Текст книги "Сицилийское королевство"

Автор книги: Алексей Живой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава восьмая. Спецоперация монгольской разведки

Утро пришло внезапно, словно атака монголов. К счастью, это был всего лишь один дружественный нукер с сообщением от Каюка. Верный Плоскиня, ненавязчиво поскребся о полог юрты, покашлял, стараясь привлечь внимание хозяина. Но Забубенный уже проснулся. Высвободил руку из-под невесомой головки дремавшей Тайчин, встал, и, накинув верхнюю одежду, вышел на свет божий.

Едва рассвело, лагерь еще спал, окутанный легким туманом из которого то и дело выплывали потусторонние фигуры часовых. У самой юрты нетерпеливо дожидался пробуждения Кара-Чулмуса почтовый нукер. Завидев, наконец, адресата, нукер приблизился, дернув лошадь за поводья, и бесстрашно протянул степному вампиру небольшой свиток не то кожи, не грубой бумаги. Едва Григорий дотронулся до него, – нукер с гиканьем ускакал, словно этот была повестка в армию или в суд, от которой механик уклонялся десять лет.

Посмотрев вслед улетучившемуся почтальону, Забубенный развернул свиток и, зевая, уставился на совершенно незнакомые письмена.

– Отлично, – констатировало второе лицо в отряде, уразумев, что знает только устный монгольский и никогда не видело письменного, – и что вся эта писанина означает?

Еще не успев как следует испугаться спросонья, Забубенный обернулся в сторону топтавшегося рядом Плоскини, подозвав его жестом.

– Глянь-ка, ты же у нас известный толмач, – Григорий протянул вождю бродников секретное донесение из штаба, – чего тут накарябано?

Плоскиня осторожно взял свиток и, быстро пробежав глазами, сообщил.

– Каюк захватил пленных и выяснил все подходы к замку. Он двигается дальше, и будет ожидать тебя в лесу рядом с ним. По дороге уничтожил небольшой разъезд венгров. Для охраны осадного обоза выслал сотню солдат, которые встретят Кара-Чулмуса на полпути от лагеря.

– Значит Каюк меня уже ждет, быстрый какой, – нахмурился Забубенный, – впрочем, неудивительно…

И обернувшись к броднику, приказал.

– Давай коня, и сами собирайтесь. Выступаем. Да за Егоршей пошли.

Плоскиня убежал выполнять приказания, а Григорий вернулся в юрту и обнаружил там накрытый стол с легкими закусками и китайским чаем. Крякнув от неожиданности – и когда только Тайчин успела все соорудить – Забубенный с удовольствием выпил чашечку ароматного чая и позавтракал ножкой какого-то запеченного на костре животного, правда, холодной.

Пока он этим занимался, поглядывая на крутившуюся вокруг него хитроглазую Тайчин, снаружи послышался шум и скрип большой, с трудом передвигавшейся повозки. А вскоре раздался и нетактичный удар по косяку юрты, такой, что все сооружение завибрировало.

– Эй, Григорий, – раздался снаружи голос Егорши, – подымайся! В поход пора.

Механик-чародей спокойно дожевал свою ножку, вытер сальные руки об штаны, допил чай и, чмокнув в щечку внезапно покрасневшую Тайчин, – словно и не было бурной ночи, – вышел наружу, прицепляя меч.

Напротив юрты степного вампира выстроилась конная ватага добрых молодцев из черниговского войска в полном вооружении. Позади них виднелась камнеметная машина системы «Забубенный». А у самой юрты стояла повозка с бродниками, вдоль которой прогуливался Егорша, поигрывая, вместо утренней зарядки острым мечом.

– Ты чего орешь, – вместо приветствия шикнул Забубенный, входя в роль командира, – сказали же тебе вчера: дело секретное. Тихое.

– Это я горло прочищал, – сообщил Егорша беззлобно, – думал, дрыхнешь еще.

– А я думал, вы сами проспите подъем, – поделился своими опасениями механик, – вчера, небось, наквасились?

– Маненько, – прищурился Егорша, почти скрыв глаза между опухшими веками и щеками, – нам для куражу это надобно. А проспать мы не можем, раз на дело собрались серьезное. Тут мы ребята четкие.

Григорий еще раз осмотрел четких ребят, рожи были что надо, – такие маму родную прирежут, глазом не моргнут. Да и командир у них подходящий.

– Ладно, – закончил утренние прения механик-чародей, – выступаем. Каюк уже замок нашел, ждет нас. Поторапливаться надо.

– Оно понятно, – кивнул Егорша залезая на коня.

Плоскиня подвел Мэджика к Забубенному, подержал стремя, уточнив, не желает ли Кара-Чулмус путешествовать в повозке. Но Григорий устроился в седле. А, бросив взгляд на повозку, приготовленную бродниками специально для него, решил, что пересядет туда, если устанет. Пусть пока порожняком пойдет. С утра ему захотелось проехаться на коне в голове колонны. Ощутить себя хоть ненадолго предком Буденного или Котовского, поскольку предком Чингисхана ощутить себя уже не получится.

Раздался хлесткий удар бича погонщика и камнеметное орудие, влекомое упряжкой из шести крепких лошадей, предтеч тамбовских тяжеловозов, с тяжелым скрипом стронулось с места. За ней тащилась повозка, груженая боеприпасами – вдруг на месте нужных камней не окажется. А за ней пристроились бродники на двух телегах. В голове и хвосте, разбитые на два равных отряда, двигались конные спецназовцы. В таком порядке отряд особого назначения растянулся змеей, извивавшейся между монгольскими юртами, и направился к южным воротам обширного лагеря.

Довольно быстро, миновав охрану и оставив стены за спиной, отряд выплыл сквозь висевший еще туман в чистое поле, которое казалось сейчас бескрайним. Забубенный велел ратникам держаться поближе к телегам – кто его знает, что там таится между окрестных холмов. Двигаться в тумане приходилось в полной тишине для соблюдения конспирации, только скрип плохо смазанных колес выдавал местонахождение обоза. Хотя один раз кто-то из заскучавших ратников в конце колонны затянул, было, походную песню. Но Егорша и без приказа Забубенного быстро разобрался с ситуацией. Звонкая оплеуха, оборвавшая песню, послужила Григорию гарантией, что вряд ли еще хоть один ратник откроет рот без приказа. Похоже, в этом подразделении у Егорши с дисциплиной было не многим хуже, чем у монголов. Что порадовало великого механика.

Спустя несколько часов туман почти совсем рассеялся, но к тому времени черниговцы уже вошли в лес. Пока все было тихо, хотя бдительность терять не следовало. Вокруг начиналась вражеская территория. Венгры, конечно, к самому лагерю Субурхана вряд ли подойдут, но вокруг него наверняка шныряли их разведчики, следившие за передвижениями оккупационной армии. И отряд из трех телег, да еще с камнеметной машиной, представлял интерес для храбрых жупанов, жаждавших реванша.

Когда минул полдень, Забубенный немного расслабился и разрешил сделать привал на поляне, прикрытой со всех сторон от любопытных глаз пышными деревьями. Расставив дозоры, ратники слезли с коней и разлеглись на травке, слушая пение птиц, Пока все шло хорошо. Передвигались они не со скоростью курьерского поезда, конечно, но и на месте долго не стояли. В лесу пока тоже никто не повстречался, хотя дорога была наезженная, видать в мирное время здесь часто сновали телеги в сторону Хорватии и обратно, обеспечивая торговые сношения с соседями.

– Лес сухой стал, – поделился наблюдениями Егорша, сидевший на поваленной сосне, – да редкий. Видать в гору идем.

– Ясное дело, – кивнул Забубенный, стоя жевавший травинку, давая отдых утомленному копчику, – замок-то в горах. Только, как долго до него еще, не понятно. Каюк никого не прислал с известиями. Видно, мы еще до полдороги не прошли.

– Конечно, не прошли, – подтвердил Егорша, словно знал наперед расположение замка и местные пути-дороги, – для монголов полдороги это одно, а для нас – совсем другое. Разумею, что будет это к вечеру, не раньше.

Григорий осмотрелся по сторонам.

– Ну, тогда поспешать надо.

Егорша кивнул, вставая.

– Подъем, лентяи! – крикнул он зычно на всю поляну. – Пора далее двигать.

А, перехватив осуждающий взгляд Забубенного, пояснил:

– Да помню все, Григорий, – дело секретное, тихое. Мы ж в лесу. Кто нас тут услышит?

– Мало ли кто, – назидательно проговорил Григорий. – Ты не ори так больше.

– Не буду, – легко согласился Егорша и ушел в дальний конец поляны, подымать обозных людей.

Не успел Григорий залезть на коня, как оттуда раздалось зычное:

– А ну подымайтесь шибче, олухи, не то королева утечет.

«Да, – раздосадовано подумало второе лицо в отряде, – к обеду все ратники, включая последнего бродника, будут знать, куда мы идем и зачем. Если еще не в курсе. Конспираторы, елы-палы. Главное, чтобы Субурхан не прознал, а то обидится еще и не наградит по хански».

Снова оказавшись в седлах и телегах, отряд двинулся дальше. Дорога действительно выше забирала в гору, но потом неожиданно пошла вниз. Лес становился все реже, и вскоре обоз выехал в узкую расщелину между холмами, один из которых был почти лысым, а другой усыпан густыми елками. Дорога огибала левый холм и пропадала. Откуда-то снизу доносился приглушенный гул.

Егорша сделал знак остановиться. Забубенный не возражал. Обоз замер, утихли скрипы. Командир спецназа, став непривычно серьезным, прислушался и медленно обвел взглядом лощину, пытаясь проникнуть взглядом сквозь густые ели, словно что-то его насторожило. Забубенный тоже прислушался – снизу явственно доносился шум воды.

– Да это же речка, – догадался механик-чародей, – переправы нам только не хватало с такой бандурой.

Но Егорша не ответил, еще немного помолчал. А потом сделал какой-то непонятный Григорию жест и, повинуясь его приказу, пятеро лучников выдвинулись вперед. Присев у самого края лесной дороги, что изгибалась у подножия поросшего елками холма, лучники наладили свое оружие и застыли, словно молчаливые изваяния, вглядываясь в лес.

– Ты чего, Егорша, – забеспокоился Григорий, – увидел, что ли кого? Да тихо там, ни души. Померещилось.

Подождав еще немного, Егорша дал команду – можно ехать.

– Береженого бог бережет, – назидательно заметил черниговский воин.

– Ну, да, в курсе, – кивнул Забубенный, – а не береженого – конвой стережет.

Пропустив вперед дюжину конных ратников, озиравшихся по сторонам, Егорша и Забубенный двинулись следом. За ними в лощину вползли телеги с осадным орудием и камнями. Отряд уже почти миновал узкое место и повернул за холм, откуда Забубенный, даже сквозь густые заросли, увидел довольно широкую речку.

– Ну, точно переправа, сейчас намучаемся, – констатировал Григорий и упокоил Егоршу. – А на холмы ты зря грешил. Там все чисто.

Но внезапно позади раздались крики. Механик и командир спецназа обернулись. По склону лесного холма, размахивая мечами, в сторону телег и метательного орудия неслись какие-то дикие воины. На некоторых поблескивали шлемы, доспехи и кольчуги, но основная масса была одета в шкуры и кожаные рубахи.

– Опять венгерские партизаны, – расстроился Забубенный, разворачивая коня вслед Егорше, который уже ускакал обратно к обозу, – а ведь уже почти полпути проехали.

– Лучники к бою! – орал командир спецназа на скаку, но лучники и без команды уже валили одного за другим венгерских партизан, которые, к счастью, атаковали пешим строем. Из трех десятков до остановившегося обоза добежало только два, – холм был невысоким. Но и этого хватило, чтобы пробить слабую оборону. И началась сеча.

А за первой волной с холма покатилась вторая. Черниговцы, в общем-то, не были застигнуты врасплох, подозрения Егорши оправдались. Ожидая врага, ратники стояли на изготовку, попрятавшись за телегами, и только перед орудием выстроилась дюжина черниговцев с копьями, – нельзя было допустить, чтобы враг изрубил его на куски. Нечем будет брать укрепленный замок. На них и пришелся первый удар.

С ходу венгры обрушились на головы черниговцев. Трое сами налетели на выставленные копья ратников с такой силой, что тем даже не пришлось ничего делать, кроме как перекинуть через себя и телегу уже мертвые тела. С остальными вышло посложнее. Отбив копья, венгры добрались до телеги с орудием, зарубив по дороге двух спецназовцев. А с остальными схватились врукопашную. Атака распалась на поединки.

Венгры дрались, как бешеные, но и черниговцы были не лыком шиты. Одного ратник Петруха задушил своими руками, потеряв выбитый меч. Другому заехал по голове палкой, сдернув ее с телеги. Но венгра спас шлем. Тогда Петруха подхватил с земли свой упавший меч и довершил дело, проткнув завернутого в белую шкуру вояку. Меч вышел из спины нападавшего, а шкура в этом месте окрасилась в багрянец. Выдернув окровавленный меч, Петруха набросился на другого венгра в кольчуге, что размахивал топором во все стороны и уже близко подобрался к орудию.

Между тем налетела вторая волна, слегка прореженная притаившимися за телегами лучниками, но все равно мощная. Численный перевес был на стороне венгров, и сражавшимся вокруг обоза ратникам приходилось все хуже, хотя они бились искусно и положили уже почти половину партизан. Оттеснив весь арьергард обозных защитников на другой холм, нападавшие развивали успех. И только вокруг метательного орудия еще стояли черниговцы, не делая шагу назад. Но их было уже очень мало, человек шесть, не больше, как сумел разглядеть Забубенный, прискакавший на подмогу. И среди них крутился Егорша. Бешено вращая своим мечом, он положил уже троих нападавших, – одного крутого вояку в мощных доспехах, и двоих «шкурников».

Не успел прискакавший к месту схватки Григорий обнажить меч, как ему на плечи, откуда-то сверху, прыгнуло мохнатое чудовище и, свалив с коня, стало душить. Железные пальцы венгра вдавливали кадык в горло, стремясь утопить его навсегда. Механик извивался, лягался, но тщетно – нападавший был куда как сильнее. Забубенный уже стал задыхаться, почувствовав приближение смерти. Цепляясь остатками сознания за жизнь, механик вспомнил про нож, который с недавних пор носил в сапоге. В специальном кармашке, сделанном на всякий случай. И вот этот случай настал.

Изогнувшись, словно его уже охватили предсмертные судороги, Забубенный выхватил нож и пырнул душителя под ребро. К счастью, на нем не было прочных доспехов. С натугой, но острый нож пробил кожаную жилетку, вонзившись под ребра. Хватка на горле чуть ослабла. Тогда Григорий, уже почти потеряв сознание, выдернул нож и всадил его еще и еще раз. Пальцы на его шее разомкнулись, а в остекленевших глазах косматого венгра ярость сменилась пустотой. Оттолкнув от себя обмякшее тело, Забубенный сам провалился в небытие.

Когда он пришел в себя, облитый водой из ведра, то долго сидел, ничего не понимая. Дикие глаза убитого венгра еще сверкали перед ним.

– Что Григорий, испужался? – подбодрил его Егорша, возвышавшийся над ним, словно скала, – ничего, у ратных людей бывает всякое. Такая работенка. Ничего не попишешь.

Егорша помолчал немного, вздохнул.

– Да, немало полегло моих ребятушек. Если б не монголы, то и все бы сгинуть могли. Вовремя твой Каюк подоспел.

Забубенный не поверил ушам.

– Каюк?

– Ну, ребята его, которых он нам на встречу послал. Мы же до полдороги как раз чуток не дошли, они нас у реки поджидали. На переправе. А тут как раз венгры нарисовались. Вовремя их сотник шум услыхал да поспешил нам на выручку.

Забубенный осмотрелся по сторонам, пытаясь собраться с мыслями.

Вся лощина вокруг обоза была усеяна трупами в доспехах и шкурах. Вдоль телег сновали оставшиеся в живых ратники, отыскивая раненых в этой куче бездыханных тел. А на вершине холма сидела на лошадях группа монголов, озирая окрестности в поисках новых врагов. Но их не было. Лихим наскоком монголы спасли ситуацию, уничтожив всех нападавших и рассеяв по лесу оставшихся. Но и там их догнали и добили всех.

– Похоже, никто не ушел, – закончил Егорша свой рассказ о том, что пропустил механик, пока валялся в беспамятстве.

– Орудие спасли? – Григорий осторожно потрогал свой кадык, на котором уже наливались сочные синяки.

– Спасли, – устало кивнул Егорша, – надо дальше двигаться, а то вечереет уже. Подзадержались мы тут. А нам еще переправляться, да и за рекой, видать, путь неблизкий.

Забубенный поднялся, покачнувшись. Один из бродников, топтавшийся неподалеку, подвел ему коня. Этот бродник был механику не знаком. Лицо видел, но как звать не знал. Да и зачем, Плоскини хватало.

– А где Плоскиня? – поинтересовался у него Забубенный.

Бродник молча указал на груду мертвых тел.

– Значит, закончил свой поход уже, – расстроился Григорий, – не пережил встречи с венграми. Да, не повезло вашему предводителю. Кто же мне теперь будет переводить монгольские донесения?

Бродник молчал. «Немой что ли, – подумал Григорий с раздражением, – или просто боится?». Он посмотрел на верного Мэджика, но трястись в седле механику-чародею сейчас не хотелось.

– Я на повозке дальше поеду, – сообщил он Егорше.

– А у тебя там местечка не найдется? – неожиданно спросил командир спецназа, – а то я тоже устал маленько. Намахался мечом. Откинуться охота.

– Хорошему попутчику всегда рады, – кивнул Забубенный и приказал броднику, – Давай мою повозку.

Пообщавшись перед выездом с монгольским предводителем, которого звали Хулачу-хан, – к счастью, он не привез никакого письма от Каюка, все рассказал на словах, – Забубенный узнал, что до замка действительно еще полдня пути. А с камнеметной машиной в обозе, можно было и не успеть.

– А если не успеем? – уточнил дотошный механик, – в лесу ночевать будем, что ли? Венгры то, небось, о нас уже прослышали. Могут и новый отряд прислать.

– Каюк велел мне встретить обоз с орудием и охранять тебя, Кара-Чулмус, – успокоил Забубенного монгольский сотник, – Я останусь с обозом, даже если придется ночевать в поле. Мы отобьемся, если придется.

– Ну, черт с тобой, – махнул рукой великий механик, – поехали. Все равно обратной дороги нет.

И погрузившись в телегу, отправился дальше, на поиски жены императора Фридриха, по неосторожности заехавшей в эти дебри во время вторжения монголов.

«И чего ее сюда понесло, – размышлял великий механик, глядя, как телега форсирует в брод довольно широкую речку, – неужели не знала, что половина страны уже под монголами. Знала ведь, наверняка, но все равно поехала. Странная женщина. Или муж послал кого-то с тайной миссией к родственникам, а жену так отправил, для отвода глаз. Кто их там разберет, этих немцев».

Миновав реку, которая казалась довольно бурной повсюду, насколько хватало глаз, кроме места переправы, обоз поднялся вдоль полого берега на холм и углубился в лес. «И откуда эти монголы тут все мели знают? – еще раз удивился осведомленности монголов Григорий, – хотя им ведь без этого никак. Да и шпионов у Субурхана достаточно».

На другой стороне реки лес снова обступил со всех сторон отряд, усиленный монгольской конницей. Воздух потемнел, кроны деревьев все сильнее скрывали свет постепенно опускавшегося за край земли солнца.

– Чего это за речка была? – спросил у проезжавшего мимо телеги монгольского всадника Забубенный.

Тот, как мог, объяснил, но название звучало незнакомо для слуха Григория, – то ли Дунан, то ли Туной. И вдруг механика осенило «Это, наверное, Дунай. Он как раз где-то здесь должен протекать, в этих местах. Хотя для верности надо бы местных расспросить». Но, впрочем, жгучего желания расспрашивать местных у Забубенного почему-то не возникло. Он вообще сейчас предпочел бы больше не видеть ни одного местного. Особенно в шкурах и с мечами.

Полулежа на телеге Григорий, от скуки стал рассматривать черниговцев, двигавшихся в обозе, и обнаружил, что действительно в бою у переправы полегло немало народа. Егорша, судя по всему, не досчитался почти половины своих людей. Да и бродников осталось человек пять. Силы отряда таяли на глазах, а дело еще даже не началось.

– Что там за замок такой, интересно, – поделился механик сомнениями с Егоршей, – возьмем ли быстро?

– Возьмем, – успокоил его командир спецназа, – людей, конечно, поубавилось после сечи. Но возьмем. Не боись, Субурхан будет доволен. А если заминка произойдет, так мы же бандурину эту не зря волочем? Разок приложишь его по воротам своим камешком, они и отопрутся, а Григорий?

Но Григорий промолчал в ответ. Незаметно его сморил сон и Забубенный провалился в сладостное небытие, дав организму отдых после нелегкого дня. Когда он открыл глаза, то вокруг была уже почти ночь. Обоз стоял у подножия какого-то холма, поросшего густым лесом, а ратники в сумерках сновали между телег, разбирая барахло.

– Хулачу велел на ночлег вставать, – сообщил Егорша, – до замка сегодня не дойдем. Я пойду дозоры ставить.

– Добро, – согласился Забубенный, – только не громко.

И его снова срубил сон.

Глава девятая. Замок в горах

Ночь прошла без происшествий. То ли во вчерашней сече действительно удалось перебить всех нападавших, и никто не сообщил своим о пробиравшемся в сторону Хорватии отряде, то ли не добрался еще этот счастливчик до своих. То ли не ожидали венгры такой стойкости от небольшого отряда, но никто на место ночевки черниговцев и монголов не напал.

Забубенный хорошо выспался, так и не вылезая из телеги. За ночь его тело и душа отдохнули от пережитого. Механик был свеж, сделал зарядку по системе каратистов стиля Киокушинкай, чем озадачил наблюдавших за ним спецназовцев и даже монголов, выпил кувшин кумыса и был готов к продолжению похода.

Егорша, отвечавший за спокойный сон механика-чародея, сам тоже неплохо выспался, расставив дозоры и поручив охрану лагеря толковому ратнику, по имени Иван и по прозванию Нема делов. Этот Иван Нема делов был в небольшом отряде черниговцев такой же правой рукой Егорши, как и сам Егорша у воеводы. А прозвище свое Иван получил за то, что был человеком позитивным и на любой, даже неразрешимый, вопрос всегда отвечал одинаково: «Нема делов!».

Пробудившись на рассвете и, перекусив наскоро, чем бог послал, отряд снова двинулся в путь. Засвистели бичи погонщиков, заскрипели колеса. Дорога постепенно вышла из леса и стала петлять между холмов, высота которых все возрастала с каждой новой верстой. Деревья на холмах еще росли во множестве, там и сям, но местность стал все больше напоминать хорватские предгорья, хотя земля эта была еще венгерская.

– Далеко ль осталось до Печи этой? – поинтересовался механик у Хулачу-хана, который ехал сейчас рядом с Забубенным, пересевшим снова на своего верного Мэджика.

– Нет, – ответил немногословный монгол, – скоро будем.

– А где сам Каюк? – продолжал расспросы Забубенный.

– Он недалеко от замка, перекрыл все дороги и ждет нас.

– Понятно, – кивнул Григорий, – то есть без нас в замок не войти.

– Замок хорошо укреплен.

– А селение? Там, говорят, должна быть какая-то деревенька.

– Селение Каюк взял. Там уже наши воины.

– Это хорошо, – согласился Григорий, – значит, выходы закрыты, чтоб никто не убег, а подходы свободны. Про венгров что слыхать?

Хучачу помолчал, утомленный долгим разговором, но все же ответил.

– Пока ничего.

Удовлетворившись этой информацией, Григорий стал смотреть по сторонам, изучая местные ландшафты. Солнце быстро поднималось, нагревая воздух. Холмы становились все желтее, то и дело на поверхность выходили каменные разломы. Механик вспомнил кое-что из прошлой жизни об этих местах. Когда-то он слышал, что здесь есть неплохие горнолыжные курорты с прекрасными видами на горные кручи, поросшие лесом. Горы здесь были живописные, немного напоминали Кавказ и совсем не походили на высокий и скалистый Тянь-шань, с его безжизненными вершинами. Но это было понятно – зеленый лес рос почему-то только до высоты двух тысяч метров, как выяснили наблюдательные ученые, а выше расти никак не хотел.

Поднявшись на очередной лесистый холм, Забубенный увидел спешивший им навстречу разъезд монгольских всадников, а невдалеке за ними группу каменных домишек, приютившихся у края высокого скалистого холма. Видимо это и был городишко Печ, куда так стремился тевтонский рыцарь Клаус фон Штир. Только вот замка, сколько не смотрел, Григорий пока не видел.

Приблизившись к отряду, монгольские всадники из дозора обменялись парой слов с Хулачу-ханом и ускакали обратно, видимо, обрадовать заждавшегося Каюка, вынужденно скучавшего без активных действий. Впрочем, результаты его первых военных действий в районе городка Печ Григорий увидел, как только авангард отряда черниговцев въехал на территорию некогда живописного селения. Почти половина домов были сожжены и разрушены, во дворах, а иногда и прямо на дороге, валялись трупы венгерских солдат, видно, квартировавших здесь и попавших под неожиданную атаку монгольских нукеров. Присмотревшись, Забубенный с отвращением заметил, что у всех солдат отрезано правое ухо. Еще не осознав, зачем это было сделано, Григорий хотел было спросить у Хулачу, которого вид отрезанных ушей нисколько не смутил, но вдруг заметил сидевшего у обочины спешившегося монгола с каким-то мешком. С деловым видом нукер из отряда Каюка сидел на земле и пересчитывал отрезанные уши.

– Чего это он делает? – не удержался Забубенный.

– Считает поверженных врагов, – буднично ответил монгольский хан, – мы так всегда делаем, после сражений. Разве ты не знал, Кара-Чулмус?

Ошарашенный Кара-Чулмус промолчал. Он действительно не знал, что у монголов после каждой битвы велся строгий учет своих потерь и потерь противника. Только своих погибших пересчитывали простой перекличкой во время общего построения, а врагам отрезали уши и пересчитывали на досуге. Такое проведение статистических мероприятий Забубенного несколько покоробило, но повлиять на это он никак не мог. «Дикие нравы, – только и подумал механик, – нет, чтобы так прошерстить все поле и просто посчитать. Уши-то зачем резать?». Хотя, справедливости ради, прочитанное в прошлой жизни напомнило Григорию, что были в древности и другие товарищи по прозванию вандалы, так те отрезали убитым в бою противникам носы с аналогичными целями. И отбивали их даже у статуй. Вот почему все древнеримские статуи такие безносые. Что уж говорить о некоторых индейских и африканских племенах, которые вообще отрезали побежденному врагу самое дорогое. Забубенного передернуло от этих воспоминаний, и он постарался забыть об увиденном как можно скорее. Тем более что, миновав городишко Печ, отряд выехал в небольшую долину между холмами и взору механика предстал таки долгожданный замок во всей своей красе.

Замок местного жупана стоял на соседнем с городком холме, одна сторона которого была практически отвесной и заканчивалась крутым обрывом, а другая, более пологая, защищена глубоким рвом. Метрах в ста от стен замка начинался лес. Где-то за деревьями шумела река.

«Интересно, – неожиданно для себя подумал Григорий, снова входя в роль военачальника осадного обоза, – как у товарищей осажденных с водой? Надолго ли запасов хватит». Как показывала многолетняя практика долговременных осад, о которой Забубенный, естественно, только читал, замок мог держаться довольно долго, если он был хорошо укреплен, и в нем было достаточно воды. Еда, конечно, тоже нужна, но все-таки вода считалась основным стратегическим запасом.

А этот венгерский замок, хоть и казался относительно небольшим, судя по всему, был укреплен неплохо. Над поднятым мостом возвышались две мощные башни, дальше всю вершину холма опоясывала приличная стена с квадратными зубцами. В глубине, за первой линией обороны, виднелась цитадель – еще одна стена и главная квадратная башня, служившая арсеналом и жилищем местного жупана. Над цитаделью гордо реял красно-белый флаг с гербом в виде креста и короны. Где-то между первой и второй линией обороны должны были находиться скрытые от глаз конюшни, псарни и другие хозяйственные постройки.

Забубенному сразу бросились в глаза редкие фигурки в белых балахонах с черными крестами, рассредоточенные по всему периметру стены. Между ними мелькали солдаты в красно-белых телогрейках, видно, ратники из местного венгерского воинства. Вооружены они были в основном луками и арбалетами. С последними Григорий еще не сталкивался. Стрела, пущенная со стены, ссадила с седла одного из передовых нукеров, угодив ему в грудь. Рассмотрев ее, Григорий удивился – она была довольно короткой и толстой, немного похожей на болт, но дело свое сделала. Долетела и пробила легкий доспех конника.

– Арбалетчики шуткуют, – прокомментировал первый контакт с осажденными Егорша, – далеко, однако, бьют. Надо бы укрыться куда-нибудь от греха подальше.

Но Хулачу-хан уже заворачивал своих людей в сторону леса. По дороге Забубенный заметил несколько свежевыстроенных деревянных стен-укрытий, в которые с гулким хлюпаньем впивались арбалетные стрелы, пока отряд по открытой дороге передвигался к лесу.

Едва только появилась новая опасность, мозг Забубенного заработал с удвоенной силой. И он машинально стал присматривать позицию для камнеметного орудия. И почти сразу увидел небольшую возвышенность, за которой вполне можно было разместить орудие без ущерба для своей живой силы. И вид на ворота и башни оттуда открывался отличный. Григорий сообщил Хулачу-хану, что встанет здесь.

Хулачу, недовольный остановкой отряда, окинул взглядом холм, но возражать не стал.

– Я доложу хан Каюк, – буркнул он, – он решит, как быть.

– Давай, – кивнул Забубенный, – докладывай.

А провернувшись к Егорше, приказал.

– Разворачивай артиллерию прямой наводкой. Будем бомбить ворота.

Понятливый Егорша взялся за дело и через двадцать минут орудие уже было готово стрелять. Телега с камнями стояла рядом. Тут же обретались и проверенные ратники-артиллеристы уже принимавшие участие в подобном эксперименте во время осады предыдущего замка венгерского жупана. Здесь остались и уцелевшие бродники, из которых механик решил сделать свой штаб и собственное почтовое отделение для сношений с другими частями, если не хватит монгольских почтовых нукеров.

Забубенный выбрал себе наблюдательную позицию рядом с вершиной холма и обозрел окрестности. До главных ворот и стены замка было по восходящей метров триста. Не больше. Конечно, стрелы осажденных сюда иногда долетали, но холм надежно защищал от прицельных попаданий почти всю орудийную прислугу.

В это время прискакал нукер от Каюка. Хан требовал Забубенного на военный совет. Григорий не стал противиться, он и так уже нарушил субординацию, но надеялся, что монгольский военачальник его простит, поскольку он работал на общую победу.

Сев на коней, Забубенный и Егорша прискакали на лесную поляну, где Каюк устроил свой походный штаб. Там стояло несколько шатров, окруженных повозками на случай вылазки осажденных и толпилось человек сто всадников, рассредоточившихся между деревьями. Григорий не стал спрашивать, где остальные. Наверняка, квартируют в Печи, да несут дозоры вокруг замка, чтобы никто не убежал.

Не успел Забубенный спешиться, подскакав к главному шатру, и зайти внутрь, как сидевший там со своими помощниками Каюк, оторвался от карты и рявкнул на него вместо приветствия.