Текст книги "Каникулы в логове дракона (СИ)"

Автор книги: Алена Бердникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Ночью решилась на эксперимент.

«Раньше же как-то получалось во сне видеть Люциана, – вспыхнула гениальная мысль. – Что если опять попробовать?»

Теперь-то в моем сердце не было другого мужчины. В нем прочно обосновалось беспокойство о драконе.

«Как он там? Зачем рисковал собой? И как у него получилось перенести нас? Почему не сделал этого раньше, еще до того, как мы оказались по уши в га…гангстерских разборок?» – ответы на вопросы знал только Лю. Поэтому нужно было встретиться с ним и спокойно поговорить обо всем.

Сколько бы я ни пыталась, ничего не выходило. Не получалось даже воспроизвести четкую картинку в памяти. Его образ постоянно размывался и ускользал от меня. После нескольких часов мучений, подумала что такими темпами я обязательно свихнусь.

Бросив бесполезные потуги, уставилась в окно. Из него я могла увидеть кусочек звездного неба и ветви тополя. Справа маячил угол пятиэтажного дома. Там давно потухли огни и стих шум. Показалось, что во всем мире только я не сплю и маюсь от нескончаемых проблем.

«Даже отдохнуть по-человечески не удалось, – рассуждала тихонько. – Не зря я столько лет не решалась взять отпуск».

Воскрешая в памяти недавно произошедшие моменты, переживала их вновь. Будто запрыгивала в машину времени и приносилась обратно, на остров. В самую гущу событий. Но изменить, даже незначительную деталь, я не могла. Просто смотрела как зритель.

Заснула уже под утро. Визит медсестры не вызвал у меня восторга. Зарывшись в одеяло, аккуратно перевернулась на бок так, чтобы больная сторона оказалась сверху.

К обеду я проснулась, ощущая на себе всю тяжесть бытия. Начало проявляться побочное действие обезболивающих.

Вечером наконец увидела Софи. Но та избегала смотреть мне в глаза. Отвечала неохотно, с ужимками. Мне показалось, что домашние проблемы занимают все ее мысли. Софи отказалась везти меня к Люциану.

– Извини, но сегодня не получится, – сказала она, опустив голову.

– Всё в порядке, – я попыталась выглядеть беззаботной. – С утра попрошу кого-нибудь еще. Завтра ты опять в ночную смену? Выглядишь очень усталой.

– Да. Я просто… – она замялась, переступая с ноги на ногу. – Увидимся завтра.

Больше мы с ней не разговаривали. Это настораживало и пугало меня.

«Что такого могло произойти?» – подумала уже засыпая. Жизнь лежебоки мне совсем не нравилась. Казалось, что стены больницы давят. Хотелось выйти на свежий воздух и больше никогда не возвращаться в это место.

Ночью я опять пыталась пробиться к Люциану, но всё безрезультатно.

«Абонент временно недоступен», – съехидничал внутренний голос.

Утром опять приходил следователь. Расспрашивал всё о том же.

– Я правда ничего не помню, – простонала, когда тот в третий раз задал один и тот же вопрос.

– Хоть какие-нибудь детали? – упорствовал он.

Если бы я могла ходить, то дала деру от него. А так пришлось терпеть, раздраженно ерзая на кровати.

– Опросите его девушку. Почему вы только меня мучаете?

– Она пропала, после того как вернулась в Россию, – озадачил следователь. Он плотно сжал губы и провел по ним указательным пальцем. Видимо, сболтнул лишнего. Правда, эта информация мне ничего не давала. Я закатила глаза.

«Хоть перед Александром отыграюсь, а при маме опять придется держать лицо».

– И тем не менее. Я ничего не помню, – сказала, подавляя гнев и раздражение от неприятного разговора.

– Хорошо, – выдохнул следователь, убирая в карман блокнот и доставая визитку. – Если что-то вспомните, то позвоните по этому номеру.

Молча забрав белую прямоугольную карточку, положила её на тумбочку. Он ушел и даже дышать стало легче. Я боялась. Что меня привлекут к этому делу как свидетеля и заставят давать показания на суде.

«Придется разыгрывать потерю память до последнего», – констатировала мрачно.

У меня были и другие важные дела на сегодня. Пробиться к Люциану любой ценой. Но медперсонал вежливо игнорировал просьбы отвезти меня к нему. Тогда я решилась на крайние меры.

– Если вы меня сейчас не отвезете, то я сама доползу! – зашипела угрожающе. – Дорогу знаю.

– За что мне это наказание в конце смены? – пробубнила медсестра. – Успокойтесь, иначе позову врача с уколом.

– Мне нужно к нему-у-у, – протянула слёзно, грозясь скатиться в истерику в любую секунду.

Медсестра стремительно вышла из палаты, а соседки уставились с любопытством. Видимо, дожидаясь бесплатного представления.

Я так и осталась ни с чем. Хоть и очень хотелось воплотить все свои угрозы в реальность, делать этого не стала. Страх перед психбольницей победила.

Софи появилась ближе к ночи. Я сразу накинулась на нее с мольбами о помощи.

– Они не хотят со мной разговаривать, – пожаловалась, смотря в добрые глаза своей спасительницы. Женщина выглядела усталой и измученной.

– Не удивительно, – усмехнулась она. – Вон какой скандал устроила. Мне на тебя успели пожаловаться.

– Вот ведь ябеды, – фыркнула наигранно.

– Да уж и ты не лучше, – выдохнула медсестра, закончив возиться с повязкой. Утром я никого не допускала до себя без выполнения моих условий.

– Софи, прошу тебя, отвези меня к нему. Я тут с ума схожу.

– Тебе еще не сказали? – нахмурилась она. – Так и спихнули все на меня. Ух, прохвосты.

– Что они должны были мне сказать? – сердце пропустило удар. Я буквально чувствовала, что слова Софи мне жутко не понравятся. Но выбора нет.

«Я должна узнать, что происходит!»

– Твой… – она замялась, кусая губы. – Друг… Он… Пропал.

– Как пропал? – опешила, расширив глаза. – Мне нужны подробности.

– Никто ничего толком не знает. Но после твоего визита его осмотрел врач, а через час он пропал, – Софи начала тараторить. – Говорят, что по камерам так и не нашли, как именно он смог выйти. Прости. Это всё, что мне известно.

Медсестра выглядела расстроенной и потерянной. Она внимательно наблюдала за тем, как сжимались и разжимались мои кулаки. Я понимала. Что она ни в чем не виновата, а наоборот, молодец. Не побоялась рассказать правду.

– Спасибо, – буркнула устало. – Не кори себя. Все хорошо.

Отвернувшись, я закрыла глаза, слушая удаляющиеся шаги. Скрипнула дверь. Соседи по палате стали тихонько переговариваться между собой. Я не слушала их. В груди будто что-то оборвалось.

«Он сбежал от меня, – билась мысль. – Зачем я вообще к нему привязалась? Мне одного предательства не хватило? Теперь Тони мертв… Почему это должно было случиться? Я никогда не желала никому смерти».

Сердце отчаянно рвалось из груди. От чего-то меня гложила вина за гибель Тони. А еще стало обидно, что после всего совместно пережитого Лю просто сбежал.

«А может, он к источнику отправился? – трепыхнулась слабая надежда. – Он обязательно вернется, как только восстановится».

Мне хотелось кричать от безысходности. Опять я осталась один на один со своими проблемами.

«Всё правильно, Рян, так и должно быть, – шепнул голос. – Ты не достойна иметь мужчину рядом».

Я не заметила, когда именно это началось, но слезы лились бесконтрольно. И вот уже половина подушки совершенно мокрая. Но пошевелиться оказалось невозможно. Беспомощно хлюпая носом, молила, чтобы сон накрыл меня своим одеялом. Но тот не шел. Голова болезненно гудела, нос опух, ресницы слиплись.

Спустя несколько минут я все же нашла в себе силы успокоиться и выпить воды.

Заглядывала Софи с виноватым видом. Но прикрыв веки, я притворилась спящей, чтобы избежать разговора с ней. Она, конечно, очень проницательная и добрая женщина, но я была не готова делиться с ней наболевшим. Учитывая её характер, будет переживать за меня. Ведь не зря она ходила такая понурая. Правду знала и жалела меня.

Заснула я ближе к утру. Пробиться к Люциану не пыталась. Бесполезно. Он слишком далеко, поэтому раньше ничего не получалось.

В обед явилась мама.

– Не переживай доченька, – проговаривала она. – Я всё оплачу. Тебя скоро выписывают, так что живи у меня. Мы с папой позаботимся о тебе.

– Мне не нужна… – я хотела сказать: «жалость», но замялась. Она точно разозлилась бы на такие слова.

– Вот, – мама достала прямоугольную белую коробку. – Телефон тебе купила.

– Спасибо, – сказала, растерянно принимая подарок.

– Вот и хорошо. Будь умницей и слушай маму. Замки в твоей квартире я уже поменяла. Пока поживешь у нас. А ее сдадим, – улыбаясь, родительница выливала на меня ушат информации, от которой хотелось выть. – Я обо всём договорилась.

– А меня, как всегда, забыла спросить, – буркнула едва слышно. Я словно опять вернулась в прошлое. Надо отметить, не самое приятное.

– Работать пока не сможешь, посиди дома, – продолжала она в упор не замечая моего недовольства. – Я так рада, что ты с нами.

Она будто разговаривала с кем-то воображаемым, а не со мной.

– Ладно, – перебила поток ее малопонятной речи. – Поживу у вас какое-то время. Но квартиру не нужно сдавать. Я не хочу, чтобы там находились чужие люди.

– Да какие ж они чужие? – моргнула она, наконец обращая внимание на свою дочь. – Родственники они нам… Дальние.

«Всё это бесполезно. Для начала выберусь из больницы, а там придумаю, что делать дальше».

Мама еще что-то говорила, но я уже не слушала. В голове творился полнейший сумбур и застрявшая усталость. Она просто пожирала меня изнутри, лишая желания что-либо делать. В том числе бороться с родственниками. Хотелось плыть по течению, притворившись послушной девочкой. Но я не знала как долго смогу существовать в той, придуманной для меня, шкуре.

Дни в больнице слились друг с другом. Слиплись, как мармеладки в тесной упаковке. И не находилось сил, чтобы разлепить их. Будто и не со мной все происходило, а с кем-то другим.

Сознание прояснилось только на выписке. На меня надели старые треники и вытянутую футболку. Свой выбор мама объясняла тем, что «так удобней». Моё мнение, естественно, никто не спрашивал.

– Через две недели придете снять швы, – говорил мне врач, записывая что-то в тоненькой карточке.

Мама сидела рядом и с полуулыбкой на губах, изображала заинтересованность.

До квартиры родителей мы добирались на такси. Уже там она начала бубнить по поводу высоких затрат на «дитачку». Меня затапливало чувство стыда.

– Я могу сама заплатить, – вмешалась в ее сумбурный монолог.

– Сиди уж, калека, – отмахнулась она. – Кто ж тебя теперь замуж возьмет?

От резкой смены темы, я чуть не подавилась слюной.

– Может, мне не нужен муж, – сказала тихо. К несчастью, мама прекрасно расслышала мои слова.

– Глупости! – взвилась она. – Приличная женщина в твоем возрасте должна быть замужем и растить детей. Но ты не волнуйся, обязательно кого-нибудь тебе найду.

Икнув, я сжала губы плотнее, чтобы не ляпнуть чего-нибудь в ответ.

«Бесполезно. Они никогда не примет мою точку зрения. Ведь есть только ее мнение и неправильное».

Водитель тихонечко посмеивался над нами, но в разговор не вмешивался.

Подъехав к пятиэтажному дому, мы выбрались из машины. Не без трудностей, но я справилась, не жалуясь.

– Обопрись на меня, – сказала мама, тоном, не терпящим возражений.

Старушки на лавочке у подъезда поохали над моей судьбой. И быстро потеряли к нам интерес.

Поднявшись на второй этаж, зашли в затхлую квартиру. В прихожей, помимо обуви и курток, я заметила картонные коробки и пару черных мусорных пакетов. Старые обои пожелтели и отвалились в некоторых местах.

«У меня ремонт сделала, а до себя руки не дошли», – отметила мрачно.

Хватаясь за косяк, я разулась и прошла дальше по коридору до кухни. За обеденным столом сидел папа в окружении старых микросхем и паяльника. В воздухе витал запах канифоли. Он перебивал то затхлое амбре, что вечно исходило от небрежно сложенных вещей.

– Привет, пап, – позвала я его. – Останусь у вас на несколько дней.

– А-а, – протянул он, подняв голову и осмотревшись. – Оставайся. Я гречку с мясом сварил. Будешь?

– Не откажусь, – просияла, подходя к плите и открывая крышку кастрюли.

Папа любил готовить, но мама резко подпускала его в святая святых. Он обижался, но терпел. Находил себе другое занятие.

– Вале-е-ера, – протянула та, заходя и определяя лекарства в шкафчик. – Опять приготовил свою бурду. Не мог меня дождаться? Еще и развонял здесь своим паяльником.

Я завидовала папиному терпению. Он поднял совершенно пустой взгляд на маму и начал убирать за собой со стола.

– Можно я папину кашу поем? – спросила, накладывая теплую гречку в глубокую тарелку.

– Да. Что теперь поделаешь. Раз набедокурил, придется расхлебывать, – проголосила она, открывая кран. – Руки сначала помой, а то в больнице одна грязь.

Я послушно сделала все как онавелела. И приступила к еде.

После вкусного обеда мне сразу захотелось спать.

– Пойдем, покажу твою комнату, – сказала мама, увидев, что я закончила

Помыв посуду, чинно поковыляла за ней. Держась за стену, аккуратно переставляла ноги, чтобы не упасть и не запнуться о разбросанные вещи и коробки. Повернув за угол, я застыла.

Всю комнату заполнял непонятно откуда взявшийся хлам, расфасованный по мешкам и пакетам.

– Убери здесь, – мама указала на самый ближний к выходу угол. – Только ничего не выкидывай. Как место будет, поставим туда раскладушку.

– Откуда у тебя столько мусора? – изумилась, открывая первый пакет и вынимая из него старую дырявую куртку с характерным запахом помойки.

– Люди отдают, – ответила она, выхватывая из рук сокровище, не иначе.

– Зачем ты берешь? – уверенности в моем голосе поубавилось, но я не могла не спросить.

– А чего добру пропадать? – взвилась она, и мне сразу расхотелось спорить.

Достав из завала первую коробку, решила изучить содержимое. Там лежала битая посуда в ворохе отсыревших газет. Видимо, это недавний улов. Перетащив табуретку из кухни и мусорное ведро, начала выкидывать явный хлам, не подлежащий к использованию или восстановлению. Мама смотрела на меня как на врага. Но так и не смогла объяснить зачем нужные разбитые тарелки.

– На помойку сама понесешь, – фыркнула она, увидев три объемных мешка.

– Что тут у вас? – шаркая стоптанными домашними тапочками, папа подошел к нам. – Не напрягай девку. Сам потихоньку отнесу.

– Вот, посмотри какая ты бессовестная! – мама повысила голос и мне показалось, что я опять стала маленькой девочкой. Ведь знала, что лучше ее не злить. – Папа с больной спиной будет таскать со второго этажа?

– А что ты предлагаешь? – ком обиды сдавил горло и стало тяжело дышать. – Где мне спать? На горе мусора?

– Оль, что ты в самом деле? – вновь вмешался папа. – Давай тогда на балкон их сложим.

Его вариант родительнице очень понравился, но и там уже места не хватало. В одно мгновение захотелось просто скинуть все из окна вниз. Но я лишь плотнее стиснула зубы. Те неприятно хрустнули.

К ночи мне удалось освободить достаточно места, чтобы поставить туда раскладушку. Вместо двери я повесила драный, но чистый плед, найденный в залежах. Запах в квартире стоял непередаваемый.

Но идти мне было некуда. Поэтому я уговорила себя остаться до снятия швов. А потом сбежать. Если не в свою квартиру, то на съемную.

Перед сном выпила лекарства и быстро отключилась из-за резко нахлынувшей усталости.

Утром проснулась оттого, что на лицо (совершенно бессовестно) мне упал таракан. Так громко я еще никогда не кричала.

– Чего у тебя там? – послышался усталый голос мамы из кухни.

– Твой квартирант атакует, – ответила и мысленно ударила себя по губам.

– Не ори. Папу разбудишь, – шикнула она, отводя в сторону плед. – Таракан что ли?

– Ты не говорила, что… – я осеклась. Да тут и сообщать не надо, и так все понятно. Из-за усталости вчера я была слишком рассеянной.

– Подумаешь. Мелочи жизни, – отмахнулась она. А мне все больше хотелось бежать без оглядки из этого места.

«И где Люциан пропадает? Найдет ли он меня здесь? Нужна ли я ему вообще?»

– Завтрак на столе, – продолжила она после паузы. – Лекарства там же. Вернусь вечером.

Мама вышла. Оставляя нас и дальше барахтаться в хламе. Мне и кусок в горло не лез после веселой побудки. Не глядя выпив лекарства, начала восстанавливать пароли от социальных сетей. Номера знакомых и коллег, я не помнила, но все были у меня в друзьях. Первым делом посыпались сообщения от тех, кто вспомнил о моем существовании после новостных выпусков. Кто-то даже успел дать ложную информацию, что и в живых-то меня нет.

Опустив все неважное, перешла к диалогу с Иркой. Та паниковала больше всех.

«Привет, Ир! Со мной все в порядке. Но нужна помощь. Можно у тебя пожить пару дней?» – я написала ей короткое сообщение. Надеясь, что она сможет мне помочь.

Жаль, что контакта Софи у меня не было. Очень интересно узнать как она там.

После таблеток захотелось спать. Поэтому я побрела обратно, в пристанище членистоногих. Уверена, что у убиенного там еще куча приятелей имеется. Но в какой-то момент мне и это стало безразличным. Безумно хотелось спать и ничего больше. Не найдя в себе сил сопротивляться, легла на раскладушку и закрыла глаза. Странно, но я ничего не почувствовала. Показалось, что прошел миг, но когда проснулась, уже вечерело. Мама вернулась с работы, бренча связкой ключей. Книгоед.нет

Мой живот скрутило голодной судорогой.

– Ужинать будешь? – папа вышел из кухни с тарелкой.

– Опять ты тут со своей гречкой, – пробубнила мать переобуваясь.

Я выглянул из комнаты, хватаясь на пакеты и коробку. Те имели очень шаткую конструкцию и грозились обвалиться в любой момент. По спине прошелся холодок. Не хотелось быть похороненной под сошедшей лавиной мерзкого хлама.

– Может, уберем верхний слой пакетов и откроем окно в моей комнате? – предложила я, медленно пережевывая кашу с мясом.

– Нет, – категорично ответила мама. – Ничего там не трогай. А лучше выпей лекарства и ложись спать.

Она поставила перед моим носом блюдце с разноцветными таблетками. Я вдруг задумалась: «А почему их так много? Антибиотики я допила. Простуды у меня больше нет».

– А эта синенькая для чего? – спросила, поднимая лекарство двумя пальцами.

– Откуда мне знать, – махнула родительница кухонным полотенцем. – Что выписали в больнице, то я тебе и даю.

– Ладно, – подавляя сомнения, выпила таблетки. Через минут тридцать перед глазами все начало плыть. Пришлось вернуться на раскладушку. Мир вокруг вертелся и переливался всевозможными красками, а затем резко погас. Как будто кто-то щелкнул выключатель.

Боль в бедре не ощущала, поэтому смело согнула ноги. Руки прижала к животу.

«Люциан, – позвала беспомощно – Забери меня отсюда, где бы ты ни был».

Утро наступило внезапно. На меня опять что-то свалилось. Я завизжала, но потом резко стихла. Это был пакет. Содержимое которого мне меньше всего хотелось проверять.

К счастью, мама уже ушла на работу и не слышала моего пробуждения. Папа тоже в квартире отсутствовал. Я решила, что это наилучший момент, чтобы проверить лекарства. Мне очень не нравился их эффект. Рецепт так и не нашла. Лишь гору различных таблеток в том числе и нейролептики. Пазл сложился сразу. Приготовленные утренние лекарства я выбросила. Соорудила завтрак и села дожидаться родителей.

Ключей мне никто не выдавал так, что открыть входную дверь и сбежать, я не могла.

Между делом проверила электронную почту и ответ Ирки.

«Приветики! Рада, что с тобой все в порядке. Прости Рян, но пожить у меня нельзя. Свекровь приехала. Сама понимаешь, что с ней сложно».

Вот и все. Еще одна ниточка к свободе оборвалась.

Где-то после обеда вернулся папа и сразу сел паять. На мои вопросы о таблетках он многозначительно молчал. Я злилась. Но теперь могла выйти.

– Не дам тебе ключи, – сказал отец, когда попросила открыть дверь.

– То есть как? Я хочу свежим воздухом подышать.

– Дождись мамки, – устало вдохнул он.

Мне ничего не оставалось. Смыв с себя под душем грязь, сел на диван, дожидаться, когда решится вопрос с моим выходом на улицу.

Все оказалось не все так-то просто. Услышав, как поворачивается ключ в замке, прошла в прихожую, чтобы встретить маму.

– Ой! Тьфу на тебя! Напугала! – воскликнула она, увидев мою веселую мордашку.

– Ма, а можно погулять? – протянула я сладким голосочком. – Пожалуйста.

– Ты должна отдыхать, – резко закрыв дверь. Она спрятала ключи в сумку.

Я схватила ту за лямку и потянула на себя. – пожалуйста, – повторила слёзно. – На пять минуточек.

– Нет! Я сказала нет! – мама кричала, как будто её убивают. – Уйди от меня ненормальная! А-а-а!

Я не успела ничего понять, как на голову мне упало что-то тяжелое. Даже показалось, что искры посыпались из глаз. Судорожно вздохнув, провалилась в обморок.

Глава 12. Швы.

Как часто вас бьют родные родители да еще и по голове?

Когда я была в маленькой, со мной такого не случалось. Хватило один раз получить по попе ремнем, чтобы я начала слушаться. А главное, подчиняться. Моим родителям не нужен послушный ребенок, нет. Марионетка. Без своего мнения и шанса выбрать даже элементарные вещи.

Я быстро приспособилась к такому положению. Никогда не спорила и соглашалась с любым выбором мамы, даже если мне это не нравилось. Ведь я ребенок, а значит, не умею ничего делать. Так думали мои родители вплоть до того, как их забитая дочь осмелилась переехать на другой конец города. Помучив меня со срочным ремонтом, мама больше не лезла в мою жизнь. Поставил на собственного ребенка клеймо неблагополучного человека.

Приспособиться к внешнему миру поначалу оказалось труднее, чем представлялось. Я долго не могла выбрать в магазине вещи. Не умела готовить. Не знала, как общаться с людьми. Именно поэтому работала много лет без отпуска и думала, что это правильно. Я никогда не любила и не ценила себя и свой труд.

Отношения с мужчинами не клеились. Они не хотели видеть рядом с собой кого-то, на подобии меня. А я любую мало-мальскую симпатию воспринимала всерьез. С Тони все получилось именно так. Он первый и единственный мужчина, который действительно ухаживал за мной. Пусть это и было всего лишь притворство.

Люциан. Я не знала как вести себя с ним. С одной стороны меня начинало тянуть к нему, а с другой… Он постоянно исчезает и недоговаривает. Права мама… Я не умею выбирать.

***

Голову пронзила резкая боль. Пытаясь пошевелиться, поняла, что мои руки и ноги связаны, а рот заклеен скотчем.

Я лежала на вонючей раскладушке в своей комнате. Замычав, попыталась встать, но ничего не вышло.

– Очнулась? – отодвинув плед, в проеме показалась мать. – Зачем ты напала на меня? Прав врач! Надо сдать тебя в психушку, и дело с концом.

– М-м-м, – только и могла ей ответить. В её руке показался стакан воды и таблетки. Я мотнула головой.

«Ну уж нет! Не собираюсь пить эту гадость!»

Несмотря на боль в бедре, я начала брыкаться и толкаться.

Маме надоело и она ушла. Но быстро вернулась со шприцем.

– Сама напросилась, – укола мне не удалось избежать.

Не знаю что за лекарство помчалось по венам, но посмотрев красочные мультики по мусорным мешкам, я отключилась. Мозг не хотел ни о чем думать. Он завяз в тягучем и непролазном мазуте.

Помня лишь одно имя, я повторяла его без устали.

«Люциан, Люциан, Люциан».

Как только мысли складывались во что-то вразумительное я пыталась пробиться к дракону. В какой-то момент поняла, что этот момент прожит мной множество раз. Но он повторялся вновь и вновь.

Если я шевелилась, то мама колола очередную дозу препарата. И все начиналось заново. В следующий раз, когда сознание опять возвращалось ко мне, я не выдала себя. Мне не хотелось вновь оказаться в том аду.

Не знаю как долго продолжалось мучение, но в один день кое-что изменилось. К нам пришел гость. И ни кто-нибудь, а следователь…

– Александр Иванович, – донеслось до меня. – Разрешите поговорить с вашей дочерью. Она очень важный свидетель.

«Почему именно он?» – бултыхнулись вялые мысли.

– Зоряночка сейчас отдыхает, – ответила мать. – Приходите в другой раз.

Я поняла, что это мой последний шанс позвать на помощь.

– М-м, – простонала как можно громче.

– Кажется, она все же проснулась, – сказал Александр. – Разрешите пройти.

– Нет. Стойте тут, – возмутилась она. – Сама ее выведу.

Распахнув глаза, я заёрзала. Показалось недовольное лицо родительницы и огромные ножницы. Ими она перерезала веревку на покрасневших запястьях. Ноги тоже освободила и дала черную толстовку. Я надела ту без колебний. Сняла самостоятельно скотч и прихрамывая, пошла к следователю.

Тот одетый в ветровку и джинсы, дожидался в прихожей. Увидев меня, он изменился в лице, но через секунду опомнился и вернул безразличную маску.

– Проходите, поговорите на кухне, – голос мамы смягчился.

Я пошатнулась и уцепилась за косяк. Меня жутко мутило.

– Лучше мы выйдем и посидим у подъезда, – не согласился с ней Александр и ухватив меня за руку, потянул.

– Что вы себе позволяете?! – перешла в наступление та. – Зоряна никуда не пойдет.

Оказавшись неприлично близко к незнакомому мужчине, в обычной ситуации, я бы смутилась. Но накаченная убойной дозой неизвестных препаратов, уткнулась в его плечо носом. Следователь приятно пах хвоей и оказался очень мягким на ощупь. Икнув, я криво улыбнулась. Но тут же опустила глаза.

– Я полицейский и не сделаю вашей дочери ничего плохого, – настаивал он на своем, крепче ухватив болтающуюся из стороны в сторону меня.

– Знаем мы вас! Оборотни в погонах! – закричала она, но Александр выставил вперед ладонь. Мать замолчала.

– Вы можете смотреть на нас из окна, – спокойно объявил он. – К тому же, ваша соседка на лавочке сидит и караулит всех.

– Ладно. – нехотя согласилась мама. – Но не больше десяти минут.

Воспользовавшись моментом, следователь вышел из квартиры и потянул меня за собой. Я только успела обуться в старые шлепки. Переставлять ноги у меня плохо получалось.

– Зоряна, что с вами случилось? – спросил Александр шепотом, стоя на третьей ступеньке сверху.

– Ись… Мись… Кол, – выдавила я натяжно.

Он посмотрел мои зрачки, а потом обнюхал и поморщился.

«Ох, и воняет от меня сейчас».

На очередной ступеньке нога подвернулась, но Александр быстро поймал ароматную тушку. Дальше ему пришлось нести меня на руках.

Выйдя из подъезда и глотнув свежего воздуха, я все равно цеплялась за мужчину. Впрочем, тот не возражал. Садясь на скамейку, мы поздоровались с бабульками, расположившимся напротив.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он и я уловила в карих глазах беспокойство.

Мозг по-прежнему плохо соображал, но на воле стало как-то лучше. Наклонившись ближе и обдав собеседника мерзким амбре, прошептала в его ухо:

– Помогите. Она хочет меня убить.

И указала пальцем вверх.

– Не похоже, чтобы вы пили алкоголь, – с сомнением сказал он. – Но ваши глаза очень красные.

Поняв, что Александр не собирает мне помогать, резко встала, чтобы уйти. Ноги заплелись и, рухнув следователю на колени, обхватила его шею. Получилось это рефлекторно.

– Смотри, что творят, – сказала одна из бабулек. – При нас целоваться будут. Тьфу! Срамота.

Ей вторили подруги.

Щеки Александра порозовели. Он встал, и подняв меня на руки, куда-то понес. Из окна кричала мама. Дескать, похищают дитятко. А соседки торжественно присваивали мне статус женщины с низкой социальной ответственностью.

Впрочем, далеко он меня не отнес, до соседнего подъезда только. Там мы снова сели.

– Как ваша нога? – спросил он, нащупав на моем бедре повязку.

– Еще немного болит, – ответила внятно. – Швы поедем снимать в середине июля.

– А сегодня уже двадцатое августа, – о чем-то размышляя, он взъерошил волосы и смерил меня взглядом. – Простите за деликатный вопрос, но когда вы в последний раз мылись?

– Не помню, – откликнулась растерянно.

Тем временем, в соседнем подъезде хлопнула железная дверь и я услышала:

– Где этот оборотень в погонах? Куда он мою девочку унёс?

Следователь не стал ждать пока она нас найдет и потянул меня по узкой дорожке под окнами дома. Спотыкаясь о куски кирпича и наступая на множество окурков, я шла за ним совершенно не понимая что происходит и чего он добивается.

Повернув дважды за угол, мы обогнули дом и вышли на автостоянку перед соседним двором. Александр молча затолкал меня в припаркованную машину и повернул ключ зажигания.

– Сначала отвезу вас в больницу, чтобы снять швы, – объяснил он, когда мы немного отъехали. – А потом поговорим.

– Хорошо, – сказала дрожащим голосом. Мне вдруг стало нестерпимо холодно и я обняла себя за плечи. Не сразу заметила, что запястья оголились. На них отчетливо просматривались следы от веревки. Я поспешила опустить руки, но следователь успел увидеть натертую, в мелких царапинах, кожу.

Машина вильнула, едва не задев прохожего. Мы резко остановились. Благо, что никого не угробили.

– Что произошло в квартире ваших родителей? – задал он вопрос. В салоне повисла тишина. Отвечать я не хотела. – Зоряна Валерьевна, ответьте мне, пожалуйста.

Александр непонятно почему, начал злиться. К моему горлу подступила тошнота. Всё, что успела сделать, так это выйти из машины и пройти два шага. Меня вырвало желчью. Все тело сотрясалось в судорогах. Падая на бок, уперлась в кого-то.

– Люциан, – позвала я слабо, цепляясь за одежду мужчины.

– К сожалению, не он, – ворвался голос следователя в сознание. – Поехали быстро в больницу.

Я кивнула. По щекам текли горькие слезы от слабости и беспомощности. Посадил он меня живо. Пристегнул и мы опять поехали. Не открывая глаз, я старалась выровнять дыхание, чтобы не запачкать салон. Чувствовала себя при этом отвратительно.

В больнице мне сунули нашатырь под нос. Ощутив резкий запах, открыла глаза. Я не помнила, как оказалась здесь. Передо мной сидела уже знакомая медсестра. В ее смену я поступила после ранения.

– Почему именно ко мне? – возмущалась она, возясь с моей ногой.

– Вика, не будь такой злюкой, – голос Александра непривычно мягкий и добрый. – Ты единственная, кого я здесь знаю. К тому же, экстренный случай.

– И деваться мне некуда, – хмыкнула она снисходительно. – Врачу скажу, что приходила она в нерабочее время.

– Ты просто ангел. Зря мы развелись, – буквально пропел он, прохаживаясь по кабинету.

– Молчи уже, а то передумаю, – медсестра еще что-то там делала, но вскоре всё закончилось. – Готово.

Я, все время сидевшая тихо, сказала:

– Спасибо вам.

– О, вот видишь, ей лучше, – усмехнулась Вика. – А теперь идите. Мне еще работать.

Следователь взял меня за руку и потянул дальше. Я не заметила особой разницы в отсутствии швов. Возможно, из-за действия лекарства, введенного мамой.

Мы вновь оказались в машине.

– Теперь куда? – спросила, пристегивая ремень безопасности.

– Ко мне, – просиял Александр.

«Спрашивается, чему он так радуется?»

– Зачем? – задала закономерный вопрос.

– Поговорить в свободной обстановке, – стирая в лица улыбку, он вцепился в руль.

Я не стала больше ничего спрашивать. Сидела тихо, зажимая голодный живот, его уже сводило судорогой. Следователь бросал на меня встревоженные взгляды, но тоже не нарушал тишины.