Текст книги "Она слишком любила красное"

Автор книги: Алексей Макеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

11

– Роман Александрович, вы меня вызывали? – спросил Луговой, ранним утром переступив порог моего офиса.

Он по-прежнему смотрел на меня невинным бесхитростным взглядом.

– Да, Данила, – неприязненно ответил я. – Мне кажется, нам есть о чем поговорить…

– Я внимательно слушаю вас, Роман Александрович!

Его услужливость была не к месту и действовала на меня, как вода на полыхающий костер, выплеснутая из ведра. Я начинал шипеть и пузыриться.

– Слушай меня внимательно и не перебивай! – строго сказал я. – Ты молодчина и отлично справился с заданием! Рано или поздно всему приходит конец. Нет смысла продолжать занятия. Разумеется, благодаря твоим стараниям моя жена теперь имеет все необходимые навыки вождения и без особых усилий сможет сдать экзамен и получить права.

– Но, Роман Александрович… – попытался возразить он.

– Я же предупредил, чтобы ты не смел меня перебивать! – прорычал я. – Ты сделал все, что от тебя требовалось, и даже более того… Ты превзошел все мои ожидания! Я больше не нуждаюсь в твоих услугах! Несмотря на то, что твой рабочий месяц еще не закончен, я готов рассчитаться с тобой сполна. За три недели ты получил от меня три тысячи долларов. Неплохая сумма! Но ты потерял место в мастерской. Будет справедливо, если я выплачу тебе некоторую компенсацию. Я выдам тебе еще одну тысячу…

– Но, Роман Александрович… – вновь попытался перебить он. – Виктория… Она еще недостаточно хорошо управляет автомобилем.

– Это мои трудности, Данила! – возразил я. – Постарайся меня не задерживать! У меня слишком мало свободного времени. Я не намерен тратить его по пустякам.

Я достал из сейфа заранее приготовленные деньги и небрежно швырнул их на стол.

– Всего хорошего, Данила! – отвернувшись к окну, сказал я.

– Но, Роман Александрович, позвольте хотя бы узнать…

– До свиданья, Данила! Возьми деньги, ты их заработал…

Я слышал, как он прошел по ковру и аккуратно закрыл за собой дверь моего кабинета. Я не стал оборачиваться и продолжал смотреть в окно. Через пару минут я увидел Данилу, который быстрым размашистым шагом направлялся к выходу из парка. Он шел по аллее, потом вдруг остановился и резко оглянулся назад. Мое сердце бешено заколотилось. Я даже не удивился, когда увидел Викторию. Она что-то прокричала ему вслед и, помахав рукой, побежала вдогонку. Я стал невольным свидетелем прощальной сцены двух влюбленных голубков. Данила неоднократно пытался уйти, но Виктория всякий раз его нагоняла и останавливала. В общей сложности их разговор длился не менее пяти минут. Я не слышал, о чем они ворковали, но был уверен, что всячески проклинали мое имя. Мне было видно лишь то, как они жестикулировали руками, пытаясь в чем-то убедить друг друга. Я с нетерпением ждал последней сцены разыгравшейся драмы, но моя надежда увидеть финальный конец спектакля так и не увенчалась успехом. Вероятно, Виктория подозревала, что я могу наблюдать за ними из окна, и не осмелилась обнять и поцеловать своего любовника. Слава богу, у них хватило ума не злить меня еще больше! Когда они наконец-то расстались, и я увидел, как Вика стремительно направилась к моему офису, я самопроизвольно приготовился к ее нападению. Отойдя от окна, я увидел на столе брошенные мною деньги. Данила, видимо, решил поиграть в благородство. Ну что ж, за услуги, оказанные моей женой, он наверняка должен мне куда больше!

– Роман, это правда? – спросила Виктория.

Она не вошла, а прямо-таки влетела ко мне в кабинет, словно разбушевавшийся тайфун.

– Что именно? – прикинувшись наивным простачком, поинтересовался я.

– Ты бесцеремонно уволил Данилу Лугового?!

– Дорогая, – ровным, спокойным голосом произнес я. – Данила никогда не был моим работником и никогда не был моим служащим. При всем желании я не мог его уволить. У нас было обоюдное соглашение. Мы заключили негласный контракт на неопределенное время. Данила выполнил все условия обоюдного договора, разве тебе это неизвестно? Он обучил тебя вождению автомобиля. Я поблагодарил его за оказанную услугу, и мы пожали на прощание друг другу руки.

– Роман, я хочу, чтобы ты знал, ты несправедливо с ним обошелся! Господь тебя покарает!

Я почувствовал, как по моему лицу расплылась саркастическая ухмылка.

– Это почему же? – с издевкой в голосе спросил я.

– Данила тебе поверил. Он ушел с основной работы и теперь остался выброшенным на улицу.

– А при чем здесь я? Разве ему было что-то обещано? За эти три недели он неплохо подзаработал.

– Это пустые слова…

Мгновение я стоял неподвижно и глядел на нее исподлобья. Потом прошел по кабинету и опустился в любимое кожаное кресло. Закинув ногу на ногу, я сказал:

– Не стремись сделать из меня жестокого изверга. Я не такой кровопийца, каким ты пытаешься меня изобразить. Разве я обещал этому молодому человеку, что он будет принят в штат моих служащих? У нас был договор о временной работе. Не понимаю, в чем проблема? В какой-то степени с твоей стороны даже неприлично выказывать мне подобное неудовольствие. Ты не должна была сближаться с Данилой…

– Разве не ты велел с ним подружиться? – вспыхнула Виктория.

От ее раскрасневшегося лица можно было прикуривать.

– Ты напрасно взываешь к моей совести, – возмущенно ответил я. – Ты должна была держать его на коротком поводке и не забывать, что ты его хозяйка! Вместо этого, дорогая моя, ваши отношения перешли границы дозволенного. Я не берусь утверждать, что между вами что-то было, но из-за твоего легкомыслия теперь у меня могут возникнуть серьезные проблемы. Ты дала повод для распространения сплетен. Это такая грязь, от которой не так-то легко отмыться.

Виктории не понравилось мое высказывание, но она не смогла выдвинуть в свою защиту альтернативные аргументы и некоторое время слушала меня без всяких возражений. Меня же, наоборот, распирало от обиды, злости и ненависти. Вероятно, у меня было такое угрожающее выражение лица, что она даже не осмелилась мне перечить. Пусть знает, что нет ничего опаснее и коварнее разгневанного мужа!

– Мы с Данилой были здесь… Мы с Данилой были там… – возмущаясь, продолжил я. – Даже если склонен поверить, что между вами не произошло ничего предосудительного, то будет сложно убедить в этом других людей. Общественное мнение, пусть даже ошибочное, может преследовать всю оставшуюся жизнь. Ты не подумала о том, в какое неловкое положение я могу попасть по твоей милости? Стоит ли говорить о представителях светского общества, когда такой негодяй, как Олег Звягинцев, и тот бесцеремонно позволил себе надо мной посмеяться?!

– Олег неудачник! Его распирает зависть, – наконец-то сказала Виктория. – Стоит ли обращать на него внимание? Да и вообще, за кого ты меня принимаешь? Неужели ты всерьез допускаешь, что я могла увлечься своим инструктором? Он обучал меня устройству автомобиля, учил езде по шоссейной дороге. Мы разговаривали на различные темы… Ты не прав, Ромчик! Мы никогда не переходили границы дозволенного. Я ни на секунду не забывала, что у меня есть муж. А Данила в обращении со мной никогда не позволял себе излишней вольности. Наши отношения скорее были чисто деловыми, чем дружескими. Данила очень часто восхищался тобой. Он боготворил тебя и молился на тебя, как на икону. Он был доволен тем, что ты позволил ему прийти к нам в дом. Он постоянно ходил в грязной засаленной робе, часто недоедал из-за отсутствия денег. Здесь, у нас, он работал в чистом костюме, всегда был сыт и получал за добросовестный труд довольно-таки приличный заработок. Самое обидное не в том, что по отношению к нему ты поступил несправедливо. Но и по отношению ко мне ты поступил непорядочно. Своими беспочвенными подозрениями ты необдуманно унизил меня…

Мне не понравился ее взгляд, который был дерзким и жестким. Ее голос был чересчур твердым и прямолинейным. Еще ни разу я не видел Викторию такой взбудораженной. Ее откровенность сбила меня с толку. Я начал сомневаться в справедливости собственных мыслей и действий. Она разбудила во мне чувство совести. Я стал подумывать о том, что действительно несправедливо и слишком круто обошелся с ее инструктором.

– Я люблю тебя, Ромчик! – сказала Виктория, вновь посмотрев на меня с укором. – Как ты мог сомневаться во мне и в моих чувствах? Мне больно и обидно! Подобным недоверием ты рискуешь окончательно растоптать нашу любовь. Ты даже не можешь объяснить свое негативное поведение. Все твои подозрения беспочвенны и не стоят выеденного яйца.

– Викулинька, я вовсе не обязан перед тобой отчитываться, – возразил я. – Всегда поступаю так, как считаю нужным поступить. Если бы я не доверял моей интуиции, то никогда бы не достиг тех высот, до которых теперь смог подняться.

– На этот раз твоя интуиция тебя подвела! Лучше прислушайся к своему сердцу.

Она подошла к окну и широко раздвинула шторы. В кабинете стало гораздо больше света, но я догадался, что она сделала это не столько преднамеренно, как машинально. Виктория должна была предпринять какие-то действия. Она хотела собраться с мыслями. Я внимательно следил за ее реакцией. Она какое-то время колебалась, затем решительно отошла от окна и села мне на колени. Я понял, что она намерена сменить тактику. Если она пустит в ход женское обаяние, то я вряд ли смогу долго сопротивляться ее натиску и отстаивать собственную точку зрения.

– Роман, милый, – проворковала она притихшим вкрадчивым голосом, – признай, что ты немного переборщил. Ну, подумай здраво, зачем Олегу Звягинцеву вносить в наши отношения семя раздора? Для тебя ведь не секрет, что он имел на меня некоторые виды. Пришел ты, и он остался при своих интересах. Он решил тебе отомстить за нанесенное оскорбление. Да, Ромчик, ты задел его самолюбие. Но теперь он может ликовать от восторга. Он нанес тебе сокрушительный удар! Он одним дерзким словом отправил тебя в нокаут. Неужели ты позволишь ему взять над тобой верх?

Виктория поцеловала меня в кончик носа.

– Мало того что он оскорбил меня, твою жену… Он нанес тебе серьезное оскорбление и унизил тебя не только как мужчину, но и как мужа… – продолжила Вика. – Несколько гадких слов, преднамеренно брошенных с его стороны, – и ты оказался поверженным соперником. Он в одно мгновение сломил твою волю. Теперь он может вдоволь позлорадствовать. Наш раздор лишь принесет ему радость и чувство удовлетворения от удавшейся подлости.

Виктория крепко меня обняла и стала неистово целовать мои щеки, глаза и губы. У меня в груди забилось сердце, но его удары уже были вызваны чувством неудержимой страсти. Моя злость стала мгновенно угасать, словно охваченная огнем береста, брошенная в журчащий ручеек. Я даже не заметил, как мои руки стремительно заскользили по ее бедрам. Вспыхнувшее желание обладать этой женщиной меня обезоружило и сделало абсолютно беспомощным перед ее неистовым напором. Я больше не мог на нее обижаться и уж тем более не был в состоянии продолжать несуразное выяснение отношений.

– Почему ты ни разу не поговорил со мной, Роман? – полушепотом спросила Виктория, продолжая целовать мое лицо. – Если тебе что-то не понравилось, ты ведь мог сказать мне об этом честно и откровенно. Разве я не твоя жена? Разве я не смогла бы тебя понять? Мы ведь любим друг друга! К чему вся эта ссора, Ромчик? Даже если допустить мысль о том, что я могла тебе изменить, то разве ты этого не заметил бы? Неужели ты не прочитал бы это в моих глазах? Не почувствовал сердцем…

Она крепко поцеловала меня в губы. Ее поцелуй был необычно долгим. Мое дыхание стало учащенным. Я был растерян и подавлен. Мое дальнейшее сопротивление потеряло всякий смысл. Как бы там ни было, но я был вынужден сдать позиции нападающему противнику и немедленно приступить к капитуляции. Правда, я успел подумать о том, что не стоит из-за идиотской выходки Олега Звягинцева отказывать себе в удовольствии обладать самой обаятельной и восхитительной женщиной. Я незамедлительно приказал Степанычу подогнать к офису лимузин. Мы с Викторией в спешном порядке отправились домой, где на втором этаже, рядом с моим рабочим кабинетом, располагалась уютная спальная комната, выполненная в светлых тонах. Среди индивидуального интерьера, спроектированного итальянскими дизайнерами, там стояла элитная двуспальная кровать ручной работы.

12

Я считал ниже собственного достоинства звонить Даниле Луговому и просить его продолжить занятия с Викторией, поэтому я решил переговорить с моим водителем, целиком рассчитывая на его богатый жизненный опыт и элементарную человеческую порядочность.

– Передай Даниле, что наше соглашение остается в силе, – сказал я, пытаясь скрыть чувства некоторой неловкости. – Предупреди, что я не намерен давать какие-либо объяснения. Если он откажется от моего предложения, то я найду другого специалиста.

– Он не откажется! – заверил меня Степаныч. – Ему нравилось у вас работать…

Я кивком головы дал понять, что наш разговор окончен. Я позволил Даниле продолжить занятия по устройству и эксплуатации автомобиля, а придет он или нет, меня не касалось. Я не собирался унижаться перед человеком низшего сословия. Мне хватило унижений, которые я выслушал от Олега Звягинцева. Узнав о том, что я разрешил Луговому вернуться, Виктория вновь повеселела. В знак благодарности она подарила мне незабываемую бурную ночь. Не зря ранним утром я был похож на выжатый лимон. Я был на грани истощения физических сил, но моя душа пела от восторга. Во всяком случае, до тех пор, пока в мои мысли вновь не закрался червь сомнений. Виктория слишком откровенно выказывала всплеск восторженных эмоций. Я невольно начал подозревать что-то неладное. Все-таки не очень-то приятно выступать в роли обманутого мужа. Я пытался не зацикливаться на этом вопросе, но у меня ничего не получалось. Вольно или невольно я все равно не переставал думать о порочных взаимоотношениях Виктории с ее возможным любовником. Я продолжал рисовать в моем тревожном сознании самые грязные и невообразимые картины их интимной связи. Даже находясь в офисе, я ни на секунду не забывал об их существовании. Чуть ли не ежеминутно поглядывая на часы, я воочию представлял, как они выехали из гаража. Данила сидел за рулем ее машины, а Виктория, уронив голову ему на плечо, откровенно смеялась надо мной и над моими чувствами.

– Мы здорово провели моего простофилю мужа! – прошептала она ему на ухо. – Но теперь мы будем действовать осторожнее.

– Конечно, детка! – ответил он. – Мы еще должны как следует вытрясти этот денежный мешок. Пусть он сполна заплатит за наши переживания, за то, что мы вынуждены скрывать нашу любовь.

Они выехали на Ленинградское шоссе. Данила до упора нажал на педаль акселератора. Стрелка тахометра показывает сотню километров… Сто пятьдесят… У Виктории начинает кружиться голова. Скорость ее возбуждает. Она плотнее прижимается к Даниле и мешает ему управлять автомобилем.

– Подожди, детка! – говорит он. – Мы проедем еще немного и остановимся на цветущей поляне возле какого-нибудь ручья. Там мы займемся любовными играми. Охваченный безумной страстью, я стану целовать твои руки, шейку, губы…

– Я хочу тебя, Данила! – возбужденно воскликнула Виктория.

– Я тоже по тебе соскучился, моя прелесть. Потерпи немного. Мы съедем с дороги и займемся этим в машине.

– Да, Данила, прямо здесь… – ответила она. – Как хорошо, что в машине откидываются спинки передних сидений…

Виктория неожиданно оттолкнула его от себя с такой силой, что Данила был вынужден резко крутануть рулем. Легковушка начинает петлять по дороге, и он с трудом выравнивает машину.

– Все, я больше не могу терпеть! – выкрикивает Виктория.

Она поспешно расстегивает блузку. Небрежно бросает ее на заднее сиденье. Следом летит юбка. Она остается в нижнем белье и в туфельках на высоких шпильках. Заметив, что Данила внимательно за ней наблюдает, она стала медленно снимать бюстгальтер, игриво оголяя сначала одну грудь, затем другую. Данила по-прежнему набирает скорость. Уже сто восемьдесят… Сквозь приоткрытое стекло правой дверцы свистит ветер. Виктория решает добавить к этому свисту сопровождение классической музыки. Легким прикосновением пальчика она нажимает кнопку радиоприемника. Данила все еще ведет автомобиль по шоссе, но Виктория уже чувствует, как напряжено его тело, как все его мышцы начинают сопротивляться одному единственному желанию.

– Я хочу тебя, Данила! – игриво шепчет она.

Данила делает вид, что ничего не слышит. Тогда она вытягивается так сильно, насколько ей позволяет кресло, и медленно опускает шелковые трусики. Вот уже заметен краешек ее заветного треугольника. Еще немного, еще… Она, подгибая коленки, снимает трусики и тоже бросает их на заднее сиденье. По напряженному лицу Данилы пробегает судорога. Впрочем, она пробегает по всему телу, но он еще как-то справляется с диким желанием удовлетворить необузданную страсть. Виктория уже перестала шептать о любви. Она распустила пышные каштановые волосы. Снова откинулась на спинку сиденья, подставляя лицо ветру, сквозившему сквозь приоткрытое стекло. Она всячески пытается соблазнить молодого любовника. Данила начинает нервничать. Виктория, как бы нечаянно, роняет руку ему на живот, которая тут же соскальзывает чуть ниже.

– О, какая прелесть! – восхищенно восклицает она. – Кажется, твоему дружку становится тесно? Его нужно срочно выпустить на волю…

Ловким движением пальчиков Виктория расстегивает «молнию». Ее ладонь проскользнула по его оголенному животу и ощутила что-то упругое и твердое.

– Ты издеваешься надо мной, детка… – потерянным голосом произнес Данила.

– Я хочу тебя… – снова шепчет она.

– Что скажет Роман Александрович? – опасливо спрашивает он. – Его могут возмутить наши дополнительные занятия.

– Не бойся, мой мальчик! Забудем об этом уроде. Здесь только ты и я… Почему мы не можем подарить друг другу приятные ощущения?

– Прекрати, киска! Или я не знаю, что сделаю… – произносит он, задыхаясь от возбуждения.

От того, как Луговой напрягся, он даже не заметил, что еще сильнее надавил на педаль акселератора. Автомобиль уже становится мини-самолетом и практически летит над шоссе. Слышен приятный шелест колес, едва касающихся дорожного покрытия.

– Зачем ты так безжалостно замучил своего дружка? – шепчет Виктория. – Разве можно так издеваться… Иди ко мне моя крохотулечка…

Она умело сжимает и разжимает пальчиками то, что мгновенно оживает, значительно изменяется в размере и становится более твердым, приобретая несгибаемую упругость.

– Я хочу его поцеловать, – шепчет Виктория.

Она решительно наклоняется.

– Еще! Еще… – просит Данила.

Автомобиль резко теряет скорость, проскакивает обочину дороги, въезжает на лужайку, окруженную ветвистыми деревьями и опаленную полуденным солнцем. Данила нажимает на педаль тормоза как раз в тот момент, когда Виктория начинает ощущать во рту вкус живительного сока, который кажется ей горячим и приторно сладким, но она не хочет, чтобы хоть одна капля этого сока просочилась сквозь ее пухленькие губки.

– Умница! Какая же ты умница, детка… – восхищается Данила. – Я тоже хочу сделать тебе что-нибудь приятное…

Он устанавливает автомобиль на ручной тормоз.

– Я согласна, Данила… – обтирая влажные губки тыльной стороной ладони, говорит Виктория. – Я готова принять от тебя подарок…

Она игриво разводит коленки в стороны, и он видит, как сквозь заветный треугольник Виктории пробивается бледно розовый цветок. Данила прикасается губами к его лепесткам. Виктория еще шире раздвигает ножки. Не отрываясь от основного занятия, Данила нащупывает нужный рычажок. Он откидывает обе спинки сидений, и Виктория стремительно падает в пропасть любовных утех. Шпильки ее туфелек упираются в потолочную обшивку салона. Данила с наибольшим азартом прикасается губами к лепесткам ее распустившегося цветка, и стремительно добирается до основания бутона. Виктория запускает пальцы в его густые волнистые волосы и пытается как можно сильнее прижать его голову к своему заветному треугольнику.

– Еще, Данила! Еще… – восклицает Виктория. – Ты сводишь меня с ума… Еще, мой мальчик… Мой шалунишка…

Он начинает судорожно работать кончиком языка. На какое-то мгновение приподнимает лицо, жадно хватает воздух и, под нажимом ее рук, вновь прижимается губами к ее заветному треугольнику.

– Я хочу тебя, Данила! – выкрикивает Виктория. – Я безумно хочу тебя… Немедленно! Сейчас же…

Она притягивает его к себе и впивается губами в его губы. Он торопливо приспускает брюки и с неимоверным желанием набрасывается на нее. Подвеска автомобиля не выдерживает такой нагрузки, и машина начинает раскачиваться из стороны в сторону.

– Еще, Данила! Еще… – выкрикивает Виктория.

Наступает момент, когда она замечает, что Данила резко затих. Она выгибается в пояснице, прижимаясь к нему еще сильнее, и уже готова принять как дар влажную частицу его плоти. Данила тяжело вздыхает, и она чувствует, как струя живительного сока устремляется по стебельку в самое лоно ее цветка. Она невольно вздрагивает и шпилькой туфельки пробивает обшивку салона. Но сейчас Виктория не обращает на это внимания. Сейчас это не самое главное. Она и Данила слились в единый организм и стали одним целым. Она надкусывает его губу и, расслабившись, опускает ножки, прикоснувшись шпильками к напольному покрытию.

– Ты сумасшедший, Данила! – шепчет Виктория. – Ты опять довел меня до экстаза…

– Ты тоже сводишь меня с ума, – удовлетворенно ответил он.

Данила все еще продолжает целовать ее упругую грудь.

– Мне очень хорошо, котик…

– Мне тоже… – произнес он, не прекращая поочередно надкусывать ее розовые соски.

– Я люблю тебя, Данила!

– И я люблю тебя…

Данила слегка приподнялся и поцеловал ее в губы. Затем самодовольно улыбнулся. Он подумал о том, что за обучение водить автомобиль по пригородному шоссе Виктория рассчиталась с ним самой лучшей валютой.