Текст книги "Чистильщик(СИ)"

Автор книги: Алексей Дроздов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Пока делались многочисленные анализы, Маара неотлучно находилась рядом с ним, в клинике – деньги позволяли это. Когда миновал послеоперационный период, она переехала в гостиницу.

Через две недели его состояние внезапно ухудшилось. Его перевели в интенсивную терапию, и Маара перестала отвечать на звонки.

Он догадывался по каким-то косвенным признакам, что она снова стала пить. Таскалась по дорогим ресторанам и прочее. Через месяц начались ответы, что абонент недоступен, а потом и вовсе – что такой номер не существует.

Терапия и деньги сделали своё дело, и он выписался из «Фрайнбург», когда на улицах Берлина уже вовсю господствовала весна.

На проспекте Роз он сунул карточку в первый попавшийся банкомат и получил предупреждение на экране, что «ваш счёт заблокирован». Вторая карточка дала тот же результат.

Выругавшись, он отправился в гостиницу в надежде хоть что-то разузнать. Номер, в котором она жила, оказался зарегистрированным на двоих. Он поднялся в лифте на третий этаж и открыл дверь в номер.

На столе, на видном месте, он заметил клочок бумаги со словами: "Не ищи. Может быть, я сама тебя найду". Клочок был придавлен пачкой стодолларовых купюр.

И всё.

Стерва бросила его, прихватив деньги со всех счетов.

Он вышел на улицу – платить за дорогой номер он не собирался и не мог, надо было найти ночлежку подешевле. Будущее рисовалось в мрачных тонах.

В двух кварталах от клиники нашлась недорогая гостиница, и на первое время Петровский решил обосноваться там. Но воспользоваться гостеприимством её персонала не пришлось – вечером пришла смс с неизвестного номера: "Возвращайся в Варшаву и жди".

Петровский вернулся в ту гостиницу, где был номер Маары и сунул сто баксов портье.

Курил и думал, пока тот рассказывал ему про тех мужиков, что заезжали за ней по вечерам на шикарных тачках, в то время как Микель валялся на больничной койке.

Но надежда оставалась.

Ночью он вылетел в Варшаву.

...В Варшаве через месяц от пачки денег осталась половина. Он нашёл дешёвый и недурной бар рядом с частным кварталом на окраине Варшавы. Там хорошо готовили венгерский гуляш и подавали холодную водку. Польская водка – самая лучшая, в этом Микель быстро убедился.

Денег теперь даже на обратный билет не хватило бы. Он снимал дешёвую комнатушку у вдовушки, которая каждый день надеялась, что Микель с ней отужинает в её опрятной спаленке, но он каждый раз отказывался.

Ссылался на работу по вечерам.

Которой не было.

Кабачок назывался «Выборово Лучне».

Накануне с Петровским неожиданно связался старый приятель, американец с жутко американским именем – Паркер Смит. Они вместе работали на Гаити, тогда Микель служил в ограниченном контингенте. Паркер нашёл его в социальной сети по неосторожности самого Петровского, выложившего свою старую фотку тех времён. В надежде, что...

Впрочем, он уже ни на что не надеялся.

...В пивном зале посетителей почти не было. Какая-то парочка, трое юнцов и пара местных завсегдатаев-пенсионеров. Микель заказал пиво, ужин и пару пачек дешёвых сигарет. Курить он начал сразу после выписки.

Всё это можно было заказать прямо у стойки, но ему не нравился бармен. Рыжий, с белыми бровями, тонким ртом и бегающими глазками, бармен одевался как попугай. Особенно Микеля раздражала его жёлтая бабочка, надетая на голую бычью шею. Вероятно что бармен отвечал Петровскому взаимностью – как только тот входил, он злобно зыркал и цедил что-то на своём торгашеском языке.

Микель уже выпил кружку «Туборга», когда в зал вошли двое.

Одного он узнал сразу – это был Августо, когда-то он работал у дона Лучиано мелким гориллой. У второго, незнакомого, была физиономия немецкого бюргера. Как говорил русский писатель Соловьёв, «не отмеченная печатью мудрости и благочестия».

Бежать и отступать было некуда. Августо молча бросил шляпу на столик, за которым сидел Микель, и сел на свободный стул. Шляпа своим краем угодила в тарелку с ужином.

Бюргер встал за его спиной, держа одну руку в кармане плаща.

Микель не выразил никаких эмоций. Он отхлебнул пиво из кружки и достал сигарету.

Августо изучал его, и через пару минут, наконец, заговорил.

– Микель, а где деньги?

– Какие деньги, Августо?

Августо усмехнулся.

– Мы сейчас заберём тебя из этой тошниловки, не возражаешь?

– Куда?

– Тут недалеко. Сам понимаешь, нехорошо будет, если мы забрызгаем тут весь пол кровью.

Бармен перестал протирать стаканы и с интересом смотрел на посетителей.

– У меня нет денег. Они у Маары. Если не веришь, то вот тебе обе карточки. Введёшь код и сам увидишь.

– Не принимай меня за идиота, Микель. Ты же мог перевести деньги.

– Ты и есть идиот, Августо. Я не мог, потому что лежал в клинике.

– Так, ладно. Допустим. И где она сейчас, твоя сучка?

– Понятия не имею. Эта шлюха сбежала с каким-то ублюдком. Думаю, что она сейчас в Риме.

Августо помолчал. Мысли в его голове медленно, но верно собирались в логический ряд.

– Микель, ну-ка дай мне твой телефон. Он ведь у тебя с собой, да?

Браво, Августо, браво!

– Ннет... Я оставил его сегодня дома...

Августо встал из-за стола.

– Выворачивай сам карманы. Давай, Микель, всё содержимое – на стол!

Медлить было уже нельзя. Петровский бросил взгляд на бармена, на окно. Нет, здесь не пройти. Если они найдут номер, с которого звонила Маара... Она хоть и сука, но лучше пусть она попользуется деньгами, чем тот, кто послал Августо и этого немца. Микель физически не переваривал семью.

Если только разбить телефон? Нужно это сделать быстро.

– Хорошо. Я вспомнил, да. Я же взял его с собой.

– Ну вот, видишь, как всё просто. Давай его мне, и карточки тоже. Коды напиши здесь, – Августо достал блокнот.

Но делать этого не пришлось.

В зале раздался грохот – такой, словно выстрелили из базуки. Бюргер рухнул на пол, вслед за ним – Августо, лицом на стол. На пол полетел ужин Микеля, кружка с пивом и столовые приборы. В агонии Августо ухватился за края столешницы, опрокидывая стол на себя.

В дверях стоял Паркер, он держал в правой руке дымящийся "кольт" – огромный, блестящий, наверно ещё со времён Дикого Запада.

– Спасибо, Паркер, – Петровский перевёл дух.

Они обнялись, как старые друзья.

– Еле нашёл тебя. Спасибо хозяйке, подсказала – где ты коротаешь вечера. Я, кажется, вовремя успел.

– Да, вовремя. Откуда у тебя такой раритет?

– Мама завещала. Ну ладно, надо убираться отсюда.

– Да, конечно. Но...ещё есть дельце. Дай-ка мне, – Петровский кивнул на "кольт".

– Бери. Почувствуй мощь, это тебе не какой-то там сраный "браунинг".

Микель взял оружие, подошёл к барной стойке и с нескрываемым удовольствием врезал рукояткой по роже бармену.

Как раз в тот момент, когда тот звонил в полицию.

*

Весной дороги в России – это нечто. Нет, не те, что в деревнях, о них разговор особый. Речь о городских.

На них каждый год отпускаются астрономические суммы, но каждую весну, как только сходит снег, они являют собой жалкое зрелище. Там и сям образуются трещины, выбоины, а то и просто ямы, в которые хоть саженцы сажай. По обочинам можно видеть результат зимних дорожных войн локального значения – куски бамперов, фонарей, битое стекло, элементы радиаторов и другие детали машин. У очень больших ям – колёса, брошенные хозяевами, с вывернутыми дисками и порванными покрышками, не подлежащими ремонту.

Но этот период сравнительно короткий. Вскоре появляются дорожные машины в сопровождении рабочих в жёлтых спецовках. Рабочие сыпят в дыры спецсостав на основе битума, и дорога немного выравнивается. По ней худо-бедно уже можно проехать.

Сотник взял такси, ему надо было закончить одно важное дело.

Как и обещали эти люди, утром следующего дня он получил инструкции. Ему предписывалось не покидать черту города, отсыпаться, набираться сил и ждать.

Чего ждать – неизвестно.

Он получил некоторую сумму денег, сотовый телефон (всегда иметь при себе) и свободу передвижений.

Пётр Евгеньевич гулял по городу, заходил в кафе, на набережную, в супермаркеты. Но нутром всегда ощущал слежку, но только один раз видел машину с их людьми.

Бежать бесполезно.

Он вышел из такси на привокзальной площади. В кафе на этой стороне он оставил телефон у бармена и направился к камерам хранения. Вернувшись с небольшим чемоданчиком, он забрал телефон и снова вызвал такси. Ему нужно было попасть в то самое ЖЭУ, где он до недавнего времени работал дворником.

...Дверь в подвал была открыта. Он спустился по узенькой лестнице и толкнул дверь в дворницкую.

Мария сидела на стуле, и зажав между бёдер черенок, вязала метлу. Заслышав шум, она вскинула голову.

– Вам кого, дядя?

Она не узнала Петровича.

– Тебя, Маш, тебя.

Петрович подобрал полы плаща и, не сдерживая улыбки, уселся прямо на ступеньки.

6.

– Петрович, ты крыса семибатюшная, это... ты?!

Мария взвизгнула и, отбросив черенок, кинулась к Сотнику. Она обхватила его и ...поцеловала в губы.

От неё пахло топлёным молоком и совсем немного табаком.

– Петрович, ну Петрович, как я рада! А неслабый у тебя прикид, я смотрю. Постой, но ты же сейчас должен на Пятаке мотать?

– Должен, должен. Маш, где у тебя стаканы?

– Стаканы, ага. Да вот, – она выплеснула недопитый чай в ведро и смахнула мусор со стола, за которым Петрович когда-то писал свои рассказы.

Он достал из кармана бутылку коньяка, разлил.

– Давай выпьем, со свиданьицем.

В дворницкой было тепло от бойлерной. Петрович расстегнул плащ и поставил чемоданчик на ступеньку лестницы.

– В общем, они выпустили меня.

– Как выпустили? Насовсем?

– Да нет, Маш. Сначала перевели на кичу общего режима, а потом....

И он рассказал ей, что случилось потом. Когда бутылка опустела наполовину, Сотник положил чемодан на стол.

– Это тебе.

– Чё там, Миш?

Он открыл.

Мария увидела, что чемодан доверху заполнен пачками с пятитысячными.

– Фигасе. Возьми меня в долю, Миш. Это у вас там авансы такие?

– Без базара авансы. Только одноразовые, как изделие ╧2. Нет, эти бабки чисто мои, они остались от прежних дел.

Мария замолчала, разглядывая деньги.

– Слушай, когда тебя повязали, я очень хотела узнать одну вещь.

– Какую?

– Ну, для чего это было всё. Знаешь, я немного разбираюсь в людях. Ты не выглядел маньяком, или там несчастным челом. Ты ведь не грабил их, правда?

– Правда. Так, была одна история.

– Расскажешь?

– Дай-ка сигаретку.

Она подвинула пачку "Альянса". Петрович прикурил, стряхнул пепел в банку из-под кильки.

– Была у меня любовь...

– Вот! Я так и знала.

– Её тоже Марией звали. У меня тогда работа была хорошая, на оборонном заводе. Слышала, может, Хруничевский? Вот там я, значит, обретался. Деньги платили, хватало. А её встретил в ночном клубе, ещё малость – и не успел, её бы на наркоту посадили.

Поженились мы. В аккурат на новый год ушла она от меня. В общем, и года не прожили вместе.

– Деньги?

– Да. Она на корпоративке познакомилась с этим...олигархом (он назвал фамилию). К нему трахаться бегала, пока я на работе был, значит. Потом я узнал, ну и врезал ей, не сдержался. А она мне в лицо бросила: "Лучше я буду тапки в зубах таскать, но золотые. Чем куриные котлеты с тобой по воскресеньям лепить".

– Вот стерва!

Петрович плеснул коньяк в стаканы.

– Да что толку. Любил я её, как сумасшедший скунс. Что-то в голове моей переключилось, не знаю. Запил на неделю, а когда очухался – поехал на Горбушку, ну и купил винтарь. Дальше ты сама всё знаешь.

Они выпили.

Мария разрезала луковицу пополам, одну половину подала Сотнику.

– На вот, закуси. Что делать думаешь?

– Пока не знаю. Думаю, что меня вытащили с кичи не для того, чтобы кормить фуагрой и крабами. Вот узнаю – зачем, тогда и...одно из двух.

– Сбежишь?

– Другого выхода нет.

– А как они тебя пасут?

– Да вот, через мобилу...

Мария рассмеялась, отрывисто, зло, но быстро смолкла. В следующее мгновение её лицо посерьёзнело.

– Через мобилу только богатенькие дедки-мужья за своими молодыми шалавами жёнами наблюдают. Они тебе спецом насвистели про мобилу. Чтобы спровоцировать и проследить, что ты будешь делать. С кем в контакт вступишь.

– Ты уверена?

– А то. Ты можешь выкинуть мобилу, они всё равно тебя отследят через десять минут.

– Каким макаром?

– Хм... Скажи, ты принимал лекарства? Витамины? Они тебе давали что-нибудь?

– Да.

– Что?

– Для восстановления сил, тетрарестадол. И витамины тоже. А что?

– Ты слышал о генных транспортёрах? Нет, не слышал, тогда бы знал. Эта технология сейчас в разработке, у неё большое будущее. В аминоцепочки, имеющие бактериологические свойства, встраивается антибиотик. Такая цепочка доставляет его в нужную точку организма, и там саморазлагается. Антибиотик освобождается от связей и начинает работать. Различными молекулярными весами задаётся цель, или орган, куда он должен попасть. В желудок, спинной мозг, головной мозг, печень, почки... Спецслужбы начинают использовать это, заменяя антибиотик-пассажир на электронный нано-элемент. Этот элемент может встраиваться в эпителий.

Сотник протрезвел.

– Это... Ты откуда знаешь?

– Так сама в тырнете нарыла...

– ???

– Миш, они сейчас сидят в машине со сканером где-нибудь в соседнем дворе. Или прям тут, у входа в подъезд. Короче, вот.

Мария открыла ящик в тумбе стола и достала свёрток. Развернула осторожно. В тряпице оказался "Люггер".

– Откуда это у тебя?

– Да так, нашла на помойке. Тебе он очень пригодится. Эта штука имеет отличный баланс, точность. Хорошо лежит в руке. Лучший пистолет второй мировой. Бери, у меня ещё много.

– Маша, скажи мне честно, ты ещё кем-то работаешь?

– Некогда сейчас базарить, Петрович. Бери одну штуку и уходи, как в анекдоте. С бабками что делать?

– Сохрани до времени. Но если они пасли меня для того, чтобы выявить связь, они же до тебя доберутся?

– Не дрейфь, не доберутся.

Мария взяла чемоданчик.

– Помоги.

Они отодвинули стол, под ним оказался люк коллектора. С трудом откинули тяжёлую крышку.

– Закроешь сам. Пока они чухнутся, я буду далеко.

И Мария, взяв чемодан, полезла вниз...

*

С моря задул холодный ветер, и Наумов застегнул китель на верхнюю пуговицу. В это время на побережье должно было быть теплее, но бог знает, что там случилось в небесной канцелярии.

Ждать пришлось недолго. Минут через пять около него затормозил "Форд". Водитель вышел и направился прямо к Наумову.

– Здравствуйте, Александр Ильич.

– Здравствуйте. Принесли?

– Я-то принёс. А вы? Это стоит того?

– Стоит. Это бомба, или почти бомба. Даже не знаю, как сказать.

– Так таки бомба?

– Послушайте, Сергей, вы меня не первый год знаете.

Его собеседник покрутил в руках телефон, о чём-то размышляя. Потом достал из внутреннего кармана куртки конверт и отдал его Наумову. Тот спрятал его в портмоне.

– Другое дело. Держите, – Наумов протянул Сергею накопитель.

– Отлично. Будут какие пояснения?

– Будут. Возможно что вы и сами знаете часть информации, которую услышите, но...из песни слова не выкинешь.

Наумов положил локти на перила парапета.

Со стороны волнолома к причалу шла субмарина. Два раза взвыл ревун, вспугнув стаю чаек и ворон.

– Видите, Сергей, это АПЛ "Барракуда". Здесь, в Новороссийске, обычно не швартуются такие лодки. Но это такой случай, когда возникает так называемая служебная необходимость. Вы в курсе предстоящего визита президента в Объединённое Королевство Эль-Бахар?

– Да, конечно. Внеплановый визит по личному приглашению короля Али Второго. Переговоры по строительству нефтеперерабатывающего завода, за который они будут рассчитаться лизинговыми платежами. Так, ничего особенного.

– Да, да, конечно. Там нашли нефть, и очень хорошего качества. Белую, по составу почти чистый бензин. Месторождение на шельфе, весьма богатое.

– Александр Ильич, я понимаю...

– Нет, Серёжа. Не понимаете. Там не просто много нефти, а очень много. Так много, что если она поступит в продажу на мировой рынок, то возможен обвал ценового паритета.

– Откуда такие сведения?

– С "Барракуды". Это не просто военная лодка. Она несёт ещё на своём борту и некое научное оборудование. И как раз сегодня прибыла от берегов королевства.

– Но это означает... Что...

– Да. Это означает если не наш конец, то наступление серьёзных перемен в худшую сторону. Но пока об этом знают только на "Барракуде", президент... Ну, и мы с вами.

– Но зачем тогда строить там завод по переработке нефти?

– А вы хотите, чтобы его построили американцы? То, что король обратился к России – заслуга нашей разведки, а не международной конъюнктуры!

Капитан рассмеялся – скрипуче, простужено. Сергей посмотрел на подлодку – она уже швартовалась у пирса.

– В накопителе – результаты георазведки?

– Да, и ещё кое-что. Сроки поставок, имена.

– Но я всё же не очень понимаю. Ведь нельзя долго тормозить строительство. Насколько можно оттянуть конец?

– Хм... Обстановка в Дебаро, столице королевства, очень сложная. Она, как бочка с порохом – достаточно поднести спичку. К берегам Эль-Бахара идут два крейсера и авианосец "Челленджер" ВМС США. Я думаю, что президент будет решать и другие вопросы, кроме чисто коммерческих.

– Какие?

– Ну, скажем, подготовка заключения договора о взаимопомощи, в том числе и военной. Если у вас, Сергей, есть связи в МИД, то вы сами могли бы...

– Дааа... Честно говоря, Александр Ильич, вы меня ошарашили.

– Что ж, я рад.

– Чему?

– Что не разочаровал вас, Сергей.

Начался дождь.

– Александр Ильич, если у вас появится ещё информация, подобная этой, звоните. И назначайте сумму, какую сочтёте достаточной. Без всяких стеснений.

Сергей накинул капюшон и заспешил к машине.

*

"Третий, или всё же четвёртый?" – думал Микель, глядя на горничную, расставляющую приборы на столике. Она чуть обернулась, ловя его взгляд, и вышколенная улыбка мелькнула на её миловидном лице.

"Четвёртый. А в талии не больше шестидесяти", – он откинулся в кресле.

– Мистер ещё что-нибудь закажет? – спросила она.

– Нет, не сейчас. Вечером вы работаете?

– Да.

– Чудно. Как вас зовут?

– Линда. Я могу идти?

– Да, конечно.

Она ушла, толкая тележку.

На столе был сервирован завтрак: яичница с беконом, осетрина, яйца и тосты. Микель переключил кондиционер на максимум – за закрытыми жалюзи окнами отеля было плюс сорок два в тени.

Есть не хотелось, и он откупорил бутылку "колы".

– У неё третий номер.

В дверях стоял Паркер.

– У кого?

– У Линды.

– Паркер, ты тут всех горничных знаешь?

– В Дубае?

– В отеле.

– Нет, только до тринадцатого этажа.

Он открыл жалюзи и в номер хлынуло раскалённое солнце.

– Посмотри, Микель. Башня "Бурдж халифа" высотой восемьсот метров. Меня всегда интересовала архитектура только в денежном выражении. Интересно, сколько стоило строительство этого абсурда?

– Почему абсурда? По-моему, очень хорошо получилось. Выпьешь? – Микель достал из ледника пиво.

– Да, может ты и прав, но мне наверно русский медведь на глаз наступил. Не понимаю я этой музыки в камне. Дубай построен на нефтедоллары, и конца этому не видно.

– А я слышал, что...

– Микель, я тоже много чего слышал. Если ты имеешь в виду контракт с русскими. Но мы не должны задавать много вопросов. Понимаешь?

– Да, Паркер.

– Другие яйца.

Паркер положил на стол конверт.

– Двести тысяч на карточках "Express" и "National Swiss", на твоё имя. Терминалы имеются в холле отеля, но ты можешь делать заказы прямо отсюда.

– И это всё?

– Нет, это аванс. Всё остальное – билет в Эль-Бахар, инструменты и инструкции ты получишь через четыре дня, в день вылета.

Паркер допил пиво и посмотрел на часы.

– Думаю, что на эту детку с третьим номером у тебя времени больше чем достаточно.

7.

Эль-Бахар, Дебаро, 25 июля 20хх года.

Мария оказалась права на все сто, они ждали его во дворе. Как только он вышел из подъезда, они затолкали его в машину и обыскали дворницкую,.

Вечером того же дня в сопровождении двух людей он вылетел в Эль-Бахар, это на границе с Йеменом. Всю дорогу эти двое в чёрном не проронили ни слова, только таращились на него и друг на друга.

Самолёт приземлился ночью, что спасло от неимоверной жары. Ему дали выспаться в номере, довольно приличном, после обеда он получил инструкции и оружие – американскую М200 с прицелом Nightforce. К прицелу прилагался баллистический вычислитель Casio 70, а также датчики скорости ветра, температуры воздуха и атмосферного давления Kestrel 4000, плюс лазерный дальномер Vector. Всё это было не лишнее, потому что стрелять придётся на дистанции 1900 метров. Цель тоже обозначили – смуглый мужчина сорока лет. На нескольких профессионально сделанных фотографиях в разных ракурсах мужчина был одет в военную форму высшего чина, насколько мог судить Сотник по знакам отличия.

Крыша высотки продувалась тёплым морским ветром с залива. Здесь и был определён огневой рубеж для Сотника. Ему давали притереться к месту «работы».

Направление стрельбы – одноэтажные постройки, сады, паркинг, финиковая роща, окончательно – усадьба, окружённая четырёхметровым каменным забором. За забором – двухэтажный особняк, охрана, небольшая вышка с аппаратурой связи. Из ворот то и дело выезжали джипы с вооружёнными людьми.

В прицел Сотник рассмотрел бассейн с ослепительно голубой водой и немногочисленную прислугу. На дистанции они установили два знака – ленточки на деревьях, на высоте десяти метров. Одна на семьсот метров, вторая в полутора тысячах. Ленточки показывали направление ветра.

"Видимо, большая шишка этот черномазый", – подумал он.

На три дня его заперли в номере. Кормили лобстерами и чёрной икрой. На исходе третьего дня позвонил Ситников.

– Пётр Евгеньевич, как там у вас погода?

– Нормально. Кондиционер исправный, пиво холодное, вода в море горячая.

– Я о политической погоде. Телевизор смотрите?

– Смотрю, больше нечего смотреть.

– Тогда вы в курсе, что президент отбыл сегодня, на день раньше.

– Какая досада. А мне ничего не сказали.

– Сказали. Я сказал. Я вижу, вы волнуетесь.

– Как не волноваться, Иван Иванович? Вот думаю о кодексе чести, о порядочных людях, которые...

– Понимаю. Даже не знаю, какие мои гарантии вас смогли бы убедить.

– Не нужны мне ваши гарантии. Всё равно плевать вы на них хотели.

– Зря вы так, Пётр Евгеньевич. Мы – контора государственная.

– Вот как? И какого государства вы контора?

– Нашего, разумеется. Российского. Всё зависит от вашей работы, насколько хорошо вы её сделаете.

– Да уж пожалуй что выбор не велик.

– А вы рискните.

– Грудь в крестах, или зад в глистах. Помню, мама говорила.

В трубке помолчали.

– Я понял вас, Пётр Евгеньевич. Значит, бог нам в помощь?

– Именно так, Иван Иванович. На него единственного уповаю.

Он знал, что она вернётся.

Это было где-то глубоко в его подсознании, в каком-то забытом файле, который никогда не открывается, как он ни старался.

В человеке всегда живёт тяга к несбыточному. Он примеряет на себя одежды, которые ему не по росту, но он уверен, что они идут ему. Должны идти. Ему нравится выглядеть так, лучше чем другие.

Но потом, позже, а может быть и не позже, он понимает, что это – не его. Это чужое. Оно красиво, ошеломляюще, оно возвышает, иногда волнует, но ты понимаешь с горечью, что нельзя носить на размер больше, или меньше... Это сделано для другого тела, другими скроено и сшито.

И ты возвращаешься.

Туда, где тебя ждали целую вечность, словно ты и не покидал этот дом, сад, того человека, тот город...

Возможно это самая страшная глупость, за которую придётся платить всю оставшуюся жизнь. И осознание этого приносит невыносимую боль, которую нельзя заглушить ни водкой, ни новыми впечатлениями.

Ничем.

Микель сидел под навесом – прямо перед ним, насколько хватало глаз, отливал лазурью огромный океан. Солнце палило, волны лениво перекатывались, намывая золотой песок к краю помоста.

Он велел бармену заморозить мохито, чтобы не портить его льдом, как это делают американцы. Они зачем-то разбавляют водку содовой – всё равно, что карлику трахать слониху.

Пляж был частный и принадлежал отелю "Шах Намиб". Здесь не было ни души в этот час.

Настроение было пакостное.

Он ненавидел Маару с каждым днём всё больше. Но эта ненависть внезапно кончалась, исчезала, и временами мгновенно сменялась чувством какой-то дикой похоти к ней – до мурашек, до головокружения.

И снова – ненависть.

Вчера в номер отеля посыльный доставил чемодан. Планы изменились, видимо, и Паркер решил передать посылку уже здесь, в Аль-Бахаре. Микель занавесил шторы, запер дверь и осмотрел содержимое.

Записка содержала подробный план, время работы, цели и место проведения. Ещё лежал сотовый телефон, ключи от машины и винтовка, упакованная в отдельный ящик. Микель нашёл дом – это было в восьми километрах от отеля. Ключи от комнаты, из которой Микель должен был стрелять, ему передал портье.

Это была угловая комната на незаселённом этаже, очень дорогая. Справа, метрах в трёхстах – такая же высотка. Дальше шли небогатые кварталы, окружённые рощами. У самого дома проходило оживлённое шоссе.

В чемодане была одежда для него – армейские ботинки, пара брюки-рубашка облегчённые, защитного цвета. Всюду ярлыки – "made in USA".

"Это ещё зачем?" – подумал он, мысленно перечитывая инструкцию.

*

Канал «24+» телевидения ОАЕ.

"Вчера глава МИД России Сергей Лавров провёл пресс-конференцию. В частности, он ответил на вопросы корреспондента CNN по поводу ситуации на ближнем востоке.

Из выступления С. В. Лаврова.

– На недавней встрече глав государств Аль-Бахара и России были затронуты вопросы о положении в регионе аравийского полуострова, о взаимоотношениях стран, входящих в восточную коалицию поставщиков нефти и о сотрудничестве в военной и экономической сферах.

– Господин Лавров, расскажите подробнее – о какого рода сотрудничестве идёт речь? Насколько известно, Его Величество король Али Второй придерживается политики нейтралитета.

– Речь идёт об обмене опытом на уровне внутренних войск и спецслужб.

– И только? А мы думали, что вы уже вводите войска в Саудовскую Аравию... (смех в зале).

– В Саудовскую Аравию никто не собирается вводить войска. Но король Аль-Бахара поднимал вопрос о присутствии специальных военных консультантов от России.

– В какой связи?

– Я не в курсе. Беседа проводилась строго конфиденциально. Результаты по некоторым отдельным вопросам мне не сообщались.

– Ваше личное мнение по этому поводу?

– Я не думаю, что в ближайшее время вопрос о локальном присутствии станет актуальным. Безопасность в регионе поддерживается мировым сообществом. Вы знаете, что к берегам Аль-Бахара направляется соединение кораблей ВМФ США. Так что Европа может спать спокойно.

– Чем объясняется внимание правительства США к этому маленькому государству?

– Вопрос не по адресу. Я лишь могу сказать, что это делается в рамках договора о борьбе с мировым терроризмом.

– Нефть короля Али Второго имеет отношение к Аль Каиде?

– Нефть не имеет. Как вам известно, месторождение едва ли обеспечит потребности самого Аль-Бахара. Однако за последние полгода исламисты сильно активизировали свои действия на территории этой суверенной страны..."

Дебаро, 28 июля 20хх года, загородная резиденция Его Величества короля Али Второго.

Песочного цвета «Ленд Ровер» подъехал к воротам особняка, водитель вставил карточку в щель пропускного терминала. Камеры на консолях ограды пришли в движение, и ворота открылись.

Джип продолжил движение на территории и остановился у входа в здание. Из машины выскочил худощавый капитан в форме разведки. Его встретил начальник охраны.

– Его величество?

– У бассейна.

– У меня приказ об обеспечении безопасности в связи с переносом церемонии пуска завода.

– Проходи.

Начальник что-то сказал по рации, но капитан не расслышал. Он уже шёл по мраморной дорожке к бассейну.

Король сидел в шезлонге.

Подойдя к нему, капитан вытянулся по стойке смирно.

– Ваше величество, у меня устное послание от полковника Рауля.

– Говори.

По дорожке от здания шла официантка, она толкала перед собой тележку-столик с напитками.

Сотник медленно вращал маховичок горизонтальной наводки, ловя её голову в перекрестье прицела. Данные по погодным условиям были введены, и он изменил масштабирование оптики.

Официантка склонилась над столиком, стоящим перед королём. Она улыбалась, расставляя высокие стаканы с коктейлями, и что-то говорила.

Али положил сигару в пепельницу в виде головы орла и поднялся из шезлонга.

Ветра почти не было.

Сотник зафиксировал висок короля в центре и включил коррекцию.

Его палец лёг на спусковой крючок.

8.

Писатель вносит хаос в установленный свыше порядок. И делает он это в полной уверенности, что творит добро. Но добро и зло есть понятия абстрактные, не имеющие конкретного проявления в каждом безусловном случае.

Писатель, сценарист, постановщик преподносит нам искусство. Искусственно созданный мир, где злодей имеет привлекательный облик, а благочестивый оборачивается злодеем. Жестокий убийца предстаёт героем, спасающим мир, а защищающий свои права святой становится гнусным эгоцентристом.

Обман правит чувствами и умами. Бытие есть великая иллюзия, где причудливо переплетается жизнь со смертью, кинематограф и реальность, выдуманная сказка и правда.

Мы выживаем, и в этом смысл всей жизни. И неважно, ложью ли, правдой ли мы это делаем. Борясь за существование, за место под солнцем, мы реализуем закон природы, который в конечном итоге есть добро. Даже убийство иногда становится актом, необходимым для течения жизни.

И только бог со своей недосягаемой высоты взирает на это молчаливо.

Триста метров – дистанция приемлемая для такого стрелка, как Петровский.

Он открыл фрамугу окна по направлению, которое определил в предыдущий раз, и установил винтовку на сошку. На уровне его этажа просматривалась крыша соседнего здания.

На крыше лежал человек в камуфляже.

Петровский лёг на пол и загнал патрон в патронник, уловив в прицел незнакомца. Это был мужчина средних лет, подтянутый, седина уже тронула его виски.

Тьфу ты...

Да какое ему дело, кто он такой? Полмиллиона долларов не пахнут, они ничем не пахнут. С этой дистанции Петровский уложит его точно в висок, не запачкав воротничка.

Щелчок выстрела, и всё.

И деньги в кармане.

И билет на самолёт.

Но нужно выждать, когда тот, неизвестный стрелок сделает свой выстрел. У Петровского будет минута, или меньше, пока противник поднимется и сделает несколько последних шагов к выходу с крыши.

Лучше сделать дело, пока он будет ещё лежать – это секунда, или две.

Микель снова поймал в прицел незнакомого стрелка. Длинное тело глушителя застыло в неподвижности, время остановилось.

Стрелок на крыше тоже изготовился к стрельбе...

Через мгновение его оружие дёрнулось, и Микель нажал на спуск. Раздался сухой щелчок, приклад ударил в плечо и гильза, описав дугу, звякнула о мраморный пол.

Голова незнакомца на крыше свалилась на бок, тело вытянулось в короткой агонии. Петровский вздохнул с облегчением и не без труда поднялся с холодного пола.