Текст книги "Солнца нет"

Автор книги: Алексей Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Что ещё за бабушка? Здесь что-то не так.

– Хорошо.

Я поднялся на пол-этажа. Посмотрел в окошко. Нет ли чужих машин во дворе, если не считать разобранного старого военного ЗИЛа. Двор был пуст.

Стоит ли заходить к себе? Лучше не рисковать. А проверить: есть ли кто-нибудь в квартире? Осторожность ещё никому никогда не мешала в любом деле.

Я нисколечко не сомневался, что вчера уже был известен мой адрес. Я не удивлюсь, если незваные гости сидят у меня дома и ждут моего появления. Обломайтесь! Не на того напали!

Я стоял уже на четвёртом этаже и слабо постучал согнутым указательным пальцем в дешёвую дверь. Как я и рассчитывал, на мой особый стук вышел девятнадцатилетний Стас. Он был повыше меня на голову, с узким детским лицом. Друзьями нас трудно было назвать, просто знакомые.

– Выручай, – сказал я ему, когда происходил особый жест приветствия. – Сгоняй ко мне на хату, проверь, пустая ли она. Если да, выйдешь на балкон, свистнешь. Если не появишься, значит там гости. Наверно тебе не стоит объяснять, как ты будешь выяснять о нахождении посторонних в моей квартире? – он сделал жест, мол, не учи. – Сделаешь дело, заработаешь на пиво. Идёт?

– А что случилось?

– Неважно. Потом... Ну как?

– Две бутылки «Клинского», и не торгуйся.

Я посмотрел ему в глаза: «Наглеет. Ладно, потом проучу».

– Твоя взяла. На ключи.

– Не-е. Сначала дай.

– Не доверяешь?

– Оберегаю себя от...

– Соображаешь.

– Всякое бывало.

Я ему отстегнул на литр пива, после чего лифт поднял его наверх. А я, спустившись вниз, отдалился от дома на приличное расстояние, встав на перекрёстке улочек у колонки. Стал ждать.

Стас на балконе не появлялся, даже спустя десять минут.

– Я был прав, – прошептал я и пропел строчку из песенки группы «Мумий-Троль»: «Уходим, уходим...»

Да, влип я из-за этой чёртовой видеокассеты. Теперь и домой не пойдёшь. И зачем меня угораздило сесть именно в тот вагон. Как же быть с моими цветочками? Без воды их ждёт медленная смерть. Кроме меня о них никто не позаботится. А с другой стороны, жизнь дороже, чем какие-то комнатные растения. Ничего, новые посажу. В крайнем случае попрошу за ними поухаживать тётю Нину, у неё ведь имеются ключи. Блин, знать бы, насколько в моей квартире поселятся незваные гости? Смогу ли я туда на днях без боязни вернуться? Лучше этого делать не стоит до поры до времени. Куда сейчас податься? Надо посмотреть, сколько у меня осталось денег в кошельке.

Я достал из заднего кармана джинсов самодельный кожаный маленький «лопатник». Пересчитал содержимое. Оказалось, всего 536 рублей, не считая копеек. С такой суммой надолго нигде не затаишься. А припрятанные доллары в квартире временно, а может быть и навсегда не доступны. А там их у меня, моя январская зарплата, которую я обменял на валюту, чтоб она когда-нибудь мне пригодилась. Иногда всё-таки надо прислушиваться к девизу сберегательного банка России. Что произошло, то произошло. Не надо отчаиваться и ссылаться на то, да на это. Сейчас нужно было как-то действовать. Так, Лёха, думай.

Мысли и ноги быстро привели меня по истоптанному много раз маршруту к лавочке, что сколотили под раскидистой ивой у речки. Метр от неё, и тут же обрывается берег, омываемый светло-зелёной водой. Сел, закинув ногу на ногу, закурил.

Мужичок на лодке проплыл мимо.

«Так, во-первых, вечером надо выцепить Стаса и расспросить, кто такие и сколько их, и дать ему поручение. Второе, отправить сегодня же тёте Нине срочную телеграмму и попросить, чтобы она завтра утром в назначенное место принесла деньги, что лежат в тайнике. Ночку где-нибудь проведу, благо что на дворе лето. Можно было бы, конечно, через Стаса передать ей об этом, но что-то я ему не доверяю».

Прошёл к городскому пляжу, который находился недалеко, рядом со старым навесным мостом, от которого осталось одно название. Лишь несколько рыбаков скрашивали этот унылый пейзаж.

Заглянув на почту, сделал то, зачем сюда и пришёл.

Глава 16

«Я босяк, бредущий зимней ночью, под мёрзлой луной, и крохи рассыпанных звёзд освещают мой путь по снежной дороге. Я загнанный зверь, не нашедший тепла и просящий его у холодной ночи, мне полнолуние сопереживает в одиночестве. Я бродяга, уставший плакать, теперь смеюсь над жизнью...» – пронеслись мучительные мысли в раздираемой, истерзанной голове Меньшикова.

Он с облегчением осушил стакан холодной водки и с остекленевшими глазами начал зажигать толстые свечи, расставленные повсюду в мастерской, словно в древнем храме; огоньки света, будто щупальца обхватили пространство стен. А за ним большими томными глазами наблюдала роскошная, голая китаянка, походившая на языческую богиню, восседающую на мягком ложе. Евгений, закончив воспламенять языки свеч в её честь, зажёг благовония и по тёмной комнате разнёсся мягкий аромат лотоса и жасмина. Меньшиков подошёл к холсту, и ещё семь дней назад, он помыслить не мог, что такая женщина будет рядом с ним. Ведь тогда сидя в парке Белинского и читая «Илиаду» Гомера, он ничего вокруг себя не замечал и лишь изредка бросал осмысленные взгляды в пустоту. Приятный смех отвлёк его. Увидел очарование. Обомлел... Прелесть шла навстречу в сопровождении двух подруг, щебеча с ними на родном языке. Подул лёгкий ветер, растрепав, странницы его книги, как угольные волосы иностранки, Меньшиков не видел, он уже ничего не видел, кроме этих раскосых глаз с точёными чертами лица. Что-то помутилось в его воспалённом рассудке, сам не помня себя, не обращая внимания на собственный вечно диковатый вид, мужчина поднялся со скамейки и встал на пути девушек. Те непонимающе уставились на странного небритого субъекта, а он, безумными глазами, глядя на свою избранницу, с жаром проговорил:

– Послушай, хочешь остаться бессмертной на века? Чтобы твоя красота была нетленной и сводила с ума целые поколения мужчин? Я могу сделать тебе такой подарок, потому что я – настоящий художник, не тот, кто пишет глупые квадраты, а тот, кто способен отобразить весь блеск твоих чудесных глаз!

Меньшиков схватил ручку опешившей китаянки, вложив в ладошку визитку. Девушки, испугавшись его напора, поспешили уйти.

– Позвони мне! Позвони мне обязательно, принцесса, пожалуйста, позвони! – сполз на колени Евгений, крича ей вслед.

Стоя на коленях, он смотрел им в спины в надежде, что она подарит ему взгляд. Ему было наплевать, что на него сейчас глазеют люди. Но красавица не оборачивалась. Она удалялась от него всё дальше и дальше, отчаяние росло в его душе. Нахал потерял последнюю надежду, прежде чем дождался своего, но китаянка, оглянувшись, кинула ему короткий взгляд, исчезла.

Взяв кисть в руку, творец стал выводить обольстительный образ китайской натурщицы. Донгмэй Цинь смотрела на небрежно одетого художника, ей нравилось наблюдать за красивым мужчиной, ей нравилось чувствовать его влажный взгляд на её прелестях, она ощущала стыд, дававший огромное наслаждение. Она маняще улыбалась мастеру, девушке доставляло сильное удовольствие гадать про себя, какую именно часть тела пишет он сейчас. Евгений тоже думал о ней, впервые за долгое время, отвлёкшись от ядовитых мыслей о неведомой тюрьме. Они настолько въелись в мозг, что как-то даже это таинственное заведение привиделось ему во сне, в виде жуткой беспредельной каторги, где люди потеряли своё право на жизнь. Страдания и мучения пронеслись ураганом перед ним, после чего он проснулся в холодном поту. Евгению очень хотелось, чтоб злой кошмар не повторился, но, к сожалению, люди не умеют управлять своими снами. Наверное, Меньшикову не удалось бы победить сгущающуюся над собой черноту неприятных видений, если б в один дождливый вечер не раздался телефонный звонок.

Хозяин жилища был пьян, пошатываясь, он поднял трубку:

– Вы позвонили в дом измученного жизнью человека. Сейчас вы можете свободно сказать всё, что обо мне думаете... – выдал репортёр в аппарат.

– Привет! Вы Евгений Меньшиков? – проговорил тихий женский голос.

– Он самый, а кто меня беспокоит? – прохрипел журналист.

– Вы не помните, встречу в парке Белинского? – прозвучало на том конце.

Меньшиков протрезвел, сообразив, с кем он беседует.

– Это ты! Я... Как тебя зовут?

– Донгмэй, – представилась китаянка.

– А мне нравится, как звучит твоё имя... – признался Евгений.

– Оно означает цветок абрикоса, – пояснила девушка.

– Я хочу видеть тебя немедленно, давай встретимся прямо сейчас? – взволнованно предложил Меньшиков.

Пауза.

– Хорошо. Где?

– В «Шоколаднице» на Московской. Ты знаешь, где это?

– Знаю. Я буду там, – пообещала Донгмэй.

– Я буду ждать, – отозвался Евгений горячо.

Спустя некоторое время они сидели за столиком друг напротив друга, Меньшиков неотрывно вглядывался в её раскосые необыкновенные глаза, что-то рассказывая, а она, смущаясь, светилась ему улыбкой, полной тайн, которых не терпелось разгадать Евгению.

Теперь перед ним находилось его спасение, которое было так необходимо, которое поможет не сойти с ума. Меньшиков давно не ощущал трепет от присутствия женщины, забыл его осязание, обволакивающее душевное состояние волнением, называющийся эйфорией. Запах! Запах – его женщины, чувствовать, вдыхать, дышать им, жить и радоваться обретению созданному для тебя природой. Он с наслаждением наносил краску на соблазнительные формы красавицы, изображённые на холсте. Так прошло полтора часа, пока художник не отложил кисти.

– Хочешь посмотреть? – спросил Евгений.

Девушка безмолвно сошла с ложа и по-кошачьи приблизилась к полотну. Она впилась глазами в отображение.

– Это я... Ты искусный художник, – промурлыкала она тонким голосом.

Меньшиков с лёгкой улыбкой любовался начатой картиной, это был только первый слой масла. Он ещё не давал полного восприятия, но всё равно было ясно, что работа удалась. Его это тешило, Меньшиков даже не сразу почувствовал, как рука очаровательной китаянки гладит его спину. Он робко обнял стройный стан девушки, перед сладким прерывистым поцелуем истекло несколько смущённых приближений. Голова кругом, всё вертится, пожар горит внутри, изо всех сил стремясь вырваться наружу, даже тушащие поцелуи только подливали масло в огонь. Два страстных раскалённых пламени опустились на пол, перекатываясь в безумной агонии, восхищённо воссоединились, поглощая жгуче друг друга, пока всё нашествие не превратилось в пепел.

Глава 17

Выйдя из исторического одноэтажного здания, где располагалась центральная почта, я подался к Тоне.

Завернув за угол дома, я увидел перед собой бледно-розовую десятую модель ВАЗа. Стал обходить: «Меня такая же сбила. Везёт же кому-то. Сейчас бы погонять на ней». Услышав стук каблучков, я оглянулся, и изумился при виде знакомой мне привлекательной блондинки. На этот раз она была в других модных очках, в белом коротком пиджаке, большая часть задней стороны которого свисала почти до земли, напоминая плащ. Чёрная кожаная юбка-кокетка обращала на себя похотливые мужские взгляды, останавливающиеся на красивых ножках обладательницы.

– Вы? Откуда вы здесь? – удивилась она, позвякивая связкой ключей.

– Я здесь живу. Точнее тут недалеко.

– Не думала, что мы встретимся ещё раз, – сказала она.

– Если честно, то я тоже.

Она подошла к своей машине и открыла дверцу.

– Извините, я тут подумал, и мне в голову пришла замечательная идея. Ну, раз мы уж по воле судьбы встретились дважды, третьего раза может не быть, и мне хочется с вами познакомиться, а ещё лучше будет где-нибудь посидеть, – сказал я, подходя к ней. – Я – Алексей, – и протянул руку.

– Лера, – представилась она, пожимая мою руку.

– Красивое имя. Вы не будете против, если мы перейдём на «ты»?

Она не возражала.

– И что дальше? – поинтересовалась Лера.

– Дальше? Ну не будем же мы здесь стоять, значит, куда-нибудь... поедем, например в кафе.

– Хорошо, но только в то, где продают мороженое. В этом городишке такое есть?

– Я понимаю, это не Пенза, но ещё, к счастью, и не дыра.

– Тогда поехали, – пригласила Лера, садясь в машину.

«Тоня подождёт. Круто в салоне», – подумал я.

– Будешь указывать куда ехать, – сказала Лера.

– Ага. Сейчас направо. Ты тут какими судьбами?

– Да вот решила к подруге съездить навестить её. С год не виделись. Мы вместе учились. А она, оказывается, успела выйти замуж и уехать жить в Саратов.

– На следующем перекрёстке налево поверни. А что ж, она не смогла тебе написать, позвонить, пригласить на свадьбу?

– Не знаю. Значит, на то были причины. Прямо?

– Да. Зато у тебя одна радость – со мной познакомилась и не зря время проведёшь тут. Вон видишь, здание в виде рыбы. Нам туда.

– Здорово! Молодец, кто это придумал.

– Да, есть тут у нас один...

Мы подъехали к «Аквариуму». Зашли в кафе. Она слегка удивилась интерьеру. Ощущение было такое, будто ты находишься в подводном мире: как сразу входишь, идёшь по тоннелю, по бокам и сверху плавают разные рыбы.

Потом туннель пересекают небольшие углубления, в которых размещены столики. Мы заняли одну из «пещер». На мои последние деньги заказали мороженного, пирожного и горячий шоколад мне, ей – молочный коктейль.

– Ты в Пензе работаешь? – спросила Лера.

– Да, охранником. А ты где?

– У меня свой магазин.

– Класс! Чем торгуешь?

– Нижним бельём.

– О-о.

Мы посидели в кафе где-то с полчаса. Потом она меня подбросила туда, где мы встретились.

– Спасибо, что подвезла. Надеюсь, может когда-нибудь повезёт, ещё раз чисто случайно встретится. Если вдруг вновь будешь в нашем городе, заходи в гости. Я живу на Комсомольской 122-16. Вроде бы легко запоминается.

– Сомневаюсь, что сюда ещё раз приеду. Хотя, буду иметь в виду.

«Ага. Даю сто баксов, что ты даже прослушала мимо ушей мой адрес», – подумал я. А вслух сказал:

– Ну, я пошёл. Пока.

Валерия в ответ мило улыбнулась. Я открыл дверцу и пошёл.

– Лёша, – позвала она меня.

– Что?

Она поманила меня. Я вернулся. Лера протянула мне листочек.

– Я тут записала свой адрес и телефон. Захочешь, позвони или просто заходи в гости.

– Обязательно. Учти, потом не жалей, что сама дала. Я же парень настырный, как клещ вопьюсь, не отстану.

– Ну, это мы ещё посмотрим.

– Ты сомневаешься?

Она замялась.

– Почему? – поинтересовался я.

– Без комментариев.

Мы попрощались. Она уехала, а я пошёл к Тоне.

Когда завернул за угол дома, то увидел выходящих из её подъезда двух мужчин: «пугало» и ещё одного лысого крепыша. Я на секунду замер, обдумывая, что делать. Решение мгновенно пришло, как только они побежали ко мне.

Я бросился бежать.

– Стой, сука! – услышал я.

На бегу я им показал «факью».

«Лишь бы оторваться, мать твою», – промелькнула мысль в голове.

Я выбежал из двора, свернул направо и снова юркнул в другой. Перепрыгнул, не оглядываясь, через лавочку. Прибавил ходу.

– Догоним, хуже будет, – раздался голос в трёх метрах от меня. Я ещё сильнее притопил.

Впереди на дороге остановился бутылочного цвета «Иж». Оттуда выпрыгнул худощавый темноволосый тип и побежал в мою сторону.

«Этого ещё не хватало», – разозлился я.

Если резко остановится и бежать в обратную сторону, мне крышка. Влево, вправо, означает загнать себя в ловушку, потому что между домами забор. Пока я буду перелезать, поймают. Остаётся только вперёд, невзирая на преграду.

Я сделал обманчивый манёвр, подавшись влево, худощавый с орлиным носом «повёлся», а я словно ужаленный отскочил к кустам и вверх по газону побежал сломя голову.

«Главное до частного сектора добежать, а там я скроюсь. Помоги Господи», – подумал я, смотря как параллельно мне, едет «Иж».

Перелетев поверх зелёной ограды, я пересёк проезжую часть, и забежал в переулок шириной полтора метра, может чуть больше. Бежал я долго, много раз, оглядываясь, но почему-то преследователи прекратили погоню. Может быть, из-за того, что не знали местности. Глупо, ведь они сидели у меня на «хвосте». Ещё немного и я уже бы сдался. Это точно. Дыхалка никудышная. И когда же я брошу курить?

Когда устал нестись, сел на корявое старое огромное бревно отдышаться. Надо мной пролетел вертолёт.

«Домой нельзя, к Тоне теперь тоже. А куда можно? Вот я попал! И за что мне такое наказание? Нет, я понимаю у каждого человека, наступает периодически чёрная полоса и этого никак не избежать. Но в моём случае... Чернющая. О-ой-й, – подумав, я закрыл глаза. – Надо будет обязательно позвонить Тоне... А откуда? Ближайший автомат на вокзале. Я посмотрел на часы. Скоро будет электричка на Пензу. И хрен с этими деньгами, прорвусь как-нибудь, нужно валить из этого города. Жаль только зазря тётю Нину побеспокою, а кто знал. И в милицию не пойдёшь, кассеты нет, да и какой толк от записи бы был. И на нашу милицию надеяться...».

Встал нехотя и пошёл в нужном направлении со всеми предосторожностями.

Я зашёл в серый одноэтажный вокзал. Пусто, если не считать работников касс, буфетчицы и бегающих котят. Подойдя к телефонному аппарату, бросил взгляд в окно: на привокзальной площади стояла кучка молодёжи. Тыкая, набрал номер.

– Да?

– Алло, Тоня, это Лёша. С тобой всё в порядке?

– Безусловно. Почему такой вопрос?

– Так просто.

– Ты ко мне придёшь?

– Даже не знаю. Может да, а может, нет.

– А я хочу, чтобы ты пришёл. Понятно тебе?

– Жди, – солгал я.

– А вспомнила. Я даже удивилась, когда они ко мне пришли.

– Кто они?

– Двое. С твоей работы. Тебя искали.

– Что они хотели?

Объявили о прибытии электропоезда на Пензу.

– О тебе спрашивали. Только я «не въеду», как они узнали, что ты мог бы быть у меня? Ты что, кому-то о нас на работе говорил?

– Нет. Ты лучше мне поточнее скажи, что они у тебя спрашивали?

– У меня ли ты? Где тебя найти? Придёшь ли ты ко мне? Про друзей твоих. Перед тем, как уйти, попросили позвонить им, в том случае если ты вернёшься. Вот и всё.

– Слушай Тонечка. Я влип в какую-то нехорошую историю. Подробности потом при встрече. Если вдруг они придут ещё раз к тебе, пожалуйста, не открывай им дверь. Это ради твоей безопасности. А лучше позвони им и передай следующее, будто бы я приходил на две минуты, и сказал тебе, что мне надо срочно «смыться» из города. Спросят, куда собрался. Скажешь в Саратов. Сделаешь?

– Нетрудно.

При виде подъезжающей электрички я повесил трубку на рычаг и торопливо вышел из здания вокзала на посадку.

Глава 18

Ночь давно расхаживала по миру, держа в объятиях мирно спавшую женщину. Её мужчина застрял в электронной паутине, смакуя чёрное кофе с сигаретой. Настольная лампа бросала на него свет, Евгений изредка поглядывал на утонувшую в сновидениях брюнетку, наполовину неприкрытую покрывалом, чьи длинные волосы веером рассыпались по подушке.

Прозвучал сигнал о пришедшем письме с высветившимся сообщением. Меньшиков немедля решил прочесть послание, в котором значилось: «Вам пришёл ответ на ваш вопрос: „Существует ли частная тюрьма?“ от пользователя Судья».

«По-моему, они все частные», – гласил ответ.

Меньшиков торопливо застучал по клавишам.

«Поверь, ты ошибаешься».

Судья: «Я никогда не ошибаюсь, все тюрьмы в нашей стране принадлежат продажным комендантам. Они делают со своей вотчиной, что хотят, в обход государства. Теперь кто из нас ошибается?»

«Я не согласен, в государственной тюрьме хоть какой-то закон, но защищает скудные права заключённых. Кто даст гарантии, что содержатель собственной зоны не совершит самосуд?» – ответил пользователь Чума.

Судья: «Не неси ахинею, тебе прекрасно известно, каков у нас закон. Сажают только тех, кто не может откупиться, для остальных он не писан. Но даже к простым арестантам закон очень лоялен. Будь моя воля, я бы ужесточил его в десятки раз. Например, сотворил некий негодяй зло, попал под стражу, я бы заставил не просто сидеть, а ещё и самому выплачивать весь моральный ущерб потерпевшей стороне в течение всего срока. Мало того, надо ещё и родственников преступника заставить оплачивать его содержание в заключении, плюс большой штраф потерпевшим людям!»

Чума: «Это неправильно. Причём здесь родственники подонка?»

Судья: «А чтоб всем наука была!»

Чума: «Излишняя жестокость – не выход».

Судья: «Цель оправдывает средства, надо чтобы правосудия боялись, иначе мы просто никогда не искореним зло».

Чума: «Зло порождает – зло. В Китае, например за взятку расстреливают, но всё равно деньги продолжают брать!»

Судья: «Значит надо расстреливать и тех, кто даёт!»

Чума: «Ты предлагаешь безумие».

Судья: «Весь мир безумен, а я пытаюсь хоть как-то его вразумить».

Чума: «Что ты имеешь в виду?»

Судья: «Хочу, чтоб справедливость восторжествовала, хотя бы в отдельном городе».

Чума: «А ты, из какого города?»

Судья: «А ты?»

Чума: «Из Пензы».

Судья: «О-о-о! Знаю, бывал, хороший город, подчеркну даже – зелёный».

Чума: «Ну всё-таки, откуда ты?»

Судья: «Из Колымы. Будешь у нас, милости прошу в гости».

Чума: «Нет, уж лучше ты к нам! Но всё же, о какой справедливости ты говорил?»

Судья: «О моей».

Меньшиков задумался, закурил, а за окном барабанил дождь.

Возникла продолжительная пауза.

Судья: «Ты куда пропал? Тебя случайно не съела чума?»

Чума: «Чума мне не страшна, а вот твоя справедливость пугает».

Судья: «Ты, хлюпик несчастный, зачем тогда такой вопрос задавал? Ты что ожидал добросердечный ответ на серьёзный вопрос?»

Чума: «Помягче выражайся. Просто твоё мировоззрение я не могу воспринять, оно у тебя попахивает диктатом».

Судья: «Ты видно понятия не имеешь о несправедливости! Только с помощью тотального контроля можно её уничтожить!»

Чума: «Ты, пожалуйста, не корчи из меня младенца, я, знаешь ли, не первый день живу. У каждого из нас своё понятие о несправедливости. Моё заключается в том, что её уже нельзя повернуть вспять, невозможно изменить».

Судья: «Такого не бывает, нет на свете явления, которого нельзя было бы исправить. Если хочешь, то я могу тебе помочь».

Чума: «А кто ты такой? Всемогущий волшебник или Господь Бог? Отнять жизнь – ты легко можешь, а подарить новую судьбу тебе слабо?»

Судья: «Я могу хотя бы попытаться...»

Чума: «Попытайся хотя бы в себе хоть капельку человечности откопать!»

Судья: «По отношению к кому? К ублюдку, который сбивает невинного ребёнка на дороге и скрывается? А потом безнаказанно ходит себе по той же улице и радуется, что легко избежал наказания? Если б я мог, то возродил бы старые времена, когда был один вождь, когда был порядок. А то развели тут демократию, вот теперь получайте свободную Россию с бесконтрольной преступностью!»

Чума: «Ты псих! Ты ещё сталинские лагеря возроди».

Судья: «Если они помогут, то я воспользуюсь твоей идеей!»

Чума: «Всё я понял тебя! Никакой ты не судья, ты палач. Советую тебе сменить название и никогда больше не писать мне. Найди себе другого собеседника».

Судья: «А вот и нет, дорогой, мне понравилось с тобой общаться. Так что я не прощаюсь».

Чума: «Не смей!»

Судья: «До скорой встречи!»