Текст книги "Нянька или Как обрести счастье, невзирая на сестер (СИ)"

Автор книги: Алексия Скай

Соавторы: Владимир Кучеренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

На восьмые сутки рассудок не выдержал и сломался...

Алёна

– Доченька, к тебе пришли, – донесся снизу мамин голос.

"Кто это? – оторопела я, оторвавшись от переводимого текста. – Ведь никому неизвестно, что я тут? Неужели настырный Руслан все же нашел меня? Но как? Впрочем, неважно. Все равно, разговор с ним будет короток".

Стук множества поднимающихся по ступенькам ног меня ввел в растерянность. Почему так много людей? Когда же дверь в мою комнату отворилась, я порадовалась что сидела, иначе бы упала от неожиданности. И наглости. Уж кого-кого, но ее увидеть никак не предполагала.

– Здравствуйте, Алена!

Я машинально кивнула, все еще не соображая, зачем эта гостья пожаловала.

– Разрешите представиться: Барсова Мария... – остановившаяся в проходе девушка сделала паузу и продолжила: – Ярославна!

– И?

– А это, – из-за угла выглянули две малышки, – Барсовы Кира Ярославна и Ника Ярославна.

– Что дальше? – недоумевала я, но на краю сознания мелькнул вопрос: "Почему у близняшек отчество не от Руслана?"

Потом показалась коротко стриженная девочка-подросток и тоже назвала свое имя:

– Барсова Ева Ярославна.

И тут до меня наконец-то дошло! Это же четыре его сестры! Что же я наделала? Ой, дура – всем дурам дура!

Но оказывается – это была только часть делегации, причем меньшая. После девчонок в мою комнатушку вошли хмурый мужчина и заплаканная женщина – кто они я поняла сразу – сын их одновременно похож на обоих родителей. За ними "цыганка-гадалка" из супермаркета, крестный Вадим и мама. Следом ещё четверо: врач Павел Николаевич – который оказался родным дядей Руслана, во втором и третьем я узнала Джорджа из салона "Афродита" и его водителя Василия, последнего – парня примерно моего возраста, я прежде не видела, зато слышала – он был наряжен в "тюбик". Кряхтя от натуги, мужчины затащили и поставили посреди уже переполненной комнаты статую девы с младенцем на руках.

В отличие от оригинала, каменное изваяние длиннокосой мадонны светилось от счастья, довольный пухлый малыш припал к груди и, кажется, только что уснул. Чьи талантливые руки сотворили столь прекрасное произведение искусства, гадать не нужно было. Вот только где сам мастер?

Судя по скорбным выражениям на лицах вошедших, я поняла, что моя вспыльчивость привела к трагедии. И возможно ошибка оказалась роковой. Полными от слез глазами я то ли простонала, то ли прохрипела:

– Что с ним?

– Ален, ты только не волнуйся! – кто-то из общей толпы сделал попытку меня успокоить. Вот только когда говорят такую фразу, лучше сразу лечь и принять много валерьянки.

– Что с ним? – повторила я, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

– Он в больнице...

– Как...

Воздуха стало катастрофически не хватать и, судя по тому, как ко мне подскочил Вадим и Павел Николаевич, это отразилось на лице.

– Аленка, тебе нельзя волноваться! – пригрозил Соболев.

– Успокойся, живой он! – добавил врач, и отвел взгляд – явно что-то не договаривает.

– Я хочу к нему!

– Нет, пока ты не успокоишься! – уверенно заявил крестный и более мягким голосом добавил: – Алена, подумай о ребенке! Ты думаешь, ему нужны эти переживания?

На несколько минут в комнате повисло молчание. Все внимание гостей было приковано ко мне, точнее к моему животу. Мне если честно было не комфортно под изучающими взглядами, казалось еще секунда и в животе окажется дырка. Ситуацию спас заботливый голос Павла Николаевича:

– Ален, скажи: он знал?

– Да... я ему говорила, вот только...

Слова застряли в горле, совершенно не хотелось признавать перед его родственниками, как он отнесся к новости о ребенке. К тому же я сейчас сама не знала причину такой реакции. А то, что приходит на ум... лучше не думать об этом вообще.

Глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями, и продолжила:

– Сама узнала случайно, на работе стало плохо, вызвали скорую, а в больнице выяснилось, что срок восемь недель. Сначала испугалась, ведь ни о чем таком мы не говорили.... Понимаю, что такие вести надо говорить лично, но все же решилась сказать по телефону. Первый раз связь прервалась и я не знала, услышал ли он, а второй...

Пересказав наш разговор с Русланом, я заново пережила тот холод, и боль, что вызвал его отстраненный голос. Последнее слово прозвучало, как гонг в тишине. Я не смотрела на его мать, просто не смогла поднять глаза, а в голове снова закрутились тревожные мысли.

– Ясно, – буркнула Руслана Николаевна. – Когда ваш разговор состоялся? – пришлось основательно порыться в памяти, чтобы вспомнить сегодняшнее число, а следом и число разговора. – Все же я была права – нашей семье опасно влюбляться, мозгов не остается!

Я непонимающе посмотрела на Барсову, пытаясь понять смысл ее слов.

– Не переживай, родная! – она мягко потрепала меня по голове. – Думаю, он был рад, когда узнал это.

– Но...

– Подожди, дослушай. В тот день, когда ты ему сказала о беременности, Руслану сообщили о смерти наставника, и я думаю, парень просто не услышал нормально тебя. Точнее услышал, но из-за шокирующей новости не воспринял или отреагировал как-то не так. Можно у Пашки спросить, он медицинскими терминами объяснит...

– Не надо.

– Правильно, я тоже не люблю всю эту абракадабру! У Руслана был шок, вот он повел себя необычно. Вот посмотри, – она кивнула на статую, – разве у него получился бы такой шедевр, если бы не чувства к тебе... точнее к вам?

Ответить было нечего. Да и боль почти ушла из сердца, хотя обида немного горчила на языке. Но это неважно сейчас, меня волновала жизнь любимого, с остальным можно будет разобраться потом.

– Что с ним случилось?

– С того момента как приехал, был сам не свой. Сначала списали все на смерть наставника, а потом Машка рассказала, что случилось. Честно говоря, было страшно его видеть таким потухшим и растерянным. Единственное, что нас удерживало от вмешательства – то, что он работал. Судила по себе, когда поссорилась с Ярославом, у меня рука с кистью не поднималась. Тогда я словно забыла все, что знала, а он... Руслан чуть не сутками находился в мастерской. Меня это немного успокаивало, но как оказалось напрасно. Неделю назад он изменился, стал более агрессивным, Ярослав запретил ему в таком состояние садиться за руль машины.... – Руслана Николаевна вытерла набежавшие слезы и продолжила: – Он послушался, к тому же дословно. Машина его осталась на месте, но сын взял мотоцикл Паши, который хранился у нас в гараже. Если бы я знала, то этот кусок металлолома уже давно бы валялся на свалке!

Я хотела уже спросить, что сейчас с Русланом, но не успела, в комнату заглянул взволнованный Павел Николаевич.

– Поехали в клинику!

– Что с ним? – в один голос спросили мы.

– Стало хуже.

Руслан

Попытка покончить с собой не удалась. Не знаю, какая сила остановила меня и в последний момент заставила повернуть руль в сторону. Развивший бешеную скорость мотоцикл, все-таки упал в реку, а я покувыркался по асфальту, застрял в решетчатом ограждении моста и увы остался жив. Не говорю к счастью, потому что это – не жизнь, а существование.

Хотя признаться честно, изначально я не планировал умирать. Просто сидя за рулем, ощущая под собой звериную мощь, мелькнула мысль об освобождении от боли, которая снедала изнутри. Надо было лишь направить мотоцикл в реку и все... блаженное забвение, которое манило настолько сильно, что надломленная воля неудавшимися поисками окончательно сломалась.

Однако кто-то свыше решил иначе.

Помню невыносимую боль и тревожные обрывки разговором медиков: сначала бригады скорой помощи: "Обширное кровотечение!... Перелом..."; затем в клинике: "Состояние стабилизируется... Парализация конечностей!.. Возможна частичная потеря памяти... Он пришел в себя!.. Парень ты нас слышишь? Можешь говорить?"; потом в операционной: "Мы его теряем!.. Только бы не кома!...".

Теперь уже ничего не болит! Значит все-таки кома. Жаль родных, особенно маму. То бы похоронила, поплакала и забыла. А так могу бездвижной куклой годами теребить ее сердце.

Алёна

Первый день самый сложный. Неимоверно трудно переступить порог палаты и увидеть изможденное тело на белых простынях, обвитое проводами. Один взгляд на любимого и сердце сжало холодным обручем, причиняя боль, а легкие отказывались принимать столь необходимый воздух. Однако все это сущий пустяк, по сравнению с тем, что творится на душе. Ведь это я виновата в том, что Руслан в таком состоянии. Я виновата в том, что не выслушала его, что не подошла тогда...

Шаг... второй... сердце наращивает темп и заглушает все звуки. Ком непрошеных слез застревает в горле, заглушая рвущийся крик.

– Милый, родной мой, любимый! Очнись! – почти беззвучные слова срываются с губ и тонут в писке аппаратуры. – Прости меня, пожалуйста! Вернись к нам! Мы не сможем без тебя!

День третий.

– Здравствуй, любимый! Сегодня мне снился сон, что прихожу в больницу, а ты открываешь глаза и с улыбкой смотришь на меня. Я верю, что так и будет! Точнее мы верим! – потрогала я низ живота.

День пятый.

– Здравствуй, любимый! Знаешь, когда я училась в школе, был случай. Мальчик из старшего класса залез в погреб с другим мальчишкой и там поджег канистру из-под бензина. Случился взрыв, он получил множественные ожоги... врачи сказали родителям, чтобы те готовились к худшему. Отец не выдержал горя – повесился. А мальчик выжил... сейчас полноценный человек, женился. А вот папу он больше никогда не увидел. А наш ребенок увидит тебя! Обязательно!

Возвращайся к нам, мы ждем!

День седьмой.

– Здравствуй, любимый! Сегодня тебя подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Но не отчаивайся. Пока за тебя дышит прибор, у организма освободилось чуть больше сил, чтобы справится с болезнью. Ты молодой, справишься! Это очень тяжелое испытание, но надо держаться и ждать, и верить тоже надо. Вот был случай...

День девятый.

– Здравствуй, любимый! Врачи сказали: "динамика плохая, прогнозы крайне неблагоприятные, нужно готовиться к худшему. Даже дядя Паша развел руками. Сгоряча накричала на всех них. Ведь доктора часто ошибаются, правда? Женщина из соседней палаты поведала мне историю, которая случилась с ее внуком: в детстве он был очень шкодливым ребенком, очень часто получал какие-то травмы, и вот как-то после очередной такой травмы тоже впал в кому. Пробыл в таком состоянии аж пять месяцев. Врачи прогнозировали девяносто девять процентов из ста, что он умрет, а если и выживет, то будет "дурачком". А пацан мало того, что в себя пришел, так ещё и с очень развитой интуицией и прекрасными умственными способностями! Не сдавайся! Ты нам необходим, как воздух. Мы ждем тебя!

День тринадцатый.

– Здравствуй, любимый! Я же говорила им всем! Заблуждаются те, кто считает тринадцать – несчастливым числом! Ты открыл глаза, как в моем сне! Ничего, что ни двигаться, ни говорить пока не можешь, только смотришь. Вижу, что хочешь что-то сказать, но не получается у тебя. Эти противные медики опять за своё – намекают, что можешь на всю жизнь таким остаться. А я в Интернете прочитала...

Четырнадцатый день, стал черным днем.

Сегодня не придумала никакой истории – не успела. Да и не до этого было. Едва вошла в палату, у Руслана случился инсульт и опять с переходом в кому. Жутко: судороги, пена изо рта, кровь из носа...

– Область поражения головного мозга очень велика, поэтому высок риск летального исхода, – прошептал осунувшийся за последние две недели Павел Николаевич. Желваки его нервно ходили, выдавая злость на собственное бессилие.

– Все равно он выживет, наперекор судьбе! Никогда нельзя отчаиваться. Мысли в никуда разрушают! – сквозь слезы ответила я и выбежала за дверь.

День семнадцатый.

– Здравствуй, любимый! Сегодня поздно, потому что был первый день занятий в институте. Как ты и хотел, я осталась учиться на дневном отделении. Спасибо тебе и за помощь в поступлении тоже. Мне все рассказали. И об институте и об операции для мамы. Ни капельки не сержусь за то, что скрывал это от меня. Знаю, что ты от чистого сердца помогал.

День девятнадцатый.

– Здравствуй, любимый! У меня для тебя хорошая новость – Маша всерьез занялась учебой. От словарей ее почти нереально отогнать.

День двадцать второй.

– Здравствуй, любимый! Видела Костю – купил новый айпад, передавал тебе привет. Поблагодарила его за упертость. Ведь если бы он опустил руки, и не вычислил мой адрес, так никогда бы и не нашли меня твои близкие. А они у тебя замечательные, и семья и друзья. И, родной мой, знаю, что уже ни раз просила прощение за все, но... пока лично от тебя не услышу, буду повторять вновь и вновь: – Прости меня. Я очень виновата перед тобой. Нам тебя не хватает. Мне особенно. Руслан, вернись к нам. Ко мне. Я скучаю, безумно.

День двадцать пятый.

– Здравствуй, любимый! В энциклопедии написано: "Кома – полное отсутствие сознания, сопор или прекома, может сопровождаться кратковременными улучшениями в состоянии пациента, с последующим ухудшением. То, что сознание ненадолго возвращается – положительный момент". Где же наш положительный момент? Давай завтра?

День двадцать восьмой.

– Здравствуй, любимый! Всю ночь читала медицинские справочники. Утверждают, что кома – это состояние организма, из которого организм должен выйти сам (или не выйти, не дай Бог)! И что на сегодняшний момент эффективных медикаментозных средств для выхода из комы не существует (исключение гипергликемическая и гипогликемическая). Нейропсихологи рекомендуют находиться рядом с больным и постоянно с ним общаться. И есть вероятность, что какое то слово или сказанная фраза может стать триггером, который выведет человека из жуткого состояния. Я им верю. Верю, что помогу тебе пробудиться! Другие же специалисты относятся к этой идее скептически – мол, люди в таком состоянии абсолютно ничего не слышат. Они пессимисты. Это неправильно.

День тридцатый.

– Здравствуй, любимый! Врачи молчат о твоем состоянии, а дядя Паша рвет и мечет, костеря их и себя, но мне толком никто ничего не говорит. Сегодня случайно подслушала разговор двух медсестер, они шептались о том, что врачи уверены в твоей скорой смерти. А я не верю! Мы не верим! Мы тебя ждем, очень сильно! Ты же у меня сильный, ты выберешься! Главное не сдавайся и знай, что тебя тут любят и ждут!

День тридцать второй.

– Здравствуй, любимый! Спасибо за подарок! Представляешь, я совсем забыла, что у меня день рождения! Очень удивилась, когда твой отец дал мне открытку с теплыми словами, начертанными твоей рукой и ключ. "Руслан подготовил сюрприз еще будучи на стажировке", – сказала он. Это же во сколько обошлось все это?! Мало того, что пришлось покупать прежним жильцам новую квартиру, так еще и в этой сделать капитальный ремонт и обставлять так же, как было давным-давно. Мама, когда увидела, плакала – говорила, будто перенеслась на много лет назад, когда они с папой только-только получили ордер и радовались, как дети собственному углу. Даже не представляю, где удалось достать точь-в-точь такие обои и мебель. Но в одном ты не угадал: мой плюшевый мишка был желтым, а не коричневым. Наверное, из-за того, что фотография, на которой я сижу с ним в обнимку черно-белая? Ничего страшного, все равно безумно приятно. Я почти счастлива! До полноты этого чувства не хватает только тебя. Выкарабкивайся поскорее, в нашей ново-старой квартире должен быть хозяин.

День тридцать четвертый.

– Здравствуй, любимый! А нас уже заметно! Немножечко совсем, только когда я без платья. Но мы быстро растем! Ношу ящерку на правом безымянном пальце – как жена носит обручальное кольцо.

День тридцать седьмой.

– Здравствуй, любимый! Сегодня снова Руслана Николаевна ходила в храм. Ставила свечку за твое выздоровление и молилась. Нет ничего сильнее материнской любви и молитвы. Она обязательно поможет! Я тоже молюсь. Каждый день. Как умею, своими словами благодарю Боженьку за то, что не дал тебе тогда умереть, рассказываю, какой ты хороший, ну и, конечно, прошу спасти тебя.

День тридцать девятый.

– Здравствуй, любимый! Спасибо тебе! Спасибо, что услышал наши просьбы! Врачи в небольшой растерянности, от того что ты решил сам дышать после такого времени. Они немного переживают и пытаются уговорить Павла Николаевича, чтобы снова тебя подключить, но мы уверены – ты справишься сам!

Знаешь, у меня такое чувство, что ты просто спишь и вот-вот откроешь свои красивые серые глаза, ласково улыбнешься, протянешь руку и уложишь меня рядом, бормоча, что еще рано вставать. Я очень надеюсь, что скоро так оно и будет. Ты главное знай – я всегда буду рядом!

День сорок первый.

– Здравствуй, любимый! Прости, сегодня из меня никудышный собеседник. Я устала. Устала от того, что врачи в один голос твердят, будто улучшение временное и ты скоро... – горло сдавил спазм, а из глаз потекли теплые ручейки слез.

Я, правда, очень устала от всего этого. Мне порой даже кажется, что его родные потеряли веру, но ведь так нельзя! Если не те, кто его любят, будут ждать, то кто? Ради кого он вернется?

Неожиданно в памяти всплыл обрывок сна, который снился мне вчера. Я не видела лица Руслана, но знала, что это он! Чувствовала, что рядом со мной половинка моей души. Слышала его голос, который обещал мне быть рядом.

Откуда-то взялась железная уверенность, что это был не просто сон, а отражение прошедшей реальности. Эмоции бурным потоком навалились и я, не сдерживая слез, сжала руку любимого и зашептала:

– Руслан, ты не можешь нас бросить! Ты обещал мне! Клялся, что найдешь меня и будешь рядом! Пожалуйста, вернись!

День сорок третий.

– Здравствуй, любимый! Сегодня мы ходили на УЗИ! У нас будет мальчик! Скорее просыпайся, милый, без тебя я не могу придумать, какое дать ему имя.

Показалось, илиресницы Русланадрогнули и уголки рта чуть растянулись? Он услышал и пытается улыбнуться?

Придвинулась почти вплотную, чтобы заметить малейшее движение и чуть не завизжала от радости. Нет, не привиделось! Потому что теплые пальцы родного (да уже давно родного!)человека нежно сжали мою ладонь, и ослабленный слегка скрипящий голос, но все равно чудесный добрый голос, по которому я так сильно соскучилась, произнес:

– Давай назовем нашего сына Радосвет?

Эпилог что ли

Радосвет (несколько лет спустя)

– Алён, ты посмотри, какой шустрый! Всего четыре года карапузу, а уже и не догоню его, – бежал за мной, прихрамывая папа.

После аварии у него плохо работала одна нога. Ну и еще он, конечно же, поддавался. Но все равно, меня распирала гордость. Довольный собой, я хохотал и еще быстрее улепетывал.

Мама, сидящая в тени огромной ивы, отложила вязание, понаблюдала за нами и улыбнулась:

– Да, милый, куда уж тебе.

Отец оставил безуспешные попытки обыграть меня, вернулся на лавочку, нежно обнял маму и осторожно положил ладонь ей на живот. Сестренка, которая должна появиться осенью, тут же сильно толкнула папину руку.

– Ого, футболистка! – засмеялся он. – Интересно, в кого она такая?

– Как в каво? – удивленно приподнял я брови. – Канесно зе в бабуску Лысю!

КОНЕЦ