Текст книги "Зона ЧП. Не изученная война 1996 года"

Автор книги: Алексей Тихомиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Алексей Тихомиров
Зона ЧП. Не изученная война 1996 года

Мотоманевренная группа

Часть 1

Дорога

Предисловие

Прежде чем начать писать об истории, в которую я окунулся не по своей воле, пару слов надо сказать о правдоподобности.

Когда я увольнялся в запас со срочной военной службы, я подписал ряд документов о неразглашении каких-то военных тайн. Каких? Понятия не имею. Но мне погрозили пальчиком и предупредили, что будут большие неприятности, если я во всем сознаюсь, даже под пытками. Вот только не надо про пытки, потому что я не знаю, в чем сознаваться. Что знаю я – знают все, кому выпала честь служить в Российской армии. Не знаю даже, какими тайнами я обладаю, ровно также я не знаю, и какими льготами тоже. Дело в том, что в моем военном билете прописано несколько льгот. Всё есть: номера льгот, номера приказов на эти льготы. Только вот никто не знает, что они дают. Я понял одно: мне разрешено громко кричать в лесу за тысячу километров от населенного пункта.

Это все лирика. Так вот, чтоб на всякий случай не скомпрометировать себя и не навлечь гнев на других, я решил изменить всё: номера военных частей, где служил, названия некоторых населенных пунктов, их месторасположение, время и даты произошедших событий, должности, звания и фамилии действующих в тех событиях лиц.

Что касается меня, связанного с этими событиями, можно сказать так. Процентов на 60 я непосредственно, так или иначе, принимал в них участие или был свидетелем. На 20 процентов – это реальные рассказы ребят, служивших в те времена в разных горячих точках Кавказа. А реальность этих рассказов я могу оценивать высоко, потому что они подтверждаются как самими участниками, так и свидетелями, которые по разным обстоятельствам оказались рядом. Конечно, все мы люди. И либо намеренно, либо нет, но некоторые факты немножко приукрашены. Ну и остальные 20 процентов я просто выдумал, но только для того чтобы было интересно вам.

Ну, теперь поехали.

Я, Тихомиров Алексей Валентинович, родом из города Западная Двина Тверской области, был призван на срочную военную службу в ряды Вооруженных сил Российской Федерации, в доблестные пограничные войска. Срок службы в те времена, а это с 1994 по 1996 год, проходил в непростое время. В России шла чеченская кампания, а точнее война. Но я и все мои сослуживцы первые полгода были далеко от этих событий, а это осень и зима 1994 года. Нас изнуряли в то время тяжелые, можно сказать невыносимые будни в учебке. Днем – физические занятия, так что еле ноги передвигаешь к вечеру, а ночью гоняли дембеля. Так что о Чечне мы знали только по слухам. Некоторым писали, рассказывали, но все равно это было так далеко от нас.

Дни летели бешено. По окончании учебной части меня перевели в воинскую часть 4334 в город Пыталово Псковской области, на российско-латвийскую государственную границу. Много в эти дни было и драматического, и веселого, много интересных моментов, которые навсегда останутся в памяти. Но про все это я расскажу в другой раз. А сейчас перенесемся в декабрь 1995 года.

Я уже отслужил год с небольшим. К этому времени я находился в расположении мотоманевренной группы (ММГ), во взводе под номером три, в котором было четыре отделения, в звании рядового, в должности стрелка. В нашем взводе насчитывалось 46 человек. Во всей ММГ, где было три взвода и взвод материального обеспечения, насчитывалось 170 человек, включая командный состав. Надо еще отметить, что в ММГ находились практически все, у кого были нарушения по службе. Исключением не был и я. После самоволки и отсидки на гауптвахте пяти суток меня с удовольствием перевели в мотоманевренную группу погранотряда.

Глава 1

4 декабря 1995 года

1

– Леха! Тихомиров! Ты где? Тебя майор вызывает. Срочно! – сквозь дремоту я отдаленно слышал голос дневального. Но веки были настолько тяжелыми, что не было сил открыть глаза. Может, это сон? Может, ищут не меня? Так хочется, чтобы это так и было… До ужина есть еще пара часиков свободного времени. Что-то меня разморило, здесь так тепло.

Сушильная комната в казарме – это не только самое теплое место, но и самое спокойное, где никто из командиров тебя не увидит. И ты спокойно можешь, сидя на полу, на часик прислониться к стенке и покемарить, не обращая внимания на запах вонючих портянок, для сушки которых эта комната и предназначена. Со мной солидарны, по крайней мере, с десяток бойцов, которые, посапывая, находились рядом со мной в сушилке.

– Лехааа! Тихомир, сука! К командиру срочно! – надрывался свободный дневальный, бегая по казарме и спрашивая встречных, не видел ли кто меня. Это меня ищут – мозг работал четко, все стало ясно и понятно. Нужно небольшое усилие – открыть глаза, но такой команды от мозга не поступало. Сейчас… еще пару секунд. «Ну, еще секунду», – хотел было подумать я, как мои глаза резко раскрылись от удара в бок локтем рядом сидевшего сослуживца.

– Задолбал. Тебя зовут. Глухой, – с явным неудовольствием пробубнил сосед.

От сна не осталось и следа. Немного придя в себя, я встал и, стараясь ни на кого не наступить, вышел из сушильной комнаты. В глаза ударил яркий свет, по телу пробежала дрожь, в казарме было прохладно. В голове была одна мысль: какого черта меня выдернули из уютного, теплого места и зачем я понадобился командиру мотоманевренной группы майору Проскурину Александру Григорьевичу.

Пока я щурился и глаза привыкали к свету, ко мне подбежал дневальный. Из него лился поток разных слов, в смысл которых я не хотел погружаться.

– Да слышу я все, не ори, – спокойно ответил я. – Иду. Сколько времени?

До ужина был еще целый час. Я поправил ремень, застегнул пуговицу на воротнике, постучался в дверь кабинета с табличкой «Майор Проскурин А.Г.» и четко вошел внутрь. Отрапортовал, не забыв отдать честь:

– Рядовой Тихомиров по вашему приказанию прибыл! Наш командир, майор Проскурин Александр Григорьевич, был среднего роста, плотного телосложения, с русыми волосами, серыми глазами, годам ближе к пятидесяти. Всегда чисто выбрит и опрятен. Он уже имел боевой стаж в Афганистане.

Майор в кабинете был не один. За Т-образным столом по обе стороны сидели командиры взводов. Стол был завален разными документами, личными делами солдат. На столе перед майором было открыто личное дело. Я без труда догадался, что это моё.

– Итак, – грубо, почти басом, начал свою речь командир. Он любил так разговаривать, считая, что так он увеличивает власть над теми, к кому обращается. – Рядовой Тихомиров Алексей Валентинович, 1976 года рождения, проходил учебную подготовку в Выборге в автороте. Имеется отметка о прохождении 500-километрового марша на автомобиле ГАЗ-66. Открыты категории А и С. Все так?

– Так точно, – быстро ответил я.

– В таком случае, – продолжил он, – тебя переводят во взвод материального обеспечения, под командование лейтенанта Миронова Сергея Владимировича. Лейтенант немного привстал из-за стола, показывая себя.

Это был молодой лейтенант 27 лет, стройного телосложения, относительно высокого роста – 186 см. Он совсем недавно окончил Московское пограничное училище МГБ, прошел стажировку на финской государственной границе, после чего был направлен в Пыталовский погранотряд. И вот спустя год он здесь, в ММГ. Если следовать логике, что все здесь залетные, так и хочется узнать, за что его сюда? Его черные, коротко постриженые волосы, юношеское, красивое лицо не подходили к его роли командира взвода. И к тому же ему не дашь больше лет, чем обычному второгоднику срочной службы. А если его представить более худым, то вполне выглядел бы как дух (служащий первый год). Только звезды на погонах говорили о том, что он офицер пограничных войск. И он теперь мой командир взвода материального обеспечения (ВМО).

– К тебе прикрепят автомобиль ГАЗ-66, будешь водителем, – после недолгой паузы проговорил майор. – Дальнейшие указания получишь от лейтенанта. Все понятно?

– Так точно! – без лишних слов отрапортовал я.

– Тебе час на сборы, и после ужина ты должен располагаться в подразделении лейтенанта Миронова.

– Есть!

– Свободен.

– Есть! – не убирая руку с козырька, я с ловкостью развернулся на 180 градусов и вышел из кабинета.

Опять ударило прохладой. Я отметил, что в кабинете командира, благодаря мощным обогревателям, было тепло, как в сушилке. Отличие только в том, что потными портянками не пахло. Пройдя по длинному коридору казармы, как мы его называли – взлетке, я подошел к своей кровати, вытащил вещмешок и принялся все свои вещи складывать из ящика. Вещей было мало. За пять минут я справился, скрутил матрац, положил вещмешок рядом на пружины. И осознав, что есть еще время для перекура, отправился в курилку, на ходу доставая сигарету из пачки.

Подняв ворот бушлата, я глубоко затянулся. Декабрь. Мерзкое время года, в более мерзком месте. Морозно, темно. Одни поля кругом, ветру нет преград. Жуть. Брр. В моей голове кружились разные мысли. Глядя, как под фонарем на большой скорости, почти параллельно земле, несутся снежинки, вспомнил дом, мать, отца, друзей. Как они там, наверное, гуляют по полной. Когда же я выйду за контрольно-пропускной пункт этой части, повернусь и громко прокричу: «Все, я свободен!» Как же все надоело, хочу домой. В душе так погано. На землю меня вернул все тот же знакомый крик дневального, который орал построение на ужин.

2

После ужина, как и всегда, захотелось еще покушать, и от приглашения перекусить в каптерке салом с чаем я не отказался. В новый коллектив я влился без проблем, со многими ребятами я был уже знаком и всех знал в лицо. Взвод был небольшой. Нас было 10 водителей на ГАЗ-66, 3 водителя на автомобили «Урал» (радисты и механики), 3 повара, 2 водителя на ЗИЛ-131, оборудованных под бензовозы, и два водителя на БТР-70. Из командного состава: начальник взвода, знакомый нам лейтенант Миронов Сергей Владимирович и старшина прапорщик Малютин Игорь Станиславович. И как я узнал, взвод был собран совсем недавно и на скорую руку.

В каптерке продолжение ужина длилось до отбоя. Пили чай, шутили, смеялись, рассказывали истории из прожитых уже дней в армии.

– Паша, расскажи свою историю, многие не слышали, – с улыбкой попросил Илья Соболев, водитель «Урала», младший сержант из Смоленска по кличке Соболь, второго года службы.

– Да я уже сто раз рассказывал. Ну, для тех, кто не слышал, расскажу в сто первый раз, – согласился Паша Кулагин из Уфы – рядовой, водитель ГАЗ-66.

Он был худой, высокого роста брюнет по кличке Паштет, тоже служивший второй год.

– Итак. Был у нас командир роты, капитан. Его особенностью было то, что он с собой носил муляж гранаты. Для чего? Периодически, забавы ради, в неизвестный момент, будь то в курилке или на построении, он бросал её в своих подчиненных с криком: «Вспышка справа/слева! Граната!» Проверял боевую готовность, так сказать. И вот однажды бросил он с криком гранату в толпу своих солдат, желая себе настроение поднять. Все, как положено, разбежались в разные стороны, но вдруг на одного солдата сошло озарение. Решил, видимо, сломать систему. Он внезапно подбежал к гранате, лег на неё и громко крикнул «Бабаааах!». Кэп малость ах*ел от незапланированного поворота событий. Солдат получил отпуск.

– Да, сообразительный солдат, – под дружный восторг сказал Руслан Рябов, рядовой, водитель автомобиля ГАЗ-66 по кличке Ряба.

Был он родом из Московской области, служил также второй год. Руслан любил приврать, и все это знали, но с наслаждением смеялись над его выдуманными историями.

– Смотри Леха, – на ухо шепнул мне Илья Соболев, – сейчас что-то зальет по полной.

– Но это фигня, вот у нас была одна история, – продолжал Ряба, не обращая внимания на то, что почти все, не сговариваясь, захохотали. – Был у нас старшиной роты старший прапорщик. Выходной. Сидим в роте, отдыхаем, каждый занимается своим делом. Старшина ответственный, ушел по делам. Звонок дежурному по роте.

Дежурный:

– Слушаю, товарищ старший прапорщик.

Прапорщик:

– Барабанщики в роте?

Дежурный:

– Да, смотрят телевизор.

Прапорщик:

– Выгоняй их на плац, пусть долбят изо всех сил своими колотушками.

Дежурный:

– Зачем, выходной же?

Прапорщик:

– Я в лесу, бл*ть, заблудился. На звук пойду.

Стоит отметить, что в то время сотовых телефонов не было, ну или, по крайней мере, никто из нас не видел. А спутниковые телефоны были размером с чемодан и с модемами размером с кирпич, да и оплата за такой телефон простому прапорщику была неподъемна. Но до этого никому не было дела, и выводить на чистую воду Руслана никто не собирался. Было смешно, все смеялись, и этого всем хватало.

– Вы слышали новость, что нас хотят отправить в командировку в Чечню? – после того как смех затих, на полном серьезе спросил повар Костя.

Константин Сизов из Новгородской области, по кличке Сизый, второй год служил рядовым. Но поваром он только числился, а по факту практически все время работал в штабе писарем. У него был красивый почерк, и он ловко и быстро печатал на пишущей машинке. Там он мог многое слышать или прочитать приказы, которые он в будущем переписывал.

– Да ладно тебе, уже два раза слух был, что отправят, а воз и ныне там, – ответил Паша Паштет.

– То слухи, а это я сам слышал в штабе от начальника штаба, что срочно надо доукомплектовать мотоманевренную группу для скорейшей отправки в командировку. Почему, по-твоему, такая суета? Однажды это случится. И скоро.

– Однажды лебедь щуку раком… Хватит сказки говорить, отбой уже протрубили, айда спать, – произнес Ряба, поднимаясь с табуретки.

– Пойдем, – согласился Паштет, туша окурок в пустую банку из-под шпрот.

Все дружно, шурша тапочками по взлетке, отправились к своим койкам.

Глава 2

13 декабря 1995 года

1

– Построение на плацу, пять минут на сборы, – кричал дневальный, получив команду по телефону от командира.

– Что за хрень? Что случилось? Зачем построение? Опять проверка, что ли? – бормотали недовольные голоса отовсюду.

Гул, как в муравейнике, стал усиливаться, заскрипели кровати, забегали духи, поправляя на ходу ремни и застегивая пуговицы на воротнике. Только деды, не торопясь, натягивали обрезанные сапоги, бушлаты и не спеша выходили строиться на плац.

Я, Руслан Ряба и Паша Паштет выходили одними из последних. Мы уже были в нескольких шагах от выхода, как в этот момент из дверей вылетел майор Проскурин.

– Почему не чешемся? Я сказал, бегом, солдат! – обычным для нас басом заорал он.

Последним из нас шел Ряба, и ему майор подзатыльником придал такое ускорение, что он обогнал меня с Пашей за доли секунды, при этом головой открыл двери и, сделав три больших шага, растянулся на только что почищенной от снега дорожке. Чтоб ничего подобного не произошло с нами, мы наперегонки с Паштетом помчались на плац. Но победил в забеге Ряба. Как он догнал нас, не пойму, он и сам на этот вопрос не ответит.

Наконец-то все построились. На плацу почему-то оказалась только наша ММГ, других подразделений воинской части не было. Майор еще раз окинул взглядом строй, сплюнул, выругался, обозвав нас сбродом, и пошел докладывать командиру части. В строю было шумно, все переговаривались, никому было не понятно, почему нас построили. Каждый пытался угадать, но угадать не удалось никому. Из штаба показался полковник Чернышов, командир нашей части. Шум моментально стих. За ним показались начальник штаба, наш командир и еще два подполковника, неизвестных мне.

– Равняйсь… Смирно… Равнение на середину, – скомандовал майор Проскурин, взял под козырек и строевым шагом отправился к командиру части. Громко и четко отрапортовал, что по его приказу мотоманевренная группа построена. После чего мы получили команду вольно.

Полковник Чернышов медленно обошел весь строй, всматриваясь чуть ли не в каждого солдата, как будто искал преступника, который прятался в толпе. Никого не найдя, он так же неторопливо подошел к остальным сопровождающим на середину плаца, повернулся к строю и громко, акцентируя каждое слово, чтобы все слышали и не пропустили ни одного слова, заговорил.

– Товарищи солдаты и офицеры, от командующего Северо-Западного военного округа поступил приказ о необходимости сменить наших товарищей, которые находятся в зоне чрезвычайного положения и выполняют свой боевой долг на административной Чечено-Ингушской границе.

Раздался гул в строю. Это было неожиданно, хотя все ждали этого дня. Потом полковника уже было плохо слышно. Да что слушать, если главное понятно: нас ждет командировка на Кавказ. Дальше командир части выдавливал банальные фразы, что нам выпала огромная честь встать на защиту рубежей, и все в этом духе. Последние слова, что я услышал: необходимо в трехдневный срок совершить погрузку всех материальных ценностей на грузовой поезд, состав которого уже завтра с утра будет стоять на погрузочном пункте.

2

В кабинете заместителя по технической части (зампотеха) капитана Коробова Сергея Петровича, несмотря на дикий холод на улице, было душно. Но благодаря не обогревателю, а набившемуся в помещение народу. Кабинет был небольшой, можно сказать маленький: стол, четыре стула, небольшой шкаф, вешалка, полка с книгами, в основном по ремонту и эксплуатации различной военной техники, пара плакатов с рисунками бронетранспортеров и массивный сейф у окна. Стены и потолок были прокоптившиеся – видно, ремонт давно здесь никто не делал. Куча папок и других документов небрежно, стопками располагались и на столе, и на подоконнике, и на сейфе. В кабинете всегда стоял сизый дым от выкуренных сигарет. Капитан курил много, очень много.

На вид Коробову было лет сорок. Среднего роста, черные волосы зачесаны назад, черные шикарные усы подчеркивали его худое, суровое лицо. Он сидел за столом, изучал какой-то документ, во рту дымилась очередная сигарета. Он нервно постукивал карандашом о стол. В глаза сразу бросались его кривые, длинные пальцы, а средний и указательный были желтыми от никотина.

– Все в сборе? – туша окурок в пепельнице и окинув взглядом присутствующих, спросил он. – Итак, проверим по списку.

По его списку были здесь все, а это 14 водителей бронетранспортеров (12 на БТР-70, двое имели машины БТР-80), 10 водителей на ГАЗ-66, 3 водителя на автомобили «Урал», 2 водителя на ЗИЛ-131, оборудованных под бензовозы. Итого, нас здесь набилось, как селедки, 29 человек. Кажется, что капитан все рассчитал, потому что зайди еще один человек – и ему было бы не поместиться.

– Хорошо, тогда к делу. Вы полностью, пока не закончится погрузка, поступаете в мое распоряжение. Сейчас ваше место – только боксы, каждый должен находиться в своем гараже рядом с закрепленной техникой. Если я кого-то не найду на месте, пеняйте на себя. Все машины должны быть исправны и в любой момент готовы выехать. Что будет с тем, у кого хоть что-то неисправно в технике, говорить страшно, будет жестко и больно. А теперь, если всем все ясно, бегом по своим рабочим местам, ждать дальнейших распоряжений, – вытаскивая из пачки сигарету, Коробов дал нам понять, что на этом всё, и вопросы, если они появились, он больше выслушивать не собирается.

Выбравшись из духоты, мы разбрелись кто куда, но уже через полчаса все были на своих местах в гаражах. Заливая горячую воду в радиатор, я запустил двигатель своего автомобиля ГАЗ-66, который завелся с пол-оборота и ровно тарахтел, выпуская густой белый дым из глушителя.

«Что здесь может быть неисправно? – подумал я. – Они же новые, хоть и простояли в резерве 10 лет. Аккумулятор новый поставил, все отлично, проблем нет».

Что нельзя было сказать про всех. Один «Урал» и ЗИЛ-131 не хотели никак заводиться. Они не были новыми и много уже повидали. Все автомобили находились в обогреваемых боксах, а вот БТР в два ряда стояли на улице, на морозе, поэтому половина бронетранспортеров не завелась. В течение часа до обеда я наблюдал хаотичное движение транспорта в автопарке. Те машины, которые завелись, таскали на буксировочных тросах тех, которым не повезло. Некоторые выехали из теплых боксов, чтобы покататься по автопарку, так сказать, проверить на ходу. Я же, закрыв гараж, пошел на обед – что-что, а обед по расписанию.

3

По возвращении из автопарка в казарму я обнаружил множество перемен. От обычного, повседневного, такого уже привычного быта не было и следа. Все двухъярусные кровати были разобраны и огромной стопкой красовались вдоль стены, все тумбочки сдвинуты вместе. В прихожей, рядом с каптеркой, в несколько рядов друг на друге, чуть ли не до потолка, стояли коробки. Рядом большой кучей стояли набитые чем-то мешки.

В казарме был хаос и беспорядок, все было разбросано, валялись портянки, вещмешки, тапочки, шапки, какие-то журналы, мыльные принадлежности и много разного хлама. Там, где было место, прямо на полу были постелены матрасы со спальным бельем. Чтобы пройти в другой конец казармы, надо было перешагивать или идти прямо по постеленным вещам. Все наши вещи были кучей брошены в красном уголке. Там же, в другой куче, как попало на скорую руку, брошены наши матрацы с бельем. Пришлось проявить усилие, чтобы хоть что-то из своих вещей найти. Конечно, о таких, как мыло или зубная щетка, речи не шло, они были потеряны навсегда. Но большую часть, необходимую на данный момент, мне посчастливилось отрыть.

Проблема была в другом: где ночевать, а точнее как? Все это походило на какое-то безумие, глазам не верилось. Проскочила мысль взять первый попавшийся матрас и податься в сушилку, но вскоре от нее пришлось отказаться, когда я узнал от товарищей, что там все занято. После продолжительного скитания по казарме со свернутым матрасом в руках и вещмешком за плечами мне повезло. Нашлось одно место в нашей каптерке, где я с радостью расстелил белье и лег, положив вещмешок под голову.

Было жестко спать, ворочался я постоянно, но зато было тепло. Последнее что помню, перед тем как заснуть: я подумал, а что будет дальше. Ведь вряд ли будет лучше. С этим надо смириться, надо дальше жить, а точнее выживать в этом дурдоме.

4

Я проснулся оттого, что меня кто-то тряс за плечи. Открыв глаза и осознав, где я и что со мной происходит, я увидел перед собой Илью Соболя.

– Ну ты здоров спать, – сказал Илья Соболев. – Уже завтрак полным ходом идет, пропустишь.

– А где команда «подъем»? Почему я не слышал дневального о построении на завтрак? – недоумевал я. – Что за херь?

– Забудь про команды. С этим бардаком всем все пох*й. После завтрака сразу в гараж ступай. Туда к 10 часам зампотех подтянется, будет технику осматривать и какие-то распоряжение даст. Прапор наш сказал, он тоже там будет.

– Хорошо, надо хоть морду сполоснуть, зубы уже не судьба почистить, – ответил я, подумав, что позже надо будет в «чепок» (маленький магазинчик на территории части) забежать, щетку да зубную пасту купить.

После завтрака я взял вещмешок, думая, что в машине мои вещи будут в более безопасном месте, и отправился в автопарк. Как и вчера, картина была такая же. Кто-то таскал на тросах машины и БТР, которые не завелись, кто-то, открыв капот, носил и заливал воду в радиатор, кто-то курил возле машины и ждал, пока прогреется движок.

Когда моя машина завелась, я закурил сигаретку и пошел в соседний бокс полюбопытствовать.

– Привет, Санек,– поприветствовал я Саню Афанасьева, также водителя на ГАЗ-66.

Он был метр с кепкой, как говорят про таких. Его рост был не больше 160 см. Зато он был крепко сбитый и обладал большой силой. Его маленькие глазки постоянно бегали, и от этого казалось, что он что-то натворил и это скрывает. Близко с ним я не был знаком, не довелось еще. Но, забегая вперед, скажу, что позже мы с ним стали крепкими друзьями. Да и чуть позже выяснилось, что он тоже был из Тверской области, из Торжка.

– Здорово, как дела? Машина хорошо заводится? – подав ладонь, ответил он.

– Отлично просто, с пол-оборота. Твоя, я вижу, тоже не подводит тебя, – ответил я, видя, как его машина спокойно работает на холостом ходу.

– Да, ласточка, новая как целка, – целуя в крыло, улыбнулся Саня.

Надо сказать, что 8 из 10 машин ГАЗ-66 были новые, они стояли в резерве 10 лет, ждали своего часа. И что самое важное, а для нас позитивное, что ни одна трубка не треснула, ни один шланг не был порван. Все в масле и солидоле до сих пор. Умели же раньше хранить машины. Респект. Единственное неудобство, что когда машина нагревалась, то сильно дымила из всех щелей. Это обгорали масло и краска. Но спустя некоторое время все стало норм, и про эти мелочи вскоре все забыли.

– Леха, Саня, капитан Короб собирает всех, построение в 7 боксе у Рябы, – заглянув к нам, сказал Паштет и побежал дальше по гаражам собирать народ.

– А сколько времени? Уже 10 часов, что ли? – глядя на Саню, спросил я

– Нет, еще 9.30, – посмотрев на часы, ответил Саня.

– Может, что-то срочное, раз раньше примчал? – рассуждал я. – Пойдем быстрей, раз такое дело.

В гараже было намного просторней, чем в кабинете у зампотеха. Прикрыв двери гаража, чтоб холод не поступал, капитан, вытерев свои усы от инея тыльной стороной ладони, произнес.

– Бойцы, сопли жевать некогда. Те, кто завелись, у кого все исправно, по одному подходите ко мне. Я определяю, где и чем загружаться. После полной загрузки берете пропуск у прапорщика Малютина и выезжаете на погрузочную площадку для дальнейшей погрузки самого автомобиля на железнодорожный состав. А те, у кого проблемы с транспортом, чтоб до обеда все исправили или отправлю в другой взвод стрелком к чертовой бабушке. Всем все ясно?

– Так точно, – не одновременно и не все ответили.

– Товарищ капитан, можно вопрос? – спросил Ряба.

– Задавай, – спокойно ответил зампотех.

– Стрелки других взводов уже получают командировочные. Когда мы получим деньги?

– Согласно расписанию, до обеда получают бойцы третьего взвода, вы в списках после них. Вам что, еще не говорили? – сурово взглянув на прапорщика, ответил капитан.

– Только что хотел это объявить, – чуть смущенно проговорил Малютин.

Прапорщик был уже в возрасте, седые волосы, небольшого роста, полного телосложения, с круглым, выпирающим пивным животом. Настоящий прапорщик.

– Про командировочные, значит, понятно, получите после обеда. А вот насчет выдачи пропусков, значит, так: после погрузки вы подходите ко мне, я выхожу, осматриваю груз и выписываю пропуск, – уже более командирским голосом доложил прапорщик.

– Еще важный момент. Чтобы в самом штабе не толпились, по очереди заходим: один выходит, другой заходит, – добавил капитан. – Если вопросов нет, подходим по одному для распределения на погрузку.

Мне было поручено подъехать ко входу в казарму для загрузки кроватей, которые еще вчера стояли уже в разобранном виде, готовые к погрузке. Я был очень рад такому грузу. Во-первых, можно не опасаться, что все побьешь. Во-вторых, нет никаких вещей, которые могли бы кому-то понравиться – карауль тогда, чтобы не украли. К слову Сане Афанасьеву тоже достался такой же груз, тоже кровати. Мы дружно подъехали к казарме. Я встал первый, за мной Саня, за Саней подъехал Паша, которому должны были грузить тумбочки, тоже норм груз. Доложив командиру первого взвода, что машины готовы и стоят у входа (а это было поручено грузить именно первому взводу), мы отправились в курилку покурить.

Мороз не спадал, на градуснике показывало минус 20, но из-за порывистого ветра казалось, что все минус 30. Поля, кругом поля, равнина до горизонта, даже холмика не видно. Интересно, как там в Чечне? Наверное, красивые горы, нет такого ужасного ветра. Зато там стреляют и могут убить. Я верил в судьбу и всегда отметал дурные мысли. Ну, если убьют, значит, такая судьба. Пока молодой, ты не осознаешь в полной мере значения смерти. Ты не понимаешь, что, когда тебя не станет, какая это будет боль родным. Тебе наплевать на всех. Ты думаешь только о себе и относишься с пофигизмом – убьют, так убьют, судьба.

Размышляя, я смотрел, как ребята грузили вещи в машину. Они, как муравьи, шли непрерывающимся потоком и несли кровати. Всё в работе было отлажено. Такое впечатление, что они всю жизнь этим на гражданке занимались, и их специально собрали вместе, отправили в армию, чтобы здесь и сейчас они продемонстрировали свое умение. Прошло всего 30 минут, как они начали загрузку, и вот машина была забита под завязку. Я застегнул брезент и поторопился отъехать в сторону, дать место Сане, чтобы он подъехал ближе ко входу. Решил его подождать, чтоб вместе взять пропуска и ехать в город на погрузочную площадку, чтоб не скучно было.

К 12 часам дня мы с Саней, показав на КПП пропуска, благополучно покинули часть и поехали на железнодорожную станцию. Дорогу, как ехать, мы знали давно – было дело, мы там разгружали вагоны с углем. Ехать было не так далеко, уже через полчаса мы подъехали к площадке, к нам подбежал дежурный по загрузке состава.

– Станьте в колонну, за «Уралом», за десяткой (десять – это последние две цифры госномера, так обычно называли, чтобы легче было понять, про какой автомобиль идет речь), – спешно прокричал дежурный.

Хоть он старался говорить громко, но его было плохо слышно. Стоял ужасный гул, рев БТРов заглушал все. В небо отовсюду поднимался черный дым из выхлопных труб, каша из снега была серо-черная. Старые бронетранспортеры натужно, как будто из последних сил, со скрипом трактов переезжали с места на место. Из некоторых машин, как из дуршлага, лилось масло. Их давно было пора списывать, отправлять в металлолом, они свое отслужили. Отслужили, но только не в России, не в этой части, не в это время, им еще предстоял последний бой. Перед нами стоял состав из платформ. На самых дальних уже стояли бронетранспортеры, их укрепляли тросами и другими приспособлениями. Другие БТРы с ревом по очереди забирались на платформу и проезжали в самый конец. Между платформами был настил из толстого железа.

– Значит, ты заезжаешь после этого «Урала», а ты (обращаясь к Сане) после него, и так далее.

– Сколько мы здесь проторчим? – садясь рядом на пассажирское сиденье и захлопнув дверь, высказался с неудовольствием Сашка. – Уже обед. Мы что, без обеда сегодня?

– Фиг знает, – также недовольно буркнул я.– Есть у меня немного соленого сала, еще не все сточил с прошлой посылки.

– У меня печенье есть, – улыбнулся он.

– Ну, значит, будем живы. Тащи.

Сало с печеньем вприкуску – это так вкусно! Кто служил – поймет. С набитыми щеками, пережевывая, мы улыбались. Все равно нам хорошо. Другие сейчас пашут, как пчелки, а мы сидим в машине, в тепле и жуем сало с печеньками.

Зимой день короткий. Он уже подходил к концу, а мы все еще стояли в очереди на погрузку. Один горе-водитель бронетранспортера промахнулся между платформами и свалился набок на землю. Никто и ничто не пострадали, но задержки еще на полчаса это добавило.