Текст книги "Рокот полуяви / Великое делание"

Автор книги: Алексей Теплухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Берег-2

К берегу спешат пароходы,

К берегу бегут поезда,

Но закрыты все замки и засовы,

На берег наступает вода.

Берег – это медленная птица, Берег – это пленный океан,

Берег – это каменное сердце, Берег – это чья-то тюрьма.

«Берег»,В. Бутусов и гр. «Наутилус Помпилиус»

Он лежал ниц на молочной траве; в спутанных вихрах торчали листики с веточками, по шее беззаботно пробегали жучки, щекоча малюсенькими лапками и усиками. Красивая ладонь с изящными перстами была протянута ему навстречу. Глеб поднял глаза и увидел знакомое лицо.

– Я снова с тобой, Веденея, – простонал он, поднимаясь без её помощи.

– Неугомонный, – не то с укоризной, не то с восторгом произнесла ясносветлая звезда.

– Зато я побывал там… – кряхтя, Глеб уселся на колени.

Подарок Дивы, утренней зари, практически полностью исчез, хотя продолжал трястись на ветру призрачными лохмотьями. Посоха нигде поблизости не было замечено – о нём-то Глеб и задал вопрос.

– Да, это мой подарок для тебя, – Веденея подтвердила догадку, после чего добавила: – Был…

– Почему «был»? – насторожился Глеб.

– Я не могла отпустить тебя просто так. И Крылатый Со-ман подсказал мне метнуть сквозь пространство посох, который мог бы послужить опорой. Из-за того, что седьмое небо высшая точка Вселенной, моя посылка чуть припозднилась.

– Однако была кстати, – улыбнулся Глеб.

– Хорошо, что я нашла способ помочь тебе, – серьёзно проговорила Веденея, нахмурив брови, чем рассмешила его.

– Где же я был, если седьмое небо – наивысшая точка?

– Ты был за седьмым небом, на самом верху, там, где восьмое и девятое небеса…

– Но никто не говорил про восьмое и девятое небо!

– Потому что туда путь открыт только богам либо Потомкам! – Веденея повысила голос.

– Но я же не божество! – возразил Глеб.

– Нет! – согласилась звезда. – Но тебе помогали Хозяйки Небесного свода! Тебе позволили сделать то, что ты сделал!

– Почему же?

– Не знаю, – честно ответила Веденея. – Наверное, ты очень хотел этого… а если очень хотеть…

– …можно птицей полететь, – он докончил фразу, начатую звёздочкой.

– Верно, – кивнула она. – Так и получилось ныне. Такое случается один раз из ста тысяч.

– Значит, я везунчик.

Веденея махнула ему рукой – дескать, идём. Глеб встал и беспрекословно повиновался. Двое вступили в белый лес и отыскали дерево, под которым без малейшего движения сидел Игнат.

– Ох, – выдохнул Глеб. – Вот же овощ! Как же быть с ним теперь?

– В моём мире течёт река с живой водой. Помоги донести его до берега.

Игнат сам поднялся, когда Глеб только лишь потянул его вверх, и сам же пошёл туда, куда его направили. Белые луга и голубое чистое небо окружали их со всех сторон, чем придавали удивительное ощущение слияния со всей природой. По пути Глеб поинтересовался у спутницы:

– Почему кроме Отца Месяца мы никого не встречали? Где другие звёзды?

– Они живут чуть дальше, – пояснила Веденея, – неподалёку отсюда. Тебя просто так не допустят к ним, так что не тщись узреть их.

– А почему же Месяца ты называла Отцом?

– Потому что он один из властителей шестого уровня бытия.

– А кто ещё владычествует?

– Здесь правит Мара-луна и муж её Месяц, которого мы зовём Отцом, а также их сын Месяц Месяцович.

– Понятно.

Некоторое время безмолвствовали, после чего Глеб опять спросил:

– Дозволено ли мне будет остаться здесь?

– Где? – не поняла звезда.

– На шестом небе.

– Нет! – отрезала она, причём таким тоном, что пропало всякое желание вопрошать о чём-либо ещё.

– Ладно-ладно, не сердись! – примирительно промолвил Глеб. – Долго нам идти?

Они обогнули кручу и остановились.

– Мы на месте, – сказала Веденея.

Перед тремя путниками лежали вязкие светло-розовые берега, в которых мирно текла широкая, почти такая же, как Волга, река. Воды её напоминали молоко – от этого образа в голове у Глеба промелькнули сразу две ассоциации: «Беловодье, край блаженных!», а потом магическая формулировка из народных сказок «Молочная река, кисельные берега!».

– Где мы?

– Ты когда-нибудь смотрел на небо?

– Естественно! Что за вопросы?

– Эта река есть то, что люди называют Млечным Путём, – изрекла Веденея.

– Обалдеть! Правда?

– Давай подойдём ближе, – предложила ясносветлая звезда.

– Но как ходить по берегу? – смутился Глеб.

– Ногами!

Веденея первая зашагала по зыбкой колышущейся, как желе, поверхности. Он последовал за ней, однако стал проваливаться и утопать то по щиколотку, а то едва ли не по колено. Положение усугубляло то, что Игнат, не передвигающийся самостоятельно, висел на плече, как мешок. Звезда же шла легко и грациозно, впрочем, как всегда, невесомая, словно пушинка. С трудом Глеб пытался догнать её, но хлябь под подошвами жадно чавкала, напоминая трясину, и не позволяла ускориться.

Наконец, Веденея остановилась, на самой кромке берега, всматриваясь в молочные и вместе с тем полупрозрачные воды небесной реки. Человечек, пыхтя и вздрагивая от напряжения, кое-как добрался до этого места.

– Тут можно обозреть всю Явь, весь космос, любую планетку, – зазвенел мелодичный голос ясносветлой. – Сии воды сочатся сквозь всё бытие, каждая струйка – ниточка с каким-то миром.

– Классно, – Глеб ещё не до конца восстановился после преодоления «полосы препятствий». – Мы ведь приковыляли сюда, чтоб восстановить Игната.

– У тебя одышка, – смотря куда-то вглубь бурлящих потоков, отметила Веденея.

– Не шибко увлекался спортом, прости уж, – развёл руки Глеб. – Так что мне с соседом делать?

– Наклони его к реке, пусть он коснётся губами водицы, – распорядилась звезда.

Он попытался сделать точно так, как было велено, хотя это доставило ему большие неудобства. Стараясь изловчиться, чтобы кисельные берега не засосали ни его самого, ни Игната, Глеб припал одной коленкой к липкой поверхности, другую неумело выгнул, прислонив к ней соседа. Веденея, находясь чуть позади, отстранённо наблюдала за акробатическими ухищрениями своего спутника.

– Почему просто нельзя набрать молока и плеснуть ему в харю? – несколько раздражённо выпалил Глеб, не надеясь получить ответа. Веденея промолчала.

Он обхватил Игната и начал медленно наклонять, боясь не удержать его и бултыхнуть в реку. Мало ли какие будут последствия? Вода ведь всё-таки необычная, как и само место, где они находились. Ему почудилась рыбина с разноцветной чешуёй, с толстым хвостом, острым красным плавником. Рыба сквозь звёздные просторы, в молочной реке. Было бы чему удивиться, коли не всё предыдущее путешествие. Тем не менее, Глеб отвлёкся, потерял концентрацию, собственный вес увлёк его вперёд, а тут ещё обморочный Игнат стал заваливаться и тащить следом.

Человечек, побывавший на макушке Вселенной, не успел издать ни единого звука – ни охнуть, ни крикнуть; язык предательски прилип к нёбу, губы судорожно кривились, зубы стучали. Он полуобернулся, всплеснув руками – мол, подсоби, Веденея! Но вместо желаемого он почувствовал слабый, хотя и уверенный, толчок в спину. Ему как будто сказали этим прикосновением: «Ты загостился!».

Глеб с головой бухнулся в белые воды, едва лишь успев наполнить лёгкие и задержать дыхание. Прозрачное молоко было тягучим, однако не липким, под давлением человеческих тел эта необычная субстанция прогибалась, обволакивая застрявших в ней, точно наматывающийся кокон. Он отчётливо видел перед собой на расстоянии трёх-четырёх метров спину Игната, похожего на тряпичную куклу. Ничего иного разобрать не удавалось – взгляд заволокла известковая пелена. Снаружи этого пространства эоны лет спрессовывались в секунды, а многие измерения, долгие шири, метагалактики и тридевятые дали слагались ныне в единую точку. Глеб чувствовал себя, наверное, так, как чувствуют себя космонавты во время взлёта, а может быть, приземления.

Внезапно внизу, как довелось рассмотреть из-за спины Игната, кокон раскрылся, различимой сделалась земля, деревья и озеро, безропотно спящее в предутренние часы. Вместе они выпали из молочной реки и окунулись в обыкновенный земной водоём, вернее, рухнули с высоты полутора метров недалеко от берега. Вырвавшись из-под толщи воды, Глеб жадно втянул воздух, и тут рядом с ним точно также выскочил Игнат, сбив с ног. Несколько минут они просто барахтались, стараясь понять, что же с ними приключилось.

На ночном обыкновенном небе горели маленькими точками обыкновенные звёзды, а обыкновенный ветер трепал обыкновенную траву. Глеб узнал местность – это был парк возле дома, парк, в котором он впервые увидел Веденею в виде ревущего огненного шара и принял её за НЛО, которое никто из людей не заметил. Мимо прошёл мужик с собакой и, критично оглядев их с Игнатом, презрительно фыркнул: «Пьянь!», хотя и сам не выглядел трезвым.

– Офигеть! Мы спустились на Землю, – прошептал ошарашенный Игнат, стоя по пояс в воде.

– Да, прямо в наш парк, в наши озёра, – пробурчал Глеб, выкарабкиваясь на сушу.

Сосед не отставал от него.

– А что это было? Как мы спустились?

– Веденея начала этот поход, она же и закончила.

– Как закончила?

– Она там, – Глеб с грустью посмотрел в небеса, – мы здесь…

– Да… но как? Я помню, мы в чём-то мотылялись, в какой-то марле…

– Это был Млечный Путь… мы запутались в Млечном Пути.

– Из чего же он сделан, этот Млечный Путь, раз он такой? – воскликнул перевозбуждённый Игнат.

– Из молока, которое сбежало с земли на небо, – сострил Глеб.

– Как сбежало? – не понял Игнат.

– А вот так! Прямо с плиты… ты моргнул – а молоко-то сбежало, тю-тю!

– Шутишь! – ухмыльнулся Игнат.

Они вышли на пустую трассу, чтобы пересечь её и разойтись по домам. Глеб не хотел разговаривать и потому шёл впереди на пять-семь шагов. Он помнил о том, что сосед его работает на некоего Гасителя, являющегося врагом. Вдруг сзади затихли шаги – Игнат остановился. Глеб тоже замер, за спиной щёлкнул курок маузера…

Игнату было дано три чёрных заряда, три попытки. Первая пуля была выпущена впустую, вторая – помогла им оторваться от злобного встречника в Тени Мирового древа на пятом уровне бытия, а третья продолжала ждать удобного случая, который уже никогда не настанет, ибо Веденея дома, вне досягаемости враждебных сил. Зато вот с её спутником можно поквитаться за все неудачи.

Глеб обернулся – Игнат выстрелил в воздух и выбросил оружие на обочину. В лучах восходящего солнца оно истаяло, словно пломбир в жаркий полдень. Соседи рассмеялись и обнялись, как старые друзья, хлопнули друг друга по плечу и пошли дальше.

Возле Глебовой калитки они расстались, Игнат жил в соседнем доме напротив, сразу после ларька.

***

Глеб зашёл во двор – и сразу понял, что родители ещё не вернулись из поездки, потому что всё было в том состоянии, в котором он покинул жилище. Значит, минуло не так уж и много времени. Юноша вбежал на кухню, схватил со стола мобильный телефон, посмотрел на календарь – его блуждания по заоблачным царствам заняли всего одни сутки, а казалось, прошла целая жизнь.

Он плеснул в стакан недопитый виски, отхлебнул и снова удивился – алкоголь опять стал алкоголем, а не чаем. Веденея дважды провела его. В животе заурчало. Открыв холодильник, достал первое попавшееся под руку – тарелка с квашеной капустой, отломил от батона ломоть и поспешил усесться на крыльце, чтобы больше не пропустить ни единого краткого мига предрассветного времени, когда звёзды были ещё видны.

На свежем воздухе резкая боль стиснула виски, и неимоверный грохот обрушился на него. Это рокотала полуявь. Вырвавшийся за её пределы человечек вернулся обратно и никак не мог привыкнуть к полумраку. Сумеречная явь снова кутала его своими иллюзиями и тенями, накидывала на глаза пыльную чёрную вуаль, обволакивала темнотой, отнимала универсальное зрение, позволяющее различать домовых и кикимор, леших и водяных… Глеб сопротивлялся – пульсирующий мозг не желал снова ограничиваться глухим черепом, возвращаться в свою темницу.

Грохот прекратился, он смахнул выступившие на глазах слезинки и всмотрелся в окружающую действительность чистым ясным взором. Поодаль с огорода в подвал прошлёпал дух-дворовой в плетёных лаптях, а высоко наверху отразился блеск живых и разумных звёзд. Зачесалось ухо, Глеб потрепал себя за мочку – ощутил прикосновение к указательному пальцу. Он счёл, что назойливые мухи готовы уже всерьёз осуществить старую угрозу и залететь в рот, а то и в ухо, и в ноздри. Глеб тряхнул рукой, но в палец вцепились ещё крепче, и послышался тонюсенький голосок: «Тише! Тише!». Заросшее с головы до пят бурой шерстью человекоподобное существо глядело на него жёлтыми глазками-бусинками и приветственно махало косматой лапкой. По размерам оно было сравнимо разве что с маленькой хлебной крошкой. Прежде чем Глеб что-либо произнёс вслух, со вторым ухом случилось то же самое – и вот уже две крохи улыбаются ему, стоя на сухой ладони.

– Вы кто?

– Мы твои барабашки! – ответили хором.

– Откуда же вы взялись?

– От твоих сумасшедших мыслей! – тоненько хихикнули оба.

– А чего по мне ползаете?

– Так мы живём теперь в твоих ушах – он в левом, а я в правом! – пояснил тот, который первым выбрался наружу.

– Зачем?

– А где ж нам жить-то? Ты не бойся, мы тебе никак не навредим, напротив – помогать станем…

– И для чего вы нужны?

– А ты для чего нужен планете? – ехидно в тон промолвил второй барабашка.

– Зачёт! – Глеб расплылся в улыбке.

Рассветало. Утро всецело вступило в свои права и обязанности. Проскакал на жар-коне День-деньской, а следом за ним вышагивал великан в красных одеждах – в начале совсем юный, безбородый и безусый, через четверть пути он осушит моря, а ещё через две четверти прольёт их солёными слезами, потом и кровью, вернув всё назад. Где-то там дожидается жены своей Кострубонька – или Кострома догнала его, и они вместе продолжили восхождение? Дождётся ли Вселенная небывалого благоденствия и достатка? Придёт ли золотой век? Время покажет, а временем движет солнце. Иди без препятствий, вечно рождающийся и вечно умирающий странник! В Солнечном тереме ждёт тебя матушка, к прибытию твоему накроет богатый стол в светлице, а после трапезы расчешет золотым гребнем твои русые кудри!

А в царстве людском грядёт миг пробуждения: город наполнится шумом и рёвом автомобилей, оживут реки асфальтированных дорог, и будет мир крутиться по-старому, и человек делать продолжит прежнее, но прежним не останется.

16.08.2014

2. Гаситель звёзд

Сны

С высоты птичьего полёта Глеб видел родной посёлок, свой домик и извивающуюся серую дорогу, отдыхающую от визжащих автомобилей в поздний час – да, промчатся туда-сюда несколько машин, но и всё. Расплывалась бесформенной глыбой пожарная станция, а через дорогу от неё – парк, окутанный ночной полумглой, таращился в космос двумя голубыми глазами озёр. В космосе горели звёзды, привычные для людей, обитателей сумерек, однако есть и другие пространства, другие измерения. Бытие имеет три состояния – Правь, Явь и Навь. Явь в свой черёд условно делится на три обособленных, но неразрывных подуровня – светлая, сумеречная и тёмная. И космос со всех сторон охватывает Явь, как скорлупа заключает внутри себя белок и желток, образуя единство, которое называют яйцом.

Там, в этих полузабытых для человеческого сознания далях, живут невероятные существа, могущественные и опасные. В древности люди видели их и общались с ними напрямую, кого-то называли богами, кого-то полубогами и потусторонними силами. Что-то пошло не так, во Вселенной началась ночь, в ходе которой Земля переместилась из светлых областей Яви в сумеречные. После этого события, когда началась эпоха забвения, люди потеряли связь с высшими силами, утонули в мистификациях и лжеучениях, утратили способность зреть истину, сделавшись лёгкой добычей для тёмных сил, которые также присутствуют в мироздании. Поэтому духовное прозрение превратилось в первостепенную задачу. Но большая часть жителей сумеречной яви об этой цели порою вовсе не задумывалась или даже не знала. В потенциале каждый человек был «зрячим», хотя на деле таковыми становились единицы – в русском языке их именовали ведунами и ведуньями, то есть теми, кто ведает, теми, кому открыто знание.

Ведающие люди умели видеть мир полностью, во всей красе, со всеми его обитателями – ведь помимо человека было немало других сущностей, божественных и демонических, а ещё тех, которых прозвали полуявными. К полуявным условно относились домовые и лешие, кикиморы и водяные и прочие, которые жили по соседству, но оставались в тени. Память о них сохранилась, по сути, только в сказках и преданиях. В них не верили, хотя они продолжали пребывать там же, где и тысячу лет назад. Полуявь – лишь примыкала к сумеречной яви, будучи самостоятельным ответвлением, но не относилась ни к Прави, ни к Нави напрямую.

Несколько месяцев назад Глебу удалось обрести универсальную зрячесть. Это случилось не просто так: дар проклёвывался, пробивался наружу многие годы, однако решающее событие произошло не столь давно. Помимо трёх основных ярусов, Вселенная делилась на множество промежуточных стадий: проще всего выделить семь небес, низшим из которых является небо людского мира. На шестом небе обитают человекоподобные звёзды-духи, и – вышло так, что один из них упал на Землю. Вернее, упала, потому что дух-звезда приобрела девичью внешность. Её звали Веденея, она источала серебристый свет и мечтала вернуться обратно к себе. От сияния Веденеи Глеб прозрел и пожелал отправиться вместе с ней в высшую реальность. Для неокрепшего человеческого сознания эта затея являлась смертельно опасной, но предстоящие угрозы не испугали его.

Дело в том, что он понял, что человеческое существо имеет три равноценных составных части – тело, душа и дух. Телесная оболочка служила всего лишь проекцией духа, находящегося вне времени и пространства. Душа осуществляла связь между двумя этими полюсами. Глеб захотел подняться к собственному духу и слиться с ним, ибо в том от начала времён заключалось благо. О сём говорили все мудрейшие учителя человечества, в честь которых возникали религии и возводились церкви с храмами. Глеб совершил невозможное – он вышел за пределы семи небес и сумел вернуться домой, в сумеречную явь, живым и здоровым. Однако с тех пор в душе его поселилась тоска и жгучее желание вновь увидеть божественные пространства, где не имитируешь жизнь, а живёшь по-настоящему.

Часто ему случалось видение невероятно яркое и насыщенное, порою превосходящее действительность по полноте ощущений и переживаний. Заключалось оно в том, что Глеб видел с высоты птичьего полёта родной посёлок, оглядывал окрестности, а после устремлялся в небеса, туда, где за космосом жила Веденея. За спиной у него хлопала пара белых крыльев, словно у библейского ангела, и перья летели вниз, напоминая крупные снежные хлопья. На нём была удобная просторная одежда – чёрная рубашка и тёмно-коричневые штаны, ноги же оставались босыми.

В вышине все семь небес сливались воедино, в непроглядную темень, растянувшуюся широкой и длинной полосой. Полоса эта была переполнена отвратительными созданиями, вынырнувшими из какого-то кошмарного извращённого воображения. Какие-то дьявольские звери с глазами, горящими как электрические прожекторы, с клыкастыми пастями, из которых капала тягучая слюна, с когтями и копытами налетали отовсюду, заслоняя пространство. А вдали, за полосой, точно на другом берегу смертельно опасной реки, дожидалась Глеба одинокая фигурка, сияющая знакомым серебряным светом, у него не возникало ни капли сомнения в том, что это Веденея. Набрав скорость, он уклонялся от чудовищ, их резких и трудно предсказуемых выпадов, он мчался навстречу к ясносветлой звёздочке… Но тут из сумрака выскочила бешеная лошадиная голова – ослепила глазищами-фонарями, распахнула рот, усеянный рядами тонких острых зубов, раздула ноздри и залилась мерзким ржанием.

Глеб потерял концентрацию, крылья безвольно затрепыхались и отказались повиноваться, плоть повлекла вниз. Он осознал, что падает на крышу пятиэтажного дома, где телевизионные антенны торчат, как колья в волчьей яме. Разрывая одежду в клочья, металлические прутья бороздят на плечах кровавые полосы, из-за чего алые капли на несколько секунд замирают в воздухе бисером, а затем опускаются по-осеннему меленькой моросью. Бетонная поверхность стонет от столкновения с ним, разбрызгивается веером каменного крошева, так, что, глядя со стороны на собственное падение, Глеб слышит, как трещат его кости…

Он поднялся, полный решимости повторить попытку, взмыл над землёй и внезапно захотел посмотреть вниз: улица, уже наполненная предутренним туманом, оказалась многолюдней – толпа собралась, чтобы отслеживать каждое движение ангела. Вспышки фотоаппаратов и объективы камер, съёмка на мобильный телефон и прочие гаджеты, имеющиеся под рукой у современного обывателя. Всем интересно – сможет ли Глеб преодолеть барьер, сможет ли он прорваться? Взрослые и дети глядят с замиранием сердца, шоссе перекрыто людьми и автомобилями – здесь и свадебный кортеж, неизвестно откуда появившийся вместе с распрекрасной невестой и бритоголовым женихом, и пожарная машина с красно-синей мигалкой, и маршрутка. На зрителей летят обагрённые перья, но запах крови раззадоривает толпу, возбуждает, заставляет впадать в неистовство.

Засмотревшись, Глеб пропустил момент, когда демоническая собака, вынырнув из сгустков мглы, впилась зубами в крыло и, помусолив, отбросила его в сторону. Боль пронзает насквозь всё существо, он больше не может управлять собой и снова низвергается, жадно хватаясь скрюченными пальцами за воздух…

На сей раз он упал прямо в центр толпы, расшиб лоб, нос и губы, едва не вывихнул ноги. Сборище ликует, улюлюкает, подбирает перья, пожарники гомерически смеются, хватаясь за толстые животы, невеста с презрительным «фи!» кидает в лицо шипастые розы, будто нарочно осыпая лепестками. И только маленький мальчик лет девяти-десяти отделяется от всех этих зубоскалов, подходит к рухнувшему ангелу, обхватывает его лицо дрожащими ладошками и, чуть касаясь, целует в окровавленные уста. Глебу кажется, что этот мальчик – это он в детстве, однако утверждать подобное не берётся. «Лети!» – еле слышно шепчет ребёнок, и ангел из последних сил взвивается ввысь. Он минует стражей ужасной реки, никто не способен помешать ему достичь цели, обрести желаемое, и вот… пугающие твари уже позади, хотя и не слишком-то отстают, вот он – противоположный берег! Глеб узнал лик Веденеи, глубокий взгляд, чарующую красоту… она всё также мила и восхитительна!

В крылья впиваются демоны, он протягивает руку, прося помощи у ясносветлой звезды. Она простирает ладонь навстречу, однако из кончиков её пальцев хлынул серебристый поток, который обжёг грудь и опалил крылья. Глеб не может больше сопротивляться, кошмарные твари отбрасывают вниз. Он перестал трепыхаться – ради чего продолжать борьбу? Нет в этом никакого смысла, если даже Веденея предала его, сожгла собственным блеском, поразила сверкающим лучом вместо того, чтобы посодействовать. Падение происходит быстро, на земле иглами торчат вековечные сосны, невесть когда посаженные на территории парка.

«Это конец…» – с такой печальной мыслью Глеб очнулся после приснившегося кошмара.