Текст книги "Эпоха Воюющих провинций"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Кузнецы от удивления покачали головами. И тут же засыпали меня вопросами: откуда я все это знаю? Зачем так сильно нагнетать воздух? Сколько нужно руды и угля? Как долго длится плавка?..

– Плавка длится пятнадцать часов, разогрев печи еще часа три, – напряг я мозг. – После слива чугуна и шлака внутри печи будет лежать ковкое железо в крицах, а поверх криц – сталь, самый ценный металл. Его можно пускать на любую режущую поверхность – мечи, серпы…

По поводу нагнетания воздуха я упомянул важность высокого жара в печи, которого невозможно достичь ручными мехами. Про науглероживание ничего объяснять не стал. Объемы руды и угля порекомендовал установить путем проб и ошибок. Ну а на самый главный вопрос – откуда я все это знаю? – сослался на тайный трактат уже упомянутого Чэнь Гуя, который мои шпионы выкрали у китайцев. Нет, трактат я показать кузнецам не могу, достаточно того, что рассказал.

Решили, что под домну делаем отдельный союз дза. У каждого из нас будет треть доли. Свои доли кузнецы могут внести рудой, углем, кирпичом и работой. Я вношу деньги и участок у ручья или реки, который подберут мастера под домну. Обговорили номенклатуру. Меня в первую очередь интересовали пушки. Я подозревал, что тот чугун, который пойдет с первых плавок, вряд ли можно будет использовать под орудия, но надеялся, что постепенно качество улучшится. Тем более что мы миновали стадию каменных ядер: а зачем они нужны, если можно сразу лить чугунные? А это в свою очередь означает возможность «поиграть» с калибром и толщиной стенок.

– И последнее, – подошел я к самому важному. – Не позднее чем через три дня мне нужно пятьсот проволочных ежей.

Противоконно-противопехотное заграждение под названием «чеснок» уже давно известно цивилизации. Но вот в Японии – это новость, требующая осмысления. А не противоречит ли бусидо? Пришлось дать слово дайме, что не противоречит. А как делать? Банально – ковка и сварка двух гвоздей, так, чтобы один все время торчал вверх.

Глава 10
ЗАСАДА

Если ты жалеешь, что не насытился вдоволь жизнью, то, и тысячу лет прожив, будешь испытывать чувство, будто твоя жизнь подобна краткому сну.

Кэнко-хоси

Закончив с кузнецами и выдав им направление к моему казначею, я принял священника и обоих управляющих городом. С коор-бугё и Мияги Маэ я особо церемониться не стал и сразу выкатил им требование открытия публичных школ при каждом монастыре, дза и кабунаками. Помня, с какими трудностями пробивало себе путь всеобщее образование, я сделал ставку на традиционную японскую послушность. Партия сказала «надо» – комсомол ответил «есть». Дайме приказал учить всех детей чтению, счету, истории (благо есть что рассказать – первый император Японии Дзимму [50]50
  По преданию, Дзимму – потомок богини солнца Аматэрасу. Считается, что прожил на свете 126 лет (711–585 гг. до н. э.).


[Закрыть]датируется аж седьмым веком ДО нашей эры!), географии – жители Сатоми взяли под козырек. Плюс я разрешил всем профессиональным союзам учить собственным дисциплинам. Как и ожидалось, если светская и духовная власть Тибы и удивилась, то не показала этого ни одним мускулом. Какой срок обучения? С какого возраста? Как быть с детьми крестьян, которые не знают своего возраста? Кто будет платить? Сколько школ открывать?

Пока решили открыть три школы в Тибе, две в Итихаре (для этих целей я командировал в бывший город дяди одного из коор-бугё) и по одной – в крупных деревнях. Деньги на первоначальном этапе выделял лично я, из казны дайме. Проект оценили в две тысячи коку в год – оплата учителям, которых решили набрать из монахов, покупка базового инвентаря – столов, стульев, и самое дорогое – бумага для учебников. Эх! Чую, не обойтись мне без печатного производства. А ведь так не хотелось связываться с наборщиками, выделкой бумаги. Сразу даю команду найти и нанять мне хорошего печатника. Пусть даже и в столице.

Что касается вопроса, когда принимать детей в школу… Тут я слегка сбойнул и задумался над возрастом. Вроде бы испанские миссионеры столкнулись с такой же проблемой в Африке. Дети и их родители не всегда знали год рождения, и как определить, что чаду пора в школу, было непонятно. Однако нашлось оригинальное решение. Если ребенок может левой рукой достать через голову правое ухо – значит, пора. Ну а если нет – приходи на следующий год. Этот забавный выход я и предложил моим японцам.

Последним ко мне на прием напросился аптекарь. Доктор осмотрел мою рану, смазал рубец и, уже откланявшись, собрался уходить, когда я, поколебавшись немного, решил двинуть прогресс и в медицине тоже. Колебания мои были связаны с некоторыми знаниями в области эволюционной биологии. Я собирался рассказать Акитори об антибиотиках и санитарии. Это в свою очередь могло привести к непредсказуемым результатам. Япония – очень замкнутая экологическая система. Здешние методы ведения сельского хозяйства могли прокормить лишь определенное число жителей. Если я резко подстегну развитие медицины – первым делом упадет детская смертность. Едоков станет больше, а вот риса – увы, нет. Не стану ли я тем самым экспериментатором, что завезет кроликов в Австралию? [51]51
  Двадцать четыре кролика, завезенные в Австралию в 1859-м, размножились к 1900 году до двадцати миллионов, чем нанесли огромный ущерб флоре и фауне континента.


[Закрыть]

Единственный вариант, который мне представлялся правильным, – одновременно поискать способы увеличения урожайности местного сельского хозяйства. Надо обязательно выполнить обещания, данные Хонде насчет удобрений и севооборота. Кроме того, можно сделать парочку опытных хозяйств, где устроить селекцию семян риса. И дальше уже снабжать провинции качественным посевным материалом.

Пометив себе в дневнике еще несколько важных пунктов, я начал просвещать Акитори. Когда дайме Сатоми нарисовал на бумаге принцип работы шприца – узкие глаза врача широко раскрылись. После того как я объяснил причину кипячения воды – кипяток убивает бактерии, – глаза аптекаря распахнулись еще шире. Конечно, идея существования микроскопических существ, которые являются причиной лихорадки, не говоря уж о более тяжелых заболеваниях вроде чумы и оспы, была весьма передовой для средневековых умов.

– Как бороться с этими «бактериями» и «вирусами»? – с трудом выговорил незнакомые слова Акитори.

– Двумя основными способами. Во-первых, прививками. Ослабить вирус и занести его специально в организм здорового человека. Лучше – когда он еще ребенок. Человек переболеет и на всю жизнь приобретет защиту. Второй способ – выделить из плесневых грибков особо мощное лекарство, которое будет убивать бактерии в крови пациента. К сожалению, я не знаю, какие именно грибки дадут это вещество. Нужно будет искать разные виды – на деревьях, стенах… Все, что слышал, – это плесень черного или зеленого цвета. Особо хорошо она растет в гниющих дынях. Дыни в Японии не растут, но я обязательно закажу семена этого растения Исследования лекарств потребуют разработки специальных приборов, с помощью которых можно будет изучать результаты взаимодействия плесени и вирусов. Например, микроскопы – особые увеличительные приборы из нескольких линз.

Конечно, глупо думать, что через пару месяцев Акитори притащит мне ампулы с пенициллином. Да еще со шприцом для внутримышечных инъекций. Тем не менее я рассчитывал, что активное вещество из плесени так или иначе можно использовать. Ведь лекарственные свойства пенициллина открыл вовсе не Флеминг, случайно оставивший чашки Петри непромытыми в раковине. Еще инки племени кальяуайя делали смесь из плесени грибков и кукурузы. Получившиеся лепешки употребляли внутрь, а также намазывали на открытые раны. Почему нечто подобное нельзя внедрить в Японии?!

– Да, линзы уже предлагают к продаже иезуиты, – возбужденно закивал аптекарь. – Один западный дайме даже заказал себе очки из них. Какие еще способы лечения раскрыл вам этот варвар?! – как клещ вцепился в меня Кусуриури-сан.

Почему-то доктор подумал на христиан. Неужели мое вранье с порохом всплыло?!

– В Японии, да и в остальном мире сейчас три основных болезни, от которых умирают люди. Чума, холера и оспа. Все три недуга можно лечить как раз той плесенью, о которой я говорил. Но еще лучше предотвращать эти болезни. Это можно делать как карантином, ограничивая контакты больного, так и дезинфекцией. О ней мы уже говорили – кипячение воды для питья, мытье рук с мылом. От чумы и оспы [52]52
  Мало кто знает, но пройдет всего лишь 100 с лишним лет, и король Англии Георг привьет своих детей от оспы. Правда, до этого он прикажет испробовать способ на сиротах из церковных приютов…


[Закрыть]можно успешно прививать. Причем если ослабить вирус чумы сложно, то начать прививать от оспы можно уже сейчас.

– Надо искать животных с гнойными пузырьками на теле, доставать этот гной и втирать его в разрезы на руке или плече человека.

Кусуриури-сан от этого моего предложения слегка сбледнул в лице, но тем не менее продолжил внимательно слушать и даже записывать самые важные моменты.

– Теперь к хирургии, – тяжело вздохнув, продолжил я. – Это слово означает, что врач разрезает, как рыбу, больное место человека и удаляет или иссекает плохой орган. Я знаю, что буддизм осуждает мясников, но рано или поздно докторам придется научиться обеззараживать спиртом кожу, давать настойку опия, для того чтобы человек не умер во время операции, и резать живую плоть, чтобы освободить ее от плоти мертвой.

Акитори тяжело сглотнул, но записал и эти мои мысли. Я чувствовал, что для бедного аптекаря объем информации превысил норму, и решил отпустить его. В заключение я попросил доктора собрать своих помощников, лекарства и отправиться с нами в поход, дабы было кому лечить моих воинов. Разумеется, все за мой счет.

– Кстати, война, – решил подтолкнуть я Кусуриури в нужном направлении, – это хороший способ проверить в деле все то, что мы сейчас обсуждали. Например, кипячение воды. Обещаю, что вы получите отличную практику!

Вроде бы убедил. Уже начало темнеть, и мне пора было в замок. Но до этого я хотел еще заехать к обиженному мной иезуиту.

Священник жил в небольшом деревянном домике, на верху которого португальцы успели прибить крест из двух перекрещивающихся планок. Вся сборная солянка при нашем приближении высыпала во двор. Н-да-а… Малоаппетитное зрелище. Грязные гольфы, гульфики, рваные камзолы, странные береты и шляпы с перьями, отвратительный маслянистый запах пота и испражнений. Все вооружены до зубов – фитильные ружья, шпаги, ножи. Десять пар глаз агрессивно смотрели на меня, и лишь взгляд иезуита был задумчив и спокоен.

– Господин Родригес, – обратился я к священнику на испанском. – Мы можем переговорить приватно?

Филипп провел меня в одну из комнат, которая оказалась точно такой же грязной, как и ее обитатели. Остатки еды, тяжелый запах, по татами ползают вши и прыгают блохи. Как бы потом не пришлось бриться наголо.

– Я знаю, что вы на меня обижены, – начал я разговор первым. – Я насильно задержал вашу миссию в моем городе, поступил против ваших христианских заповедей во время харакири самураев моего дяди. Но я вам не враг. Во-первых, с завтрашнего дня вы свободны ехать куда собирались. Во-вторых, вы получаете разрешение проповедовать Слово Божье в землях клана Сатоми.

Пораженный священник сложил руки лодочкой, закрыл глаза и пробормотал какую-то короткую молитву.

– Господин дайме, – иезуит так сжал четки, что пальцы побелели. – Это… это ваше решение спасет души тысяч людей на Страшном суде! Если мы можем нести Благую Весть японцам…

– На надо пустых слов. – Я протянул португальцу указ. – Вот документ, разрешающий вам проезд и право собирать крестьян, самураев на ваши проповеди.

– Насколько я понимаю, просто так такие подарки не делаются? Чего вам от меня надо?

Быстро же Родригес пришел в себя. Хорошая школа у иезуитов!

– Пушки со шхуны. Порох, ядра, картечь. И пушкарей – учить моих солдат.

– Это невозможно! Церковь не вмешивается в политику, и уж тем более в войны между кланами.

– Вмешивается. Еще как вмешивается! Вы продаете ружья по всей Японии, поддерживаете деньгами христианских дайме. Если дадите мне требуемое, то… – Я решил походить с козырей: – Я дам согласие на строительство храма в Тибе и выделю под него землю.

Священник напряженно задумался. В воздухе повисла пауза.

– Хорошо, – взвесил все «за» и «против» Родригес. – Но я не хочу, чтобы стало известно о нашей помощи. Давайте заявим, что пушки были вами реквизированы насильно.

Хитрый ход.

– Через месяц вы обязуетесь все вернуть. Потраченный порох и ядра – оплатить.

– Думаю, мы договоримся.

Остаток вечера прошел быстро. Я пригубил красного вина (кислятина страшная), отказался от копченого окорока и сухарей (еще подхвачу глистов), пропихнул идею открытия торговой фактории португальцев в Тибе. Мол, храм строить долго, а зарабатывать на «неокрепших» душах моих подданных можно уже сейчас. Попутно сделал обширный заказ. Священник вполне совмещал в себе еще и функции торговца и с оживлением начал читать мой список необходимых товаров. Чего там только не было. Семена пшеницы, овощей (томатов, картошки – благо Южная Америка уже открыта), компасы, линзы, зеркала, порох, ружья и еще около ста наименований! Я собирался плотно заняться животноводством. Попросил привезти из Китая и Кореи свиней, коров разных пород. Для химической лаборатории нужна была ртуть, свинец, графит и еще множество различных веществ. Я постарался как можно четче выписать их названия, дав подробное описание.

Закончили мы с иезуитом уже почти ночью. Завтра с утра надо определяться с советом старейшин, и я, откланявшись, заспешил в замок. Мои охранники зажгли факелы, и наш отряд бодрой рысью поскакал по опустевшим улицам Тибы. Впрочем, ехать нам пришлось недолго. На одном из перекрестков навстречу нашей группе выплеснулась толпа каких-то оборванцев. Человек тридцать разношерстно одетых самураев с мечами и косичками плотно перекрыли все выходы. Я оглянулся – сзади тоже появились фигуры людей. Засада!

Моя охрана тоже это поняла, и воины-псы стали готовиться к схватке. Шесть человек, как мало! Самураи зашелестели вынимаемыми из ножен клинками, кое-кто начал подвязывать рукава кимоно. Эмуро Ясино подвел лошадь ко мне и произнес:

– Господин, беспокоиться не о чем, это ронины.

– Да их тут человек сорок! – Хорошего же себе начальника охраны я выбрал. Семь человек вместе со мной против сорока – беспокоиться, конечно, не о чем!

– Здесь все, кроме меня и вас, из ордена Яцуфусы!

Я посмотрел в лицо Эмуро – оно было абсолютно спокойно и даже расслаблено.

– Ну, посмотрим, с чем едят этих псов, – попытался я пошутить.

Тем временем навстречу нам вышел предводитель этой банды. Волосы и борода у японца торчали во все стороны, глаза чуть навыкате равнодушно смотрели сквозь нас. Мечей ронин доставать не спешил и руки держал скрещенными на груди. Надменный сукин сын. Неужели ты думаешь, что дело сделано?

– Эй, вы! – лениво процедил бандит. – За проход по этой улице надо платить!

Я заставляю Тиячи сделать пару шагов вперед, вытаскиваю из-за пояса несколько монет и бросаю на песок перед ногами ронина. Тот на секунду отвлекается, его взгляд провожает золотые овалы, а я в тот же момент втыкаю шпоры в бока лошади. Кобыла почти с жалобным ржанием делает огромный скачок вперед и грудью сбивает с ног волосатого японца. Вслед за мной рывок совершает охрана, и мы почти одновременно врубаемся в строй бандитов.

Воины-псы с такой скоростью наносят удары, что их мечи превращаются в размытые стальные дуги. Во все стороны летят отрубленные куски тел, кровь и мозговая жидкость. Ронины используют необычную технику, работают парами, выскакивая из-за спины друг друга и целя в корпуса всадников, не трогая коней. Мои самураи искусно управляют лошадьми с помощью колен и успевают парировать выпады с обеих сторон. Я тоже выхватываю катану, отражаю чей-то удар справа, уклоняюсь от укола копьем слева и, дав шпоры Тиячи, вырываюсь из ревущей толпы. Рву поводья, поворачивая лошадь обратно, и слышу мощный крик: «Сатоми!»

Оглядываюсь и вижу, что по улицам бегут и скачут мои самураи дзикисидана. Во главе войска мчится генерал Хиро, его правая рука Танэда и мой верный, но тормознутый мацукэ.

– Вы в порядке, господин?! – первым подскочил ко мне Мураками. – Как только я узнал, что в городе объявилось много странных паломников Нитирэн-сю, я тут же поднял тревогу.

К этому времени воины-псы уже успели уполовинить ронинов, а те, увидев подмогу, попытались разбежаться. Как бы не так. В воздухе засвистели стрелы, и мне пришлось громко кричать, чтобы остановить избиение и получить хотя бы парочку пленных. На земле остается тридцать два тела, все шесть самураев моей охраны, слава богу, живы.

Как оказалось, Мураками вполне владел методами экспресс-допроса в полевых условиях. По моему указанию он схватил волосатого предводителя, который уцелел в схватке, и начал ломать ему пальцы. Тот исходил криком, но держался. Однако после того, как мои самураи накалили кинжал в пламени факела и приставили к глазу, – бандит поплыл. Оказалось, что на меня напал специальный элитный отряд Огигаяцу под командой Цукахары Бокудена.

Услышав это имя, мацукэ закричал от ярости, выхватил короткий меч и попытался ударить Бокудена в грудь. Один из охранников успел перехватить руку Мисаки, после чего его тут же повалили на землю соседние самураи. Пара минут куча-малы – и обезоруженный Мураками поднят на ноги.

– Ты что творишь! – набросился я на мацукэ.

– Господин, Цукахара Бокуден – это… это… – начал запинаться «писатель». – Убийца вашего отца. Именно он возглавлял яри-самураев Огигаяцу у озера Сакано!

Вот это новость! Я присел возле изломанного тела Цукахары, рядом опустился Хиро.

– Это правда?! – спросил я, глядя в затуманенные болью глаза Бокудена.

Тот не выдержал моего взгляда и отвернулся. Генерал стал громко ругаться, а его заместитель Танэда Цурумаки вытащил кинжал и отрезал косичку у Бокудена. То же самое он сделал с двумя другими оставшимися в живых бандитами.

– Вы не самураи, вы – ксоо сифилитического торговца-эта, – бушевал Хиро. – Как вы могли посрамить честь предков, скрывать лицо и прятаться, чтобы напасть из-за угла!

Из дальнейших допросов выяснилось, что отряд, напавший на моего отца, разделился. Несколько человек повезли тело и голову Сатоми Ёшитаки порадовать своего дайме, остальные, переодевшись монахами и паломниками, решили закончить дело, то есть убить меня. Для этого они четыре дня пешком пробирались в Тибу, и, как только вошли в город, им тут же повезло – новый дайме собственной персоной шпарит навстречу. Я в подобное везение не очень верил и приказал арестовать маму из Ивового мира, о которой упоминал Мураками. Сам мацукэ находился в невменяемом состоянии, поэтому дальнейшие разбирательства, которые мы перенесли в подвалы замка, пришлось вести мне лично.

Новые допросы выявили совсем неприглядную картину. Самураи Бокудена через маму были в сговоре с моим дядей, который не хотел пачкать своих рук в моей крови и собирался устранить меня с помощью гвардейцев Огигаяцу. Наводчицей и координатором должна была сработать владелица чайного домика, где собирался прятаться отряд Цукахары. Все бы хорошо, но я своей провокацией нарушил планы заговорщиков и убил дядю. После чего мама выслала нескольких слуг на главную дорогу – встречать переодетых гвардейцев. Слуги увидели меня въезжающим в Тибу, и спустя несколько часов – какое совпадение! – подошли «паломники».

До кучи я приказал пытать носатого охранника дяди, который попал к нам в плен. Сисидо Байкин оказался крайне любопытной личностью. Во-первых, подтвердилось его пиратское происхождение. Сисидо вел свой род от легендарного вако Хито Байкина, наводившего ужас на все море Эдо. Базировалась флотилия пиратов в заливе Ава, что в дядюшкиной провинции Кадзуса. Ёшитойо знал о морских разбойниках и даже имел долю от их набегов. Во-вторых, Сисидо Байкин был резидентом Ходзе в Кадзусе, о чем дядюшка и не догадывался. А шпионом он стал случайно, попав в плен во время одного из рейдов. Мацукэ Ходзе благоразумно не стали распинать вако, а предложили ему взаимовыгодное сотрудничество. От него требовалось втереться в доверие к Ёшитойо Сатоми и ненавязчиво контролировать его действия на поприще нового дайме клана. Завербовали Сисидо очень просто – вместе с ним в плен к Ходзе попал его брат, который и остался в клановой тюрьме как залог верности нового шпиона.

Что делать с пиратом, я в тот день так и не решил. А вот Бокудена и оставшихся гвардейцев Огигаяцу я приказал на следующий день казнить. Публично.

Глава 11
ВОЙНА – ЯПОНЦУ МАТЬ РОДНАЯ

Выносливость лошади познается в пути, нрав человека – с течением времени.

Японская пословица

Всю следующую неделю я кручусь как белка в колесе. Сначала казнь бандитов. Именно так Бокудена и Ко представили народу и войскам. Я приказал сколотить эшафот и потребовал явки на мероприятие всех взрослых жителей Тибы, а также войск дзикисидана и куни-сю. Нет ничего лучше для утверждения собственной власти, как проявить законную жестокость. Да и дееспособность продемонстрировать не лишним будет. Вон, глядите, сынок за отца-то отомстил!

Все прошло в лучших традициях Голливуда – лобное место, три виселицы, замковый палач, приговоренные к смерти, глашатай, который зачитывает вердикт дайме. Вокруг эшафота стройными рядами, стоя на коленях, расположились тысячи самураев и уроженцев Тибы. И даже в таком неприятном мероприятии, как повешение, проявляется японский порядок и аккуратность. Жители и войска расположились не абы как, а по ротам и кварталам. Перед казнью состоялся суд, на котором были представлены показания Мисаки Мураками и начальника моей охраны Эмуро Ясино. Последний даже поучаствовал в опознании Бокудена, что также было зафиксировано письменно. Генерал потребовал лишить гвардейцев Огигаяцу самурайского звания, что я, собственно, и сделал, заверив указ своей печатью. Хиро тут же прилюдно сломал их мечи и приказал их закопать в деревне прокаженных. Косички бывшим гвардейцам отрезали еще раньше. Теперь на бывших самураев не распространялись привилегии дворян, и я отказал им в просьбе совершить сэппуку.

Повешение, конечно, произвело на японцев неизгладимое впечатление. Обычно подобная казнь не очень зрелищна, так как преступники мгновенно умирают от перелома шейных позвонков из-за рывка веревки. Но это только в том случае, если есть люк или возвышенность, куда или откуда сталкивают приговоренного. В Англии даже существовала так называемая «таблица падений», где было записаны оптимальные высоты, с которых сбрасывали осужденных определенного веса. Например, мужчин весом в шестьдесят килограммов рекомендовалось казнить с 2 метров, но не больше, дабы не оторвалась голова.

Повешение удушением оказалось намного драматичнее. Надо было видеть, какие кренделя выписывали ноги гвардейцев, когда их медленно вздернули. По площади даже пронесся непроизвольный вздох. И хотя средневековая Япония может дать фору по жестокости любой другой стране – тут и варили преступников живьем, и медленно отпиливали головы бамбуковыми пилами, – мне все-таки удалось привнести некоторое разнообразие в местные казни.

И поверьте, я не испытывал ни малейших угрызений совести или позывов к состраданию. Гуманизм и демократия хороши в обществах, где ВВП на душу населения превышает шесть тысяч долларов. Тогда общество может себе позволить содержать преступников в тюрьмах, оплачивать адвокатов, лечить и перевоспитывать маньяков… Когда же народ беден, единственный способ стать богатым и жить хорошо – это быстрое и неотвратимое правосудие. И тут мы сработали очень эффективно. Бокуден с пособниками был казнен уже на следующий день после нападения на меня. С неотвратимостью все тоже вышло очень удачно – все подданные наглядно убедились, что новый дайме блюдет закон. Как писаный, так и неписаный («зуб за зуб»).

Сразу после экзекуции я форсировал говорильню на совете старейшин, и второй день прошел плодотворно. Были приняты следующие решения. Во-первых, мой брат с двумя сотнями самураев отправляется в Кадзусу искать базу пиратов. Я решил отдать Хайре Сатоми замок Итихару. Он хоть и молод, но, если рядом с ним будет кто-то из опытных капитанов да еще парочка шпионов – все сложится удачно. А то после смерти дяди и самоубийства его жены Комари – с новостью об этом прилетел голубь рано утром – провинция вообще осталась без власти. Это непорядок. Задачи брата – найти пиратов, разгромить базу и захватить все ценности, главные из которых, разумеется, корабли. В Аве базировались в основном легкие и средние гребные суда – сейро бунэ и кобаи с лучниками. Общее число флибустьеров не превышало трехсот человек, так что я надеялся на успешный исход кампании, благо дал Хайре полномочия по мобилизации местного населения и выделил для этого сто комплектов доспехов с копьями из своего арсенала. Кого-то брат заберет в замке, кого-то рекрутирует из крестьян, так что численное превосходство у него будет.

Следующее мое решение касалось куни-сю. Каждой провинциальной семье я приказал увеличить количество бойцов. Некоторым в два-три раза. Вместе с генералом мы скорректировали указ моего отца о привязке размеров владений (тё) к количеству самураев. Я взял на себя обязательства софинансировать расходы семей. Кроме того, Хиро также поручалось набрать три тысячи солдат, в основном из ронинов. По моим подсчетам, через несколько месяцев численность моей армии должна была удвоиться. А вот моя казна такими темпами скоро уполовинится. Деньги от меня потекли полноводной рекой. Айн взял пять тысяч коку на домну, аптекарь – тысячу на организацию медицинской службы в армии и фельдшерских пунктов в двух провинциях (это идея, кстати, пришла в голову ему самому, без моих подсказок!), еще тысячу коку возьми и выложи коор-бугё на школы, еще десять тысяч пришлось отдать авансом под заказы разных товаров у христиан. Если все так пойдет и дальше, я скоро стану банкротом! Казначей Сабуро уже смотрит на меня волком – что ни день, дай денег. А рис созреет только в конце лета, значит, поступлений налогов не будет до сентября. Как хочешь, так и крутись.

Крутился я все эти дни по полной. Пришлось держать в уме и контролировать десятки дел. Отправил Ариму в порт Фунобаси за пушками. Выяснилось, что нужно минимум пятьдесят волов, чтобы тащить их. Обязал Абэ выделить учеников школы Яцуфусы – учиться на пушкарей. То Хосима придет с проблемами – цена на серные руды выросла, надо покупать у северных торговцев. То айн разругается с Сабуро относительно места под домну. Но не только я пахал круглые сутки. Весь мой штаб выкладывался на все сто. Жена заведовала снабжением войск, лично отдавала указания по выделению припасов. Акитори Кусуриури по моему указанию учил самураев кипятить воду и показывал, как пользоваться медицинскими аптечками, которыми экстренно начали снабжать самураев. Ничего сложного – жгут из веревки, перевязочные материалы, лечебные травы. Тебя ранили? Перетягиваешь конечность жгутом, разжевываешь траву, залепляешь ею рану, после чего перевязываешься бинтом. Таких комплектов первой медицинской помощи сделать успели немного, но и то хлеб. Генерал устроил смотр войскам, после чего выбил у меня день на боевое слаживание. Впрочем, маневры получились скомканными из-за того, что Мураками получил депешу от нашего агента Окуня: огигаяцу выступили к границе Симосы. Десять тысяч самураев, три тысячи конницы и семь пехоты вышли из Эдо и, сбив заслон пограничников на реке Эдогава, начали переправу.

Я тут же затребовал карту, и мы вместе с военачальниками начали искать место для генерального сражения. Да, именно так. Я собирался разбить войска Огигаяцу, да еще усиленные мечниками Ходзе, в ходе одной битвы. И сделать это быстро и с минимальными потерями. Вот почему мне были нужны пушки.

Так, прикинем. Передвижение армии надо мерить по самым медленным отрядам – пехоте и обозу. Средняя скорость пеших самураев по пересеченной местности – три-четыре километра в час. По дорогам, конечно, быстрее, но не везде в провинции есть нормальные дороги. Сначала огигаяцу вынуждены задержаться на переправе, потом пойдут по тракту Токайдо, вот тут они, наверное, свернут… Так, теперь переводим сяку в километры, делим расстояние на скорость и получаем, что через два дня они будут…

– …Вот здесь, господа. – Я тычу пальцем в карту. – Что у нас тут? Ага, деревня Хиросима.

Очень говорящее название, подумал я про себя.

– Лес, пруды какие-то… Срочно выдвигаемся к Хиросиме и занимаем оборону! Обойти огигаяцу нас не смогут – справа от деревни холмы и террасы полей, залитые водой, слева лес. Дорога на Тибу только одна – вот ее-то мы и перекроем!

Военачальники аккуратно попытались поспорить со мной. Войск мало, у Норикаты Огигаяцу есть ударные части, которые заточены на прорыв наших порядков, конницы у врагов больше, лучников тоже. Разве в этой ситуации будет правильным «стать нерушимой стеной»? Хиро даже притащил целый трактат на тему военного искусства. Я его бегло пролистал и поразился количеству различных тактических приемов, видов построений и перестроений японских армий эпохи Воюющих провинций. Одних поэтических названий было с пол сотни – Хоси (Наконечник стрелы), Ганко (Птицы в полете), Саку (Замочная скважина), Какуёку (Крыло журавля), Кояку (Хомут), Гёрин (Рыбья чешуя) и так далее и тому подобное. Например, против Крыла журавля рекомендовалось использовать Курума гакари (Крутящееся колесо), когда наступающие части строились в виде вертящегося круга, – если один самурай уставал, его заменял следующий, если отряд нес потери – его подменял соседний. С Головой тигра (Кото) следовало бороться, выстроив войска Ползущей змеей (Тёда). Такая формация армии выглядела как длинная колонна – в трактате была даже иллюстрация с подробным объяснением, где в колонне должны стоять лучники, конница, пешие самураи.

– Придется в ваши трактаты внести еще одно построение, – сымпровизировал я. – Пламя дракона. Обещаю, послезавтра мы здорово удивим Огигаяцу. А теперь за работу!

Тут же весь армейский механизм завертелся и закрутился. Поскакали гонцы к Ариме в порт Фунобаси – хоть сама бухта и была ближе к Хиросиме, чем Тиба, но я в письме тем не менее просил ускориться с доставкой пушек. Еще один курьер был направлен в родовую деревню Абэ. Наконец мы с мацукэ придумали один ход конем, который мог помочь в битве с враждебными кланами.

Я решил привлечь на свою сторону боевых монахов Хоккэ. Задачка сформулирована была так. У монастыря есть около тысячи сохеев, вооруженных нагинатами. Как заставить настоятеля по имени Дайдзёдзи поделиться солдатами? К просьбам такие люди обычно глухи, да и не с руки дайме двух провинций клянчить бойцов. Угрозы? Плевал он на мои угрозы. Матушке отписать? Сомневаюсь, что ее интересуют земные дела. Уже неделя прошла, как ее бывший муж погиб, – и ни одной весточки. А все очень просто. Надо напугать настоятеля. И посильнее. А что может напугать последователя школы Нитирэн? Другая враждебная ветвь буддизма.