Текст книги "Тихо шепчет сад заброшенный"
Автор книги: Алексей Студнев
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
ТИХО ШЕПЧЕТ САД ЗАБРОШЕННЫЙ
– Ну, все я побежала.
Женька чмокнула меня в щеку. Уже в прихожей крикнула:
– Не забудь, у тебя сегодня издательство и вечером встреча с одноклассниками.
Она всегда была такой собранной, все помнящей, и за все беспокоящейся. Я допивал остывший чай, глядя в замерзшее окно и почесывая небритую щеку. Мысли как-то незаметно улетели туда, в то далекое, светлое и доброе, в котором, как пела Алла Борисовна, «каждый день кино». Точно, кино какое-то, как вчера все было. Я кинул чашку с недопитым чаем в мойку, мыть как всегда лень… Потом. И перебрался в кабинет, единственное место в котором я чувствовал себя уютно. Отогнал все мысли и сосредоточился. Как там было?
Застрял в сосульках увядающий мороз…
Нет, ерунда какая-то.
По переулкам одиноким…
Вот, блин, и переулки, уже были. Не лезет с утра, значит, день пропал.
… – Астраханцев, к доске.
А? Что? Смотрю в окно, никого не трогаю. Чей это мурый с утра рыскает, наверно, Татарина. Вот развел голубей – и мурые, и красные, и каких только нет. А здесь своих два десятка кормить нечем.
– Я не готов, Валентина Ивановна.
– А когда ты, Астраханцев, был готов? Встань, когда с тобой старшие разговаривают. О чем ты думаешь на уроке литературы? Вас что-нибудь интересует в этой жизни?
Про себя: «Да думаю, чей мурый рыщет. А про вашего Онегина…» и уже вслух:
– Онегин Ваш, Валентина Ивановна, был хоть и бабник, но поступил правильно! Нечего было этой Татьяне ему на шею вешаться. А то «Я вам пишу…»
– Замолчи, Астраханцев! Выйди из класса. Ничего их не интересует. «Митрофанушки»! И что из вас вот таких выйдет? Непонятно. Не выйдет из вас героев…
– Подождите, Валентина Ивановна, Вы еще мое творчество проходить будите на своих уроках!
– Иди, иди, Астраханцев, а то сейчас твое последнее творенье на уроке литературы будет изучать Виктор Данилович.
Виктор Данилович – это наш директор школы. Замечательный человек, с большой буквы. Фронтовик, офицер, был ранен. После войны уже институт педагогический закончил. Физмат. Жена у него очень красивая. Зовут ее Нина Сергеевна, говорят, она у него в десятом классе училась, и он ее прямо со школьной скамьи в ЗАГС повел. А потом она тоже физмат закончила, и они к нам в школу приехали.
Был Виктор Данилович строгим, но справедливым. Мы его не боялись, как это зачастую бывает: раз директор, значит, все должны трястись. Он был с каким-то внутренним стержнем, который было видно в его выправке, размеренных твердых движениях, в его походке, в умных внимательных глазах, в манере разговаривать. Кажется, задавая вопросы типа «Как это произошло?», он заранее знал ответ, но лишний раз хотел убедиться в том, что он прав. Прежде чем что-то сказать, он всегда делал паузу, как бы обдумывая. И лишь потом говорил. Говорил он всегда тихо, но твёрдо. Подчеркивая каждое слово. Если он кого-то отчитывал, то делал это, не обижая собеседника, но настолько точно и аргументировано, что было стыдно за содеянное.
Зима, зима. Мне всегда трудно было писать про зиму, да и что про нее можно написать? Ну мороз, ну снег… То ли дело – осень, сколько красок. Палитра невообразимая.
Разбросала осень акварель,
Отражаясь в капельках дождей.
И танцует красок хоровод,
На пустынных сценах площадей.
Зима, зима…
Последний снег лежит
На индевелых крышах.
Ну вот, вроде что-то. Все равно ерунда, нет души у этой зимы, а если нет души, то что тогда описывать? Это как механической китайской игрушке приписывать какие-то не существующие качества. То ли дело старый добрый плюшевый мишка… Блин, опять я не про то.
Тоже, соберутся все однокашники, состряпают добрейшие физиономии. Ну ты где, ну ты как? Как, как. Не как! Вот эта зима не идёт… а сдавать надо завтра, а сегодня предварительный просмотр, а показывать нечего.
– Астраханцев, ты почему не на уроке?
Ну вот, кажется, влип.
– Да я в туалет, Татьяна Дмитриевна.
Это наш завуч, у нее еще мой отец в вечерке учился. В войну была медсестра! Говорят, она кучу раненых из-под огня вынесла. Герой! Отец говорил, что ее все мужики в вечерке боятся, когда ее урок, они не решались даже пива кружечку пропустить.
–У тебя, Астраханцев, что, недержание, что ли? На каждом уроке у тебя туалеты, смотри – позвоню отцу.
– Я быстро, Татьяна Дмитриевна, одна нога тут другая здесь.
– Там.
– Что там?
– Нога другая там.
–А, ну да.
Скорее бы перемена. А то спалишься, не дожив до вечера. А вечером танцы, а танцы, как комсомольское собрание, пропускать нельзя. Так что надо дожить во чтобы то ни стало. Долгожданный звонок, и я спасен! Теперь за школу – на перекур.
Зима, зима…
Поземкой осыпает все вокруг…
Это кто же придет, интересно? Пан спортсмен не придет – это уж точно. Он у нас до восьмого доучился и ушел в педучилище на факультет физкультуры. Нормальный был пацан, во всяком случае, с какой-то целью в голове, не то, что мы.
– Кем хочешь стать?
– А я еще не знаю.
И это в десятом, а Пан спортсмен знал. Андрюхой звали, точно Андрей. И где он сейчас? Как судьбинушка сложилась? Или Зема. Я Земля, я своих провожаю питомцев. Пел хорошо Серёга и на баяне играл. Тоже не знаю, где. Мы как-то лет двадцать назад собирались, юбилей был в аккурат двадцать лет. А теперь сорок. Во время летит. Когда на выпускном винца хлебнули, друг другу в вечной дружбе клялись. Писать обещали. Выпускной…
Здорово было, все нарядные, девчонки какие-то в один миг взрослые стали, с прическами. В бальных платьях, макияж. Ну макияж тогда конечно был «мама не горюй!», но все равно круто. Галка – да Галка, и до неё дошел – красивая была девчонка, очень нравилась, да не мне одному, полшколы вздыхало. А она, видишь ли, своим одноклассникам предпочла дембеля Толяна. Он-то парень неплохой был, но все равно одноклассник есть одноклассник. После школы сразу поженились и уехали, и с тех пор я ее не видел. Говорят, они разошлись, а может, и нет. Недавно появилась в «Одноклассниках», ну, прямо скажем, не очень, и опять этот возраст. Что же это за напасть такая – ни памяти с этим возрастом, ни внешнего вида.
Зима, зима…
Тебе кричу, но ты меня не слышишь…
Ну и тупик, попробуй подбери рифму к слову вокруг… –друг… –круг…
И не когда не разорвать нам этот круг.
Буза какая-то. Крыши – слышишь.
Зимой и поэтам, наверное в спячку надо впадать как медведям. А что, сколько страна бумаги сэкономит? Это ж вагоны бумаги.
– На следующий урок идешь?
Спросил меня Чугун, не знаю, почему его так прозвали. Наверно, из-за роста и большей головы. Он когда на танцах дрался, излюбленным приемом у него было бить лбом.
– Не знаю, а что, есть предложения?
– Может, до больницы?
Больница у нас была районная, и в нее приезжали на комиссию из других районов, ну а мы, как хозяева земель, брали дань.
– Да пошли.
– Да, да, слушаю.
Телефон прервал мои воспоминания.
– Сергей Матвеич, это Лена…
– Да, Леночка, слушаю.
– Сергей Матвеич, мне Вас сегодня ждать?
– Ох, Леночка, даже не знаю. Покинула меня моя непорочная любовь по имени Муза. Сижу в горькой тоске, оплакиваю.
– Сергей Матвеич, ну может, сжалится, вернется?
– Сомневаюсь, Вам ли, Леночка, не знать о коварстве женщин.
– Может, она не такая, может, она добрая.
– Ну надежда умирает последней.
– Так я Вас сегодня жду?
– Наверно.
– Ну тогда до встречи?
– Пока.
Нет, все же, что ни говори, а в зиме тоже есть какая-то прелесть. Это мы в городе сидим и ничего не видим, кроме грязного снега. А выехать в лес… Красота – ели под снегом, рябины, снегири. Лес…
После выпускного на утро поехали в лес. Шашлыки, вино. Делились – кто куда поступать будет. Горбонос, это Горбоносов наш, он с детства хотел хирургом стать. Ему как апендикс вырезали, так он и заболел «'белыми халатами». И поступил же. Сейчас уже профессор. Профессор… Сашку Прокопенко так звали – «профессор». Художник. Он всегда хорошо рисовал, в художке учился, а после восьмого в художественное училище рванул. И поступил-таки, и конкурса не испугался. Сейчас где-то в Тамбове, директор художественной школы.
Во разбросало. А меня почему-то всегда в деревню тянуло, на берегу реки дом, птица всякая, экзотическая. Цесарки, павлины, голуби, фазаны. Так и не сбылось. Ну ничего, оно и в городе неплохо, когда свой дом дворик, садик, виноградник. Ну и хорошие соседи, это самое наипервейшее, когда с соседом можно так вот запросто чайку на веранде попить и о жизни потрещать.
Из больницы мы с Чугуном тогда вернулись с добычей, рубля два насшибали. Зашли в магазин, купили сигарет и довольные двинули к школе.
Школа наша находилась на бульваре Энтузиастов, кто они такие были эти энтузиасты и что они такого сделали для нашего Пятиморска, я и сейчас не знаю. Любили в стране советов из крайности в крайность: то какие-то энтузиасты безликие со строителями и коммунарами, а то сразу Брежнев, Андропов. А политбюро ЦК КПСС в то время не молодое было – всем за семьдесят, представляю что бы было лет через десять в стране: Брежневбург, Андроповград – не страна, а колумбарий. Вовремя перестройка началась. Свернули этот опыт, а городам дали прежние названия.
В школе было прохладно и пахло чем-то непонятно-казенным. Мы быстро пробежали в туалет, чтобы никто не заметил и стали дожидаться перемены.
Зазвонил мобильник. О, Бражко…
– Привет, Хан!
– Привет, Бражко!
– Еще живой?
– А что со мной сделается?
– Ну как же, все под Богом ходим, а ты часто через дорогу без сопровождения, да еще и не в ладу с собственной головой.
Он всегда был язва, начитался в молодости О'Генри вперемешку с Ильфом и Петровым и шпарил цитатами, думая, что остроумен. Многих это раздражало, а я как-то спокойно на это смотрел.
– Не дождешься!.. Че звонишь ни свет ни заря? Похмелье одолело что ли?
– Старик, ты же знаешь, с зеленым змием я битву выиграл окончательно и бесповоротно. Так что из напитков предпочитаю только традиционный русский чай и ничего больше!
Ну поперло, сейчас скажет, что раньше ему эта битва не приносила положительных успехов и он часто просыпался не со щитом, а на щите да ещё и в вытрезвителе....
– Это я раньше....
– Ладно, Брага, давай короче, мне работать надо.
– Что, мысли через край? Новые сюжеты, новые герои?
– Ну вроде того. Че надо?
– Ты идешь сегодня засвидетельствовать свое почтение нашим старушкам из 10 «А»?
– А что, ты хочешь меня сопроводить, чтобы не заблудился?
– Да нет, ты столько не зарабатываешь, я же VIP-проводник, я думаю, может, цветов взять каких или там шампанского. Сами не пьем, так хоть девок подпоим, покуражимся.
– Бражко, тебе сколько лет?
– Ты опять меня носом в песок, ну младше я на два месяца, но это не дает тебе право разговаривать со мной как с ребенком…
– Да я не про это, просто у наших девушек у кого подагра, у кого радикулит.
– Да ладно, видел я здесь, месяц назад Ольгу Петрушку (это Петрухину значит) в полном расцвете, как говорится, грудь колесом не меньше третьего, спина, ниже пояса тоже, оставляет, неизгладимый след в памяти, измотанной временем и алкоголем. Ну а лицо, сам знаешь, какие чудеса творит современная наука. Так что девочки наши…
– Ну цветы – так цветы, я за любой кипиш....
– Тогда где встречаемся? Давай у ларька цветочного, рядом со школой в семь. Окей?
– Ну давай, давай.
– Сам «давай».
– Все, Володь, пока, надоел.
Я положил трубку.
Фамилия у Вовки была Бажков, но кто-то ляпнул, не подумавши, Бражко, так и повелось, Бражко. Погоняло свое он полностью оправдывал. Любитель заложить за ворот или, как сейчас выражается молодежь, одеть синие ботинки. От этого у него была масса всяких неприятностей и дома, и на работе. При советах с зеленым змеем боролись беспощадно. И конечно, не обходилось без перегибов. Если тебя ловят при выходе из пивного бара, в который ты заходил далеко не для того, чтобы хлебнуть «Баржоми», ты попадаешь в вытрезвитель, и на утро тебя удостаивают почетного звания алкоголика, ставят на учет, и жизнь твоя превращается в ад. На производстве два раза в день, утром и вечером, ты должен отмечаться у нарколога, и не дай Бог от тебя запашок, даже вчерашний. Ты тут же переходишь в разряд злостных и тогда… Ну не будем о грустном.
Володька в классе был своеобразным мешочком смеха. Выкидывал такие номера! Был очень любознательным, неплохо разбирался в радиоделе, чему и посвятил свою жизнь. Выписывал кучу научных журналов, постоянно проводил какие-то эксперименты. Варил мыло, изобретал передатчики, изучал библию, тут же сопоставлял ее догмы с кораном, и делал еще кучу самых нелепых вещей, до которых нормальный человек вряд ли додумался бы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
