока телохранители, насторожившиеся на своих постах за прорезанными в стенах амбразурами, узнают Главнокомандующего и ослабят внимание, а его бойцы, согласно его приказу, скрытно поднимутся по лестнице в коридор для наблюдения, где стоят эти охранники, и начнут вторую внезапную атаку. Потом Марен очень медленно и размеренным шагом направился к Великому Судье, рядом с которым сидел Подредж. Генерал начинал волноваться: это был ключевой момент, и все зависело от синхронности действий. Его солдатам была поставлена задача нейтрализовать охранников выстрелами газовых пистолетов, завладеть их оружием, занять их места за амбразурами и служить ему прикрытием. Но нельзя было допустить, чтобы солдаты узнали диктатора до решающего момента: на этом условии держался весь план.

– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать...

В сознание Марена навсегда врезалась картина, которую он увидел в последнюю секунду перед тем, как начать действовать: почти все Главы Групп – не хватало только Медельина и грозного Эдмунда Слейтера; Уэйд Траск, прикованный к креслу на нижнем конце стола, и, наконец, в своем белоснежном костюме Великий Судья, который поворачивал к нему лицо.

Пора!

Марен выстрелил через карман в Великого Судью, целясь ему в голову. Гипнотический пистолет генерала имел особую конструкцию: выбрасываемая им струя газа была диаметром всего в несколько молекул. Тем не менее Великий Судья почувствовал легкий толчок, от которого его голова слегка качнулась назад. Впрочем, это могло быть просто сокращение мышц, потому что больше действие выстрела на диктатора ничем не проявилось. Марен стал ждать. Газ, который он применил, действовал по принципу вируса, только гораздо быстрее. Он мгновенно пропитывал всю сеть кровеносных сосудов, питающих мозг, и нервные клетки тут же реагировали на него: молекулы калия, которые в каждой клетке находятся в подвешенном состоянии на её заряженной электричеством поверхности – точнее, висят в энергетическом поле, которое и есть эта поверхность, освобождались. И тут же возникала путаница в мыслях и чувствах загипнотизированного человека: исчезала соединяющая их между собой огромная сцепляющая сила, которая позволяет им обеспечивать полное единство и целостность сознания человека, его "я".

Диктатор качнулся и стал наклоняться вперед. Подредж и Марен подхватили его, не дав упасть, и посадили в кресло на верхнем конце стола. Голова Великого Судьи склонилась набок, но диктатор был больше похож на расслабившегося человека, чем на потерявшего сознание. Солдаты, которые в этот момент, должно быть, занимают места у амбразур, может быть, удивятся, но не станут задавать себе вопросы. Впрочем, об этой стороне проблемы Марен думал недолго. Как только диктатора удобно усадили, генерал перестал интересоваться им и повернулся к остальным. Они, кажется, уже опомнились. "Нужно вызвать врача... Ему плохо!" – громко закричал чей-то хриплый голос. Марен, который не предполагал, что непонимание происшедшего может быть таким полным, на мгновение встревожился. Глава Группы Джон Пилер уже открывал дверь. Главнокомандующий с ужасом представил себе, как его тайна будет раскрыта.

Дверь уже приоткрылась, но тут в образовавшуюся щель просунулось дуло нейтрализатора. Оно почти коснулось лица Пилера, и тот отскочил назад, растерянный и озадаченный. Одновременно с его движением державший оружие солдат четко и громко объявил:

– Никто не должен покидать зал: приказ генерала Марена!

– Рядовой, закройте дверь! – приказал Марен со своего места.

– Есть, господин генерал!

Дверь закрылась.

Глава 39

Марен оказался в центре внимания. Большинство повернувшихся к нему лиц окаменело от страха. Но чувствовалось, что под этим страхом тлеет гнев.

– За одно это вы пойдете в конвертер! – бешено выкрикнул Глава Группы Ярини, указывая на бесчувственное тело Великого Судьи. Подредж с грозным видом сверлил генерала взглядом и наконец задал странный вопрос: "Какая муха вас укусила, Дэвид?" Судя по этим комментариям, присутствующие оправились от первоначального шока, поэтому Марен заговорил:

– Не пугайтесь, господа, – это не государственный переворот. Я дам вам все необходимые объяснения. Прошу вас быть очень внимательными.

Советники молча вернулись каждый на свое место за столом. Вдруг раздался шум: Ярини вместо того, чтобы сесть, схватил свой стул и, потрясая им над головой, с воплем бросился на Марена. Не сделав и двух шагов, нарушитель спокойствия вдруг споткнулся и рухнул на пол. На мгновение в воздухе разнесся характерный запах гипнотического заряда. Если бы Марен ещё сомневался контролируют ли его люди амбразуры, этого было бы достаточно, чтобы рассеять его сомнения.

– Господа, – очень спокойно продолжил он. – Не отказывайтесь от права услышать то, что я должен вам сказать. Вам совершенно незачем беспокоиться о Великом Судье: он очень скоро проснется.

Советники молчали и явно чувствовали себя неуютно. Марен догадывался, что некоторые из них задавали себе вопрос, не повредит ли им в какой-то степени уже одно то, что они слушают его. Но он был готов заставить их слушать и больше не обращал внимания на их сомнения и страхи.

Генерал начал со своей встречи с Траском после приговора, которая закончилась тем, что их сознания поменялись местами, и, ничего не скрывая, рассказал о своих отношениях с ученым. Только после этого он обвинил Великого Судью в том, чего никто не мог заподозрить – что диктатор защищает Мозг и сам находится под его управлением. Услышав это Джон Пилер побледнел, зажал себе уши и закричал во все горло:

– Больше я не стану слушать ни слова из этих предательских фантазий!

Марен снял нейтрализатор с предохранителя и выстрелил. Пока тело Пилера бессильно опускалось в кресло, генерал холодно предупредил остальных:

– Я убежден, что Пилер и Ярини разыгрывают комедию в интересах Великого Судьи. Если вы в дальнейшем потерпите присутствие подобных трусов на своих заседаниях, Совет покроет себя позором.

На губах Главы Группы Эльстана появилась улыбка, не предвещающая ничего хорошего:

– В любом случае вы не сможете увидеть, кто будет заседать в Совете!

– Совершенно верно, – ответил Марен и холодно сообщил, что он публично объявил о своей отставке.

Подредж пристально глядел на него, не веря своим ушам, и наконец сказал:

– Могу я позвонить в свой кабинет? Я хотел бы получить подтверждение этому.

Генерал кивнул в знак согласия.

Положив трубку после этого звонка, Подредж обвел взглядом комнату, не зная, как заговорить: то, что он услышал, явно привело его в замешательство. Наконец советник медленно произнес:

– Заявление Марена произвело сенсацию. Курс ценных бумаг на бирже упал на много пунктов.

Эльстан вскочил на ноги. Это действительно предательство и бунт!

– Я должен позвонить своему биржевому маклеру, – пробормотал он и неуверенно протянул руку к телефону.

– Сядьте и перестаньте срамиться! – гневно прикрикнул на него Марен. Эльстан помедлил в нерешительности, потом покраснел и вернулся в свое кресло, больше не настаивая на своей просьбе.

После этого Подредж выпрямился и сказал:

– Дэвид, я хотел бы задать вам вопрос: чем вы объясните, что Мозг ни разу не выполнил обмен телами, хотя и знает этот процесс?

Несколько мгновений Марен молчал. Но у него не было никакого способа избежать изложения теории, которую он построил на этот счет и принял в качестве рабочей гипотезы. Наконец генерал ответил:

– По моему мнению, а оно, я подчеркиваю, основано на том, что Мозг не смог сделать меня бессильным, – так вот, по моему мнению, Мозг совершенно ничего не знает о переносе сознания. Думаю, установив в тюрьме контакт с Траском (то есть на самом деле со мной), он случайно включил какой-то механизм нервной деятельности, который автоматически вернул наши сознания в их первоначальные тела. Более того, я думаю, что Мозг дезориентирован этим явлением.

– Это лишь предположение, – сказал Подредж.

Марен утвердительно кивнул. Он начинал злиться: неужели никто из них не может понять, какую борьбу он выдержал, чтобы добыть эти факты и раскрыть их? Но ничто в голосе генерала не выдало его раздражения, когда он ответил:

– Разумеется, это лишь предположение. Но то, что все действия Мозга, направленные против меня, потерпели неудачу, доказывает, что оно логично. К тому же правда, какова бы она ни была выяснится до конца дня.

– Вы хотите сказать, что теперь, когда Мозг загнан в угол, он будет вынужден показать, каковы на самом деле его возможности?

Это было настолько очевидно, что Марен чуть не дал волю своему нетерпению. Но генерал удержался от язвительного замечания, которое уже было готово сорваться с его губ: он понял, что Подредж, описывая ситуацию на таком примитивном уровне, пытается ему помочь. Марен вдруг сообразил, что его слушатели ещё в шоке и с ними нужно говорить просто.

– Да, это именно так, господин Подредж, – сказал он, повысив голос. Что ещё вы хотели бы, чтобы я разъяснил?

Подредж несколько мгновений бесстрастно смотрел на Марена, потом на волевом лице советника появилась слабая улыбка, и он открыл рот. Но раньше, чем он успел сказать хотя бы слово, раздался целый хор голосов. Какое-то время все или почти все присутствующие говорили сразу:

– Мозг уже один раз показал свою находчивость. Как мы можем быть уверены, что он не одержит над нами верх?

– Что будет, когда Его Превосходительство проснется? И каков ваш план?

– Как мы сможем узнать, что Мозг действительно побежден?

– Что...

Марен поднял руку.

– Господа, прошу вас, тише! – сделал он замечание советникам. Во вновь наступившей тишине опять прозвучал серьезный голос Подреджа.

– Я думаю, Дэвид, что эта лавина вопросов сводится в основном к одному: что произойдет, когда он (советник указал подбородком на Великого Судью, который по-прежнему был без сознания) придет в себя? Скажу откровенно: как ни странно это может вам показаться, я считаю, что вспышка гнева, свидетелем которой вы были, отчасти объясняется нашим общим беспокойством за вас.

Марен перевел взгляд на диктатора. Какой это необыкновенный человек! Сомнения быть не могло: министры Великого Судьи остались верны своему повелителю. Обаяние этой сильной личности было так велико, что обнаружение слабостей Судьи даже не пошатнуло веру советников в него. Потом мысли Марена приняли более личный характер: в первый раз за все утро он задал себе вопрос: "Что будет со мной?" Он сжег за собой мосты, теперь он всего лишь рядовой гражданин. Он не имеет никакой законной власти и подлежит всем наказаниям, которые могут повлечь за собой его действия. Чувство, вызванное этой мыслью, было неприятным, но прошло так же внезапно, как возникло.

– Прежде, чем перейти к вопросу о моей судьбе, – без труда ответил он Подреджу, – нам ещё осталось выслушать один любопытный рассказ. Этой ночью, когда я начал угадывать правду, я понял, что находился за кулисами драмы, о существовании которой я не подозревал, хотя в определенном смысле знал её полностью. Дело в том, господа, что все вроде бы не имеющие ничего общего между собой факты: Мозг, возникновение сразу после войны множества государств, быстрая капитуляция почти всех этих стран, как только мы ставили под сомнение их право на существование, бесчисленные казни – на самом деле тесно связаны между собой. И не будем забывать о прекрасной физической форме, в которой поддерживает себя Великий Судья. А теперь я хочу показать вам достаточно удивительное зрелище.

Марен придвинул стул к креслу Великого Судьи и сел рядом с диктатором.

– Ваше Превосходительство, теперь вы можете говорить. Вы хотите говорить. Вы понимаете меня?

Находившийся без сознания правитель как будто выпрямился.

– Я вас понимаю, – произнес он.

По группе слушателей пробежала дрожь, словно рябь по поверхности воды: все зашевелились на своих местах. Марен заметил это, но не повернул головы в их сторону.

Глава 40

– Сколько вам лет? – спросил Марен.

– О господи! – негромко пробормотал кто-то.

– Семьдесят девять, – ответил Великий Судья.

Марен быстро обвел взглядом стол заседаний: на всех лицах только внимание, все словно околдованы. Никто ни о чем не спрашивал, но нужный результат был достигнут с первого удара.

Генерал повернулся к Великому Судье и продолжил свои вопросы. Постепенно перед советниками разворачивался странный и впечатляющий рассказ.

Во время третьей атомной войны Великий Судья был офицером связи при штабе Восточной Коалиции. Он знал большую часть секретов и был знаком практически со всеми компетентными специалистами во всех отраслях знаний: учеными, инженерами, исследователями и множеством техников, в совершенстве знавших свое дело. К концу этой катастрофической войны он узнал, что ученые готовили заговор и выяснил, что в научных кругах всех стран шло брожение умов. В воздухе носились идеи, обладавшие огромной силой. Исследования, проводившиеся в военных целях, привели к созданию новых изобретений и оригинальным открытиям во всех областях науки. В частности, был разработан процесс, позволяющий замедлить старение организма и даже в определенной степени обновлять уже постаревшие ткани тела. Было ещё множество других малоизвестных работ, которые могли открыть неслыханные перспективы перед группой достаточно решительных людей, которая набралась бы смелости их использовать.

Полковник Иван Проков понял всю выгоду своего уникального положения: он был единственным штабным офицером, знавшим о заговоре, и потому имел возможность диктовать его участникам свои условия.

На этом месте рассказа Марен повернулся к Главам Групп и пояснил:

– Только человек, осуществляющий связь между службами, как полковник Проков, имел средства арестовать или казнить во время восстания военных руководителей высшего уровня.

Это уточнение не вызвало никакого отклика, и Марен продолжил свой гипнотический допрос.

Заговорщики к тому времени уже давно установили контакт с подобными им тайными группами, действовавшими на территории Западного Союза, что и позволило им организовать заговор с целью прекратить войну и взять в свои руки управление миром и в итоге осуществить этот план с не имевшим себе равных успехом.

Заговорщики предвидели мощную вспышку шизофренического национализма, прежде всего в Восточной Европе и на Среднем Востоке, поэтому в каждом из нескольких тысяч самостоятельных государств, возникших после войны, взял власть тайный представитель их организации. На все эти новые страны оказывалось огромное давление изнутри и извне. Агент заговорщиков, даже держа в своих руках рычаги власти, иногда должен был использовать все возможные виды обмана и предательства, чтобы включить доставшуюся ему частицу мира в Мировое государство – в Союз Великого Судьи. Чаще всего для присоединения страны к Союзу оказывались необходимы измена и война.

Тут Марен вмешался снова.

– Как все вы знаете, больше десяти лет я лично руководил всеми этими присоединительными войнами. Я предполагаю, что те главы правительств, кого мы казнили, не участвовали в заговоре, а те, кого мы по той или иной причине оставили у власти, были его участниками. Впрочем, есть одно исключение, – уточнил он, – это Георгия. Но о нем у нас будет возможность поговорить позже.

Первые заговорщики были сторонниками коллективизма, принятого в восточных странах. Они понимали необходимость компромисса с силами, стоявшими за свободное предпринимательство, но для них это был только компромисс, необходимый ради прекращения войны, и они заключили тайное соглашение, по которому Великий Судья должен был, не теряя времени, саботировать проведение капиталистических принципов в экономике, чтобы в конце концов заменить капитализм социализмом, основанным на принципе Группы.

В течение предусмотренного для этого срока экстремисты сделали первый шаг к отмене компромисса – беспощадно перерезали восемьдесят тысяч соратников по заговору. Но их ждало разочарование: во время войны "западники" спрятали Мозг в тайном укрытии. Через десять лет после бойни Великий Судья попытался провалом попыток разыскать Мозг объяснить экстремистам то, что свободное предпринимательство искоренялось медленнее, чем они хотели. Тогда тайная группа, которая осуществляла свою деятельность через широкую сеть фиктивных организаций, а свой штаб разместила в Георгии, начала опасаться диктатора.

Несмотря на свое долгожительство, заговорщики уже много лет растили себе смену из одаренных молодых людей. Некоторые из этих подрастающих талантов были приняты в тайную организацию, другим не доверяли настолько, чтобы ввести в засекреченное общество, но тем не менее выгодно использовали их.

Уэйд Траск принадлежал ко второй группе, и теперь заговорщики воспользовались Траском, который имел свои собственные взгляды на развитие общества, чтобы раз и навсегда выяснить, могут ли они рассчитывать на сотрудничество Великого Судьи. Для этого диктатору тайно сообщили, что ученый позволил себе бунтарские высказывания.

Траск был арестован и приговорен к смерти.

Тут же началась война с Георгией. Худшие опасения заговорщиков подтвердились: они поняли, что Великий Судья не имеет никакого желания пересматривать компромисс между группизмом и свободным предпринимательством. Они бросили бунт Траска как перчатку на арену, и, приговорив ученого к казни в конвертере, диктатор ясно показал своим бывшим друзьям, что теперь от стал их непримиримым врагом.

– Что вы думаете обо всем этом, Уэйд? – спросил Марен.

Изобретатель смотрел перед собой невидящим взглядом. Услышав вопрос Марена, он шевельнулся и устало пробормотал:

– Кто бы мог подумать, что третья атомная война ещё не закончилась?

– Ваше Превосходительство, – продолжил Марен, повернув голову к диктатору, – вы хотите рассказать нам ещё кое-что, так ведь? Есть ли заговорщики среди Глав Групп?

– Два заговорщика: Ярини и Джон Пилер.

– Отлично! – Марен обвел присутствующих взглядом с видом величайшего удовлетворения. – Вот кто доказал свою полнейшую бездарность: они не сумели помешать мне действовать.

– Вы все же должны учесть, Дэвид, насколько внезапными были ваши действия, – мягко заметил Эльстан. Но Марен едва расслышал его, поскольку уже переходил к следующему вопросу.

– Вы хотите рассказать нам... рассказать нам, как захватить этих... коммунистов, Ваше Превосходительство!

Ответ был жестоким:

– Для этого нет никакого надежного метода: участники заговора, как правило, замаскированы. Они находят людей, не вызывающих подозрений, изучают их привычки, потом убивают или похищают таких людей и занимают их места.

– Сколько примерно у них крупных руководителей? Я подчеркиваю крупных, то есть имеющих доступ к органам власти нашей страны.

– Около трех тысяч.

– У них обязательно должен быть центральный штаб, центр информации и связи. Вы хотите рассказать нам о нем, Ваше Превосходительство, – поторопил Великого Судью Марен.

– Я не знаю, где он находится.

Марен был разочарован, но не стал настаивать. Однако он ненадолго задумался над этим. Всего три тысячи человек! Это совсем немного! Члены такого малочисленного комитета вполне могли в случае неудачи своего дела собраться на относительно малом пространстве. Например, в Георгии! И если бы они слишком поздно узнали о начале наступления, они уничтожили бы свои технику и документацию вместо того, чтобы вывезти их. Это и произошло. И происходит сейчас.

Марен с беспокойством спросил:

– Предупредили ли вы эту группу об атаке, которая готовилась против Георгии, и если да, то когда?

– В день, когда был вынесен приговор Траску.

– Значит, позже, чем это обычно делается в подобных случаях?

– Да, намного позже.

Глава Группы Гейнс, который до сих пор лишь молча смотрел на происходящее своими большими печальными глазами, теперь прервал допрос.

– Мне непонятно кое-что: почему вы посчитали нужным загипнотизировать Его Превосходительство? Мне кажется, что под давлением неопровержимых доказательств Великий Судья заговорил бы сам.

– Мы ещё дойдем до этого. Почему вы предупредили их? – продолжил он, глядя на диктатора.

– Я надеялся, что они не порвут со мной раньше, чем я буду готов завладеть всем остальным миром. Я хотел убедить их, что разногласия между нами не принципиальны и касаются лишь выбора подходящего момента для преобразования нового строя.

– Но почему именно вы отказывались порвать с ними?

– Они угрожали, что перестанут поставлять мне эликсир долголетия.

– Понятно! – помолчав, Марен спросил: – Они выполнили свою угрозу?

– Да, на этой неделе я не получил очередную порцию эликсира.

Марен повернулся к Гейнсу.

– Является ли это ответом на ваш вопрос?

– Боже мой... да!

Марен снова резко спросил у главы государства:

– Вы знаете, где находится Мозг?

– Нет.

"Больше к рассказу нечего добавить", – сказал себе Марен. Однако его душевное напряжение вместо того, чтобы ослабеть, наоборот, усиливалось. Он явно знал все фактические данные, необходимые действия выполнялись, и тем не менее...

Подредж встряхнул головой и спросил:

– Какое отношение имеет ко всему этому королевское правительство Георгии? Оно тут как будто совершенно ни при чем.

– При чем. Заговорщики навязали народу, который давно привык к коллективизму, режим западного типа, к тому же монархический. Они явно считали, что такое правительство продержится недолго. Первый "король" Георгии был участником заговора. Он был убит, но от его дочерей скрывали правду и сохранили им жизнь.

– Интрига внутри интриги и ещё третья интрига внутри второй! произнес какой-то Глава Группы.

– Заговор на мировом уровне подразумевает бесчисленное множество особых ситуаций. Он требует привлечения экспертов, администраторов, квалифицированных переводчиков. Один человек сам по себе может составить лишь обобщенный набросок такой схемы, как та, о которой мы сейчас узнали.

– А Мозг? – не выдержал Подредж. – Какое место он занимает во всей этой истории?

Этот вопрос разозлил Марена, но генерал быстро понял, что его раздражение лишь форма возникавшей в его душе мучительной тревоги.

У него было неспокойно на душе, когда он отвечал:

– В наших рассуждениях не хватает одного элемента. У меня складывается впечатление, что нам угрожает ужасная опасность. Интуиция подсказывает мне, что было бы хорошо эвакуировать из города всех жителей.

В зале наступила мертвая тишина.

Глава 41

Молчание нарушил Подредж, и в первый раз с начала этого долгого кризисного заседания он торопился, поэтому его слова звучали отрывисто.

– Это только впечатление, Дэвид?

Но в уме генерала произошел непонятный сбой: он чувствовал что-то вроде тумана в голове, словно его мозг превратился в жидкую кашицу, и с трудом понял слова советника. Марен огляделся. Странно: все расплывалось у него перед глазами и выглядело таким далеким! Люди казались какими-то призрачными фигурами, и в комнате было темно.

Подредж наклонился к нему:

– Не представляю, что может пойти не так на этом этапе. Большинство заговорщиков схвачено. Убежище Мозга найдено, и на Мозг ведется лобовая атака. Город защищен лучше, чем когда-либо за всю свою историю. Единственный человек, который мог бы представлять опасность, если бы Мозг завладел его сознанием, – Великий Судья, а Великий Судья защищен от всего, что могло бы в этом случае ему угрожать. Мы... В чем дело, старина? Вам плохо?

Марен уже знал: что-то не в порядке. Он чувствовал панический страх, такой же сильный, как в те минуты, когда, связанный по рукам и ногам, следил за тем, как часы испускали одну за другой полоски света и те подползали к нему. С огромным трудом, дрожа всем телом, он встал со своего стула и пробормотал, едва шевеля вдруг отяжелевшим языком:

– Помогите мне!

Крепкие руки поддержали генерала и, подталкивая, помогли отойти в сторону.

Постепенно ум Марена немного прояснился и ноги стали уже не такими ватными. Еще немного пошатываясь и борясь с головокружением, Дэвид высвободился из державших его рук, и взгляд его лихорадочно блестевших глаз упал на Траска. Руки ученого извивались в сковывавших его запястья наручниках, мышцы челюстей и шеи проступили у него под кожей, все тело Траска напряглось и по его лицу стекал пот. Остекленевшие глаза Уэйда, которые, казалось, ничего не видели, встретились с глазами Марена. Траск выпрямился и прерывающимся голосом выговорил:

– Дэвид, несколько минут назад что-то попыталось завладеть моим сознанием.

Тени, окружавшие Марена, снова сгустились. Теперь зал казался погруженным в ночную тьму, а находившиеся в нем люди представлялись Марену черными силуэтами на фоне ещё более черного густого мрака.

"Дэвид Бернли..." – вспомнил генерал. В голове его сына Дэвида Бернли тоже ведь побывало "что-то". Может быть, это оно и есть? Может быть, та же самая сила теперь проникла в его собственное сознание?

В это было тяжело поверить, потому что Марен не ощущал в своем уме никаких четко оформленных чувств или конкретных мыслей. Кроме того, он не чувствовал, что посторонняя сила управляет им. Скорее его состояние напоминало положение человека, погружающегося в море. Сейчас над ним было лишь несколько футов воды, но когда он опустится глубже, над его головой сомкнутся огромные водные массы.

Эта мысль была, как удар хлыста, и снова привела его в чувство.

Марен, подбирая подходящие слова, спросил Траска:

– Вам приказывают что-нибудь?

– Да. Что-то вроде "прекратить атаку". Мне кажется, что меня принимают за вас!

Это было так неожиданно, что Марену было очень трудно осознать все, что следовало из предположения Траска. Это значило, что Мозг действительно перешел к обороне. Это значило, что теперь Мозг покажет, что он знает и чего не знает.

Он не знал, что сознания Траска и Марена менялись местами. Тем не менее генерала тревожило, что между ним и Траском по-прежнему сохранялась какая-то связь. А она была, потому что ничем другим нельзя было объяснить то сильное возбуждение нервной системы, признаки которого Марен чувствовал только что и продолжал чувствовать сейчас – головокружение, темноту в глазах, ощущение нереальности окружающего. Несомненно, его организм улавливал гармонические составляющие того пучка энергии, который Мозг направлял на Траска. Что-то от ученого продолжало жить в Марене, а что-то от Марена осталось в Уэйде. Но если Мозг думал, что управляет Дэвидом Мареном, он, несомненно, когда-то установил над ним контроль. Когда же?

Взгляд Дэвида по очереди останавливался на лицах советников – все они были мрачны. Он решительно вынул из кармана свой гипнотический пистолет, установил его на минимальный заряд (который погружал в гипноз человека со средними физическими данными на тридцать минут) и отрывисто сказал:

– Будет лучше, господа, если сейчас вы допросите меня. Пока я буду под гипнозом, постарайтесь узнать, завладел ли мной Мозг.

Потом Марен сел, поднял пистолет и нажал на курок.

– Не люблю я этого. Вы слишком торопитесь, – сказал Глава Группы Эльстан.

"Может быть, он прав?" – смутно подумал Марен.

И это было все: больше он не думал. Он плыл посреди усеянного звездами мрака. Чей-то голос заговорил с Мареном. Он звучал над самым ухом Дэвида, если только Марен не уловил путем какого-нибудь резонанса мысль, посланную в ум Траска.

– Я есть рад от этот прямой связь. Много лет я не открывать мои планы. Теперь я иметь сообщение для человечества – высший степень важность. Люди плохо уметь думать. Человеческий мысль всегда становится нелогичный от ассоциации. Люди есть должны ненавидеть: они всегда думать внутри рамка ненависти. Человек входить в группа люди и думать только в понятия его группа. Люди никогда не понимать корни своя мысль. Поэтому они не иметь будущее. Без Я ваш вид неизбежно вымирать. Ваш поддержка сейчас есть весьма нужный для Я. В обмен на ваша помощь я предлагать вам свой полный сотрудничество, который делать эффективный ваш настоящий сила. Вы думать, я действовать. Вы управлять, я выполнять. Вы стать мой хозяин с этого момент на весь ваш будущий жизнь. Вы есть согласны?