Текст книги "Отдел (СИ)"

Автор книги: Алексей Сальников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Пролистав все каналы по кругу и натыкаясь то на рекламу, то на спортивные соревнования, то на кулинарные шоу, жена снова вернулась к фильму про вампиров, через какое-то время Игорь решил, что она задремала, и посмотрел на нее, но она, почувствовав его шевеление, тоже повернула голову и зачем-то похлопала его по руке.

– Может, кофе? – спросил Игорь.

– Какой кофе на ночь глядя, – сказала жена. – Давай чай, раз уж собрался.

– Не знаю, – крякнул Игорь, откидывая одеяло и сваливая почти затекшие ноги с постели, – я в любое время суток могу по кофе ударить – и ничего.

Игорь сползал на кухню, а когда вернулся с двумя кружками, жена разговаривала по телефону. Принимая кружку, она благодарно кивнула.

– Я пульт возьму? – спросил Игорь шепотом.

Она помахала рукой, дескать, бери и не отвлекай. Игорь тоже пошел по кругу, от вампиров, через рекламу и кулинарные шоу, наткнулся на триллер, но сразу же в триллере кому-то свернули шею, и хотя это было не так жутко, как в реальности, Игорь поторопился переключиться на другое. Игорь вспомнил, что обычно шоу на «ТиЭлСи», где кондитеры делают торты, его очень успокаивает, и переключил на «ТиЭлСи», однако там не было ничего успокаивающего, на «ТиЭлСи» какие-то спортивные тренера гоняли в хвост и в гриву детскую команду по чирлидингу, а выглядело это похлеще, чем разоблачительные видео из стройбата перестроечных времен. Игорь полез переключать дальше и внезапно нашел то, что его ненадолго умиротворило, – шоу про ремонт, оно было интересно Игорю именно тем, что в шоу ремонтировали именно туалет. Один полноватый мужчинка в светло-голубой кепочке, неизвестно как державшейся на его большой голове, и плотно обтягивавшем пузо джинсовом комбинезоне с легкостью фокусника расправился со старой плиткой, старым унитазом и старыми трубами и так же легко заменил все новыми трубами, новой плиткой и новым унитазом. Осколки откалываемой плитки не попадали мужичку в глаза, хотя он не был даже в защитных очках, а Игорь Васильевич был, а ему все равно прилетело, плиточный клей не застывал в самый неподходящий момент. Когда мужчинка боролся со старыми трубами, ни одна из них не встала намертво, не оказалась насмерть заржавевшей или приваренной. Игорь подумал, что здание отдела проклято за все дела, что они делают, и снова стал листать каналы.

Жена тем временем не бросала трубку и не требовала пульт обратно, своему телефонному собеседнику она отвечала односложно, однако было заметно, что разговор ей интересен, что она, скорее, притворяется равнодушной, нежели равнодушна на самом деле. Игорю не понравилось, когда она, после того как разговор прервали из-за его длительности, перезвонила и стала спрашивать: «Ну и что там дальше?» Игорь успел переключиться на канал, где английские историки рассказывали про чудесного немецкого командира танка, подбившего во время курской дуги восемьдесят советских танков за один день, и это коробило Игоря почему-то так же, как разговор жены по телефону.

Игорь утащил кружки на кухню, чай в кружке жены совсем остыл, она к нему даже не притронулась, Игорь меланхолично вылил чай в раковину, предвкушая, как она попросит его, а он скажет, что чая уже нет, после чего увидел свою мелочную озлобленность как бы со стороны и от разочарования в себе закурил. Покуда он курил, разговор жены продолжался, Игорь, продолжая разочаровываться в себе, с таким же злобным мелким чувством закурил вторую сигарету и поперся с пепельницей в спальню, надеясь, что жена обратит на это внимание, но она только покосилась на Игоря, не кладя трубку, встала с постели и приоткрыла окно, а Игорь выключил ночник и стал смотреть на сменивших немцев французских историков, которые рассказывали о войне двенадцатого года со своей, французской, точки зрения. Во всех этих рассказах про войны девятнадцатого века Игоря со времен школы интересовало, как люди умудрялись ходить таким плотным построением на пушки со шрапнелью и стоять под огнем противника во весь рост, он так увлекся, слушая французов, что не заметил, как жена прекратила разговор. Она думала, что Игорь злится на нее, и не сразу решилась забрать пульт, а когда решилась, Игорь отдернул руку.

– Погоди немного, – сказал он рассеянно.

– Ты обиделся, что ли? – спросила жена, и непонятно было, обиделась ли она сама на его обиду или польщена тем, что он обиделся и ревнует.

– Кто это был хоть? – спросил Игорь как бы невзначай, но невзначай у него не получилось.

– Да Ирка это звонила, у нее там со старшей дочерью проблемы, – сказал жена. – Ну, отдай.

Она с вредным нытьем потянула пульт к себе.

– Ну, скучно же, – сказала она, – ну, отдай.

Игорь покрепче ухватился за пульт:

– Сейчас досмотрю и отдам, там вроде уже недолго осталось.

– Где недолго-то, они вон еще про Бородино рассказывают, – слегка заныла жена и потянула, Игорь со вздохом разжал пальцы.

– Вон, книжку почитай, – звенящим от веселья голосом сказала жена.

Игорь покладисто взял электронную книгу с тумбочки возле кровати и тут же вспомнил, что давно хотел поставить книгу на зарядку, но так и не поставил. Электронная книга, понятно, даже не реагировала на кнопку включения. Игорь стал искать зарядник в тумбочке и около, пока не нашел его воткнутым в пилот возле кровати, среди воткнутых в тот же пилот телефонных зарядников. Для включения книга должна была напитаться электричеством в течение хотя бы нескольких минут, Игорь снова завалился на кровать поверх одеяла, закинул руки за голову и спросил, потому что делать ему было нечего, а смотреть фильм про вампиров ему не хотелось:

– И что там у Ирки со старшей дочерью? Я сколько помню, у Ирки всегда проблемы со старшей дочерью, даже когда той было лет восемь. Почему она на младшую не гонит?

– Она хочет какого-то дагестанца домой привести, – пояснила жена, – жить у них, он студент, ему дорого жилье снимать, а у них, кроме того, любовь.

– Так, погоди, – удивился Игорь. – Она же хотела уже кого-то домой приводить еще летом.

– Это русский парень был из провинции, из театрального, а этот с параллельного потока, тоже с иностранных языков.

Игорь молча подивился такой любвеобильности Иркиной дочери и крепости нервов ее родителей.

– У них там от бабки квартира осталась, – сказала жена, – из-за нее весь сыр-бор. Дочь чувствует, что способна к самостоятельной жизни, а родители молятся, чтобы она не залетела до окончания института. Ирка в свое время тоже родителей на уши ставила, родила на четвертом курсе.

– Сейчас-то у нее все нормально, – заметил Игорь, – и карьера и все дела с семьей.

– Так это ее третий брак, вообще-то, – сказала жена. – Сначала она с тем развелась, с которым в студенчестве познакомилась, потом еще с одним, а от третьего вторая дочь.

– Весело люди живут, – одобрил Игорь, – не то что мы.

Жена почему-то глупо рассмеялась, Игорь с удивлением посмотрел на нее.

– У нас Мишка еще в садике, – сказала жена. – Вот погоди, пойдет он в школу, мы там в любом случае горя хапнем, даже если он отличник будет, там всякого хватает. Знал бы ты, чего только не рассказывают. То учительнице не по душе ребенок пришелся, то характером со сверстниками не сошелся, то одно, то другое. А Ирку еще бесит, что ее бабушкой будут называть, если что случится. И жениха она старшей присмотрела, но сейчас не средневековье, насильно их не сведешь.

– Ну, это все равно лучше, чем когда дочка к кришнаитам подалась в тринадцать лет, – вспомнил Игорь.

– Лучше-то лучше, но все равно, как задумаюсь, что Мишка начнет такие же фокусы выкидывать, когда подрастет, немного не по себе становится, – сказала жена.

Игорь не представлял сына большим. От матери, отца и старших знакомых он знал, что многие родители воспринимают своих детей все такими же маленькими, даже когда дети в два раза их выше.

– Я пока даже представить не могу, как это он станет большим, – сказал Игорь. – Он пока на кошку похож, которая вроде выросла и больше расти не будет. И дома все как надо. Прямо-таки гармония какая-то.

– Ох, – сказала жена и ушла из спальни.

Не успел Игорь подогадываться, куда это она так сорвалась, как в умывальнике ванной зашумела вода. Игорь не решился переключать вампиров на какую-нибудь другую передачу. Он взял книгу, не снимая ее с зарядника, для чего ему пришлось переместиться к самому краю постели и лечь на бок. Он давно хотел почитать Вудхауса, потому что ему нравился английский сериал про Дживса и Вустера, смотренный еще в детстве. На электронную книгу было скинуто издание с предисловием; вместо того чтобы пролистать предисловие, как он всегда и делал, Игорь стал читать его. В предисловии было сказано, что Вудхаус сотрудничал с нацистами. Игорь попробовал припомнить хотя бы одного русского писателя, который сначала сотрудничал бы с нацистами, а потом был бы читаем, но в голову так ни один и не пришел. Вспомнился не к месту почему-то Гюнтер Грасс, которого Игорь не мог вспомнить, когда на работе хотел посоветовать, что почитать Филу, но тогда вылетели из головы не только имя и фамилия автора, но даже словосочетание «жестяной барабан», а теперь появилось и оно, как некая игральная карта, выложенная на стол Мнемозиной. Игорь подумал, что к завтрашнему дню опять забудет и автора, и название, Игорь повторил про себя «барабан, барабан, барабан», чтобы завтрашней памяти было за что зацепится, он даже представил этот барабан со всей его шнуровкой и рисунком из белых и красных зубцов на боку, но, хорошо зная себя, смиренно знал, что завтра будет помнить только слово «зубцы» или «шнуровка». «Господи, знали бы они, кого взяли на работу», – подумал Игорь.

Вернулась жена с тюбиком крема и снова стала мазать им лицо, сидя на краю кровати, спиной к Игорю, Игорь заметил это, хотя ему пришлось самому вывернуть голову, потому что он сам лежал спиной к жене.

– Ты чего? – спросил Игорь.

– Да я уже все постирала с лица за вечер, – объяснила жена, не оборачиваясь, – нужно ведь перед сном наносить, а я что-то поторопилась сегодня.

– Это мы что-то засиделись, – сказал Игорь.

– Скорее, залежались, – сказала жена, все так же не оборачиваясь, затем подтолкнула пульт под Игорев зад и легла, так и не обернувшись.

– Может, поцелуемся? – заметил Игорь.

– Ну, давай, – сказала жена с какой-то странной, незнакомой Игорю интонацией.

Глаза ее Игорю показались подозрительно покрасневшими, как будто она плакала в ванной, но Игорь не стал ничего говорить, еще не хватало, если бы она не плакала, а ему показалось из-за того, что ночной крем сделал ее лицо бледнее, а она бы обиделась на это замечание. Игорь отложил книгу и, делая вид, что ничего не происходит, стал переключать каналы. Когда он дошел до исторического канала, там показывали что-то про римлян, которые Игорю были менее интересны из-за их большего временного отдаления.

– Кончились твои французы, – покладисто констатировала факт жена.

Игорь совсем не огорчился отсутствию французов на телеэкране, ему вдруг совершенно все равно стало, что там вообще происходит в телевизоре, телевизор стал вдруг для него как Луна, такой же светящийся в темноте бледным светом, и такая сладкая тоска взяла его за сердце, что Игорю захотелось взвыть неизвестно по какой причине.

Глава четвертая

Как-то незаметно для Игоря ноябрь перешел в декабрь. Кончился сыновий карантин; туалет, над которым все так трудились, стал производить впечатление обыденной вещи, которая всегда была такой, уже на второй день, хотя, конечно, заходить по делу в аккуратную, оклеенную голубеньким кафелем комнату-коридорчик стало гораздо приятнее. Еще в конце ноября в городе стали появляться новогодние гирлянды; бутылки с «колой» и «пепси», по воле маркетологов, украсились новыми наклейками с рекламой очередной новогодней акции типа «поменяй десять крышек на семью плюшевых медведей» и «проведи праздники на лыжном курорте», но город, несмотря на приближавшийся праздник, стал как будто тише от навалившегося со всех сторон снега. Снега было столько, что Ринат Иосифович, словно расщедрившись, заказал снегоуборщик со стороны, иначе до гаража было бы не доехать, а в случае чего, например, в случае операции, невозможно было бы и выехать.

– Формально мы вообще законсервированная котельная, которую нужно охранять на всякий случай, – сказал Ринат Иосифович, подсчитав, видно, расходы на ежедневную уборку территории. – Мало нам того, что мы единственная котельная в городе, которую отапливает другая котельная. Так что не палили бы вы свои машины, ездили бы на общественном транспорте.

– А ты покажи пример, – ответил ему на это Игорь Васильевич, машину которого, здоровенный черный внедорожник, все-таки выпустили из ремонта. После этого предложения конспиративный дух Рината Иосифовича сразу же угас.

Выпавший снег подействовал на всех, кто работал с Игорем, как успокоительное и снотворное. Все меньше собирались в курилке, а больше сидели по кабинетам. При том что Ринат Васильевич запретил в свое время уносить к себе электронику, Игорь рассудил, что мобильные телефоны-то они все равно притаскивают на работу и держат при себе, и стал таскать на работу электронную книгу.

На очередное утреннее совещание Игорь приплелся, как и остальные, в полусонном состоянии, умиротворенный, словно прошлое убийство осталось под снежными завалами и не должно было оттаять до весны, а значит, беспокоиться было как бы не о чем. Игорь сидел, вытянув ноги под переднее к нему сиденье, и то смотрел в окно, где все было бело и серо от туч, то равнодушно пялился на Ленина, который отвечал ему таким же равнодушным взглядом. Сергей Сергеевич, как обычно, колыхая пол под собой каждым своим движением, говорил о каких-то бытовых вопросах и дисциплине, что неплохо было бы задействовать и третий этаж подо что-нибудь, раз уж разобрались с туалетом.

– Я вот тут о всякой всячине говорю, – сказал Сергей Сергеевич, – а тут ведь опять намечается ерундовина. Просят опять Голливуд тестировать.

Игорь навострил уши, потому что Игорь Васильевич в ответ на эти слова недовольно промычал, Фил зашевелился так, что под ним захрустело сиденье, а Ринат Иосифович завертел головой, глядя на реакцию окружающих.

– Так ты бы сразу с этого и начинал, – проворчал Игорь Васильевич. – Это же надо так по-иезуитски, все уже, знаешь, расслабились, думали, раз ты эту шарманку завел, то значит, все тихо будет.

– Ну, знаешь, – слегка возмутился Сергей Сергеевич, и в результате усилия, затраченного на возмущение, у него началось что-то вроде одышки, – ты в курсе, где работаешь, тут тебе спокойствия никто не гарантировал.

– По мне, так фигня эта местная система, ее, считай, Молодой собирал по схемам, что он там мог насобирать? – сказал Игорь Васильевич.

Молодой возмущенно вякнул, но обмяк под взглядом Игоря Васильевича.

– Фигня не фигня, а приказ поступил, – отвечал на это Сергей Сергеевич.

Все почему-то стали смотреть на Игоря.

– Да, – сказал Сергей Сергеевич после некоторой паузы, – пришло, видимо, время рассказать нашему новенькому, что он не все знает еще о своей работе.

– Давай не будем, как в прошлый раз, до последнего тянуть, – предложил Игорь Васильевич.

– Давай не будем, – согласился Сергей Сергеевич. – В общем, Игорь…

– В общем, Игорь, – перебил его Игорь Васильевич, обернувшись к Игорю в своем кресле, обращался он к Игорю через голову Фила, поэтому тот слегка пригнулся, тоже глядя на Игоря внимательными, почти черными глазами, – бывают операции двух видов. Объясню вкратце, чтобы лишним голову не дурить. Первую операцию ты уже видел, она с выездом и таблеткой тому, кого допрашиваешь. Второй вид операции – это когда мы с Филом кого-нибудь привозим с улицы, а ты допрашиваешь, таблеток никаких не даем, так что покладисто объект отвечать не будет, будет барагозить всячески и будет просить отпустить его домой, потому что он никому ничего не расскажет. Это тяжелее, чем первое, потому что он реально будет паниковать и заливаться слезами, никакой эйфории от него ожидать не приходится. Это очень хреново, потому что ты знаешь, что с ним в конце будет.

«Ну вот, опять», – подумал Игорь не без тоски, а сам в свою очередь спросил:

– То есть нужно будет ему эти идиотские вопросы задавать и чтобы он на них ответил?

– Да, – сказал Игорь Васильевич, – я бы тебе предложил самому этими таблетками, что мы обычно даем, обожраться, но Ренат не позволит, у него там какая-то квота. Это даже мне тяжело.

– Кстати, – встрял Сергей Сергеевич, – наверху говорят, что ожидается МЕСЯЦ тестирования, так что это не единственное дело в декабре. Сначала вот студент обещается, а кто дальше – не сообщили еще.

– Охренеть, – по слогам произнес Игорь Васильевич, адресуясь к Сергею Сергеевичу. – Они там озверели походу. У нас человек только прибыл.

– Я сразу просто предупредил, чтобы ты потом не плакался, – съязвил Сергей Сергеевич. – Говорят, первый тест он хорошо прошел и вообще себя зарекомендовал с нормальной стороны.

Игорю эта похвала почему-то польстила, ему было стыдно, что чьи-то похвалы ему еще льстят, но это, видно, было то служебное рвение, над которым всегда смеялись гражданские.

– Но ты понимаешь, что нельзя человеку давать допросы на месте в течение месяца? Это же никогда хорошо не заканчивалось, – сказал Игорь Васильевич.

Сергей Сергеевич побагровел.

– А ты понимаешь, что по-другому никак? – сказал он. – У тебя какие-то другие предложения имеются, может быть?

– Может быть, есть, – сказал Игорь Васильевич, – может, людям стоит рассказать, чем они тут занимаются? Может, стоит рискнуть? Их жизнями мы все-таки рискуем.

– Я знал, что ты опять на это же выведешь, – ответил Сергей Сергеевич. – Может, хватит про одно и то же спорить?

– Ладно, Петрович, пошли, что ли, – сказал Игорь Васильевич, демонстративно игнорируя Сергея Сергеевича.

Игорь решил не нарушать субординацию и глянул-таки на Сергея Сергеевича вопросительно, тот разрешающе кивнул, ответный взгляд Игоря Васильевича выражал легкое отвращение.

– Ренат, ключики выдай, – попросил Игорь Васильевич, но тот даже не дернулся, пока не получил все тот же подтверждающий кивок Сергея Сергеевича. Только тогда он медленно поднялся со своего места со своим постоянным портфелем в руках и провел Игоря и Игоря Васильевича в свой кабинет, где выдал Игорю под расписку связку ключей, лицо у него при этом было скучнее обычного.

– У тебя такая рожа, как будто мы сейчас там цех по пошиву кроссовок найдем и триста вьетнамцев, – заметил на это Игорь Васильевич.

– Я надеялся, что до Голливуда подольше не дойдет, – пояснил свою скуку на лице Ринат Иосифович.

– Как видишь – дошло, – сказал Игорь Васильевич и повел Игоря за собой на первый этаж, то и дело приманивая его рукой, будто молчаливый призрак, показывающий путь к сокровищам. Таким образом Игорь проволокся с ним до двери с надписью «Электрощитовая», куда никогда не ходил, потому что делать ему там – неэлектрику – было абсолютно нечего. За дверью оказалось достаточно просторное, светлое, сухое помещение, обложенное желтоватой кафельной плиткой и обставленное высокими, покрашенными в серебристый цвет металлическими шкафами. По всей комнате стоял едва слышимый электрический гул. Игорь Васильевич завел Игоря в самый дальний от входа угол, к одному из шкафов, и стал вертеть ключом в его замке. «Тайная база ЦРУ», – подумал Игорь, невольно вспомнив сериал «Чак».

– Тут сначала был кодовый замок, – пояснил Игорь Васильевич, – но потом сломался, хотели сделать типа сканера отпечатков пальцев, но это пафосно как-то и смета не позволяла, и кого бы мы ремонтировать позвали, если что.

Дна у шкафа не оказалось, вместо него была довольно-таки широкая металлическая лестница, ведущая почти вертикально вниз в полную темноту.

– Я первый спущусь, – сказал Игорь Васильевич, – а то ты там с непривычки или ноги переломаешь, или голову разобьешь.

Позвякивая связкой ключей, Игорь Васильевич стал осторожно наступать на ступеньки и постепенно скрылся во мраке. Из темноты стали доносится его шаги, и эхо его шагов, сужающееся на конце, как будто Игорь Васильевич топал внутри большой металлической трубы. Бесшумно к ногам Игоря припрыгала желтоватая крыса, но увидев Игоревы ноги, упрыгала обратно, это было так неожиданно и быстро, что у Игоря даже не успело екнуть сердце. Из темноты шел теплый воздух с запахом пыли, металла и машинного масла.

Игорь Васильевич пробубнил что-то с облегчением, внутри темноты хлопнуло, как будто прибили газетой муху, свет в электрощитовой слегка мигнул, и темноты на том конце лестницы сразу же не стало. Игорь увидел цементный пол, в который лестница упиралась, и решил не ждать гулких призывов Игоря Васильевича, и сам полез вниз по ступеням, уже по дороге ища, за что бы ухватиться, однако никаких перил у лестницы не было.

– Давай быстрее, – не выдержав, прикрикнул Игорь Васильевич.

«Быстрее тебе. Вниз головой прыгнуть, что ли?»– язвительно подумал Игорь.

На том конце лестницы был коридор, покрашенный в зеленый цвет. В белом немигающем свете неоновых ламп, выстроенных в линию, делящую потолок на две равные половины, видны были все неровности покраски и все неровности пола. В нескольких шагах от Игоря в пол навеки впечатались следы собаки, которая когда-то перебежала поперек только что залитую цементную дорожку.

– Это Шарик тут бегал, – угадал взгляд Игоря Игорь Васильевич, трущийся возле выпирающего из стены электрощитка, – впечатал себя в аллею славы, мы его потом переименовали в Монро. Иди сюда.

С того места, где стоял Игорь Васильевич, стало видно, что коридор не оканчивается металлической дверью, как казалось до этого Игорю. Дверь находилась как раз на разветвлении одного коридора на два – один уходил вправо по широкой дуге и вел, по расчетам Игоря, в сторону гаража; тот, что вел влево, был такой же длинный и такой же прямой, как тот, которым Игорь дошел до Игоря Васильевича. В стенах этого коридора было несколько дверей, проходя мимо, Игорь Васильевич открывал каждую из них своими ключами, включал свет за каждой из них, словно проверяя, работают ли там лампочки.

– Тут, короче, сортир, – сказал Игорь Васильевич, открывая первую дверь, самую невзрачную из всех – скрипучую и деревянную. – Раньше больная тема была, как понимаешь.

Игорь покладисто заглянул внутрь, зачем-то как бы оценивая помещение, одетое белым блестящим кафелем, в углу туалета, за желтоватым умывальником и под желтоватой сушилкой для рук стояли ведро и вонзенная в него швабра.

– Вот тут комната отдыха, – сказал Игорь Васильевич, открывая очередную дверь, на этот раз тяжелую, почти сейфовую. – Больная тема до сих пор. Тут, считай, диваны вдоль всех стен, на каждый кабинет бы хватило. Ренат уцепился и не отдает.

Игорь покладисто заглянул и туда, но отметил про себя, что отдыхать в душноватой комнате, обитой деревянными панелями и пахнущей, как сауна, сомнительное дело.

– Здесь ты нас будешь дожидаться, наверно, – предположил Игорь Васильевич. – Прочитаешь все книжки, что с советских времен остались, проникнешься соцреализмом и диалектикой.

И он указал на книжный шкаф и журнальный столик.

– Пятьдесят томов Ленина, журнал «Юный техник» за несколько лет, романисты тогдашние, лучше, короче, с собой что-нибудь принеси.

– В «Юном технике» вроде бы фантастику печатали, – Игорь вступился за журнал, который ему выписывали в детстве.

– Ну, а вот тут неинтересно, – поморщился Игорь Васильевич и приоткрыл дверь в тускло освещенную комнатку. – Тут Молодой что-то химичит по своим делам, поскольку ты знаешь, что из себя Молодой представляет, то можешь представить, что у него тут за дела. Это он «дешифратором» называет, его какой-то профессор настропалил по этой штуке, он теперь считает, что на нем все держится. А сам вон даже свои бумажки не убрал. И генеральную уборку его надо заставить тут сделать.

Внутри комнатки стоял очередной металлический шкаф с прорезью, как у почтового ящика, из прорези торчала широкая длинная бумажная лента. Лента настолько вылезла из шкафа, что несколько складок ее, покрытых пылью и паутиной (где пыль, а где паутина, было уже не разобрать), лежали на полу. Игорь Васильевич оторвал ленту и, ругнувшись, встряхнул ее.

– Ад астматика, – сказал он и двумя руками скрутил оторванную бумагу в рулон, на манер древних свитков. – Отнесу, пусть полюбуется.

– А вот твоя комната, – сказал Игорь Васильевич у следующей двери, – проходи, осваивайся.

Игорь Васильевич щелкнул ключом и отстранился, пропуская Игоря вперед. Игорь Васильевич стоял прямо под лампой, и тени его надбровных дуг и носа падали прямо вниз, на глаза и верхнюю губу, его лицо походило на кадр из комикса. Игорю не так уж и хотелось заходить внутрь, он знал, что проведет в этой комнате достаточно времени, однако все же зашел.

Это была комната, похожая на киношную комнату для допросов. Посреди комнаты стоял столик, какие стоят в заводских столовых, такой, с пластмассовой окантовкой столешницы и трубочными ножками. Рядом, со стороны входа, был табурет с красным пластмассовым сиденьем. По другую сторону стола было кресло со спинкой и подлокотниками. Толстый кабель, растянувшийся по полу от стены, смежной с соседней пыльной комнатой, уходил куда-то за спину кресла, обвешанного фиксирующими ремешками, из-за этого кресло напоминало электрический стул. В другую боковую стену было встроено обширное зеркало. Игорь помахал рукой своему отражению, и тут же оно озарилось внутренним светом, потому что незаметно отошедший Игорь Васильевич включил свет в зазеркальной комнате; Игорь Васильевич по ту сторону стекла помахал Игорю в ответ, лицо у Игоря Васильевича было невеселое и опять как бы нарисованное для комикса, он зачем-то качнул лампу в коническом жестяном абажуре, свисавшую с потолка на длинном шнуре, шагнул вбок и выключил ее, так что Игорь опять уткнулся взглядом в свое отражение.

Игорь посмотрел наверх, у него в комнате была такая же лампа в таком же абажуре.

– Ладно, я пошел, – заглянул в комнату Игорь Васильевич. – Ты здесь пока побудь.

– Именно здесь? – спросил Игорь, потому что ему не хотелось сидеть на табурете на углу стола, может быть, несколько часов.

– Да нет, весь Голливуд твой, только не отлучайся, – сказал Игорь Васильевич и пропал.

Игорь вышел из комнаты, намереваясь направиться в комнату с диванами и книгами, и увидел, как Игорь Васильевич, не торопясь и не оглядываясь, удаляется по дугообразному коридору своей нешаркающей, твердой походкой. Игорь подождал, пока тот скроется за поворотом, и прошел в комнату отдыха. «При том что совсем не устал», – подумал Игорь.

Возле книжного шкафа к сосновому запаху сауны примешивался отчетливый запах распаренной влагой бумаги и бумажной пыли. Чтобы особо не внюхиваться, Игорь вытащил первый попавшийся томик из плотно стоящих друг к другу книжек и осторожно, как в гостях, присел на край ближайшего к нему кожаного дивана.

«А что я, собственно…» – тут же поймал себя на робости Игорь и откинулся на спинку.

Впрочем, долго ждать не пришлось, не успел Игорь и десяти раз поменять положение тела с заваливанием то на один, то на другой подлокотник, в зависимости от того, какая нога у него затекала, не успел как следует вникнуть в послевоенные судьбы комбайнеров, описываемые в книге, не успел как следует проникнуться духом борьбы за победу в соцсоревновании, как в коридоре загромыхали шаги.

Игорь торопливо вскочил, решая, засовывать книгу обратно на полку или просто бросить на журнальный столик посредине комнаты, где уже валялось несколько книг. Шаги приближались слишком быстро, поэтому Игорь бросил книгу на столик, и она упала точно на обложку, отчего громкий хлопок разнесся по всему коридору так, что на мгновение заглушил шаги, а эхо его вернулось к Игорю. Опережая приближавшийся грохот, в комнату заскочил отчего-то несколько бледный Ринат Иосифович с коричневым конвертом и инвентарной книгой под мышкой. Увидев Игоря с его недоуменным взглядом, Ринат Иосифович выдохнул, как после бега, и тоже бросил на стол и конверт и книгу, затем достал из-за пазухи ручку и молча протянул ее Игорю в щепоти, держа за кончик со стороны завинчивающегося колпачка.

Звук шагов сначала приблизился, потом миновал дверь, за которой находились Игорь и Ринат Иосифович. Ринат Иосифович посмотрел на обеспокоенного бездействием Игоря и пояснил:

– Пока некуда спешить, да и вообще…

Ринат Иосифович нашел нужную страницу и дал расписаться Игорю.

– Я диктофон наверху забыл, – сказал Игорь, – мне самому сходить, или вы принесете?

– Диктофон не нужен, – захлопнул книгу Ринат Иосифович и самоустранился, как бы проскользнув в щель не до конца закрытой двери. Игорь пожал плечами, взял конверт и пошел в допросную. В шаге от допросной Игорь заметил, что руки у него мелко дрожат, и ему это не понравилось, он вернулся назад по коридору, зашел в туалет, долго пил воду из умывальника, долго держал голову под струей воды, а потом долго стоял под включенной сушилкой.

Придя в допросную, Игорь застал уже окончание возни с тем, кого ему предстояло допрашивать. Фил держал шею человека в локтевом сгибе, а Игорь Васильевич поругиваясь на неловкость своих пальцев, пристегивал человека многочисленными ремешками. Голова пойманного Игорем Васильевичем и Филом была накрыта чем-то вроде черного колпака, пойманный не издавал никаких звуков.

– Садись, че ты, – сказал Фил Игорю.

Игорю было неловко сидеть в то время, пока Игорь Васильевич был занят делом, но Игорь Васильевич почти сразу же после фразы Фила распрямился и торопливо вышел, походя похлопав Игоря по плечу. Фил устремился за ним.

– Что капюшон? – придержал его за локоть Игорь.

– Снимешь, когда начнешь, – сказал Фил. – Не парься, мы тут рядом будем.

Как бы поясняя слова, где они будут рядом, Фил кивнул головой в сторону зеркала и скрылся.

Игорь положил конверт на стол, подошел к человеку в кресле и нерешительно вознес руку над его головой, неприятно было бы, если под колпаком оказался кто-нибудь из знакомых. Такой вероятности исключать было нельзя, но Игорь понятия не имел, что бы стал делать в таком случае. Он осторожно потянул верхушку колпака на себя.

Освобожденный из-под колпака зажмурился и замотал головой.

– Извините, – зачем-то сказал Игорь, скомкал колпак и поместил его на угол стола, затем сел на табурет и стал аккуратно вскрывать конверт, то и дело поглядывая в сторону пойманного Филом и Игорем Васильевичем.

Это был молодой человек лет двадцати без усов, но с этакой бородкой, а точнее, зачатками светлой бородки, изображавшей капитанскую бородку или бородку профессора семидесятых. Выбритая наголо, мокрая от пота голова молодого человека поблескивала под лампой, как хрустальный шар. Заметив, что пот застилает глаза пристегнутого, Игорь поднялся, вытер ему лицо колпаком, снова сел на табурет и зачем-то посмотрел в сторону зеркала, как будто мог различить через амальгаму одобрение или неодобрение на лицах коллег.