Текст книги "Зона ЧП. Не изученная война 1996 года"

Автор книги: Алексей Тихомиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Было еще темно, но силуэты соседей видно было отлично. У каждого был фонарь, и мы иногда пересвечивались друг с другом по приколу. Скоро смена, быстрей бы завтрак. Хочется горячего чаю, что-то зябко. В 7.30 уже начинает светать. Через несколько путей – высокий забор из красного кирпича, который уже отслужил свой срок и был весь раскрошенный. В утренних очертаниях я мог различить какую-то надпись на заборе, но что именно написано, пока не разглядеть.

Я посмотрел налево – Серега Чуйко, подняв ворот бушлата, прохаживался. Посмотрел направо – никого. Где Паштет? Куда этот придурок делся? Я пошел вдоль платформы, вглядываясь вдаль, нету никого. Покидать пост – это преступление. Ладно, я не застучу. А если дежурный появится? Ну Паштет, ну дебил. Пройдя до края платформы, где должен был находиться Паштет, я негромко крикнул.

– Паштет, Паштет, – до уха еле слышно доносилось кряхтение.

– Паштет, ты где? – не успокаивался я.

– Да здесь, я, не ори, – буквально в шаге неожиданно донесся его голос.

Я от испуга дернулся, всего прошибло током. Он сидел под вагоном.

– Ты что делаешь, идиот? – спросил я.

– Что, что, не видишь, сру, – спокойно ответил он.

– Блять, ты меня напугал. Предупредить нельзя было?

– Ну, резко накатило, – вылезая и застегивая на ходу штаны, сказал Паштет.

У меня схватило живот, кольнуло в заднем проходе. Вот черт. Глядя на него, самому захотелось в туалет.

Перетерпел. Уже совсем рассвело, через час завтрак и смена. Позавтракаю и лягу спать до обеда. Хоть и дремал ночью, но это не сон, одно название. Я вернулся на свое место. Уже были видны первые лучи солнца – восход. Даже веселей стало, не люблю темноту, грустно в ней. Теперь я мог прочитать надпись на заборе. Красивым почерком, черной краской было написано: «Душу не пропить», а ниже толстым неровным шрифтом было приписано: «Я пропил». Другие надписи я рассматривать не стал, хватило этого, чтобы поднять себе настроение.

Вот и долгожданная смена, и горячий чай. Под дружный хохот ребят я рассказывал, как искал Паштета.

– Прикиньте, подкрадываюсь я к Паштету, он сидит под вагоном, глаза красные, даже в темноте светятся, – сочиняю я для смеха. – Я резко наклоняюсь под вагон и кричу «Что, срешь?». Он как заорет. Был у Паши запор, но я вылечил. Быстро он свои дела сделал.

– Что ты пиз*шь, не было такого, я издалека тебя увидел, – нисколько не обижаясь, а наоборот, улыбаясь, ответил Паштет.

– Да ладно, так и было, – смеюсь я.

– Ужин давно закончился, а мы все стоим, – остановил спор Саня.

– Опять простоим полдня, – поддержал Соболь.

– И спать неохота, под стук колес засыпать легче, – вставил свое слово Паштет.

– Да ты всю ночь храпел, – улыбается Ряба.

– Где всю ночь? По очереди спали, – уже серьезно ответил Паштет.

– Ты и очередь свою проспал, – подначивал Ряба.

– Офигел гнать?

– А вот и не подеретесь, – вмешался Илья Соболь.

– Хватит вам кусалово устраивать, – сказал я.

В вагоне вдруг появилось какое-то оживление, солдаты забегали туда-сюда. Отрывком слышались голоса: «Где? Там в заборе дыра большая. Быстрей давай. Сколько брать?».

– Братан, что случилось, что за кипеш? – хватая пробегавшего мимо солдата за рукав, спросил Илья Соболь.

– Да там, метров триста-четыреста подальше от поезда, самогонку продают. Местные прознали, что здесь поезд с солдатами стоит, вот и притащили на продажу. Там дыра в заборе, за ней и самогон.

– Блин, класс. А долго мы еще стоим? – вмешался Ряба.

– Говорят, еще полчаса точно, – ответил солдат. – Если хотите, поторапливайтесь, а то разберут.

Ряба вскочил как ошпаренный. Для него это было очень важно, такой подарок судьбы он пропускать не собирался. Никогда он так быстро не одевался, наверное, даже в учебке. Представлять себе не хотелось, что ему не достанется самогона, тогда всем не спать до Владикавказа.

– Так, быстрей мне вещмешок, деньги потом отдадите. Я пока за свои возьму. Сколько? Четыре полторашки (полуторалитровых бутылок) хватит? – уже хватая на ходу вещмешок, спрашивал Ряба.

– На месте определишься, – ответил я.

– Если еще не разобрали, то бери четыре, – уже вдогонку прокричал Паштет.

В окно мы увидели, как Ряба промелькнул мимо со скоростью тигра, гнавшегося за своей жертвой. Все опустились на сиденья с мыслями: только бы не всё спиртное разобрали и хватило бы и нам. Вечером разогнать скуку.

Прошло двадцать минут, которые тянулись вечностью, а Рябы все не было. Скурили в тамбуре по очередной сигарете. Двадцать пять минут, Рябы все еще нет. Вдруг неожиданно дернулся вагон, и поезд медленно начал набирать ход, в противоположную сторону, куда убежал Ряба. Я, Паштет, Саня и Соболь переглянулись. Паштет открыл рот, из которого на пол упала сигарета. Саня захлопал глазами. Соболь только мог прохрипеть «Пи*ец». Несколько секунд мы приходили в себя.

– Что делать будем? – первым в себя пришел Саня.

– Надо подумать, без паники, – ответил я.

– Какая паника, надо докладывать командиру, – говорил Соболь.

– Стоп-кран, – Паштет подскочил и дернул рычаг вниз. Поезд не отреагировал никак.

– Бл*дь, даже стоп-кран не работает, – разозлился Паштет.

– Да его в первую ночь сломали. Погнали к лейтенанту, не х*й сиськи мять, – открывая дверь тамбура, сказал Илья.

Пройдя через все вагоны, мы вошли в офицерский. У входа дежурил солдат.

– Братан, позови лейтенанта Миронова, командира взвода материального обеспечения, – начал Соболь.

– Быстрей только, срочно надо, – стал подгонять дневального Паштет.

– Надо так надо, сейчас посмотрю где он.

– Шевели батонами, – не успокаивался Паштет.

Солдат исчез в купе лейтенанта. Время летело, поезд с бешеной скоростью удалялся от Ростова-на-Дону и от рядового Руслана Рябова. Где он? Что сейчас делает? Что собирается делать? Мысли путались в голове. Увидимся мы еще раз или нет?

Вышел заспанный лейтенант. Застегивая пуговицы гимнастерки, направился к нам.

– Что хотели? – недовольный, что его разбудили, буркнул он.

– Ряба, точнее Рябов, отстал от поезда, – взял на себя инициативу Илья Соболь.

– Чтоооо? – взглянув на Илью, ответил он.

От сна не осталось и следа. Лицо сначала покраснело, потом стало багровым, затем покрылось красными пятнами. Я такой реакции организма на стрессовую ситуацию еще не видел. Не хотел бы я сейчас оказаться на его месте. Представляю, как влетит сначала ему от майора, а потом и нам. Лейтенант судорожно соображал что делать.

– Прапорщик Малютин трезвый? – неожиданно спросил он.

– С утра был трезвый, – ответил Саня.

– Бегом к себе, никому пока не говорить, я сейчас приду. Найдите Малютина.

Лейтенант подошел только через сорок минут и, как я увидел, в плохо скрываемом хорошем, не по ситуации, настроении. Это потом он рассказал, что доложил капитану, дежурному, и тот посоветовал, как поступить дальше. Капитан не был паникером, был рассудительным, всегда говорил «Не порите горячку».

Мы доложили все лейтенанту, рассказали всю правду, как было.

– Значит так, – начал свою речь лейтенант. – Вы не знаете, куда он делся, сказал, что прогуляется по вагонам. Обнаружили это только, когда он не появился на обед. Через полчаса уже будет остановка на обед. Пока майор спит, мы еще прикинем что к чему. Скажу позже, что вам говорить особому отделу. После обеда я доложу командиру ММГ Проскурину, что Рябов не явился на обед. Вы понимаете, что будет. А будет жопа. Всем будет жопа. Я вас сгною в нарядах. Вас лишат автомобилей, пойдете стрелками по другим взводам. Мало того, вас будут судить как соучастников и подстрекателей к дезертирству. Я не удивлюсь, если некоторые отправятся в дисбат (дисциплинарный батальон).

– Да уж, дела, – протянул прапорщик.

Жути лейтенант навел на нас не по-детски. Настроение было ниже плинтуса.

Поезд остановился на станции типа «две сосны, три ели». Мы с натянутыми как струны нервами побрели с котелками к вагону-кухне. Все молчали. Думали, что теперь будет дальше. Ярко светило солнце прямо в глаза.

– Братва, а вот и я, – послышался знакомый голос.

– Ряба??? Откуда ты взялся? – офигевши, чуть ли не хором спросили мы.

– Да самогонка закончилась. Я ждал, пока новую партию подвезут, пришлось задержаться. Пока рассчитывался, вижу, поезд тронулся. Ну я бегом догонять. В наш вагон уже не успевал, вот только и успел в вагон к поварам запрыгнуть. Пришлось ждать у них, пока следующая остановка будет.

– Да ты знаешь, какой кипеш поднялся? Да ты знаешь, что будет? – задыхаясь от злости, кричал Соболь.

– А что будет? Ну, прыгнул не в тот вагон. Старший по вагону по рации сразу дежурному капитану доложил, – спокойным голосом ответил Ряба.

Произошло повторение событий в тамбуре. Мы все переглянулись, Паштет открыл рот, Саня захлопал глазами.

– Как так? – как всегда первым выйдя из состояния ступора, спросил Илья.

– Значит, лейтенант знал? Нам не сказал ничего? Отчихвостил по полной, – так же удивился Паштет.

– То-то я заметил, когда он пришел к нам, настроение у него было приподнятое, – сказал я.

– Ну да, вообще в таких ситуациях сразу докладывают старшим, – продолжал соображать Санек.

– Теперь понятно, что они с дежурным капитаном обсуждали, как нас проучить. Чтобы мы понервничали все, – снова предположил я.

– Ну ладно. Мне лейтенант сказал подойти при первой возможности к нему, – произнес Ряба. – Я пошел. Уже пообедал, пока ехали.

– Давай-давай, получишь сейчас пи*юлей, – уже спокойно сказал Соболь.

– А где самогонка? – спросил Паштет. – Ты взял что?

– Три полторашки только, две у повара Кости Сизова оставил, чтоб никто по пути не перехватил, он вам передаст. Одну несу лейтенанту. Он сказал быть у него с тем содержимым, по причине которого произошел инцидент.

– Правильно, молодчик. Давай, ни пуха тебе.

Ряба убежал, мы уже веселые поспешили к кухне. Вместе с горячим обедом еще забрали вещмешок с двумя полторашками самогона. Три литра на пятерых тоже неплохо. Будет чем под ужин настроение поднять. Да еще после всего, что произошло, надо же стресс снять.

***

– По вашему приказу прибыл, рядовой Рябов, – зайдя в купе лейтенанта, отдал честь Ряба.

За столом сидели наш командир ВМО лейтенант и дежурный капитан. Такое впечатление, что капитан – вечно дежурный поезда. Наверное, проштрафился перед майором, командиром ММГ. Они пили чай. Капитан, отхлебнув глоток, поставил чашку на стол.

– Заходи, заходи, боец, – пригласил пройти на середину купе капитан.

– Рассказывай, как все было, – продолжил лейтенант.

– Ну что рассказывать. Вышел подышать свежим воздухом, прогуляться, так сказать… задумался.

Капитан медленно встал, сложил в замок пальцы, хрустнул костяшками.

– Продолжай боец, – не глядя на Рябу, сказал капитан.

– Значит, задумался я, отошел прилично от поезда. Вижу, поезд тронулся, ну я и…

Не успел он договорить, как капитан с левой руки смачно припечатал правый глаз Рябы. Ряба рухнул как подкошенный. Головой еще приложился о нижнюю полку. Из-за пазухи выпала полторашка с самогоном, с помощью которой Ряба решил сначала попробовать отмазаться и сохранить полтора литра. Это была ошибка, только понял он это спустя пару минут, когда начал приходить в себя.

– Попытка номер два, – прошипел с яростью капитан.

Схватив Рябу за ворот, он поднял и сильно встряхнул.

– Ты только не убей его, – сказал лейтенант, искренне не желая таких разборок.

– Не ссы, – проигнорировал он. – Это что? – поднимая с пола, ткнул в нос бутылкой.

– Самогон, – прошептал Ряба, явно еще потрясенный. Глаз медленно заплывал, появился синяк. – Купил у местных, поэтому и опоздал.

– Кто еще покупал? От кого узнал?

– Гулял, дышал воздухом, из дыры в заборе мужик какой-то помахал, я подошел, он предложил полтора литра.

Капитан замахнулся правой рукой, отчего Ряба инстинктивно попытался закрыться. Удара не последовало.

– Я правду говорю, товарищ капитан, – голос Рябы дрожал, уже срывался на плач.

– Ладно, боец, – не поверив, но понимая, что правды не добьется, сказал капитан. – Значит, синяк у тебя появился от падения с полки. Бутылку мы забираем. Никто чтоб ничего об этом не знал. Ясно?

– Так точно.

– А откуда у тебя синяк под другим глазом?

– Упал с полки, товарищ капитан.

– Часто ты падаешь, рядовой.

– Так точно, часто, а точнее, только один я и падаю. Надо будет поменяться с нижним, – поняв, что с него хватит, отрапортовал Ряба.

– Свободен.

– Есть, – отдал честь и выбежал из купе, не напрасно считая, что легко отделался.

***

Почти третий раз за день произошло повторение событий в тамбуре. Единственное, что теперь не только Паштет открыл рот, а все мы. Саня захлопал глазами. В проходе стоял Ряба, улыбался во все зубы. На лице под глазами, как у енота, красовались два огромных фингала. Пришли мы в себя одновременно, хохотом заполнился весь вагон.

– Классно тебя подлечили, – смеялся Паштет.

– Я с тобой в ночной наряд проситься буду, не надо будет фонарик брать, – ржал Илья Соболь.

– Смешно вам, – плюхаясь за стол, уже не улыбаясь, сказал Ряба. – Больше никуда не пойду, буду спать до самого Владикавказа.

6

Поезд шел медленно, останавливаясь у каждого столба, постоянно пропускал встречные составы. Время как будто остановилось назло нам, зная, что в вещмешке греется самогон и что мы ждем ужина.

– Башка болит, – пожаловался Ряба.

– Выпей, полегчает. Может, у тебя сотрясение? – сказал Паштет.

– Или к медсестре сходи, таблеточку даст, – посоветовал я.

Старшая медсестра Марина была женой заместителя по технической части капитана Коробова. Лет 30, не красавица, но и не страшная, маленького роста, очень худенькая. Как говорится, третий сорт не брак. Капитан страшно ревновал к ней, может, по этой причине он и взял ее с собой в командировку. Одна из причин точно эта.

– Лучше самогоночки, – кряхтя и подсаживаясь ближе к столу, проскулил жалостно Ряба. – Будет кто еще?

– Наливай уже всем, поддержим, ужина не дождаться, – сказал Илья.

В секунду на столе появились кружки, можно было подумать, что все держали их постоянно в руках, дожидаясь этого момента. Ряба налил. Самогонка была отвратительной, с привкусом пластмассы, но 40 градусов в ней было, а это главное. Занюхав хлебом и немного закусив, я откинулся назад, упершись головой в стену. Тепло поползло по организму, сейчас даст в голову. У всех поднималось настроение. Живы будем, не помрем.

До ужина мы выпили еще пару раз, но по маленькой дозе – не по полкружки, как привык наливать Ряба, а по четверти. Вот и долгожданный ужин. Поезд остановился у очередного столба. Кроме гречневой каши, мы у Сизова выпросили на закусь пару банок тушенки. Удобно расположились в своем плацкарте и продолжали ужин с регулярным поднятием спиртного в кружках. Но все когда-нибудь заканчивается. К часу ночи закончилась и самогонка. Мне кажется, больше и не надо было, третья полторашка была уже лишняя. Тем более, утром мы должны были приехать в Северную Осетию – Аланию, во Владикавказ.

Глава 4

20 декабря 1995 года

1

– Подъем, – орал прапорщик, – подъезжаем к Владикавказу, через час туалет закроется, всем привести себя в порядок, по прибытии построение возле вагонов.

Заскрипели полки плацкарта, забубнили солдаты, спрыгивая с верхних полок, к туалету образовалась очередь. Во рту был ужас, я чувствовал сам, как от меня несет, поэтому я был безумно рад почистить зубы, когда подошла моя очередь.

Северная Осетия нас встретила ужасной погодой, шел то мокрый снег, который почти сразу таял, то лил дождь. Вокруг было серо и грязно. Все построились в две шеренги возле вагонов, на середину вышел майор Проскурин.

– Товарищи солдаты и офицеры, – начал майор. – Нам необходимо оперативно разгрузиться, построиться в колонну и своим ходом выдвигаться в столицу Ингушетии, город Назрань. После завтрака все командиры получат инструкции, капитан Коробов определит последовательность колонны, дальнейшие указания в процессе, по обстановке. Если всем все понятно, то разойтись на завтрак.

– Взвод материального обеспечения, – обратился непосредственно к нам наш командир, – после завтрака не разбредаться, находиться на своих местах и ждать указания.

Кроме нас, на погрузочно-разгрузочной площадке были еще ребята из Внутренних Войск Российской Федерации. Они свое на Кавказе отслужили и совершали погрузку на состав. У них были только пассажирские вагоны, техники с ними не было. Вид у них был раздолбайский, кто во что одет. Кто в берцах, кто в резиновых сапогах, у многих на голове вязаные шапки, какие-то шарфы. Бушлаты на них старые, затертые. Хоть и зима, а лица загорелые, суровые. Видать, хлебнули они горя. Им предстояло ехать до Москвы.

После завтрака нам было приказано проверить свои автомобили, залить воду в радиатор, завестись, прогреть двигатели, отсоединить от буксирующих тросов и крепежей и находиться непосредственно в машинах, ждать дальнейших указаний. Тут и начались у многих проблемы. Две машины, ГАЗ-66, не завелись – сели аккумуляторы. У одного «Урала» вообще вся система вырубилась, не было тока. Половина бронетранспортеров не завелась по разным причинам. Зампотех бегал, как электровеник, и орал на всех. Ну, это же машины, железки, причем здесь мы? Тем более, все БТРы старые, неужели все это не предвидели? Надо было быть большим идиотом, чтоб этого не знать.

Думаю, знали, но ничего сделать с этим не могли. Есть приказ вперед – хоть на чем, хоть на черте, а езжай и выполняй. Моя машина завелась с пол-оборота. Слава Богу, у меня таких проблем нет, думал я, глядя из окна автомобиля, как ребята бегают туда-сюда и пытаются выйти из трудного положения. Дождь, снег, грязь – на это никто не обращал внимания. Ко мне в кабину запрыгнул Саня.

– Ну как ты, зёма? – поинтересовался он.

– Все круть. Как сам?

– Тоже норм. Мерзко на улице. Бррр.

– Да, не месяц май. Здесь быстрей лето начинается, успеем позагорать.

– Быстрей бы лето, надоела зима.

– Что там наши, все завелись? – спросил после небольшой паузы я.

– Да, уже все. Дали прикурить тем, у кого аккумулятор сел. Только с «Уралом» копаются, ищут причину, – ответил Санек.

– Найдут, заведут и «Урал», а вот с БТРами проблема посерьезней.

– Хлам один, не повезло ребятам.

Из окна увидели, как Ряба машет нам рукой. Я открыл окно – не хотелось без уважительной причины выходить из теплой кабины.

– Что надо? – чуть выглянув в окно, спросил я.

– Лейтенант зовет всех, у нашего вагона собирает, – крикнул он и побежал дальше всех собирать.

Ничего не поделаешь, надо вылезать. Машину заглушил – что бензин зря жечь. Я был уверен в своей ласточке, что заведется без проблем.

У вагона в окружении лейтенанта находились все водители нашего взвода.

– Ребята, до обеда всем находиться в машинах на платформе, сейчас бронетранспортеры будут стаскивать друг друга. И кто не завелся, заводить с тягача. Не мешайтесь и не путайтесь. Если все пойдет нормально, и все будут на ходу, будем формировать колонну. Кто за кем стоит на составе, так и выезжайте становиться друг за другом. Но по очереди – стала перед вами машина, выезжайте и вы. Без суеты. Кроме всего, регулировщик подскажет. Понятно?

– Понятно, – хором ответили мы и опять разбрелись по машинам.

Дождик со снегом перестал, сквозь тучи иногда пробивались лучики солнца. Мы с Саней сидели в моей машине и наблюдали происходящее на разгрузочной площадке. Один бронетранспортер по очереди стаскивал на тросу незаведенные БТРы, потом перецепляли к другому и таскали до тех пор, пока черный дым столбом не поднимался вверх, давая понять, что БТР завелся. Те, кто завелся, отъезжали в сторону и становились друг за другом, рыча на весь Владикавказ. После обеда практически все были на ходу, кроме «Урала» и одного БТРа. Их так и не завели, и пришлось прицеплять на буксир для транспортировки в Назрань, в воинскую часть, к которой мы были прикомандированы. Своими колесами бронетранспортеры разбороздили все так, что на автомобиле приходилось включать два моста и с трудом, иногда буксуя, становились в колонну друг за другом.

К ужину колонна была сформирована. Было уже темно. Все устали. Дальнейшие действия были такие: ужин, отбой и утром после завтрака выдвигаемся. Ехать до части 40 километров, так что не спеша за час доедем.

– Ну вот и Кавказ, – после ужина заговорил Санек.

– Наконец-то, поезд уже достал, – сказал я.

– Да ладно, весело было, – улыбнулся Ряба.

– Очень весело, особенно тебе, – смеялся Паштет.

– Что нас ждет впереди? – задумчиво спросил Илья.

– Что будет, то будет, время покажет, – ответил я. – Каждому своя судьба.

Никто еще не представлял, что ждет нас впереди. А впереди не один день и не один месяц службы на Кавказе. Сейчас, когда все это анализируешь и осознаешь, через что пришлось пройти, то понимаешь весь ужас того сложного времени. Но все это будет позже, а сейчас нам бы только покурить – и отбой. Завтра в Ингушетию, в Назрань.

2

Всю ночь гудели БТРы, заводились по очереди, грели двигатели и глушили. Не хотели, чтобы с утра были проблемы. В общем, выспаться не судьба была. Когда прокричали подъем, я уже не спал. Встал, спокойно оделся и пошел на улицу. До завтрака еще есть время и надо пока завестись. Все же ночью был небольшой минус, а я воду из радиатора не сливал, поэтому немного беспокоился. Я открыл капот и открутил кран на радиаторе – вода не потекла, все же прихватило морозом. Сердце неприятно застучало. Машина завелась без проблем. Я выдвинул дроссельную заслонку на всю, машина работала на полных оборотах, я вылез из машины и смотрел под капот, на кранчик. Две минуты кран открыт, а вода не льется, три минуты – ничего, пять минут… Из крана сначала закапала, потом полилась тонкой струйкой вода. Фууу, выдохнул я, вроде все нормально. Я закрыл кран, сходил за водой, долил радиатор, захлопнул капот и уселся в кабину. Обороты сбавил на минимум, посмотрел в зеркало заднего вида и… А где зеркало? Через мгновение дошло – украли. Я посмотрел с другой стороной, тоже нет. Бл*дь. Пипец. Кто снял? Я выскочил из машины.

– Саня, у меня зеркала сняли, – подбежал я к нему.

– У меня тоже одно, второе не получилось, резьбу сорвали.

– Кто дежурил сегодня? – разозлился я.

– Да по ходу никто, здесь всю ночь кто хотел, тот и бродил, – Саня злился тоже. – Пойдем к командиру, доложим.

Как выяснилось позже, зеркал лишились еще пять машин, кроме наших с Саньком. Как всегда, расследование ни к чему не привело, никто ничего не видел. Зато всем было понятно, что зеркала сняли бойцы из Внутренних Войск. Они рано утром отправились в путь. Предъявить было некому, да и время терять на нас никто не хотел. Командир сказал, что спросит в части, может, есть списанные машины с зеркалами. Скажу наперед, все семь месяцев, что был в командировке, я ездил без зеркал заднего вида.

После завтрака наша колонна двинулась в путь, в Ингушетию. Включив однокассетный магнитофон, я спокойно вырулил на Черменское шоссе за автомобилем «Урал». Настроение было хорошее, огорчало только одно – не было зеркал. Я сам себя успокаивал, убеждал, что это мелочи, где-нибудь достану позже. Теперь приходилось открывать окно и высовывать голову, чтобы посмотреть, что происходит сзади. Неудобно, но не смертельно. Колонна двигалась медленно, но без проблем. Через полчаса мы выехали на трассу Беслан – Грозный – Гудермес, и далее дорога уходила в Республику Дагестан. Только мы свернули на эту трассу, начались проблемы у бронетранспортеров. Один за другим закипали БТРы (закипала вода в системе охлаждения), приходилось останавливаться и ждать, пока остынет двигатель. Каждые два-три километра – остановка на полчаса. Вскоре некоторые вообще потекли. Как говорится, водичка дырочку найдет. Вытекавшую воду нечем было заменить, если встречалась большая лужа, то сразу останавливались и подливали грязную воду в радиатор. Доехали бы они до постоянного места дислокации, как мы называли ядро, там бы их и оставили. На большее многие БТРы были не способны.

К обеду мы въезжали в Назрань. Сорок километров преодолели за полдня, супер скорость показали. Нам надо было участвовать в ралли на приз, кто приедет к финишу последним. Я пешком быстрей бы дошел. Трасса проходила через город, перед городом мы, как всегда, остановились. Полчаса – движение не возобновилось, час – стоим. Водители стали выпрыгивать из кабин автомобилей, в воздухе повис вопрос, почему так долго стоим.

– Товарищ капитан, – спросил водитель «Урала», – по какой причине так долго стоим?

Зампотех проходил вдоль колонны, осматривал ее, задавая вопросы, у кого есть какие проблемы с техникой.

– Майор в часть поехал, решать вопрос по технике, что не на ходу, – ответил капитан Коробов. – Мы не будем заезжать в часть. Если договорится, то всю проблемную технику отправим в часть, а сами отправимся дальше, в ядро.

В часть надо было свернуть с трассы на пару километров. Майор вернулся с группой офицеров. Был отдан приказ – автомобиль «Урал», который тащили на буксире, перегрузить, распределить груз по другим машинам, которые могли бы еще что-то запихать. «Урал» был гружен матрацами и еще какими-то тряпками. Этот «Урал» и еще шесть бронетранспортеров решено было отбуксировать в часть на ремонты. Больше мы их не видели, наверное, ремонту эти машины не подлежали.

Дождавшись группу машин, которые отбуксировали лом, мы тронулись дальше. Дальнейший путь лежал в станицу Нестеровское Республики Ингушетия. Ехали довольно быстро, в среднем 60 километров в час. Через 40 минут мы свернули с трассы в сторону указателя с табличкой «Нестеровское 7 км». Еще 15 минут – и мы пересекли станицу Нестеровское, затем проехали по мосту реку Асса. Дальше путь лежал в гору, ехали по серпантину в сторону Чечни к административной границе Чечено-Ингушетии.

Через пару километров колонна пересекла границу, которой в натуре нет, и мы въехали в Чеченскую республику. Еще спустя пару километров мы остановились. Блокпост, а за ним – наше новое место службы, ядро. И в горах погода была мерзкая. Часто шел мокрый снег, который сразу таял, лишь изредка выглядывало солнышко. Дорога была разбита, вокруг была грязь, горы были холодные, они явно были нам не рады.

Ну вот и все, приехали.

Часть 2

Ядро. Зима

Глава 1

21 декабря 1995 года

1

Небо становилось черным, темнело на глазах. Черным было не только небо, черным было все. Черной казалась земля, перемешанная и взборожденная колесами машин и бронетранспортеров грязь. Черными казались горы. При отсутствии солнца они каменными глыбами различных форм нависали над ядром. Черными казались машины и другая техника, от постоянного буксования они снизу доверху были покрыты грязью. Вдобавок ко всему, рычавшие бронетранспортеры выпускали из глушителей тяжелый, черный дым.

Колонна медленно продвигалась. К машине, которая в свою очередь подъезжала к блокпосту, подходил дежурный офицер и объяснял, куда надо проезжать. Открывался шлагбаум, машина уезжала в темноту, шлагбаум закрывался, подъезжала следующая машина. От блокпоста дорога раздваивалась, и машины уходили кто правей, кто левей. Это зависело от груза и места разгрузки.

Вот подошла и моя очередь. Я медленно подъехал к посту. Блокпост представлял собой такую картину: по обе стороны дороги находились железобетонные прямоугольные плиты, между ними шлагбаум – сваренная труба, покрашенная в красно-белую полоску с противовесом на конце. Противовесом был диск с большим диаметром от колеса автомобиля. С левой стороны – сложенный из плоских камней домик, похожий на дзот. Крышей был большой лист железа, из окошка торчало дуло пулемета. Спереди, до самого окна – сложенные друг на друга мешки с песком. Также из стены дзота торчал импровизированный флагшток с красным флагом. Рядом с ним на деревянном столбе, можно сказать жерди, ярко светил прожектор, направляя свой свет на дорогу перед блокпостом. Кроме всего, к этой жерди подходили провода. Один провод, свисая, уходил в каменный домик, это был телефонный кабель. И с правой, и с левой стороны далее был прокопан ров, так что объехать шлагбаум было невозможно. Дежурили на блокпосту, как я увидел, три солдата и старший наряда офицер. Один боец стоял возле шлагбаума и пропускал технику. На нем была каска, бронежилет одет прямо на бушлат, через плечо висел автомат АКС. Двое других находились в дзоте, пулеметном расчете. Офицер, лейтенант, был главным и отдавал распоряжения.

– Чем загружен? – поинтересовался он, когда я опустил окно.

– Кровати, – ответил я.

Лейтенант удалился, он звонил старшему командованию, чтобы узнать, куда мне ехать со своими кроватями.

– Значит так, боец, твои кровати сейчас разгружать не будут. Поедешь сейчас левее, вон в ту сторону, – он указал рукой на дорогу, которая уходила влево, – Через триста метров, также с левой стороны, увидишь две полуразрушенные бывшие овцефермы – кошары.

Кошарами, или овчарнями, здесь назывались помещения, сложенные из железобетонных плит или из кирпича для содержания овец. Многие умники скажут, что не только из этих материалов делались кошары, есть и деревянные, и железные и еще какие-то. Наверное да, но я там видел только такие, какие описываю.

– Рядом с ними найдешь удобное место стоянки, ночуешь сегодня там, в машине. Понял?

– Так точно, – произнес я.

– Открывай, – лейтенант, махнув вверх рукой, приказал солдату открыть шлагбаум.

Проезжая шлагбаум по нарезанной колее, моя машина на половину колеса утопала в грязи и с надрывом, с включенными двумя мостами продвигалась вперед. Ужас. Как здесь вообще можно находиться, ездить, ходить, жить? Куда я попал, за что мне такие испытания? В тот момент в темноте, по правую сторону, я мог видеть кое-где свет фонарей. Это были обычные лампочки, висевшие где на стене каких-то развалин, где на шесте, на жердине метров в двух-трех от земли. На фоне тусклого света я мог разглядеть силуэты палаток. По левую сторону была сплошная темнота. Впереди я увидел описанные лейтенантом кошары. Я остановился рядом с ними. Надо было разведать, где лучше встать. Выпрыгнув в грязь, я увидел сзади свет автомобиля. Саня догнал меня. Ну понятно, тоже кровати, куда еще, как не сюда. Я был рад.

– Тоже сюда? – улыбаясь, я приветствовал Санька.

– Ага, – откликнулся он.

– Прыгай, присмотрим место для парковки.

Саня прыгнул в грязь.

– Ну и дерьмо, – еле вытаскивая сапоги, бормотал Саня.

У входа одной из кошар на земле были положены плиты. Отличное место и как раз хватит для двух машин. Я развернул автомобиль, Саня регулировал, куда надо крутить колеса, чтоб ровней встать. Трудно без зеркал заднего вида, да еще в темное время суток точно встать на отмеченное место. Задним ходом я заехал на плиты и остановился. Санек проделал то же самое с моими подсказками и остановился рядом, сбоку. Ну вот, не в грязи стоять. Удобное место. Вскоре к нам присоединился Паштет со своими тумбочками.