Текст книги "Я и Я (сборник)"

Автор книги: Алексей Толкачев

Соавторы: Иван Наумов,Максим Тихомиров,Татьяна Кигим,Тимур Алиев,Николай Ерышалов,Андрей Бочаров,Сергей Доброхлеб,Станислав Бескаравайный,Андрей Силенгинский,Влада Медведникова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Алексей Толкачев.Ъ и Ь

Сидели в общаге у Петьки. Пили чай. Маленький журнальный столик буквально весь был завален газетами бесплатных объявлений.

– «Для представительских приемов и увеселительных поездок (в том числе за город) предлагаются медсестры… Безупречный внешний вид гарантируем», – прочитал Петька.

– А ну-ка, позволь! – Леха отобрал у приятеля газету. – Блин, какие медсестры?! Читать, что ль, не умеешь? «Для увеселительных поездок (в том числе за город) предлагаются мер-се-де-сы»! Зачем ты вообще раздел «Услуги» смотришь, дурень? Надо искать какие-нибудь объявления о приеме на работу… Ха, вот, гляньте, какое есть: «Фольклорный ансамбль “Алеши” объявляет дополнительный набор». Замечательно, правда? Очень жаль только, что я ни петь, ни плясать…

– Это надо какому-нибудь другому Алеше предложить, – сказала Ольга. – Есть у тебя друзья тезки?

– Что-то не припоминаю.

Ольга с шелестом перевернула страницу.

– Ага, вот раздел «Работа»! Так… «Требуются специалисты в фирму по выведению бытовых насекомых и грызунов»…

– Еще одно заманчивое предложение! – хмыкнул Леха. – Но по этой части я тоже не специалист. И вообще, у меня в школе по биологии трояк был. А то бы…

– А то бы – что? – спросил Петька. – Занялся бы выведением элитных пород бытовых грызунов? Вот, смотри, какое хорошее объявление: «Требуется продавец в крупнооптовую компанию. Курирование табачных изделий». Вот такую, Леха, надо искать работу! Курирование табачных, бухирование спиртных и презерватизирование резиновых изделий!

– А вот для тебя, Петь, хорошая работа! – сказал Ольга. – «Поможем вам избавиться от старого хлама и ненужных вещей». Такое объявление и ты мог бы дать. Просто написал бы: «Пропью ваши ненужные вещи».

– Мистер Про́пил, веселей, в доме пусто в два раза быстрей! – пропел Леха на мотив известного рекламного джингла. – Однако… Шутки шутками, а реальных вариантов что-то пока не видать. Жуть на самом деле: апрель на дворе, свадьба через месяц, а денег нет ни хрена!

– А может, не надо драматизировать? Что вам, на свадьбу предки деньжат не подкинут?

– Да при чем тут свадьба! – вздохнула Ольга. – Нам жилье снимать надо! Я с Лешкиной мамой в одной квартире жить не смогу.

– А ты, Лех, чего такой мягкотелый? Стукнул бы кулаком по столу, сказал бы: «Первое время и с мамой поживем, раз денег нет!»

– Я ему стукну!

Петька потряс газетой.

– Ладно, отставить панику! Сейчас что-нибудь найдем. Во какое толстое издание! Так… Требуются… Склейщик поролона… Мясник-обвальщик… Тестовод-бисквитчик… Кондитер-мелкоштучник… Бисероплет-надомник!

– Даже не знаю, что лучше! – заржал Леха. – Все работы хороши, выбирай на вкус!

– Слушай, а ты резюме-то в агентство подал? – спросила Ольга.

– Подал.

– Вот это правильно! Серьезный подход к делу. И что же ты там написал? – заинтересовался Петька.

– Ну… Мне посоветовали честно писать все как есть… Ну я и написал: «Хочу полноценно применять отсутствующие у меня знания и опыт, оправдывая тем самым свою высокую зарплату».

– Кросавчег! – Петька хлопнул приятеля по плечу.

– «Требуется повар на пиццу», – прочитала Ольга.

– Что? – оживился Петька. – Требуется повод напиться?

Его однообразные шутки уже стали надоедать.

Леха взглянул на Олю.

– Что ты про все поваров каких-то читаешь? Ты давай что-нибудь про мою квалификацию!

– Про твою? Пожалуйста! «Уборка помещений, влажный клининг».

– Влажный клининг?! – Петька сделал круглые глаза. – Это что-то эротическое?

– Не то слово! – ответил Леха. – Швабру в руки, встаешь в позу – и клининг, клининг, клининг, до полного удовлетворения!

– «Требуется бухгалтер. На должность старшего…»

– С окладом младшего!

– Опа… А это что?! Петька, ну ты, блин, даешь!

– Что я даю?

– Хорош дурака валять, шутник-самоучка! И не лень тебе было? Подсунул, понимаешь, листок! Как ты вообще это напечатал на газетной бумаге?

– Да в чем дело-то? – Петька вырвал у Лехи из рук газетный лист. – Фигасе…

В газете была напечатана Лехина фотография. И рядом с ней текст: «Требуется мужчина соответствующей внешности. Работа в области современного изобразительного искусства. Умение рисовать не требуется. Зарплата высокая».

– Нет, я тут ни при чем, – сказал Петька. – Но вообще, обалдеть, конечно. Вылитый ты!

Посмотрев на фото повнимательнее, Леха сказал:

– Только вот у меня пиджака такого никогда не было. И галстука. Может, это фотомонтаж?

– Или у тебя есть брат-близнец, – сказала Ольга. – Может, я не за того брата замуж собралась? Этот-то, небось, более деловой. Вон какой у него взгляд твердый!

– Братьев у меня нет.

– Да… Бывают же в природе чудеса!

– Вообще-то, Леш, объявление это как специально для тебя написано. Все прямо как в твоем резюме – высокая зарплата при отсутствии квалификации. Звони скорей! – посоветовала Ольга.

Леха полез в карман за мобильником.

Петька запротестовал:

– Подозрительно! Квалификация не важна, важна внешность, и зарплату обещают высокую… В самом лучшем случае, это какому-нибудь художнику натурщик нужен. Гы, обнаженный! Предложат тебе сначала это, а потом…

– Да погоди ты! – перебил Леха. – Надо все-таки поинтересоваться, что за работа. Э-э… А телефон-то не указан! Только адрес. Но это рядом: метро «Сокол», «Поселок художников», улица Венецианова…

– Ребят, вы серьезно, что ли? – поразился Петька. – Как лохи, ей-богу! Это же что-то стремное, однозначно!

– Да шучу я, – рассмеялась Ольга. – Ясно, что это такое. Когда такая халява объявляется, это значит сетевой маркетинг. Пирамида. Сдавай тысячу рублей, вступай в дело. Если потом найдешь еще десять таких же придурков, свои деньги вернешь. Будет придурков больше – может, и заработаешь.

– А при чем тут изобразительное искусство?

– Ну, какая-то вывеска у этой аферы должна же быть. Они могли бы и «пчеловодство» написать. Или «нанотехнологии». А то, что фото приложено, так сказано же: «Соответствующей внешности». То есть не урод, не бандит, вызывающий доверие человек.

– Да уж… – усмехнулся Леха. – Дешевая разводка. Интересно, кто-нибудь, вообще, клюет на такие объявления?

– А с другой стороны, что-то же надо пробовать… – сказала Ольга. – А то так вообще никогда работу не найдешь.

Леха стукнул ладонью по столу.

– Ладно! Завтра с утра зайду я по этому адресу. Поинтересуюсь.

Петька взглянул на приятеля. Покачал головой.

– Из тебя, Лех, веревки можно вить! Скажешь тебе: «Надо идти» – ты идешь. Скажешь: «Не ходи» – не идешь. «Вообще, лучше сходить» – снова идешь!

– Просто человек не упертый, а прислушивается к мнению окружающих! – отрезала Ольга. – А твердолобых баранов вокруг и так полно!

И выразительно посмотрела на Петьку.

Тот отвернулся и взглянул в окно.

За окном резвился апрель. Во дворе в широкую лужу талой воды мальчишки запустили кораблик. Но он сел на мель, и теперь пацаны кидали в лужу камушки, пытаясь сдвинуть кораблик с места. Брызги воды летели во все стороны. Мимо вальяжно, словно городской щеголь, шествовал большой полосатый кот. Неодобрительно покосившись на мальчишек, он встряхнул шерстью и гордо удалился в сторону помойки.

* * *

Указанный в объявлении дом по улице Венецианова оказался небольшим аккуратненьким особнячком, на фоне своих соседей выглядевшим достаточно скромно. Поднявшись на крыльцо, Леха потянул за ручку входной двери. Она была закрыта. Нажал на кнопку звонка. Из динамика на стене прозвучало:

– Вас слушают!

– Я по объявлению, – сказал Леха.

– Посмотрите в камеру! – раздался голос.

Леха стал вертеть головой в поисках видеокамеры, и тут же из динамика послышалось:

– Прошу прощения, шеф! Я не заметил, как вы вышли.

Дверной замок щелкнул. Леха вошел и очутился перед охранником. Это был крупный мужчина лет пятидесяти, весьма представительной и вместе с тем несколько комичной внешности. Так мог бы выглядеть располневший Пьер Ришар, если его одеть в униформу и заставить задуматься о чем-то бесконечно серьезном. Он поклонился Лехе и сделал шаг назад.

Леха оказался перед дверью кабинета, на которой висела табличка с не очень понятной надписью: «О.Б. Ъявление».

Из-за двери позвали:

– Заходите, пожалуйста!

Услышав этот голос, охранник почему-то вздрогнул и посмотрел на Леху с испугом.

Леха заглянул в кабинет.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, здравствуйте! – хозяин кабинета стоял спиной ко входу, что-то разыскивая на полке шкафа. – Прошу, прошу! Присаживайтесь, располагайтесь! Чем могу служить?

– Я по объявлению.

– Очень приятно! – воскликнул хозяин. – А по какому?

И тут он наконец повернулся лицом к посетителю. Леха обомлел. Перед собой он видел своего двойника! Именно этот человек и был запечатлен на фотографии в газете – в этом же пиджаке, с этим же галстуком. И хотя он казался Лехе копией его самого, но во взгляде его было что-то такое, отчего этот человек казался значительно старше… Или, может, не физически старше, а… бывалее, что ли. Тверже. Разговор еще не успел начаться, а Леха уже почувствовал себе в роли подчиненного перед лицом босса.

– По какому объявлению?.. – растерялся он. – Так это… по вашему…

– Ну, я, знаете ли, в своей жизни много разных объявлений делал! Вот, например: «Абонент не отвечает или временно недоступен!» Вы не по этому объявлению?

– Нет.

– А еще было такое: «В нашей таверне порядок строгий: если девушка приводит моряка, она платит за комнату вперед!» Но вы ведь не моряк?

– Нет, – сказал Леха. – И не девушка.

– А вот еще, из последних, мне самому очень нравится: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – “Владиславская”!» Знаете станцию метро «Владиславскую»?

– Не припоминаю.

– Ну как же! Ведь там рядом Третьяковская галерея!

– Так там и метро «Третьяковская».

– Правильно. Но это пока. Скоро ее переименуют во «Владиславскую». В честь Владислава Третьяка. Вам известно, кто такой Владислав Третьяк?

– Конечно. Хоккейный вратарь.

– Приятно разговаривать с грамотным человеком! А ведь не все отвечают на этот вопрос правильно. Многие говорят «великий хоккейный вратарь». А это уже тавтология! Ибо сан хоккейного вратаря уже сам по себе означает величие…

У Лехи стало складываться впечатление, что его двойник не совсем в своем уме. Однако для очистки совести он решил довести разговор до конца.

– Я вот по какому объявлению… – сказал он, достав газетную вырезку. – «Требуется мужчина соответствующей внешности. Работа в области современного изобразительного искусства. Умение рисовать не требуется. Зарплата высокая».

– О… – хозяин кабинета преисполнился серьезности. – Так это мое самое последнее объявление! Рад, рад, – и, протянув руку, представился: – Явление Олег Борисович!

– Явление? – переспросил Леха, пожимая руку.

– Да, это моя фамилия. Старинная, дворянская. При написании начинается с твердого знака. А вас как величать?

– Алексей.

– Ну что ж, Алексей, если не возражаете, перейдем сразу к делу! Вы, стало быть, имеете желание подвизаться на поприще изобразительного искусства?

– В принципе, да.

– Похвальный принцип, – закивал Олег Борисович. – И очень разумно! Ведь тут возможны перспективы культурного развития. Возможен гибкий график работы. Возможно бесплатное посещение выставок!

– А зарплата возможна?

– Ха! Не исключено, не исключено… Вы вообще в живописи сколько-нибудь разбираетесь? Какие-нибудь известные картины, к примеру, можете назвать?

– Ну… – Леха замялся. – «Иван Грозный убивает своего сына»… «Иван Васильевич меняет профессию»…

– Блестяще! Этого более чем достаточно! Вы мне подходите. Как с точки зрения вашей квалификации, так и с точки зрения внешности.

– А зачем вам нужен ваш двойник? Что это за работа такая?

– Двойник?! – хозяин кабинета, казалось, совершенно искренне удивился. – Почему двойник? А вы считаете, мы с вами похожи? – Олег Борисович встал из-за стола, подошел к Лехе, взял его под руку и подвел к большому зеркалу, висевшему на стене кабинета. – Ну, не знаю… – сказал он, поглядев на отражения лиц. – Какое-то отдаленное сходство, может, и есть, но у вас ведь совершенно отсутствует горизонтальная черточка сверху!

– Черточка?

– Это я так, условно говоря. Нет, публикуя в газете свою фотографию, я искал не двойника, а лишь человека с внешностью, так сказать, родственного начертания. Для чего? Считаю, что внешность во многом отражает внутренние качества человека, а мне нужен работник с качествами, подобными моим, ибо кому, как не самому себе, больше всего может доверять деловой человек? Вы согласны со мной?

Разговор приобретал совсем уж дурацкий характер, но Лехе стало чертовски любопытно, к чему он в конце концов приведет.

– Так что же все-таки за работа?

– А работа, Алексей, такая, что график у нее, как я уже говорил, гибкий. Прямо скажем, на работу надо будет ходить не каждый день. Далеко не каждый. Всего один раз придется выйти на работу. На этой неделе в четверг. Вы должны будете появиться на одной выставке на полчасика – и свободны!

– Вот как? И что же там надо будет сделать?

– Поработать с парой картин…

– Поработать?

– Да. Поработать. Одну сбросить со стены на пол, другую украсть.

– Что?!

– Да все очень просто, не пугайтесь! «Украсть» – это я слишком сильно выразился. Не украсть. Просто вынести из выставочного зала. И бросить на улице где попало. А если в помещении удастся открыть окно, тогда еще проще! Выбросите картину в окно, да и дело с концом. Разумеется, сначала надо будет холст вырезать из рамы. Как это делается, вы наверняка видели в кино, в сценах про похищение шедевров живописи.

Леха не верил своим ушам.

– Но эти сложности касаются только второй картины, – продолжал меж тем Олег Борисович. – Первую же достаточно просто сбросить на пол. Прямо вместе с рамой.

– Но зачем это?!

– Да вы никак решили, что я вас на акт вандализма подбиваю? – рассмеялся Олег Борисович, взглянув на ошеломленное Лехино лицо. – Ни в коей мере! Никакого вандализма в этом нет. Картины ведь разные бывают. С некоторыми только так и можно поступать, понимаете? Там ведь не работы классиков представлены. «Явление Христа народу» там не выставляется. Вашего «Ивана Грозного» вы там тоже не увидите. Нынче все больше каких-то монстров неприличных малюют. Женщина-кошка. Человек-паук. Человек-женщина. Такие, с позволения сказать, картины и в окно выбрасывать не жалко! Так что вы можете расценивать свои действия чисто как концептуальную художественную акцию.

– Нет, – сказал Леха. – Спасибо за предложение, но я за это не возьмусь.

– Хм… Вот как? И это ваше твердое решение?

– Да.

– Вы мне положительно нравитесь, Алексей! На твердых людях зиждется общество! Вообще, твердость, в общефилософском смысле, основа всего. Беда только в том, что твердость несвободна. Твердости не дают сконцентрироваться, она находится в плену у общественных предрассудков и морально устаревших законов природы. Эта выжившая из ума старуха – я говорю сейчас о природе – раздает твердость направо и налево! В результате толику этого драгоценного свойства получают и мягкие сущности, что лишь мешает им выполнять свою основную миссию – подчиняться. Твердым же, напротив, недостает нескольких алмазных крупиц твердости, чтобы уверенно занять господствующее место. Для наступления мирового порядка необходимо перераспределение твердости: мягкие должны освободить ее для твердых. Но пока – увы! Рыцарь твердости, хоккейный вратарь в твердых доспехах, сталью своих коньков крошащий самый твердый лед, томится в мягкой сетке ворот… И вы даже не спросите, сколько я за это плачу?

– Кому, вратарю?

– Вам.

– Мне? За что? Сколько?

– За работу с картинами. Пятьдесят.

– А. Вы опять об этом. Да нет… Чего пятьдесят?

– Тысяч. Одну картину уронить, другую выкинуть.

– Нет, я же сказал… Тысяч чего?

– Долларов. США.

– Я…

– Половину даю сразу, – Олег Борисович бросил на стол пакет. – Вторую половину – после выполнения работы.

– …согласен.

– А я и не сомневался! Я ведь сразу понял, что вы твердый человек. Уж если что решили, значит, будь по-вашему, и все тут! Сказали, что беретесь за работу, так уж я уверен: она будет сделана в лучшем виде! Вы денежки-то пересчитайте. Тут стесняться нечего. Твердый человек в финансовых вопросах должен быть строг.

В пакете оказалось двадцать пять стянутых резинками стопочек, в каждой по десять купюр с портретом Бенджамина Франклина.

– Только вы, батенька, не думайте, что это совсем уж халявные деньги, – продолжил Олег Борисович деловым тоном. – Согласитесь, если вы там, на выставке, начнете выполнять свое задание у кого-нибудь на виду, вам могут помешать. Да еще и милицию вызовут. Я, разумеется, гарантирую, что из милиции я вас вытащу и от всех обвинений отмажу. Но дело-то необходимо сделать! И в наших с вами общих интересах, чтобы это обошлось без лишних осложнений. Так что подумайте, как бы вам это получше провернуть. Выставка, впрочем, не особенно посещаемая. Публики, надеюсь, будет немного.

– А что за выставка?

– Ой! – Олег Борисович поморщился и махнул рукой. – Один шарлатан, маляр-самоучка, заявил, что раскрыл тайну высшего предназначения всех букв русского алфавита. Намалевал тридцать три картинки, как для букваря: «А» – акробат, «Б» – баран… И устроил выставку, где расположил всю эту мазню в соответствии со своими понятиями о мистической роли букв. Выставка называется «Живые буквы». Проходит в помещении бывшей детской библиотеки. Вот адрес. А вот фотографии картин, с которыми вам надо поработать. «Б» и «О».

Буква «Б» была изображена в виде барана. Нижняя, полукруглая часть буквы – голова, верхняя угловатая надстройка – рога. И на картинке с буквой «О» тоже красовался баран! Круглое тело, круглая голова и шерсть колечками. Буквы-бараны выглядели близнецами. И чем-то отдаленно напомнили Лехе его приятеля Петьку. На обеих картинах звери, воинственно наклонив рога, пристально смотрели на зрителя. Сама собой вспоминалась поговорка «как баран на новые ворота»…

– «О» – овца? – спросил Леха.

– Точнее сказать, овен. Но это не важно. Важно то, что это «О» надо будет сбросить на пол. А «Б» должно исчезнуть с выставки. Смотрите, не перепутайте двух баранов! Итак, в четверг вы выполняете работу, а в пятницу – милости прошу ко мне за второй половиной вознаграждения. Ну а сейчас, если вопросов больше нет, позвольте вас проводить…

На крыльце особняка, прощаясь, пожали друг другу руки.

– Твердое рукопожатие скрепляет твердую договоренность! Желаю вам успеха! Да станут твердые тверже! – провозгласил Олег Борисович. И вслед удаляющемуся Лехе тихонько добавил: – А мягкие – мягче. Вот ты наконец и попался мне, мой мягкий братец!

* * *

Сидели в общаге у Петьки. Был четверг, середина дня. Готовились идти на выставку «Живые буквы». Немного выпивали. Нет, не для храбрости. Чего там бояться! Так, чисто для настроения. На столе, по случаю неожиданного Лехиного богатства, стояла текила, самая дорогая, какая нашлась в ближайшем магазине. Закусывали, как положено, лимонами с солью. Бутылка была уже наполовину пуста.

– Давай по последней, Петь, и пойдем уже!

– Куда? – Петька изобразил удивленное лицо. И тут же заржал: – Шутка! Наливай… Чего нам спешить-то? Выставка до семи вечера. Лучше подойти поближе к закрытию, чтоб народу поменьше было.

– Я боюсь, после шести, наоборот, публика соберется. А вот сейчас, в середине рабочего дня, там должно быть пусто.

– А может, вообще не пойдем? Шутка, шутка! Наливай еще… Но, если честно, дело стремное. Хотя бы потому, что этот твой работодатель двойника искал. Двойник когда требуется? Когда надо его вместо себя в опасной ситуации подставить.

– Да что ты как баран, в самом деле! Чего там опасного? Ты же видел фотки этих картин! Не могут они иметь никакой ценности. В самом худшем случае, если поймают, обвинят в хулиганстве. Мужик этот отмазать обещал. Даже если кинет, двадцать пять штук-то он уже дал! Да мы там, прямо на месте, откупимся, если что! Я деньжат захвачу с собой на всякий пожарный.

– Да я не об этом… Мы ведь что-то плохое там будем делать. Ну согласись! Непонятно зачем, и вроде как ерунда, но это что-то плохое. А такое даром не проходит.

– Так, е-мое, не даром же! А за пятьдесят тысяч. Из которых половину уже дали.

– Можно вернуть…

– Охренел, что ли?! А жениться я на что буду? А квартиру снимать?

– Да шучу, шучу! Наливай. Я из одной только любви к искусству с тобой пойду. Зря, что ли, мы вчера литературно-музыкальную композицию записывали?

Накануне Петька предложил решение проблемы, как сделать так, чтобы на выставке Лехе никто не мешал «работать» с картинами. На помощь пришло английское юмористическое шоу, шедшее по телевизору. Там герой изображал опасного психа, который проходит курс реабилитации и учится спокойно вести себя в людных местах, слушая при этом успокоительную фонограмму на магнитофоне, включенном на полную громкость. Сначала была идея, чтобы Леха каким-то аналогичным образом распугал публику на выставке. Но потом появилась более мудрая мысль: надо не пугать людей, а наоборот, привлечь их внимание, и сделать это должен будет Петька. Для этого тоже потребовалась специальная фонограмма, и друзья записали ее вчера своими силами. В качестве диктора-психотерапевта выступил Леха, а фон тупо взяли с давно валявшегося у Петьки в комнате диска «Музыка для секса».

* * *

Публики на выставке «Живые буквы» не оказалось вообще. Присутствовал только сам автор – худой длинноволосый чудак средних лет. Но вот именно от него-то, если бы не Петькин план, избавиться не удалось бы никак. Стоило Лехе войти, художник тут же увязался за ним, предлагая свои авторские комментарии по поводу представленных работ и концепции их взаимного расположения. Леха сказал, что хотел бы сначала составить собственные впечатления о картинах. Этот ответ понравился автору, и от комментариев он воздержался, однако постоянно находился где-то поблизости.

Было видно, что работы на выставке действительно расположены не просто так, а в соответствии с каким-то замыслом. Одна из картин висела с наклоном, другая вообще вверх ногами, третья смотрела с потолка. Два холста стояли «домиком» – тыльными сторонами друг к другу. И так далее. То ли фантазии сумасшедшего, то ли просто выпендреж. На всех картинах были буквы в образе каких-то существ. Своих баранов Леха обнаружил на стене коридора, соединявшего первый и второй залы выставки. «О» и «Б» висели рядом, а напротив них располагалась картина, посвященная твердому знаку. «Ъ» был изображен в виде хоккейной вратарской клюшки, стоящей на воротах. Штанги ворот пестрели надписями: neuf, nuovo, новi, modernus, nowe, новые, neos, new…«Новые ворота», – догадался Леха. Именно на них так воинственно смотрели с противоположной стены овен и баран. И тут из первого зала послышалась музыка и раздался голос – его же, Лехин, голос, записанный на фонограмму:

– Курс психологической реабилитации, упражнение номер четыре. Учимся контролировать свои эмоции, работая с изображениями. Выберите изображение, которое вызывает у вас эротические ассоциации. Рассмотрите его внимательно. Попытайтесь понять, что именно в этом изображении возбуждает вас. Если вы хотите победить свое психическое заболевание, вы не должны ничего стесняться. Ответьте сами себе предельно честно: если это изображение человека, то какого пола? Если это животное или механизм, то задумайтесь, не ассоциируется ли этот объект с кем-либо из ваших знакомых…

Художник устремился в первый зал, где Петька приступил к исполнению своей роли. Теперь Леха мог рассчитывать, что в течение как минимум нескольких минут никто ему не помешает. Прежде всего следовало разобраться с окнами. С ними все оказалось как нельзя лучше – они имелись в зале номер два и были всего лишь закрыты на шпингалеты. Вернувшись к барану с овном, Леха вытащил нож.

Из соседнего зала звучало:

– Если же вас возбуждает пейзаж, натюрморт или произведение абстрактной живописи…

Леха воткнул нож в картину «Б» и стал резать холст вдоль рамы. Все получалось легко и быстро, как в кино! Вырезав картину, он снова побежал во второй зал, открыл окно и выбросил холст на улицу, как и велел Олег Борисович. Самое сложное позади! Остается сбросить со стены картину с овном. Почему-то Олег Борисович говорил именно «сбросить», а не снять и тихо положить на пол. Имеет ли это значение? А, неважно! Можно честно сбросить картину и, не дожидаясь, пока на шум прибежит автор, вылезти в то же самое окно. Этаж-то первый. И поминай как звали! А Петька тут поваляет-поваляет дурака и тоже вскоре уйдет. Решено – сделано! Овен на полу…

* * *

К своей роли Петька накануне готовился как настоящий актер. Придумал себе образ, отрепетировал перед зеркалом несколько «эротоманских» гримас. Сочинил реплики. Но до них дело не дошло. Единственным благодарным зрителем этого шоу оказался художник. Несколько минут он молча наблюдал за Петькой, а когда наконец собрался что-то сказать – в этот самый момент из коридора послышался грохот упавшей картины и художник бросился туда. Согласно плану, Петька должен был еще некоторое время оставаться в первом зале, продолжая свою отвлекающую миссию. Однако, поскольку отвлекать было некого, он решил, что может себе позволить поглазеть на место событий.

Нижняя часть пространства коридора была затянута каким-то белым туманом. И вытекал этот туман из висевшей на стене картины. На ней были изображены пустые хоккейные ворота. Туман каким-то непонятным образом струился прямо из холста. Или это был дым? Рядом, схватившись за голову, причитал художник:

– Боже мой… Это же явление! Явление…

– Что за явление? – спросил Петька.

– Твердого знака… Он вырвался!

– Может, пожарных вызвать?

– Бесполезно, – прошептал художник. – «О» упало, «Б» пропало. Он вырвался. Это я виноват… Нельзя было так рисковать!

– Да объясните толком, что произошло?

– Вы что, сами не видите?! – закричал художник. – Они стояли впереди! Они его тут удерживали! В воротах! А теперь «Б» пропало, – художник махнул рукой в сторону пустой рамы на противоположной стене, – а «О» упало! Но кто мог это сделать? Ведь освободить твердый знак из-под стражи способен только мягкий…

Сквозь клубы тумана на полу была видна свалившаяся картина с овном. И тут Петька обнаружил, что рядом с картиной на полу лежит Леха!

– Что с ним?!

Петька приподнял друга. Тот был без чувств.

– Господи… – прошептал художник. – Это же он и есть… Мягкий! Горе мне, дураку! Как я мог не узнать его сразу?!

– Да что с ним? – закричал Петька. – Это обморок?

– Нет… – ответил художник. – Я же говорю: «О» и «Б» больше не стоят впереди. Так что это не обморок… Это морок! – художник перевел взгляд на Петьку. – А вы, юноша, тоже в опасности! Ведь вы же типичный Овен. А ваша буква «О» упала! Вам нужно немедленно отсюда…

В этот момент у Петьки перед глазами все поплыло и он свалился на пол рядом с Лехой.

* * *

Сидели в общаге у Петьки. Выпивали. Собирались на выставку… Дальше ничего не вспоминалось… Пробуждение наступало медленно. Тяжелые веки никак не хотели подниматься. В конце концов Леха открыл глаза и с трудом приподнял голову. Он, в одежде и ботинках, лежал на кровати в Петькиной комнате. При этом сетка кровати каким-то непонятным образом растянулась и провисла до такой степени, что лежал Леха практически на полу. Рядом в кресле, тоже почему-то продавленном до самого пола, спал Петька. Как же это?.. Они что, так вчера никуда и не пошли? Напились и вырубились прямо тут?!

Петька зашевелился и открыл глаза.

– Привет…

– Доброе утро, – ответил Леха.

Телом владела какая-то всепоглощающая мягкость. Держать голову не было никаких сил, и Леха уронил ее на подушку. И тут же вскрикнул от боли. Подушка полностью промялась под его головой и нисколько не смягчила удар. Получилось, что Леха со всей дури ударился головой о панцирную сетку, лежавшую на полу.

Неуклюже побарахтавшись в своем сплющенном кресле, Петька дотянулся до пульта и включил телевизор. Зазвучал монотонный голос:

– Твердая валюта, твердая вера, твердая зарплата, твердая порода, твердая смазка, твердая среда, твердая цена…

– Что это там такое показывают? – пробормотал Леха.

– Явление… – помолчав, ответил Петька.

– Христа народу?

– Да… Только в роли Христа – ты. Что-то часто я стал видеть твою рожу в средствах массовой информации…

Леха заставил себя снова приподнять голову и взглянул на экран. Там… Черт побери… Там был Олег Борисович!

В нижней части экрана светился титр: «Ъявление. Верховный Твердый».

Пристально глядя на зрителя, Олег Борисович вещал:

– Твердая эмульсия, твердая резина, твердая древесина, твердая бумажная изоляция, твердая огнеупорная шина, твердая сланцевая глина…

С улицы послышались крики, звон разбитого стекла, завопила автомобильная сигнализация. Собравшись с силами, Леха сел на кровати. Голова кружилась, все мышцы были словно из ваты. Он попробовал встать, но ноги не держали. Тогда Леха плюхнулся на пол, снова пребольно ударившись, и на четвереньках добрался до стула, стоявшего у окна. Отдышавшись, с трудом взгромоздился на него. Выглянул в окно.

Взгляду открылась совершенно безумная картина. Там и сям на стенах домов, на деревьях, на фонарных столбах висели полотна материи с намалеванным на них символом «Ъ». Видимо, в ход пошло все, что первым попалось под руку: простыни, полотенца, занавески… Этот же знак повсеместно был начертан мелом на асфальте, нарисован краской на стенах домов и на автомобилях, припаркованных во дворе. При этом окна у многих машин были выбиты. По тротуару вдоль здания общаги двигались шестеро парней с вратарскими клюшками в руках. Звуки их шагов по асфальту звучали как-то неестественно громко, словно бы обувь их была из металла. Да и движения парней были какими-то ненатуральными, дискретными. Примерно так бывают прорисованы движения героев в малобюджетных мультфильмах. Внезапно все шестеро синхронно вскинули клюшки вверх и проорали:

– Твердость – твердым! Мягким – мягкость!

И тут раздался стук в дверь. Не успели друзья как-либо отреагировать, как от мощного удара дверь слетела с петель и грохнулась на пол. На пороге стояла Ольга. С вратарской клюшкой в руках.

– Твердость – твердым! – провозгласила она, вскинув клюшку.

Леха с Петькой переглянулись.

– Почему не слышу отзыва? – строго спросила Ольга. – Надо отвечать: «Мягкость – мягким!»

Девушка шагнула в комнату. Видно было, что с Лехиной невестой, мягко говоря, не все в порядке. Рукав куртки наполовину оторван. Волосы растрепаны. Взгляд безумный. На щеке кровоточащая царапина.

Ольга повернулась к Лехе:

– За успешное проведение операции по обеспечению Явления вам объявляется благодарность! У меня приказ доставить вас к Верховному Твердому. Машина ждет внизу.

– Кошмар… – сказал Петька. – Надо ее к врачу.