Текст книги "Охота на Крыс"

Автор книги: Алексей Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Это был конец, конец всему, и Рогволд в отчаянье метнул стрелу, метя в горло тому, кто изначально был лишь человек, а теперь горящим, скручивающимся комком плоти, содрогающимся в корчах рождения древнего бога. Стрела и тетива лука вспыхнули в пальцах руса, сын старосты в бессильной ярости отшвырнул в сторону ставшее бесполезным оружие. Бог-Паук приходил в мир, и само Мировое Древо содрогнулось, вторя судорогам и корчам его рождества.

Кокон молний висел перед ними. Против него оказалась бессильной и пурга игл синего льда, вырвавшаяся из последней бутыли Карим-Те. По щекам, смывая ритуальную раскраску, тек поток слез, и сегодня он не стыдился их, выпуская на волю всю боль от гибели старого волхва. Такой смерти он не пожелал бы никому, Карим-Те слышал стон, когда бог-Паук принялся пожирать душу Светозара. Нганга отлично знал, что его чары бесполезны, но попробовать стоило. Вдруг сила забытого бога Снежного Вихря сможет остановить приход в мир другого древнего божества?

Вновь содрогнулись гранитные стены, когда фигура паука с пока еще человеческой головой коснулась когтями пола. На лице уже начинали проступать паучьи жвалы, когда вперед шагнул Урук и «Равный» коснулся кокона зеленых молний. Воплощение древнего бога отшатнулось, и все, без исключения, почувствовали волну невероятного страха, исходящую от тела бога-Паука. Снова прогремел гром, когда меч Странников коснулся средоточия мощи древнего божества. Пол дрогнул под ногами, когда кокон лопнул, отшвырнув в сторону орка. Урук отлетел, как котенок от пинка взрослого человека, но меч, намертво зажатый в его руке, метнул тело в новую атаку.

Тело чудовища, так и не ставшее телом древнего божества, бросилось вперед. Сочащийся ядом коготь, размером с добрую саблю, метил прямо в грудь Урука. Против этого удара были бессильны любые доспехи. Тварь била подобно молнии и била наверняка: орк, уже наносящий удар, не успевал закрыться или увернуться…

Слуги бога-Паука успели предотвратить гибель своей армии. Рога ведьмаков затрубили отход, но поток чар степных колдунов уже захлестнул ведьмачьих конников. Падали на землю с коней ведьмаки-всадники, оказавшиеся в сизом облаке, падали, чтобы через миг встать послушными марионетками в руках кукловодов в черных хламидах. Но не все оказались околдованными, некоторые всадники так и не поднялись с земли. А по их телам поредевший строй выстраивался в лаву.

Крысы остановили свой безумный бег, заново построили стену щитов и двинулись в новую атаку. На все это ушло несколько минут, и вот уже пехота поравнялась с замершими всадниками и двинулась вперед. Их бывшие противники скакали рядом, заботливо прикрывая фланг Крысиного строя.

Тысячник Бран лишь выругался сквозь зубы. Его воинам предстояло стрелять в своих и сражаться со своими. То, что они околдованы, ничего не значит. Ведьмак потер виски и отдал отрывистую команду. Повинуясь ей, из рядов вышли несколько ведьмаков. Все уже в возрасте, зрелые мужи, и почти все не ниже сотника. Винт знал, зачем это. Ловкач шагнул к Брану и протянул свой значок сотника, вызываясь на верную смерть.

Пехота перестраивалась, десятники оставляли в рядах добровольцев, готовых ценой своей жизни держать врага, давая войску шанс отойти. Столкнувшись с такой магией, ведьмачья дружина могла лишь отступить. А для отступления нужны те, кто своей жизнью задержит врага.

Бран внимательно посмотрел в глаза Ратибору:

– Ты должен отвезти ответ?

– Нет.

– Ты знаешь закон? Я не вижу ни одной серьги в твоих ушах. Ты единственный сын и ты последний в роду. Значит, ты не должен умереть. Род должен жить. Примешь под команду сотню конников в тысяче Святослава.

– Нет.

– Это война, – устало проговорил Бран, – а на войне мой приказ – закон. Ты отдал мне свою бляху сотника, ты теперь подчиняешься мне. Теперь я могу приказывать, и мой приказ – живи. Уводи людей, сотник.

В ответ Винт лишь покачал головой:

– Я предлагаю кое-что получше. Дай мне три десятка разведчиков-пластунов, мы ударим в тыл этим колдунам. Какой-никакой, а шанс для остальных. На такое нужны лазутчики, а не воины.

Тысячник нахмурил брови:

– Ты предлагаешь отдать врагу еще три десятка жизней?

– И мою, – просто ответил Ратибор, по прозвищу Винт…

Потом Рогволд сам не мог вспомнить, как в его руке оказался топор. Как и после подземелья старца с золотым сиянием, неведомая сила вела руку руса. Простое железо врубилось в хитиновое сочленение лапы. В руке Рогволда хрустнуло обломленное топорище. Лезвие топора так и не отрубило чудовищный коготь, намертво засев в глубокой ране. Но главного своим ударом Рогволд достиг. Коготь миновал грудь орка, вместо этого лапа паука лишь сбила сына старосты с ног.

Синим огнем полыхнуло лезвие «Равного», когда отточенным ударом Урук погрузил меч Странников в шею чудовища. Правда, что считать шеей у паука, имеющего человечью голову, украшенную жвалами?

Удар орка достиг своей цели, и голова чудища покатилась на пол. Стоило первой капле крови коснуться камня пещеры, как тело лопнуло, разбрызгивая вокруг себя зловонные внутренности. Но бой еще не был кончен, такая же зеленая молния ударила из алтарного камня в орка. Новый удар бога-Паука не достиг своей цели. Молния ударилась о сталь «Равного», чтобы угаснуть с гневным шипением от капель черной крови, запятнавших лезвие.

Одним прыжком подскочил Урук и мягко, как в масло, вонзил меч Странников в трещину в алтарном камне. Спираль белого огня опоясала пещеру, сжигая рисунки на граните стен. Груда песка лежала на месте алтарного камня, и орк изумленно замер, поразившись таким чудесам. Он ожидал от «Равного» многого, но такой эффект от одного удара!

Мягко зазвучала порвавшаяся струна, под каменным сводом вспыхнул голубой огонь магического портала. Орк уже повернулся лицом к новому врагу. Через миг боевой оскал сменился гримасой удивления:

– Но как же?

– Очень просто, – ответил ему сидящий в кресле Вершигора, больше известный как Верховный Ведьмак, по прозвищу Филин. Он сидел в своем любимом кресле, попыхивая изогнутой трубкой, вырезанной из корня вереска. Старый ведьмак выпустил очередное колечко дыма и посмотрел своими желтыми глазами с вертикальным зрачком прямо на орка.

– Но ведь магический портал в этом святилище невозможен! Или после того, как этот камень стал песком… – потрясенно проговорил Рогволд, уже успевший подняться с каменного пола. Яд с паучьей лапы прожег в кольчуге руса дыру размером с добрую сковородку. Но сейчас это волновало Рогводда меньше всего.

– Да, именно так, – ответил на его вопрос нганга, а Филин лишь мягко покачал головой:

– Ты лучше кольчугу и подкольчужник сними, а то яд и до тебя доберется. Будешь тогда совсем дырявый. И к тому же мертвый. А тебе еще на Перевал идти. Вернее плыть. Правда, в хорошей компании…

Конская лава почти приблизилась к замершему строю ведьмачьей дружины, когда сизое облако внезапно развеялось. Еще несколько мгновений всадники мчались вперед, потом остановили коней и развернулись, набирая разгон для удара. Оставшиеся прикрывать отход ведьмаки-дружинники так и не выпустили в них ни одну стрелу. Все арбалетные болты достались потрепанному строю Крыс.

Винт остановился в дюжине шагов от неподвижно замерших шаманов. Это была удача. Ведьмак не мог понять, отчего столь могущественные колдуны подпустили его к себе почти вплотную. Его и три десятка разведчиков, приданных ему Браном. Срывались с арбалетов тяжелые болты, впиваясь в затылки неподвижно стоящих колдунов. С криком бросился вперед десяток ведьмаков с обнаженными мечами в руках, желая добить врага. Бросились и неподвижно замерли у цели, глядя в стеклянные лица мертвецов.

Винт снял шлем, вытер вспотевший лоб и сел на землю. Ноги внезапно отказались держать ловкача. Там, вдалеке, пришедшие в себя конники уже отчаянно врубились в Крысиный строй, а пехотинцы, оставшиеся прикрывать отход, смяли стену вражьих щитов. Отходящая армия развернулась, спеша вернуться на помощь к прикрывавшим ее отход смельчакам. На левом фланге уже шли в дальний охват конные сотни резерва. Это была полная победа, это был полный разгром степняков.

В груди Ратибора забился, взлетел в небеса отчаянный крик радости:

– Э-ге-гей! Победа!

И его крику вдалеке вторили ведьмачьи сотни…

Далеко, в горной пещере Корнуолла, Мерлин с неудовольствием щелкнул пальцами, гася пелентар. Верховный Друид увидел все, что хотел. Горели на столе огромные, толщиной в руку свечи. В их ярком свете густой дым благовоний причудливыми завитками вползал на стены, стелился по потолку. Неподвижным зеркалом застыло в кубке, стоявшем на столе, черное вино.

Мысли владыки Корнуолла бродили далеко. Время летело, а Мерлин все сидел, глядя на мир невидящими глазами. И, как бы боясь спугнуть его мысли, одна за одной гасли догоревшие свечи.

Эпилог

Снова мрак надвигается,

Мы прощаемся вновь.

Корни кровью питаются,

Зерна падают в кровь

Э.Р. Транк

Камни старых замков зарделись

От окалины старых мхов,

Это значит – проснулась Элис,

С дудкой бродит среди лугов.

Позовет она ветер с моря,

По-разбойничьи он хитер.

Пусть прогонит летнее горе

На багровый осенний костер!…

Ян Ингварс

Медленно плыли птицы в свинцовом небе, лишь кое-где прорезанном сизыми перьями облаков. И серые волны, в вечном пульсе прибоя, бились о рыжие камни скал. Ветер на миг замер, словно ожидая приказа от хрупкой фигуры в черном одеянии. Первый порыв несмело коснулся черного льна рукавов, легко, несмело потерся об оторочку капюшона из меха белой кошки. Потом, уже смелее, словно взглянув в глаза и прочтя там что-то, ведомое лишь ему, вновь затих на миг, чтобы через мгновение взметнуть в небо корону светлых волос.

Медленное придыхание свирели пришло из пустоты. Заросли камыша, там, где горный ручей впадает в море, всколыхнулись, вторя неслышной мелодии. Вот уже в дыхание тростниковой флейты вплелись звуки струн. Медленно разошлись в стороны широкие рукава, превращая тонкую фигурку девушки в птицу, парящую на крыльях ветра. И словно страшась спугнуть внезапное наваждение, босые ноги сделали первый шаг медленного танца.

Ведьма взметнула над головой узкие ладони и на миг застыла, чтобы мгновение спустя взорваться в смерче танца. Он длился как век, этот медленный вихрь рукавов, и море покрывало стройные щиколотки потоками пены, словно огненными поцелуями. Дыхание ледяной воды обжигало, но сейчас, отдавшись танцу ветра, моря и скал, девушка не видела и не слышала ничего, охваченная порывом радости и счастья. Мир исчез, танец все длился, и ветер ревниво разгонял облака, словно желая подарить танцующей последние лучи заходящего солнца.

Каменный островок не превышал в окружности и двух дюжин шагов, но серые камни ложились под ноги бальным паркетом, обрывки водорослей были подобны лучшему ковру из дворца халифа. А девушка все продолжала свой танец, казалось, миг-другой – и прекрасная птица сорвется в небо, навстречу догорающему солнцу, туда, где в вышине стонут чайки.

Зыбкий предзакатный туман на миг окрасился цветом червонного золота, когда ветер наконец рассек пелену серых туч, заливая свою королеву золотым сиянием. Мир вздрогнул, когда с неба послышался первый клич чаек. Замер полет бахромы рукавов: отбросив непослушную прядь и приложив ладонь ко лбу, девушка замерла, вглядываясь в серую даль. Драккар шел ходко, хоть ветер и бил в лицо морским удальцам. Неведомый тан держал путь прямо к берегу Авалона, и гребцы старались вовсю. Наконец нос драккара учуял песок и камень берега. Шестеро фигур спрыгнули с борта корабля. Борясь с пытающимся не пропустить чужаков к берегу прибоем, неведомые воины зашагали вперед…

Киев, июль – октябрь, 2001 г.