355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Войтешик » Проводник. Нулевая симфония Брукнера » Текст книги (страница 3)
Проводник. Нулевая симфония Брукнера
  • Текст добавлен: 14 февраля 2022, 17:01

Текст книги "Проводник. Нулевая симфония Брукнера"


Автор книги: Алексей Войтешик


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 3

Едва только Влад вышел из душа – зазвонил телефон. Вытираясь на ходу, Кецко поднес к лицу аппарат и увидел номер приемной Сергея Николаевича. Это обычная практика. Всегда перед подобными встречами секретарь премьера или доверенное лицо кого-либо из чиновников обязан сделать контрольный звонок, чтобы подтвердить намеренье своего шефа относительно встречи или, что тоже бывало нередко, осветить детали предстоящего разговора, давая возможность Владу подготовиться. Кецко включил громкую связь и, сказав: «Алло!» и тут же прекратил вытираться. Звонил сам Сергей Николаевич.

Шеф был краток, сказал, что некие дела вынуждают его выбрать для встречи не офис, а один из ресторанов его жены, находящийся на проспекте Победителей. Влад знал это место, пользующееся широкой популярностью у номенклатуры. К слову сказать, горячий спрос на него строился не тем, что заведение находилось под присмотром премьера, нет. Основное отличие этого, по сути, закрытого клуба было в другом – войти туда мог далеко не каждый гражданин, и не важно насколько плотно был набит деньгами его кошелек. Сюда пускали только «своих», да и то, чаще всего «по звонку».

Влад приехал в ресторан «G…» на такси за пятнадцать минут до встречи. На входе, возле стойки гардероба, его телефон опять оживился. Снова звонил шеф, просил выйти к проезжей части.

Кецко дал отбой связи, повернулся и вышел на улицу. Через десять минут ко входу подъехал служебный «Land Cruiser» Сергея Николаевича, открылась дверь и премьер пригласил Влада присесть в салон на место рядом с ним. Кецко повиновался. Хлопнула дверь и машина, круто развернувшись, рванула в сторону Ждановичей.

Кецко краем глаза заметил, что следом за их Тойотой увязался Мерседес охраны. Шеф выглядел хмурым. Заметив замешательство Влада, он тихо сказал:

– Прокатимся? Без маячков и ГАИ, так незаметнее. Выедем за город, в лес, там и поговорим.

К горлу перепуганного пассажира подкатил ком. Они уже катались так, совсем недавно. Весь отдел Кецко подняли среди бела дня и заставили «трясти» кусок земли вблизи города Глубокое на предмет обнаружения там некого энергетического шлейфа мертвого человека, которого, якобы, могли где-то там похоронить. Это была какая-то бывшая военная часть. Люди Кецко напрягались весь день и ночь. С ними и Влад не сомкнул глаз, однако положительного результата не было. На рассвете пришлось с тяжелым сердцем принять все это как должное и идти докладывать Сергею Николаевичу. Тот на удивление спокойно выслушал его, устало улыбнулся и заключил:

– Хорошо поработали, отлично! И ваши люди тоже. Пусть теперь этот Гаравский55
  Скандально известный экс-боец белорусского СОБРа, рассказавший детали политических убийств в Беларуси. Он утверждал, что был одним из тех, кто 20 лет назад похитил и застрелил Захаренко, Гончара и Красовского – видных политических деятелей Беларуси, официально пропавших без вести.


[Закрыть]
болтает что захочет…

В данный момент Влад был один, а позади них машина с охраной и… ему не нужно было объяснять, чем иногда заканчивались подобные путешествия в этой стране. «Но, с другой-то стороны, – рассуждал Кецко, – меня не впихивали в машину, а здесь только шеф и водитель. Знаю я, конечно, много, но язык за зубами держать умею, иначе не сидел бы столько времени на своем месте. Значит, везут не для того, чтобы…»

Сразу за Ждановичами, едва успев разогнаться, свернули к Минскому морю и остановились у припаркованных машин рыбаков. Любители рыбалки так часто съезжали тут в прибрежную лесополосу, что вынудили власти города залить в этом месте небольшую асфальтную площадку. В двадцати метрах трасса, вдоль берега влево – камыши, вправо небольшой, прозрачный лесок. Ничего не скажешь, для «поговорить» место было выбрано удачно.

Водитель заглушил двигатель. Шеф подмигнул бледному Кецко и кивнул на дверь. Следуя примеру Сергея Николаевича, Влад бросил на сидение свой телефон, и вышел из машины.

Охрана осталась в своем Мерседесе, но этот факт мало успокаивал Влада. Хорошо обученным бойцам ничего не стоило в несколько секунд сделать бросок и выполнить любой приказ. С высоты трассы на разрешенной скорости в 120 км/ч в лес никто не смотрит, поэтому с той стороны случайных свидетелей не будет. Да и со стороны камышей ничего в этом березняке толком не рассмотришь, так что…

Шеф выглядел спокойным. Шел меж деревьев не торопясь, пожалуй, даже слишком медленно для обычной лесной прогулки. Кецко решил держаться чуть позади. Это выглядело так, словно он просто не хочет мешать важному чиновнику в момент обдумывания важных государственных решений, а всем известно, что мыслей другого масштаба в этих головах попросту не бывает.

В апрельском лесу уже начинали проклевываться нежные, светло зеленые зубки листьев, пахло влагой, листвой и туалетной водой премьера. Они прошли метров пятьдесят. Не дающий покоя Владу Мерседес охраны с этой точки был уже виден плохо. Вдруг Сергей Николаевич обернулся и спросил:

– С Проводниками у вас по-прежнему глухо?

Кецко утвердительно кивнул и тихо ответил:

– Я вам постоянно об этом докладываю.

Шеф потянул уголки губ вниз и вдумчиво продолжил:

– Скоро будете докладывать уже не мне.

Влад поднял взгляд от сухой травяной кочки на которую он до того отрешенно смотрел:

– Как? Нас ждут перемены? – не без удивления осведомился он.

Премьер в ответ как-то странно улыбнулся:

– А не вам ли с вашими сотрудниками, Владислав Афанасьевич, об этом знать первыми? У вас же целый штат экстрасенсов. Вы за полгода до событий должны их предчувствовать.

«Кеца» привычно стал во внутреннюю защиту:

– Вы же, Сергей Николаевич, давно с нами работаете и отлично знаете, что все это не так просто. Каждый экстрасенс, это целая система, если хотите параболическая антенна, что направлена в космос с целью – поймать и расшифровать сигнал из информационного космического поля. Спектр частот, которыми наполнено пространство вокруг нас, просто безграничен, а канал восприятия даже нас, необыкновенных людей, напротив, по вселенским меркам предельно сжат. Или Вы хотите сказать, что мы дармоеды? Мы же только за прошлый год…

– Нет-нет, успокойтесь, – тяжко выдохнул Сергей Николаевич, – дармоедами я вас, конечно же, не назову, однако должен признаться, что наша с вами встреча как раз и связана с грядущими переменами, коих вы и ваш отдел в упор не видите. Беседа предполагает быть крайне серьезной, поэтому прошу вас отвечать на мои вопросы предельно откровенно.

Влад почувствовал, как в районе солнечного сплетения стало неприятно холодить. Он чуть заметно поежился и ответил:

– Хорошо.

Премьер скользнул взглядом по его фигуре, завел свои руки за спину, коротко привстал на носки и, качнувшись несколько раз вперед-назад, через паузу продолжил:

– Думаю, вы понимаете, что те откровенные вещи, которые вы услышите от меня, все равно будут иметь свои границы. Вас же я попрошу быть честным настолько, насколько это возможно.

Кецко растерянно пожал плечами:

– А разве на этот счет, касательно меня, у вас были какие-то сомнения?

– Были, – признался премьер, – ведь вы далеко не всегда доводите мне всю информацию. Не спорьте. Я считаю, что это вполне нормально. Да, не удивляйтесь. Я на самом деле думаю так. Я, хоть и высокопоставленный чиновник, на самом деле – простой человек. Как когда-то говорил мой преподаватель по экономике: «Есть лишь единицы и ноли. Так вот то, что вы, господа студенты, воспринимаете, как миллион, я воспринимаю, как единицу и шесть нолей. Если бы вам предложили корзину с миллионом долларов, и корзину, в которой лежит единица и шесть нолей, что бы вы выбрали?»

К чему я привел цитату Франца Казимировича? А к тому, что я прекрасно отдаю себе отчет в том, что вы и ваши люди понимаете или воспринимаете мир совершенно иначе. Мне же это недоступно в полной мере, поскольку с детства было слабо развито образное мышление, о котором вы мне постоянно талдычите. А еще, как объясняли мне ваши коллеги, границы нашего, как многие считают – безграничного языка все равно не в силах объяснить всего того, что вы в вашем отделе знаете.

Я ценю, Влад, ваше желание не травмировать начальство, не предоставляя ему всю информацию, но по факту, это ваше: «я не могу сказать ему всего» является просто враньем. Не мотайте головой. Это же очевидно: « а вдруг я на самом деле что-то не так пойму? А вдруг меня это разозлит? А вдруг из-за этого уволят, а вдруг, и того хуже?» Вы ведь подумали об этом, когда мы поехали за город? Признайтесь…

– О чем, – деревянными губами промямлил Кецко.

– О том, что можете не вернуться из этой поездки. Ну, подумали же?

– У-гу, – опустил взгляд «Кеца».

– Вот, – заключил шеф, – это уже похоже на правду. Что ж, тогда продолжим в том же духе. Скажите, вы знали о том, что после сокращения вашего отдела я продолжал поддерживать контакт с некоторыми из ваших бывших коллег?

– Знал, – не в силах поднять взгляд от земли, буркнул Влад.

– От кого?

– От «его»…

– Тише, – не дал шеф ему договорить. – Обойдемся без произношения фамилий и имен этих людей. – Сергей Николаевич указал на пальцы своих рук, будто они были унизаны перстнями. – Мы говорим об этом человеке?

Влад догадался о ком идет речь.

– Да, это он, – ответил Кецко, показывая в свою очередь уже на свой указательный палец и обрисовывая над ним большой круг, примерно равный по величине плоскому камню, что украшал перстень Чура Егора Палыча, мага, о котором они говорили.

Премьер кивнул:

– Я рад, что мы поняли друг друга, – снова раскачиваясь, продолжил он, – что вы скажете о его профессиональных качествах?

Кецко пожал плечами:

– Очень сильный маг, – заверил он, – лучший из нас.

– А точнее?

– Ну, – немного раскрепостившись, ответил Кецко, – если, скажем, к нам информация может прийти или нет, то к нему… Такое впечатление, что он сам может постучать кулаком в небеса и потребовать ее. Я лишь хочу заметить, Сергей Николаевич, что мы его и Нину Сергеевну не сокращали, они сами ушли…

– Я об этом знаю. Я тогда их тоже просил остаться, – признался шеф, – но они… Они посчитали за лучшее формально уйти в сторону, но негласно продолжать работать со мной в качестве консультантов. Надеюсь, вы, зная об этом, не сильно где-то распространялись?

– Надо быть самоубийцей, чтобы говорить с кем-то о том, о чем тебе приказывает молчать такой сильный маг, – тихо произнес Кецко.

– Отлично, – словно перелистывая страницу, заключил Премьер. – Тогда продолжим. Значит, мнение этого человека для вас очень весомо?

– Более чем.

Сергей Николаевич снова качнулся с носка на пятку, рассуждая о чем-то про себя. Через пару секунд он пожевал сухими губами и продолжил:

– Я не силен в ваших терминах, поэтому буду говорить так, как понимаю. Мне сказал этот наш …общий знакомый, что небеса сейчас все чаще открываются. Кажется, это так звучит?

– Я понимаю, о чем вы, – подтвердил Кецко.

– Так вот, – продолжил Премьер, – в эти часто возникающие «форточки» наш общий знакомый успел рассмотреть вещи, которые просто невозможно себе представить в настоящее время. У меня, как и у вас, нет оснований ему не верить, поэтому должен вам признаться, что, исходя из услышанного, в мае-июне я планирую уйти со своей теплой должности. Пока, кроме моей жены и вас об этом не знает никто, но уже вчера на совещании при …уже другом нашем знакомом – самом важном человеке в этой стране, нам представили того, кто отныне будет вести вашу линию.

Понятия не имею, откуда главному что-то известно из того, что знает наш знакомый маг, но кто знает, возможно, он и с Ним как-то работает. Ни Хозяин, ни силовики, ни приближенные не верят в то, что это будущее возможно, но я…, я все равно уволюсь от греха подальше…

Влад, поймав долгожданную паузу в словах шефа, тут же поспешил вставить обжигающий язык вопрос:

– Поймите меня правильно, Сергей Николаевич, мне пока нет дела до того будущего, что обрисовал всем вам …Палыч. Лично для меня, как для представителя моего отдела, сейчас важнее узнать, что за персонаж будет нас курировать? Что, мы уже не в фаворе?

Премьер зажмурился, будто пытался сглотнуть больным горлом:

– Человеческая глупость, – непонятно к чему процедил он сквозь зубы, – она всегда дорого обходится. Что вам, Влад, за толк с персонификации кого-либо? И причем тут фавор? Просто исходя из озвученных …пророчеств, наверху уверены в том, что вы все же не та сила, что сейчас остро нужна стране. Хотя ближайшее время ваших сотрудников попытаются как-то стимулировать, заставить работать на уровне настоящих магов, но мы-то с вами в самом начале нашей беседы уже говорили о том, что с вами не все так просто.

Поверьте, Влад, то, о чем вы сейчас печетесь настолько мелко, что просто смешно. Вы не понимаете, – премьер слегка замялся, но после все же решил назвать по имени того, о ком они говорили, – Егор Палыч в «форточках» видел картинки, которые способны просто вычеркнуть вас и других из этой жизни понимаете? Мы, чтобы там ни говорили, все работаем на благо одной – главной семьи, и наши чаяния на будущее напрямую связаны с тем, насколько мы можем быть им полезны. Но что, если изменится …будущее нашей самой главной семьи? Что тогда будет со всеми нами?

Егор Палыч сказал, что сейчас линии будущности расщеплены, а наша действительность начала меняться. Повторяю, все в пуле и сам Хозяин мало в это верят или, что еще хуже, понимают все так, как им это удобно. Но все равно информация не прошла бесследно. Президент отчего-то резко бросился раздувать силовой блок, судорожно готовит отряды из бывших бойцов «Беркута», которые ему по гроб обязаны за спасение. Собирается ставить на управление МВД и КГБ людей, которым либо нечего терять, либо просто откровенно начихать на чаяния этой земли, поскольку они родом из других мест. Проще говоря – власть, несмотря на то, что на словах особо не верит в предсказанное, все равно сжимает кулак.

В 2010-м подобные средства спасения сработали, но сейчас. Сейчас Егор Палыч говорит, что все эти усилия напрасны. Классик писал: «Никакая армия не сравнится с силой идеи, время которой пришло»66
  Слова Виктора Марии Гюго, французского писателя.


[Закрыть]
. А еще, во что уж совсем не верится, Палыч предрекает простудную пандемию, будем сидеть по домам, как крысы, кладбища вырастут в полтора-два раза. …М-да, – заключил шеф, – как ни прискорбно это признать, но наш нынешний мир рухнет где-то через полтора года! А вы всё …о своем месте работы печетесь…

– Поэтому вы решили летом уйти? – догадался Влад.

– Да, – подтвердил шефпремьер.

– Но ведь нет никаких предпосылок!

– Да, – не стал с этим спорить Сергей Николаевич, – визуально их сейчас нет.

– Их вообще нет! – оживился Влад. – Мы же очень серьезно работали! Было определено, что Он будет руководить до времени младшего сына…

– Тише, – осадил премьер разговорившегося Кецко. – Сказано же вам – небеса открываются, все изменится. Кстати, Палыч утверждает, что именно поэтому у многих событий и людей ранее невозможно было проследить их будущее. Оно просто было закрыто от всех любопытствующих – заархивировано. Но вот… Черт, неужели я за ним это повторю? «Небеса открылись и в эти «форточки» льется свет, который заставляет прорастать все спящие в земле семена».

Мне может быть даже больше чем другим, трудно было во все это поверить, но, повторюсь, мнению Егора Палыча я доверяю целиком. Это случится, Влад! Сладкий ручей тягучей патоки последних двадцати пяти лет застынет и разрушится перед силой движущегося нового. И не только у нас, между прочим…

Вспомните, наивные, как мы старательно отслеживали по вашей линии Его здоровье. Боже, какая глупость! – Премьер едва не рассмеялся, вскинул к небу глаза и с горечью продолжил. – Со здоровьем у Него как раз будет более-менее порядок, но вот прочее… А ведь в той ситуации, которая вскоре сложится, вам, господин Кецко, как никому другому нужно быть готовыми к той ранее неведомой силе, что проснется в людях.

– В каком смысле? – осторожно поинтересовался Влад.

– А вы подумайте! – Сдвинул брови премьер. – Вам ли, Владислав Афанасьевич, не знать, что за черный шлейф тянется за Президентом? Этот человек и его окружение, замечу – очень большое ближнее окружение, многие из которых очень богаты, но увы – уже пожилые люди, однозначно попадут в руки нового правосудия. Понятно, что все их накопления уже давно и надежно спрятаны и вскоре, что естественно, достанутся голодным наследникам, однако непримиримая борьба за наследство между родичами этих важных людей беспокоит саму номенклатуру куда как меньше, нежели свой личный конечный исход.

Кецко почувствовал, что начал задыхаться. Дело в том, что вслушиваясь в слова премьера, он в какой-то момент задержал дыхание и только теперь понял, что сделал это давно.

– Н-но, как же? – стараясь скрыть это, все еще отказывался он верить в мрачные предсказания. – Мы же у себя не видели этого!

– Можете сколько угодно говорить «нет», – спокойно ответил премьер, – но я, говоря вам о том, что ваш отдел в ближайшем будущем постараются жестко стимулировать к работе, забыл упомянуть, что вся она будет направлена именно на поиск Проводника и Егор Палыч в этом деле нам не помощник. Вам известно, что он их не способен отследить. Говорит, что стоит какая-то защита.

Владислав Афанасьевич, нам обоим будет гораздо легче, если вы отключите в вашем мозгу это бестолковое реле отрицания. Слушайте и соображайте побыстрее, у меня не так много времени.

Чура говорит, что в июле-августе 2020 года митрополит Павел подаст прошение об освобождении от должности Патриаршего экзарха всея Беларуси. В это сейчас тоже сложно поверить, но спецслужбам уже известен его приемник. Не удивляйтесь. Если иметь близкие контакты в глубине наших и российских спецслужб, то будущее можно видеть и без экстрасенсов уже сейчас.

По их далеко смотрящему плану, если ситуация в стране пойдет крайне негативным путем, всех православных узников СИЗО и тюрем рано или поздно нужно будет исповедовать. По планам под это дело все они станут в крайней степени верующими. Разумеется, никакого суда Гааги не случится, ведь формально военных преступлений не совершалось. Демократический мир, чтобы доказать самому себе, что он свято блюдет закон, скажет примерно следующее: «Это внутреннее дело белорусов». Так вот, Владислав Афанасьевич, повторюсь, по этому, крайне негативному плану, новым экзархом Беларуси для исповедания в грехах заключенных будет назначен человек, которого, чтобы не было подозрений, введут в состав церкви уже в ближайшее время. А теперь, внимание! Этим человеком должен быть Проводник, добавлю от себя – лучше всего наш Проводник! Чтобы не подсунули чужого.

Поверьте, ожидающие наследства люди, и сами чиновники не пожалеют никаких денег для того, чтобы это дело выгорело. Главного, скорее всего, казнят и, по злой иронии судьбы, это будет последняя в новой, демократической Беларуси смертная казнь, но! Нужно быть честными и перед Президентом. За то, что он дал многим из нас возможность жить безбедно многие годы, мы должны быть благодарны и обязаны сделать все, чтобы «провести» его через мост. В идеале хорошо бы было переправить туда и еще кого-то из наших стариков…

– Что вы такое говорите? – едва нашел в себе силы произнести хоть что-то Кецко. – Как о таком вообще можно рассуждать? Да еще так спокойно!..

– Об этом обязательно нужно рассуждать и именно сейчас, – ничуть не смутился шеф. – Новый ставленник круто возьмет вас в оборот, Влад. Ему при мне поставлена задача руководством КГБ, так что…

– КГБ? – скривил кислую мину «Кеца».

– А что вас собственно удивляет? Семьдесят лет эта вспомогательная система управления огромной страной зрела и сформировалась в самую мощную службу на земле. СССР развалился, но эта система никуда не делась, она оказалась живучей самого союза.

Подумайте сами, разве могли тысячи профессионалов высочайшего уровня и высочайшей же организации просто так сдаться или развалиться? Система легко внедрилась в новую власть, а сейчас она, по сути, и есть сама власть. Не имеет никакого значения, это партия или какое-то движение, религия или секта, везде стоят люди этой системы. Поэтому, если новому экзарху скажут взять на службу российского Проводника в погонах – он возьмет!

Что остается нам с вами, если уж даже и эта система, как один из вариантов развития событий, вполне серьезно рассматривает такой, негативный исход для нынешнего руководства? Ведь зная, что они прорабатывают такой план, нам и без предсказаний Егора Палыча как минимум надо бы призадуматься. Понимаете, о чем я?

Кецко поднял взгляд:

– Эта система, уже сейчас начинает работу по внедрению в то будущее, которое предрекает Чура? – предположил он.

– Именно! – едва не вскричал премьер. – И теперь – главное! Я вам предоставляю шанс тоже вскочить в этот Ноев ковчег. Как вы считаете, откуда у меня столько информации?

– У вас …среди них знакомые? – осторожно предположил Кецко.

– Нет, – едва заметно улыбнулся шеф, – просто я один из тех, кто принадлежит этой удивительно живучей системе.

Но, это, что называется лирика. Теперь слушайте внимательно о деле, по которому я вас сюда пригласил.

Новый ставленник старой власти – отыгранная карта. Как только вздыбятся воды, его, как и других из старой компании, вымоет на пустынный берег. Я и мои коллеги об этом побеспокоимся. Змея должна сменить кожу. А что до вашего отдела, то за что новой власти к вам иметь претензии? Вы только исполнители. Запуганные шантажом, силой и другими рычагами. Думаю, отдел не расформируют. Люди такой редкой специализации нужны при любой власти. Я побеспокоюсь о том, чтобы никто не узнал о том, что у вас имеются проблемы со «связью». – Премьер поднял взгляд к небесам. – Работайте себе, как раньше и не пугайтесь раньше времени того, что грядет. Вы ведь доверяете моему слову? Вот вам моя официальная гарантия на спокойствие, правда, – заметил шеф, – есть одно условие. Вы будете рассказывать мне все, что от вас будут требовать новые руководители и ничего не предпринимать, прежде не посоветовавшись со мной.

Через полгода я лишь уйду с экранов, но отнюдь, я надеюсь, не потеряю своей силы. Кстати, перед вашим новым куратором я за вас поручился. Можете быть уверены, что останетесь на своей должности до тех пор, пока будете мне нужны. Так что, свободно можно верить в то, что в неведомом грядущем для нас с вами есть место. Но, только при условии, что мы найдем Проводника. Теперь давайте вместе думать, как это провернуть, пока экзархат ищет своего в России.

Кецко, до того старавшийся не шевелиться, наконец, сменил позу ожидания и невольно поморщился от боли в затекших суставах.

– Мы сделали все, что могли, – начал оправдываться он, – но все каналы закрыты. Я же докладывал. Непонятно куда девался Велесов, а есть ли здесь другие – неизвестно.

– Забудьте об этом, – намного мягче посмотрел в его сторону шеф, – должен вам признаться, что и я в некотором роде причастен к тому, что вам было сложно их искать. Теперь, когда вы на моей стороне, а ведь вы на моей стороне?

Кецко, подавшись всем телом вперед, кивнул.

– Отлично, – продолжил премьер, – если найти самого Проводника – проблема, тогда сконцентрируемся на поисках групп, работающих с этими полусказочными персонажами…

Ивану нравилось работать в лесу. Белорусское полесье места волшебные – самое лучшее убежище для него – сына деревенской ведьмы. В Весее, деревне под Слуцком, где они тогда жили, все считали Анну Федоровну таковой. Конечно, мать что-то такое знала, лечила, ворожила. Скольким людям помогла, а они все равно ее боялись и оговаривали.

Иван рос без отца. Мать родила почти через десять месяцев после смерти мужа. В деревне сразу определили, что Анька-ворожка зачала от нечистого, потому и сжила Степку со свету. Все, что осталось Ваньке от родителя, так это фамилия Кругляк, отчество Степанович и множество столярного инструмента.

С детства Иван ощущал по отношению к себе страх со стороны сверстников, зло, издевки, поэтому старался прятаться от всего этого в батином сарае, занимал руки и голову полируя мастерство столяра-плотника. На то время большинство мальчишек связывали свое будущее с колхозом в профессии механизаторов, а те, кто учился получше – агрономов или инженеров. Ванька же хотел стать столяром-мастером. Он обожал запах свежеструганного дерева и торчал в сарае с утра до вечера. Мать не могла нарадоваться на него, а как-то, когда он стал постарше, со слезами на глазах сказала, что-то вроде: «ну хоть один будет обыкновенным человеком, спасибо Степке».

Ему было лет пятнадцать, когда они переехали в Бары, подальше от злых языков. Мать все свое добро упаковала в шесть больших узлов, а вот для Ванькиной мастерской пришлось нанимать машину. На земле, что им дали в этом колхозе, был дом и два больших сарая. Скорее всего, мать специально выбрала именно это место. Во-первых, на краю деревни, прямо у леса, а во-вторых, ее любимцу Ване не придется делить свою столярку с коровой и поросятами.

Мать всю жизнь проработала дояркой, потому и здесь, в Барах, ее охотно взяли на ферму. Труд это тяжкий, если не сказать адский. Летом жара, зимой сквозняки, ледяная вода, неподъемные тачки с кормом, навоз, резиновые сапоги и так далее. Едва только Ивану исполнилось восемнадцать, мать стала сильно болеть. Местный доктор говорил, что это радикулит, а потом оказалось, что так отдавало в спину больное сердце. В один день ей стало так плохо, что Ваня испугался. Он никак не мог представить, что человека может так выгибать и рвать что-то изнутри. Как только приступ отпустил, мать отправила Ваню сбегать к соседу Мишкевичу и попросить его отвезти ее на почту.

Дядя Сергей всегда помогал им и очень дружил с Ванькой, поражаясь столярному мастерству парнишки. Он, конечно, удивился просьбе соседки, но безропотно завел свой Москвич и отвез мать к сельсовету, рядом с которым стояла почта. Иван помог матери дойти до переговорной кабинки – огороженного фанерой угла. Она заказала разговор с Заславлем и, назвав номер, попросила сына подождать на улице: «Я буду тебя видеть в окно, сынок, поговорю и позову, хорошо?»

Странно все это было, но Иван послушался. После они вернулись домой, а вечером матери снова стало худо. То, что с ней происходило, Кругляк и сейчас вспоминал с содроганием. Будто кто-то или что-то рвалось наружу из измученного тяжелым трудом тела. Мать ревела, кричала, но хватала сына за руку и через страшное усилие шипела: «Никуда не ходи! Никого не зови! Он сам приедет…»

Он и приехал. Утром. На оранжево-рыжей «Ладе» тройке. Дядя Коля – Николай Анисимович Теребеж. Мать, увидев его, вдруг улыбнулась и, закрыв глаза, сказала: «Все, теперь уйду».

Приезжий стал рядом с кроватью больной и, сложив перед собой руки в замок, закрыл глаза, будто молился. Потом он попросил Ваню взять мать за руку. Несчастный парнишка вдруг понял, что мать умирает. Он всю прошлую ночь просидел так, поэтому привычно подошел к плачущей маме и взял ее холодную ладонь.

Что было дальше, Иван помнил плохо. Он словно провалился в колодец, а когда очнулся, дядя Коля сидел рядом и осторожно убирал его руку от изуродованной тяжким трудом, ласковой и любимой ладони матери.

– Девана ушла, но отдала тебе свою силу, – тихо сказал странный гость. – Тебе нет пути Проводника, ты лишь можешь нести его силу. Кто знает, может быть, твой сын, внук или правнук, приняв эту ношу, станет водить души за мост, если, конечно, ты не растратишь на мирское великую силу матери…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю