Текст книги "Тринадцатый апостол. Том I (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

Миновав охрану, мы вошли во дворец. Он поразил мое воображение! Десятки больших залов, украшенных мрамором и скульптурами. На территории дворца были сады, каналы и пруды с бронзовыми фонтанами. Всюду сновали полураздетые слуги и рабы. Нынешний царь Ирод Филипп II явно не придерживался иудейских канонов и был подвержен любви к роскоши…

– А где нынче тетрарх Иудеи? – поинтересовался я у толстяка

– Отъехал в Юлиадою – коротко ответил служитель.

Он явно не хотел распространяться, почему иудейского царя нет на самом важном еврейском празднике. Похоже, Ирод сейчас в конфликте с Понтием. Царь-то он “не настоящий” – всеми делами здесь заправляет префект, который подчиняется напрямую Сирийскому наместнику Виттеллию. И чихать он хотел на Филиппа. Который, между прочим, отказался сам судить Христа. Как напишет позже евангелист Лука “одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату”.

Меня Понтий принимал в настоящем римском атриуме – сверху падал сноп солнечного света, преломляющийся тысячей искр в фонтане. Квадратный бассейн посредине зала, предназначенный для собирания дождевой воды, был окружен цветами, среди которых я узнал только ирисы и лилии. По-видимому, во дворце лилии особенно любили – их было множество, белых, красных… Много было и голубых ирисов, нежные лепестки которых серебрила водяная пыль. Среди мокрого мха, в котором были скрыты горшки с цветами, среди густой зелени видны были бронзовые статуэтки, изображавшие детей и птиц. А в одном углу мраморная лань склонила свою зеленую от сырости голову к воде, словно пила из бассейна. Пол атриума был украшен искусно выполненной мозаикой; стены отчасти облицованы розовым мрамором, отчасти расписаны изображениями деревьев, рыб, птиц и грифов. Яркие, сочные краски радовали глаз. Двери в соседние комнаты были отделаны пластинами из черепаховых панцирей и слоновой кости.

– Насмотрелся? – грубый мужской голос отвлек меня от волшебной красоты. Рядом с бассейном стояло массивное кресло, в котором сидел высокий римлянин в белой тоге. Лицо его казалось вырубленным из камня – резкие черты лица, высокие залысины… Оставшиеся на голове волосы были подстрижены “под горшок” и щедро посеребрены сединой.

– Аве, Понтий – спокойно ответил я, оглянувшись. Служитель уже успел испариться из атриума, никакой другой мебели в зале не наблюдалось. Я прошел к бортику бассейна и присел. Терять мне нечего, да и происхождение мое, как оказалось, не самое низкое. Могу себе позволить.

– Мне говорили, что ты наглый – кивнул сам себе Пилат – Если бы не это… – префект достал из под тоги свиток, взвесил его в руке – Ты бы уже готовился к центезимации.

– Чем же я заслужил забивание палками? – мой взгляд был прикован к свитку. Похоже это было письмо. И очень важное письмо.

– А кто устроил смуту в городе? – вопросом на вопрос ответил Понтий – И прямо перед Пейсахом! Мне пришлось вызвать две дополнительные алы конницы в город. Иначе евреи взялись бы за оружие! Подумай сам, сколько римлян бы погибло…

– Я сделал это специально – я продолжал любоваться столбом солнечного света в атриуме и прямо кожей чувствовал, как меня снова заполняет та энергия, которую я потратил на лечение Лонгина. Надо же…! Да, тут прямо какое-то “место силы”. Не зря Ирод поселился на этом холме, ох не зря!

– Что?! – Пилат даже привстал в кресле, схватил в руку колокольчик, что стоял на подлокотнике. Сейчас вызовет стражу, и моя песенка спета.

– Это ведь евреи-ростовщики дают деньги Сеяну на подкуп легионов? – задал я в лоб вопрос Понтию – А ты, значит, Пилат, у них посредником… Решили, что скините Тиберия и все в меде будете? Евреям разрешат снова селиться в Риме, Сеян станет императором, а тебе, что тебе заговорщики обещали? Достоинство патриция? Должность сенатора?

Пораженный префект начал хватать ртом воздух, рухнул в кресло. Шах и мат.

Я захватил ладонью воду в бассейне, любуясь игрой света. История – царица наук, и логика событий понятна. Даже если в этой реальности события пошли по-иному, Понтий все-равно не мог не влипнуть в заговор Сеяна. Слишком велико искушение, чтобы не соблазнится патрицианством, слишком незнатный у него род. И слишком денежное место – Иерусалим. Рим держится на трех китах – это легионы, это зерно из Египта и еврейские деньги. Почти все сенаторы, владельцы латифундий – в долгах. Кредитуют патрициев – банкиры-иудеи. Императоры пытались бороться с заразой – высылали этих ушлых финансистов из Рима, пытались даже ограничивать ссудный процент. Но все без толку. Единственный кому повезло – Тиберий. В 22-м году ему удалось провести закон против ростовщичества. А сейчас он готовит выдачу беспроцентных ссуд крупнейшим землевладельцам. Понятно, что это камень в огород еврейских банкиров. Которые спят и видят Тиберия мертвым, а Сеяна на римском троне. Хорошо все таки нас учили в МГУ…

– Как ты… Кто посмел? – Понтий все еще пребывал в ауте – Клевета! Это…

– Что в письме? – я встал, обрывая жалкие оправдания префекта

– Это твоя мать пишет – префект отвел глаза – Перехватили случайно

Пилат пытался сосредоточиться, но у него это получалось плохо. Нет, не умеет он стойко держать удар. Как военный, может и неплох, но как политик слаб…

– Дай сюда – грозно произнес я, протягивая руку – И не вздумай звать стражу. Тиберий все знает. Моя смерть только укрепит его подозрения.

Я выхватил у побледневшего Пилата свиток, погрузился в чтение. Начиналось письмо весело: “«Марку Юлию от Эмилии Лепиды – радуйся! Ливия Друзилла мертва!…”. Скажи, какая новость – да, мать императора еще в октябре представилась! Я быстро пробежал глазами остальное послание. Писала его моя “мать” из Испании. Точнее из Лузитании. Из письма я понял несколько вещей. Во-первых, мать была в ссылке, причем черт знает где, практически в Португалии. Во-вторых, поскольку главный враг семьи Юлиев-Агриппа – побочной линии Юлиев-Клавдиев – мертва, Эмилия призывала сына не медлить и срочно отправляться в Рим. Если надо – даже дезертировать. Судя по ее намекам – в этом сирийском легионе меня прятали именно от Ливии.

Однако мамаша совсем не владеет азами конспирации. Лепить такое открыто в письме, которое легко перехватить… это ж совсем без мозгов надо быть.

– Так ты изгнанник или шпион Тиберия? – Понтий, наконец, совладал с собой, снова взял в руки колокольчик.

Я полностью, целиком окунулся в звучание Слова. Время послушно остановилось, а я все глубже погружался в свою память. Агриппы… Известный патрицианский род, сподвижники прежнего император Октавиана Августа. Понятно, почему Ливия “вырезала”, а точнее перетравила детей конкурентов.

– Разве одно другому мешает? – пожал плечами я – Тиберий ни в чем не мог отказать своей жестокой матери, но и убивать внука Марка Агри́ппы он не стал. Предложил службу в фрумента́риях (i).

Так, хватит разговоров – надо срочно перехватывать инициативу.

– Какова роль Виттеллия в заговоре? – грозно спросил я.

Понтий отставил колокольчик в сторону, поколебавшись произнес:

– Наместник передает еврейское золото Сеяну. Раз в месяц ростовщики собирают в Иерусалиме караван – я его отправляю в Антиохию.

Пилат мрачно уставился в мозаичный пол – Что теперь будет со мной и с семьей?

– Понтий, а ты веришь в богов? – я встал, и сделав шаг, снова “нырнул” в луч света

Префект посмотрел на меня, зрачки его глаз расширились от удивления. Он даже привстал в кресле

– Меня уже второй раз за сутки спрашивают о подобном… – неуверенно проговорил Понтий – Вчера я судил Назаретянина. Тот мне тоже рассказывал о царстве Божьем. Дескать, он пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине. И я его спросил, что есть истина…

–…а он не ответил – закончил я за Пилата

– Почему не ответил? – удивился Понтий – Сказал, что всяк кто от истины, слушает гласа его. Я так ничего и не понял, а фарисеи мне растолковать не захотели.

В дверь постучали, в атриум заглянул легионер в шлеме и с большим глиняным свистком на шее.

– Аве префект! – солдат ударил себя по панцирю кулаком, вскинул руку в приветственном жесте – Беда.

– Что случилось? – Понтий рывком встал ему навстречу

– Евреи громят торговые ряды римских купцов. Лонгин выступил из дворца с двумя центуриями – легионер замялся – И еще…

– Ну что там?!

– Пришел человек от саддукеев. Никодим…

Выходит, что ученики Христа пошли за нами в Иерусалим.

– Что он хочет? – Пилат нахмурился, стал вертеть массивный перстень на пальце

– Тоже солдат. Говорит, евреи убили каких-то учеников из секты этого Назаретяна. И разыскивают остальных.

Слово у меня в голове громко и тревожно загудело, я пошатнулся. Апостолы убиты? Или кто-то другой из учеников?

– Я сейчас подойду – Понтий повернулся ко мне – А ты Марк… Ты жди здесь! Мы еще не договорили.

Взмахнув полой тоги, префект быстро вышел из атриума. Я же так и стоял, не двигаясь, пытаясь вникнуть в набат Слова. Неужели я своими действиями так сильно изменил эту реальность, что…

Ум заходил за разум, перед глазами двоилось. Если апостолы погибли… то кто же теперь понесет Слово Христово людям?!

–…А ты забавный! – сзади раздался звонкий женский голос. Я резко обернулся и погрузился в омут голубых глаз. За моей спиной стояла девушка в зеленой столе. Одежда удивительно гармонировала с ее молочно-белой кожей. Внизу столы была подшита красная полоса, такого же цвета пояс обвивал тонкую талию римлянки.

– Кто ты?

– Разве ты меня не знаешь? – удивилась девушка – Я Корнелия Квинта

Квинта, значит, пятая. Голубые глаза римлянки манили и успокаивали. Слово в голове стихло, я смог перевести дух.

– Я дочь Пилата!

– У Пилата есть дочь?!

– Пятеро дочерей – гордо ответила девушка, поправляя пепельный локон в сложной прическе.

– Что ты тут делаешь?

– Подслушивала – улыбнулась Корнелия – Мама послала узнать, когда мы выезжаем. А вы заперлись с отцом в атриуме…

Девушка внимательно на меня посмотрела – Нет, ты не забавный, ты странный.

Я все еще задумчиво стоял в луче света, падающего из проема в крыше. Может, это и выглядело со стороны странно.

– Это правда – про Иешуа? – Корнелия подошла ближе, я почувствовал какой-то тонкий цветочный аромат – Маме на днях снился этот иудей – проповедник.

– Я должен идти! – я с трудом вернулся из омута девичьих глаз, направился к двери.

Надо как-то исправить то, что я натворил. Хотя бы спасти оставшихся. Как? Обращусь к Лонгину. Он мой должник. Если Понтий не даст солдат – поможет центурион.

– Мы еще увидимся, Марк – донеслось мне в спину, и в голосе Корнелии не было ни капли сомнений.

– Ты знаешь, как меня зовут? – обернулся я в дверях к девушке

– Теперь знаю – дочь Понтия улыбнулась, поправила складку столы на высокой груди. Да она со мной флиртует! Нашла же время, кокетка…

Я вежливо кивнул и быстрым шагом, почти бегом двинулся по коридору, по которому меня вели к Понтию.

– Не так быстро, Юлий! – на моем пути снова оказался тот самый толстяк в тоге, что вел по закоулкам дворца – Удели-ка мне немного времени.

Чиновник выпростал руку из складки тоги, показал мне золотой жетон с летучей мышью и ликторским топориком.

– Я Гай Руф Тиллиус. Ликтор фрументариев в Иудее.

А вот и спецслужбы нарисовались…

* * *

– Где твои фасции (ii), ликтор? – поинтересовался я, когда мы зашли в небольшую комнату больше напоминающую кабинет. Шкафы со свитками, стол, на нем карта Иудеи и Идумеи. Судя по отметкам, вокруг Иерусалима находилось сразу два крупных подразделения. Легионы? Похоже, Понтий стягивал к столице воинские части.

– Фасции носят ликторы магистратов – усаживаясь в кресло произнес Гай и кивая мне на стул без спинки рядом – А ты, Марк, глазастый. Тиллиус перевернул карту на столе, убрал разбросанные свитки. – Рассказывай!

– О чем? – я обошел стул, глянул в окно. Створки решетчатых ставен мотало сквозняком, они хлопали по стене. Во дворе наблюдалась суета. Рабы спешно грузили седельные сумки на лошадей, а мешки и корзины в повозки, запряженные быками. Я просто кожей чувствовал как утекает время. В городе волнения, успею ли я спасти апостолов?

– Марк, не заставляй меня прибегать к крайним мерам – толстяк нахмурился, вытащил из под стола миниатюрный арбалет. Взведенный и заряженный небольшой стрелой. Наконечник ее масленно блестел. Яд…?

Я посмотрел в глаза “безопасника”, усмехнулся.

– Если выстрелю в ногу – предупреждающе качнул арбалетом Гай – вытяжка из аконита сразу не убьет, сначала еще помучаешься.

– Похоже в этом доме не только Корнелия подслушивает – произнес я и резко ускорился. Вселенная опять словно “встала на паузу”, а зрачки Тиллиуса начали медленно расширяться. Но ликтор только еще потянулся к спусковому рычагу, а я уже оказался у стола и выхватил из арбалета стрелу.

Надо отдать должное Гаю – он оттолкнулся ногой и кувыркнулся назад, выхватывая из под тоги кинжал. Даже не думал, что толстяк окажется столь резвым.

– Стой! – я повелительно поднял руку, добавив в голос силу Слова. И Тиллиус словно на стену наткнулся. Опустил руку с кинжалом, выпрямился. Словно по стойке “смирно” встал.

Я спокойно уселся на стул, лизнул наконечник. Мне было даже любопытно, как на меня подействует яд. Я чувствовал как энергия переполняет тело. Мало что могло мне сейчас повредить. Во рту появился странный вяжущий вкус, на какое-то мгновение все поплыло перед глазами. Но слабость быстро закончилась.

– Садись – я кивнул Гаю на перевернутое кресло – Как говорят у одного далекого народа – в ногах правды нет.

– Это в каком же народе? – ликтор отмер, поставил кресло на ножки, осторожно присел на самый краешек

– Далеко, за землями скифов – я тяжело вздохнул. Если история пошла совсем по другому пути, смогут ли теперь славяне призвать Рюрика?

– И что значит эта пословица? – поинтересовался Тиллиус

– У этого народа был обычай бить провинившихся по голым ступням палками – пояснил я, вкладывая стрелу обратно в арбалет – Под этой пыткой люди от боли брали на себя любую вину, даже чужую. Вот и говорят, что в “ногах правды нет”.

Ликтор в удивлении покачал головой, поерзал в кресле. Ага. Не привык чувствовать себя на месте допрашиваемых.

– Как ты подслушал нас? – спросил я, сплевывая на пол. Вяжущий вкус во рту был очень неприятным.

Тиллиус поморщился от моего неуважительного тона, но послушно откинул рукой занавеску в стенной нише. Там находилось с десяток слуховых трубок.

– Весь дворец ими опутан? – я кивнул на трубки

– Да – ликтор тяжело вздохнул, засунул кинжал под тогу – Марк, скажи честно. Кто ты? Еще вчера ты был простым легионером. Весельчак, душа компании. Мой человек приглядывал за тобой по просьбе матери, но никаких приказов на твой счет Тиберий точно не отдавал! Ты из побочной линии Юлиев, даже Ливия Друзилла, пусть она вечно пребудет в Тартаре, успокоилась на ваш с Эмилией счет. Но твои слова про заговор Сеяна…

Тиллиус хрустнул пальцами и замолк, давая мне возможность самому закончить фразу.

Я на автомате глянул на свое запястье. Привычных часов там ожидаемо не оказалось. Черт, сколько же сейчас времени? Как они вообще здесь без часов живут?!

– Зачесалась шея от таких новостей, Гай? – хмыкнул я – Одно дело когда тебя попросили приглядеть за сынком опальных патрициев, которого прячут в 6-м легионе, а другое дело Сеян. За такое утопят в выгребной яме и не поморщатся. Да? Сообщишь своим – а вдруг они тоже в заговоре? Не сообщишь – все может стать еще хуже.

Ликтор побледнел, но взгляда не отвел. Сильный мужик. Не робкого десятка.

– Так кто ты, Марк?!

– Как там Назаретянин Пилату ответил? Всяк кто от истины, слушает гласа моего!

Тиллиус как то странно вильнул взглядом. Я обостренным восприятием почувствовал эту фальшь в его реакции на мои слова, мигом вцепился в нее:

– В глаза! Я сказал: в глаза смотри! – добавил в голос еще Слова.

Ликтор резко выдохнул, и поплыл.

– Говори! Говори сейчас же, что знаешь про Иешуа?!

– Лже царь Иудейский… он… мы, за ним приглядывали. Давно уже. Из Рима пришло указание внести раскол в религию иудеев. Назаретянин оказался хорошим вариантом. Обличал фарисеев, мешал храмовым спекуляциям…

Ясно. Чтобы римские спецслужбы, да в такое дело не вмешались… Нет, крупные империи просто так не возникают. В их основании вот такие ликторы, что цементируют социальную ткань.

– Анна давно нож на него точил за его проповеди, да все не было случая – продолжал Тиллиус – А тут назаретянин с учениками прямо на Песах в Иерусалим заявился. Мы пытались его спасти. Была надежда, что Филипп Ирод его отпустит, или потом Пилат помилует, но фарисеи оказались хитрее.

И влиятельнее – закончил я про себя мысль ликтора. Переиграли они вас, римляне..

– Где сейчас апостолы?! Где мать Иешуа с братом? – резко спросил я

– Не знаю. Клянусь богами, не знаю! – приложил руки к сердцу ликтор – Они жили в желтом доме у Львиных ворот. Но вчера днем куда-то ушли. Мои соглядатаи потеряли их в толпе.

– Сколько у тебя своих легионеров? – я встал, забрал со стола арбалет – Их надо срочно найти.

– В город идти опасно – Гай тоже встал, оправил тогу

Я равнодушно пожал плечами. Какая разница. Главное сейчас спасти тех, кого можно еще спасти.

– Могу дать свою личную центурию – Тиллиус взял со стола стилус, макнул его в чернила и быстро что-то написал на клочке папируса. Потом заколебался, быстро на меня глянул.

– Марк, если твой рассказ о заговоре Сеяна правда…

– Ну, скорее же, не тяни! – я почувствовал тревожное биение Слова, время утекало, как вода.

–…то я на стороне Тиберия! Пилат, Вителлий и другие должны быть задержаны! Чем скорее, тем лучше. Я имею право именем императора отстранять префектов и прокураторов от власти. Если одни евреи убьют здесь других, в Риме и не почешутся. Но вот заговор…

– Хомо деменс! – выругался я по-латыни, выдергивая приказ из пальцев ликтора – Сеян, Тиберий – это все песок в жерновах истории. Иешуа с учениками – вот кто тебя сейчас должен волновать.

– Иешуа же умер! – открыл рот Гай

– Завтра он воскреснет. Даже не сомневайся в этом! – я сунул пергамент под лорику, поправил на поясе ножны с гладиусом, возвращенные ликтором – Где “твой” центурион?

– Во дворе – выдавил из себя ликтор – Ливий Фламий. Подожди… Как это “воскреснет”?!

– Как и обещал.

(i) – Фрумента́рии (лат. frumentarii, единственное число frumentarius от frumentum – зерно) – в Древнем Риме первоначально военнослужащие, занимавшиеся поставками хлеба для армии, а затем наделённые функциями фельдъегерей и политического сыска.

(ii) Фа́сции (лат. fasces) иначе фаски, фасцы, также ликторские пучки – пучки вязовых или берёзовых прутьев, перетянутые красным шнуром или связанные ремнями… Право ношения фасций закреплялось за ликторами.

Глава 4

К моему удивлению доверенным человеком Туллиуса оказался натуральный негр. Чернокожий центурион – вот это номер!

– Ливий Фламий? – спросил, я доставая папирус с печатью из под лорики

– Он самый – буркнул центурион, разворачивая бумагу. Негр оказался вполне грамотным, быстро пробежал текст глазами. Вернул папирус мне, отдал римский салют правой рукой. Потом свистнул подзывая легионеров, махнул центурии строится вдоль дворцовой стены.

– Только вот Пилат запретил выходить в город – Ливий нацепил шлем, что держал подмышкой, вытер пот со лба.

Солнце все сильнее припекало. Эдак к обеду мы в своих доспехах совсем сваримся. Я присмотрелся к солдату, что чистил вдалеке римского орла – аквилу. Рядом лежали символы легиона – сигнум и вексиллум. Судя по быку и капитолийской волчице на эмблеме, Фламий тоже служил в 6-м Железном легионе. Это про него в будущем споют:

“…Пусть я погиб под Ахероном

И кровь моя досталась псам —

Орел 6-го легиона,

Орел 6-го легиона

Все так же рвется к небесам…”

– В городе неспокойно – продолжал бубнить Фламий – Как бы не вышло беды. Я конечно, подчиняюсь приказу Туллиуса, но…

– Где Цветочные ворота знаешь? – игнорирую я его бубнеж

– Ворота Ирода? На севере – махнул рукой Фламий, обозначая направления

– Идем туда, ищем людей, что мне нужны, возвращаемся обратно. Приказ ясен?

Я прислушался к пульсации Слова. Да, я смогу найти Марию с учениками. Слово подскажет. Оно же меня и поведет к ним.

– Центурия! – проревел Фламий – В колонну по трое стройся!

Через четверть часа мы уже шли по улицам Иерусалима. Солнце окончательно заползло в зенит, народ с раскаленных улиц убрался по домам. Очень трудно в таком климате днем устраивать беспорядки – так и жди теплового удара.

Мы шли быстрым шагом, по дороге я расспрашивал центуриона о его удивительной судьбе. Фламий оказался нубийцем, захваченным в плен в Египте. Легионеры продали его на рынке рабов, новый хозяин оказался ланистой – владельцем школы гладиаторов. Он определил нового раба в ретиарии – бойца с сетью и трезубцем. Нубиец оказался быстрым и ловким – этим он и понравился публике. Сначала в Александрии, а потом уже и в Риме. Фламий не только завоевал популярность, но даже смог выкупиться из рабов и стать рудиарием – освобожденным гладиатором, награжденным деревянным мечом.

Новый римский ланиста помог ему с гражданством. Собственно, его имя и взял себе Фламий.

– Что же ты не остался в Риме? Женщины, деньги… – удивился я, прибавив в голосе Слова. Я все больше осваивался со своим новым даром влиять на людей.

– Надоело – рубанул рукой воздух Фламий – Разврат, интриги… К тому же Тиберий теперь не благоволит к гладиаторским играм, запретил их проводить за счет казны.

– В легионерах значит веселее?

– Мы в 6-м Железном все братья – твердо ответил бывший гладиатор – Пришли!

Мы действительно, дошли до Цветочных ворот, которые были заперты. Рядом стояли караульные. Фламий перемолвился с дежурным опционом, вопросительно на меня посмотрел. Только я собрался отдать приказ начать обход домов, как меня накрыло. В глазах потемнело, звучание Слова стало тише, а потом и вовсе исчезло. Спертый воздух отказывался покидать легкие, я пошатнулся.

– Что с тобой Марк? – центурион подхватил меня под локоть, похлопал по щеке

Я вздохнул, помотал головой. Прямо какая-то ментальная атака. Связь с Логосом отрезало, совсем как в прошлой реальности после встречи с аватом Люцифера. Светлая энергия, наполнявшая тело исчезла. Я невольно потрогал грудь – не появилась ли печать? Но нет, под лорикой ничто не жгло и не давило.

– Сердце что ли? – спросил Фламий, оглядываясь. В тени дома начала собираться толпа агрессивно настроенных евреев. У некоторых в руках были камни.

– Не, голова… – прохрипел я

– Да, жара страшная – отдуваясь, вытер пот негр – Вот, выпей поски.

Центурион протянул мне свою фляжку, и я жадно к ней присосался. Внутри была подкисленная уксусом вода.

– Ну? Что делаем дальше? – центурион оглянулся – Не нравятся мне эти евреи.

– Идем искать Марию, жену плотника из Назарета. Она с родственниками и учениками Иешуа должна быть где-то в этих домах.

– Иешуа – это тот самозваный царь Иудейский? – спросил Фламий, подзывая к себе легионеров – Его же распяли вчера. Говорят, он еще обещал воскреснуть.

– Он сдержит обещание – я глубоко вздохнул, вытащил гладиус из ножен – Пошли!

* * *

Два часа и все бестолку. Евреи не открывали двери – приходилось их выбивать. Женщины кричали, ревели дети, мужчины сжимали кулаки и смотрели исподлобья. Того и гляди, чтобы кто-нибудь не сунул нож в горло. И никто не спешил отвечать на мои вопросы. Сходу найти нам тоже никого не удалось – лишь в одном доме обнаружили на полу плохо замытые следы крови.

– Гранатовый сок пролил – нагло ответил молодой парень, которого схватили и приставили гладиус к его шее.

– Я сейчас твою кровь пролью – Фламий нажал и кончик меча вошел в подбородок. По шее парня побежала красная дорожка.

– Убивай – еврей закрыл глаза, начал молиться.

– Тьфу на них…! – центурион отбросил парня прочь, пнул его калигой по пятой точке – Фанатики, одно слово.

Толпа все прибывала, в легионеров полетели первые камни. Солдаты выстроились в плотный строй, подняли пилумы. Евреи отхлынули прочь. Ученые…!

Тем не менее, надо было что-то делать. Слово молчало, энергии Света в теле было совсем мало. Хватало лишь на то, чтобы заглянуть в память, но все мои прошлые знание уже ничем не могли мне помочь – история пошла по другому пути. Где искать Марию и выживших апостолов?

– Марк, надо что-то решать – Фламий, наконец, тоже сдался, и еще раз пнув какого-то еврея в хитоне, сплюнул на мостовую.

Какое теперь может быть решение, я не представлял. Надо было возвращаться к могиле Христа. Но с чем? Я нарушил все приказы Пилата, вызвал восстание в городе. Понтию проще всего от меня сейчас избавиться тишком, а потом сделать морду кирпичом перед Сеяном и Виттелием. Да, был мол, такой но куда делся, понятия не имею, у нас тут евреи бунтовали, не до какого-то рядового легионера было. Ах, он не рядовой? Так что ж вы мне сразу не сказали…

Тиллиус меня тоже не защитит. Какие доказательства заговора я имею? Никаких. Одни слова. На слухах карьеру не сделаешь. Да и кому докладывать?

– Тут рядом харчевня римская есть – центурион почесал небритый подбородок – Один полукровка держит

Я с сомнением посмотрел на свой пояс. Кошелька там не наблюдалось.

– Пролюбил? – засмеялся Фламий – Да, евреи народец ушлый, на ходу режут кошельки. Пойдем, я угощаю.

– С чего такая щедрость? – усомнился я

– Полукровка бесплатно кормит нашего брата солдата – парни защищают его заведение от зелотов.

Быстрым шагом мы оторвались от кричащей толпы – нырнули сначала в один переулок, потом в другой. Между домами было развешано белье. Разноцветное – оно напоминало гирлянды с морскими флажками. Лаяли собаки, дым от жаровен ел глаза.

Наконец, мы дошли до харчевни. Располагалась она на первом этаже двухэтажного каменного дома. Стены были окрашены в однородный охряной цвет, из мебели только стол и несколько деревянных скамей. Харчевня была пуста, и владелец – кудрявый смуглый мужчина лично выбежал нас встречать.

– Встаньте в обоих концах улицы – дал команду легионерам Фламий, повернулся к хозяину – Эй, Цинциннат! Тащи все самое лучшее.

Владелец угодливо склонился, хлопнул в ладоши. Подавальщики – мелкие пацаны семитской внешности стали быстро заставлять широкий стол едой. Появились маслины размером со сливу, сыр, лепешки, кувшины с фалернским вином и маслом. Вторая перемена состояла из мясных и рыбных блюд. На гарнир каши – полбяная и бобовая.

Фламий ел так, что за ушами трещало. Ни о каких приличиях за столом и речи не шло. Зато нам потом подали небольшие куски мохнатой льняной ткани, которыми обтирали руки и рот.

– Ну, что делаем дальше? – сыто рыгнул центурион – Парней тоже кормить скоро надо будет.

– Пойдем к Храму – решился я, допивая вино. Кстати, очень приличное – с богатым ароматом и вкусом.

– Марк, Марк…! – забеспокоился Фламий – У меня, конечно, приказ Тиллиуса во всем тебе подчинятся… Но Храм! Там же самый рассадник этих зелотов. Плюс стража. Мы, конечно, их порвем в случае чего, но Пилат нас потом за это без соли съест!

– Похищенные люди могут быть внутри – уклончиво ответил я. Разумеется, я не надеялся встретить там Марию с апостолами. Расчет был совсем на другое. Пора было в этой игре поднять ставки.

* * *

Но все, на что согласился Фламий – это проводить меня переулками к Храму.

– Да это все-равно, что дразнить быка – посетовал бывший гладиатор – Появись там римская центурия, евреи окончательно взбунтуются.

Город и, правда, был наэлектризован. То там, то здесь, по мостовой стучали калиги римских легионеров, слышались крики, куда-то бежали горожане с выпученными глазами.

– Все, дальше не пойдем – покачал головой центурион – Храм, вон он, впереди.

Фламий снял шлем, осторожно выглянул за угол дома. Я последовал его примеру. К моему удивлению на площади перед Храмом было немноголюдно. Видимо, все, кто хотел сделать подношение к Песаху – сделали это еще утром. Солнце жарило из зенита – часть евреев с площади убралась в тень домов.

Сам Храм производил совсем иное впечатление, нежели ночью. Покрытый позолотой, он блистал на солнце ярким огненным блеском, ослепляя глаза. Восьмое Чудо Света!

– Мы будем ждать тебя здесь, Марк. Разнюхай там все и скорее возвращайся – негр тяжело вздохнул, протянул мне плащ одного из легионеров – На, надень сверху.

Я поблагодарил легионера взглядом, опустил капюшон. Было жарко, но анонимность казалась важнее. Быстрым шагом я дошел до меняльных столов, что стояли вдоль портика Храма. Тут наблюдалось некоторое оживление. Евреи покупали сикли – круглые серебряные монеты с изображением чаши на аверсе и какого-то цветка на реверсе. Именно ими любой верующий был обязан делать подношение в Храм. И именно им Рим был обязан финансовой бомбе, заложенной в основе его государства.

Геологически так сложилось, что на Востоке были месторождения золота, а в Апеннинах – серебряные рудники. Стало быть, Рим был богат серебром, а Азия золотом. Поэтому 1 грамм золота в метрополии стоил 12,6 г серебра, а на Востоке, в том же Иерусалиме, за грамм золота давали всего 4,7 г серебра.

Евреи-ростовщики проворачивали вполне понятную спекуляцию, играя на разнице курсов. Иудея единственная из всех провинций получила разрешение чеканить свою монету – сикли. Дескать, мы только для религиозных нужд. Один сикль на столе менялы стоил двадцать римских денариев. Прагматичные фарисеи конвертируют полученное от меняльных столов серебро на золото по курсу 1:5, грузят римские ауреусы и слитки на корабли. После чего везут в Рим. Там меняют на серебро по курсу 1:13, и везут серебро обратно в «родные палестины». Где снова меняют на золото и вновь отправляются в неспешное плавание через Средиземное море в известном направлении.

Доходность этого валютного арбитража не снилась и евреям с Уолл-Стрита из моей родной первой реальности.

А что же Рим? А ничего. Хитрые ростовщики и левиты подкупают имперских чиновников. И те просто закрывают глаза. Закрывает глаза и Сеян – префект претория. Ему через Пилата и Вителлия евреи дают деньги на заговор, а также на подкуп легатов германских легионов, и на преторианцев.

– Что стоишь? Покупать будешь?! – грубо окликнул меня бородатый меняла в парчовом халате

– Буду, буду – пробормотал я, двигаясь вдоль столов. Хорошо устроились, левиты с фарисеями! Не купить сикль еврей не может, это грех – не жертвовать Храму. Каждый взрослый иудей только на Песах должен отдать полсикля. А продают их исключительно за динарии!

– Стража! – тот самый бородатый меняла повернулся к портику – Тут какой-то подозрительный человек бродит.

Из Храма вышла пара стражников, вооруженных копьями. Они лениво пошли в мою сторону. Надо что-то решать. Либо делать, либо нет. Я судорожно стал просчитывать варианты. Вернуться во дворец Ирода к Понтию? Так тот уже пришел в себя, ему проще убить меня и продолжать получать еврейские деньги. Спрятаться у Тиллиуса? На ликтора фрументариев я подействовал Словом, он поверил мне. А без Слова? Может ему тоже будет проще присоединится к заговору Сеяна? Карьерный рост возможен, и если сдать меня префекту.