Текст книги "Небесный Король. Трилогия"

Автор книги: Алексей Живой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

За Антоном уже несколько минут гонялись два «Мессера». Не пытаясь попасть с дальней дистанции, они стремились приблизится настолько, чтобы продырявить русский истребитель наверняка. Он вертелся, как мог, уходя от смертельных очередей, и выжидал момент для ответной атаки. Одна петля Нестерова следовала за другой, «бочки» и «колокола» сменяли друг друга. Антон применял все фигуры высшего пилотажа, которые знал. Однако, немцы тоже были не лыком шиты, и не хотели подставлять свои бока под русские пули. Слишком многих в этом бою русские летчики уже отправили к праотцам. Эти двое явно хотели победить и выжить. Неожиданно внимание немцев привлек атаковавший их сбоку истребитель. Он полоснул по ближайшему к Антону «Мессеру» короткой очередью и попал точно в двигатель. Мотор заклинило. «Мессер» клюнул носом – его пропеллер перестал вращаться. Зависнув на мгновение, самолет вошел в штопор и камнем устремился к земле. Атаковавшим самолетом оказался «Як» капитана Мацуры. Увидев смерть пилота первого «Мессера», второй, быстро смекнувший, что сам попал теперь в вилку между двух русских, почел за благо выйти из боя, и рванул что было сил в сторону. Вообще говоря, Антон был несколько разочарован немецкими асами в этом бою. Он не встретил пока ни одного достойного противника.

– Лейтенант! – крикнул Мацура по рации, – Слева еще двое, уходи на вираж!

Не успев толком разглядеть вражеские самолеты, Антон заложил крутой вираж и зашел к ним со стороны солнца. Взвизгнули пули и над его головой образовались три круглых отверстия, в которые ворвался ледяной воздух. «Метко стреляют, сволочи». – успел подумать Антон, нажимая на гашетку. Но промахнулся, не обнаружив немцев в расчетном месте. Вместо этого он увидел горевший «Як» Мацуры, который летел по прямой и не делал никаких попыток уйти из–под обстрела. Капитан был мертв, это было видно с первого взгляда. Поискав «Мессеры» глазами, Антон увидел, что они успели поджечь за эти секунды еще и Генку Везухина, в одиночку прикрывавшего левый фланг. Теперь «Мессеры» разворачивались для того, чтобы добить его. Антон сжал в руках штурвал истребителя и сделал неуловимое движение, продиктованное тоненьким червячком из подсознания – самолет послушно качнулся, готовый уйти на вираж. «Да, черт раздери, я же бессмертный» – с досадой подумал он и, выровняв самолет, ринулся навстречу двум «Мессершмидтам» с ярко–желтыми драконами на фюзеляжах.

Цель налета русской армады уже была почти достигнута. Облака разогнало ветром и внизу показался город Киль – опорная база нацистского военно–морского флота. Невооруженным глазом стали видны крупные военные корабли, стоявшие на рейде. Два особенно больших, еще находившихся внутри плавучей ремонтной базы, и были эсминцами – главной целью налета. Чуть поодаль, борт о борт, пришвартовались четыре узкотелые подлодки, с высоты птичьего полета казавшиеся не больше рыбацких шлюпок. Немцы открыли яростный огонь из всех зенитных батарей, полукольцом окружавших гавань. В воздухе выросла стена огня, сквозь которую было не пройти живыми. Но это надо было сделать. «Мессершмидты», атаковавшие русских в воздухе, обозлились до предела. Забыв про смерть, они бросались в лобовые атаки даже не думая отворачивать. Васька Сутулый, увидев заходящий для атаки черный «Мессер» ринулся ему навстречу и встретился – самолеты столкнулись в воздухе, с диким лязгом кромсая на куски фюзеляжи друг друга бешено вращающимися винтами. Лопасти входили в железо, словно в масло. Изрубленные в пыль, истребители просыпались на землю огненным дождем горящих обломков. Бомбардировщики, своими огромными телами ловившие сотни пуль и снарядов, горели и взрывались, не успевая полностью сбросить свой смертоносный груз на цель. Три из них все же прорвались сквозь заградительный огонь и скинули бомбы на вражеские эсминцы. Внизу заполыхало и закорежилось железо. Корабли вздрагивали от каждого попадания авиабомбы всем мощным корпусом. Едва починенные, они снова превратились в груду бесполезного и неопасного железа. После сброса бомб подбитые бомбардировщики рушились на зенитки или стоявшие в порту цистерны с топливом, вызывая огромные разрушения в стане врага. Последний «Пе–2», еще отстреливаясь от круживших вокруг словно воронье «Мессершмидтов», упал между двумя подлодками, крыльями продырявив обшивку немецких субмарин и взорвавшись. Акваторию порта затянуло едким смолистым дымом.

Глава 4. Особая миссия

В ту ночь над «Форт–Лодердейл» разыгралась сильная буря. Море штормило, набрасываясь на берег в диком исступлении, словно хотело его проглотить целиком. Все корабли береговой охраны США находились в порту, за исключением дозорных миноносцев, которые были вынуждены были болтаться в открытом море несмотря на непогоду. Военные самолеты приковал к земле жуткий дождь, казавшийся никогда не бывавшим в Африке американцам тропическим ливнем. Прячась от дождя, обслуживающий персонал самолетов и летчики коротали время в казарме за игрой в карты и стаканчиком виски «Последний полет». В диспетчерской башне военно–морской базы «Форт–Лодердейл» сидел дежурный лейтенант Харли и, положив ноги на приборную доску, лениво потягивал сигарету. В такую погоду даже немецкие самолеты, летчики которых имеют большое желание угробить побольше американских солдат, никогда не поднимутся в воздух. Поэтому ожидать налета можно было только от каких–нибудь камикадзе. Но, поскольку Япония была относительно далеко, в такую ночь на авиабазе США можно было жить спокойно. Эфир безмолвствовал – никаких признаков жизни в виде радиообмена. Ни своих самолетов, ни вражеских. Изредка прослушивалась радиопередача джазовой музыки из Вашингтона. Лейтенант Харли, не особенно опасаясь за свою жизнь, откровенно балдел под музыку, похлопывая себя по коленке и прищелкивая пальцем. Он даже сначала не услышал как хлопнула входная дверь и в дежурном помещении авиабазы появилась долговязая фигура капитана Мауэра. Фигура была насквозь промокшей и чертыхалась очень громко, всеми возможными выражениями поминая этот проклятый дождь. Через секунду под ногами капитана уже образовалось маленькое озеро грязной воды. Пока Мауэр снимал плащ, Харли успел спустить ноги с поста радиосвязи и, приняв вертикальное положение, начал докладывать обстановку.

– Господин капитан, за время моего де…

– О’Кей, лейтенант, – оборвал его Мауэр, – все нормально? Немцев не слышно?

– Так точно, – ответил Харли. – в эфире полная тишина. Даже нацисты в такую погоду не летают, господин капитан.

Словно издеваясь над лейтенантом, хранивший до сих пор гробовое молчание приемник вдруг ожил и заговорил на чистом английском языке, правда с несколько странным акцентом.

– Всем станциям! Всем, кто меня слышит! Говорит стратегический бомбардировщик «Труба Всему 55»! Попали в грозу, имеем некоторые повреждения. Прошу включить радиомаяк.

Капитан Мауэр внимательно посмотрел на Харли и спросил:

– Это что еще за «Труба» в эфире, лейтенант? Или вы тут, что – магнитофонные записи крутите?

– Никак нет, – в недоумении ответил дежурный, – магнитофон выключен, сэр.

В этот момент приемник повторил свой запрос.

– Всем станциям! Всем станциям! Говорит «Труба Всему 55». Прошу передать мое сообщение на автобазу «Гринфилд». Имею ценную информацию. Возвращаюсь на базу. Расчетное время посадки 03.30 по Гринвичу.

Мауэр и Харли непонимающе переглянулись: никакой авиабазы «Гринфилд» в Соединенных Штатах Америки не существовало и в помине.

– Может это немцы, сэр? – высказал предположение Харли.

– Это мы сейчас проверим, – ответил капитан Мауэр и подошел к микрофону. – «Труба Всему 55»! Говорит «Форт–Лодердейл». Авиабаза «Гринфилд» не в состоянии принять вас из–за аварии на взлетной полосе. Садитесь на запасном аэродроме по сигналу радиомаяка.

– «Форт–Лодердейл», вас понял. Сигнал есть. Сажусь по наведению. Конец связи.

Капитан Мауэр удовлетворенно осклабился и приказал.

– Поднять по тревоге взвод охраны аэродрома и оцепить взлетно–посадочную полосу.

Через сорок минут изрядно потрепанный бомбардировщик заходил на посадку. Вечно ворчливый Билл Хармен пытался разглядеть сквозь черноту ночи, разбавленную непрерывным дождем, далекую и желанную землю. Время от времени он почесывал свой небритый подбородок и рассуждал вслух:

– Черт возьми, – бормотал Громоотвод, – как же нам удалось разминуться с этим проклятым «Мигом»… Летели навстречу… Бац! Вспышка!… Затем мрак… Я уже думал, что посетил тот свет… Но, видно, поторопился…

Он еще раз почесал подбородок и, наконец, примирился со своими мыслями.

– А, черт с ним, главное, что сами живы остались, а моя невеста не стала вдовой, еще не успев стать женой.

– Шеф, – обратился Пит Джассини к сидевшему за штурвалом майору Кремпу, – А вы как думаете, куда делся «Миг» в последний момент?

– Не знаю, парни, – ответил Кремл, помолчав, – оставим эту загадку нашим аналитикам. Громоотвод прав, главное, что мы живы.

Джассини подергал себя за ухо, нос, закрыл и открыл глаза.

– Да, – сказал он после всех этих манипуляций, – живее не бывает.

Затем Пит настроился на волну радиомаяка и доложил:

– Сэр, через десять минут мы должны сесть.

– О’Кей, парни, – скомандовал Рассел, – приготовиться к посадке вслепую.

– Да, уж, – проворчал Громоотвод, – мрак, хоть глаз коли. Хорошо, что наша старушка напичкана электроникой. Только странно как–то приборы работают – никаких сигналов на спецчастотах, никакой активности в гражданском диапазоне.

Спустя десять минут прожектора военного аэродрома «Форт–Лодердейл» во Флориде выхватили из дождя и мрака неуклюжее на вид тело стратегического бомбардировщика, плюхнувшееся на взлетно–посадочную полосу. Подрулив к диспетчерской вышке, «Б–52» остановился. Даже видавший виды капитан Мауэр присвистнул при виде габаритов и необычной формы самолета. Прожектора уткнулись в открывшийся наружу люк, через который вылез человек в ярко–рыжем комбинезоне и большом сферическом шлеме. Странная экипировка пилота добавила пищи для сомнений капитану. Первым на землю спустился штурман Джонни Питфайер. Спрыгнув с лесенки, он приземлился прямо в лужу, а когда поднял голову от промокших ботинок, то уткнулся носом в вороненое дуло автомата. Прямо перед ним стоял рослый морской пехотинец с автоматом наперевес. Сзади за ним – офицер. Еще далее расположился взвод автоматчиков. А за ними Питфайер разглядел два легких танка, дула которых держали на прицеле борт стратегического бомбардировщика.

– С прибытием! – поприветствовал Джона капитан Мауэр и жестом приказал вытащить остальных членов экипажа из самолета, а за тем препроводить в комнату для допросов.

Уже двадцать минут экипаж «Б–52» в полном составе сидел на стульях со связанными руками и ногами в комнате без окон. Прямо в глаза им бил яркий свет четырех мощных электрических ламп, стоявших на столе, за которым расположился капитан Мауэр. За спиной капитана маячили молчаливые фигуры морских пехотинцев. Ни Кремп, ни кто–либо другой ничего не понимали в происходившем. Капитан, казалось, понимал еще меньше, но оттого только становился злее, что само по себе ничего хорошего пленникам не несло. Их еще не били и не пытали, но явно принимали за нацистских шпионов. Между тем, Кремп, как и подобает командиру экипажа, держался вполне достойно и даже вызывающе.

– Даже если вы меня расстреляете, капитан, я повторю вам тоже самое. Мы – американцы, а не немцы или итальянцы.

– Где вы взяли самолет? – продолжал гнуть свое Мауэр.

– В магазине.

Мауэр позеленел и, перегнувшись через стол, прошипел:

– Я вас спрашиваю, где вы взяли бомбардировщик, которого нет на вооружении у армии США, черт побери!

Кремп с безразличным видом ответил:

– Я же вам объяснил: в магазине, вместе с парой гамбургеров. Надеюсь, гамбургеры еще не сняты с производства?

Стоявший за спинами Мауэра и охранников лейтенант Харли стиснул зубы и закрыл рот руками, чтобы не рассмеяться. Его даже радовало, что кто–то издевается над тупостью Мауэра. Сам Харли капитана недолюбливал. Вся авиабаза, в общем, была того же мнения.

– Вы хотите сказать, майор, что вы и ваши люди, – процедил сквозь зубы Мауэр, – экипаж неизвестного бомбардировщика, выполнявшего секретное задание правительства? Тогда почему командование меня не предупредило о вашем прибытии заранее? Что за чушь вы мне тут несете.

– Я просил направить сообщение о нашем прибытии на авиабазу «Гринфилд», лично майору Патерсону.

– Никакой авиабазы «Гринфилд» в США не существует, майор Кремп, или как вас там? Прекратите свои дурацкие шуточки! Если через пять минут вы мне не объясните свое появление, я вас расстреляю.

Резкий зуммер телефона, расколовший повисшую на мгновение тишину, заставил Мауэра вздрогнуть.

– Капитан Мауэр у аппарата. Да, сэр, слушаюсь.

Положив трубку, капитан недовольно осклабился.

– Вам повезло… Ненадолго. Вместе со своими людьми и самолетом приказано отправить вас в разведцентр Оклахомы. Там из вас выбьют все. Приятного отдыха джентельмены…

Аналитик лейтенант Беркли и старший технический специалист разведподразделения второй воздушной армии США Питер Оуэн уже пять часов подряд на пару пускали кольца дыма в потолок, внимательно рассматривая только что сделанные чертежи захваченного бомбардировщика и сравнивая их с последней разработкой компании «Мак Доннел Дуглас». Практически на восемьдесят процентов это была одна и та же машина.

– Черт побери, Питер, – сказал Беркли, – они похожи настолько, что у меня путаются мысли. Что думаешь?

– Либо немцам удалось выкрасть эти чертежи, – пробормотал Оуэн, почесывая нос, – либо…

– Что? – лейтенант заерзал на своем стуле.

Оуэн поправил очки, прокашлялся и тихо произнес:

– Дело в том, Майкл, что проект «Мак Доннел Дуглас» еще не завершен и наполовину. Даже если немцы выкрали эти чертежи еще год назад, они бы не успели создать и опробовать этот бомбардировщик в деле. Он слишком сложен.

– А может, успели…

– Нет, Майкл, это им не под силу.

– Однако, он летает.

– Да, и это самый совершенный самолет, который я видел.

Еще с десяток колец дыма поднялось к потолку кабинета, прежде чем Беркли нарушил тишину.

– Еще немного, и я начну верить в привидения. Ну откуда, скажи, взялась эта железка?

– Послушай, а может это секретный проект BBC, о котором не знаем даже мы?

– Я запрашивал все разведслужбы США. Ни один из них даже не подозревает о таком бомбардировщике. Кроме того, на нем установлены реактивные снаряды, а такая технология доведена до ума только русскими…

Беркли и Оуэн переглянулись, но, помолчав немного, в один голос сказали: «нет».

– Даже если это и русский самолет, то что он тут делает? Русские – наши союзники, – добавил Беркли.

– Мы ведь рассмотрели каждый винтик, Майкл, везде американское клеймо. Если верить глазам, этот самолет сделан на заводе «Мак Доннел Дуглас».

– Да, но его комендант клянется, что еще ни один самолет по новому секретному проекту не собран. Сам проект еще сырой, хотя и съел уже 10 миллиардов долларов.

– Ты забыл еще одну деталь, Майкл, – сказал Оуэн, – сущий пустяк, – на клейме стоит год выпуска – «1960–й».

Лейтенант Беркли потрогал свой взмокший от пота лоб и подвел итог:

– После рапорта начальству нас с тобой упекут в сумасшедший дом.

Оуэн посмотрел на настенный календарь с фотографией заснеженного горного пика в штате Юта и большой синей надписью «1944».

– Не беспокойся, – вымолвил он, – мы уже давно здесь.

Генерал армейской разведки Кристофер Джойс отрешенно смотрел сквозь стекло боковой дверцы мягкого «Ликольна» на однообразный ландшафт, тянувшийся вот уже целый час. Джойс ехал в свой штаб, находившийся в самом центре Оклахома–сити, и размышлял о случившемся. В его зубах в такт мыслям медленно тлела толстая гавайская сигара. Неделю назад в ведение генерала передали странный самолет, захваченный дождливой ночью на авиабазе в «Форт–Лодердейл». Аналитики внимательно обшарили бомбардировщик до последнего винтика и сделали заключение, повергшее всех генералов в тихий ужас. Согласно официальному заключению бомбардировщик будет произведен на заводе компании «Мак Доннел Дуглас» только в 1960–ом году. Ни более, ни менее. А на дворе, если конечно верить своим глазам и ушам, стоял 1944 год. Первым желанием Джойса было отправить в психушку всех аналитиков и вызвать группу новых. Он почти так и сделал. Но вторая группа, проводившая исследование независимо от первой, пришла к аналогичному заключению. Был даже найден завод, на котором будет производится новый самолет через шестнадцать лет. Там, правда, только начинались проектные работы над прообразом этого бомбардировщика, а о самом самолете не подозревал и главный конструктор фирмы. У генерала задымились мозги. Особенно плохо он себя почувствовал после специального расследования, проведенного по проверке личных данных, полученных в процессе допросов от членов экипажа странного бомбардировщика. Они дали точные адреса своих мест рождения, имена родственников и сослуживцев, описали местонахождение аэродрома приписки. При проверке выяснились интересные факты. Проще всего оказалось с аэродромом – его там просто не было. Лишь одна выжженная пустыня. Но вот по указанным адресам жили люди с именами и фамилиями, совпадавшими с данными о родителях летчиков. При подробных расспросах они искренне удивлялись, откуда разведке стало известно как именно они планируют назвать своих детей, и поражались такой прозорливости со стороны американских вооруженных сил. Если у Америки такая армия, то она несомненно выиграет войну и станет ведущей мировой державой. Все это скорее раздражало Джойса, чем наполняло гордостью за родную армию. Кроме того, сами летчики с бомбардировщика понятия не имели какой на дворе нынче год и рассказывали откровенные нелепицы о сверхзвуковых самолетах, полетах в космическое пространство на кораблях многоразового использования и думающих электрических машинах. Они говорили, что после войны президентом станет Эйзенхауэр, который был близким другом Джойса, а в настоящее время командовал союзными силами в Европе. В общем несли полный бред, за который следовало их отправить за компанию к аналитикам. Но после врачебного освидетельствования их признали полностью здоровыми и вменяемыми. Мысль генерала снова уперлась в прочную стену.

Ко всему не давал покоя генералу и этот проклятый немецкий суперлинкор «Тирпиц», о котором поступали очень тревожные донесения. Германский адмирал Дениц все–таки убедил Гитлера и осуществил свою бредовую идею иметь во флоте самый мощный корабль в мире. Недавно закончилось строительство и прошли учебное плавание и стрельбы нового супероружия нацистов во время которых одним залпом бортовых пушек линкор «Тирпиц» превратил в руины небольшой прибрежный городок Норвегии. Этого хватило, чтобы в конгрессе Соединенных Штатов Америки поднялась небывалая паника. Конгрессменам стало казаться, что в арсенале самой высокоразвитой страны в мире нет оружия, способного противостоять пушкам «Тирпица», а потому необходимо срочно разработать и осуществить операцию по уничтожению суперлинкора. Вся армейская разведка была поднята на дыбы с целью раздобыть побольше сведений о новой плавучей артиллерийской батарее нацистов. Но дела шли не очень хорошо. Немцы охраняли свое детище лучше, чем самого фюрера и за две недели Джойс потерял семь агентов, пытавшихся раздобыть сведения о «Тирпице» или хотя бы отснять фотоматериалы. Корабль был недосягаем. Эсэсовцы раскалывали всех шпионов в момент. Никто не был просто расстрелян, к концу четвертого года немцы уже не поступали так банально. Все до одного умерли под пытками. А «Трипиц», тем временем, в гордом одиночестве снова вышел в море и совершил рейд вдоль берегов туманного Альбиона. Словно совсем не опасаясь кораблей самой морской в мире державы, суперлинкор нагло продифилировал до самого Ньюкасла, где повстречался с тремя английскими фрегатами. Вступив в бой, англичане еще не знали на что идут, но как моряки и храбрецы они не могли поступить иначе и позволить немцам спокойно бороздить английские воды, да еще напротив самой укрепленной морской базы Великобритании. Англичане открыли массированный артобстрел первыми. В ответ «Тирпиц» дал два залпа. Первым он пустил на дно фрегат «Королева Виктория», вторым – фрегат «Королева Элизабет». Третий фрегат к своему стыду отступил за береговые укрепления. Выпив шнапсу за здоровье англичан, немцы направили «Тирпиц» домой тихим ходом – никто и не подумал их преследовать. Только когда на траверзе показались датские берега, уже четыре года принадлежавшие Германии, на «Тирпиц» попыталась наброситься эскадрилья английских штурмовиков, подкрепленная звеном истребителей «Спитфайр». Кормовая зенитная батарея суперликора открыла огонь, выстроив в небе сплошную стену огня, долетая до которой самолеты рассыпались на мелкие брызги. Живым никто из английских летчиков на базу не вернулся. Эти сообщения вызвали в конгрессе США еще больший переполох. Конгрессменов обуял тихий ужас. Они постоянно требовали от армейских генералов срочно провести операцию по уничтожению или выводу из строя суперлинкора нацистов. Пока он не уничтожен, американцы не могут спокойно спать и есть гамбургеры, заявляли конгрессмены. Главнокомандующий армией США Эйзенхауэр приказал Джойсу искать выход из ситуации, и Джойс был вынужден искать этот чертов выход. И вдруг он его нашел. Это конечно был еще зыбкий шанс, но все–таки шанс. По словам аналитиков этот потусторонний бомбардировщик в данный момент являлся самым совершенным оружием на планете. Он мог своими реактивными снарядами расстрелять суперлинкор «Тирпиц» с безопасного для себя расстояния, и если не потопить, то хотя бы вывести из строя. С точки зрения военной тактики и стратегии выход был идеален. Конгрессмены останутся довольны, Эйзенхауэр тоже. А если верить этим сумасшедшим летчикам, в ближайшем будущем дружба с Эйзенхауэром может пригодиться. Оставалось только одно – убедить самого себя, что этот бомбардировщик не прибыл сюда из будущего. Иначе все представления Джойса о мире, как о планете Земля со временем, которое течет в одну только сторону, полностью теряли смысл. Но в этом Джойс себя никак не мог убедить, как ни старался. Последний сантиметр сигары догорал, зола упала на пол салона. «Линкольн» въезжал во двор штаба войсковой разведки, расположившегося в самом центре Оклахома–сити. Пора было что–то решать. И генерал Джойс решил чисто по–американски. «Я слишком занят сейчас войной, – сказал он сам себе, – И мне некогда ломать голову над загадками метаморфоз со временем. Даже если этот самолет прибыл из будущего – я забуду об этом. Главное, что сейчас он может нам помочь». Приняв столь важное решение и несколько приободрившись, генерал Джойс поднялся в свой кабинет. Нажав кнопку на селекторе, он приказал:

– Срочно привести ко мне весь экипаж бомбардировщика.

Спустя несколько минут Рассел Кремп, Джонни Питфайер, Пит Джассини, Лэсли Форд, Дик Биллинго и Бил Хармен сидели в мягких креслах напротив генерала Джойса в его роскошном кабинете. Перед каждым стоял стаканчик виски со льдом и лежали сигареты «Кэмел», самые популярные в американской армии. Сам генерал по своему обыкновению курил длинную и пухлую гавайскую сигару. Охраны в кабинете не было. Точнее, ее не было видно, а это совсем не означало, что ее не было на самом деле. Каждая, безобидная на первый взгляд, вещь в кабинете Джойса имела два, а то и три назначения. Спрятанные в стенах, мирно дремали крупнокалиберные пулеметы, готовые стрелять после неуловимого движения генерала. Главное здесь было – правильно встать или сесть. Неожиданные посетители кабинета вероятно что–то такое чувствовали, и поэтому им было слегка не по себе. Однако, генерал Джойс не стал их долго мучить неизвестностью.

– Джентельмены, – произнес генерал после недолгого молчанья, во время которого Хармен отхлебнул полстакана виски и закурил. – Я должен принести вам свои глубочайшие извинения за столь «радушный» прием. Мы провели тщательное расследование ваших показаний и убедились в том, что вы являетесь вполне добропорядочными гражданами Соединенных Штатов Америки, а не немецкими шпионами. Весь моральный ущерб будет вам компенсирован в денежном выражении.

У многих членов экипажа «Б–52» вырвался вздох облегчения. Кремп и Биллинго отпили по глотку виски. Питфайер закурил и затянулся. Джойс продолжал.

– Между тем, вы также являетесь кадровыми военными, летчиками ВВС. Теперь вы снова на службе, ребята, хотя у меня с трудом укладывается в голове, как могут служить еще не родившиеся люди. Ну, да ладно, забудем об этом.

– Простите, сэр, – спросил Рассел Кремп, – Но хотелось бы знать, как мы сюда попали и убедиться, что это не очередная фантасмагорическая проверка Пентагона на психологическую устойчивость экипажей ВВС.

Генерал кашлянул в кулак и встал:

– Майор Кремп, честно говоря, я и сам понятия не имею как вы сюда попали. Относительно Пентагона могу вас успокоить – на дворе 1944 год, и вы находитесь в Соединенных Штатах Америки, нравятся они вам в таком виде или нет. Так что проверки здесь искать не стоит. В силу экстренных обстоятельств, сложившихся в настоящее время на фронте, я вынужден подвергнуть вас другой, боле ответственной, на мой взгляд, проверке. Ваш бомбардировщик вместе со всем экипажем поступает в распоряжение сорок восьмого бомбардировочного полка. Все инструкции получите по прибытию на новое место службы. Скажу лишь, что вас ждет особая миссия, ребята. Это задание может резко изменить всю ситуацию на фронте. Желаю удачи!

– Черт меня раздери, если я что–нибудь понимаю в том, что происходит. – пробормотал Рассел Кремп, выходя из кабинета, – Эй, парни. Десять долларов тому, кто подтвердит, что генерал не соврал насчет 1944 года.

Светило неяркое вечернее солнце, когда «Б–52» приземлился на военном аэродроме недалеко от Нью–Йорка, где располагался сорок восьмой бомбардировочный авиаполк. Рассел доложил о прибытии своему новому начальнику полковнику Райту и к своему большому удивлению был отпущен вместе с экипажем в суточное увольнение. О предстоящей задаче полковник намеревался уведомить Рассела позднее. Майор Кремп обрадовал своих людей и собрался отпустить их до 18.00 следующего дня. Однако вся компания летчиков решила отпраздновать первый день свободы в каком–нибудь баре и все вместе они вышли на залитую солнцем улицу. Никто из них, естественно, не обратил внимание на нескольких прохожих, как бы невзначай отправившихся вслед за ними.

До настоящего дня все члены экипажа Рассела не покидали пределов авиабаз, которые хоть и казались им дряхлыми, но все же особенных подозрений не вызывали. В Америке все может случиться. Теперь же, выйдя на обычную городскую улицу, они внезапно остолбенели. Вокруг них гудела Америка пятидесятых. Взад и вперед сновали мальчишки, продавая газеты, проезжали допотопные «Бьюики». По улице бродили люди в старомодной смешной одежде и шляпах с изогнутыми полями а ля «крутой гангстер». Мигала реклама, продавали невиданное мороженое. Несколько минут бравые летчики не могли соединить нижнюю челюсть с верхней. Однако, затем все же взяли себя в руки. Первым молчание нарушил Пит Джассини.

– Сэр, – сказал он обращаясь к Расселу, – Мы случайно не в Голливуде на съемках кино? У меня такое ощущение, что скоро здесь должна появиться Грета Гарбо.

– Честно говоря, Пит, – неуверенно ответил майор Кремп, – Я знаю не больше твоего. По–моему, мы стали жертвой какой–то глупой шутки со временем. Быть может, нас специально сюда услали в качестве закрытого эксперимента и наблюдают сейчас через хитроумный телескоп как мы тут барахтаемся, а может – случайно. В любом случае, нам ничего не остается как принять пока эту жизнь и посмотреть, что тут можно изменить. Мой отец как–то говорил, что перед войной жареная кукуруза была значительно слаще. Мне только что пришло в голову найти ее и попробовать.

Кремп поймал на себе непонимающие взгляды членов экипажа. Лишь спустя минуту до людей начало доходить, что с ними случилось что–то серьезное и, возможно, необратимое. На лицах появился сначала страх, затем недоумение и полное нежелание верить в то, что видели их глаза. Наконец неутомимый Джассини, который всегда первым приходил в себя только потому, что не умел долго унывать, сказал:

– Что–ж, возможно вы и правы, сэр. Нам придется все принять все как есть и найти здесь что–нибудь интересное. А для начала, чтобы заглушить тоску по родному времени, предлагаю пропустить по стаканчику.

– Предложение принимается, – согласился Кремп. – Приказываю экипажу в полном составе следовать за мной в ближайший бар.

Американские улицы, как известно, просто нашпигованы питейными заведениями различного калибра. Одно из них очень кстати оказалось неподалеку. Увидев через улицу вывеску «У Заура», Кремп прямиком направился туда. Заведение оказалось довольно дешевым, но это летчиков нисколько не смутило. В настоящую минуту им было все равно где пить. В небольшом зальчике с низким потолком было тесно, как в трюме рыбацкой шаланды. Воздух был настолько пропитан дымом крепкого табака, что запросто можно было вешать топор. За несколькими дубовыми столами веселились компании пьяных грузчиков, моряков и людей непонятных профессий. Присев у стойки бара на видавшие виды высокие табуреты, летчики заказали по стаканчику водки и молча опрокинули их внутрь. Вторая порция прошла под тост Джонни Питфайера «О том, что им когда–нибудь удастся вернуться назад». Третья – под тост Биллинго «Чтоб этот русский оборотень горел в аду». С этим предложением все согласились. Ведь именно из–за этого чертова оборотня все они были вынуждены, возможно навсегда, застрять в этом времени и, не исключено, сгинуть на войне с нацистами. Ведь все они выросли тогда, когда об этой войне уже рассказывали только истории и показывали кинофильмы. Кремп неожиданно вспомнил, что где–то здесь, в этой стране, живет сейчас его молодая мать с его молодым отцом и только подумывают о том, чтобы завести себе ребенка, то есть его. А этот самый ребенок уже сидит в Нью–Йоркском баре и глушит водку, абсолютно ошалев от такого предположения. Ведь так просто не может быть? Ведь не могут же дети быть старше своих родителей? Такого на Земле никогда еще не было, и Кремп отнюдь не горел желанием быть пионером путешествий во времени. Ему вполне нравилось жить в конце двадцатого века. Хмель уже давал себя знать, и теперь Рассел сидел и цинично думал о том, что ему страшно хочется посмотреть на свою мать в молодости. На отца, пока он не погиб в автокатастрофе. На их совместную жизнь, о которой мать только рассказывала. Из–за этого русского эфирного оборотня вся жизнь теперь больше походила на кинофильм, а не на реальность. Кремп даже чувствовал себя персонажем захватывающего фантастического боевика, который вот–вот должен закончиться. Еще секунда, последняя кровавая сцена и загорится свет в зале, все пойдут домой и будут жевать по дороге воздушную кукурузу. Он, словно невидимка, смотрел с потухшего экрана на уходящих зрителей, не в силах крикнуть им «Эй вы, черт побери, возьмите меня с собой! Я же живой, я вместе с вами, я тоже хочу есть кукурузу». Но зрители почему–то не оборачивались на его вопли, словно не слышали. Словно его не существовало вместе с ними. И теперь до самого Рассела, храброго майора ВВС, отчаянного и рискового мужика, постепенно начал доходить смысл происходящего. Еще десять минут назад он объяснял своим людям, что этого не стоит бояться, что это пройдет. А если не пройдет, то и здесь можно жить и по–своему наслаждаться. Но на сей раз железная американская логика жизни одного дня не давала никакого эффекта – больше всего на свете ему хотелось домой. К жене Джудит, к своему истребителю, к друзьям.