Текст книги "Поспели вишни в саду у дяди Вани"
Автор книги: Алексей Зензинов
Соавторы: В. Забалуев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Зензинов Алексей , Забалуев В
Поспели вишни в саду у дяди Вани
Владимир Забалуев
Алексей Зензинов
ПОСПЕЛИ ВИШНИ В САДУ У ДЯДИ ВАНИ
Гетеротекстуальная драма
ВВЕДЕНИЕ
Гетеротекстуальная драма "Поспели вишни в саду у дяди Вани" может ставиться, а равно читаться в нескольких вариантах. Стартовая, загрузочная версия предполагает чередование актов из пьесы "Поспели вишни в саду" (номер I)
и пьесы "У дяди Вани" (номер II). Указания по переходу к последующему действию даны в конце каждого акта по принципу: пьеса – римская цифра, акт – цифра арабская или буква римская. В сводном виде эта схема постановки-прочтения драмы выглядит так:
I, 1 R II, A R I, 2 R II, B R I, 3 R II, C R I, 4 R II, D R I, 5R I, 6 Предложенный порядок работы с пьесой далеко не единственный. Кому-то окажется сподручнее ставить или читать пьесы раздельно, а кто-то вообще предпочтет ограничится одной из них. В любом случае, право на режиссерское или читательское своеволие остается неограниченным. Нетрудно, например, заметить, что с пьесой номер II ("У дяди Вани") при желании можно обходится как с колодой карт, раскладывая скетчи сообразно вкусу и в соответствии с железно-неуловимыми законами перформанса. Порядок действий в пьесе номер I
("Поспели вишни в саду") – тоже не догма, скорее – призыв к творческому беспорядку. Всем, кто азартен – карты в руки.
Пьеса I
ПОСПЕЛИ ВИШНИ В САДУ
Интеллигентская ссора времен русской революции
Действующие лица:
Раневская Любовь Андреевна, бывшая помещица.
Гаев Леонид Андреевич, брат Раневской.
Жан-Луи Кретьен, французский гражданин.
Лопахин Ермолай Андреевич, министр эсеро-меньшевистского правительства.
Трофимов Петр Сергеевич, командир бронепоезда Красной Армии.
Симеонов-Пищик Борис Борисович, комиссар эсеро-меньшевистского правительства.
Шарлотта Ивановна, комиссар интернациональной бригады в составе Красной Армии.
Епиходов Семен Пантелеевич, тюремщик.
Яша, унтер-офицер Белой Армии.
Недобейко Давид Голиафович, комиссар бронепоезда.
Василий Васильевич, полковник Белой Армии.
Ярослав, в начале действия белочех, в конце член интернациональной бригады.
Охранник, четверо арестантов.
Действие происходит в 1918 г. во время гражданской войны в подвале бывшего княжеского особняка одного из провинциальных городов России.
АКТ I
1918 г. Подвал в бывшем княжеском особняке. Задняя часть подвала закрыта занавесом. Ближе к зрителю, на авансцене, груды соломы, железные кровати без белья, пара скамей, несколько табуретов и бильярдный стол В кресле-коляске спиной к зрителям сидит Раневская. Вокруг бильярдного стола ходит с кием в руках Гаев. На железной кровати неподвижно лежит Жан-Луи Кретьен.
В тюрьму с шумом вваливаются актеры – исполнители главных ролей в "Дяде Ване".
Вид у них изрядно ободранный, некоторые явно мучаются с похмелья. Вслед за ними вбегает Симеонов-Пищик в шинели без погон. За ним следуют солдат-белочех – Ярослав с винтовкой и Епиходов с огромной связкой ключей в руках.
Епиходов. Рождество скоро, а снег имеет нахальство задерживаться, и река, смею заметить, никак не желает одеться в белый, прошу прощения, саван. Нет, что бы вы не говорили, Борис Борисович, а все перевернулось с ног вверх дном. С тех самых, извините, пор.
Пищик. (Епиходову) Это с каких же пор, великого ума ты человек?
(актерам, высыпавшим на подмостки и задергивающим занавес) Драгоценнейшие, не забывайте, что у нас следственный эксперимент. Постарайтесь, милейшие, ради своего же блага!
Епиходов. С каких пор, с каких пор? В моем понимании, столпотворящегося, извините, хаоса, все началось вместе с роковым утерянием нацией веры в государя Николая Александровича Кровавого. Если бы мы... (роняет на ногу связку ключей, шипит и хватается за ногу) Нет, вы видели, господин тюремный инспектор! Двадцать два несчастья, и все на мою голову!..
Пищик. Да, увлеклись мы! "Во всякой революции самое главное – вовремя остановится", изрек Карл I, мудрейший монарх, кладя голову на плаху.
(заглядывает за занавес) Каковы, а? Злодейки!.. Переодеваются при мужском населении, как будто так и надо!
Кретьен. (проснувшись, недовольно. В чьем дьело? Почьему такой шум?
Любовь Андреевна. Ничего страшного, просто сюда пришло сразу много народу.
Жан-Луи, попросить Леню, чтобы он принес тебе кипяточка?
Кретьен. До чьего же ты мнье надоела, Льюба. И почьему только я тьебя тьерплю?
Любовь Андреевна. Потому что без меня ты пропадешь. Так попросить Леню?
Гаев. Я ничего не стану для него делать. Режу в угол. (бьет по шару)
Епиходов. (Пищику) А что, Борис Борисович, действительно отрубили?
Пищик. (тревожно вздрогнув) Что? Кому? Зачем?
Епиходов. Карлу. (проводит ребром ладони по шее) Голову.
Пищик. (дружески похлапывая Епиходова по спине) Откуда ж мне знать, чудак-человек? Я у плахи со свечкой не стоял. Дочка моя, Дашенька, по вечерам истории из человеческого прошлого рассказывает, а я слушаю и передаю другим.
Гаев. (подает голос) Борис Борисович! Так это все-таки вы? И как вы только можете разговаривать с этим хамом Епиходовым!
Епиходов. Смею заметить, господин арестант, что я, во-первых, не имею чести про вас знать, а наипервейшим делом, во главу угла, нахожусь при исполнении.
Пищик. Неужели мне это только грезится!.. Епиходов, дай ущипну тебя за руку!..
Леонид Андреевич, вы?
Гаев. День добрый, Борис Борисович! Добро пожаловать в эти благословенные пенаты. За что вас арестовали, желтого дуплетом в угол?
Пищик. Арестовали? (крестится) Слава Всевышнему, я здесь присутствую исключительно как инспектор тюрем поволжского демократического правительства.
Если ни на что другое не способен, займись бытом арестантов, сказали мне министры и товарищи министров. Они в свое время помыкались по тюрьмам и ссылкам, а потому проявляют неподдельный интерес к организации арестного дела.
(задыхаясь) А что Любовь Андреевна? Не с вами ли?
Любовь Андреевна. (поворачиваясь к Пищику) Я здесь, Борис Борисович.
(Гаеву)
Леня, окажи услугу.
Гаев подвозит кресло-коляску к Пищику. Тот взволнованно целует ей руки.
Пищик. Боже, неужели наяву было то время? Мы с вами – помещики, я хожу к вам занимать деньги в усадьбу со сказочным вишневым садом...
Гаев. Самым красивым на всю губернию...
Пищик. Дворецкий Фирс несет кофе, а на веранде – молодой лакейчик...
Кажется, его Яшкой звали?
Любовь Андреевна. Яшкой. В Швейцарии сбежал от нас, выкрав все столовое серебро. Не знаю, где теперь. Наверное, стал клошаром в Париже, ночует под мостами.
Пищик. А гости? Какие гости были! Ноев ковчег. А Шаролотта Ивановна, гувернантка, фокусы показывала и вещала чревом... Студент, из эсдеков, кажется, Петя Трофимов. Где он теперь?
Гаев. Сгинул в ссылках или на каторге. Туда им всем и дорога. Да и Шарлотта пропала вскоре после нашего разорения. Вроде бы ее убили, а тело спрятали, чтобы полиция не нашла.
Пищик. Кстати, Любовь Андреевна, помните, среди гостей был ваш бывший крепостной, миллионщик, Лопахин Ермолай Алексеевич. Так он теперь товарищ министра в здешнем демократическом правительстве. Государственного масштаба фигура! Быть ему премьером свободной России, помяните мое слово!
Любовь Андреевна. Милый мой, ну зачем же в доме повешенного – о веревке?
Лопахин! Для меня и революция, и все несчастья начались с того, как этот ваш Лопахин купил на торгах имение и выбросил нас с Леней, дочерьми и всей прислугой на улицу... Ну, полно, полно. Рада видеть вас в добром здравии, подтянутого, в стройном теле! Наши мужчины к старости склонны безобразно полнеть, тем более отрадно такое светлое исключение.
Пищик. Это все от скудности фуража, драгоценнейшая.
Гаев. И прежнего беспокойства в тебе не видно. Ах, ты, лошадь Пржевальского!
Откуда столько умиротворения на твоем челе?
Пищик. От революции. Не поверите, но пришла революция и списала нам все ошибки и все долги. С тех пор сплю исключительно младенческим сном. Кстати, я вам был должен... восемьсот двадцать три рубля, так? (достает бумажник) Заранее прошу прощения, у меня исключительно десятимиллионные, нашего демократического банка.
Любовь Андреевна. Спасибо, друг мой, с деньгами у нас тоже проблем нет.
Никогда не было так хорошо с деньгами. Не знаем, куда их девать – и царские, и керенки, и ваши, наверное, тоже. А в багаже и без того немного места. Я, знаете ли, грешна – никогда не коллекционировала бумажки, зато обожала их тратить.
Пищик. А чем, позвольте поинтересоваться, этот терпеливейший из сынов человеческих (кивает на Епиходова) так вывел вас из себя, Леонид Андреевич?
Гаев. Этот парвеню делает вид, будто никогда не служил у нас конторщиком и знать нас не знает.
Любовь Андреевна. Леня, почему ты не допускаешь, что у человека может быть выпадение памяти? А может, это мы впадаем в старческое слабоумие, и вовсе он не Епиходов, просто похожий на него человек?
Гаев. С той же фамилией.
Пищик. (Епиходову) Что ж ты, милейшей души человек, не признался сразу, что у тебя склероз? У меня на такой случай есть знакомый военный врач, звать Иван Романович, большой чудак.
Епиходов. Хоть я и сам с улыбкой зову себя тридцать три несчастья, и рок моей судьбы, стал фатой-и-морганой целого единокровного мне народа, на память свою, не стану скрывать, нисколько не ропщу и не возвожу. Мое неузнавание в высшей степени философского, я бы осмелился выразиться, должностного свойства.
Любовь Андреевна. Что за страна! Если не дурак, так обязательно умник. И ни одного нормального человека. (Пищику) Мы бежали из Ярославля от красных в разгар эсеровского восстания, а после приключений в чисто русском стиле оказались здесь, где нас приняли за шпионов. Надеюсь, Борис Борисович, теперь нас немедленно отпустят?
Пищик. (сникая) Ну, как вам сказать, Любовь Андреевна. (смотрит на Епиходова, а тот, горделиво выпрямившись, отрицательно качает головой и роняет ключи на ногу) Эх, сорок четыре несчастья!... Я, Любовь Андреевна, занимаюсь бытом и прямого влияния на процесс ареста или освобождения не имею. А потом, граждане дорогие, ситуация у нас очень запутанная. С запада на нас наступает красная интернациональная бригада и бронепоезд под командой красного командира Штыкова. Стpашный человек, без страха и совести. В Омске адмирал никак не может поделить командования с нашими войсками и белочехами.
Сответственно, никому не до чего нет дела...Но, ничего, у меня появилась идея, господа.
Сейчас я нацарапаю записочку в штаб белочехов. (на бильярдном столе, слюнявя химический карандаш, пишет записку) Ярослав, дружище, передайте, тут написано кому. (Раневской) Ярослав – посыльный при штабе, юмористического склада малый, к тому же писака. Сочиняет фельетоны, а после войны, говорит, напишу книгу, которая Чехию прославит во всем Божьем мире.
Любовь Андреевна. Чему вы хотите посвятить роман, мой друг?
Ярослав. (с акцентом) Солдату. Не придумал пока ему имени – Шпикачек или Швайнер, но вижу словно живого.
Любовь Андреевна. Как низко мы пали! Раньше писали про императоров и полководцев, потом – про дворянство и офицеров, а теперь – и вовсе про солдата. А впрочем, иначе и быть не может: император отрекся, полководцы в бегах, осталась одна солдатня – серая, угрюмая, злая. Это, я думаю, будет самый мрачный роман в европейской литературе.
Ярослав. А я думаю – самый веселый.
Гаев. Кого?
Любовь Андреевна. Не обращайте внимания на брата. Он с детских пеленок запутался в родительном падеже.
Ярослав отдает честь и уходит. В подвал спускается часовой с винтовкой и что-то шепчет на ухо Епиходову. Епиходов внимательно оглядывает арестантов и выбирает двоих в поношенной рабочей одежде. Жестом он предлагает им идти за часовым.
Любовь Андреевна. Стыдно сказать, но мы не успели познакомиться ни с кем из соседей по подвалу.
Пищик. Надеюсь, они еще вернутся?
Гаев. Надеюсь, они больше не вернутся?
Епиходов. Вернутся ли они, не вернутся ли, о том судить может только их планида. Я, размышляя в ракурсе, полагаю, что соприкоснувшись со мной, они, прошу прощения, открыли шкатулку с пятьюдесятью пятью несчастьями.
Пауза.
Кретьен. Это есть проформа, порьядок? Назвалься груздьем – льезь в кутузку?
Любовь Андреевна. О чем ты, Жан-Луи! Конечно, это тюрьма, но не какой-то застенок. С ними побеседуют, а после отпустят!
Пауза.
Пищик. А мы тем временем, наилюбезнейшие мои, будем развлекаться, как в лучших домах той, прежней Европы. Представление, как будто, короткое, а вот название из головы вылетело. Если не ошибаюсь, пьеса Чехова.
Гаев. Белочехова или красночехова?
Пищик. Грешен, Леонид Андреевич, не знаю. Стыдно признаться, но театров я не посещал, всю жизнь отдавал долги да брал взаймы, а потому в современных авторах ни бе, ни ме, ни кукареку. Тут дело такое, не знаешь плакать или смеяться. При досмотре водного транспорта нашей демократической армией была обнаружена театральная труппа. Есть подозрения, что это большевистская агитбригада, разъезжающая по фронтам для мобилизации их красного духа.
Что с ними делать, никто не знает. Расстрелять без суда и следствия слишком уж недемократично. Отпускать без проверки в военное время несолидно. Вот я и предложил – пусть они поставят что-нибудь добротное, дореволюционное, желательно демократического, прогрессивного свойства. Сумеют – значит, настоящие актеры, а не шантрапа из театра Красного Петрушки! Кстати, говорят, когда-то здесь, в особняке был домашний театр княгини Тенишевой.
Любовь Андреевна. (хлопает в ладоши) Какая прелесть! Жан-Луи, послушай и тебе станет лучше! Мы сейчас будем смотреть спектакль! Не Ростана, конечно, и не Расина, какого-то Белочехова, но все равно замечательно!
Жан-Луи неохотно садится на диване и, топорща напомаженные усы, ястребиным взглядом оглядывает собравшихся.
Пищик. Вы меня представите, драгоценнейшая? Это ваш друг, знакомый, компаньон?
Любовь Андреевна. Знакомьтесь, господа. Борис Борисович Симеонов-Пищик, как и мы, бывший помещик, друг нашего семейства.
Жан-Луи Кретьен. Гражданьин Франс и.... и....
Пауза.
Гаев. ...наш с Любой зять. Режу желтого в угол! (подходит к бильярдному столу, берет кий и с силой бьет по шару, так что тот выскакивает через бортик)
Любовь Андреевна с упреком смотрит на Гаева. Тот делает вид, что не замечает ее взгляда.
Пищик. Как, милейшая? Это супруг вашей Анечки?
Пауза.
А– а, так это муж Вари, вашей приемной дочери. Кстати, как они поживают?
Почему ни той, ни другой нет с вами?
Любовь Андреевна. Анечка умерла, от тифа в Ярославле. И Жан-Луи заболел одновременно с ней. Я так боялась, что и он умрет.
Кретьен неохотно встает и утешает Раневскую, поглаживая ее по голове.
Кретьен. Будьет, cher amie! Она умьерла, я жиф, такова сутьпа!
Пищик (расстроганно) Какой у вас чуткий зять, голубушка! Я вот тоже всегда мечтал дочку мою, Дашеньку, замуж отдать, тестем себя хоть ненадолго почувствовать. Эх!..
Кретьен. У вас бывать ньезамужняя дочка?
Любовь Андреевна. Жан-Луи!
Гаев с грохотом перебрасывает очередной бильярдный шар через бортик.
Пауза.
Из-за занавеса выглядывает голова одного из актеров и делает знак Пищику.
Пищик. (торжественно) Господа, актеры готовы. Попрошу занять места и предаться зрелищу.
Пищик поднимает опрокинутый стул и садиться на него. Епиходов делает то же самое, и стул под ним ломается.
Епиходов. Вот! Семьдесят семь несчастий! (мрачно прислоняется к стене)
Кретьен подкатывает кресло к дивану и сам располагается там. Поймав руку Кретьена, Любовь Андреевна с укором смотрит на Гаева, продолжающего с вызовом играть в бильярд.
Кретьен. Мсье Гаев, пардон, мнье кажьется, стук будьет мьешать актьерам.
Oui?
Гаев. Кого?
Любовь Андреевна. Леня, ты все такой же ребенок. Иди ко мне, побудь рядом.
Гаев с видом человека, чем-то очень занятого, осматривает бильярд, удовлетворенно кивает и идет к креслу Раневской. Там он садится на корточки и, прижавшись головой к руке Раневской, затихает. Сверху слышен звук выстрела.
Кретьен. Que's que'es cest?
Пищик. (привстав, в сторону дверей) Что там происходит, милейшие?
Охранник. (появившись в дверях) По-прежнему дождь, ваше благородие.
Пищик. Какое благородие? Просто гражданин инспектор. Какой непонятливый!.. Что за звук был?
Охранник. А-а, звук!.. У нас стрельбище во дворе, ваше благородие гражданин инспектор! Поддерживаем огневое искусство стрелянием по мишеням.
Пищик. Спасибо, драгоценнейший. (публике) Вот видите, ерунда. (актерам)
Господа жрецы кулис, прошу начинать.
Гаев. По-моему, они все основательно нетрезвы. Наверняка половину слов позабыли.
Кретьен. Мсье Гаев!..
Гаев. Кого?
Любовь Андреевна. Тсс! (примиряюще ловит их за руки)
Начинается спектакль.
(По ходу действия раздается выстрел. Пищик привстает. В дверях появляется охранник и успокаивает его жестом)
(R II, A)
АКТ 2 Отдаленные пушечные раскаты. Тишина. Звонкий стук копыт по невидимой мостовой.
Снова тишина.
Кретьен. Eh, bien! Что здьесь происходьит? Мсье Епьиходофф?
Епиходов. Что положено, то, не сочтите за грубость, если вам угодно, и происходит. То есть, ничего хорошего. (прислушивается, топчется на месте, не решаясь пойти и выяснить, в чем дело) Эй, охранник!
Тишина.
Пищик. (просыпаясь, со всхрапом) Ну, и как же вам пьеса, господа-граждане? Нет ли в ней большевистского кликушества? Я, простите старика, дал небольшого храпованца.
Кретьен. (Епиходову) Мсье Епиходофф, можьет бить, нам на всьякий слючай запьереться?
Епиходов. Каким, извольте спросить, с вашего разрешения, так сказать, способом вы предлагаете это сделать, арестант Кретьен?
Кретьен. Ну, у вас жье такой большой свьязка ключьей! Совсьем как у апостола Пьера на входье в парадиз...
Епиходов. Даже тут я должен принимать насмешки судьбы и не роптать. По нелепой причуде зодчих сего подвала, двери, арестант, извините за выражение, Кретьен, запираются только снаружи...
Пауза.
Пищик. Я, каюсь, проспал, что здесь случилось... Сейчас, как я понимаю, актеры приготовятся ко второму действию, и продолжат наш следственный эксперимент.
Кретьен. Над кьем? Над аутором пьесы?
Пищик. Ну...
Дверь с громом распахивается, вниз кубарем летит охранник. За ним входят Петя Трофимов и Давид Недобейко в кожаных тужурках, с наганами в руках.
Недобейко. Здравствуйте, товарищи, вы спасены!... (всматривается в собравшихся) Да здесь, я гляжу, есть и господа хорошие...
Пищик. Добро пожаловать, граждане!..
Кретьен. Будьтье, как дома!
Недобейко. (Трофимову) Товарищ Штыков!...
Гаев. (сдавленным шепотом) Это красные. Они все-таки взяли город.
Любовь Андреевна. Леня, окажи милость, поверни меня.
Гаев разворачивает коляску так, чтобы Любовь Андреевна сидела лицом к вошедшим.
Господа, за какие мои грехи вы никак не желаете оставить меня в покое? Я не хочу вас осуждать, но куда я ни поеду, вы, как наваждение, снова на моем пути... Дайте же хоть немного отдохнуть от себя.
Петя. (вполголоса) Любовь Андреевна!
Любовь Андреевна. Простите, как вы угадали мое имя-отчество?
Петя. Любовь Андреевна, вы меня не узнаете?
Любовь Андреевна. Признаться...
Петя. Я – Петя Трофимов... Учительствовал у вас в усадьбе... с вишневым садом... Вы никак не хотели отдать за меня дочку, Аню...
Любовь Андреевна. Аня! Анечка!.. Бедная девочка!... (обнимает Петю и плачет)
Не уберегла...
Кретьен. (нервничая) Льюба!... Се моветон... Ньезнакомый мужьчина...
Красный большьевик...
Петя. Анечка умерла? Когда?
Любовь Андреевна. Три недели назад, от тифа...
Петя. Умерла? Это невозможно! Нет, это чушь какая-то!
Кретьен. Мсье!
Недобейко. Я гляжу, здесь сплошь почтенная публика. Мировая буржуАзия, недоперерезанная.
Любовь Андреевна. (поднимая голову и утирая слезы) Петя, Боже, как ужасно вы выглядите! Где ваша свежесть, незамутненность?
Недобейко. Это еще что за вражеские выпады? Перед вами не кто-нибудь, а командир бронепоезда № 14-69 товарищ Штыков!
Петя. Товарищ Недобейко, это мои знакомые по студенческой ссылке. В каком-то смысле соратники по борьбе... Старые друзья...
Недобейко. Вижу, что немолодые.
Любовь Андреевна. Товарищ Штыков? Боже, Петя, какая серая, ординарная фамилия!
Как вы, с вашей тонкостью, могли сменить свое славное русское имя на эту белиберду?
Петя. Что может быть тоньше острия штыка? И, потом, революция требует пафоса.
Сегодня мы всего лишь топографические знаки на карте классового разлома.
Любовь Андреевна. Петя, вы до сих пор не женаты?
Петя. Пусть! Смешно говорить о таком предрассудке, когда мир в муках рождает будущее. Обветшалые буржуазные, суть рабские, понятия мы спалим на очищающем костре освобождения!
Любовь Андреевна. Петя, вы не женщина, с женщинами дела не имели, а беретесь рассуждать о родах. Счастье для Ани, что они не стала вашей женой. Лучше сгореть от тифа, чем при жизни оказаться ненужным понятием и пережитком.
Недобейко. Товарищ Штыков, время торопит!..
По лестнице сбегает Шарлотта в кожаной тужурке с наганом на поясе.
Недобейко. (Шарлотте) Ну?
Шарлотта. Расстреляны. Оба. Во дворе. Совсем недавно.
Петя. Светлая память товарищам!
Недобейко. Ваше мнение, товарищ Ларина?
Шарлотта. Смерть за смерть. Жизнь за жизнь.
Недобейко. Десять за одного!... (охраннику) Наверх!
Охранник, заложив руки за голову, спотыкаясь и оглядываясь, бежит наверх.
Эй, наверху! Патроны не тратить! Нечего!.. (оглядывается) Теперь ваш черед, господа хорошие. (Гаеву) Наверх!
Гаев. Кого?
Трофимов. Леонид Андреевич?!
Недобейко. Так он тоже ваш приятель по ссылке? Отложим.
Пауза.
(Пищику) Вы?
Петя. Борис Борисович! Вот так встреча! Откуда вы все здесь?
Пищик. Ну, что вы, Петя! Россия – маленькая страна. Где же в ней встретится интеллигентным людям, как не в тюрьме... А вы, гляжу, делаете карьеру.
Теперь никто не рискнет вас обозвать облезлым барином!
Недобейко. Да, уж, не советую. Сразу под ревтрибунал.
Пищик. А кто, граждане, у вас ревтрибунал?
Недобейко. Мы трое. Но можем и поодиночке. Особенно в боевых условиях, как сейчас.
Кретьен. Мсье из трибунала! Вы бы нье могли дать мнье справку, когда я смочь выйтьи из тьюрьмы на волью?
Недобейко, Петя и Шарлотта переглядываются и разражаются смехом.
Недобейко. Шутник вы, товарищ... Или все-таки господин?.. Товарищ Ларина, приглядись к этому типусу. А что? Готовый интернационалист в твою вторую пролетарскую китайскую бригаду.
Шарлотта. (не поворачивая головы) Чистюль нам не надо. Кстати, я уже присмотрела одного молодого человека. Еin guter Mensch, а в придачу фельетонист. Зовут Ярославом. Пригодится для сочинения листовок и в канцелярском деле... Сейчас приведет сюда какого-то арестанта...
Недобейко. Вообще-то, раз уж мы сюда зашли, надо назначить старшего товарища по этой каталажке.
Шарлотта. (указывая наганом на Епиходова) Вот этот сгодится!
Еииходов роняет за спиной связку ключей и ногой пытается отбросить их от себя.
Недобейко подходит к нему, подбирает ключи, а затем обнимает Епиходова.
Недобейко. Брат мой, страждущий брат!.. Бросай свое дело, в поход собирайся!..
(Сует Епиходову в руки ключи.) Если хоть один буржуазный таракан сбежит из подвала – забью по плечи в землю. (отходит в сторону, обращаясь к Шарлотте и Пете) Я вам, товарищи, рассказывал про свой путь в революцию? Про самый первый шажок? Шел я как-то чуть под градусом то ли со станции на кладбище, то ли с кладбища на станцию, не помню... И барынька одна с перепугу всучила мне золотой. Хотел я, как отсталый элемент, пропить его в кабаке, но там ко мне подсел товарищ... Слово за слово... Агитация за пропагандой... Вот так я и сделал свой первый взнос в освобождение пролетариев... (Задумчиво)
Конечно, я понимаю. Образования не хватило, чтобы сразу стать командармом или там комиссаром (смотрит на Шарлотту и Петю) Но я терпеливый. Я их многих уже пережил – образованных... Своей рукой пустил под молот революции. Ради революции никого не пожалею. И она мне за это однажды сполна заплатит.
Петя. После революции платить будет нечем, товарищ Недобейко.
Недобейко. Это почему же?
Петя. Потому что денег не будет... (прислушивается) Да тут еще люди есть.
(проходит за занавес вместе с Недобейко)
Любовь Андреевна. Бывает же такое, Леня!
Гаев. Что именно, сестра? (начинает снова играть в бильярд) Желтого в угол!
Любовь Андреевна. Мне показалось, что эта девушка... прошу прощения, сударыня, что говорю о вас в третьем лица... что она похожа на бедняжку Шарлотту, бывшую гувернантку, которую я бросила на произвол судьбы. Потрясающее сходство!..
Впрочем, возможно, мне это только мерещится...
В подвал спускаются Ярослав с красным бантом на груди и Лопахин в тройке, с тростью в руке.
Ярослав. Привел министра, товарищ Ларина!...
Лопахин. Шарлотта Ивановна! Сколько лет, сколько зим! Позвольте поздоровкаться!
Шарлотта. Сперва вы захотите поздоровкаться. Затем назовете себя комиссаром интернациональной китайской бригады. А потом и вовсе прикажете увести меня на расстрел. Не выйдет! Я вас не знаю!
Лопахин. (оглядывается на Ярослава) До чего же неудачный день! Сперва товарищи негадано-непрошенно являются в город. Затем славянин-союзник арестовывает меня и ведет в подвал на допрос. А барышня, которая меня допрашивает, не желает признаваться в нашем знакомстве... Вообще-то я искал здесь Любовь Андреевну.
Пищик, Семен Семенович, прислал записку, что она с семейством в тюрьме.
Я подумал, может и Варя здесь? (Шарлотте) Надеюсь, от Вари – приемной дочки Любови Андреевны, вы, Шарлотта Ивановна, не отречетесь?
Петя. (выходит вместе с Недобейко из-за занавеса) Товарищ Ларина, вы представить себе не можете. Это же наш агитационный театр Красного Петрушки!
Их поймали эсеры и заставили играть здесь пьесу. Я им и говорю:
продолжайте!
Только играйте в классовом, революционном, народном, сатирическом, реалистическом, в нашем ключе!
Шарлотта. А что за автор?
Недобейко. Кто-то из чехов. Но не из белых. Антон Павлов или что-то в этом роде.
Лопахин. (недоверчиво) Вечный студент! Ты ли это?
Петя. (радостно) Ермолай Алексеевич!
Широко раскрыв руки движется к Лопахину, но в последний момент уворачивается и оправляет кожаную тужурку, подтягивая ремни.
Лопахин. Да...
Петя. (сухо) Товарищ Лопахин, хочу сообщить, что Любовь Андреевна, Леонид Андреевич, Пищик и даже Епиходов тоже здесь. К сожалению, ваша служба в контрреволюционном правительстве сильно отягощает вашу судьбу сильнее, чем ваша эксплуататорская биография.
Лопахин. Ну, хоть один человек в этом дурацком подвале узнал меня.
(обводит взглядом собравшихся и смотрит на Раневскую) Любовь Андреевна, мой вам поклон.
Варя с вами?
Гаев. Кого? (бьет по шару)
Любовь Андреевна. Что-то я хотела сказать...
Откуда-то сверху и со стороны доносятся звуки оркестра, играющего "Интернационал".
Что это?
Петя. Вы помните наш знаменитый еврейский оркестр, Любовь Андреевна?
Любовь Андреевна. Как, он еще жив?
Петя. Не только жив, но ведет в бой наши железные красноармейские батальоны.
Под его музыку мы весь мир и весь этот век прошагаем, вот увидите!..
Оркестр незаметно переходит на "Семь сорок", затем на революционный марш.
Но сейчас, товарищи, прошу всех занять места. Советская власть не имеет против вас злобы, потому что за нею великая правда величайшей идеи. Даже если кого-то из вас придется ликвидировать, это будет воля истории. Никаких личных чувств в святом деле классовой борьбы! И в доказательство этого я приглашаю вас посмотреть представление в исполнении нашего агитационного театра.
Сравните его с первым, буржуазным действием, и вы отчетливо увидите разницу между вашим прошлым и нашим будущим!
Недобейко. Я, товарищ Штыков, покамест пойду наверх.
Петя. Разумно, товарищ Недобейко.
Недобейко. (смотрит на супружескую пару, забившуюся в угол – судя по одежде, это представители зажиточного сословия) Тэк-тэк-тэк... (Любови Андрееве, любезно.) Вы с ними не знакомы?
Любовь Андреевна. Очень стыдно, но мы как-то не успели даже словом перебросится...
Недобейко. (Пете и Шарлотте, острожно) Вы их знаете?
Петя. Нет.
Шарлотта отрицательно качает головой.
Недобейко. Тогда я вас, господа хорошие, попрошу пройти со мной. (про себя)
Всех прочих шлепнем после спектакля.
Петя. Что?
Недобейко. Всем прочу первоклассный спектакль!
Любовь Андреевна. Надеюсь, с этими господами будут хорошо обходится, Петя?
Недобейко. Не просто хорошо – идеально!
Шарлотта. Я останусь ненадолго. А потом с актерами вернемся на бронепоезд.
(тихо) Шуму не надо. Публика здесь нервная, а потом, надо экономить патроны.
Недобейко. Понял, товарищ Ларина!
Недобейко и Ярослав, сопровождающий двоих арестантов, уходят. Из-за занавеса выглядывает физиономия одного из актеров.
Петя. (хлопает в ладоши) Прошу всех занять места. Думаю, одного действия нам хватит.
Гаев. Кого?.. Двойного в угол! (бьет по шару и неохотно садится возле Любови Андреевны.)
Петя топчется возле них. Шарлотта пристраивается на освободившемся стуле.
Спектакль начинается.
(По ходу действия Любовь Андреевна отпускает руку Гаева и жадно целуется с Кретьеном. Гаев резко поднимается и идет к бильярдному столу. Там он и стоит, спиной к внутренней сцене, катая по зеленому сукну бильярдный шар.
Петя с изумлением смотрит на Раневскую и Кретьена. Затем, схватившись за голову, бежит к противоположной стене подвала. Его место незаметно занимает Шарлотта.
В подвал вбегает Недобейко. Его никто не замечает, и он замирает на лестнице, после чего на цыпочках выбирается из подвала. Слышен топот копыт. Через какое-то время слышны отдаленные выстрелы. Короткий разрыв орудия.
Тишина)
(R II, B)
АКТ 3 Присутствующие по инерции смотрят на закрывающийся занавес.
Пищик. Да. Было время, пивали мы чай с лимоном. С вареньем и сахаром. И настоечку из буфета таскали. Заедали балычком. Икорочкой. А теперь видим все это только во сне. Словно и не жили. Дашенька, дочь моя, говорит...
говорит...
(засыпает)
Кретьен. Льюба, когда жье обьед? Я гольоден. Нье забьюду, как нас угощаль месье комендант в городкье Пльосе. Я ель за обье уши, так что за щьеками трещальо.
Гаев. О, времена, когда земные блага радовали наши чувства своим присутствием.
Помнишь ли ты, сестра, как вечерами, возвращаясь из гостей домой, мы еще из далека видели в саду багровое пламя под треножником, еще на подходе чувствовали запах вишневого варенья, которое готовила мать? Помните ли вы, господа, те волшебные годы...
Лопахин. ...когда я, босой и голодный, стоял на снегу у крыльца вашей кухни, а дворецкий Фирс гнал меня взашей.
Любовь Андреевна. И за это вы заживо заколотили его в усадьбе в день нашего отъезда!
Лопахин. Любовь Андреевна, Любовь Андреевна!... Странно, господа. Был я мужиком и сыном мужика. Потом стал миллионщиком, и, просто так, за ради азарта купил с торгов с торгов усадьбу Любови и Леонида Андреевичей. Был товарищем министра в каком-то задрипанном беглом демократическом правительстве. А теперь бегу. Куда – не знаю. Скорее всего, в Америку. Бегу от красных. Бегу от белых.
