Текст книги "Транссексуалка"

Автор книги: Алёна Майская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава 17 «Продолжение пути (гормоны)»

Вечером следующего дня, когда Оля, сгорая от любопытства, уже в пятый раз выслушивала мою версию вчерашних событий зазвонил телефон. Это был Костя. Немного волнуясь он спросил меня как мои дела, и мы поболтали немного ни о чем. Зная, что моя мама отсутствует, он опять напросился ко мне в гости, а я и не возражала. Учитывая что впереди были новогодние каникулы, мама была в санатории, и я была совершенно свободна я согласилась. Тем более что в гости он ко мне собрался после десяти вечера. Сейчас по его словам он готовился к завтрашнему эфиру на радио. Мы еще поболтали с Олей о всякой ерунде, допили бутылку вина, которую Оля принесла с собой, и доели остатки фруктов, которые мы не унесли на Новый год к Мише. Часов в девять, после звонка ее мамы, Оля ушла домой, а я осталась одна. Я курила, размышляла о событиях последней недели. А надо сказать, что размышлять было о чем. Во-первых у меня появился парень, во-вторых я стала его женщиной, или даже правильнее сказать он окончательно сделал меня женщиной, чему я был очень рада! Мне уже совсем не хотелось вспоминать те неуклюжие попытки, которые мы делали с Женькой. Мой размышления прервал звонок в дверь. Я пошла открывать. В дверях стоял слегка подвыпивший и поэтому необычайно веселый Костя.

– Любимой пламенный привет!

Он перешагнул порог моего дома и поцеловал меня в щечку. В руках у него был пакет с бутылками и как я догадывалась, это было его любимое пиво. Но мне было уже все-равно, т. к. я тоже была уже слегка нетрезвая.

Я выкатила журнальный столик, Костя вытащил пиво, чипсы и мои любимые фисташки и мы уселись поглощать эти нехитрые яства запивая их пивом. Мы ни словом не обмолвились о том, что произошло вчера. Но все-таки наш разговор постепенно все-таки перешел на тему сексуальных взаимоотношений.

– Знаешь, Ленок, я хоть и люблю мужчин, но все-таки понимаю, что ты стремишься стать женщиной. Я бы хотел тебе в этом помочь.

Я вопросительно посмотрела на него, а он продолжал.

– Для твоего полного перевоплощения ты должна начать принимать гормоны, а итогом всего должна стать операция. Я не говорю что это будет завтра, но когда-то это должно начаться и в итоге прийти к своему логическому финалу?

– То есть ты хочешь чтобы я начала принимать женские гормоны?

Вообще-то я уже давно думала о приеме гормональных препаратов и даже несколько раз перечитывала «Методические рекомендации министерства здравоохранения СССР по смене пола» составленные руководителем Всесоюзного научно-методического центра психоэндокринологии проф. Белкиным А. И. и Карповым А. С., там не было четкого гормонального курса, но составить его я была в состоянии. Надо было просто решиться на этот шаг. Конечно, надо было делать это под руководством опытных врачей и после дополнительного обследования в медицинском центре специализирующемся на проблемах транссексуализма, но я не хотела этих обследований. И вот теперь все-таки момент настал. А Костя продолжал.

– Понимаешь 16 лет – самый лучший возраст для начала гормональной терапии, я не специалист в этой области, но ты еще не сформировалась как мужчина, и твоему телу относительно легко будет трансформироваться в женское. С возрастом трансформация будет все тяжелее.

В его словах была доля истины.

– Я уже думала об этом, но никак не решалась начать.

– А ты попробуй.

И я пообещала попробовать. В тот вечер больше ничего интересного не происходило, мы просто напились до мертвецкого состояния, и Костя ни в силах идти домой, просто остался у меня ночевать. Даже правильнее сказать он просто вырубился на диване, и я накрыв его пледом на коленках уползла в свою комнату предаться пьяному забытью. Но я никак не могла уснуть, мысли о приеме гормонов никак не оставляли меня. И решив, что все-таки пора, я от облегчения принятого решения сразу уснула. Утром Костя протрезвев не обмолвился об этом, а я продолжала думать. Решение принятое спьяну не всегда надо сразу воплощать в жизнь. Но я решила и начала. Надо сказать, что именно из-за этого наши отношения с Костей в дальнейшем прекратились. Он был геем и ему было интересно и привлекательно мужское тело. А я, пользуясь всеми возможными способами, начиная от книг, журналов и пособий в областной библиотеке и заканчивая «Домашней медицинской энциклопедией фельдшера», составила собственный курс приема гормональных препаратов. Я не имею морального права приводить его в своей книге, во избежание ответственности за неправильные рекомендации. Вообщем проблем с покупкой гормональных препаратов у меня не возникло, т. к. некоторые из них просто являются женскими противозачаточными средствами, некоторые гормональными мазями и продаются в аптеках без рецепта.

Первые три месяца я принимала их тайком от мамы, пока однажды она не наткнулась у меня в столе на пачку таблеток и тюбик с мазью.

– Что это? – удивленно перевела взгляд мама на меня держа в руках пачку с таблетками.

– Гормоны, – ответила я и покраснела.

– Зачем?! Ты начала пить женские гормоны?

– Да, мама, я пью женские гормоны!

На глазах мамы опять появились слезы, и мы вместе разрыдались. Надо сказать, что гормональная терапия начала действовать на меня очень быстро. Внешних изменений я сразу не увидела а вот внутренние появились очень скоро. Я стала капризной и плаксивой, у меня появились резкие перепады настроения, вообщем видимо я начала получать те ощущения, которые испытывают женщины во время климакса. Надо сказать, что и это мама восприняла относительно спокойно, лишь только потребовав чтобы я проконсультировалась с эндокринологом. Знакомых врачей, в том числе и эндокринологов, у мамы страдавшей болезнью щитовидной железы было достаточно. И она, записав мой курс лечения, который я назначила себе самостоятельно, окольными путями проверила его у знакомого врача-эндокринолога. Великая вещь – блат! Особенно в провинции! Следует отметить, что курс лечения врач почти не корректировал, а просто заменил некоторые дорогие препараты на более дешевые, чему я значительно порадовалась. Но как мама смогла объяснить цель этих расспросов врачу, я до сих пор не знаю. А первые изменения я почувствовала уже через три месяца после первого приема. У меня начала уплотняться грудь и расти ореол вокруг сосков. Соски стали необычайно чувствительны. А через полгода я уже начала задумываться над тем фактом, что мои лифчики уже не совсем подходят мне. Если раньше я вкладывала в них вату, а позднее купленные в аптеке пластмассовые вкладыши, для женщин перенесших операцию по удалению груди, то теперь я уже не могла пользоваться некоторыми из них. Мне было в них просто неудобно! Мама внимательно наблюдала за всеми изменениями происходившими в моем теле в течение года и по возможности давала советы и покупала гормональные препараты. Через полтора года после первого приема препаратов моя фигура уже больше напоминала женскую нежели мужскую. Я уже носила лифчики, спокойно могла одевать юбку, которая так сексуально начинала облегать мои округлившиеся ягодицы. Но помня совет, вычитанный где-то я чтобы не потерять потенцию, продолжала активно тренировать свой член, занимаясь мастурбацией. Теперь я получала удовольствие не только от мастурбации, но и от стимулирования сосков и поглаживания груди.

К концу второго курса техникума моя внешность уже мало напоминала внешность юноши, я больше походила на созревающую девушку. Единственным недостатком в моем облике оставался голос. Как я не старалась, но скрывать басовитые нотки в голосе было сложно. Но бороться с этим было можно, и мой голос был приятным и низким. Не зря в детстве я занималась в музыкальной школе, целых четыре года я старалась и мне самой нравилось. Щетина, которая начинала пробиваться, видимо из-за приема гормональных препаратов сошла на нет, причем без применения каких либо депиляторов. Её просто не стало и все. Стараниями моей мамы, после первого года учебы она заехала в техникум и переговорила с заведующей учебной частью, где объяснила о происходивших со мной переменах. Завуч была очень умной женщиной и в течение второго курса я начала уже забывать свое мужское имя Алексей, и все чаще слышала имя Елена. Да и относились преподавательницы ко мне как к девушке. Не все конечно, но большинство все-таки оказались людьми порядочными и рекомендации завуча вняли маминой просьбе, кроме пожалуй нашей математички, но на втором курсе мы этот предмет заканчивали и особых переживаний мне ее неприязнь уже не доставляла. Хотя в классном журнале, согласно документов, я продолжала числиться Алексеем Логуновым. Я уже вполне свободно пользовалась косметикой и с улыбкой вспоминала мои первые неумелые попытки нанести макияж. Тем более на втором курсе мы начали уже проходить основы визажа и нанесение макияж входило в обязательный курс данного предмета. Мой волосы – предмет моей гордости. За четыре года я смогла отрастить их уже намного ниже плеч. Их густота и длина была предметом зависти некоторых девчонок. От природы мне даны были густые и прямые волосы. Я лишь слегка мелировала их, стараясь как можно меньше применять средства для окраски и завивки и в конце-концов применяла лишь только средства по уходу за волосами. Это и позволило мне отрастить к концу второго курса вполне шикарную гриву. Вообщем к окончанию второго курса я практически перестала быть юношей и почти окончательно перешла в род девушек. Незнакомые люди в автобусах и на улице давно уже обращались ко мне не иначе как «девушка», мальчики на улицах пытались знакомиться. Даже туалетом я предпочитала пользоваться женским, благо кабинки у нас были с закрывающимися дверьми, и особых неудобств это никому не приносило. Только лишь косые взгляды соседей, да перешептывание бабок на лавочке «Ишь ты, смотри гомосек пошел, ну чистая баба!» приносили мне некоторые неудобства. В конце-концов привыкаешь ко всему. В том числе и к людским гадостям!

Только вот с Костей мы расстались еще в конце первого курса. Как он сказал – он был геем и мое округлявшееся мужское тело волновало его все меньше и меньше. Расставание у нас прошло без скандалов и громкого выяснения отношений. Мы просто перестали звонить другу-другу. Но даже и сейчас спустя годы, встретив своего милого МУЖЧИНУ, моего первого и до сих пор любимого я с удовольствием поцелую его и надеюсь, что он тоже оставил в своей душе только теплые воспоминания обо мне.

Глава 18 «Военкомат»

Повестка из военкомата грянула для меня как гром среди ясного неба! Возвращаясь вечером из техникума, я просто обнаружила её в своем почтовом ящике на обычной почтовой открытке. До конца четвертого курса оставалось всего три месяца и по мнению военкомата меня пора было призывать в ряды вооруженных сил Российской Федерации. Еще в 14 лет я проходила приписную комиссию в военкомате, но тогда было все по другому! Я была просто длинноволосым подростком иногда дома одевающим мамины юбки. Но сейчас!..Я даже не представляла как я пойду в военкомат?

Мысль об армии меня как-то не посещала. Но теперь держа в руках бумажку с простым текстом «Приказываю Вам явиться для прохождения призывной комиссии» меня просто бросило в дрожь. Придя домой я с ужасом рухнула на диван. Мое воображение рисовало страшные картины. Я видела себя в военной форме с автоматом в руках лежащей в грязи, а надо мною стоял здоровый, потный ухмыляющийся сержант. Мне чудились казармы и жуткий запах немытых солдатских ног, который я однажды узнала, зайдя с отцом в солдатскую казарму. Тогда я еще была сыном военного политработника. От представленного ужаса на мои глаза навернулись слезы. Не помогала ни сигарета, ни даже моя любимая чашка кофе. Мама знала, что я курю, но я старалась не злоупотреблять этим, т. к. никотин ослаблял действие гормонов, и курение не было рекомендовано совместно с приемом гормональных препаратов. Но все же иногда, три-четыре раза в неделю я позволяла себе расслабиться с сигареткой и чашечкой крепкого кофе. Да и сигареты я предпочитала крепкие, но по возможности дорогие. Мне очень нравился обжигающий аромат крепких дорогих сигарет вместе с обжигающим вкусом горячего и ароматного кофе. Мама по мере сил боролась с курением, но борьба была с переменным успехом.

Поэтому первая фраза мамы когда она пришла была естественно.

– Ты опять курила? Фу! Ну когда ты бросишь эту дурацкую…

Но глядя на мой внешний вид мама осеклась на полуслове.

– Что случилось дочка?

– Мне прислали повестку… из военкомата…, – и не в силах сдержаться я снова разрыдалась.

Мама села рядом и начала гладить меня по голове, успокаивая, но судя по всему эта неприятная новость её взволновала не меньше. И она пытаясь успокоиться говорила мне сама видимо не веря в то что говорит:

– Ну как тебя могут забрать в армию? Ты же девушка? У тебя есть грудь? Ты выглядишь как девушка! Нет! Мы пойдем вместе! Я пойду к военкому! Я объясню ему!

– Мама! – Рыдала я. – Но по паспорту я мужчина! Меня заберут в армию!

– Не заберут, если надо мы купим тебе отсрочку!

Но уверенности в мамином голосе почему-то не было. По-моему она была растеряна не меньше меня. Как-то уже после того как я окончательно сформировалась как женщина я спросила у мамы, почему она так быстро и так легко пережила мою трансформацию. На что она мне ответила, что всегда хотела именно дочку, и пусть дочкой для неё я стала только в 15 лет, но все-равно она обрела долгожданную дочь. Именно поэтому она так усиленно помогала мне в моем переходе в девушку, переживала за меня, и просто так она меня теперь никому не отдаст! Тем более в армию. Я в это верила и искренне надеялась, что проблему с военкоматом мама сможет решить. Мама консультировалась со всеми знакомыми, а тема моей транссексуальности уже давно перестала быть закрытой темой, и те немногие подруги которые из-за меня не отвернулись от мамы старались ей помочь чем можно. Но кроме восклицаний «Девушек в армию не берут» мы каких-то дельных советов не получили. И поняли, что проблему придется решать нам самим.

И вот в назначенный день мы вместе с мамой отправились в военкомат. Понимая, что там мне предстоит пережить нелегкий день и что мне продеться доказывать свою транссексуальность я постаралась одеться как можно женственнее и мама поддержала мое решение. Может быть увидев что я девушка меня не возьмут в армию?

Вечером за день до этого я тщательно вымыла голову и накрутила волосы на бигуди. Хотя я любительница прямых волос, но сегодня мне необходимо было сделать исключение из правил. Утром я расчесала свою львиную гриву, нанесла не очень яркий, но как можно более женственный макияж и долго думала над одеждой которую мне предстояло одеть. В итоге я выбрала темно-бордовый костюм, состоящий из юбки длиной чуть выше колена и приталенного жакета. На ноги я одела самые красивые и дорогие колготки, но не самые вызывающие, а просто черные. Сапожки на высоком каблуке, короткая курточка, вязанная шапочка и выбивающиеся из под шапочки длинные кудрявые волосы вообще не давали и не могли дать какого-либо намека на мои пол, записанный в паспорте.

Мама подготовилась к визиту в военкомат не менее основательно чем я. То, что она одела повергло меня просто в шок. Мама достала из шкафа свою старую военную форму. Шесть лет назад, когда мама развелась с отцом, мы переехали из военного городка под Плесецком в наш город. Работы в военном городке не было, и многие жены офицеров чтобы не сидеть дома устраивались на работу в военную часть, а так как для устройства на работу необходимо было вступить в ряды вооруженных сил СССР, многие жены офицеров становились военнослужащими, так же как и их мужья. Моя мама не стала исключением, но после развода с отцом она демобилизовалась. На «гражданку» она ушла в звании ефрейтора. И кстати до сих пор в шутку обижалась, когда её не поздравляли с 23 февраля. Мне всегда нравилось как на моей маме смотрелась военная форма. Но последний раз я видела её в форме еще в военном городке. И вот сегодня мама снова одела военную форму и взяла с собой на всякий случай военный билет. Я взяла с собой паспорт и повестку и вот в таком «боевом» виде мы и поехали в военкомат.

Когда мы подъехали к военкомату вокруг него стояли толпы призывников. Как и в любой компании подростков там стояли курили и матерились. Но на самой территории военкомата стояла идеальная тишина и порядок. Но только потом я поняла в чем дело. Оказывается из двери военкомата периодически выходил дежурный офицер и увидев хотя бы одного курящего призывника тут же отводил его в дежурную комнату, вручал в руки метлу и отправлял подметать плац. Отказывающихся он быстро одергивал резким окриком, грозя самыми страшными карами. Самой страшной из которых была отправка ближайшей командой в стройбат. Поэтому за воротами военкомата стоял идеальный порядок.

Мы зашли в здание военкомата. Мама поинтересовалась у дежурного офицера где можно найти городского военного комиссара подполковника Болотина? Дежурный отправил нас на второй этаж. А на первом этаже во всю проходила призывная комиссия. Толпы полуголых пацанов, в одних трусах, стояли возле раздевалок и кабинетов врачей. Они с интересом уставились на меня и на мою маму.

– Эй красотка? – Раздалось из толпы в мой адрес. – Ты тоже в армию? Иди к нам, будешь с нами лямку тянуть!

Толпа подростков заржала.

– А ну цыц! – Цыкнул на них дежурный офицер. – Кто тут свой рот открывает? Рот теперь будете открывать только по команде! Чтобы «ура» кричать!

Мы с мамой переглянулись и быстро пошли на второй этаж. Кабинет подполковника Болотина от коридора отделяла приемная, в которой сидел капитан.

Мы, постучавшись, зашли в приемную. Офицер с интересом посмотрел на нас.

– К подполковнику Болотину, – представилась мама.

– По какому вопросу? – поинтересовался капитан

– По вопросам призыва.

– Как о Вас доложить?

– Доложите ефрейтор Логунова.

На лице капитана выразилось изумление, и он нажав какую-то кнопку на аппарате селекторной связи сказал: «Товарищ подполковник, к вам ефрейтор Логунова по вопросам призыва.»

– Пропустите, – буркнул селектор.

Мама открыла дверь, и мы вошли.

– Разрешите товарищ подполковник? Ефрейтор Логунова.

– Входите, а дочка пусть подождет за дверью!

– Вы знаете, именно по её поводу я к Вам и пришла.

– Мне доложили, что вы по вопросам призыва?

– Именно!

– Хорошо пусть останется. Присаживайтесь товарищ ефрейтор, я Вас слушаю.

Подполковник отложил в сторону бумаги и уставился на нас. Мама села за стол напротив него, а я примостилась на самом дальнем от подполковника стуле.

– Товарищ подполковник, – начала мама

– Можно просто Борис Борисович, – перебил ее Болотин, – Я так понимаю Вы ефрейтор в запасе?

– Да, – ответила мама.

– Поэтому можете обращаться ко мне по имени отчеству – продолжил Борис Борисович, – так по вопросу чьего призыва вы хотели переговорить со мной?

– По вопросу призыва моей дочери или точнее моего сына.

На лице подполковника выразилось изумление.

– Я Вас не понял?!

– Понимаете товарищ подполковник, по паспорту это мой сын.

Лицо подполковника Болотина становилось все более рассерженным.

– Если у Вашей дочери ошибочно записал неверный пол, то Вы обратились не по адресу! Вам в паспортный стол!

Вы не поняли товарищ подполковник. – Мамин голос становился все более взволнованным. – На самом деле эта девушка мне не дочь, а сын!

Вот здесь я вряд ли смогу описать все те эмоции, которые отразились на лице подполковника Болотина. И его можно понять. За всю свою карьеру военного, Борису Борисовичу приходилось сталкиваться с разными случаями, особенно при проведении призыва. Но с таким, он явно столкнулся впервые. Возможно, он даже принял нас за сумасшедших, так как картина которую видели его глаза явно не вязалась с тем, что слышали его уши. Его глаза видели перед собой симпатичную женщину в форме ефрейтора ПВО, а рядом с этой женщиной молодую девушку. Но вот в его уши дошла информация, что он видит не женщину и молодую девушку, а женщину и молодого человека.

Пауза затянулась.

– Я Вас не понимаю, – наконец выдавил из себя Борис Борисович.

– Понимаете товарищ подполковник, мой сын с детства страдает транссексуализмом, и он ощущает себя женщиной. И его ощущения выразились теперь в тот внешний вид, который Вы сейчас видите.

Лицо подполковника выразило вдруг всю ненависть старого солдата к разнообразного рода извращенцам.

– Так вы хотите сказать что это не девушка?! Это парень?!

– Ну да! Просто с детства, она, то есть он страдает транссексуализмом. Он ощущает себя женщиной, хотя биологически он мужчина!

– Гермафродит что-ли? – выдавил из себя Борис Борисович.

– Нет, по биологическому полу он мужчина, но внешне женщина, – постаралась пояснить мама.

– Товарищ ефрейтор, по-моему вы обратились не по адресу. У нас есть военные врачи, которые в данный момент проводят медицинскую комиссию. Если они вынесут решение о том, что у Вашего сына какие-то отклонения, то по медицинскому предписанию он или она будут освобождены от службы в армии. Если же нет, то тогда Ваша дочь, то есть простите Ваш сын будут направлены в ряды вооруженных сил Российской Федерации.

– То есть Вы не сможете нам помочь? – расстроилась мама.

– Думаю что нет, извините, мне нужно работать.

– Но товарищ подполковник, как же она сможет проходить комиссию в таком виде? У нее есть грудь, она носит лифчик, женское белье! Она же девушка! – на глазах мамы уже стояли слезы.

– Она, тьфу, то есть он, может пройти комиссию последним, вот в этом я могу Вам посодействовать. Вам необходима такая помощь?

– Нет, моя дочь просто не может служить в армии, по-моему это видно и без всяких комиссии! Как она пойдет в армию? Она девушка! – маму просто уже душили рыдания.

– Я ничем не могу Вам помочь! – Сухо сказал подполковник Болотин. – Судьбу Вашего ребенка сможет решить только медицинская комиссия.

– Она не может проходить комиссию!!!

Мама уже плакала навзрыд, она схватила меня за руку.

– Пошли!

И мы выскочили из кабинета. Я бежала за моей мамой, и в моих глазах тоже стояли слезы. Дверь кабинета военного комиссара мама захлопнула со стуком, мы выбежали в коридор и помчались по лестнице. Мы, держась за руки выбежали из военкомата, и мама остановившись возле входных ворот рыдала навзрыд. По моим щекам текли слезы. Наши слезу текли по лицу размазывая косметику, отчего наш внешний вид уже утратил былую привлекательность.

Постепенно мы успокаивались. Вдруг мама сказала.

– Дочка, у тебя есть с собой сигареты?

Я молча кивнула и достала из сумочки тщательно спрятанную пачку сигарет, зажигалку и протянула все это маме. Последний раз я видела маму курящей после развода с отцом. Но она быстро закончила с этой вредной привычкой и теперь сама активно боролась со мной по этому поводу.

Дрожащими руками мама подкурила сигарету. Мне тоже очень захотелось закурить, но я стеснялась. При маме я еще курить не решалась. Хотя в этот момент я думаю она бы простила, но я все-таки не решилась. Дежурный офицер выйдя увидел курящей мою маму, но сделать ей замечание почему-то не решился и просто молча зашел обратно в военкомат.

– Я найду на них управу! – Нервно затягиваясь сигаретой твердила мама. – Я до самого Грачева (Прим. – в тот момент министр обороны РФ)дойду.

Я молча стояла и вытирала слезы носовым платочком. Меня совсем не радовала перспектива пойти служить в армию, а перспектива маминого похода к министру обороны выглядела весьма туманной.

– Комиссию он придумал! Как будто не видно что ты девушка!

– Мама, а может мне действительно стоит пройти мед. комиссию? Меня же не должны забрать! У меня есть грудь, я девушка!

– Да! Конечно! Поставят диагноз мастопатия и ты пойдешь служить?! – закричала мама.

Тут пришла моя очередь разрыдаться. Но тут вдруг мама прижала меня к себе и начала гладить по голове.

– Прости доченька, я же не со зла, это от нервов!

И мы теперь рыдали снова вместе, размазывая слезы по лицу. За всем этим с интересом наблюдали мальчишки-призывники, показывая в нашу сторону пальцем и активно веселясь.

Тут неожиданно из дверей военкомата вышел адъютант подполковника Болотина и направился в нашу сторону. Мама перестала плакать и посмотрела на него. Он шел явно к нам.

– Может подполковник передумал? – голос мамы выражал надежду.

Капитан подошел к нам.

– Товарищ подполковник просил передать, что он все-таки постарается организовать индивидуальную комиссию для Вашей дочери, или правильнее сказать сына.

Мама помрачнела.

– Нет, передайте товарищу подполковнику, что мы в этом не нуждаемся. Моя дочь не пойдет ни на какую комиссию, ни тем более в армию!!!

Капитан с интересом посмотрел на нас, потом оглянулся в сторону военкомата и заговорщицким шепотом произнес.

– Я думаю, что я смогу Вам помочь…

Мама оживилась.

– Да, и сколько это будет стоить? – быстро откликнулась мама.

– Я бы хотел обсуждать это здесь и сейчас.

– Да, да конечно, я понимаю, – оживилась мама.

Я вам это потом объясню, а сейчас вот Вам мой домашний телефон, позвоните вечером и мы все обсудим. Меня зовут Сергей.

Никогда еще мы так не ждали вечера. Время тянулось мучительно долго.

– Как ты думаешь, сколько он возьмет? – спрашивала у меня мама.

– Не знаю, говорят «отмазать» от армии стоит не меньше тысячи долларов, – задумчиво протянула я.

Мама изъяла мои сигареты и нервно курила на балконе, но от этого время не шло быстрее. Мне тоже жутко хотелось курить, и я под предлогом похода в магазин за хлебом убежала на улицу и тайком во дворе выкурила две сигареты подряд.

Наконец наступил долгожданный вечер. И мама, волнуясь набрала телефон капитана.

Трубку сняли уже после третьего гудка.

– Алло?

– Здравствуйте, я могу поговорить с Сергеем?

– Я Вас внимательно слушаю.

– Сергей, это Людмила Николаевна, сегодня в военкомате Вы дали нам свой телефон и сказали что сможете помочь

– Да, Людмила Николаевна, еще раз здравствуйте, я действительно смогу Вам помочь. Хотя я делаю это в первый раз, но думаю, что у нас все получиться.

– Да, конечно, в первый раз. – Видимо подумала моя мама, потому что я подумала тоже самое, но вслух она сказала. – Так что мы можем сделать?

– Людмила Николаевна, такие вопросы я бы не хотел обсуждать по телефону, но поверьте, если я обещаю, я это действительно делаю, а Вам я обещаю помочь! Я предлагаю обсудить это при личной встрече. Приглашать к себе домой я наверное не буду, Вы все-равно откажетесь, приходить. К Вам домой тоже будет не очень воспитанно. Поэтому я предлагаю обсудить это все в кафе завтра вечером. Дочку, кстати, можете взять с собой, я даже настаиваю на этом. Чтобы Вы не подумали что-то плохого. Какое кафе Вы предпочитаете?

Из всех кафе мама знало по-моему только ресторан «Тобол» и наверное ресторан «Москва» поэтому видимо она и ляпнула.

– Ресторан «Москва» вас устроит?

– Вполне. – Согласился Сергей. – Итак, завтра вечером в девятнадцать ноль-ноль я жду вас в ресторане Москва вместе с дочерью. Я думаю более правильно ее будет называть дочерью, а не сыном?

– Хорошо, – согласилась мама.

И на этом их разговор был завершен.