Текст книги "Убийца (СИ)"

Автор книги: Алеся Вильегас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Я отдергиваю её.

Он несколько секунд смотрит на то место, где она была и мне кажется, что вот-вот он сорвется снова, но он лишь поднимает голову и смотрит на меня с… опаской?

– Я думал, что потерял тебя, – снова шепчет он.

– Лучше бы это было именно так, – шепчу я. Это единственное что я могу делать, так как ой голос пропал.

– Не говори так, – качает он головой.

Да пошел ты, ублюдок!

Он оборачивается назад, следя за моим взглядом, который остановился на наручниках и веревке за его спиной.

Он снова собирается меня мучить?

Том собирается подняться с пола в тот момент, когда я хватаю вазу, что стоит на тумбе и замахнувшись, ударяю ей его по голове. Она разбивается, порезав мне ладонь и на пол падает тело парня, который издевается надо мной уже неделю.

Теперь пришла моя очередь играть в эти игры.

Я встаю с кровати и хватаю его за майку, приподняв над полом. Смотрю в это умиротворенное лицо и хочу в него плюнуть, как только он откроет глаза.

Оглядываюсь по сторонам и отпустив его, иду за веревкой с наручниками. Ключи от них нахожу в кармане его джинс с зажигалкой. Он еще и курит? Или собирался поджечь меня в этом заброшенном доме?

Снова хватаю его за майку и тяну к батарее, что напротив кровати. Поднимаю руки и надев на них наручники пристегиваю к батарее. Его тело сползает, и он ударяется головой о чугун.

Он открывает глаза.

Первая мысль, которая приходит в мою голову это – бежать.

Бежать как можно быстро и прямо сейчас.

– Алексис? – шепчет он, подняв голову. Рассматривает меня, а затем, будто не в силах держать собственную голову ровно опускает ее.

– Нет, твоя смерть, – отвечаю я и замахиваюсь ногой ударив ему по животу.

Он кашляет и стонет. Мне его не жаль.

– За что? – стонет Гослинг.

Я присаживаюсь на корточки и хватаюсь рукой за его волосы, приподняв голову.

Смотри на меня, ничтожество.

– Ты спрашиваешь, за что? – вздымаю я брови. – Ты действительно спрашиваешь это?

Он кивает.

Я приподнимаю его голову еще выше, чтобы он видел мою шею, лицо, плечи. Все, чего коснулась его рука. Все те синяки и ушибы, которые он оставил на моем теле. Счесанная щека, разбитая губа, синяки от удушья, ободранная левая рука.

Он качает головой, будто не согласен со мной. Но мне плевать.

Я заношу правую руку назад и ударяю ему пощечину. Еще одну и еще. Он снова стонет, опустив голову.

– Ты превратил мою жизнь в ад. Ты испортил все мои планы на лето. Ты издевался над моим телом, – я встаю на ноги и отхожу назад. – Теперь ты почувствуешь все то же самое.

Я оглядываюсь по сторонам в поисках какого-либо предмета, нахожу только веревку у моих ног.

– Послушай, Алексис, – снова шипит он. – Как же наше будущее?

– Я надеюсь, что ты шутишь, – кидаю я и нагибаюсь, подобрав веревку с пола. – Мне тебя придушить, как это делал ты со мной, или перерезать шею, так же, как ты сделал это с Сэмом?

Он хмурится.

– Он заслужил это. И Джей заслужил.

– Что бы не сделал Сэм, он не заслужил смерти! – кричу я. – И брата моего ты пальцем не тронешь!

Он смеется. Тот жалостливый вид сменяется искренней яростью, от чего мне становится не по себе.

Я вытягиваю руки вперед и обкручиваю его шею веревкой, а затем привязываю ее к батарее. Мои руки дрожат, потому что каждое его движение заставляет меня нервничать. Он смотрит на меня из-под ресниц, а затем резко дёргается в мою сторону давясь кашлем. Веревка работает на ура.

Я начинаю рыскать у него по карманам, пытаясь найти телефон и нахожу его. Встаю на ноги и выхожу прочь из комнаты. Спускаюсь по лестнице, знакомой своей твердостью каждому участку моего тела. Смотря на дисплей набираю единственный номер, который знала наизусть – номер Дэниела.

Один гудок. Второй, третий.

Ну же.

– Алло, – раздается на том конце.

– Дэниел, – всхлипываю я, чувствую, как по щекам бегут слезы. Я направляюсь к входной двери и дергаю за ручку. Она заперта.

– Алексис? – спрашивает он. – Алексис, это ты?

– Да, да, боже, это я, – повторяю я, снова и снова пытаясь открыть дверь. – Дэниел, помоги мне.

– Где ты? – я слышу, как его голос встревожен.

– Я в каком-то заброшенном доме посреди поля. Вокруг этого дома лес, – быстро проговариваю я, смотря через забитое старыми досками окно.

Я слышу, как он спешит куда-то. Слышу, как открывается дверь.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Забери меня отсюда, – плачу я.

Сквозь собственные всхлипы слышу, как что-то падает. Затем шелест и отдаленный голос Дэниела, который смешивается с чужим грубым криком. Толстая веревка падает мне на грудь, а затем резкий удар головой о стену.

Телефон падает на пол, а меня медленно тащат по полу ободранные до крови руки.

– Дэниел! Дэниел, спаси меня! – кричу я и чувствую боль в голове, потому что меня подняли за волосы.

По его рукам стекает бордовая кровь и я больше чем уверена, что вижу мясо под содранной кожей. Он смотрит на меня налитыми кровью глазами, крепко стиснув зубы.

– На этот раз ты сама выбрала очередную жертву, Алексис, – произносит он и нагло улыбается мне.

– Нет, – качаю я головой и пытаюсь вырваться, чтобы подобрать телефон и сказать ему, чтобы не искал меня.

Том снова тянет меня по полу за волосы и останавливается возле телефона, наступив на него ногой. Экран мобильного трескается и потухает как надежда, внутри меня.

Я обречена на смерть в этой дыре.

Он направляется к двери в то время, как я хватаюсь за шкаф, стоящий у стены. Он дергает меня снова и снова пока мы оба не слышим скрип и об пол не начинает разбиваться посуда из падающего на нас шкафа.

Он ударяет Тома, а затем падает на меня, но Гослингу достается больше.

Я неподвижно лежу, прижатая деревянным шкафом к полу и смотрю, как по лбу Тома стекает алая кровь. Он смотрит на меня своими карими глазами и тихо шепчет: «Помоги мне».

Глава 4.

Алексис

9 лет назад

– Ты не видел Сэма? – спрашиваю я у Джея, пытаясь найти в толпе собственного друга. Джей качает головой и снова пялится в телефон.

Я прохожу мимо толпы парней, которые увлеченно о чем-то спорят и выхожу в пустой коридор, когда звонок на урок звучит второй раз.

Я не должна прогуливать, но и Сэм тоже, поэтому я продолжаю его поиски.

Толкнув входную дверь школы, направлюсь вдоль высоких кустов по дороге на автобусную стоянку. Слышу крики, а точнее стоны.

Я волнуюсь, потому что мне кажется, что это голос Сэма, но это не его голос. Сэм не кричит и не стонет. Сэм стоит рядом с ним и смеется. Он не один, с ним еще пару парней из нашей школы.

Я все еще нахожусь за углом, когда они уходят вдоль стены и исчезают из моего поле зрения. Я кидаю учебники на землю и подбегаю к Тому, приподняв его голову. По ней стекает алая кровь, от чего мои руки начинают дрожать.

Его глаза закрыты.

– Том? – зову я.

Он все еще не открывает их.

Я прикладываю пальцы к его шее и нащупываю пульс. Он медленный, но уверенный. Я должна ему помочь.

Я поднимаюсь с земли и пытаюсь взять его на руки. Он не тяжелый. Он совсем худой. На нем старые потертые штаны, испачканные в кровь, и светлая рубашка, на которой следы от грязных мужских ботинок.

Я делаю несколько шагов с ним на руках, но падаю на землю, так как цепляюсь за собственные учебники ногой. Он стонет. Я вижу, как по его щеке скатывается слеза и начинаю громко кричать. Зову на помощь.

Приподнимаю его голову левой рукой, а правой стираю слезу с его щеки. Потом еще одну и еще, только теперь это не его слезы, а мои.

– Алексис, – шепчет он, когда мы оба слышим голос учительницы, – помоги мне, – выдыхает он и закрывает глаза.

***

Я наблюдаю за тем, как он медленно открывает глаза и мысленно молюсь богу, чтобы он позволил мне увидеть глаза того мальчика, которые я впервые увидела девять лет назад. Сжимаю руками стул и нервно кусаю губу, когда он поднимает голову.

Он оглядывается по сторонам. Затем смотрит на свои перебинтованные руки, которые привязаны к стулу. Его глаза метаются по комнате из стороны в сторону, пока он не находит меня.

Это те самые глаза.

– Алексис? – хмурится он. Когда он делает это, то сжимает челюсть, потому то ему больно.  – Что происходит? – спрашивает он, смотря на меня.

Я не знаю, почему я не могу произнести ни слова. Они стали у меня где-то в горле, потому что я снова вижу те обеспокоенные глаза. Я снова слышу тот голос, который молил меня о помощи.

Но я знаю, что в какой-то момент, этот голос может заставить просить помощи меня саму.

Я поняла, что с ним происходит, как только вспомнила случай девять лет назад. Когда его избили, и он получил сотрясение мозга.

Его сознание как выключатель. Оно само выбирает, когда ему нужно включить нормального человека, а когда того, из кого сделали его родители и те, кому я доверяла.

Это не моя вина и ни его.

– Ты в порядке? – спрашивает он и я возвращаюсь в реальность.

Рефлекторно разглядываю свои руки и ноги. Затем сглатываю, чтобы не выпустить из своего рта слова, которые могут принести ему боль и снова переключить выключатель. Я не знаю, когда это происходит, но мне стоит за этим проследить, потому что выбраться из этого дома я пока что не могу.

Дверь оказалась не только запертой, но и забитой досками с другой стороны, как и каждое окно в этом доме. Я пыталась выдрать доски, но вместо этого потянула руку и теперь мучаюсь от ноющей боли.

Прошло около трех часов со звонка Дэниелу, но ни полиции, ни каких-либо посторонних людей рядом с домом не появлялось.

Мне кажется, что я и вправду в аду.

– Да, – выдыхаю я и пытаюсь улыбнуться. – Где мы находимся, Том?

Он оглядывается по сторонам, но, кажется, не узнает это помещение.

Только вторая половина его может ответить на этот вопрос, но, пока что я не хочу с ней иметь никакого дела.

– Почему ты в крови? – спрашивает он.

Мне кажется я замечаю в его глазах панику. Он пытается освободить свои руки, но каждое движение причиняет ему боль.

– Один парень сделал это со мной, – произношу я, приподняв содранные руки.

Он смотрит на них внимательно, а затем переводит взгляд в мои глаза.

– Кто он? Он все еще здесь? – поспешно спрашивает Гослинг. – Это он меня привязал?

– Нет. Это я тебя привязала, – отвечаю я.

– Но зачем?

– Потому что тот парень, это ты, Том.

Он хмурится так, будто в его сердце вонзили нож. Он понимает, о чем я говорю. Он так же боится того, кто внутри него.

И он уже здесь.

Сидит, и нагло улыбается мне, потому что ему удалось внезапно вернуться и завладеть сознанием Тома.

– След от веревки тебе идет, – улыбается он. – Я бы попробовал на вкус твою багровую кожу.

– Я бы всадила нож тебе в глотку если бы не знала, что где-то внутри этого тела есть парень, который искренне нуждается в помощи.

Он смеется.

– Да ладно, Алексис? Тебе нужен этот слюнтяй? – он резко дергается и наклоняется над пустым столом. – Если бы не он, я бы совершал великие дела намного раньше.

– Убийство человека – это не великое дело, – спокойно произношу я и это выводит его.

– Человека? – вздымает он брови. – У меня больше трех десятков жертв.

– Это тоже не делает тебя великим, – пожимаю я плечами. – Тот, кому удалось спасти твоих жертв, вот, тот великий человек.

Он сужает глаза и стыдится того, что второй половине Тома удалось хоть раз остановить его.

– Он просто трус, – выпаливает Гослинг.

– А ты просто чокнутый, – произношу я, скрестив руки на груди. – Чего ты добивался?

– Мне не нужно добиваться, детка, – хмыкает он, – ты в моем доме. Я трахнул тебя, и мы помолвлены. Ты спросишь «как»? Связи, – пожимает он плечами.

Я опускаю голову, взглянув на кольцо на своем пальце и чувствую подступающую рвоту.

Все что я так хранила для кого-то особенного оказалось в руках у этого ублюдка.

– Где мы находимся? – спрашиваю я, подняв голову.

– Беспокоишься о том, почему же все еще нет полиции? – вздымает он брови. – Сколько раз мне нужно будет повторить слово «связи»?

– Сколько хватит сил, – выплевываю я и поднимаюсь из-за стола, захватив чугунную трубу со стола.

– Мы поменялись ролями? – улыбается он. – Не боишься испортить его смазливую улыбочку? Тебе ведь она нравилась, верно?

Я поднимаю над ним трубу и готовлюсь к удару.

– Тебе не выбить из меня информацию о том, где мы, – улыбается Гослинг.

– Я не собираюсь выбивать из тебя информацию, Гослинг. Я собираюсь выбить тебя из его, – зло кидаю я и ударяю трубой ему по лицу.

Мужское тело падает на пол, и я следую за ним, приподняв его над полом. Из разбитой губы течет кровь, а с глаз – слезы.

– Том? – зову я.

Он не отвечает, потому что он плачет. Он понимает почему я сделала это, а я рада, что он пока что все еще со мной.

– Мне нужно знать, как я могу остановить это, – проговариваю я, поднимая стул.

– Таблетки, – стонет он. – Мне нужны таблетки.

– Таблетки? Где они?

Пока он сглатывает, я вытираю кровь из его губы и откидываю окровавленный бинт на пол.

– Я не знаю, – пожимает он плечами.

Конечно он не знает. Он не помнит ничего из того, что происходит с ним, когда он не в себе.

– Нам нужно что-то придумать, – быстро проговариваю я. – Но я не могу развязать тебе руки, потому что ты…

– Могу причинить тебе боль, – заканчивает он. – Алексис, просто убей меня.

Эти слова вводят меня в ступор. Я была готова услышать любые слова, которые могли сорваться с этих губ, но не эти. Не слова, которые просят о смерти, а не о удовлетворении.

– Я не стану этого делать, – качаю я головой.

– Ты же знаешь, что он вернется, – хрипит Том. – Ты не можешь быть к этому готова каждый раз. Тебе его-лишь нужно ударить посильнее, чтобы все закончилось.

Я бы ударила посильнее, если бы не знала, что внутри него, все еще находишься ты, Том.

– Должен быть другой способ, – проговариваю я и двигаюсь к шкафчикам с посудой.

Переворачиваю каждый и не нахожу ничего полезного. Направляюсь к холодильнику, но в нем находится лишь пару фруктов и питьевая вода в бутылке. Хватаю яблоко и начинаю откусывать раз за разом, пока роюсь в ящиках столешницы.

Там тоже ничего.

Оборачиваюсь назад и замечаю, что Том не двигается.

– Том? – шепчу я.

Он молчит, опустив голову на грудь.

Я делаю несколько шагов вперед и склоняюсь, чтобы посмотреть, дышит ли он, как мужское тело резко дергается, и я отпрыгиваю назад, смотря в улыбающееся лицо парня.

Он ушел.

А этот монстр внутри него улыбается мне оскалив зубы.

– Ты все еще надеешься выбраться отсюда? – усмехается он. – Ты все еще думаешь, что ты в безопасности, пока я привязан? Как много времени прошло с того момента, когда твой маленький и правильный мир всколыхнулся?

Я хмурюсь и не понимаю его последнего вопроса. Нащупываю рукой что-то тяжелое и холодное, выставив вперед перед собой. Это ржавый нож.

– Не помнишь? – интересуется Гослинг. – Хм, неужели гипноз, – задумался он, и поднял голову вверх, будто разглядывая помещение.

Я пытаюсь предпринять как вернуть Тома в сознание, пока этот идиот мелит какую-то чушь, но его вздохи или тихий смех отвлекают меня. Они раздражают меня.

– Ты думаешь, что первый раз, когда я к тебе прикасался, это тот вечер в клубе. Или, может, в машине. Или же здесь. Но нет, Холт. Я и ты. Мы с тобой встречались раньше. Один на один, – улыбается он. Его зубы приобретают красноватый оттенок, потому что из его губы пошла кровь. – Вспоминай, Алексис.

Я качаю головой и отступаю назад.

Он сошел с ума, если ему все еще есть куда.

– Никогда не задавалась вопросом, откуда у тебя шрам на лбу? – вздымает он брови.

Я машинально тяну руку ко лбу и нащупываю неровную поверхность кожи. Провожу по ней пальцем и в моей голове мелькают малые воспоминания. Но это то, что разрешили мне видеть.

Белые стены. Белый потолок. Серебряная игла в чужой руке. Кровь, которая поспешно стекает по моему левому глазу и чей-то крик. Похоже, он моей матери.

– Закрой глаза, Алексис, – приказывает мне мужской голос. Но я не могу разобрать, голос Гослинга это, или того темнокожего мужчины из моих воспоминаний, который сидит передо мной в сером костюме. Позади него полки с книгами, а в руках стакан с водой.

Я чувствую дрожь.

Опускаю голову и смотрю на свои руки. На синяки и царапины. Он дрожат так же, как и тогда, в кабинете этого мужчины.

– Я сосчитаю до десяти и затем ты уснешь, – спокойно говорит мужчина и я киваю.

На мне светлое платье в цветочки и светлый кардиган. У меня сбиты колени и расцарапаны руки.

Воспоминания вламываются в мое сознание огромным потоком, который спрятали от меня же. Я хватаюсь за столешницу, чтобы не упасть и чувствую подступающую рвоту. Смех Гослинга смешивается с голосом мужчины, который отсчитывает каждую секунду в моей голове.

– Четыре, – проговаривает он.

Я падаю на пол, ударившись спиной о батарею.

– Три, – не останавливает он счет.

Я хмурюсь от боли, которую только что почувствовала и пытаюсь не смотреть на довольное лицо Гослинга.

– Два.

Накрываю лицо ладонями, пытаясь не слушать чужой голос, но он сильнее меня.

– Один.

Все вмиг потухает.

Я на улице. Асфальт мокрый после дождя. Я иду по нему к своему дому с вечеринки сестры Дэниела, которая устроила ее по поводу окончания школы. На мне светлое платье и бежевые туфли на шпильке.

Мне холодно.

Я укутываюсь поплотнее в куртку Дэниела, которую успела захватить, прежде чем уйти оттуда.

Гляжу на телефон в своей руке и замечаю несколько пропущенных звонков от собственной матери. Отвечать или перезванивать не буду. Я пьяна.

Пытаюсь набрать номер Джея, чтобы тот передал ей, что я уже дома и я в порядке, но пальцы соскальзывают с мокрого сенсера. Останавливаюсь, чтобы попробовать снова, но чем больше я стою на месте и пытаюсь, тем больше мне становится холоднее.

Засовываю телефон обратно в куртку Дэниела и оглядываюсь по сторонам что бы понять, где я нахожусь. Ловлю себя на мысли, что мне все-таки стоит позвонить Джею, чтобы он забрал меня, так как я понятия не имею, как добраться домой раньше утра.

Достаю телефон и у меня получается его разблокировать. Номер Джея на быстром наборе, поэтому я нажимаю на вызов и прикладываю телефон к уху. Идут гудки. Я слышу стук собственного сердца или это вовсе не стук моего сердца, а чьи-то шаги.

– Какого черта, Алексис? – слышу я голос из телефона и отстраняю его, чтобы оглянуться назад, как резкий удар в голову сбивает меня с ног.

Боль. Ужасная боль в моей голове и что-то теплое, стекающее по моему лицу.

Чужие руки хватают меня за ноги и тянут по земле. Я каждой частью своего тела ощущаю шероховатость бетона. Он продолжает идти, а я не могу сказать ни слова.

Слышу собственное дыхание и вижу картинки, которые проплывают мимо меня. Я в машине. Чужой машине. Она едет слишком быстро. Опускаю голову и вижу мужские руки. Они в крови. Мое платье тоже в крови.

– Что происходит? – шепчу я и краем глаза замечаю его лицо. Оно кажется мне знакомым. Я где-то видела эти глаза. Год или два назад я их встречала, но они были чуть светлее.

Он тянется рукой в бардачок и достает оттуда бинт. Мне кажется, он хочет мне помочь, потому что поливает бинт какой-то жидкостью, но вместо того, чтобы обработать мне рану он прикладывает бинт к моему рту и не отпускает.

Я задыхаюсь и окунаюсь в короткий сон, который разделяет момент в машине с моментом, когда я лежу в яме и каждые две секунды на меня посыпают песок. Меня погребают заживо?

Я слышу чужой крик, будто его владельцу так же ударили по голове, как и мне. Он падает передо мной на колени и держится за голову. Это снова тот парень, но теперь его глаза не отражают того холода, это те глаза, которые я помню. Которые, казалось бы, не причинят мне вреда.

Он достает мой телефон и что-то пишет на нем. Я слышу оповещение отправленного сообщения. Ему жаль, но я не до конца понимаю почему. Протирает чем-то телефон и кидает его на землю, исчезнув.

Я стону, пытаясь повернуть голову, но понимаю, что все мое тело уже в земле, кроме головы. Может, именно поэтому мне трудно дышать. Трудно настолько, что я снова теряю сознание.

– Проснись, Алексис, – приказывает мне голос. – Проснись.

Белые стены. Белый потолок. Лицо Джея, которое смешивается с лицом мужчины в той комнате и лицо того, что чуть не похоронил меня заживо. Гослинг.

Он смеется.

Он смеется потому что я пришла в себя, и я вспомнила то, что скрыли от меня же с помощью гипноза.

– Ты, – зло выпаливаю я, поднимаясь с пола. Хватаю чугунную трубу и направляюсь к нему. – Ты пытался убить меня.

– Я не пытался, – качает он головой. – Я почти сделал это.

Я завожу трубу назад и хочу ударить его так сильно, чтобы он почувствовал всю ту боль, которую пережила я.

– Что же тебе помешало, кусок дерьма? – щуру я глаза.

– Тот, кто все еще держит здесь такую дуру, как ты, – пожимает он плечами.

Я – была той, кого он чуть не убил. Я была той, кого удалось спасти Тому.

Одна из трех десятков.

Я замахиваюсь и ударяю трубой ему по ребрам. Он снова падает на пол и смеется. Я сажусь рядом с ним и наблюдаю за тем, как с его слюной смешивается кровь и стекает на пол, к которому он прижат лицом.

Ты почувствуешь все то, что я испытала на себе, Гослинг.

Подтягиваю к себе трубу снова и поднимаю её над его головой, как слышу голос, напоминающий мне школьные дни. Голос, который молил меня о помощи когда-то.

– Алексис? – шепчет он.

Я замираю с трубой и смотрю на его прикрытые глаза.

– Ты здесь, Алексис? – спрашивает он.

– Почему Я? – спрашиваю я, ожидая ответа. Я знаю, кто сейчас со мной и знаю, что только он даст мне ответ на это. – Почему он выбрал меня? Как вообще он появился? – я опускаю трубу, чувствуя, как по щекам скатываются слезы.

– Мое детство было не самым лучшим, Алекс, – он все еще не открывает глаза и все еще прижат щекой к полу. Я протягиваю руки и перекатываю его на спину. Он вздыхает.

– Я знаю, что ты был приемным ребенком, – тихо шепчу я, опасаясь того, кто может вернуться в его сознание.

– Они издевались надо мной, – проговаривает он, открыв глаза. Его взгляд направлен в потолок, и он почти не дышит. – Мой приемный отец и мать постоянно избивали меня. Так же меня избивали в школе. Меня пинали везде и всегда, – он поворачивает ко мне голову, и я замечаю, как припухла его скула. – Сотрясение мозга, когда ты пыталась мне помочь, это был щелчок к тому, что у меня появилось раздвоение личности. Сначала это происходило медленно, затем все чаще и всего за секунду я мог стать кем-то другим. Кем-то, кто причинил тебе столько боли.

Я замечаю, как по его щеке скатывается слеза.

– В ту ночь, в день окончания школы…

– Я помню лишь то, – начал он, – что пришел в сознание тогда, когда ты была усыпана песком в сырой могиле. Меня охватил жуткий страх, и я понял, что все зашло слишком далеко. Я набрал смс твоему брату и уйдя уехал из города. Пытался найти того, кто мне поможет, но пока искал, он каждый раз возвращался и совершал убийство.

– Я так и не поняла, почему я.

– Потому что он пытается убрать с моего пути все то хорошее, что осталось во мне. Все те воспоминания, связанные с тобой. Ты была тем, за что я цеплялся. Он хотел убрать не только тебя со своего пути, но и меня самого.

От этих слов по моему телу пробегает дрожь.

– Тебе нужно выбираться отсюда, но для начала убить меня.

Я качаю головой.

– Единственный, кого бы я хотела убить, так это его, но вместе с ним, я убью тебя.

– Даже если ты выберешься, Алексис, он найдет тебя, – шепчет Том. – Всегда находил.

Я тяжело сглатываю и встаю на ноги, оглядываясь по сторонам.

– Как ты понимаешь, что он возвращается?

– Раньше, вместе с ним возвращалась тревога или сильный страх. А затем злость и агрессия.  Справиться с этим мне помогали антидепрессанты или иные таблетки. Но теперь, он меня не предупреждает, – Том закрывает глаза и шевелит плечами, затем руками, будто они у него затекли.

– Нам нужно выбираться отсюда, – проговариваю я. – И ты мне поможешь с этим.

– Мое место здесь, Алексис, – отвечает он, открыв припухшие глаза. – И ты это знаешь.

– Нет, – качаю я головой. – Твое место там, где и всех остальных. Среди людей.

Я присаживаюсь рядом с ним на пол и смотрю в медовые цвета глаза.

– Ты поможешь мне? – спрашиваю я.

Он мешкается некоторое время, а затем отвечает:

– Да.

Я встаю с пола и направляюсь за ножом. Возвращаюсь вместе с ним и разрезаю веревки, которые приковывали его к стулу.

– Твои руки я развязывать не буду, – поясняю я и он понимает. – Но мне нужно знать, как я смогу вернуть тебя обратно, – я оборачиваюсь и смотрю в его глаза. – Бить по лицу трубой тебя каждый раз я не хочу.

– Ты бьешь не меня.

– Но боль чувствуешь именно ты.

Он вздыхает, и я помогаю встать ему на ноги.

Том осматривает комнату, прежде чем пойти вперед, а я беру трубу с пола и иду вслед за ним.

– Прости меня, Алексис, – проговаривает он, поднимаясь по лестнице. – Он тронул твою невинность и чуть не убил тебя прямо в той ванне.

Я останавливаюсь, тяжело сглотнув. Не лучшее время для таких разговоров. Том оборачивается и спускается на пару ступенек вниз.

– Хуже всего не быть им, хуже всего возвращаться в свое сознание и видеть мертвых девушек у своих ног. Видеть, как ты захлебываешься под водой, а затем не дышишь.

Он поднимает связанные руки и касается пончиками пальцев моего лица, от чего я вздрагиваю и пячусь назад. Он улавливает страх во мне и опускает руки.

– Я чудовище, – шепчет Том.

– Ты не виноват в том, что тебе попалась такая семья, – отвечаю я.

Он безмолвно опускает голову и обернувшись ко мне спиной продолжает свой путь.

Я следую за ним на второй этаж, где чаще всего проходили мои пытки в одной из комнат, двери которых представлены нашему взору. Он толкает первую – она заперта. Вторая тоже. Третья, за которой находится мой личный ад – открыта.

Я замечаю, как он поднимает руки и вытирает рукой кровь из губы, а затем направляется к забитому досками окну. Несколько минут разглядывает его, пока не замирает на месте.

– Все куда сложней, Алекс, – хрипло проговаривает он, подзывая меня рукой.

Я держу трубу впереди себя и подхожу к нему как можно близко, пытаясь высмотреть то, на что он показывает пальцем. Это протянутая леска в глубине забитых досок.

Том отходит от окна и направляется к другому, так же замерев возле него. Несколько секунд он раздумывает, а затем выходит из комнаты, и я слышу, как он спускается вниз. Я иду вслед за ним и нахожу его в той мрачной гостиной с одним единственным старым диваном. Он проходит каждое забитое досками окно, останавливаясь на пару секунд.

– Том? – зову я в надежде, что он все еще со мной.

Он оборачивается.

– Ты ведь понимаешь, что это значит? – спрашивает он у меня.

Я догадываюсь. Но не хочу верить в это.

– Если мы начнем пытаться открыть хоть одно окно, мы взорвемся к чертовой матери, – заявляет он, а мои руки вздрагивают.

Он ударяет ногой по дивану и начинает ходить из стороны в сторону, совсем не обращая внимания на кровь, которая поспешно идет из его губы.

Он приходит с агрессией, злостью…

Я выставляю трубу вперед готовая занести удар, как он останавливается и делает шаг назад, подняв руки вверх.

– Это я, Алекс, – быстро проговаривает он, явно испугавшись моей реакции, – Я все еще здесь.

– Почему я должна тебе верить? – щурюсь я, смотря в его глаза.

– Потому что я единственный, кто помнит, что ты приходила ко мне в больницу после того, как нашла у школы, – шепчет он и я слышу, как тяжело произносить ему эти слова.

Я опускаю трубу и оглядываюсь по сторонам в поисках двери, которая могла бы вести в ванную комнату. Выхожу из гостиной и иду по коридору чуть дальше, останавливаясь возле двери.

Толкаю её и вижу перед собой то, что искала. Правда, в этот раз здесь темней, потому что единственное окно забито досками.

– Том? – зову я и делаю шаг вперед.

Он появляется через несколько секунд, в то время как я разрываю белую простынь, которая находилась в корзине для белья. Иду к умывальнику и намачиваю её.

– Присядь, – указываю я и он садится на пуфик рядом с зеркалом.

Я выжимаю белую ткань и направляюсь в его сторону, положив трубу к своим ногам. Он настороженно смотрит на меня, а затем хмурится, когда я касаюсь мокрой тканью его лица. Почти все его лицо в крови, которую он сам же и размазал.

Я стираю её со лба, где нахожу ссадину, а затем и со щек. Касаюсь губы, и замечаю, как он сильно зажмурил глаза. Ему больно.  Отстраняю руку и перевернув ткань, чистой стороной вытираю остальные участки его лица. Так-то лучше.

– Алекс, – шепчет он, не сводя глаз с моего лица.

Я продолжаю протирать его шею, а затем вздрагиваю, когда его связанные руки, касаются моих. Он забирает ткань из моих рук и чистой стороной касается моего лица. Я с широко раскрытыми глазами смотрю в его сосредоточенное лицо и не могу расслабиться, как это делает он.

Единственное отличие, когда передо мной Гослинг – это потемневшие глаза.

Сейчас они медового цвета и не представляют никакой угрозы для меня.

Это глаза того мальчика, которого я помню со школы. Глаза того мальчика, к которому я приходила по утрам в больницу, пока он все еще спал.

– Когда ты сбежишь, – тихо начал он, – я хочу, чтобы ты запомнила меня только тем парнем, со школы. Я не хочу, чтобы ты помнила то чудовище, которое скрывается во мне, потому что с каждым днем он все больше владеет моим телом и в какой-то момент станет его полным правообладателем, – он вздыхает, отстранив связанные руки от моего лица. – Постарайся запомнить мою лучшую сторону, потому что это настоящий я.

Я замечаю, как начинают наполняться слезами его покрасневшие глаза.

– Я никогда не хотел причинять тебе вреда, Алекс, – шепчет Том. – В школе или каждый будний день в кафе, это был я. Не он. Я просто хотел видеть тебя, и ты была единственной, кто сдерживал его до самого последнего.

Слезы скатываются по его щекам, и я поспешно стираю их, обхватив ладонями его лицо.

– Ты навсегда останешься для меня тем храбрым мальчиком, который не боялся посмотреть в мою сторону зная, что затем с тобой сделают, – шепчу я, всхлипывая. – И не смей думать, что та сторона тебя станет доминантном в твоем теле. Этого не произойдет, и я сделаю все возможное, чтобы этого не случилось.

– Ты не в силах что-либо исправить, – качает он головой.

– Я – нет. Медицина – вполне, – я пытаюсь улыбнуться, чтобы он поверил в мои слова так же, как и я верю в них.

Он отрицательно качает головой и опускает ее, а затем хватается руками за пуфик.

– Привяжи меня! – выкрикивает он.

Я дергаюсь и отхожу назад.

– Алекс, привяжи меня к батарее, сейчас же! – выкрикивает он.

Я хватаю простынь из корзины и разрываю её в тот момент, когда он присаживается на пол к батарее. Подхожу к нему и обкручиваю его руки, а затем привязываю к батарее, видя на его лице улыбку.

Том ушел.

– Надо же, он успел предупредить тебя, – низким тоном произносит он. Это уж точно не тот тон, которым говорит Том. – Я гляжу мы в ванной комнате. Решила повторить пройденное?