Текст книги "Отравленные морем"

Автор книги: Алёна Волгина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3

Венетта, бывший дом графа Арсаго

«Ну и мрачный же домище!» – подумала Джулия, озираясь в сумрачном гулком холле палаццо, раньше принадлежавшего графу Арсаго. Холодно поблескивали резные колонны, по углам тонули в тенях высокие каменные вазы, выточенные в форме исполинских осьминогов. Настоящее подводное царство. Как раз под стать прошлому хозяину.

Здесь пахло сыростью и запустением. В этом доме больше года никто не жил. Сразу после похорон Лоренцо Арсаго его вдова перебралась на загородную виллу, а потом вообще удалилась в обитель. Энрике, единственный сын и наследник, после женитьбы на Инес приобрел новый дом недалеко от палаццо Сакетти. Никто из них не горел желанием вернуться в старое семейное гнездо, с которым было связано столько страшных воспоминаний.

Поднимаясь по лестнице, Джулия гадала, где мог находиться тайный вход в крипту. Не дай бог он где-то рядом! Ей казалось, она слышала тяжелый дух, поднимавшийся снизу, будто тело дона Арсаго, раздувшееся от яда, все еще лежало в жутком подземелье. Невольно прикрыв ладонью живот, будто пытаясь защитить будущего ребёнка, девушка ускорила шаг, чтобы не отстать от подруг.

Они с Бьянкой приехали, чтобы помочь Инес разобрать оставшиеся вещи и отвезти часть из них в дом к Джоанне, а другую часть – к молодожёнам. «Наверху остались неплохие ковры и кое-что из одежды, – говорила хозяйственная Бьянка. – Я сложила всё в сундуки, но лучше взгляни сама».

Опустелый дворец дон Сакетти собирался подарить синьору ди Горо, как награду за доблестную службу на островах. Догаресса Джоанна, всегда симпатизировавшая Энрике, позволила себе заметить:

– Безусловно, синьор ди Горо – человек, полезный для республики, и он хорошо сделал, что прогнал тарчей подальше от наших фортов, но всё равно, такой подарок – это неуважение к покойному дону Арсаго и к бедному Энрике!

Впрочем, донна Джоанна осмеливалась ворчать лишь тогда, когда мужа не было поблизости, так что никто не обращал на неё внимания. Джулия только плечиком повела: мол, много радости синьору ди Горо от такого подарка! Если вспомнить, что он пережил в крипте, пытаясь защитить своего патрона от морской твари, то подарок дона Сакетти вообще выглядел утончённым издевательством!

Джулия ничего не имела против Алессандро. Он был товарищем Рикардо с самого детства, и иногда демонстрировал весьма неприятную проницательность, но это, с её точки зрения, был вполне простительный недостаток. Близкий друг её брата точно не заслужил такой «награды»: жить в этом мрачном доме, где из каждого угла на тебя пялились безглазые тени, а тишина давила так, будто гнилая душа дона Арсаго не провалилась в ад (на что Джулия тихо надеялась), а затаилась где-то неподалеку, продолжая творить свои чёрные дела. «Нужно будет намекнуть Рикардо, чтобы пригласил Алессандро пожить с нами, пока он в городе», –подумала девушка.

Комнаты на втором этаже, из которых вынесли всю мебель, казались нелепо ободранными, а окна, лишенные занавесок, – голыми и пустыми. Бьянка открыла одно из них, чтобы проветрить, и в комнату сразу ворвался шум с Большого канала. По сравнению с кипучей энергией улицы, дом Арсаго казался мертвым, мертвее пыльного гобелена, забытого на стене. Острый глаз Джулии заметил пятна плесени, кое-где проступавшие на штукатурке, и она вздрогнула, когда одно из пятен вдруг показалось чьей-то оскаленной пастью. Или у неё просто разыгралось воображение?

– А вид отсюда хорош, – заметила Бьянка, никогда не верившая в привидения и прочую чушь. – Не жалеешь, что вы съехали отсюда?

Инес безразлично покачала головой:

– Мне этот дворец не нужен. От его лепнины и фресок в холле у меня мороз по коже! Мы с Энрике вполне счастливы в нашем собственном доме!

Джулия отметила, что по лицу Бьянки скользнула понимающая усмешка. Инес действительно слишком настойчиво повторяла это: мы сейчас счастливы, счастливы, счастливы… Будто хотела стереть воспоминания о днях, проведенных в палаццо Арсаго, из своей памяти, а главное – из памяти Энрике. Джулия никогда не расспрашивала, что произошло здесь прошлой весной, ведь считалось, что она тоже была свидетелем. Хотя на самом деле её роль в те дни играла Франческа.

«Бедная Франческа! – внезапно подумала она. – Как же она, бедняжка, жила в этом склепе!»

Пожалуй, она недооценила услугу, оказанную подругой. Впервые Джулию кольнула совесть, что она так легко отмахнулась от Франчески, поручив её заботам Манриоло. Слуга дона Роберто, похоже, был тем ещё пройдохой… Ну ничего. Как только Роберто вернётся, он легко отыщет и беглеца, и Франческу. Они славно заживут все вместе в Аримине…

Джулия умела отгораживаться от проблем. Нужно просто верить в хорошее, и тогда оно обязательно сбудется! Это всё дом виноват, он давил ей на нервы. Сколько ещё Бьянка и Инес собираются здесь торчать? Вещи уже уложены в сундуки, зови слуг и неси!

Вдоль стены стояли сундуки-кассоне с откинутыми крышками, доверху набитые рухлядью. Джулии бросился в глаза лежавший сверху алый плащ из рытого бархата с меховой оторочкой – и все тягостные мысли вмиг испарились из её головы.

– О, Мадонна, какая прелесть! – вскрикнула она так громко, что Бьянка с Инес обе умолкли, разом обернувшись к ней.

Вытащив плащ, Джулия встряхнула его и приложила к себе. Что за счастливица Инес, если может носить такую красоту! Как бы Энрике ни относился к молодой жене, денег на наряды он явно не жалел. Не то что братец Рикардо, который умело притворялся глухим всякий раз, когда ей удавалось затащить его в модную лавку!

– А, это твой, – улыбнулась Инес. – Помнишь? Он так понравился тебе в прошлом году, что я тебе его подарила.

Бьянка, кашлянув, недовольно свела брови, но Джулия не заметила этого, всецело поглощенная обновкой. Подумать только, этот плащик теперь её! Только её! О, она великолепно будет выглядеть в нём вечером, прогуливаясь в гондоле!

Суровый голос невестки безжалостно выдернул её из сладостных мечтаний:

– Джули, там, кажется, пришел баркас за вещами. Сходи, посмотри.

Джулия мысленно скривилась, стараясь не подать виду. Ох уж эта Бьянка! Вечно она испортит всё веселье! Вечно ей нужно командовать!

– Сходи сама, – попросила она слабым голосом, положив ладонь на живот, и даже ойкнула, будто почувствовав толчки. В последние месяцы Джулия ловко научилась использовать свою беременность, чтобы увильнуть от неприятных обязанностей в доме брата.

– Хорошо, – сухо ответила Бьянка. – Я схожу.

Набросив на плечи подаренный плащ, Джулия едва удерживалась от улыбки. После первого месяца, когда она думала, что умрет от тошноты, ребёночек совсем не доставлял ей хлопот. Зато как удачно всё получилось! Не будь этого ребёнка, ей пришлось бы после отъезда мужа вернуться в Аримин и коротать дни со свекровью. В Венетте, конечно, было куда веселее! Рикардо почти не досаждал ей нравоучениями. Разумеется, она замечала, что брат при виде её хмурил брови, она же не дура. Однако у него совести не хватило выставить беременную сестру за порог, пусть даже она замужем за ариминцем. Это всё Сенат виноват с его непонятными правилами и законами!

Она вздрогнула, когда Инес вдруг предложила:

– Давай сходим, посмотрим на остальные комнаты!

– Зачем? – вяло отмахнулась Джулия, прислушиваясь. Шаги Бьянки уже затихли внизу. – Здесь везде одно и то же. Пыль, сырость и пустота.

«Будь моя воля, я бы вообще спалила этот дом дотла!»

– Когда ты прошлой весной гостила у донны Арсаго, нас поселили в одной спальне, помнишь? Пойдём посмотрим.

Глаза у Инес загорелись каким-то новым азартом. Джулия ласково погладила ладонью пушистый мех на оторочке плаща. Алые бархатные складки стекали по её фигуре, как пламя. После такого щедрого подарка неудобно отказаться… Хотя и непонятно, с чего Инес вздумалось шататься по дому?

Нехотя она поплелась за подругой. Инес, напористо шурша шелковыми юбками, так и летела вперед. Вдруг она резко остановилась перед одной из комнат и распахнула двустворчатые двери. Джулия осторожно заглянула внутрь.

Спальня как спальня. Здесь царило такое же запустение. Снова голые окна без занавесок, возле стен – две резные кровати с содранными балдахинами. В глубине комнаты возвышался шкаф-кабинет из темного, почти черного дерева, с двумя дверцами внизу и множеством маленьких ящичков. Он выглядел здесь так же неуместно, как одинокий могильный камень посреди поля. Больше смотреть было не на что. Инес, однако, казалась напуганной. Она почти дрожала, обхватив себя за локти. Её глаза болезненно блестели.

– Каждый раз мы разжигали камин, и все равно на стенах появлялись влажные пятна, помнишь? – прошептала она. – А дверцы шкафа я на ночь подпирала стулом. В темноте мне казалось, что они вот-вот распахнутся, и на пол вывалится клубок мерзких щупалец… Помнишь?

«Бедная Франческа!» – снова подумала Джулия, но теперь ещё больше, чем запустелая комната, её пугал нехороший огонек в глазах Инес. Однажды в Аримине они с Роберто гостили у одного синьора, державшего зверинец. Там в одном из вольеров сидела рысь, точно так же следившая за Джулией пристальным немигающим взглядом. Просто жуть!

– Конечно, помню, – торопливо закивала она, – а теперь пойдем отсюда. Кажется, Бьянка нас зовет. Слышишь?

– Я тебя тогда ненавидела, – продолжала Инес так бесстрастно, будто говорила о погоде. –Потому что Энрике должен был жениться на тебе…

– Ну, это дело прошлое, – перебила Джулия, растянув губы в улыбке. – Теперь-то всё изменилось!

Для всех было неожиданностью, когда Инес внезапно изъявила желание стать женой Энрике. Тот был так шокирован смертью отца, что ничего вокруг не замечал. Инес фактически сама сделала ему предложение. Джулия с Бьянкой не раз обсуждали между собой её поведение и нашли его слегка ненормальным. Энрике, конечно, довольно мил, –Джулия вспомнила, что сама влюбилась в него при встрече, ещё до того, как мать поведала ей связывающую их семейную тайну, – но всё-таки не настолько хорош, чтобы терять из-за него разум!

Правда, Инес всегда была немного странной. Замкнутая, отстраненная, вечно витающая в облаках. Кто знает, что за фантазии водятся у неё в голове…

«Чего доброго, ещё пырнет ножом на почве воображаемой ревности! – перепугалась Джулия. – И куда запропастилась Бьянка, когда она так нужна?!»

Лязг решетки, открывающей проход на пристань, прозвучал для неё райской музыкой.

– Пойду помогу Бьянке! – выпалила она, вихрем вылетела из спальни и чуть ли не бегом спустилась по лестнице, забыв, что доктор предостерегал её от подобных нагрузок.

С причала доносился плеск воды, веселые голоса слуг и носильщиков, изредка прерываемые резкими приказами Бьянки Граначчи. После настороженной тишины пустых комнат эти звуки казались такими обыденными, такими успокаивающе привычными! Переведя дух, Джулия поспешила им навстречу, мечтая поскорее выбраться из затхлой атмосферы на яркое солнце. «Нет уж, больше я сюда ни ногой! – подумала она, запыхавшись. – В этих стенах и спятить недолго!»

***

Венетта, Дворец дожей

Выйдя из Зала заседаний на залитый солнцем внутренний двор, Алессандро облегченно вздохнул. Словесный поединок, который ему только что пришлось выдержать с изворотливым доном Сакетти в присутствии других сенаторов, по напряжённости не уступал пиратской стычке. С корсарами даже проще было иметь дело, чем барахтаться в политических течениях Венетты.

Он медленно спустился по широкой каменной лестнице. С площади доносился отдаленный гул голосов; под аркадами, протянувшимися вдоль стен, прятались от солнца менялы и банкиры. Деловая жизнь в Венетте, как всегда, била ключом. Алессандро мысленно поздравил себя с тем, что удалось добиться от Сената главного: отправки большого вооружённого корабля с порохом и припасами для крепостей на Канди, Альберино и Керкире. Позади в галерее раздалось гулкое эхо чьих-то шагов. Разумеется, это был Рикардо, кто же ещё. Догнав, друг хлопнул его по плечу:

– Поздравляю! Твоя речь была великолепна!

– Надеюсь, – коротко ответил Сандро.

Сегодняшний доклад о ситуации в восточных морях стоил ему двух бессонных ночей. Ну, не мастер он плести словесные узоры! Он привык считать, что хороший меч был гораздо более эффективным средством убеждения. К сожалению, в Венетте это не работало.

Алессандро покосился на золоченую рукоять подаренного меча. Дож счёл нужным наградить его за службу, одарив парадным оружием и передав в его владение палаццо Арсаго на Большом канале. Пришлось кланяться и благодарить, хотя Сандро тут же мысленно пообещал, что ноги его не будет в том проклятом доме. Блеск самоцветов на рукояти слепил глаза. Лично он предпочёл бы получить ещё один корабль, по самые леера набитый порохом, но увы, такого подарка от Сената не дождёшься. Хорошо, если его речь о печальном положении крепостей хотя бы заставит их призадуматься. Дон Сакетти выглядел так, будто съел мешок кислых слив. Всё же ему хватило самообладания подняться из высокого кресла и прочувствованным голосом объявить о торжественной поминальной службе в Соборе, в честь всех воинов, ценой собственной жизни защитивших границы Республики.

«Если бы вы раньше прислали подмогу, теперь не пришлось бы чествовать столько погибших!» –думал Алессандро с бессильной злостью. Новый дож, с его вкрадчивыми манерами и длинным носом, похожим на шпирон галеры, изрядно его раздражал.

– Рад, что у тебя хватило ума отказаться от титула! – продолжал болтать Рикардо. –Хотя «герцог Альберино» звучало бы весьма достойно!

Действительно, только титула ему не хватало.

– Я согласен защищать наши крепости с моря и даже возглавить флот, если понадобится. Но я не готов целыми днями торчать на берегу, разбирая бесконечные жалобы и тяжбы.

– Значит, тебе просто жаль расстаться с морем? – помрачнев, сказал Рикардо. – А я думал, что ты догадался, в чём тут подвох. Остров Альберино слишком далеко отсюда. Шестьсот лиг, не меньше.

– Пятьсот пятьдесят, – не раздумывая, поправил Алессандро.

– Пусть так, всё равно далеко. Когда тарчи, как саранча, налетят на остров, боюсь, дон Сакетти только разведёт руками, посылая вам лучи удачи из окна кабинета! Вряд ли он разбежится послать галерный флот вам на выручку!

Алессандро пожал плечами:

– До сих пор нам удавалось отбиться.

Здесь, на площади, окружённой слепяще-белыми каменными стенами, чуть дрожавшими в горячей дымке, ему вдруг явственно вспомнились пологие зелёные холмы Альберино и сосновые леса острова Канди, тёмными кронами оттеняющие бирюзовую морскую гладь. На его северо-западном берегу грозно высились бастионы Ханьи, выпячивая круглые широкие башни, будто предостерегая своим видом: «даже не пытайтесь». На Канди имелась даже собственная верфь, в которой можно было ремонтировать галеры и укрывать их на зиму. Это делало его менее зависимым от венеттийского Арсенала. Хотя эти острова давно принадлежали Венетте, они привыкли обходиться своими силами. И своим умом. Лапа священного Золотого Грифона редко дотягивалась до их берегов…

«Франческе бы там понравилось», – неожиданно подумал Алессандро, но тут же одернул себя. Размечтался. Было бы неплохо сначала её найти!

– Больше всего меня радует, что Сенат, хоть и со скрипом, согласился снарядить на острова «купца» с сопровождением. Нужно поторопить людей в Арсенале. Отправим корабль скорее, пока Сакетти не передумал!

– Надо было просить три, – пошутил Рикардо. – Три корабля! Это же главное правило переговоров: проси больше, и тогда Сенат будет рад согласиться на меньшее!

– Жаль, что мне это раньше в голову не пришло. Почему, интересно, хорошие мысли вечно опаздывают на час-полтора?

Рикардо не поддержал шутки:

– Будь поосторожнее с Сакетти.

Друзья вышли к Пьяцетте, где, как обычно, жару разгонял свежий ветер с моря. Высоко над плоскими крышами поднималась верхушка Кампанилы. Гондолы, похожие на вытянутые черные башмаки с загнутыми носами, мягко покачивались от крупной зыби. Ближе к краю площади стояли две колонны, на которых развернули крылья гордые грифоны. Словно врезанные в голубое небо, они строго озирали город из-под облаков.

– Дож теперь не оставит тебя в покое, – настаивал Рикардо. – После твоей речи в собрании даже полный тупица сообразит, что продвигать союз с тарчами сейчас было бы глупостью. Сакетти затаит злобу. Ты нарушил все его планы!

– Вообще-то я не заметил, чтобы политика нашего дожа пользовалась всеобщим одобрением. Большинство сенаторов просто помалкивают.

– Ну ещё бы! Старая знать подобна политическим флюгерам, чутко реагирующим на любое дуновение, прилетающее из Эттуро и северных герцогств. Эти рисковать не станут. Дон Сакетти опирается на поддержку купцов и гильдий, которых первыми вынудят развязать кошельки, если мы начнём новую войну.

Алессандро усмехнулся:

– Держу пари, что если бы сегодня на совете присутствовали эмиссары Лиги Четырёх, дон Сакетти держался бы гораздо скромнее! Кстати, это мысль. Ты не хочешь совершить деловую поездку в Медиолан? А я пока прощупаю обстановку здесь, в городе.

– Что мне делать в Медиолане? – искренне изумился Рикардо.

– Найдешь там Джеронимо Фарузи, графа Онейли. Он имеет большое влияние в Лиге. Недавно мне посчастливилось оказать ему услугу, так что он прислушается к твоим словам. Я напишу письмо, а ты доскажешь всё остальное. Ты же купец, у тебя язык подвешен ловчее. Попытайся продать ему мир с Венеттой.

Рикардо даже присвистнул:

– Это будет непросто!

– Зато, если дело выгорит, это будет венцом твоей торговой карьеры! Тарчи и джазирские пираты, разбойничающие под их началом, мешают Лиге на морях не меньше, чем нам. Думаю, Фарузи согласится приехать. Вместе с ним мы убедим Сакетти подписать мирный договор.

После долгого молчания Рикардо хмыкнул, покачав головой:

– Что ж, это может сработать. Подумаем. Есть у меня один козырь… Если граф согласится, вернёмся через две-три недели. Постарайся за это время не дать себя убить.

Алессандро не ответил. С моря вдруг повеяло необычным запахом предвкушения, предчувствия. Он прислушался… и очнулся, лишь когда Рикардо толкнул его в бок.

– Эй, ты что, заснул на ходу?

Встретив отрешённый взгляд друга, Рикардо отвел глаза, изменившись в лице. Между ними снова повеяло холодком. Алессандро неловко засмеялся:

– Это находит на меня, как обморок на больного. Не обращай внимания. Когда месяц напролёт болтаешься по морю в утлой скорлупке, поневоле приучишься его слушать!

На пристани, где стояли гондолы, они расстались. Алессандро направился в Арсенал, а Рикардо предстояло готовиться к долгому путешествию в Медиолан. Однако, уходя с площади, Алессандро ещё раз оглянулся. Запах у сегодняшнего ветра был такой, будто он хотел возвестить о чем-то. Море явно готовило Венетте какой-то сюрприз.

Глава 4

у восточного берега Полибийского полуострова

Погода для плавания была самой подходящей, и попутный ветер быстро гнал нашу фелуку вперёд. Я с нетерпением считала часы до того момента, когда снова увижу знакомые очертания Венетты, похожие на мираж, зависший в воздухе между морем и небом. Кроме того, мне не терпелось избавиться от синьора Алонзо с его показным добродушием. Он как-то странно действовал на Манриоло.

Мой друг, кажется, мыслями уже перенесся в Венетту, этот город неисчерпаемых приключений и возможностей. Он болтал с матросами и капитаном, хвастался прошлыми подвигами (беззастенчиво привирая для красоты), а на меня смотрел, как на докучливую обузу. Целый год мы прожили с ним душа в душу, но вот стоило появиться обаятельному капитану – и вся дружба пошла пескатору под хвост!

Я пыталась игнорировать неожиданные взбрыки Манриоло, но это было непросто. На маленьком судне никуда не денешься от попутчиков. Правда, нам, как гостям капитана, выделили крошечную каюту на корме. Даже не каюту – закуток, отгороженный грубой промасленной тканью, такой тесный, что если раскинуть руки, можно было коснуться обеих переборок. Мы побросали там свои вещи и решили, что приятнее проводить время на палубе. Манриоло помогал (вернее, мешал) матросам, стараясь произвести на них впечатление, а я коротала часы на корме, следя за ходом фелуки. Стоило нам приблизиться к берегу, как наш корабль атаковали стаи горластых чаек, к удовольствию Пульчино. Иногда он улетал со своими собратьями, но всегда возвращался к вечеру.

Фелука совершила очередной манёвр, взяв курс на север, и меня накрыло тенью от вздувшихся парусов. Море вокруг блестело серебряным и зелёным. Перегнувшись за борт, я вдруг увидела, как позади, за кормой вздулся водяной гребень. Наше судно догоняла какая-то крупная рыбина!

Мгновенный испуг сменился облегчением, когда Манриоло резко хлопнул в ладоши – и тень выметнулась из воды, блеснув мокрыми серыми боками. Сверкающие брызги рассыпались веером. Это был Гриджо, «морской конь», которого приручил Манриоло. «Вот же показушник!» – с неудовольствием подумала я про ариминца. Матросы восторженно заорали, подначивая его на новые шутки. Подчиняясь приказам Манриоло, валлуко то обгонял судно, то огибал его по кругу, то снова высоко взлетал над водой. Капитан посмеивался вместе со всеми, однако в его прищуренном взгляде мне мерещилась неприятная цепкость.

Я боялась, как бы Манриоло, расхваставшись, не выдал и мою тайну. Как-то вечером в Перне, поддавшись откровенности, я рассказала ему о Карите. Прошлой весной в Венетте некоторые друзья дона Арсаго решили испытать мои способности кьямати и «подарили» мне горлодёрку-паурозо, с тайной надеждой, что она меня тут же прикончит. Их надежды не оправдались. Мы с Каритой сумели поладить, более того, она защитила меня от подосланного наёмного убийцы. Я бы не хотела, чтобы эта история дошла до слуха синьора Алонзо. Иногда чужое любопытство обходится слишком дорого.

Выждав момент, когда матросы занялись своим делом, я украдкой поманила Манриоло и выбранила его от всей души:

– Что ты творишь?! Думаешь, дар кьямата даётся для развлечения? Чтобы устраивать цирк на потеху толпе? Тебе нельзя так долго находиться в мысленной связи с Гриджо, это опасно! Причём не только для тебя, но и для него тоже! Я же тебе объясняла!

Увы, мои слова бесцельно канули в воздух. Манриоло, окрыленный успехом у публики, только плечами пожал:

– Да не боись, я знаю, что делаю. И Гриджо совсем не против. Теперь я чувствую его гораздо лучше, чем раньше. Ты отличный учитель! – заявил он, снисходительно потрепав меня по плечу.

Я была ужасным учителем, если благодаря мне Манриоло додумался рисковать сознанием валлуко ради «почётной» роли балаганного шута! Но переубедить этого упрямца было невозможно. Я пожала плечами:

– Ладно, делай как знаешь. Может, тебе действительно стоит почаще общаться с Гриджо. Вдруг он сумеет вложить в твою голову немного мозгов!

Мне пришлось сбавить тон, чтобы нас не подслушали. Один из матросов как раз шёл в нашу сторону, разматывая бухту каната. Манриоло, заметив его, вдруг нахально приобнял меня за талию:

– Кажется, моя милая сегодня выгонит меня ночевать на палубу! – подмигнул он матросу, сопроводив эти слова фривольной улыбочкой. От возмущения у меня аж дух захватило. В Перне Манриоло никогда не позволял себе ничего подобного! Ясное дело, хочет покрасоваться перед командой. Выставить себя этаким ловеласом, который играючи может соблазнить любую пташку с куста!

Разозлившись, я отпихнула его и ушла в каюту. Жаль, что её отделял от палубы лишь полотняный занавес, который нельзя было злобно за собой захлопнуть!

После яркого света казалось, что в каморке царил полный мрак. Сгоряча я ударилась коленом об угол лежанки, что тоже не улучшило моего настроения. Здесь было так тесно, что мы каждый раз на что-нибудь натыкались. Но сейчас я предпочла бы сидеть в духоте, чем служить мишенью для дурацких матросских шуток! С палубы доносились смешки. Манриоло, наверное, разошёлся вовсю. Ну и Хорро с ним!

Смахнув с лежанки какие-то вещи, я уселась, хмуро подперев щёку рукой. В таком виде меня и нашёл Пульчино, вернувшийся вечером. Против ожидания, он отнёсся к выходкам Манриоло более снисходительно:

– Просто ему хочется утвердиться в новой компании, а на корабле, где у каждого есть своё место, это не так-то легко! Для парней синьора Алонзо он неудачник. Нищий изгнанник, застрявший в рыбачьем посёлке.

– То есть его потребность унизить меня происходит из желания сгладить собственное унижение? Мне, знаешь ли, от этого не легче!

– Через два-три дня к нему все привыкнут, и тебе больше не придётся отсиживаться здесь, словно сова в дупле! – пошутил Пульчино.

– Умеешь ты успокоить…

После выговора, который я устроила Манриоло, на душе стало ещё тревожнее. Я подумала, что замечания Пульчино отличались удивительной меткостью, и вообще, за годы нашей связи он научился мыслить почти как человек. Раньше я не придавала этому значения, но теперь задумалась: в кого я его превращаю? Наша дружба, такая естественная, как дыхание – куда она нас могла завести?!

Позже, воспользовавшись темнотой, я незаметно вышла на палубу. Море слегка раскачивало фелуку на маслянистых волнах. В небе на западе таял закат, грязно-розовый, как рыбьи жабры. Вся команда собралась вокруг котелка с бобовой похлёбкой. Пахло солониной, грубоватыми шутками, усталостью после долгого дня и тем особым умиротворением, которое наступает, когда люди чувствуют, что неплохо потрудились вместе и теперь с полным правом можно предаться отдыху. Манриоло тоже был там. До меня по-прежнему доносились их смешки и обрывки разговоров, но теперь я постаралась отрешиться от этого, впитывая приглушённое бормотание волн, запах смолы и соли, поскрипывание снастей, тысячи таинственных ночных звуков… Наконец, я почувствовала себя просто точкой, скользящей навстречу невидимому горизонту. Сосредоточившись, я попыталась позвать бедного Гриджо, но никто не ответил. Море, простиравшееся вокруг, оставалось тихим и безмятежным, только стайка дорадо испуганно метнулась прочь от моего зова. Я подумала, что валлуко совсем измучился, бедняга. Манриоло – просто эгоист! Он вполне заслуживает, если Гриджо захочет уплыть насовсем!

***

На третий день вдруг задул свежий встречный ветер, так что часть пути нам пришлось проделать на вёслах. К вечеру все вымотались настолько, что даже Манриоло немного притих.

– Сегодня пораньше пристанем к берегу! – распорядился синьор Алонзо. – Спешить нам особо некуда.

Капитан был прав. По рассказам моряков я знала, каким коварным бывает ветер. Стоит зазеваться, и тебя в темноте быстро выбросит на скалы!

Впереди как раз показался Пицене – шумный прибрежный городок с рыжими черепичными крышами, черными иглами кипарисов и традиционным замком на холме. Толстые приземистые башни, расположенные по углам крепостной стены, казалось, проседали под тяжестью облаков. В порту на рейде стояли два больших корабля, в одном из которых – по округлому корпусу и высоким надстройкам на носу и на корме – легко было признать венеттийского «купца». Сердце у меня дрогнуло. Я подумала, что капитан почти наверняка был знаком с Рикардо Граначчи… а может быть, и с Алессандро.

Грязный, крикливый порт встретил нас шумом и толкотнёй. Синьор Алонзо, хлопнув по плечу местного чиновника, принялся расспрашивать насчёт стоянки и приличной таверны. Издали было заметно, как они с портовым служащим шептались, склонив головы и поглядывая в сторону венеттийской каракки. Кажется, тот корабль возбудил не только моё любопытство.

– Хочешь попробовать?

Вздрогнув, я оглянулась. Рядом со мной стоял Манриоло, протягивая кулёк, сложенный из виноградных листьев. В кульке была горсть оливок. И когда только он успел их раздобыть?

– Пройдёмся немного, – предложил он. – Синьор Алонзо сам обо всём договорится. Всё равно до завтра мы отсюда не двинемся.

Судя по оливкам и мирному тону, он надеялся меня задобрить. После вчерашней размолвки мы так и не помирились. Манриоло остался ночевать на палубе с матросами, а я всю ночь пролежала без сна, прислушиваясь к усталому поскрипыванию переборок и размеренному плеску волн.

Чем дальше мы отходили от порта, тем спокойнее и тише было вокруг. На молу торчали рыбацкие домишки на сваях, похожие на дозорных, бдительно следящих за морем. Ветер, так некстати задержавший нас в пути, трепал растянутые для просушки сети.

У оливок был крепкий, солоноватый вкус, но моего настроения это не смягчило.

– Мне не нравится, что ты выставляешь меня дурой перед людьми Алонзо Кариньяно, –прямо заявила я. – Что это вчера было за представление?! Я тебе не жена и не наречённая!

– Твои слова разбивают мне сердце, – нарочито вздохнул Манриоло, но, споткнувшись о мой рассерженный взгляд, посерьёзнел: – Ладно. Будь ты моей невестой, всё было бы проще. В команде у синьора Алонзо есть разные люди, и кое-кто из них не прочь воспользоваться обстоятельствами. Взять хотя бы Джованни с Барилем. На последней стоянке они едва не разыграли тебя в кости! Хорошо, что капитан вовремя вмешался. Если донна Джулия когда-нибудь узнает об этом, она оторвёт мне башку и скормит её морренам! Пусть лучше эти невежи думают, что ты со мной…

У меня загорелись щёки. Раньше мне не приходилось сталкиваться с подобной грубостью. В монастыре на Терра-деи-Мираколо, разумеется, не было мужчин, кроме старого Ваноцци, целый день дремавшего в будке у ворот. Но Ваноцци был так стар, что вопрос о его поле можно было считать несущественным. Он казался ровесником монастырских стен. После этого, в Венетте, я жила под защитой Рикардо и донны Ассунты, ну а в Перне рыбаки слишком боялись моих талантов, чтобы позволять себе вольности. «Не дай бог оскорбишь морскую ведьму – потом будешь целый месяц хлебать пустой суп из капусты!» – вот что они, вероятно, думали. В Перне я была в безопасности. А теперь?

К одиноким женщинам вроде меня мир был не очень благожелателен. Когда мы попадём в Венетту, к кому мне обратиться за покровительством? Вероятно, Джулия могла бы меня защитить, но ещё неизвестно, что на это скажет её брат, Рикардо. Прошлой весной я обвела его вокруг пальца, выдав себя за его сестру, и в отместку он вполне мог упрятать меня в тюрьму. Для простой девушки назваться патрицианкой – преступление, и неважно, насколько благородными были мои мотивы! А поскольку муж Джулии находился в отъезде, за нас некому будет заступиться! Разве что Алессандро… но я запрещала себе мечтать о нём. Может, он теперь меня презирает. Из-за меня ему пришлось пережить настоящий кошмар, и вряд ли его обрадует, когда я вдруг опять появлюсь у него на пути!

Манриоло тем временем продолжал извиняться. Спохватившись, я поняла, что пропустила его последние слова мимо ушей.

– Ладно, забудем это.

Ссориться расхотелось. В конце концов, какая разница, что подумают или не подумают про меня синьор Алонзо и его люди! Через день-другой мы расстанемся и, надеюсь, больше никогда друг друга не увидим.