Текст книги "Пепел на губах (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Война князей. Том 6. Пепел на губах

Глава 1

Ярмарка… Минэйцы, получившие отличное развлечение в предвновогоднюю декаду, просто счастливы, заезжие гости из других княжеств в восторге от удачного шопинга, а купцы – те на седьмом небе, от свалившейся на них внушительной прибыли. И все они в своих мечтах уже готовятся к следующей – весенней ярмарке, обещанной им князем Тиссеном. Он ведь обещал повторить ее, если все пройдет удачно и без эксцессов?

Короче все вокруг счастливы, один я улыбаюсь через силу, кивая на приветствия людей, и старательно изображаю радушного хозяина Западного Эскела, обходя многочисленные прилавки, шатры и просто выставленные ровными рядами телеги с товаром.

Но и моей стальной выдержке есть предел. Он наступает через пару декад, за ужином, когда после новогодних праздников сначала Иоганна, а потом и София с Фридрихом пытаются мне внушить, что пора встряхнуться и жить дальше. «Как прежде». Идиотка – жена щебечет с умным видом, счастливая матушка кивает, соглашаясь со снохой, дядюшка осторожно обеим поддакивает.

– Послушайте меня,…родственники – не выдержав промывания мозгов, я откладываю в сторону вилку, которой водил по тарелке последние несколько минут, и по очереди обвожу тяжелым взглядом сидящих за столом – разве я не выполнял все ваши желания? Матушка, я ведь женился по вашему приказу? Иоганна, разве я не спас твое княжество от разорения? Разве не расширил владения для наших будущих детей? Не обещал дать тебе свободу? Фридрих, разве я не закончил войну, не навел порядок в княжестве, разве не пополнил нашу казну? Кажется, легче будет перечислить, что я ЕЩЕ не взвалил на себя. Армия, суд, благоустройство столицы, строительство порта – все это на мне…

Родственники дружно замолкают и снисходительные улыбки медленно сползают с их лиц.

– Но вам мало этого. Мало всего того, что я делаю для вас и для княжества. Вам еще и в душу ко мне влезть нужно. Потоптаться там и заставить меня чувствовать то, что хочется вам. Мои желания не в счет, так ведь?

– Йен, но мы же хотим, как лучше! – перебивает меня Иоганна. И вот лучше бы промолчала! Но бабская гордость распирает ее – она же носит под сердцем нашего первенца!

Ну, да. Вчера придворный врач торжественно объявил нам о беременности Иоганны и матушка с дядюшкой чуть не пустились в пляс от радости. А я мысленно перекрестился и выдохнул про себя: «Отмучился…!». А потом отправился в ближайший храм Мереи и вознес горячую благодарность богине за ее сочувствие и помощь. Теперь я свободен, как птица, и могу лететь, куда хочу. Осталось поставить об этом в известность родственников.

– А лучше – это как⁈ – взрываюсь я – Хотите сделать из меня послушную собачонку, изображающую бурную радость по вашему приказу⁈ Теперь вы будете приказывать, что мне чувствовать⁈ Раз я молчу, то решили, что можно надеть на меня ошейник?

С каждым словом я все хуже контролировал свой закипающий гнев. Ненавижу, когда меня заставляют что-то делать против моей воли! Вот уже и разноцветные стекла в витражных окнах начали дребезжать, а в двери столовой заглянул встревоженный Харт. Но мне в этот момент стало уже все равно.

– Знаете, я не удивлен бесцеремонностью своей жены – мы в принципе чужие люди, и ей плевать на мои чувства. А тем более плевать на смерть женщины, которая погибла, спасая меня. Но вы-то, матушка…? Неужели в вас не осталось ни капли материнского сочувствия моему горю? Я же ваш сын – единственный, оставшийся в живых! У Вас же нет никого ближе меня. Так откуда эта черствость и пренебрежение моими чувствами⁈

На столе с треском разлетелся кувшин из тонкого эльфийского стекла, и красное, как кровь, вино огромным пятном растеклось по белоснежной скатерти. Иоганна испуганно ойкнула и выронила из рук вилку, которая со звоном покатилась под стол. София побледнела и виновато опустила глаза. Дядюшка вообще застыл, как мраморная статуя.

Рядом со мной неожиданно проявился Хранитель и с сочувствием положил на плечо призрачную руку.

– Йен, успокойся, пока не натворил здесь дел! Вон уже личина с тебя слетела, еще немного и охранные чары над Замком выйдут из строя!

Я закрываю глаза и огромным усилием воли беру магию под контроль. Делаю несколько глубоких вдохов, постепенно успокаиваясь. Потом медленно встаю, кидаю салфетку на кресло и выхожу из-за стола.

– С меня хватит. Все, что я должен был вам, как сын, как муж и как князь, я сделал. Дальше живите здесь без меня. Утром я уезжаю на Север.

Вышедшие из ступора родственники что-то возражали мне вслед, но я, не оборачиваясь, покинул столовую. Фридрих попытался догнать меня, но дверь моих покоев захлопнулась перед его носом. Я без сил сполз по стене. На плечи навалилась страшная усталость – такая, что я с трудом добрел до спальни и, не раздеваясь, рухнул на кровать.

– Хватит… – тихо повторил я уже для себя, ставя тем самым окончательную точку в произошедшем. Немного помедлив, потянулся за вестником, чтобы отправить сообщение Харту:

– «Общий сбор. Выезжаем на рассвете».

* * *

После смерти Бренны на меня навалилась тупая апатия. Ничего больше не радовало. Меня просто несло течением, как упавший в реку осенний лист. Никто из подданных и родни так и не узнал, что моя любовница была темной ведьмой. Для всех она так и осталась примерной прихожанкой Церкви Единого и случайной жертвой наемного убийцы, присланного Темными Лордами. Погребальный костер разожгли перед Главным храмом, и панихиду по погибшей отслужил сам Жрец Илиус. Когда все закончилось, от моей любимой женщины остался только пепел… Кто бы только знал, чего мне стоило вынести все это.

Минэй бурлил несколько дней, горожане обсуждали смерть Бренны и жалели молодую красавицу. Но потом жизнь города вернулась в обычное русло, и все постепенно стало забываться. Тем более, что впереди была княжеская свадьба и новогодняя ярмарка. А в страшную тайну Бренны так и остались посвящены лишь трое: я, Тамира и Марта – как оказалось, тоже ведьмочка, но, правда, не темная, по заверениям Тамиры.

Нужно ли говорить, что в смерти Бренны я винил только себя? Ведь темный посланник Верховной ведьмы пришел за моей жизнью. А ведьма не раздумывая отказалась подчиниться, хотя понимала, что ее ждет смерть за непослушание. Сколько людей еще должно погибнуть из-за того, что они казались рядом со мной…?

Вскоре столица и Замок с головой погрузились в предсвадебную суету, но меня ничего не радовало. Просто по инерции доделывал ранее начатые дела, а украшением Замка и подготовкой к торжеству занимались София с Иоганной. Не было у меня на все это, ни сил, не желания. Не смог я пересилить себя и заняться чем-то кроме новогодней ярмарки, и оттого все глубже погружался в мрачную тоску. Чем неимоверно раздражал Иоганну, отказавшуюся переносить свадьбу из-за «такого пустяка».

Я же не воспринимал серьезно наш брак и торжественные клятвы, принесенные нами в Храме Единого – в них не было ни одного слова правды. Мы с Иоганной не собирались соблюдать обещанное друг другу, и оба это прекрасно знали. Старинные брачные браслеты, которыми мы обменялись у алтаря, воспринимались мною оковами. Я видел, как и Иоганна постоянно поправляла свой браслет, незаметно кривясь при этом. Разница между нами была лишь в том, что я лучше владел лицом и думал во время церемонии о совершенно посторонних вещах.

А уж когда моя новоиспеченная жена с каменным лицом встала из-за свадебного стола и в сопровождении Софии и служанок отправилась на брачное ложе, я чуть не расхохотался в голос. Блин, тоже мне святая мученица нашлась! Идет, как на Голгофу… На ее лице просто написано: «Смотрите, мои подданные – бывшие и нынешние, на какую великую жертву я ради вас всех пошла. Сейчас это чудовище надругается надо мной меня, и моя жизнь будет окончательно разрушена». И что меня особенно бесит – многие присутствующие смотрят с сочувствием на этот ее бездарный спектакль, словно я зверь какой-то или маньяк.

Ну, вот зачем меня идиотом перед гостями выставлять, а? А утром еще и простынь со следами первой брачной ночи над Замком вывесят⁈ Дикари средневековые!!!

И тут я уже не выдержал и взмолился, прося о помощи у богини Мереи

– «Милая, добрая богиня Мерея! Умоляю тебя, сделай так, чтобы моя жена побыстрее забеременела. Смилуйся! Ну, не вынесу я долго таких издевательств над своим бедным организмом!»

Ответом на мои мольбы стал снисходительный женский смешок, который с большой натяжкой можно было принять за согласие помочь. И на том спасибо!

Первая брачная ночь прошла… ужасно прошла. Я прямо насильником себя почувствовал. Если у новоиспеченной жены и были какие-то эмоции по поводу нашей первой близости, то она их задавила на корню. Или очень глубоко запрятала. Просто лежала бревном, а в самый ответственный момент еще и зажмурилась. Куда только делся весь ее хваленый гонор! В общем сделав все, что от меня требовал супружеский долг, я сбежал, оставив новобрачную на попечение служанок. В моей гостиной меня уже ждал дядюшка, который видимо решил оказать моральную поддержку племяннику и заодно узнать, как все прошло. Как, как… все и так понятно по моему лицу.

– Выпей вина, Йен, оно расслабляет – меланхолично предложил Фридрих, опустошая уже не первый кубок, судя по ополовиненному кувшину.

– Вина? Ну, наливай…

Выпили, помолчали. Фридрих поинтересовался осторожно

– Неужели все так плохо, племянник?

– Ну, как тебе сказать, чтобы приличными словами… В постели Иоганна никчемна настолько, что в бордель ее возьмут только полы мыть.

– Не наговаривай на бедную девочку! – фыркнул дядюшка – Сначала они все такие. А потом войдет во вкус, и все у вас будет хорошо.

– Может, и будет – кивнул я – но вряд ли. Да это ведь и не главное. При желании всегда можно найти с кем покувыркаться на стороне для души. Меня другое заботит. Как сказал один умный человек: если жена не стала другом, она станет или обузой, или врагом. И это лишь вопрос времени.

– Ну, может, еще подружитесь – философски заметил Фридрих, собираясь долить вино по нашим кубкам и прикончить кувшин. Но я успел прикрыть свой ладонью

– Не стоит усугублять. Пойду-ка я лучше спать.

– Иди. Надеюсь, утром тебе твой брак уже не будет казаться таким ужасным…

Мне оставалось только вздохнуть и, махнув рукой на прощанье, отправиться спать.

Впрочем, был в этой свадьбе и один приятный момент. В подарок от Лукаса я получил серебряный перстень, где крышка, выполняющая роль печатки с изображением карагача, прикрывала собой первый в этом мире ограненный алмаз, являющийся к тому же мощным накопителем магии. Да, это пока не бриллиант в полном понимании этого слова, поскольку сама огранка камня не бриллиантовая, но уже очень близка к ней. И работает ограненный кристалл превосходно! Полностью подтверждая мою теорию о важности того, что нижние грани калетты должны сходится в одной точке.

Стоит чуть сдвинуть кольцо на косточку пальца, чтобы калетта касалась кожи, и вуаля! Ограненный кристалл начинает работать как мощный пауэр банк, и ему на полную зарядку хватает всего нескольких минут. А это только первый результат работы Лукаса! Зная мастерство Учителя, страшно представить какими мощными будут следующие кристаллы.

* * *

…А утром София взялась наставлять меня на путь истинный. Воспользовавшись тем, что у Иоганны «недомогание» после брачной ночи, и на ранний семейный завтрак она не явилась.

– Йен, я все понимаю: ты молодой мужчина, маг, у тебя есть…определенные потребности. Но пожалуйста, не спеши заводить себе новую постоянную любовницу, и тем более, привязываться к ней. Иоганна может оскорбиться.

– И что же прикажешь мне делать с моим мужским…аппетитом? – подколол я матушку. Говорить на подобные темы ей было явно неудобно, но она во что бы то ни стало, взялась наладить наши семейные отношения с Иоганной. И остановить ее энтузиазм было невозможно.

– Нагуливать «аппетит» ты можешь, где угодно, но «ужинать» и ночевать должен дома! – воскликнула София, намекая на мои прежние ночевки у Бренны, которые не были для нее тайной. Ведь когда я находился в столице, это происходило довольно часто.

Фридрих от неожиданности крякнул и поперхнулся чаем. Из чего я сделал вывод что атака родственников была не до конца согласованной.

– Матушка, моя жена будет только рада, что я…поужинаю в гостях. Она настолько меня не переносит что, кажется, готова сама мне любовницу найти.

– Ты преувеличиваешь, Йен. Иоганна совсем не такая.

– Ничуть не преувеличиваю. Просто она хотела бы, чтобы любовница была невзрачной замарашкой, а не такой ослепительной красавицей, как покойная Бренна.

– Но это же понятно: девочка ревнует из-за того, что ты не уделяешь ей достаточно внимания!

Вот еще! Не хватало только хороводы водить вокруг навязанной мне нелюбимой жены. Но Софии я сказал, конечно, совсем другое

– Матушка, мужчины полигамны, а женщины ревнивы. Наверное, есть вещи, которые никак не изменить.

– Ты не прав, Йен. Все люди меняются со временем.

Угу… Матушка решила женскую солидарность проявить, видно давно иоганкиных истерик не слышала. Ну, нельзя же быть такой всепрощающей? Еще и жизни меня решила поучить.

– Поужинали бы с ней наедине – продолжала увещевать меня София – поговорили бы по душам…

Ну, ну… София никак не может смириться, что наш брак не отражает наших желаний – ни моего, ни Иоганны. Только если наших подданных и родственников. И зря матушке кажется, что что-то изменится после нашей свадьбы. Может, и стерпится, конечно, но вот слюбится вряд ли.

Глава 2

Вулкан дышал раскалённым дыханием. Стены огромной котловины пульсировали красно-чёрным светом, трещины раскрывались и закрывались, как рты чудовищ. Запах серы, крови и обожжённого камня смешивался, обволакивая, как дым. Аш стоял на краю базальтовой плиты, под которой клубилось лавовое озеро. Он чувствовал, как оно откликается на его дыхание, как невидимые жилы силы тянутся из магмы к его ладоням.

Вдоль стены, на коленях, замерли Темные лорды. Их когда-то громкие имена – Вейрон, Сахтар, Лиир, Дарх, Кредис – теперь звучали в голове Аша лишь как список долгов. Он помнил каждого: кто предал княжества людей первым, кто последнем. Теперь все пятеро, скованные магией, стояли перед ним, вытянув руки, не в силах даже моргнуть. Их глаза метались, дыхание свистело, но заклятье паралича держало крепко, как сталь.

Аш прошёлся вдоль линии. Когти его ног скребли камень, выбивая искры. Крылья-тени шевелились за спиной, отбрасывая неровные силуэты на стену.

– Вы все хотели силы, – сказал он, и голос его был гулом лавового озера. – И вы ее получите. Теперь вы станете её частью.

Он остановился перед Вейроном. Тот попытался что-то сказать, губы дрогнули, но из горла вырвался лишь сипение. Аш наклонился ближе; от его кожи исходил жар, как от кузнечного горна.

– Смотри мне в глаза, – произнёс он. – Это последний взгляд, который ты бросишь живым.

Он протянул когтистую ладонь. Грудь Вейрона сама распахнулась, кости с треском разошлись, сердце вырвалось в воздух, бьющееся, горячее. Чёрная кровь капала на камень, шипя. Аш поднял сердце к губам, вдохнул его жар и бросил в лаву. С шипением оно ушло в глубину, по поверхности пробежал светящийся круг, лава вздулась гигантским пузырём. Вулкан откликнулся, долгий гул прошёл по котловине.

С каждым новым сердцем вулкан отвечал сильнее. Сахтар, Лиир, Дарх – сердца летели одно за другим, и пещера сотрясалась, как барабан. Красно-чёрные трещины расползались по каменным плитам, пар клубился густыми облаками. С потолка срывались камни, ударяя о ступени.

Аш наслаждался ритмом: шаг, сердце, вдох, бросок. Каждое сердце было как глоток вина, как вырванная тайна. Магма внутри него бурлила, прокатываясь по венам. Крылья росли, становились плотнее, пламя лизало их края. Когти вытягивались, кожа трескалась и светилась изнутри. На висках проступили рога, зубы стали длиннее, глаза – чернее и ярче, как расплавленный обсидиан.

Когда он вырвал сердце у Кредиса, лава взревела, поднялась выше, плеснула через край. Жар ударил, как молот, воздух стал густым, как масло. Аш опустился на колени прямо в магму. Огонь принял его, обнял, лаская и обжигая одновременно. Кожа его лопалась, но из трещин пробивалось пламя. Крылья превратились в поток лавы, рога – в столбы огня. Он не просто купался – он сливался с недрами.

Вулкан завыл, как зверь. Глухие удары потрясли котловину, трещины рванулись. Лава поднялась до самого жерла, хлынула через край, затопляя ступени. Внезапно раздался чудовищный взрыв. Пирокластический поток из пепла, камней ударил в небо, всё выше и выше, словно сама гора пыталась дотянуться до звёзд.

Вулканическая пыль взметнулась стеной, заслоняя солнце. Ещё миг – и свет исчез, как будто кто-то задернул занавес. Полдень превратился в сумерки, сумерки – в ночь. Тьма сгущалась, оседала пеплом на базальт, на тела мёртвых лордов. Дышать стало тяжело, но Аш вдыхал этот пепел, как сладкий дым. Он чувствовал, как сила сердец входит в него, как сама гора входит в него, как её стон становится его смехом. Его тело уже не принадлежало прежней форме: пламя проходило сквозь него, как сквозь сосуд.

Поток пепла продолжал бить и бить вверх, каждый раз всё мощнее, и с каждым толчком Аш ощущал, что граница между ним и вулканом стирается. Он поднял руки – и вместе с ним поднялся столб магмы, обрушиваясь, завывая. Извержение стало новым гигантским взрывом. Гора раскрылась, как чёрный плод. Огненные реки помчались вниз по склонам, обжигая всё живое. Пепельное облако взлетело выше самых высоких шпилей, окончательно закрыло небо, день исчез.

Аш открыл глаза. Они светились, как два куска расплавленного камня. Крылья за спиной шевельнулись, сбрасывая пепел. Он плыл в магме, раскинув руки, сжимая пальцы, словно держал сердце мира. Мир утонул в красно-чёрном сиянии. И в этой тьме он был единственным, кто видел – и единственным, кто улыбался.

* * *

Сначала люди подумали, что это просто облака. Солнце медленно потемнело, воздух сделался странно густым, пахнуло серой, как из раскалённой кузницы. На востоке, там, где поднимались горы, поднялся чёрный столб – настолько высокий, что казалось, будто он опирается на небесный свод. Стая птиц сорвалась и полетела прочь, а потом осела прямо на поля, тяжёлая, задыхаясь.

В фесской деревнях Крынки дети перестали играть, подняв головы. Старики бормотали молитвы, женщины переглядывались, вытирая руки о фартуки. Потом с неба посыпалось – сначала лёгкая серая пыль, как снег, только тёплый, обжигающий. Она ложилась на крыши, на скот, на ладони. Люди удивлённо смотрели на неё, пока первый ребёнок не вскрикнул, обжёгшись.

Через несколько мгновений пеплопад стал плотнее, горячее. Крыши соломенных домов зашипели, на них проступили тёмные пятна. Потом загорелось сразу несколько изб: сухая солома вспыхнула, как факел. Ветер принёс новый заряд горячего пепла, и пламя перекинулось на соседние дома. Женщины закричали, бросились вытаскивать детей. Мужчины рванули к колодцам, но вода вёдер закипала, не успев достичь крыш.

– Бежим к реке! – кричал кто-то.

– Корова! Ряба! – визжала девчонка, таща за собой телёнка.

Скот мычал, дергался на привязях, падал. Лошади ржали, пытаясь вырваться из стойл. Люди разрезали верёвки, но животные, ошалев, мчались прямо в пеплопад и падали, хрипя.

Днём стало темно, как ночью. Тьма сгущалась, как вязкая ткань. Огни факелов казались крошечными искрами в огромном чёрном мешке. Пепел оседал на лица, забивал дыхание. Люди рвали на себе одежды, закрывая рты и носы, но кашель только усиливался. Дети плакали, старики падали на колени.

Вдали, в полях, сгорела первая ферма – и это было видно даже сквозь пепельный мрак: оранжевое пятно пламени в серой тьме. Потом загорелась вторая, третья. Провинции Фэсса, недавно мирные, превращались в пылающие точки на карте. Дороги заполнили бегущие. Телеги, нагруженные скарбом, застревали в грязи, люди бросали всё, лишь бы уйти. Над головами стонал низкий гул – как будто сама земля жаловалась.

К вечеру чернота накрыла всё. Солнце исчезло окончательно. С неба падал не просто пепел – раскалённые комья, как дождь из углей. Они прожигали ткани, кожу, поджигали снопы. Крестьяне бросались в канавы, накрывались мокрыми плащами, но жар пробирался даже туда.

– Это конец, – шептал старик, прижимая к себе внука. – Это гнев богов.

По дороге к северу двигались отряды ополчения, но и они бросали ряды, закрываясь щитами. Люди падали на колени, теряли сознание. Коровы мычали, телеги ломались. Тьма не рассеивалась, а наоборот становилась плотнее, пахла серой и кровью. Деревья гнулись под тяжестью пепла, ветви ломались.

Вдали, там, где были горы, всё ещё бил вверх столб пепла и огня, выше облаков. Каждый новый удар пирокластического потока подбрасывал его выше, расширял. Гул доходил до самых окраин княжества, дрожал в груди. Люди смотрели на небо и не видели ничего, кроме чёрной стены, и понимали: обычная жизнь закончилась.

Ночь опустилась задолго до заката. По деревням гасли огни – не потому, что их тушили, а потому что гореть было уже нечему. Ветер нёс горячую золу, как песок пустыни. И в этой новой тьме даже звуки казались другими: визгливые крики, глухие стоны, мычание скота и стук падающих обугленных бревен.

* * *

Серый рассвет застал меня на ногах. Я выглянул из окна на улицу. Солнца не было – с неба падал вулканический пепел. Охренеть! Я протёр глаза. Нет, всё верно – чёрный «снег». Он ложился тонким слоем на подоконник, на крыши домов, на фонари, смешивался с туманом. Сначала я подумал, что это обычный смог от кузниц, печных труб, но воздух пах не гарью угля, а серой и чем-то металлическим.

На площади под моими окнами ранние горожане стояли, задирая головы. Кто-то пытался поймать «снег» рукой, кто-то крестился. Стражники у ворот смотрели на небо и переминались с ноги на ногу. Маги-ученики из Академии бежали к храму, громко переговариваясь.

Я спустился вниз. Харт уже ждал меня у дверей. Лицо его было серым, как этот рассвет.

– Князь, вы видели? – спросил он, указывая рукой на небо. – Это не просто пепел. Хранитель говорит, что вулкан на севере… взорвался.

– Инферно, – выдохнул я. – Аш.

Внутри всё сжалось. Слова Хартa казались лишними. Хранитель появился рядом со мной почти сразу, его призрачная фигура колебалась, как огонь свечи.

– Йен, – голос был серьёзный, без обычной иронии, – Аш провёл ритуал Вырванных сердец. И он разорвал печати. Вулкан Инферно взорвался. Пепел будет падать не дни и не недели, а годы. Солнце не будет, урожая тоже. Начнётся голод.

Я почувствовал, как пол уходит из-под ног. – Сколько у нас времени?

– Месяц, два, прежде чем исчезнут запасы, – ответил Хранитель. – Но всё зависит от ветров. Если тьма уйдёт дальше на юг, – он бросил взгляд в окно, – у вас будет чуть больше.

В кабинет вошёл Фридрих. Обычно невозмутимый, сейчас он нервно теребил манжету.

– Я проехал по улицам. Люди смотрят на небо, шепчутся. Торговцы уже прячут зерно. Рынок пустеет. Что будем делать, племянник?

Я прошёлся по комнате. В голове звучал гул, словно из самого вулкана. – Созвать Совет. Всех. Сейчас.

Через час мы собрались в зале. София сидела прямо, как всегда, но губы её были сжаты в тонкую линию. Иоганна держала ладони на животе, бледная, но молчала. Маги Академии шептались в углу. Я сел в кресло, смотря на их лица.

– Говорите, – сказал я.

Слово взял седой архимаг Келлар. – Мы получили известия из Фэсса и Микении. Пеплопад уже там. В деревнях пожары, паника. Ветер несёт тьму к нам сюда. Мы попытались развеять облака, но это не обычная буря. Это магия, связанная с землёй и кровью.

– То есть вы ничего не можете? – спросил Фридрих.

Келлар опустил глаза. – Мы можем только оттянуть приближение. Силы, чтобы развеять пепел над всей страной, нет. Надо просить помощь Святого Перстола.

Я почувствовал, как пальцы сжимаются в кулак, ага, так нам островные маги помогут…

– Значит, остаётся организовать людей. Срочно делать запасы в княжестве. Вы должны подготовить планы.

София заговорила тихо, но твёрдо: – Йен, нужно немедленно прекратить все внутренние распри. Открыть хранилища. Мы обязаны действовать, пока народ ещё верит нам.

– Народ верит богам, – буркнул Фридрих. – А боги молчат.

Я глянул на Иоганну. Она наконец подняла глаза.

– Если это сделал Аш… – её голос дрогнул, – значит, он снова обрел новые силы.

– Будем сражаться, – ответил я. – Сейчас же выезжают в Фесс!

В этот момент Хранитель наклонился ко мне и почти шёпотом сказал:

– Аш не просто вернулся. Он изменился. Пепел, который ты видишь, – это его дыхание. Он питается этим извержением. Чем дольше оно длится, тем сильнее он станет.

Я сжал подлокотник, чувствуя, как ногти впиваются в дерево. – Тогда нам придётся покончить с ним, пока он не стал богом.

Совет загудел. Маги предложили выслать разведчиков к Инферно, но Келлар предостерёг: – Любая группа погибнет. Там не только магия пепла, там сущности, которых он создал из лавы и костей.

Я поднял руку. – Довольно. Паника нам не поможет. Начнём с того, что можем: запасы, прекратить панику. Готовьте людей.

София кивнула. – Я возглавлю распределение запасов.

Фридрих добавил: – Я займусь безопасностью дорог.

Иоганна, помолчав, произнесла: – Я могу говорить с храмами. Пусть жрецы молятся, пусть поддерживают дух людей.

Я посмотрел на неё с благодарностью. – Хорошо. Делайте. У нас мало времени.

Совет разошёлся. Я остался один в зале. За окнами шёл чёрный снег. Улицы затихли. Вдалеке слышался глухой звон колокола. Я коснулся подоконника – пепел сыпался на пальцы, как тёплый песок. Солнца по-прежнему не было.

– Значит, так, Аш, – сказал я вслух. – Ты хочешь утопить нас в тьме? Посмотрим, кто кого.

Я поднялся, чувствуя, как тяжесть давит на плечи, но вместе с ней возвращается решимость. Если мир скатывается во мрак, значит, я должен найти дорогу в свет.