Текст книги "Сицилийское королевство"

Автор книги: Алексей Живой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Мне сказали, ты уже поставил орудие, Кара-Чулмус?

Забубенный немного огорчился, решив, что сейчас его опять начнут казнить, но отступать было некуда.

– Да, поставил. А зачем в лес его тащить, оно же здоровое, его здесь и поставить негде, – сказал он, проглотив слюну, – а там позиция хорошая. Стрелять удобно. Деревья, опять же, не мешают. И до ворот в самый раз.

– Смотри, Кара-Чулмус, – пригрозил Каюк, – если осада затянется, тебе не сдобровать.

– Да, знаю, знаю, – ответил привычный к угрозам механик, – и про кол знаю, и про ханскую награду. Ничего, перезимуем. Семь бед – один ответ.

Каюк выслушал русские присказки, коряво переведенные механиком на монгольский язык, и теперь озадачился сам. Помолчав немного, он осторожно намекнул Григорию:

– Зимовать мы здесь не должны. У нас есть всего два дня.

Но в бутылку не полез – все-таки именно Забубенный отвечал за осадную технику и считался профессионалом своего дела, а значит, ему и решать, где, в конце концов, ставить орудие. Кивнув на развернутую карту, добавил:

– По моим сведениям, в трех днях пути отсюда находится большой отряд венгерской конницы. Он идет сюда. Так что, мы должны взять замок сегодня или завтра на рассвете. А потом быстро отступить.

Григорий озадачился:

– А орудие? Бросить что ли?

– Если не успеем увезти, да, – спокойно сообщил Каюк, – тебе известна наша цель, Кара-Чулмус.

«Известна мне твоя цель, – подумал Григорий, – немецкая фроляйн королевских кровей». Но вслух ответил рассудительно.

– Ты бугор, тебе виднее.

Уловил очередную аллегорию Каюк или нет, Забубенный не понял, но это было уже не важно. После выяснения основных вопросов, монгольский хан перешел к обсуждению диспозиции. Штурм предполагалось начать немедленно, поскольку каждый час был дорог, – информация относительно подхода венгерских войск, отправленных королем Андреем на освобождение замка была приблизительной. Сейчас она уточнялась, но Каюк предпочитал рассчитывать на худшее, а потому торопился. Забубенный с обозом и так прибыл на полдня позже расчетного, но тут уже Каюк механика не винил. Доклад Хулачу-хана выслушал, общие потери подсчитал.

– Раз ты уже выбрал позицию, начинай обстрел ворот немедленно, – приказал Каюк, – ты должен пробить их как можно быстрее. А твои люди пусть готовятся к штурму.

Забубенный согласно кивнул. А Егорша, стоявший за спиной механика, поинтересовался, разглядывая наспех сделанную карту местности, лежавшую перед монгольским ханом:

– Имеются тут подходы скрытные к стенам? Или здесь, от леса, ближе всего?

Каюк обвел заскорузлым пальцем небольшую территорию замка на карте и, ткнув в два кругляшка, обозначавшие башни у ворот, сказал:

– Скрытно к стенам не подойти. Ближе всего от холмов, за которыми можно укрыться, до ворот. И вот здесь, от речного берега до крайней башни. Справа и сзади пропасть, слева речка и лес. Ров, без воды, но есть везде.

Каюк помолчал.

– Арбалетчики на стенах бьют далеко.

– Это я заметил, – вспомнил убитого стрелой монгола Забубенный.

– Так что, ты должен пробить ворота Кара-Чулмус. Солдат на стенах мало. Пробьем брешь, подавим стрелков. А дальше мои нукеры уничтожат солдат в замке и захватят центральную башню. Так будет быстрее всего. Мы будем наблюдать и ждать от тебя сообщений, Кара-Чулмус.

– Ну, – согласился Григорий, – тогда за дело. А то, время не терпит, как я понимаю.

Снова оказавшись на позиции, Забубенный велел артиллеристам проверить все, что нужно и подготовиться к стрельбе, а сам выполз на край холма и присмотрелся к тому, что творилось в стане противника. Егорша присел рядом. Едва они появились на холме, как арбалетчики начали обстрел позиции камнеметного орудия. Но подручные Егорши успели выставить защитные деревянные стены. Так что, стрелы то и дело свистели над головами, но втыкались только в дерево или каменистый холм, не причиняя людям никакого вреда. Пока все ратники были живы.

– Эх, жаль, бинокля нет, – пожаловался Забубенный, – рассмотреть бы все поближе.

– Зачем тебе эта бинокля, – удивился Егорша, – итак хорошо все видать. Солнце у нас за спиной, аккурат в глаза их солдатам светит. Все как на ладони.

Егорша вытянул вперед руку.

– Смотри, вон три тевтонца на левой башне, арбалет заряжают. Сейчас пальнут. Еще пятеро венгров в правой с мечами да луками. На стене не больше дюжины воинов, тех да других. А сколько в крайней большой башне, правда, отсюда не видать. Глухая она, зубцы мощные. Но, думаю и там пяток душ, не больше.

Егорша помолчал, что-то прикидывая в уме. Над его головой просвистела стрела, звонко стукнув о камень, переломилась. Видно тевтонцы на левой башне зарядили свой арбалет.

– Ворота, конечно, хорошо, – высказался, наконец, командир спецназа, – только и мы, может, на что сгодимся. Мои ребята страсть как любят лазать по отвесным стенам. Осмотреться бы. Вдруг, да найдется лазейка.

– Ну, ты осматривайся, – подытожил механик, отползая за бугор, – а я начну пока. Пристреляюсь.

Он спустился с холма и крикнул.

– Заряжай ребятушки, наводи на дверку, что между башнями.

Обслуга завозилась, подтаскивая первый камень к орудию. Егорша, между тем, кликнул пятерых ратников, и, приблизившись к Забубенному, сообщил.

– Григорий, ну так я пойду. Прогуляюсь вокруг замка.

Забубенный, уже увлеченный процессом, кивнул.

– Иди, прогуляйся. Только смотри на монгольский разъезд случайно с той стороны не нарвись, а то еще пришибут по случайности, за тевтонцев примут.

– Не боись. Не пришибут, – успокоил его Егорша, исчезая за холмом.

– Только ты не долго, – крикнул ему вслед Григорий, – вдруг понадобишься.

– Я мигом! – раздалось уже из-за холма.

Механик-новатор Григорий Забубенный, закончив первую грубую настройку орудия, решил сделать пробный выстрел, чтобы подправить прицел, если понадобиться.

– Давай, родная! – крикнул он, махнув рукой своим артиллеристам.

Орудие качнулось и, разогнувшись, выбросило снаряд вверх, в сторону замка. Быстро пролетев положенные триста метров камень врезался в левую башню, на которой сидели тевтонцы с арбалетом, выцеливая кого-нибудь из людей Забубенного. Удар оказался неслабым и пришелся под самый зубец башни. Зубец был не очень массивным, от удара он треснул, и, покачнувшись, словно гнилой зуб, разломился на две половины. Отвалившийся кусок рухнул вниз, а вместе с ним рухнул и один из тевтонцев, выронив из рук меч.

Когда его тело, в белом балахоне, развевавшемся на ветру, долетело до земли, то звук падения и удар железа о камни услышал даже Григорий на своей позиции.

– Молодцы, артиллеристы, – похвалил он своих солдат, – неплохо для начала. Один ноль.

Второй камень, пущенный орудием системы «Забубенный», ушел выше стены, но к удивлению главного механика и канонира по-совместительству, вызвал гораздо больше разрушений. Перемахнув через стену, камень упал на крышу какой-то хозяйственной постройки. Судя по грохоту обрушившихся перекрытий, воплям людей и ржанию коней, это была конюшня. Почти сразу вслед за выстрелом в замке раздался звук рога. Защитники готовились к осаде, решив, что монголы, скоро пойдут на приступ.

Но Забубенный так не думал. Он видел, как замелькали на стенах красные накидки венгерских солдат вперемешку с белыми плащами тевтонцев, но не обратил на эту суету особого внимания. Он-то на приступ пока не собирался. Минимум, пару часов решил посвятить бомбардировке ворот. Готового тарана у Каюка пока не имелось, Григорий уточнял. Стругали сейчас нукеры какую-то исполинскую деревяшку, но когда закончат, это еще вопрос. Хотя, Каюк велел закончить таран к вечеру.

На случай совместной вылазки тевтонцев и людей местного жупана, желающих уничтожить камнеметное орудие, добрая сотня монгольских нукеров сидела в седлах в ближайшем лесу. Если что, подоспеют вовремя. Да и своих людей хватало. У орудия, не считая десятка артиллеристов, обреталась без дела чертова дюжина черниговских спецназовцев и бродники. А потому Григорий методично продолжал покрикивать на свою команду и настраивать прицел.

– Ниже бери, – приказал механик заряжающим, – надо в ворота попасть.

Однако, несмотря на все усилия, третий камень с чавканьем угодил в правую башню, поколебав ее, но не разрушив. На этот раз никто из оборонявшихся не упал в ров, только несколько кусков отвалилось от башни и просыпалось вниз.

Четвертый камень улетел в молоко. Точнее в пропасть, что виднелась справа от замка, вызвав там небольшой камнепад, который был абсолютно бесполезен. И только с пятой попытки подручным Кара-Чулмуса удалось таки попасть в ворота. Точнее в поднятый мост, который эти ворота прикрывал. Раздался страшный треск, но ничего не произошло. На атакованных бревнах осталась лишь глубокая вмятина.

– Ничего, – подбодрил канониров Забубенный, – лиха беда начала. Давай следующий.

Но шестой камень опять улетел в пропасть. Еще два угодили в левую башню у ворот, подровняв там два зубца и расплющив одного тевтонского арбалетчика. Девятый попал в стену, отколов от нее кусок. И только десятый снова попал в поднятый мост, вышибив, наконец, сразу два бревна одновременно, словно кегли в боулинге. Бревна были центральными, так что в мосту образовалась приличная дыра прямо посередине, сквозь которую теперь просвечивали массивные, окованные железными пластинами ворота замка.

Второй час бомбардировки был на исходе. Механик захотел есть, но перерыва на обед, похоже, не полагалось. Каюк ждал результатов. А наблюдательный механик, не мог не заметить, что только каждый пятый камень, выпущенный его чудо-машиной, попадал точно в цель. Вырисовывалась определенная закономерность, согласно которой он должен был разломать поднятый мост не раньше, чем еще через два часа. А потом приняться за сами ворота. Сколько времени уйдет на них и что вообще останется от замка кроме ворот за это время, – было непонятно. Хотя, до темноты могли успеть. Вот только штурмовать тогда придется ночью. Но Григорий уже втянулся и не думал о последствиях.

– Заряжай! – крикнул он, закончив подсчеты.

В этот момент из-за холма появился взмыленный Егорша сотоварищи.

– Григорий, – окликнул он командира, – погоди камни швырять. Разговор есть.

Глава десятая. Ночной штурм

После короткого совещания с начальником черниговского спецназа Забубенный узнал, что левая крайняя башня, самая близкая к лесу, была довольно хлипкой. Недавней кладки, но строили впопыхах, торопились. А потому если по ней крепко приложить то, может рухнуть быстрее, чем стена. Но Егорша не требовал обрушить всю башню. Достаточно было перенести огонь на нее и заставить тевтонцев понервничать. Подумать, что монголы изменили направление главного удара и собираются штурмовать стену рядом с башней.

– Ты мне, главное, башню расшевели да вмятин в стене наделай, чтобы было за что цепляться, – уговаривал главного канонира Егорша, – Даже если и не рухнет, то камней в ров накидаешь. Все легче. А к вечеру…

Егорша наклонился к Забубенному и заговорил заговорщическим шепотом.

– А к вечеру снова на ворота перекинешься и будешь долбить их, покуда не рухнут. Тевтонцы решат, что надули их, засомневаются. К воротам обратно побегут. А я тем временем, башенку-то захвачу да засяду там. Подходы уже посмотрел, валежника, ров закидать, наготовил на всякий случай.

Забубенный включил свой внутренний калькулятор и прикинул время, необходимое на выполнение задачи.

– А ну как не захватишь, а я время профукаю, да камни закончатся? – посомневался Забубенный, – Каюк меня не поймет.

– Не боись, Григорий, – успокоил его начальник спецназа, – на стену я подымусь, башню захвачу. Вот потом надо бы тебе уже ворота развалить, да монголам внутрь ворваться. Я, конечно, отвлеку рыцарей на себя и продержусь чуток, но не знаю, смогу ли всю ночку там провесть, если у тебя заминка выйдет.

– Ладно, – созрел Забубенный, – бери всех своих молодцев и двигай к башне. С Каюком я договорюсь.

Черниговцы, скучавшие без дела при орудии, быстро собрались и ушли по краю леса со своим командиром. Условившись с Егоршей о начале операции и сигналах, Григорий кликнул почтового нукера и на словах объяснил ему новый план штурма. Нукер ускакал в штаб, но быстро вернулся. К удивлению Забубенного, Каюк план отвлекающего маневра полностью одобрил. Монголы вообще ценили инициативу на поле боя и всякие военные хитрости. И даже при железной субординации командирам давали полную свободу действий, а также возможность ввязываться в любые мелкие авантюры, если это не мешало основному ходу сражения. У каждого была поставленная четкая цель, а каким маневром он добивался ее выполнения, генеральный штаб не волновало. Главное, чтоб добивался. Да и ответственности за инициативу с Забубенного никто не снимал. И он это тоже понимал. Куда же он с подводной лодки денется.

Поэтому, решившись, Забубенный велел немедленно переставить орудие. И взять на прицел дальнюю башню. Канониры подивились – ворота-то были еще целехонькие – но, надо так надо. И взялись за перестановку камнеметной машины. Глядя, как корячатся его верные помощники, Забубенный подумал о том, что на досуге надо будет заняться усовершенствованием трансмиссии. Ибо развернуться на месте, без помощи массы народа, машина была неспособна. Но, несмотря на эти мелкие трудности, спустя короткое время орудие уже смотрело в нужную сторону.

– Давай, – снова махнул рукой Забубенный, и первые камни полетели в дальнюю башню.

Как и предполагал прозорливый Егорша, защитники озадачились. На стенах засуетились красно-белые плащи. Но, Григорий, не обращая на это внимание, продолжал бомбить башню и прилегающий к ней кусок стены.

Его камни с громким уханьем врезались в крепость и кромсали стены, корежа и расшатывая кладку. Башня и правда оказалась хлипкой. После трех попаданий приблизительно в одно и тоже место – удивительная меткость выстрелов, после которых Забубенный в тайне даже загордился своим детищем – от башни отвалился целый кусок, обнажив ее внутренности – лестницу и часть этажа с арсеналом. А следующий камень – невероятно – артиллеристы умудрились вогнать прямо в пролом, из которого тут же раздались вопли раздавленных людей, а с другой стороны в башне обнаружилась небольшая сквозная дыра.

– Молодец, Иван! – похвалил главного канонира Забубенный, – выживем, награжу по-хански.

– Нема делов! – бодро ответил тот.

Однако скоро методичный обстрел был неожиданно остановлен. Уязвленные тем, что их арбалетчики ведут постоянный огонь по позициям нападавших, но так никого и не смогли серьезно зацепить, а сами несут потери от противника, который еще даже не пошел на штурм, осажденные решились на отчаянную вылазку. Григорий услышал лязг и скрип опускаемого моста и, обернувшись на звук, увидел как, балансируя надо рвом, по крайним уцелевшим балкам моста выбегают из замка воины. В первой волне Забубенный насчитал человек двадцать – дюжина разъяренных венгров и пять пеших тевтонских рыцарей в плащах с черными крестами. Арбалетный огонь со стен усилился, стрелы зажужжали с удвоенной силой.

Григорий напрягся и осмотрелся по сторонам. Черниговцы с Егоршей далеко, ждут сигнала. Людей у него самого осталось немного. А бежать венграм от силы четыре сотни метров, треть из которых они уже преодолели в страстном желании заставить замолчать эту машину, которая своими камнями уже разнесла им половину замка. Забубенный потрогал свой кадык, отгоняя совсем свежие неприятные воспоминания. А венгры, размахивая мечами, приближались.

Но, к счастью, Каюк не хотел лишиться своей единственной камнеметной машины. Он ее слишком долго ждал. Не успели первые венгры приблизиться на сто метров к позициям артиллеристов, как из-за холма, что прикрывал со спины канониров, выскочила и рассыпалась лавой перед воротами сотня монгольских всадников. Часть из них оказалась лучинками, которые на полном скаку разили бегущих венгров стрелами. Первый ряд атакующих был мгновенно скошен. Второй остановился. Атака захлебнулась.

Оценив расстояние до позиций противника и до спасительных ворот замка, нападавшие развернулись и рванули обратно, но было поздно. Монголы уже отрезали их от стен крепости и методично насаживали на копья, несмотря на отчаянный арбалетный огонь со стен, которым пытались помочь защитники крепости. Поняв, что никто не вернется, а монголы могут ворваться на плечах рыцарей в крепость, защитники закрыли ворота и подняли мост. Оставшиеся в живых перед воротами были обречены.

Монгольские всадники закололи и столкнули в ров всех венгров и рыцарей, взяв в плен только одного, но и сами потерял почти десяток всадников. На сей раз, арбалетчики отыгрались на противнике, расстреливая в упор крутившихся перед воротами всадников. Доспехи на таком расстоянии уже не спасали. Арбалетный болт пробивал их насквозь. Пустив в ответ десяток стрел по стенам, монголы ускакали, увозя с собой пленного рыцаря. Вылазка не удалась.

«Интересно, – подумал Григорий, все еще продолжая поглаживать кадык, – сколько народа осталось теперь в крепости. Человек двадцать-то положили». Но, никто ему, естественно не ответил. Оставалось ждать только результатов допроса пленного рыцаря, а в том, что результаты будут, Забубенный не сомневался. Примеры он видел своими глазами.

– Заряжай, лентяи! – крикнул Забубенный, подражая воплям Егорши, – по башне пли!

И снова камни обрушились на многострадальную угловую башню, расшатывая ее до основания. Так продолжалось почти до темноты. За это время Забубенный разрушил весь верхний этаж башни, а также измочалил прилегавшие стены. Программа-минимум была выполнена. Осмотрев запасы камней, которые таяли на глазах, Забубенный послал бродников собирать все подходящие боеприпасы по окрестностям и вновь перенес огонь на ворота. Когда первый камень ударил в расшатанный остов подъемного моста, Григорий велел стоявшему рядом ратнику послать зажигательную стрелу в небо. Это был сигнал.

Тотчас в наступающих сумерках из леса выбежала дюжина спецназовцев и, побросав вязанки хвороста в ров, попрыгала вслед за ними. Затем в небо взметнулись крюки, зацепившись за многочисленные изъяны полуразрушенной стены. И безмолвные тени стали карабкаться вверх. Когда их заметили осажденные, так долго боявшиеся высунуть голову из-за зубцов благодаря обстрелу Забубенного, было уже поздно.

Словно неизвестные Егорше ниндзи, черниговские спецназовцы взобрались на стену, и, лихо перемахнув через зубцы, быстро разобрались с двумя часовыми. Их трупы скинули в ров. Покончив с охранниками, Егорша обернулся на раздавшийся справа шум. Это начал обстрел Забубенный, который, окончательно разрушив подъемный мост, взялся теперь за ворота осажденного замка. Камни ударялись в препятствие гулко и часто, производя если не разгром, то приличный грохот, отвлекая внимание от миссии Егорши. У ворот сейчас суетились несколько человек в венгерских одеждах и один тевтонский арбалетчик. Но никто пока не обратил внимания на странные тени, сновавшие рядом с угловой башней. С другой стороны у башни тоже никого не оказалось, видно последняя вылазка дорого обошлась защитникам замка.

– Отлично, – проговорил в полголоса Егорша, – вперед ребятки.

Спецназовцы осторожно приблизились к пролому и главному входу в башню со стены. Прислушались. Откуда-то снизу донеслись голоса. Егорша заглянул внутрь – несмотря на темноту, сквозь пролом в помещение попадало достаточно света. В верхнем ярусе никого не было. Только пара трупов, убитых камнями, их оружие и какие-то деревянные приспособления под потолком, похожие на блоки для поднятия грузов. Веревка от них спускалась в широкий колодец, что вел куда-то вниз.

– Кузя со Степаном, Лапоть и Здоровый, остаетесь здесь, – приказал тихим голосом Егорша, – охранять подходы.

Четверо спецназовцев молча кивнули в темноте.

– Петруха, Михась и остальные со мной, – также тихо приказал Егорша и нырнул во чрево башни. Четверо оставленных охранников вошли вслед за ними и рассредоточились у проломов на верхнем ярусе.

Неслышно спустившись по винтовой лестнице, что вела вокруг колодца, на этаж ниже, Егорша, спрятавшийся за каким-то массивным деревянным приспособлением с блоками, увидел трех венгерских солдат. Они сидели прямо на полу, усеянном грязной соломой. Рядом с головой одного из них горела лучина, разгоняя вокруг него темноту, но, заставляя ее сгущаться по углам. Солдат, облаченный в кольчугу и шлем, чистил свой меч куском ветоши. Второй воин спал, подложив под голову мешок с соломой. Третий с аппетитом жевал кусок хлеба, запивая вином из баклажки. Его шлем валялся на полу, щит и меч стояли рядом, прислоненные к стене. Время от времени пьяный вояка что-то громко выкрикивал по-венгерски и даже пытался петь. Грохот обстрела, ослабленный массивными стенами, его совершенно не беспокоил. А зря.

«Ну, с этими проблем не будет», – решил Егорша и сделал знак своим людям. Петруха выскочил из-за его спины, метнувшись к тому, что чистил свой меч, коротким и точным движением всадил ему клинок в шею. Падая, тот свалил лучину, которая упала, рассыпавшись на сотни искр. Пьяный протрезвел, потянулся к оружию, но не успел. Второй спецназовец зарубил его таким же точным движением. Спящий вообще не проснулся.

Егорша решил двигаться еще дальше в низ, но тут вдруг заметил, что в башне начинается пожар. Искры от лучины, рассыпавшись по соломе, подожгли ее, и огонь начал быстро лизать стены и деревянные балки.

– Тушите! – крикнул своим подопечным Егорша, но в этот момент Михась упал навзничь, издав хрип и схватившись за горло из которого торчала арбалетная стрела. В башню снизу ворвался рыцарь-тевтонец в полном доспехе, со щитом и булавой, в шлеме, напоминавшем ведро с прорезями для глаз. Он сходу набросился на Егоршу. Позади рыцаря виднелись еще двое тевтонцев в шлемах, кольчугах и с мечами, видно, оруженосцы. А четвертым шел арбалетчик, который убил Михася.

Но тевтонцы не знали, что черниговцев здесь не так уж и мало. Подопечные Егорши атаковали их сверху, завязался неравный бой, но в узком пространстве рыцарь имел преимущество перед легковооруженными спецназовцами. Он вращал своей смертоносной булавой так лихо, что едва не убил Егоршу после первого же выпада. Правда, преимущество длилось недолго.

Метнув нож, один из ратников убил арбалетчика, перезаряжавшего свое оружие в дальнем углу. Остальные окружили оруженосцев тевтонского рыцаря и быстро закололи. Хотя один из них, яростно защищаясь, распорол точным ударом живот Петрухе и ранил в руку другого ратника. Теперь никто не прикрывал рыцаря со спины.

Тогда тевтонец, пытавшийся загнать Егоршу в угол между деревянной махиной и стеной, отвлекся ненадолго и атаковал ближайшего черниговца, зашибив его мощным и неожиданным ударом настолько быстро, что даже Егорша не успел среагировать. С рассеченной головой спецназовец рухнул на пол. Теперь на полу башни валялось уже множество трупов, через которые приходилось переступать. А огонь все разгорался, уже цепляясь за одежду сражавшихся. Башню заволокло дымом. Нужно было что-то делать.

Разобравшись с неожиданной помехой, тевтонец вернулся к поединку с командиром спецназа. Егорша был без щита, но зато меч в руке держал крепко. Отбивать удары тяжелой булавы было трудновато, и потому он прыгал и уклонялся от ударов тевтонца. Булава рыцаря свистела над его головой, то и дело врезаясь в стену, кроша камень и дерево. Все, что попадалось под руку.

Остальные уцелевшие черниговцы не вмешивались в поединок Егорши с тевтонцем. Уничтожив помощников рыцаря, они тушили пожар и, как могли, перевязывали раненного. Двое все ж таки стояли рядом с местом поединка, на всякий случай, поглядывали за ходом сражения.

Егорша пару раз приложил рыцаря в нагрудные латы и по ногам, но пока безуспешно. Доспех был хорошо сработан искусным мастером. Это сразу было видно. Да и оружие было необычное для рыцарей. Глядя на свистевшую над ним булаву, Егорша подумал, что перед ним наверняка какой-то епископ. Ведь булава – излюбленное оружие епископов, которым господь запрещает проливать кровь. Не в силах бороться с природной страстью убивать, воинствующие епископы взяли на вооружение булаву, которой можно было превратить противника в отбивную, переломав ему все кости и лишить жизни, даже не проливая крови. И сейчас это гуманное оружие угрожало Егорше и уже порядком ему поднадоело.

Изловчившись, он отпрыгнул поближе к деревянной машине с блоками и веревками. Судя по всему, она предназначалась для поднятия каких-то тяжестей. У командира спецназовцев возникла идея. Тевтонец, преследуя его, нанес удар, но Егорша увернулся и, рука епископа, разломав несколько деревянных блоков, запуталась в веревках. Егорша выбил у епископа щит, ударил по ногам и тевтонец завалился навзничь, выронив свое смертоносное оружие. Сдернув с него шлем, Егорша увидел искаженное злобой лицо белобрысого немца. Епископ попытался подняться, но удар по голове выключил его сознание.

Егорша даже не попытался его заколоть. Вместо этого он приказал:

– Сбросьте этого гада в колодец.

Уцелевшие после схватки ратники подтащили бездыханного тевтонца к колодцу и, перевалив через край, сбросили вниз. Колодец оказался глубоким, глухой удар раздался только через несколько мгновений.

А пожар разгорелся не на шутку – искры уже вырывались наружу через бойницы и пролом. Егорша приказал своим людям.

– Вы двое, сбегайте вниз, проверьте что там.

Вернувшись, они доложили, что там выход во двор, но рядом никого нет. Дальше они не сунулись.

– Хорошо, – сказал Егорша, отдышавшись после поединка с епископом, и глядя на огонь, который уже перекинулся на деревянную конструкцию, прислушался, – Тихо. Видать у Григория камни закончились. Здесь нам оставаться нельзя, сгорим. Да и заметят скоро, если уже не засекли. А потому идем на главные ворота. Подмогнем Григорию.

У Забубенного в этот момент действительно закончились камни. Он смотрел на пожар, разгоравшийся в угловой башне, и думал о том, что все пошло не совсем так, как рассчитывали черниговцы. Огонь горел ярко и был отлично виден на фоне почерневшего небосвода. Ворота он почти проломил, в них уже виднелись бреши, но нужна была еще пара попаданий, а камни закончились. Григорий кликнул обслугу орудия и снова отправил их искать булыжники в темноте. Обстрел временно прекратился.

В наступившей тишине Григорий неожиданно услышал звон скрестившихся мечей и крики, раздававшиеся из надвратных башен. Подозревая кое-что, он кликнул монгольских нукеров с луками, приказав:

– А ну, подсветите мне ворота, не видать ничего.

Пять горящих стрел пронеслись над башнями, ненадолго осветив их. Но этого было достаточно – Григорий заметил, что в башнях идет бой. Это черниговцы, которых там никто не ждал, неожиданно напали на охрану ворот. Бой был жестоким и коротким. Внезапность сделала свое дело. Раздался лязг цепей и скоро, на глазах изумленного механика, измочаленный мост рухнул вниз, опустившись на ров, а сильно поврежденные, но не полностью разбитые ворота замка с грохотом раскрылись сами собой. В воротах появился Егорша с факелом в руках и помахал им над головой, призывая в атаку.

Еще не веря в неожиданную победу, Забубенный послал нукера в штаб с донесением. И почти мгновенно сотня монгольских всадников пронеслась мимо позиции камнеметчиков. Григорию примерещилось, что атакой командовал сам Каюк. Ночным вихрем монголы ворвались в открытые ворота и рассеялись по двору замка, быстро уничтожив единичных защитников, еще пытавшихся сопротивляться.

Остальные, увидев, что первая линия обороны пала, укрылись в цитадели. И как ни старался Каюк пробиться, сквозь закрытые ворота его конники проходить не умели. Замок почти пал, но королева была все еще недосягаема. И он в ярости хлестал плеткой своего коня.

Последний оплот венгров и тевтонцев выглядел внушительно, – высокие стены, бойницы по верхнему краю, а широкая плоская крыша здания была превращена в площадку для арбалетчиков, которые сейчас пускали редкие стрелы по кружившим по двору монгольским всадникам. Венчала все большая квадратная башня, где, по предположению Забубенного, и находилась сама королева.

Григорий, проникший в крепость с остатками своих камнеметчиков, решил, что осажденных осталась и вовсе горстка. Арбалетный обстрел велся вяло – жалкая попытка показать, что еще хоть кто-то остался в живых оттянуть время нового штурма. Но Каюк не хотел ждать. Он велел подтащить готовый таран и скоро монголы стали долбить ворота, нанося по ним размеренные удары. Каюк вызвал Григория и велел оставшимся черниговцам попытаться захватить цитадель. Придумать новую хитрость, не дожидаясь рассвета.

В сомнениях осматривал механик массивные стены и думал о том, что для новой бомбардировки у него нет ни камней, ни времени. Да и вести ее придется наобум, не видя цели, ведь о том, чтобы втащить орудие во двор не было и речи. Хотя, скорее всего, оно и не понадобится. Надо немного подождать, монголы со своим тараном рано или поздно раздолбают эти ворота.

– Что думаешь делать? – спросил, прячась от арбалетчиков за углом разрушенной конюшни, Забубенный у Егорши, который тяжело дышал после нескольких непрерывных схваток, из которых он вышел победившим, но изрядно потрепанным.

– А что делать, – рассудил Егорша, – надо так надо. Такая работенка у нас. Чего зря ждать.

Собрав пятерых оставшихся в живых ратников и обвешавшись веревками, он исчез в темноте, направившись в дальний конец стены, к которому примыкала еще одна массивная постройка неизвестного назначения. И очень скоро Забубенный услышал шум схватки на верхней площадке цитадели. Один за другим вниз рухнули четыре воина в тевтонских плащах, разбросав по двору мечи, щиты и арбалеты. Крики, доносившиеся оттуда, не заглушали даже удары тарана. Видно, тевтонцы понимали, что это их последняя схватка и бились насмерть. Но черниговцы дрались лучше.

И, по прошествии малого времени, Григорий услыхал стук в ворота уже с другой стороны. Монголы тоже его услыхали и прекратили долбить ворота, которые вдруг с натужным скрипом отворились изнутри. На пороге стоял черниговский ратник с мечом в руках.

– Пусть свободен, – выдохнул он, опершись на окровавленный клинок.

Увидев свободный проход, пешие монголы бросили таран и устремились туда, размахивая оружием.