Текст книги "Червонная дама"

Автор книги: Алексис Лекей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 3

Комиссар Мартен в стотысячный, должно быть, раз за свою жизнь подумал, до чего же он ненавидит урлу.

Особенно когда на улице жара. А сегодня было очень жарко. И ни намека на кондиционер не только у него в кабинете, но и на всех пяти этажах здания.

Больше всего его бесила не их жестокость, не их безнравственность и не отсутствие порядочности даже по отношению к собственным подельникам и родне. Больше всего его выводила из себя их поразительная, непроходимая тупость, сравниться с которой могла разве что узколобость, отсутствие воображения и полная неспособность к логическому мышлению некоторых полицейских и судей. Если бы не это печальное обстоятельство, все бандюганы давным-давно сидели бы за решеткой.

Даже когда им удавалось уйти от справедливого наказания, они не понимали, до какой степени им повезло. И вместо того чтобы залечь на дно, тут же принимались за старое.

Перед ним сидел Поль Мерсье, он же Пауло Луна, обязанный этим прозвищем своей физиономии – круглой, бледной и пористой. Сейчас он таращил на него глаза, изо всех сил изображая оскорбленную невинность.

– Говорю вам, я с корешами был, – брызжа слюной, кипятился он. – С пятью корешами. Мы в покер играли. Кстати, я продул. Как их звать, я вам сказал. Можете сами у них спросить. Так что это точно не я. А этот чувак просто на меня похож, вот и все.

Три свидетеля опознали в нем грабителя, совершившего налет на ювелирный магазин в III округе (он не сумел даже дотерпеть до «мерседеса» с тонированными стеклами, угнанного за восемь часов до налета, сорвал с лица маску и сладострастно почесал нос). За месяц это было уже третье ограбление, совершенное Пауло и двумя его дружками (которые в данный момент ожидали в соседнем кабинете, прикованные наручниками к стене). Но они не просто грабили. Они уводили с собой жертв налета: мужчин избивали, женщин избивали и насиловали. Они были очень глупыми и очень злобными.

Мартен вздохнул.

– Из твоих пятерых корешей трое на условно-досрочном, – сказал он.

– Ну и что? Это еще не значит, что они врут!

– Скажи-ка, Пауло, ты когда-нибудь слышал выражение «нарушение норм поведения»?

– Да нет, – недоуменно протянул Пауло.

– Если тебя выпускают из тюрьмы условно-досрочно, – терпеливо объяснял Мартен, – то одна из вещей, делать которые ты ни в коем случае не должен, это участие в азартных играх. Игра на деньги и есть нарушение норм поведения. Именно такой точки зрения придерживается служба исполнения наказаний.

– Да ладно! Вы же не станете к ним цепляться из-за такой ерунды?

– Я-то не стану. А вот судья точно прицепится.

Он поднял телефонную трубку и набрал городской номер.

– Добрый день, Одиль. Это комиссар Мартен. Господин судья у себя? Очень хорошо. Попросите его, пожалуйста, мне перезвонить.

Пауло Луна побледнел немного больше обычного.

– Вы этого не сделаете, – взвыл он.

– Почему? – удивился Мартен. – Да ты не расстраивайся. Если у твоих дружков хватит мозгов, они скажут, что знать тебя не знают, и даже мы не сможем доказать обратное. Но твое алиби разлетится в пыль. И ты сядешь. Пока ты будешь париться на нарах, они через адвокатов свяжутся со своими друганами, а уж те о тебе позаботятся. У тебя в тюрьме будет не репутация, а блеск. Пауло-стукач.

Пауло шумно сглотнул. Он знал, что Мартен не шутит. Убить его, может, и не убьют, только от этого не легче.

– Я сказал не всю правду, – попытался вывернуться он. – В тот вечер я не был с корешами. Да я, если честно, вообще в покер не играю.

– А где же ты был?

– Не могу сказать. Не имею права. Это с моей стороны было бы некрасиво.

– Да ну?

Мартен замолчал, и в комнате повисла тишина. Испытанный тактический прием, каких в его арсенале имелось немало. Пауло нервно заерзал на стуле.

– А если я вам скажу, у нее не будет неприятностей?

– У кого? – все так же спокойно спросил Мартен.

– У Аниты. В смысле, у Анни. Анни Берже. Мы с ней одно время жили вместе. И мне не хотелось бы причинять ей беспокойство. Она сейчас приличная женщина, свое кафе, муж, все дела… Но иногда мы встречаемся. Типа вспоминаем старое. Ну, сами понимаете. Если будете ее допрашивать, постарайтесь, чтобы ее муж ни о чем не узнал.

Мартен кивнул:

– Очень похвально с твоей стороны, Пауло. Мы расспросим эту женщину с максимальным тактом. Так что не волнуйся.

Пауло издал вздох радостного облегчения. Опаньки! Вот как все просто. Его задержали почти двадцать часов назад – без нескольких минут. А в коридоре уже наверняка сидит его адвокат с портфелем на коленках. Надо только шепнуть ему пару слов насчет Аниты. Не зря он про нее вспомнил. Анита не из тех, кто расколется перед первым попавшимся легавым. Она согласится дать показания. Тетка под пятьдесят, с варикозными ногами – Пауло сроду с ней не трахался и впредь не собирался, но это не важно. Она подтвердит его слова, а он потом с ней расплатится. Она его не подведет.

Звонкая оплеуха застала его врасплох.

Он не сдержался и вскрикнул от боли.

Мартен уже снова сидел за столом, как ни в чем не бывало сложив руки возле ноутбука.

– Извини, нечаянно вышло, – с любезной улыбкой проговорил он. – Просто мне показалось, что ты отвлекся. А я хочу тебе кое-что показать.

Он встал, схватил Пауло за плечо и увлек его за собой в коридор. Довел до небольшой двери, открыл ее и запер за собой.

Они очутились в каком-то помещении, похожем на шкаф и пропахшем пылью. На стене перед ними что-то блестело отраженным светом. Пауло сжался и втянул голову в плечи, опасаясь худшего.

Внезапно бликующий прямоугольник вспыхнул ярким светом. Чудо объяснялось просто – Мартен нажал кнопку в стене. Пауло заморгал глазами, но по мере того, как его глаза привыкали к смене освещения, удивление на его лице сменялось откровенным страхом.

Прямо перед ним, по ту сторону прозрачной перегородки, сидели, прикованные наручниками к стене, оба его подельника, изучая тоскливыми взглядами залитый неоновым светом потолок.

– Мы можем говорить, – сказал Мартен. – Они нас не слышат. Мне точно известно, что главарь не ты, Пауло. Главарь – вон тот, со шрамом на лбу, старший из братьев Огаль.

– Я их не знаю, – слабо запротестовал Пауло.

– Ну, как хочешь.

Он снял с него наручники:

– Все, ты свободен.

Пауло подозрительно покосился на него, нутром чуя, что его заманивают в старую как мир, но все еще исправно действующую ловушку.

– Что, правда? Я могу идти?

– Я же тебе сказал.

Мартен подтолкнул его к выходу:

– Давай, проваливай.

Но Пауло не решался просто взять и уйти.

– Постойте, постойте. А что вы им скажете? Что я их сдал, так, что ли?

Мартен повернулся к нему спиной и двинулся к своему кабинету, по пути рассеянно поздоровавшись с выходившим из лифта коллегой.

Пауло на миг задержался взглядом на кабине лифта, двери которой медленно закрывались, и бросился вслед за Мартеном.

– Так нечестно, – заныл он. – Они меня уроют! У Огалей есть еще три брата! Они мне кишки выпустят!

– Ну, я не могу помешать им делать выводы, – почти не замедляя шага, проговорил Мартен. – Все, проваливай отсюда.

Пауло замолчал и остановился понурив голову. Потом медленно пошел к лестнице, спустился на несколько ступенек, но, почувствовав, что ноги его не держат, присел. У него кружилась голова. Он понимал, что отныне он – труп и никто на свете не в силах вернуть его к жизни. Он не сдал братьев Огаль, но они решат, что он их сдал. Ему ни за что не убедить их в том, что они ошибаются. В любом случае, когда его придут убивать, он и слова не успеет сказать в свое оправдание. Он встал. Жизнь полна несправедливости, но что он против этого может?

К концу рабочего дня Мартен решил на часок заглянуть в качалку. После многочасового сидения за столом ему настоятельно требовалась физическая разрядка. Он достал из шкафа спортивную сумку и убедился, что все необходимое в наличии.

Его тревожила оплеуха, которую он влепил Пауло. Он никогда раньше не бил подозреваемых. Этот жест вырвался у него помимо воли, что его немного пугало. Он огорчался не столько тому, что ударил Пауло, сколько тому, что утратил самоконтроль. Значит, с ним что-то не так – догадываться об этом он начал уже давно, и сегодняшнее происшествие лишь подтвердило его опасения.

В спортзале, как всегда по вечерам, народу будет битком, но он займет свободный тренажер и покачается. Судья из службы исполнения наказаний так ему и не перезвонил – по той простой причине, что Мартен к нему не обращался. Проходя мимо кабинета Жаннетты, Мартер сунул голову в дверь и поблагодарил ее за помощь. Вместо ответа она одарила его широкой улыбкой.

В бакалее на углу он купил бутылку минералки и слойку с фруктами, сжевал пирожок, запил парой глотков воды и убрал бутылку в сумку.

В вестибюле спортзала дежурная напомнила ему, что у него скоро заканчивается абонемент.

Почти все вешалки в раздевалке были заняты. Мартен нашел свободный крючок, разделся, натянул спортивные трусы и бесформенную майку, убрал в шкафчик ключи и документы, оставив при себе только хронометр, бутылку воды и мобильник. Пистолет и полицейское удостоверение он убрал в бардачок машины, запиравшийся на ключ, – привычная предосторожность.

Народу в зале действительно было под завязку. Он издалека поприветствовал трех других посетителей и за руку поздоровался с тренером. Окинув беглым взглядом помещение, он обнаружил, что, как ни удивительно, его любимый силовой тренажер свободен. Надо думать, ненадолго. Если он начнет с разминки, его точно займут.

Значит, обойдемся без разминки.

Он пошел прямо к тренажеру и принялся за серию из пятнадцати упражнений, даже не потрудившись сменить установленные на нем гири.

Вокруг звучала тихая музыка, заглушаемая шумом разговоров и механическими поскрипываниями снарядов. Он сосредоточил взгляд на пятне на потолке и отключил все мысли.

Ему было хорошо. Он чувствовал себя словно перенесенным во вневременное пространство, где существовало только физическое усилие, а мозг практически не функционировал.

Закончив серию, он приподнялся. Поймал собственный взгляд в большом зеркале, занимавшем всю противоположную стену, и тут же отвернулся. Ему не нравилась его внешность: сорокапятилетний здоровяк, он сам себе напоминал массивный булыжник на пляже. В сидячем положении он казался толще, чем был на самом деле. И не мог не понимать, что булыжник только выглядит монолитным, тогда как уже пошел трещинами. Особенно изнутри. Он усмехнулся. Да уж, удачный образ, ничего не скажешь.

Какой-то мужчина атлетического сложения с удовольствием разглядывал в зеркале свое отражение, и Мартен в очередной раз убедился, что мужчины смотрятся в зеркало гораздо чаще, чем женщины.

Напротив него симпатичная брюнетка в черных колготках и обтягивающем боди качала пресс, с невольной непристойностью разводя закрепленные в тренажере ноги под углом в почти 180 градусов, а затем снова с усилием сводя их вместе; ее лицо с закрытыми глазами было обращено вверх, на голове были наушники от плеера, а шею и челюсть свело от напряжения. Под туго натянутыми колготками на ней, судя по всему, больше ничего не было. Мартен торопливо отвел взгляд – не хватало еще, чтобы его приняли за вуайериста.

Передышка закончилась. Мартен размял трицепсы, последовательно вытягивая руки кверху и отводя предплечья как можно дальше назад, за спину, после чего взял две гири по двадцать килограммов, прикрутил их к штанге и улегся на скамью, упершись ногами в пол, готовый выполнить еще одну серию из двенадцати упражнений. Он сосредоточился, сделал глубокий вдох и резким толчком поднял восемьдесят килограммов груза.

В этот миг сердитым шмелем зажужжал его мобильник.

Мартен не собирался бросать тренировку и довел всю серию до конца. Затем опустил штангу на подставку и схватил мобильник ровно в ту секунду, когда тот замолчал. Однако Мартен успел прочитать мелькнувший на экране номер комиссариата.

Глава 4

Когда Мартен прибыл на место преступления, вокруг тела уже хлопотали криминалисты, которым помогал молодой парень из Института судебной медицины. Полицейские в форме с двух сторон перегородили улицу и отгоняли зевак.

Жертва лежала возле серой шероховатой стены. Это была молодая женщина с бледной кожей и длинными темными волосами.

Мартен мысленно поправил себя: она не лежала. В ее позе не было ничего, что напоминало бы об отдыхе или удобстве. Лежа на левом боку с полусогнутыми ногами, забросив левую руку назад, а правую вперед, она казалась застигнутой на месте бегуньей. Обманчивое впечатление. На самом деле она не успела не то что убежать – даже отскочить от своего убийцы.

Одну туфлю она потеряла (та валялась сзади, примерно в метре от тела), а другая по-прежнему оставалась на ноге – элегантная лодочка на шпильке.

Прямая юбка из плотной коричневой ткани задралась, обнажив бедро. Чулок она не носила. Стройные, красивые ноги покрывал легкий загар. Эти ноги еще казались полными жизни, но они уже никогда не смогут ни ходить, ни бегать. Внутри молодого тела, созданного, чтобы прожить еще десятки лет, кровь перестала струиться, и даже если оно еще так походило на живое, в нем уже шел отвратительный процесс органического разложения.

На шее у нее висело золотое или позолоченное ожерелье из крупных колец, правое запястье обхватывали два золотых браслета, левое – маленькие золотые часики. На безымянном пальце левой руки – перстень с бриллиантом и золотое обручальное кольцо.

Для этой женщины такие вещи, как помолвка и свадьба, были не пустым звуком. В то же время она не отказывалась от невинного кокетства и выглядела сексуально привлекательной, хоть и без всякого вызова. На левой щиколотке у нее красовалась золотая цепочка.

Во рту, чуть приоткрытом, виднелись ровные, красиво посаженные зубы с почти прозрачной эмалью и кончик белого языка. Глаза у нее были закрыты, и Мартен почему-то испытал странное чувство облегчения. Во взгляде мертвых ему чудился какой-то смутный призыв, и, не умея на него ответить, он старался его избегать.

Из ее шеи натекла густая струя венозной, уже начавшей сворачиваться крови, склеившая темные пряди волос, заполнившая щербинки на мостовой и исчезнувшая под мусорным баком, чтобы вновь появиться в добрых двух метрах и собраться в конце пути в черную лужу.

Заместительница прокурора, высокая девица в туфлях без каблука, подошла к нему и встала возле тела, прижимая к себе, словно щит, черную сумочку. Новенькая. Мартен ее не знал. Она смотрела куда угодно, только не на убитую женщину. В конце концов, решив побороть страх, она опустила глаза к телу и мгновенно позеленела лицом. Переступила с ноги на ногу. Она не заставила себя просить дважды и с готовностью испарилась, едва Мартен сказал ей, что сам все сделает, а ей позвонит, как только будут получены первые результаты.

– Прямо здесь ее и убили, – безапелляционно заявил молодой эксперт из Института судебной медицины. – Она сделала пару шагов и упала. Тело не передвигали.

– Можете назвать время смерти? – спросил Мартен, обменявшись коротким взглядом со своей сотрудницей Жаннеттой, с которой с утра не виделся.

– Восемнадцать ноль-ноль, не позже, – так же категорично произнес парень. – Стрела попала в яремную вену…

– Стрела?

Еще один молодой парень с красивыми темными кудрями гордо протянул ему пластиковый пакет, изнутри перепачканный кровью. В нем лежала короткая, судя по виду, металлическая стрелка. Нет, не стрелка, мысленно одернул себя Мартен. Это был арбалетный болт с металлическим древком. Наконечник был немного изогнут.

– Кто позволил вам прикасаться к этому предмету до моего прихода? – не в силах сдержать гнев, проговорил он.

Парень сглотнул слюну и ткнул пальцем в очерченный мелом белый круг неподалеку от стены:

– Она там валялась. Я не думал…

Мартен, ни слова не говоря, повернулся к нему спиной и ушел. На душе у него кошки скребли. Не только бандитам свойственна глупость, в чем он только что в очередной раз убедился. Он дал себе слово, что пожалуется его начальнице Билье. И если парень схлопочет нагоняй, то так ему и надо.

Жанна, которую все на работе звали Жаннеттой, протянула ему сумку, обнаруженную возле тела жертвы.

– Секунду, – сказал он, натягивая прозрачные перчатки.

Содержимое красной кожаной сумки составляли толстый ежедневник темно-красной кожи «под крокодила», из того же материала бумажник, упаковка таблеток, проездной, небольшой несессер для макияжа, крошечная адресная книжка, заполненная мелким, почти нечитабельным почерком, роман Мюриэл Спарк в карманном издании, включенный и полностью заряженный мобильный телефон, две связки ключей, одна из них – от машины, тюбик губной помады, более или менее мятые бумажки, в том числе две банковские квитанции, два билета на концерт, чек на пару обуви (туфли, что были на ней?), мелочь, квитанция за отданные в печать фотографии и прямоугольный кожаный футляр с визитками на имя Армель Деплеш.

В бумажнике лежали кредитная карта, удостоверение личности и водительские права на то же имя, абонемент в бассейн, фотография малыша, шестьдесят евро в новеньких купюрах по двадцатке, очевидно полученные в банкомате, чек на эти шестьдесят евро, две визитки с двумя разными мужскими именами и названиями фирм.

– Похоже, мотив убийства – не ограбление, – заметила Жаннетта.

– С каких это пор воры убивают своих жертв арбалетными болтами? – отозвался Мартен.

Завтра будет вскрытие, но Мартен уже сейчас догадывался, что оно мало чем ему поможет. Женщину явно не насиловали, даже не били, но все равно – ни один насильник, равно как и вор, не нападает на людей с арбалетом. На самом деле, подумал Мартен, арбалетом в качестве орудия убийства никто не пользуется последние несколько сотен лет.

Несмотря на теплую погоду, Мартен поежился.

Он достал карту района. Женщина жила в четырехстах метрах от того места, где ее убили. Проход, где ее нашли, находился на кратчайшей от метро до ее дома дороге. Это означало, что убийца ее поджидал. Выследил, как охотник дичь, и убил.

Сделав это заключение, Мартен наконец проявил интерес к месту преступления.

Она едва успела ступить на улочку, когда перед ней возник убийца. Арбалет может стрелять на расстояние до пятидесяти метров, но Мартен готов был держать пари, что преступник воспользовался моделью меньшей дальности и размера, – длина болта не превышала пятнадцати сантиметров.

Убийца, должно быть, стоял – Мартен не сомневался, что это был мужчина, – метрах в десяти от жертвы, вряд ли дальше: ему самому приходилось в жизни тренироваться в стрельбе из разных видов оружия, и он знал, что точность попадания в цель из арбалета оставляет желать лучшего, даже если стрелок невероятно умел.

Мартен пошел по улочке, считая шаги и оглядываясь вокруг. В десяти метрах от тела обнаружился подъезд. Мартен попытался толкнуть дверь. Бесполезно. Дом стоял заколоченный. На видном месте красовалось предупреждение: вход воспрещен, за нарушение штраф. Возможно, мужчина прятался под козырьком подъезда, но что он сделал потом? Надежды на то, что на булыжной мостовой обнаружатся следы его ног, практически не было. Но Мартен на всякий случай окликнул одного из криминалистов, попросил карандаш, прижался спиной к двери подъезда и нацелился карандашом в сторону тела. Хотя мог бы воспользоваться служебным пистолетом, посеяв вокруг шумную панику.

Вдруг он вздрогнул. Галлюцинации у него, что ли? На стене, прямо над телом убитой женщины, был грубо набросан мелом человеческий силуэт. Вернее сказать, верхняя половина туловища.

С более близкого расстояния разглядеть рисунок не удавалось.

Жаннетта с недоумением смотрела на него, не осмеливаясь спросить, почему он уставился на стену.

– Ты ничего не видишь? – спросил он.

Она подошла поближе:

– Что ты имеешь в виду? Какие-то белые полосы… Похоже на мел.

– А теперь посмотри на них от двери подъезда. И скажи, что ты об этом думаешь.

Когда она снова вернулась к нему, он показал ей щербинки в стене, на высоте примерно полутора метров от земли. Все они приходились на тот небольшой участок, где у нарисованной фигуры была шея.

– Черт, да он тут тренировался! – воскликнула она.

– Ты знаешь, что дальше делать, – отозвался он. – Бери Оливье, Ренара и Добрински. Немедленно начинайте опрос соседей. А я пойду к ней домой.

Глава 5

Ему открыл муж убитой. Если бы Мартена спросили, что в его работе самое отвратительное, он ответил бы, что отвратительного в ней так много, что сразу и не выберешь. Видеть, как преступник уходит от наказания? Присутствовать при вскрытии тела замученного ребенка? Впрочем, по зрелом размышлении, он сказал бы, что хуже всего – во всяком случае, для него – это смотреть в глаза близким родственникам жертвы и сообщать им о случившемся. Всякий раз у него возникало ощущение, что часть вины лежит и на нем. Наверное, поэтому он так ненавидел убийц.

Муж грохнулся в обморок. Мартену пришлось тащить его на диван и вызывать «скорую». Он сидел рядом, держа беднягу за руку, пока не подъехала бригада. Мужчину увезли в больницу. Он впал в полную прострацию, почти в ступор.

Фургон «скорой» еще не успел завернуть за угол улицы, а Мартен уже принялся внимательно осматривать квартиру. Даже если бы он наткнулся на многообещающую улику, тот факт, что обыск он проводил незаконно и без понятых, не позволил бы ему воспользоваться находкой; хотя, с другой стороны, любая мелочь могла бы направить следствие в нужное русло. Или окончательно сбить со следа…

Муж работал в крупной архитектурной мастерской. Жена – помощником продюсера в компании по производству фильмов и телепередач. Если верить галерее фотоснимков, украшавших туалет, оба страстно увлекались лыжным спортом. И нигде – ни намека на ребенка. Мартен сделал в блокноте пометку: не забыть выяснить, кто изображен на детской фотографии, хранившейся у женщины в бумажнике.

В довольно плотно заставленном книжном шкафу, среди многочисленных томов в основном обнаружились рассказы о путешествиях, труды по современной и старинной архитектуре, две полки детективов, несколько классических романов, кулинарные издания, альбомы по искусству, а также энциклопедии и словари по кинематографии. Здесь же стоял справочник профессионалов кино и телевидения, а рядом – еще два толстых справочника с обтрепанными страницами и черно-белыми фотографиями, выпущенных два года назад: первый был посвящен актерам, второй – актрисам.

На стене висело с десяток картин, все – подлинники и, на взгляд Мартена, далеко не равного качества. Несколько из них представляли Кубу, в том числе Гавану, и Мартен мысленно связал их с книгами о путешествиях, увиденными на полках шкафа. Просвещенные туристы, интересовавшиеся культурой и искусством стран, которые они посещали.

В просторной гостиной, служившей одновременно столовой и кабинетом, помимо обычной мебели имелись суперсовременная чертежная доска и массивный комод красного дерева с плоскими, но широкими и чрезвычайно глубокими ящиками.

Прежде чем выдвинуть первый из них, Мартен догадался, что здесь хранятся архитектурные чертежи. Так и оказалось. Чертежей была целая куча – и на кальке, и на ватмане.

В спальне – комнат в квартире было всего две – стояли огромный телевизор типа «домашний кинотеатр» и еще один книжный шкаф, содержавший впечатляющее количество DVD: в основном киноклассика плюс пара порнофильмов. Никаких выводов из этого Мартен не сделал – просто на миг припомнил золотую цепочку, которую женщина носила на щиколотке.

В стенных шкафах и комоде хранилась одежда. На всякий случай, чтобы ничего не упустить, Мартен выдвинул все ящики комода и проверил, не спрятано ли что-нибудь в глубине.

Никакого арбалета он не нашел, не говоря уже о кокаине или радиоактивных веществах, хотя тщательно осмотрел все традиционные тайники, хорошо известные каждому полицейскому: сливной бачок в туалете, карнизы для штор, пищевые контейнеры на кухне и морозильник холодильника.

Открывая ящик тумбочки, он уже решил было, что нашел дневник. Возможно, когда-нибудь эта общая тетрадь и стала бы дневником, но пока ее страницы, от первой до последней, оставались чистыми. Зато в середине обнаружился сложенный лист бумаги – письмо, которое он прочитал, не пропустив ни слова, после чего задумчиво убрал на прежнее место.

В ухоженной и пустоватой квартире абсолютно все выглядело удручающе нормальным и обыкновенным. Занимаясь своим незаконным обыском, Мартен испытывал чувство разочарования и глубокой грусти. Горе, обрушившееся на этот дом, словно ошиблось адресом.

Он присел на кровать, вздохнул и вытянулся на ней. Уставился в потолок, который убитая созерцала по вечерам, засыпая.

Интересно, на чье место он лег, ее или ее мужа? Сам он, когда был женат, всегда ложился слева. Теперь, когда он спал один (три ночи из четырех), то устраивался посередине постели, широко разбрасывая руки, а то и вовсе по диагонали. И брал лишнее одеяло.

Он поднялся, сдернул покрывало и понюхал подушку, отдавая себе отчет, что его поведение граничит с патологией. Ответом на его немой вопрос был длинный темный волос. Значит, она спала справа. Ноздри щекотал легкий аромат духов. Под подушкой нашлась сложенная ночная сорочка. Он развернул ее и подержал перед собой. Коротенькая, зато обшитая старинным кружевом. Компромисс между традицией и современностью. В этой одежке убитая женщина наверняка выглядела очень сексуально.

Заурядная семейная пара. Счастливая пара. Они любили друг друга и, по всей видимости, собирались вместе прожить жизнь. Долгую жизнь. Мартен вздохнул. Что-то в последнее время он стал часто вздыхать, в том числе на работе, хотя пока никто не делал ему замечаний.

Он готов был держать пари на свою месячную зарплату, что мотив убийства не имеет ничего общего с размеренным существованием убитой, как и с существованием ее мужа. И это ему не нравилось. Совсем не нравилось.

Он снова улегся, дав волю воображению. Смерть ударила внезапно, как молния, явилась неизвестно откуда и неизвестно почему. Но разве не всегда бывает именно так? Нет, он не должен поддаваться этим мыслям.

Как вышло, что человек, который вел нормальную, мирную жизнь, погиб столь ужасной и необычной смертью? Идиотский вопрос. Если только… Может, убийца ошибся? Нет, чепуха. Он долго следил за своей жертвой, точно, едва ли не до сантиметра, высчитал ее маршрут. Ошибка исключалась. Преступление готовилось заранее, возможно, за много дней. Он уже предчувствовал, что и расследование будет долгим и трудным. И далеко не факт, что оно увенчается успехом. Эта мысль была слишком болезненной, и он усилием воли отогнал ее.

Затем прикрыл веки и зевнул. До чего же он устал, вымотался вконец.

А домой, в пустую квартиру, торопиться незачем. Дочь уехала на гастроли в провинцию. То ли в Шартр, то ли в Ангулем, он точно не помнил, в каком порядке чередуются города в ее расписании. Подруга отбыла за границу собирать материал для репортажа, и он даже не знал, когда она вернется. Хорошо бы позвонить Жаннетте, выяснить, как продвигается дело с опросом соседей, но она сейчас наверняка с кем-то беседует, а ему не хотелось ее отвлекать. Сон навалился на него внезапно, не дав времени на сопротивление.

Ему приснилась убитая женщина. По какой-то одной ей известной причине она страшно на него сердилась и осыпала его короткими сухими ударами по лодыжке. Весьма болезненными ударами. Настолько болезненными, что он проснулся. Открыл глаза и обнаружил, что она стоит над ним, зажав в руке кухонный нож. И правда ужасно сердитая.