Текст книги "Истинная для Ворона (СИ)"

Автор книги: Алёна Петра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Истинная для Ворона

Пролог

Багровые языки пламени танцевали, перепрыгивая с ветки на ветку, на стены ветхой избы, выше и выше, озаряя тёмное небо яркими всполохами. Сухая кора вспыхивала тысячами новых искорок, которые разбегались в разные стороны, наперегонки добираясь до крыши. Ни криков, ни стонов лишь треск дерева и карканье воронов кружащих в небе.

Толпа яростно беснующаяся полчаса назад замерла, словно изваяния. Застывшие лица людей в немом восхищении от ярости стихии.

Раскат грома, оповестил о приходе живительного дождя. Первые тяжёлые капли упали в сухую истоптанную землю.

Кто-то шепнул:

– Ведьма сгинула, слава Рогу!

– Да, так ей и надо! Тьму надо выжигать огнём!

Когда вокруг избы ведьмы не осталось ни одного человека, а пламя потушенное косым дождём уже погасло из леса вышла старуха. Стоя за кустом незамеченная, она давно наблюдала за тем, что может натворить людская ярость.

Сухонькая рука с лёгкостью отодвинула приваленные к двери брёвна. Она открыла дверь, чёрный дым, словно дикий зверь бросился на старуху, но тут же послушно застелился к небу.

На плечо старухе ловко приземлился старый большой ворон.

– Ну что Э'нгыр ты готов? – произнесла старая женщина непонятно кому.

Ворон каркнул. Молния осветила два тела лежащих в доме. Дождь не прекращался, заливая жаждущую землю, а старуха гортанно напевая, сыпала странными словами, обнимая голову мальчика. Она полоснула ножом лицо, наклонилась к нему низко, с шумом втягивая воздух и громко приказала.

– Дыши.

Мальчик закашлял, чёрный дым вытекал тонкой струйкой из губ мальчика в губы ведьме. Он вздохнул.

– Отныне имя твоё Равн, – прохрипела ведьма. Старый ворон отозвался громким карканьем.

*** ***

Раннее утро, но он уже не спал. Привычные трели птиц разносились над лесом. Равн шёл вдоль ручья, тот весело играючи прыгал по камушкам в деревню. Петухи возвещали о рассвете, из деревни доносилось громкое мычание коров. Деревня просыпалась.

Юноша занял привычное место на склоне холма для наблюдения. Его любимое время, когда старуха ещё спит и ему не нужно отчитываться. Вот из правого длинного дома вышла Торберта, Равну нравилось, как она смеётся: откидывая голову, громко, от души. А вот вышла Гуда, большая и высокая, её боялись даже мужи севера, хотя сейчас почти все ушли в плаванье. Равн любил представлять себе, как помогает Торберте или сидит с Талэком, слушая его бесконечные старческие речи. Частенько ребятня мучала старого сказителя просьбами поведать о бывших подвигах и он, закурив трубку, садился лицом к солнцу и затягивал очередную историю. Если ветер дул в сторону холма, до Равна долетали фразы, а он представлял сражения и убитых врагов.

Закудахтали куры при виде Торберты, она исправно кормила их, отталкивая наглых птиц от себя.

Капли росы, усеявшие траву, словно жемчуг, вспыхнули мирриадами искорок, когда них упали солнечные лучи.

Равн зажмурился, сердце трепетало в желании находиться там в деревне с людьми. Но он знал – стоило кому-то из деревенских увидеть его, и они либо разворачивались, либо переходили на другую сторону. Он был для них Равн – Ворон, сын ведьмы.

В тишине послышалось шумное хлопанье крыльев. И на плечо приземлился его друг и нянька Э'нгыр.

– Что уже проснулась?

Ворон каркнул.

– Хорошо, идём. Сегодня она проснулась раньше обычного. Наверно, подозревает, что я к деревне хожу?

Ворон снова каркнул и наклонил голову.

– Хорошо, хорошо. Идём.

Равн вскочил, как лёгкое перышко, стройный, гибкий юноша. Схватил лук с колчаном самодельных стрел и, перепрыгивая с камня на камень, полетел обратно в лес. Печально оглядываясь на деревню.

Он всегда ходил обходными тропами, чтобы не встретиться с деревенскими, но сегодня неожиданно на его пути оказалась Адела. Та самая Адела, которая так здорово пела и танцевала на пирах, когда викинги возвращались из плавания, нагруженные добычей и рабами.

Увидев Равна, она вскрикнула и схватилась за амулет, который висел на шее. Юноша остановился, замер на месте. Вот наконец ему представился случай объяснить ей, что он такой же как и она, и его не стоит бояться. Он решился.

– Адела, здравствуй! Я не обижу тебя.

Девушка вскрикнула и зажала уши руками.

– Не смей говорить со мной, вёльв. Во имя Рога даже не приближайся, – крикнула она.

– Я и не приближаюсь, – расстроился Равн. – Почему ты боишься меня? Я же не причинил тебе вреда, не обидел?

Несмотря на заткнутые уши, девушка услышала всё, что сказал парнишка. Она немного постояла, видимо, мысленно споря сама с собой, и схватившись вновь за амулет ответила:

– Ты вёльв и этим всё сказано! И старуха, что воспитала тебя истинное воплощение зла, суккуб в человеческом обличье.

– Да с чего ты взяла? Она и пальцем никого не тронула, живёт себе потихоньку в своём домишке и никому не мешает.

– Правильно говорил отец, нельзя с вами разговаривать. Наплетёте, словами запутаете. Я знаю правду. И в последний раз говорю – уходи!

Она схватила камень и бросила его в парнишку. Равн от неожиданности даже не успел увернуться, он вскрикнул, закрыл левый глаз рукой, кожа над бровью лопнула, оставляя кровавый след на ладони. Волна злости и обиды поднялась в нём. Он посмотрел исподлобья, злобно усмехнулся, глаза его окрасились чёрным. Равн по-птичьи наклонил голову, ворон на плече громко каркнул, нагнав ещё большей жути на девушку. Она в ужасе отшатнулась и бросилась бежать в сторону деревни.

– Глупая девчонка, – бросил он ей вслед.

Сердце наполнилась грустью, он в который раз убедился, что между ними непреодолимая пропасть. Вместо того, чтобы вернуться к старой Торбьёрг, он отправился на скалистый берег.

Волны взмывали вверх и падали вниз, разбиваясь о высокий каменный берег. Равн закинул лук назад и вытащил маленькую пастушью флейту, которую он сам выстругал из кусочков дерева.

Музыке его никто не учил просто, когда становилось невыносимо мрачно в душе, он дул в отверстия, извлекая нежные звуки, будто через них выходила вся боль так долго копившаяся в его душе.

Протяжный звук сменился коротким, флейта плакала всхлипывая, затихая, и вновь звучала. Влажные порывы ветра подхватывали незамысловатую мелодию и уносили вдаль.

Глава 1. Встреча

Громкий смех, непристойные шутки, ячменное пиво лилось рекой. Воздух, пропитанный мужским потом, алкоголем и весельем, туманил голову. Казалось достаточно вздохнуть один раз и голова уже начинала кружиться .

Шло великое веселье – Тормуд Лохматый собирался в плаванье к родным берегам.

Потные руки, красные морды – мало бы кто узнал в этих ужравшихся мужланах настоящих войнов севера.

Только мужчина в чёрном плаще сохранял спокойствие в этом царстве веселья и пошлости. Он как тёмное пятно на белой бумаге выделялся среди светловолосых северян. Прямые чёрные волосы до плеч, смуглая кожа, и чёрные глаза, от которых у девушек, которые разносили кружки и обслуживали удалых молодцов, мурашки бежали по коже.

Его можно было бы назвать красивым, если бы не шрамы на лице и злой взгляд из под нахмуренных бровей. Здесь его никто не знал.

Тормуд с грохотом опустил огромный кулак на стол и возмущённо заметил:

– Какого чёрта, ты не пьёшь с нами Ворон?

Мужчина в чёрном с усмешкой поднял бровь.

– Кто-то же должен быть в здравом уме, если вдруг на вас нападут.

Оскорбленный Тормуд взревел, замахнулся на сидящего мужчину, но выпитое дало о себе знать: запнувшись о стоявший на пути табурет, он с грохотом повалился на спину. Грянул оглушающий хохот, Ворон скривил губы в усмешке и продолжил стругать брусочек дерева.

Монотонные действия помогали ему успокоиться и отрешиться от происходящего. А это ему сейчас было жизненно необходимо.

Завтра отплывает драккар Тормуда к северным землям Раумсдаля, его родной дом, где он не был уже десять лет.

Что ждало его там? Жива ли Торбъёрг?

Когда он уплыл старуха еле ходила. Наверно, померла уже. Неприятная игла больно кольнула в сердце, забытое чувство, которое давно не посещало его.

Сколько лет прожито, сколько дорог исхожено Ворон уже забыл, что такое родной человек. Всё время в пути, в сражениях. Он добился того зачем уплыл в чужие земли – стал метким лучником, отличным войном, с которым не каждый хотел бы оказаться по другую сторону. Ворон заслужил имя и уважение среди чужаков.

Но вот он решил вернуться к своим, и вновь этот пренебрежительный тон. В их мире, мире роглов ему, видимо, никогда не заслужить себе место.

Нож соскочил с деревяшки и воткнулся в стол. Равн резко встал и вышел из таверны.

*** ***

Большой старый ворон кружил над деревней, выглядывая подозрительные личности. Промозглый ветер пытался сбить его, но он был слишком стар, чтобы позволить наглецу его обдурить. Небо затянутое тучами запрятало луну подальше. Темнота покрыла всю землю, лишь пламя факелов с трудом вырывало кусочки света у старухи ночи.

Ворон приметил широкий забор похожий на драконьи зубы и приземлился на него, дабы дать отдых своим крыльям.

Из таверны всё также доносились крики и хохот.

"Разгульная жизнь северян всегда привлекала много внимания. Надо быть настороже", – подумал ворон.

Ночами уже холодало так, что не хотелось отходить от костра ни на шаг. Ворон поежился, поежился и мужчина сидящий во дворе у костра. Равн уже час сидел без движения, он охранял своих попутчиков от угрозы. Завтра они уходят в море и хотелось, чтобы всё прошло без происшествий.

Старый Э'нгыр черный ворон, любезно предоставивший своё тело, уже хотел спать, но терпеливо ждал ученика и названного детёныша. Он не разделял его заботу о беловолосых людях, но если Равну это было важно, он был готов подождать.

К полуночи небо очистилось, наглый ветер отлично справился со своей работой и угнал тучи к востоку. С небес смотрела полная луна, а звезды величиной с кулак ярко освещали землю. Сегодня особенная ночь и Равн хотел запомнить её надолго.

Здесь во дворе перед таверной сваленные кучей валялись боевые щиты и рогатые шлемы поклонников Рога. Им так хотелось отпраздновать окончание похода, что даже никто не удосужился перенести свои вещи на драккар.

"Если бы я был одним из обворованных дворов, я бы напал именно сегодня и сейчас" – поделился своими мыслями Равн с Э'нгыром. Тот каркнул в знак согласия.

Войны Тормуда Лохматого затихли к утру, когда горизонта коснулись первые лучи. Равн понимал – час отплытия откладывается.

Сморенный тяжёлым днём Э'нгыр уснул унося с собой и сознание Равна.

Им снился подземный мир, чёрные холмы, и огромные зубы дракона, пытающегося своей пастью поймать летящего ворона. Но он не дался, ловко маневрируя в потоках ветра. Тогда дракон дыхнул пламенем, опаляя все вокруг, но ворон летел навстречу и прошёл сквозь огонь, со всей силы, вонзившись в глаз дракона.

"Придёт час правды, но нас не сломят, пока ты будешь вороном, пока ты будешь жить в гармонии со мной", – так говорит ему Э'нгыр.

"У нас одна душа на двоих. Поверь мне."

*** ***

Из-за вчерашнего гульбища мощные воины севера, которые ещё вчера не боялись самого Г'хора, проспали до полудня. А запланированное отбытие перенеслось на обед, а потом и на вечер. Доблестные мужи, с трудом передвигая ноги, грузили разнообразное добро на корабль. Сидя на одной из бочек с вином, которая досталась им с корабля вийонцев, Равн наблюдал за всеми приготовлениями.

– О, Рафн! Какими судьбами? – окликнул знакомый голос. Равн оглянулся и увидел служителя богини Верисиды, хотя судя по его любви к выпивке, он явно ошибся богом.

– Стефан? Вот кого не ожидал увидеть здесь так это тебя. А как же твоя благая миссия нести свет учения в массы?

– То есть ты хочешь сказать эти благородные мужи уже наполнены сфетом и моя помощь им не нужна?

Равн оглянулся, окинул взглядом хмельную толпу, и согласился.

– Да, этим мужам действительно чуток мудрости не помешало бы.

Монах подошёл ближе и, с трудом скрывая радость, хлопнул старого друга по плечу.

– Ну что Равн, ты посвятишь меня в свои дела? Или это очередная загадка?

– Хочу доплыть до Раумсдаля.

– Не может быть! Так ведь и я тоже туда собрался. Ты только посмотри насколько Верисида умна. Она знала, что тебе понадобится моя помощь, поэтому и отправила меня сюда.

– Или если переводить с твоего языка: тебя изгнали из Вийона за пьянство и ты подался в Киртеру, потому что гномы обижены на тебя ещё с прошлого раза.

– Да мой милый друг, ф проницательности тебе нет рафных. Значит, ты согласен путешестфофать в моей компании?

– Рад тебя видеть дружище, – Равн улыбнулся, и пожал руку монаху.

*** ***

Промозглый ветер надувал паруса, судно неслось по высоким волнам, сначала взбираясь, словно в гору, затем резко падая вниз. Темно-серое небо прорезала ослепительная вспышка, осветив мрачные лица спутников. Пронесшийся по воде раскат грома оглушил северян. Никто не ожидал, что непогода начнётся сразу же, как отплывут от берега.

Равн сидел на носу драккара, резная голова дракона злобно скалилась бушующему морю. Охотник давно не ходил в плавание, ведь последние несколько лет он странствовал по чужим землям. Прошёл всю южно-восточную часть Срединного материка. В Поморе он то и узнал про заплывший так далеко, корабль роглов. Долго искал и всё-таки вышел на Тормуда.

Дождь заливал глаза, потоки воды с неба лились не переставая второй час. Двадцать сильных гребцов неустанно сидели на веслах, не давая волнам опрокинуть драккар.

Никто не страшился смерти, все верили, что в загробной жизни будут восседать с Рогом за одним столом. Мрачные лица мужчин говорили лишь о том, что они не готовы были погибнуть бесславной смертью, утонув в море.

Темно-синяя, почти чёрная волна накрыла драккар, но он словно упрямый летучий змей взлетел задранным носом ввысь, на волну.

Сквозь шум бури Равн расслышал зов – это несносный Стефан, несмотря на зелёную болезнь, от которой его уже вывернуло не один раз, пытался добраться до носа корабля. Новая волна чуть не смыла рыжего монаха, но его упёртости можно было только позавидовать.

– Рафн, что ты здесь делаешь? Ты сошёл с ума? – прокричал сквозь ветер Стефан.

– Нет, если судно потонет, не хочу уйти с ним под воду.

– О,тогда я останусь с тобой.

Равн почти не удивился, ведь за много лет дружбы монах ни разу его не предал. Их первая встреча произошла неожиданно, а дружба завязалась со взаимовыгодных отношений.

Глава 2. Пленница

Буря стихла к утру. Неспокойная ночь вымотала всех и гребцы спали на своих местах, выполняя приказ капитана – отдыхать.

Равн всё также сидел на носу корабля, вглядываясь вдаль. Плыть им предстояло ещё две декады и то, если попадут в Пурпурное течение, которое как раз в это время года меняло направление. Его появление сопровождалось неярким свечением из глубины, а всё потому что оно, огибая Южный материк подхватывало большую часть медуз, и несло их мимо берегов Киртеры и Оголаса. От чего и и создавалась видимость будто под водой протекал луч пурпурного света.

Весна в этом году выдалась неожиданно тёплой, зима унесла с собой большую часть бурь, но Грозное море славилось непредсказуемостью. Поэтому Равн и смотрел на горизонт, чтобы издалека увидеть надвигающиеся тучи.

Стефан дремал рядом на палубе, свернувшись калачиком словно кот. За время путешествий он привык спать где угодно и когда угодно. Э'нгыр прикорнул на плече охотника, отсыпаясь за двоих. Он вообще не был морской птицей и новое путешествие переносил крайне тяжело, но желание встретиться с бывшей хозяйкой пересиливало все сложности пути.

Сам Равн мог не спать сутками, за него отсыпался Э'нгыр, их необычный тандем временами был очень полезен.

– Пс-с.

Равн оглянулся, но не увидел никого кто мог бы его позвать.

– Эй… ты… да-да ты.

Равн присмотрелся ещё раз: молодая рабыня, связанная общей верёвкой с остальными рабами на палубе корабля, подавала знаки, чтобы он подошёл.

Иметь дело с чужими невольниками не самое благородное дело. Равн знал, что Тормуд специально в последнем плавании напал на корабль киртерян, чтобы набрать молодых рабынь – в утеху себе и в помощь новой жене.

– Ты че оглох что ли?

Настойчивый шёпот не отставал. Охотник привстал, ещё раз осмотрелся и, ловко спрыгнув на палубу, бесшумно подошёл к странной девице.

– Что шумишь? – спросил он, понизив голос.

– Помоги мне, – так же шёпотом ответила ему пигалица. По другому он и не мог её назвать.

"С каких пор Тормуд стал брать в рабы ещё и детей?" – Равн за то и уважал этого северного вождя – в нем ещё осталась немного сострадания в отличие от остальных вождей семейств.

– С чего я должен тебе помогать?

– Я будущая глава знаменитого дома Милославских! Тебе заплатят много самоцветов за меня.

– Будущая, но недействующая. Где гарантия, что мне действительно заплатят?

– Я единственная дочь Яна Милославского! Единственная и любимая! Хоть сто самоцветов запроси отец не пожалеет ради моего спасения.

Девушка упрямо вздернула носик, не желая сдаваться.

– Что-то я сомневаюсь в том, что у Милославских хотя бы половина есть из названной суммы.

– Что? Да что ты о себе возомнил?

Сидя на палубе, со связанными руками, в грязном платье и растрепанными волосами, она продолжала себя вести так, будто это он просил у неё помощи, а не наоборот.

– Мне кажется, тебе пора смириться с участью рабыни. Я не пойду против Тормуда пока нахожусь на его корабле… так что прости.

Девушка возмущённо фыркнула и отвернулась.

Равн вернулся на место, спиной ощущая прожигающий взгляд. Он помнил, что говорили киртеряне об этой семейке: жадные, глупые и просаживающие сотни самоцветов на балы и выпивку.

Судьба порой сама всё расставляет по местам: и наказание, и награду.

******

День за днём тянулись медленно и однообразно. Тормуд чаще всего сидел на корме в своём шатре из шкур, периодически прохаживался по палубе, словно проверяя владения. Гребцы, зная крутой норов трезвого вождя, старались не попадаться под руку. Хуже всех приходилось рабыням. Связанные одной верёвкой, лишённые возможности свободно передвигаться они днем и ночью сидели на палубе. Трюм набитый под завязку ворованным добром уже никого не вмещал.

От вяленной рыбы тошнило, но роглы славились воинской мощью, а не поварским мастерством. Хотелось вкусной еды, свежего хлеба, парного молока. Равн помнил как в детстве Торбъёрг каждое утро наливала ему козьего молока с куском хлеба, и хоть он никогда её не признавал и не считал за мать, сердце всё же тоскливо заныло по тем временам и упущенной возможности проститься с ведьмой. Как никак она вырастила и воспитала его. Жива ли Торбъёрг сейчас?

Его размышления прервал ритмичный стук барабанов, это Стефан опять развлекал рабынь своими сказками и легендами. У монаха неплохо получалось держать темп за счёт отбиваемого ритма на барабанах, и голос вроде тоже не был противным, но всё же Равн считал старого Талэка лучшим рассказчиком.

Даже сейчас, когда он услышал какую легенду рассказывает Стефан мысли вновь унеслись в прошлое.

Когда-то тысячи лет назад в Запределье встретились два божества и полюбили друг друга. Бог Арунд и богиня Оломаи поклялись в вечной любви друг другу, а результатом этой любви стал наш мир Волорокам. Они нарекли ему имя в честь волшебства и магии, которым обладал созданный ими народ – рундолы.

Они жили и процветали, становились умнее, их мир обретал всё большие знания, сила магии не знала границ. Всё было идеально в этом мире. Боги частенько спускались к своему народу и беседовали с мудрецами и сказителями, передавая ещё большую мудрость.

Но любая яркая звезда притягивает к себе не только любовь и счастье, но зависть и злобу.

Позавидовал такому великолепному миру бог тьмы, Г'хор. Решил он силой отобрать его, а в союзники позвал богиню колдовства Чакату. Они напали на мир Волорокам. Но Арунд и Оломаи в великой битве смогли защитить свой мир. Тогда Г'хор решил действовать исподтишка. Он обогнул землю и проткнул её изнутри. Страшное землетрясение содрогнуло всю землю. Суша, словно глиняная тарелка раскололась на куски, а в месте, где вошло копьё, появился разлом.

Бог Г'хор радостно распахнул двери своего тёмного мира и выпустил через разлом всю нечисть. Так в прекрасном мире Волорокам появились монстры. Они сметали всё на своём пути, не оставляя ничего живого. Тогда с небес спустилась богиня Оломаи и отобрала из народов двенадцать войнов. Нарекла их охотниками за монстрами и повелела им защищать все народы. Больше богиня не спускалась к своему народу. Но мы верим, что стоит избавить наш мир от монстров и тогда богиня вновь явит нам свою милость вместе с её мужем богом Арундом.

Стефан закончил рассказывать, стукнул последний раз в барабан под восхищенные взгляды девушек. Ораторское искусство сказителей было в почёте и ценилось не хуже ювелирного дела.

Лишь одного взгляда Равн не заметил – пигалица второй день не вставала.

«От неё веет болезнью, смертный дух уже давно преследует молодую дочь князя Милославского,»– мысли Э'нгыра ворвались в голову темным туманом.

«Ты уверен, что это она?» – спросил его Равн.

"Конечно, уверен. Разве ты не помнишь тот день на площади, когда семейство Милославских явило всем людям свою дочь? "

« Что-то не припомню».

Равн встал и прошелся по носу корабля, чтобы размять ноги. Солнце клонилось к закату, Тормуд ужинал в это время и не заметил, как Равн наклонился к девушке и заставил сделать глоток одной из своих настоек. Рабыня с трудом открыла глаза, моргнула в знак благодарности и снова забылась помутненным сознанием.

"Вновь вмешиваешься в мироустройство, навлечешь беду… "

"Э'нгыр, достаточно," – ворон умолк. – "Я предпочитаю нарушить правила боя, чтобы выиграть войну".

Ворон шумно захлопал крыльями, привлекая к себе внимание. Это дало возможность сделать девушке ещё один глоток. Её щёки пылали, а на запястьях от верёвки остались кровоподтёки. Неудивительно – слишком нежная кожа.

Равн окинул взглядом девушку, вроде никаких других видимых повреждений не было. Изнеженная богатой и сытой жизнью аристократка, совсем не была приспособлена к подобного рода путешествиям. Чудо, если она останется жива. И ему придётся постараться, если он хочет впоследствии её обменять на мешок рады.

«Мешок рады? Ты забыл кто она?» – ворон почти рассмеялся. Звуки вороньего карканья разнеслись в вечернем воздухе.