Текст книги "Книга о русской дуэли"

Автор книги: Алексей Востриков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Алексей Викторович Востриков
Книга о русской дуэли

© А. Востриков, 2014

© Л. Тимошенко (наследники), иллюстрация на обложке, 2014

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2014

Издательство АЗБУКА®

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)

Введение

Современные представления о дуэли приблизительны и в значительной степени ложны. Ситуация парадоксальная. Очевидно, что этот уникальный феномен занимает очень существенное место в русской культуре XVIII–XIX веков. Для многих наших современников поединок является символом золотого века благородства и чести. Кажется, говорить о русской послепетровской культуре и обойти дуэль невозможно.

Когда только начиналась работа над этой книгой (конец 1980-х годов), русских исследований о дуэли практически не существовало, хотя вообще о поединках сказано очень много. Почти у каждого писателя (особенно в XIX веке) есть или эпизод, или целое произведение, посвященное дуэли. Многие мемуаристы оставили описания или хотя бы упомянули известные им дела чести. Все это сказано о конкретных дуэлях – но не о дуэли как общественном явлении.

Типичный парадокс: все дерутся на поединках, но они остаются уголовным преступлением. А разве можно напечатать руководство для совершения преступления?! И до самого конца XIX века в России не было своих дуэльных кодексов. Иностранные тоже не очень прижились (даже самый авторитетный французский кодекс Шатовильяра, составленный в 1836 году). Наши предки стрелялись не по писаному, а полагаясь на традицию, общественное мнение и свои личные представления о чести.

Парадокс продолжается. В 1894 году Александр III решил, что только дуэль может поддержать офицерскую честь. Были опубликованы «Правила о порядке разбирательства ссор в офицерской среде», согласно которым суд общества офицеров имел право назначить поединок и отказаться от него можно было, только выйдя в отставку. Вслед за этим замечательным документом, который не отменял уголовную ответственность за дуэль, а только заранее обещал помилование тем, кто будет стреляться «по правилам» и «согласно высочайше установленного порядка», последовала целая лавина – но не столько поединков, сколько статей, брошюр и книг! Появилось сразу несколько кодексов (В. Дурасова, С. Важинского, А. Суворина, «адаптированный» кодекс Б. Тонского, перевод кодекса Ф. фон Болгара и другие). В журнальных статьях развернулась довольно активная дискуссия на тему: что такое дуэль – высочайшая милость, которой надо как можно активнее пользоваться, или же высочайшая кара (чтобы все буяны и негодяи поскорее друг друга перестреляли)? Вышло несколько пособий для секундантов, которые с хронометром и линейкой в руках должны определять, все ли правила были соблюдены. Из всего этого множества голосов почти сразу выделилось два громких: одни дуэль понимали, принимали и поддерживали, другие не принимали и не понимали. Причем непонимание становилось основным аргументом: дуэль бессмысленна! дуэль абсурдна!

Вопрос остался открытым, а после революций и Гражданской войны был закрыт. Затем о дуэли долго не писали, а там, где обойти эту «барскую причуду» было невозможно (например, в биографиях Пушкина и Лермонтова), говорили о ней сдержанно, без обобщений, не отходя от конкретного материала. Некоторые исследователи использовали тему дуэли для поиска заговоров против великих писателей и для разоблачения «свинцовых мерзостей» царизма.

Зарубежных исследователей дворянской культуры, и дуэли в частности, российский материал интересовал мало, для них это была периферия, экзотика, даже курьез. Единственная работа, посвященная специально России (диссертация Кристин Шолле [ 214] [1]1
  В квадратных скобках даются ссылки на литературу. Цифра, набранная курсивом, соответствует порядковому номеру цитируемого или упоминаемого издания в списке литературы наст. изд.


[Закрыть]) представляет собой более комментированный обзор, чем анализ. Впрочем, как это, так и подавляющее большинство прочих зарубежных исследований в советское время были практически недоступны нашему читателю.

В отечественной литературе интерес к повседневной жизни русского дворянства, и в том числе к дуэли, стал возрождаться в 1960-е годы. Особенно хочется отметить работы Ю. М. Лотмана. Небольшой по объему раздел из его комментария к «Евгению Онегину» [ 117] и сорокаминутная лекция о дуэли в цикле телевизионных «Бесед о русской культуре» (переработанный и дополненный вариант этого цикла опубликован в 1994 году [ 113]) до сих пор являются лучшим теоретическим осмыслением феномена русской дуэли.

Отчасти заполнила образовавшуюся лакуну вышедшая в 1989 году книга Я. А. Гордина «Право на поединок»; впрочем, она – о Пушкине и затрагивает проблему поединков постольку, «поскольку Пушкин выбрал именно дуэль, чтобы разрубить роковой узел, затянувшийся в конце его жизни» [ 50, с. 5]. Дуэльные главы этой книги собраны и дополнены материалом в последующих работах Я. А. Гордина – «Русская дуэль» ([ 51]) и «Дуэли и дуэлянты» ([ 52]).

Вообще, о дуэли Пушкина (последней) написано чрезвычайно много, больше, чем обо всех других российских дуэлях, вместе взятых. Нам же хотелось написать (как однажды сформулировал Ю. М. Лотман) «о том, как стрелялись никому не известные поручик Иванов с коллежским асессором Петровым». Если пользоваться научным языком, то нас интересовала дуэль как культурный феномен, дуэль как ритуал, поэтика этого ритуала; язык дуэли и его элементы; дуэль как часть жизни русского дворянина, реалия его быта.

Однако научной терминологией мы пользовались по мере необходимости, а в основном старались дать слово самим героям нашего исследования. Чувство чести (point d’honneur, как называли дворянскую честь, «честь дуэлиста» не только во Франции, но и в России) – это именно чувство, которое не всегда можно объяснить или описать. Мы надеялись, что, прочитав эту книгу, кто-то сможет увидеть дуэль изнутри, «примерить на себя» чувство дворянской чести, как можно примерить рыцарские доспехи или подержать в руках старинный «ствол Лепажа».

Такая установка отчасти оправдывала нас в отношении использования материала. В настоящей книге мы опирались и на теоретические работы (большей частью дореволюционные), и на мемуары, и на художественную литературу. В строгом историческом исследовании такой разнобой вряд ли допустим, но для нас были равно важны все описания дуэли, так или иначе отражающие представления российских дворян. Мы надеялись, что требовательный читатель сам сможет отделить зерна от плевел и составит собственное мнение об описываемом нами явлении.

Впервые «Книга о русской дуэли» вышла в 1998 году в Санкт-Петербурге, в «Издательстве Ивана Лимбаха». За прошедшее с тех пор время интерес к изучению русской дуэли необычайно возрос. Появилось сразу несколько примечательных работ: «Дуэль Пушкина» Р. Г. Скрынникова (1999), «Поединок чести» А. Кацуры (1999), «Ритуализованная агрессия…» И. Рейфман (1999, русский перевод 2002), «Дуэль в жизни и творчестве А. С. Пушкина» В. Миронова (2003). Все эти книги (добавим сюда работы Я. А. Гордина и нашу) различаются и по методологии, и по стилю, и даже по материалу, дополняя друг друга и помогая увидеть столь сложный феномен, как русская дуэль, с разных точек зрения.

В заключение хочется выразить признательность тем, кто на разных этапах подготовки книги помог поддержкой и советами, – Г. Г. Амелину, А. Ф. Белоусову, М. Я. Билинкису, А. Б. Блюмбауму, Д. В. Болотову, К. Г. Исупову, В. Ф. Миронову, А. А. Савельеву. Хочу особо поблагодарить сотрудников Научной библиотеки имени М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (в первую очередь директора Н. А. Шешину, а также М. Э. Карпову, Н. И. Николаева, Т. А. Березкину, У. А. Маркову, Л. И. Корбукову и других). К сожалению, нет возможности назвать всех, кто оказал содействие в сборе мемуарного и литературного материала. Наконец, эта книга просто не состоялась бы без постоянной помощи Е. Н. Грачевой.

Глава первая
Немного истории

Дуэль как социокультурный феномен. Дворянский кодекс чести. Дуэль как институт регулирования отношений дворянской чести. Традиции военного поединка: аристия, рыцарский турнир, карусель. Судебный поединок. Поединок как зрелище: гладиаторские бои, ассо, кулачные бои

ПРИЛОЖЕНИЯ: Материалы о каруселях. Поле

Внаше время слово «дуэль» употребляется в столь различных, иногда взаимоисключающих смыслах, что необходимо сначала определить суть этого вполне конкретного социокультурного феномена и отделить дуэль от явлений родственных и схожих. Итак, дуэль – это ритуал благородного разрешения и прекращения конфликтов, затрагивающих личную честь дворянина.

В сословной структуре послепетровского Российского государства главенствующее положение занимало дворянство. Оно имело исключительные права, но эта исключительность ко многому обязывала. Исключительность требовала сословной обособленности, замкнутости. Хотя Петр I и открыл формально сословие для выслуживших чин людей неблагородного происхождения, хотя приливы и отливы фаворитизма подчас ставили на первые места в государстве целые семейства из самых низов, тем не менее такие случаи были исключениями; для «новых» дворян подобная «милость» являлась лишь первым шагом к тому, чтобы стать настоящими дворянами Российской империи.

Сословная обособленность основывалась, с одной стороны, на поддерживаемом культе рода, с другой – на культе общества. Род – это гарантия прошлого. Память о предках и ответственность перед ними, благородство– это противопоставление «Иванам, не помнящим родства», людям подлогопроисхождения. Общество – это гарантия настоящего. Дворянин всегда и повсюду включен в корпоративные связи, неформально уравновешивающие отношения формальные, служебные. Перед обществом дворянин отвечает за соответствие своего повседневного поведения, каждого своего поступка происхождению и положению. Суждение общества офицеров или общественное мнение в свете могут быть важнее, чем приказ командира или воля губернатора. Оказаться исключенным из родового клана или из общества – вот угроза, которая для дворянина была страшнее физической смерти.

По каким же правилам жило дворянское общество? Кодекс чести был универсальным этическим законом. Он объединял в себе все требования, предъявляемые к благородному человеку. Вряд ли возможно на нескольких страницах описать такой сложный феномен, как дворянская честь. Может быть, в настоящей работе это не так уж и необходимо, потому что представления о том, что благородно и что неблагородно, что честно и что бесчестно, в значительной части сохранились до сих пор. Позволим себе лишь несколько самых общих замечаний.

Честь обязывала дворянина быть достойным своей свободы. Недопустимыми считались ложь, трусость, неверность присяге или данному слову. Кража расценивалась как безусловная подлость. Любопытно, что присвоить казенные деньги, обобрать подчиненный полк, город или целую губернию казалось обычным делом. Е. П. Карнович в своей книге «Замечательные богатства частных лиц в России» [ 91] рассказал, как на губернаторских и министерских постах, на откупах и армиях наживались огромные состояния. Но вот вытащить кошелек из чужого кармана настолько унизительно, что уличенному в этом остается либо застрелиться, либо исчезнуть.

Дворянин призван уважать равных и защищать слабых. Человек чести должен признавать честь других, иначе и его собственная будет немногого стоить. Везде, где чести и достоинству угрожает подлость, дворянин обязан встать на их защиту.

Поединок в начале Куликовской битвы.

Миниатюра Лицевого летописного свода. XVI в.

Честь требует от дворянина полного и абсолютного подчинения ее законам. Вся жизнь дворянина посвящена служению чести, и даже угроза смерти не может остановить его. Впрочем, смерть угрожает в исключительных ситуациях, сложнее соответствовать своему благородному положению ежедневно и ежеминутно. Владение шпагой и пистолетом важно, но настоящего дворянина узнают по умению пользоваться носовым платком и столовым ножом, по умению одеваться и танцевать, по осанке, походке и речи.

Дворянин самостоятелен и свободен в своих поступках. Если он принял решение, ничто не должно ему препятствовать. Если он совершил тот или иной поступок, то он сам, один, несет за него полную ответственность. Все происходящее с благородным человеком необратимо, нельзя взять слово назад, начать сначала, переиграть. Что свершилось, то свершилось.

Честь представлялась не механической суммой требуемых благородных качеств и достоинств. Каждая из составляющих была таким же абсолютом, как и единое целое. В вопросах чести не могло быть никакой относительности, никаких полутонов. «Почти храбрый», «более-менее благородный» – это уже оскорбительная насмешка.

Дворянин не мог допустить, чтобы его честь подвергалась хоть малейшему сомнению. Однако в жизни неизбежны конфликты и ссоры. Поэтому-то и была столь необходима дуэль – ритуал, не допускающий между благородными людьми неблагородных отношений. Как только дворянин чувствовал, что его честное имя под угрозой, он мог потребовать удовлетворения, и противник не имел права ему в этом отказать.

Как же был построен дуэльный ритуал? Схема знакома многим из художественной литературы: за нанесением оскорбления следовали вызов и его принятие противной стороной, затем происходил поединок (бой) и, наконец, примирение (прекращение дела).

Центральной частью дела чести являлся поединок. Очень часто и современники, и исследователи позднейших времен отождествляли дуэль только с поединком, боем. На самом деле все предшествующее поединку не менее значимо и ритуально, в неменьшей степени обусловлено сценарием, чем сам бой. Но бой, поединок – это действительно кульминация ритуала. Поединок – это бой между двумя соперниками на благородном смертоносном оружии, происходящий в присутствии секундантов, по заранее установленным правилам, составленным в соответствии с кодексом или традицией.

Дуэль как институт регулирования отношений дворянской чести существовала на достаточно ограниченном отрезке русской истории. Условно можно поставить границы с середины XVIII до середины XIX века. До этого времени еще нельзя говорить о сложившемся европеизированном дворянском сознании, а во второй половине XIX столетия дворянство утратило главенствующую роль в постепенно распадающейся под напором буржуазных отношений сословной структуре России и, хотя дуэли еще случались, суть явления в значительной степени изменилась.

Дворянская культура, хотя и была вполне самостоятельным, замкнутым историческим феноменом, считала себя наследницей аристократической и воинской традиции Европы в целом. Она искала (и находила!) предшественников и предков и в тех или иных современных реалиях усматривала черты сходства с историческим прошлым. В дуэли дворяне видели продолжение старинных традиций единоборств. Реальнаяистория видов единоборств требует от историка универсальных знаний и некоторой самоуверенности. Не претендуя на обладание ни тем ни другим, мы постараемся восстановить представления русских дворян XIX века об истории дуэли и назвать те исторические ситуации, сходство с которыми находили дуэлянты, выходя на поединок.

Ритуальный поединок имеет глубокие традиции. Самая древняя разновидность – воинский поединок. Из мировой истории нам известны случаи, когда битва между войсками начиналась с того, что перед строем выезжали или выходили богатыри, известные ловкостью и отвагой, силой и доблестью, и вызывали из стана соперников «на честный бой» желающих помериться силой. Вызов мог сопровождаться насмешками и оскорблениями в адрес противников (впрочем, совершенно не обязательно) и демонстрацией собственной удали и мастерства. Такой поединок (часто он называется специальным термином – аристия), на который могли выйти и полководцы, не обязательно был «честным» боем, и хотя у каждой из сторон могли существовать свои правила (например, не наносить удара в спину, не добивать лежачего или раненого), но они не всегда совпадали, и никаких предварительных договоренностей не составлялось. Победа (почти всегда – смерть соперника) была превыше всего, она становилась знаком, знамением, пророчеством; исход поединка мог оказать такое сильное влияние на армии, что исход сражения оказывался предрешен.

Традиция аристии полностью осталась в былинных (в Европе – в рыцарских) временах, но отголоски ее слышатся даже в XX веке, например в главе «Поединок» из «Василия Тёркина».

Однако дворяне XVIII–XIX веков, говоря о дуэли, редко сравнивали ее с аристией, но гораздо чаще – с рыцарским поединкоми рыцарским турниром. Вообще, дворянская культурa очень хотела походить на рыцарскую, а точнее – на то рыцарство, которое она придумала для себя. И здесь ритуал, воплощавший в себе идеалы возвышенного благородства и воинской доблести, выходил на первый план – по примеру крупных рыцарских турниров позднего Средневековья.

Посвящение в рыцари. Литография М. фон Швинда. 1822–1823

На турнирах, которые обычно объявлялись крупными феодалами, князьями, монархами, собравшиеся рыцари не имели других причин для поединка, кроме демонстрации благородства и доблести. Усиленная и утонченная ритуализация, превращавшая каждое движение в жест, каждое слово в символ, каждый предмет в эмблему, становилась самоцелью. Выработался сложный и разнообразный язык рыцарского этикета и кодекс рыцарской чести; вся жизнь – от посвящения в рыцари до самой смерти – безусловно подчинялась этим законам, и наиболее полно и концентрированно все это выражалось в рыцарском турнире. Приглашение рыцарей на турнир, объявления герольдов, гербы, знамена, символы и эмблемы, феодал со своим двором и публика, дамы сердца, пажи, оруженосцы и трубадуры, взаимные вызовы и приветствия рыцарей, сам бой, заключенный в строгие рамки правил и запретов, признание поражения и объявление победителя – вот такая несколько приукрашенная картина турнира сохранилась в культурной памяти. Именно представление о турнире как о празднике, ритуальном чествовании рыцарства послужило одним из источников дуэли. В таком виде «рыцарский миф» входил в дворянскую культуру.

В Европе развитие от рыцарства к дворянству шло постепенно, но в России этой преемственности не было. Поэтому особенно любопытно наблюдать, как вместе с европеизацией настоящего, начиная с Петра I и затем в течение долгого времени, происходила такая же европеизация прошлого, «возрождение» отсутствующих традиций. Вот один пример. В средневековой Европе параллельно с турниром существовала еще одна форма ритуального поединка – карусель. В отличие от турнира, карусель изначально была развлечением, соревнованием. Рыцари состязались в умении управлять лошадью, в ловкости и силе, в умении владеть различными видами оружия: стреляли из лука, метали дротики, на полном скаку срубали мечом или поражали копьем специальные чучела или мишени. Наряду с серьезными соревнованиями, проводились и шутливые, например: объявляли победителем того, кто хужевсех стреляет из лука, могли наградить всадника, который первым свалится с лошади. После запрещения рыцарских турниров карусели отчасти заменили их и пытались перенять некоторые их функции. Да и сами рыцари (а потом дворяне), ранее имевшие возможность на турнире состязаться серьезно, а на карусели – шутливо, теперь соединили в карусели и серьезное соперничество, и развлечение. В форме организации карусели также стали имитировать внешние приметы турнира. Именно такая имитация была блестяще проведена в 1766 году Екатериной II. Русские карусели чрезвычайно интересны сами по себе. Любопытно отметить, что эта форма очень легко была принята в никогда не знавшей турниров России, и русские дворяне воспоминаниям о своей реальной татаро-монгольской, языческой и византийской истории предпочли европейские воспоминания о рыцарях и турнирах. Участвуя в каруселях, русские дворяне ощущали себя если не настоящими рыцарями, то наследниками европейской рыцарской культуры.

Турнир. Литография М. фон Швинда. 1822–1823

МАТЕРИАЛЫ О КАРУСЕЛЯХ

В. Л. Пушкин

О каруселях

«Карусели имеют древнейшее происхождение. Тертуллиан утверждает, что богиня Цирцея была изобретательницею каруселей и что она учредила их в честь Солнца, отца своего. От того самого иные думают, что слово „карусель“ происходит от carrus solis или carro del sole [2]2
  Carrus solis ( лат.), carro del sole ( ит.) – повозка солнца. Здесь и далее, кроме специально обозначенных случаев, примечания мои. – А. В.


[Закрыть]. Вероятнее всего, что карусели получили свое название от колесниц, в сих рыцарских упражнениях употребляемых.

Карусели напоминают нам о прежде бывших рыцарских играх и поединках. Французы, англичане и немцы спорят между собою об учреждении так называемых турниров (tournois) и определяют оное в девятом веке.

Древние остатки народных богатырских песен и сказок доказывают, что в России, так же как и в других европейских государствах, такие игры и поединки существовали, и также господствовала система странствующих рыцарей. Вступающим в сие звание предлагаемы были три статьи. Рыцари клятвенно их сохранять обязывались.

1) Никогда не отступать от добродетели. Преступник, недостойный милости Всемогущего, лишаясь спокойствия душевного, лишается и способности к великим подвигам.

2) Видя слабого, притесняемого сильнейшим, не оставлять без защищения. Не помогающий ближнему не может и сам ожидать помощи.

3) Покровительствовать всегда беззащитным женщинам, находящимся в гонениях и напастях. Любовь умягчает нрав ратоборцев, могущий легко в зверство обратиться.

Руководствуемые сими правилами витязи за честь себе вменяли наказывать неправедных и защищать слабых. Насилия вельмож, разбои и опустошения от злонамеренных врагов, около 996 года при владении великого князя Владимира Святославича по всей Руси распространявшиеся, заставляют предполагать, что он был первым учредителем рыцарского богатырского в России ордена, ибо, по летописям, ни при котором государе не упоминается столько о ратоборцах, необычайною силою одаренных. В дошедших до нас чрез изустные предания сказках и доныне многие из них поименно прославляются. Вскоре сии рыцари пресеченные для путешествующих по России дороги сделали опять безопасными и кроющиеся в лесах и вертепах скопища злодеев истребили. К молве, разнесшейся повсюду о силе и отважности их, по тогдашнему образу мыслей, приметались чудесности духов, которые защитникам невинности благоприятствовали, и мнимое сверхъестественное могущество рыцарей распространило спасительный страх на всех обидчиков и утеснителей.

Писатели византийской истории уверяют, что восточные народы переняли у французов искусство в ратоборстве, и некий иностранный историк называет турниры поединками французскими. Нам известно только то, что Россия почти в то же самое время, как начались турниры в прочих европейских государствах, то есть в девятом веке, славилась также своими храбрыми витязями и могущими богатырями.

Мы читаем в летописях, что в 993 году, во время царствования равноапостольного князя Владимира, на берегу реки Трубежа был славный поединок между исполином печенегским и сильным богатырем русским Яном Усмовичем, который, схватив печенега, приподнял его, ударил об землю и поверг мертва. От сего поединка зависела участь Русской земли. Победитель, вооружась потом палицею, вместе с Владимиром на ужаснувшихся печенегов наступил. Робостью объятые полки супостатов побежали, а россияне, в торжестве преследуя их, покрыли поля множеством убиенных.

В самом начале турниров женщины не присутствовали при сих военных увеселениях, но любовь к славе искоренила в сердцах их врожденную робость, и они потом брали в оных величайшее участие.

Все подвиги рыцарей были посвящены женскому полу. Каждый рыцарь носил любимый цвет своей красавицы, украшал щит свой ее именем, шлем – шитым ею покрывалом, копье – полученною от нее лентою или ожерельем, любовь, честь и слава были истинные добродетели рыцарей, а поцелуй, данный красавицею победителю, был величайшая для него награда.

В 1559 году Генрих II, король французский, потерял жизнь в турнире, и французы, пораженные таким несчастием, прекратили сии опасные увеселения. Однако ж год спустя после кончины сего молодого государя был в Орлеане последний турнир, на котором принц крови, Генрих Бурбон-Монпансье, упав с лошади, умер. Дух рыцарства исчез с прекращением сих рыцарских поединков, и мы видим только слабые остатки оного в учрежденных потом каруселях.

Людовик XIV, король французский, государь, любивший пышность и забавы, во время данного им каруселя в 1661 году сам был начальником римской кадрилии. Праздник сей был, как сказывают, великолепнейший, и на нем присутствовали приехавшие тогда нарочно в Париж иностранные принцы и вельможи.

В 1750 году в Берлине братья Фридриха II показывали в карусели свое искусство и проворство, но славнейший из каруселей был дан в России в 1766 году, при начале царствования блаженной памяти Екатерины Великой. Четыре было кадрилии: славянская, римская, индейская и турецкая.

Государыня была одета по-славянски. Она любила славу и народ русский. Одеяние рыцарей и дам было великолепнейшее. Казалось, что на случай сего торжественного празднества алмазы всех четырех частей света были собраны и привезены в Россию. Украшенный сединами фельдмаршал граф Миних был главным судьею рыцарей. По окончании ристаний и при раздавании прейсов сей достопочтенный муж произнес трогательную речь, в которой изобразил милости великой монархини и блаженство ее подданных. „Известно всем, – так говорил он, – что не проходил один день, который бы не показал знака материнских попечений нашей всемилостивейшей императрицы о возвышении славы ее империи, о благополучии всех вообще ее подданных и о умножении знаменитости, особливо всех благороднорожденных“. Потом, описав великолепие каруселя и подвиги рыцарей, граф Миних окончил речь свою сими словами: „Что до меня принадлежит, – сказал он, – то в старости и седине моей, чрез шестьдесят и пять лет, под бременем службы, без сомнения, нахожу себя древним солдатом и старейшим в Европе фельдмаршалом. После того как я имел честь не единожды приводить российскую армию к победам, за особливое почитаю себе воздаяние и тем славлюся, знаменитые дамы и кавалеры, что в сей день не только я свидетель, но еще и главный судия ваших благородных подвигов“.

В. Л. Пушкин.

Гравюра С. Ф. Галактионова. 1822

Лирик Петров, известный по стихотворениям своим, поднес императрице оду, в которой он воспел рыцарские игры и блеск двора российского. <…>

Первый прейс из рыцарей получил римской кадрилии полковник и унтер-шталмейстер Василий Михайлович Ребиндер. Второй прейс получил турецкой кадрилии подполковник кирасирского полку князь Иван Андреевич Шаховской. Третий прейс получил римской же кадрилии конной гвардии ротмистр граф Штейнбок. Из дам: первый прейс – ее сиятельство графиня Наталья Петровна Чернышева, ныне вдовствующая княгиня Голицына, штатс-дама и ордена Св. Екатерины второго класса кавалерственная дама. Второй прейс – ее сиятельство графиня Екатерина Александровна Бутурлина, ныне штатс-дама и кавалерственная дама, супруга его сиятельства князя Юрия Володимировича Долгорукова. Третий прейс – Анна Васильевна Лопухина.

Таковы были увеселения Екатерины Великой! Внук ее, государь император Александр I, шествующий во всем по ее стопам, соизволил ныне на желание московского благородного общества дать публике карусель, в котором он назначил учредителем его высокопревосходительство Степана Степановича Апраксина. Главным же судьею рыцарских подвигов ныне честь имеем называть его сиятельство главнокомандующего здешнею столицею фельдмаршала графа Ивана Васильевича Гудовича.

В 1784 году, во время главного начальства в Москве покойного генерал-фельдмаршала графа Захара Григорьевича Чернышева и под распоряжением флигель-адъютанта ее императорского величества государыни Екатерины II генерал-майора Ивана Николаевича Корсакова и генерал-майора Степана Степановича Апраксина, был на Девичьем поле довольно замечательный карусель. Прейсы выиграли кавалеры: князь Александр Сергеевич Трубецкой, Иван Николаевич Корсаков, Степан Степанович Апраксин и Василий Алексеевич Хованский.

В 1777 году, при короле шведском Густаве III, был славный карусель в Стокгольме. В 1803 году, во время главного начальства в Москве покойного фельдмаршала графа Ивана Петровича Солтыкова, был также карусель под распоряжением графа Ивана Петровича Солтыкова, князя Александра Феодоровича Щербатова, князя Сергея Сергеевича Голицына и Алексея Михайловича Пушкина. Прейсы выиграли: граф Петр Иванович Солтыков, Алексей Михайлович Пушкин, князь Сергей Сергеевич Голицын и граф Варфоломей Васильевич Толстой.

Нынешний карусель составляется из нижеследующих особ: учредитель всего каруселя – Степан Степанович Апраксин. Главный судья – главнокомандующий граф Иван Васильевич Гудович. Судьи: князь Юрий Володимирович Долгорукой, Степан Степанович Апраксин, граф Федор Васильевич Растопчин, князь Иван Сергеевич Барятинский, Николай Васильевич Обресков, Федор Петрович Уваров, Василий Николаевич Чичерин, Александр Алексеевич Чесменский. Главный церемониймейстер всего каруселя – князь Василий Алексеевич Хованский; старший конный церемониймейстер – князь Александр Федорович Щербатов; старший пеший церемониймейстер – граф Петр Иванович Салтыков. Господа конные церемониймейстеры: князь Петр Алексеевич Хованский, Николай Сергеевич Солтыков, князь Александр Сергеевич Трубецкой, Афанасий Иванович Юрасов. Господа пешие церемониймейстеры: Саковнин, Бартенев, Гусятников, князь Иван Сергеевич Одоевский. Герольдмейстер – граф Илья Андреевич Толстой. Гофмейстер – князь Димитрий Евсеевич Цицианов. Маршал каруселя – Алексей Александрович Пашков. При учредителе господа конные ассистенты: Вальцев, Маслов, В. Войнолович, И. Войнолович, Лесли. Господа ассистенты главного церемониймейстера: Александр Чернов, Калинин. Господа ассистенты гофмейстера: Степан Чернов, Крылов. Господа ассистенты герольдмейстера: Грас, Протопопов. Главный секретарь – г. Иванов. Секретари: гг. Пенский, Яковлев, 1-й военной кадрилии шеф – Алексей Михайлович Пушкин. Господа кавалеры 1-й кадрилии: князь Гагарин, Обресков (адъютанты генерал-фельдмаршала), Мордвинов, Мерлин. 2-й кадрилии шеф – Сергей Иванович Талбухин. Господа кавалеры 2-й кадрилии: Нелединский, князь Волконский, Волков, Бехтеев. 3-й кадрилии шеф – Димитрий Николаевич Болховской. Господа кавалеры 3-й кадрилии: граф Апраксин, Валуев, князь Гагарин, граф Апраксин. 4-й кадрилии шеф – Всеволод Андреевич Всеволожский. Господа кавалеры 4-й кадрилии: Шепелев, граф Толстой, Демидов, Вишняков. Главный берейтор при карусели – г. Шульц. Архитектор – г. Компорези.