Текст книги "Его добыча (СИ)"
Автор книги: Алена Медведева
Соавторы: Эль Бланк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Вы что тут устроили? – строгим вопросом, к моему невыразимому облегчению, прервал наше уединение командный голос дежурного врача. И немного ехидно добавил: – Сержант Льеор, вам жарко стало? Перетрудились? И времени счёт потеряли… Сколько вам выделили на посещение напарницы?
– Тридцать минут! – так дёрнув вниз футболку, что она, бедная, затрещала, Доран подскочил и щёлкнул каблуками, немедленно замерев по стойке смирно.
Оно и понятно: врач у меня – капитан медицинской бригады, повыше рангом будет.
– Прошло тридцать две, – непререкаемо сообщил доктор. – Свободны.
– Вколите ему гормональных блокираторов, – без намёка на шутку внесла я свою лепту, крикнув уже в спину Дора. – Иначе сгорит на работе парень.
Подхватив скинутый ранее китель и бросив на меня взгляд, полный неудовольствия и, вопреки всему, обещания продолжения, рарк покинул палату.
– Рядовая Флэш, вы забыли, что у вас профосмотр? Или на выписку не собираетесь? – теперь строгие серые глаза изучали моё раскрасневшееся лицо.
– Собираюсь. Так точно. Уже иду! – подтвердила я, лихорадочно приводя одежду в порядок.
Впрочем, могла особенно и не стараться. Во-первых, капитан медицинской бригады меня раздетой уже видел – он же при первичном осмотре присутствовал, где я была в костюме Евы. Во-вторых, в капсуле для проверки профпригодности больничную пижамку всё равно пришлось сменить на трико-комбинезон. А потом истратить целый час на психологические тесты, три часа потеть на тренажёрах, сдавать кровь, терпеливо ждать, пока бесстрастная система зафиксирует и проанализирует показатели, и, наконец, заполучить вожделенный штамп «годна».
В общем, в палату я вернулась вымотанная донельзя, растирая безумно зудящую свеженькую татуировку-допуск на предплечье. Зато уснула без задних ног. А с утра, после завтрака, получив «добро» уже от медиков, помчалась на построение. Прогулов начальство не терпит, даже по уважительным причинам. И вообще, мне график дежурств на эту неделю узнать нужно – я вчера не успела, потому как в лазарет загремела. И расписание тренировок. И режим смен – я ведь не только в конвое работаю, но и в секторе слежения за пространством. Потому что денег много не бывает!
А ещё мне безумно хотелось разобраться в том, к чему я раньше особенного интереса не испытывала. Амиоты… Какие они? Не сейчас, нет, на таких я насмотрелась. Какими они были раньше? Это только Дорану «повезло», он с ними практически лично пересекался. Был очевидцем, так сказать.
Слова рарка о том, что амиоты способны «выпить энергию и пустить по миру оболочку» накрепко засели в памяти. Как это понимать? Переспросить Дора и выпытать подробности я не решилась, опасаясь, что напарник взорвётся от злости. Но он же не один достаточно знает об этой расе?..
Тренер в зоне симуляторов! Тот самый, с которым мы отрабатываем приёмы с энергетическими кинжалами. Он намного старше Дора. Без ноги, то есть с протезом. Со шрамами на лице. И, кстати, тоже рарк. Я как-то не задумывалась, но его ранения могут быть получены в той самой войне! Главное, чтобы он разговорился…
Наверное, мне повезло, что в расписании служебных тренировок тренажёрный зал стоял завтрашним днём, а сегодня с обеда меня ждали двенадцать часов дежурства в центре слежения за космосом. На это время, к счастью, мозг был занят. Иначе бы я от любопытства лопнула.
В общем, после тренировки, вместо того чтобы вместе со всеми отправиться отдыхать, я сунулась к тренеру.
– Вам чего, рядовая Флэш? – оборачиваясь, рявкнул офицер, сидевший за столом спиной ко мне. Наверняка заметил мою персону в отражении пузатой, тёмного стекла бутылки, которая стояла перед ним.
– Прошу прощения, капитан Жьерк. У меня проблема. И вопрос. Можно?.. – сделав вид, что не заметила компрометирующего и запрещённого на базе напитка, я замялась, кусая в нерешительности губы, хоть и понимала, что для военного это недопустимо. Не покажется ли офицеру странным мой интерес к подопытным?.. Под каким бы соусом его преподнести?..
– Проблема? Гм… – тренер на мгновение задумался и дёрнул рукой, задвигая сорокаградусный компромат за гору из одежды, обуви и оружия, живописно красующуюся на столешнице. Неловко отставив ногу, наклонился. Вцепившись изуродованными пальцами в спинку стоящего у стены стула, подтащил его ближе, хлопнул по сиденью ладонью и рыкнул: – Садись.
Я спорить не стала – сама на разговор напросилась! К тому же – а ну как передумает. Шустро метнулась вперёд, чтобы побыстрее получить ответы.
Неприятная усмешка искривила толстые губы, которые некрасиво прочертил грубый шрам. В глазах добродушия тоже не наблюдалось – в отличие от Дора этот рарк всегда казался угрюмым, ожесточённым и репутацию имел отъявленного грубияна. Оно и понятно – с такими травмами. Приласкав меня совсем не дружелюбным взглядом, офицер недовольно протянул: «Н-н-ну?»
Расценивать это можно было лишь как временное снисхождение. Которое моментально испарится, если моя персона напрасно оторвала его от… дегустации.
– Прошу совета опытного коллеги и профессионала! – выпалила я, рванув с места в карьер и выжимая всё из этого шанса. Готовая и к грубым окрикам, лишь бы заполучить крупицы информации из достоверного источника. – Мне вчера не повезло. Вместо конвоя меня поставили на охрану в лабораторию, а у учёных там что-то не по плану пошло. В общем, – заторопилась, видя как мой собеседник начинает нетерпеливо бегать глазами по подсобке, – меня амиот за руку схватил.
– Оторвал? – презрительно буркнул капитан, на миг всё же сместив на меня фокус внимания.
– Я оторвала. – О «вкладе» в произошедшее Дора умолчала, понимая – если скажу, ещё и напарнику достанется «ласковых» слов от тренера. – Другую руку. Копию той, что оставалась прикованной к каталке. Призрачную. Туманную. Фиолетовую.
Перечислила всё, что могла, понимая, что по-другому этого не объяснить.
Рарк застыл, вперив в меня пристальный взгляд. Напряжённый и злой. Даже злющий.
– А она потом в воздухе растаяла, – добавила я последнюю деталь.
Резко поднявшись, так что вынудил меня отклониться, капитан шагнул в сторону. Отвернулся, пару мгновений постоял спиной ко мне, рывком выдернул припрятанную бутыль и глотнул.
– Сорке!
Раркский аналог земного упоминания самки собаки. Вернее, некой шошечки. Есть на родине Дорана такие непонятные зверюшки.
Я лишь мысленно пожала плечами. Давно перестала принимать подобные выпады на свой счет. И похлеще выражения слышала в этом зале – вот уж где не считали нужным деликатничать.
– Дави их, гадин. В следующий раз сразу шпиль энергоклинком. На полную. Авось сдохнет.
– Если б знала, как давить… – предприняла я попытку вернуть разговор в нужное русло.
– За сиськи вас, что ли, в космоконвой берут?! – в сердцах рявкнул тренер.
Ничего нового для меня и в этом заявлении не было. По сей день находятся те, кто полагает особей мужского пола (и не важно, какой расы!) более подходящими для работы в космосе.
Впрочем, если не чураться привычной грубости капитана Жьерка, то мне с его прямолинейностью всегда было проще, чем с занозой-напарником, убеждённым, что «все девки – его», стоит лишь подмигнуть.
– Прежде я с амиотом напрямую не сталкивалась. Чего ждать от них?
– Мозгов нет, – безапелляционно констатировал офицер, имея в виду меня, а не амиота. Развернулся и припечатал бутыль к столу. – Куда лезешь? Сиди на Земле и перед мужиками задницей верти.
Но я и это мимо ушей пропустила, продолжая гнуть своё:
– Нам на занятиях ни о чём таком не говорили! Показывали только, как действовать, если пленник вырвется на свободу. Мы отрабатывали, как его вырубить. Или как убить…
– И чего не убила? – Жьерк рухнул обратно на сиденье. – Штаны мокрые помешали?
Он явно взял себя в руки, или это глоток живительного пойла сделал своё дело, но сейчас рарк выглядел более спокойным. С ленцой характерно презрительно посматривал на меня, покачиваясь на задних ножках жалобно скрипящего стула. Мне это показалось добрым знаком для более обстоятельного разговора.
– Приказа убивать не было, а инструкции по порядку действий касаются материального пленника. А тут что было? Откуда эта вторая рука? Да ещё и такая ненормальная. Но при этом очень даже осязаемая! – меня аж передёрнуло, когда я вспомнила силу, с которой сжимались, сковывая меня, холодные пальцы.
– Гр-р-раш-ш-ш… – зашипел рарк. – Тупицы…
– Учёные?
– Да эти вообще ироды. Ублюдков тут создают всем на погибель.
– Амиотов-подопытных?!
– Не суй свой нос во всё это! И держись подальше от гадин. Твое дело – разродиться! Чего, обрюхатить некому?
– Я уже тут, – веско и спокойно напомнила самому ярому на станции женоненавистнику. – И до конца вахты никуда не денусь. Что случилось однажды…
– Сплюнь, безмозглая.
– А кого ещё мне о них расспрашивать, если не профи? Если даже инструктор…
– В чёрную дыру вашего инструктора. Выслужился. Случись реальный замес – ото всех нас вместе взятых будет толку не больше, чем от тебя одной. Разве что повизжим хором. Только амиоту с этого визга, что рарку с…
– Так что с этой второй рукой? – перебила, и так зная, что услышу. – Какие они… ну, когда фантомы? Все амиоты на базе – материальные, других я не видела. На что они похожи?..
– В своём истинном облике? Да почти ни на что. Бледные фиолетовые сгустки, граш их раздери. Это же энергетические поля, у них нет формы.
«Ни формы, ни чувств, ни привязанностей» – вспомнились мне слова напарника, от которых по позвоночнику снова прошлась холодная волна. Перед глазами встал тот самый фиолетовый туман, что заполнил лабораторию, а в ушах снова раздался визг профессора: «Загоните его обратно!». А дальше… погиб сотрудник лаборатории.
Получается, я своими глазами видела, как амиот из тела выбрался и лаборанта убил? Вот дела…
– А когда материализуются? – снова рванула в наступление, всеми силами скрывая жадное любопытство.
– Что угодно могут имитировать. Любой живой объект. Тобой станут запросто – мать родная не отличит. Иногда даже предметы создают. Не огнестрел, конечно, попроще. Решётки, цепи, плётки… Но уж как ими тебя «приласкают», мало не покажется. Так-то…
Пусть каждое слово капитан Жьерк скорее выплёвывал, чем говорил, но я была благодарна ему и за это.
– Серьёзно?! – Подобное в голове не укладывалось. Пояснения рарка меня шокировали. – Но здесь на базе все пленники-амиоты материальны. В таком виде они же не превратятся во что-то ещё?
До инцидента в восьмой лаборатории я и эту их «туманную» сторону не видела.
– Думается мне, – тренер с отсутствующим видом, возможно на миг забыв, что разговаривает с презренной самкой, смотрел куда-то в пространство поверх моего плеча, – в этом и смысл всех прежних опытов. Как-то учёным удалось зафиксировать пленников в постоянном физическом теле. Или их вынудили создать себе эти тела, чтобы выжить. Граш разберёт. В материальном виде амиоты менее опасны… так считается.
– Таким способом ограничиваются их фантомные навыки?
Даже дыхание затаила, ожидая ответа. Понимаю же, что полного успеха в эксперименте над амиотами нет, раз вчерашний пленник сумел «прорвать» навязанную оболочку, вопреки всем изменениям перевоплотившись в смертоносный туман. Опять же злополучная рука, что помешала мне…
– Слепцы! – капитан моргнул, опомнившись. Взгляд его мгновенно стал недовольным. – Учёные не видят дальше своего носа. Этих гадов не изменить, всё, что они могут, – убивать. Оттого и каждый пленник здесь заслуживает лишь смерти. Когда-нибудь до учёных это дойдёт, раз дошло до глупой сорке вроде тебя. Только пока они, выходит, глупее…
– Я знаю, что в наше дежурство погиб один из исследователей.
– Не в первый раз, – рарк даже не удивился. Вновь потянулся к бутылке, но прежде, чем сделать большой глоток, от души выругался. – Запреты, запреты… Нам всё запретили, трясутся над этими гадинами. Роют себе могилу. Уже вырыли! – Переведя на меня помутневший взгляд, он внезапно заговорил тише, проявив почти сочувствие: – Попроси о переводе. Не место тебе тут. Всё здесь однажды… закончится.
Последние слова капитана прозвучали зловеще. В дополнение он махнул мне рукой, ясно давая понять: убирайся.
Под влиянием его обречённого ожидания я подскочила на ноги и опомнилась, только оказавшись в своей каюте. Разговор оставил тягостное впечатление: на какую развязку намекал тренер? Присев на кровать, устало потёрла лицо.
С одной стороны, рарки – те, кто сильнее других пострадал от войны с амиотами. Они не верили в возможность перемен, просто не допускали их. Больше того, они ждали… Ждали повторения! Можно ли считать это следствием глубочайшей ненависти к тем, кого привыкли полагать извечным и не знающим жалости врагом? Или же они сейчас единственные, кто реально оценивает перспективы происходящего, понимает истинную цену последствий?
С другой стороны, тот пленник. Даже по прошествии трёх дней мне никак не удавалось стереть из памяти его облик, его истерзанное и искорёженное болью и муками тело. Живое олицетворение нашей собственной жестокости! Можно ли винить его за агрессию?
Откинувшись на подушку, я вытянула вперёд руку. Растопырив пальцы, коснулась ладони другой рукой, пытаясь представить каково это – однажды открыть глаза и осознать, что у тебя нет руки. Вовсе нет тела! Что ты – уже совсем не ты. И увидеть рядом тех, кто сделал это с тобой.
Пусть с пленными амиотами было всё наоборот – они не потеряли материальность, а приобрели, – но это просто не укладывалось у меня в сознании. Неужели в таких условиях они смогли сохранить разум? Каким бы отличным от привычного мне понимания он ни был. Или же капитан Жьерк и Доран правы – рядом с нами бомбы замедленного действия и глобальной разрушительной силы, направляемые единственным ощущением: болью?..
Заставила себя закрыть глаза. Всё, хватит! Спать! Завтра мне на дежурство… В обезьянник… К подопытным!
ГЛАВА 2. КИН
Толчок. Меня швырнули намеренно бесцеремонно.
– Хороший денёк, да, приятель? Попользовали тебя от души, на потроха пошёл.
Дружный хохот. Глумливый и явно озлобленный. Эти убогие даже не осознавали, что за их нарочитым презрением я отчётливо распознавал глубинный неизживаемый страх. Страх перед такими, как я. Даже пленными, даже скованными, даже лишёнными всякой силы…
– Таким тварям самое место на разделочном столе. Ты лишь подопытная крыса!
Отвратительные голоса отражались в сознании гулкими отзвуками, а мутные, тёмные силуэты сменялись яркими пятнами, не позволяя сосредоточиться и понять, что происходит.
Треск, хлёсткий удар. Ещё один. Мерзкое, прилипчивое ощущение неполноценности и бессилия…
Превозмогая его, я оттолкнулся от жёсткой, неприятно скользкой поверхности, поднимаясь на руках, с усилием напрягая мышцы и стараясь не обращая внимания на дрожь, сотрясавшую тело.
Преодолевая нарастающую тошноту, сильно зажмурился до светового всплеска, стиснул челюсти до хруста, задержал дыхание, прогоняя слабость и немощь, владеющие телом. Поднял голову, одновременно открывая глаза.
Зрение наконец прояснилось. Сквозь свисающие грязные пряди теперь можно было рассмотреть тех, кто обращался со мной так бесцеремонно.
Два безобразных комка розовой плоти, ограничивающие себя от воздушной среды чёрными пластами неорганической материи, скалили жёлтые жёсткие наросты, рассматривая меня круглыми белёсыми сферами. Издавали рыкающие вибрации, сотрясая воздух. Двигали отростками, прячась за грозно-сверкающими линиями полей высокой мощности…
Нет, разумеется, я знал, что всё это можно называть и воспринимать иначе. Гуманоиды. Двуногие, двурукие. У них есть голова, кожа, одежда, зубы, глаза, речь, и меня они заперли в силовой клетке… Но мыслить их штампами, их понятиями, уподобляться низшим не хотелось категорически.
Убогие трёхмерные уроды, считающие себя высшей разумной формой жизни, а по сути – презренные, жалкие ничтожества, трясущиеся и цепляющиеся за своё физическое воплощение, как за главную ценность. В то время как истинная суть их существования – быть источником энергии для таких, как я! Хранить её в себе, накапливать до тех пор, пока я не решу её забрать!
Облизнув покрытые жёсткой коркой губы, почувствовал отвратительный металлический привкус и хрипло рассмеялся. Самонадеянный идиот. Чем я сейчас лучше них?
«Чем мы все лучше?»
Последняя мысль прозвучала словно брошенная со стороны. Не мной, кем-то другим.
Резким движением, заставив гуманоидов отскочить, хоть и находились они в безопасности, я развернулся, впиваясь взглядом в собрата по несчастью – того самого, что вяло шевелился в паре метров от края клетки, наверняка также не в силах выбраться из статичной материальной формы. И этот факт стал настоящим открытием – до этого момента я был уверен, что, кроме меня, из нас уже никого не осталось.
«Кто?» – я напрягся, посылая обычный сигнал опознания.
«Тас, – вернулась волна. – А ты?»
«Кин», – сообщил, стараясь скрыть разочарование. Тас был самым слабым и глупым в группе. Я вообще полагал, что его развеяло во время последнего столкновения с материальным противником. Очень уж атака была мощной и неожиданной.
«Помоги, – предсказуемо заныл Тас. – Что происходит? Где мы? Я хочу отсюда уйти. Мне тесно».
Имел он в виду вовсе не мир, всего лишь тело, и я это понял. Но самое главное – услышал обнадёживающее «мы».
«Пока не получим контроля за происходящим, уйти не получится. Где остальные?»
«Восприятие расширь», – донеслось до меня ещё одно сообщение. Близкое настолько, что не опознать отправителя было невозможно.
«Орш», – коротко среагировал я, подтверждая узнавание. Снова напугав гуманоидов, перевернулся, отыскивая глазами очередное физическое воплощение. Массивное, грязное, серокожее, с тёмными уплотнениями на плечах и спутанными чёрными волосами, закрывающими лицо, но при этом несущее в себе того, кто никогда не отступал и не бросал начатого на половине.
«Где тебя носило, Кин? – яростно сверкнули фиолетовым отблеском глаза, за которыми прятался практически равный мне по силе собрат. – Раз ты жив, почему не с нами?»
«Знал бы я сам», – осадил я его. Конкурентами мы никогда не были, но и причислять меня к дезертирам я не позволю.
«Что помнишь из последнего?» – не сдался Орш.
Хороший вопрос. Однако прежде, чем я смог на него ответить, мне пришлось ждать, пока из глотки наружу не выйдет то, что материальные уроды зачем-то запихнули в приданную мне оболочку. Гадкое тело!
«Мы рвали на атомы планетоид, – ушёл мыслями в прошлое, чтобы снова как наяву ощутить триумфальное чувство свободы и торжества. – Энергии в нём было много, текла она легко и быстро. Я увлёкся поглощением, не заметил приближения опасности».
«Никто не заметил», – вплёлся в моё признание ещё один собеседник, но я не придал этому значения. Продолжил:
«Понял, что нас окружили, когда оказался в тисках неструктурированной энергии. Пробиться сквозь неё я не смог, поглотить тоже. Привычного мира не стало. Материальный исчез. Двигаться было некуда. Энергии становилось всё меньше, я слабел, казалось – это конец. А потом неожиданно понял, что…»
«Что прочно заперт внутри физической оболочки, – перебив меня, признался Орш, видимо испытавший то же самое. – А разорвать её и выбраться не получается».
«Я её рвал! – я внёс коррективы. – Трижды».
«Силён, – признал Орш. – Где взял подпитку?»
«Не вникал. Кто первым подвернулся, у того и высосал, – отрезал я, смутно припоминая дёргающееся в конвульсиях тело. Вернее, два таких тела, наполненных желанной энергией. – Только времени на полноценную подпитку не хватало. Меня каждый раз скручивало в тиски. Потом фаза небытия и новое возвращение в навязанную оболочку», – закончил, наконец заставив тело отползти в сторону от муторной зелёной жижи, над которой оно всё это время так и нависало, покачиваясь.
«Видимо, тебя держали отдельно, раз впервые оказался здесь», – высказал догадку Орш.
«А я тебе говорил, – опять проявил себя неизвестный, – что у гуманоидов не одно помещение, где с нами… работают».
«Работают? – издевательски бросил Орш. – Хал, ты, оказывается, гуманист».
Хал? Хал, Хал… Я задумался, перебирая известные мне комбинации. Хм, мне этот собрат не знаком.
«Ты же не с нами проходил через брешь миров. А мы ушли в неё первыми. Значит, была вторая волна экспансии в это пространство?» – предположил.
«Вторая была, – согласился Хал. – Но я из третьей. И мы едва успели проскочить. Брешь закрылась бесследно, а я попал в плен, не успев даже начать поглощение».
«Ого… – встрепенулся я, ощущая, как теряю опору. Во всех смыслах: и моему самосознанию стало не по себе, и моя бренная оболочка завалилась на бок, чувствительно приложившись бедром об пол. – Мы здесь застряли? Нам домой не вернуться?»
«Если не откроется новая брешь…» – философски протянул Хал.
«Если мы вообще выживем!» – бросил Орш.
«Если перестанете лить энергию попусту», – тихо прошипел…
«Щег! – опознал я. – И ты здесь!»
От неожиданного осознания того, что нас не так уж и мало, я испытал воодушевление. Завозился на холодном покрытии, рыкнул с досады, заставляя непривычное, чуждое мне тело подчиняться. Оттолкнулся и, наконец, встал. Обретя равновесие, сфокусировался и осмотрелся.
Примитивные гуманоиды меня больше не интересовали. Взгляд скользнул дальше, пробежав по невзрачным серым стенам, силовым полям, ограничивающим наше пространство для жизни, низкому металлическому потолку, полу, где-то чистому, а где-то покрытому спёкшейся органикой. Именно на нём сейчас, кто-то неподвижно, а кто-то осторожно перемещаясь, в разных позах находились те самые физические тела, что на самом деле являлись для нас клетками. Такие же гуманоидные, как пленившие нас существа, и всё же чем-то от них отличные. Впрочем, внешний вид оболочек меня волновал меньше всего. Не они важны сами по себе, как не важна примитивным существам их одежда. А вот количество…
«Так сколько же нас?» – спросил сам себя, но ответ получил от других:
«Восемнадцать».
Немного… В моей группе было больше тысячи подобных мне, и мы были первым отрядом, отправившимся на освоение новых источников энергии. После нас, судя по заявлению Хала, были и другие. Не знаю пока, насколько многочисленные, но… Но из всех только мы выжили?
Значит, восемнадцать… Возможно, всё же больше, ведь здесь определённо не все. Кто-то, как и я до этого, может находиться в бессознательном состоянии в других… местах.
Где именно?
Ответ на вопрос дался с трудом – образы, вызванные отдельным усилием, выходили размытыми и отрывистыми.
Тьма. Вспышка. Энергия совсем рядом – манящая, притягательная, но взять её нет никакой возможности. Непонимание. Что не так?! Краткий миг забытья. Снова всполох пробуждения. «Хороший экземпляр… в моей лаборатории… степень фиксации семьдесят процентов… вводи первую дозу… реакция пошла… надо повторить…» – звуки, раздражающие в своей бессмысленности. Тесный плен оболочки, которая скована так же, как и я. Попытка вырваться. Белые границы, за которые нет хода. Сжимающие, удушающие тиски. И снова тьма.
Воспоминание, от которого хотелось лишь одного – разорвать, испепелить, уничтожить тех, кто лишил меня свободы. И поглотить! Выпить! Забрать у них то, что до сих пор манило, несмотря на ограничения…
Среагировало и тело. Кулаки сжались, взбугрились мышцы, словно силясь разорвать несуществующие путы, а из горла неожиданно вырвался яростный рокот низких частот.
– Смотри-ка ты, совсем ожил, – раздался дерзкий смех, скрывая за собой очередную волну страха. – Живучая тварь.
– Отойди, Ральюс, не провоцируй, а то опять выговор получим.
Считающая себя вершиной пищевой пирамиды особь проявляет осторожность? Это интересно. Я вернулся взглядом к своим тюремщикам, на этот раз изучая внимательнее. Делать это, используя ограниченные возможности навязанного тела, было… невыносимо, но иных вариантов не оставалось.
Первый, тот, что вёл себя наглее, – беловолосый, высокий, двуногий – классический примитивный гуманоид, демонстративно скалился, выражая презрение. Только он не мог знать, что своей бравадой спровоцировал вспышку интереса с моей стороны. Неосознанная опция ставшего тюрьмой тела вдруг проявилась, подарив сверхъестественную зоркость – я отчётливо увидел предназначенными для этого элементами тела учащённо пульсирующую за ухом тюремщика жилку и спешно скользящую по отвратительно розовой коже капельку влаги. Страх… Он знаком этому существу. Именно его он прячет за своим показным бесстрашием. Жалкий. Лёгкая добыча.
То есть он был бы лёгкой добычей, будь я собой прежним.
Но я запомнил этот вид местных. С таким расовым типом раньше мне сталкиваться не доводилось, хотя на самом деле я не особенно обращал внимания на такие детали как цвет волос и крепость нервов пищи.
Второй, куда более осмотрительный, – крепкий, коренастый, остроухий брюнет, с мрачным насторожённым взглядом. А вот этих я помню. На моём личном счету сотня таких, плюс два звездолёта и орбитальная станция. Энергии я тогда накачал знатно, жаль, до самой их планеты добраться не успел. Так и не понял, куда она исчезла под самым носом. То ли другие из моего отряда успели раньше, чем я смог на неё переключиться, то ли ушастые нашли способ её спрятать. И сами сбежали, потому что после этого я взаимодействовал с кем угодно, но не с ними.
Всех их, неожиданно сумевших совладать с нами, придётся изучить. Они убеждены, что пленили нас, заточив в бесполезных оболочках? Сделали подобными себе? Ничтожными, ограниченными и… подконтрольными? Что ж… зря. Я сумею приспособиться, сумею вырваться, сумею… забрать их всех.
Мы сумеем.
– Да что он мне сделает? – не внял дельному совету беловолосый. – Сидит себе в клетке… Он слаб, словно новорождённый, только и способен, что на ноги встать.
Подошёл он близко. Так близко, что удержаться я не смог. А может, просто не захотел, больше всего желая сейчас наказать этого примитивного гуманоида, возомнившего себя победителем. Такое знакомое по прошлому, практически рефлекторное поведение – стремительный бросок к идущей прямо ко мне добыче.
Быстрый выпад в его сторону, и острое сожаление: вместо сгустка энергии вперёд дёрнулась непривычная обуза, неловко управляемая мною, – раздражающее тело. А вместо такого приятного притока живительной питающей энергии я получил силовой разряд от энергетических брусьев клетки, пронзивший навязанное тело и отбросивший его на пол.
Ощутил я это вопреки пониманию. Что за чувство? Невыносимое, тягучее и разрывающее на части? Уже знакомое по вспышкам пробуждения в лаборатории.
«Кин, брось, – запоздало предупредил Орш. – Это бессмысленно. Без оболочки ты, может, и прошёл бы ограничительное поле, а с ней…»
«В каком смысле «может»? – опешил я. – Ты не пытался?»
«Ты меня вообще слышал? – обрушилась на меня волна раздражения. – Мы в них жёстко зафиксированы. Их этих тел не вырваться. Они как кандалы, и их через энергетическую клетку не протащишь».
«А ты меня слышал? – всё ещё испытывая странную агонию, взвыл я не менее яростно. – Я трижды из оболочки выходил!»
– Что, гад, не выходит? – сбивая с мысли и одновременно, словно меня услышав, выкрикнул беловолосый. – Лапки коротки? Теперь всё иначе! Вот она – расплата. Удивлён? Не знал подобного? Так запомни – эта боль отныне станет твоей постоянной спутницей. – Он засмеялся, наслаждаясь собой и чувством безопасного превосходства. – Давай, давай, поднимайся, амёба треклятая. Сделай так ещё! Повесели нас!
Издевается. А ведь сам реально напуган, даже отскочил едва ли не дальше, чем меня отбросило. Дышит рвано и за оружие схватился – невзрачную на вид рукоять, энергия в которой совершенно бесструктурная. И опасная…
– Цыпа, цыпа, иди к папочке. Мигом станешь грилем, – вновь посыпались глумливые смешки. – Знакомая штучка, а? Думали, сожрёте нас всех? А вот мы не так просты и нашли чем вас уделать. Превратили вас в ничто! Даже праха не осталось! Один большой пшик – и нет прожорливого амиота. Всех вас нет!
Силясь не упустить контроля за происходящим вокруг – а знание сейчас важнее всего, – я сосредоточился, заставляя себя не думать о… как сказал ничтожный? О боли! Пришлось пересилить отвращение, вновь пытаясь понять, как «работает» это видение через элементы чуждой оболочки.
Амиоты? Слово кольнуло узнаванием. Прежде я слышал его в лаборатории. Так эти… материальные называли нас – эдаити.
Но всё внимание сейчас было сосредоточено на оружии охранника. Знакомая? Так он сказал? Да, очень знакомая. Настолько, что новых «встреч» мне не хотелось. Это ведь после контакта с ней настает то самое беспамятство, при котором надолго теряешь понимание самого себя.
– Остынь. – Положив руку на судорожно сжатый кулак беловолосого, второй гуманоид заставил оружие опустить. – Чего завёлся-то? Расслабься. Скоро смена придёт. Не лезь к нему. Получим нагоняй, если сдохнет тут внезапно.
Значит, меня ждёт передышка. И новый шанс разузнать о тюремщиках больше.
«Часто они меняются?» – бросил вопрос своим.
«Да, довольно часто. А на время кормления и для транспортировки в лабораторию прибывает дополнительная пара охранников», – пришёл глухой отклик от Щега.
Кормления?!
«Это же не?..»
«Именно».
Отвращение накрыло волной, стоило вспомнить ощущения продвижения в недра этого жалкого тела твёрдой и склизкой субстанции… Как они её называют? Еда?
Сколько ещё мерзостей нам уготовано испытать в этом коконе-тюрьме?
– Смирно!
Хорошо поставленный голос вновь привлёк моё внимание к происходящему за пределами клетки. Принадлежал он ещё одному гуманоиду, внешне мало отличному от ушастого. Разве что эти самые уши были у него скруглёнными, а верх головы закрывал плоский предмет одежды.
– Доложите обстановку, сержант Кригс, – продолжил вошедший, за спиной которого прятались силуэты ещё двух гуманоидов.
– Всё штатно. Происшествий не было, – без запинки отчитался брюнет.
Так-так… Значит, мои попытки не в счёт? Ну ладно…
Кивнув, субъект вышел, зато теперь оказались в зоне видимости те, кто скрывался за его спиной.
Первое, что я ощутил сразу, – они разные. Не в смысле внешнего облика, хотя он тоже имел отличия, а совсем иначе. Однако объяснить, как именно «иначе», в чём заключаются эти самые «различия», я пока не мог.
Второе – с этой парой я уже пересекался. Перед небытием, после которого я осознал, что меня волокут в клетку, они были последними, кого я воспринимал рядом.
Воспоминание о появлении рядом темноволосого крупного субъекта отражались в сознании двойственно: сначала нейтрально – лишь как факт близкого присутствия, раздражающего от невозможности взять то, что мне было необходимо; затем мощно – как приступ ярости, потому что именно его оружие заставило меня взорваться яркой сверхновой, потеряв самого себя.
