355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Стрельцов » Проклятая группа. И последние станут первыми » Текст книги (страница 2)
Проклятая группа. И последние станут первыми
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 06:57

Текст книги "Проклятая группа. И последние станут первыми"


Автор книги: Алексей Стрельцов


Соавторы: Андрей Лариков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Красавчик вообще.

– Во дает, а, – поддержал весело Кротов.

Забравшись на стремянку и почти тыча носом в объектив камеры, сосед принялся снимать ее. Картинка стала бегать вверх-вниз и влево-вправо. Кротов иронично взглянул на Ольгу.

– Чем вы так соседу насолили, учитель младших классов?

– Вот падла сраная! – в сердцах отозвалась она. Но тут же осеклась и смущенно поправилась: – Я хотела сказать… вот сволочь.

Проведя пару часов в управлении, Гарин так и не нашел для себя занятия. Лазарев изучал материалы, Кротов не появлялся. А у Гарина в кармане было шаром покати после вчерашнего похода с Наташей в ночной клуб. Поэтому в обед он сел в свою «Тойоту» и отправился к отцу.

Гарин ездил на почти новом, вполне приличном джипе. «Тойоту» он купил не в кредит и даже не в рассрочку – за наличные. Причина была не в том, что опера «проклятой группы» получали уйму денег. Причина была в отце Гарина, которому принадлежал крупный обувной магазин.

Когда Гарин нарисовался там, сразу двое продавцов общались с единственным покупателем. Отца Гарин обнаружил в конце зала – отец сортировал по размеру коробки с обувью под стендом-прилавком с выставочными образцами.

Выслушав намек сына, Гарин-старший только вздохнул:

– Опять деньги?

– Бать, ну ты знаешь же, какие у нас зарплаты, – принялся увещевать его Гарин. – Будь я майором каким-нибудь, тогда без проблем, а так…

– А вот скажи-ка мне, Антон, – недовольно сказал отец. – Большой вообще смысл работать в полиции и клянчить деньги у отца постоянно?

– Бать… – Гарин недовольно скривился.

– Нет, я серьезно. Давно бы бросил эту свою лавочку и занялся семейным делом. Тогда бы и бед не знал. Я про деньги.

– Бать, хорош, а… Мы сто раз уже это обсуждали.

– Толку-то, – буркнул Гарин-старший. – Если бы ты в полиции хотя бы удовлетворение получал… Тогда я бы еще понял, может быть. А так… Тебя вместе с остальными неудачниками сослали в подвал и все. И ничего не изменится. Неужели до тебя это так и не дойдет? Вроде не тупой. Хоть и мент.

В такие моменты Гарин обычно вспыхивал, бросал «Ничего мне от тебя не надо!» и хлопал дверью. Но сейчас был не тот случай. После вчерашних посиделок в клубе у него гудела голова, а еще он планировал вечером снова отправиться по злачным заведениям города. А для этого нужны были деньги. Поэтому Гарин лишь устало повторил:

– Бать…

– А мне бы тут хоть помощь была. Одному с целым магазином тяжело управляться. Будь я помоложе, не вопрос. А так…

Гарин недовольно молчал. Отец одарил его долгим взглядом и обреченно покачал головой.

– Да дам я тебе денег, дам, что с тобой поделаешь… Сколько?

– Спасибо, бать, выручишь как всегда, – Гарин сразу же воспрянул духом. – Да мне б как обычно. Я с зарплаты сразу отдам!

С зарплаты он ничего не отдаст, это знали они оба. Но эти дежурные фразы давно стали частью игры.

Один из столов подвального логова оперов служил буфетом. Вернувшись в управление, Кротов обнаружил на нем хлеб и колбасу. Сооружая бутерброд, он слушал соседа, который, дерганный и взволнованный, сидел за его столом и эмоционально доказывал:

– Никакого чистосердечного признания я писать не буду! Я ничего не крал!

– Э, – буркнул Лазарев, отвлекаясь от монитора. – Тебя камера засняла, звезда экрана, блин, понимаешь?

– И что? Говорю вам, это не кража! Я ничего не крал! У меня не было этого, как его – не было умысла на хищение техники!

Кротов с усмешкой обернулся.

– Чего?

– Умысла, говорю, не было! Ну то есть отсутствует этот, как его – состав преступления! Вы меня понимаете вообще?

Налив кипяток в кофе, Кротов вернулся за стол с кружкой и бутербродом, уселся на свое место и вздохнул, глядя в туповатые глаза соседа.

– Ладно. А что тогда было? Какой у тебя был умысел? Давай, поделись-ка.

– Ага! – воспрянул духом сосед. – В общем, эта камера снимает всю площадку, понимаете?

– Ну?

– Нет, вы не понимаете! Она снимает ВСЮ площадку! Вот я иду домой с работы – а она снимает меня. А это знаете что?

– Очень интересно.

– Это вмешательство в частную жизнь, вот!

– О как.

– Я говорил соседке, этой Величко, что она нарушает мои права. Но она отказалась снять камеру! Что мне оставалось делать?

Кротов и Лазарев переглянулись, Лазарев с усмешкой пожал плечами:

– В натуре.

– Поэтому я эту камеру сам демонтировал! – провозгласил сосед. – Демонтировал, а не украл!

– Хорошо, – помолчав, кивнул Кротов. – Я тебе верю, у меня нет смысла тебе не верить. И я даже поддерживаю тебя. Все эти камеры понаставили, мы все как на ладони, правильно? И черт знает кто за нами там смотрит?

– А я о чем! – обрадовался сосед. – Я то же самое всегда и говорю!

Пряча улыбку, Кротов дожевал бутерброд. Вытер руки ненужной бумажкой, найденной на столе, и положил перед соседом чистый лист бумаги и ручку.

– Ладно. Убедил. Никакого признания в краже. Просто напиши, как все было на самом деле. С твоей точки зрения. И… и поподробнее, ладно?

Сосед выполнил это с радостью. После чего выяснил, что только что признался в хищении чужой собственности. Он принялся спорить, но Кротов потащил его оформлять в дежурку. Потом пришлось прокатиться домой к «борцу за независимость» и вместе со следователем с «земли» изъять камеру.

4

Освободился Кротов уже под вечер. Выбравшись из дверей управления, направился к своей «Киа», припаркованной почти на углу здания УВД. Где и обнаружил Пешкова, в штатском и со спортивной сумкой на плече.

– Какие-то проблемы, старлей? – спросил Кротов.

– Ага. Выпить хочешь?

Прикупив пива, Кротов и Пешков на машине Кротова выехали на окраину, в одно из их традиционных мест. Это был пустырь перед железной дорогой, ведущей к заброшенной воинской части. С пустыря открывался отличный вид на залитый вечерними огнями северный, спальный массив города. Кротов и Пешков любили сидеть здесь, вдалеке от городского шума, и расслабляться после очередного трудового дня.

– Сын-то твой так в дежурке и прописался? Уже неделю на входе торчит.

– Да вроде бы через недели две обещают назад на улицу отправить. – Пешков хмыкнул, отпивая холодного пива из бутылки. – Бедный Вован. У него аж свербит везде, так назад на маршрут хочется.

– У нас когда-то тоже свербило, – невесело улыбнулся Кротов.

Пешков был его первым напарником в полиции. После армии, оттрубив полгода в ментовской учебке, Кротов пришел в ППС. Пешков уже работал год в патруле и строил из себя бывалого мента. Они не просто сработались, но и подружились. Пешков был свидетелем на свадьбе Кротова, а через два года был участником грандиозного развода Кротова с его бывшей. Кротов был одним из кандидатов в крестные отцы сына Пешкова, Володи. Кротов был единственным, кто был с семьей Пешкова, когда того ранили на службе. Их профессиональные дороги разошлись много лет назад – когда Кротов решил воспользоваться шансом и перешел в угрозыск. Но общаться они не переставали никогда.

– А мне и сейчас все нравится, – возразил Пешкова. – Каждый день что-то новое. Работать на улице – это ни с чем не сравнимо. И плевать мне, что некоторые сверстники уже в подполковниках давно.

Речь была о Грищенко. В ППС знали, как тот пробился наверх, и тоже его недолюбливали.

– Черт, да дело не только в этом, – отозвался Кротов. – Улица, кабинет… Ты ППСник, Стас. Но ты такой же, как и остальные мужики в ППС. Не хуже, понимаешь? А я и мои опера – сосланные в подвал ненужные отбросы, которых должны были выкинуть из ментуры уже давно, но вместо этого отправили гнить в подвал.

– Да ладно, Санек, че ты завелся?

Действительно. Кротов швырнул пустую бутылку в кучу в стороне, которая уже несколько лет представляла собой стихийную свалку. Взял из машины новую бутылку, открыл зажигалкой. Закурил.

– Оказывается, все управления нас знаешь, как называет? Группа проклятых. Прикинь?

Пешков расхохотался.

– А ты не знал? Ну ты в натуре как в танке, Кротов!

Пока Кротов изливал другу душу, говоря о наболевшем, Лазарев вернулся домой. Возвращался он всегда поздно. И не потому, что он был трудоголиком и задерживался в управлении, делая какую-то дополнительную работу. Просто собственный дом наводил на него еще большую тоску, чем подвал окружного УВД.

Когда он зашел в квартиру, его жена Катя стояла перед зеркалом в прихожей, надевая серьги.

– Вот он. Ты все, закончил?

– Само собой. Кать, я без обеда сегодня… У нас есть что пожрать?

– Мне надо было карточки заполнить до вечера, я весь день вкалывала, а сейчас уже на работу бежать, – выпалила торопливо Катя. В голосе читалось раздражение. – Я же в ночь сегодня, если ты не забыл. Когда по-твоему мне надо было готовить?

– Сказала бы сразу, – буркнул Лазарев. – Я бы пельмени себе купил по дороге.

– Себе? У тебя сын некормленный!

– Что? – опешил Лазарев.

– Все, меня нет. – подхватывая сумку, Катя крикнула вглубь квартиры: – Виталь, мам, я пошла! Если что, звоните на работу!

Катя почти пулей выскочила из квартиры. Лазарев мрачно захлопнул за ней дверь, чувствуя, как в нем закипает злость. С ним даже не попрощалась. Действительно, зачем – он ведь всего-навсего ее муж.

Отношения Лазарева с женой никогда не отличались близостью и душевной теплотой. Хотя после свадьбы, когда они решили пожить у тещи – пока Лазареву на службе не выделят обещанную вроде бы квартиру – они жили если не душа в душу, то вполне сносно. Проблемы начались, когда родился Виталя. Квартиру не давали, и они продолжали жить с тещей, ютясь втроем в тесной комнате. Ситуация осложнялась самой тещей, которая терпеть не могла Лазарева и была уверена, что ее дочь похоронила себя с этим неудачником. Шли годы, Виталя вырос. И пропасть между Лазаревым и женой, которая с каждым годом, это было видно невооруженным глазом, все больше разделяла точку зрения своей матери, разрасталась все сильнее. И если поначалу кто-то из них предпринимал потуги обсудить недомолвки, то потом и Лазарев, и Катя плюнули на это и просто замкнулись в себе.

В квартире царила какофония. В спальне тещи – она плохо слышала – гремел телевизор. Судя по голосам, очередной сериал. Лазарев зашел в гостиную, в которой два дивана заполняли собой почти все пространство. В этой комнате последние 15 лет жила их семья. Двенадцатилетний Виталя слушал музыку и играл в какую-то игру на сотовом телефоне.

– Здорова.

– Привет, па.

– Ты говорят жрать тоже хочешь?

Виталя понимающе посмотрел на него.

– Ты за меня не волнуйся. Я у бабушки могу пожрать, она там готовит что-то.

– Готовит? У нее телек орет на весь подъезд.

– Ну как всегда, че.

Лазарев заглянул на кухню. Действительно, теща громыхала кастрюлями, умудряясь заполнять все пространство перед мойкой, рабочим столом и газовой плитой. Несмотря на свои довольно миниатюрные размеры. Когда теща была на кухне, подступиться куда-либо было почти невозможно.

– Валентина Сергеевна, добрый вечер. Можно я воду для пельменей поставлю?

– Ну вот я закончу сейчас, тогда ставь на здоровье, – заворчала она, еще громче стуча кастрюлями. – Интересный какой! Мне тоже и есть надо, и готовить…

Ты весь день дома, карга старая, почему бы тебе не готовить до моего прихода, хотел бы рявкнуть Лазарев. Но он не рявкнул. Одарив тещу убийственным взглядом, он вернулся в комнату и закрыл дверь, словно пытаясь отгородить свою реальность от той реальности, где существование тещи допускалось. Сев рядом с сыном, достал сотовый из кармана.

– План Б. Пиццу будешь?

Виталя с улыбкой кивнул в ответ. Лазарев был безумно счастлив только одним обстоятельством в своей личной жизни – сыном. Парень растет толковый. Единственный, кто поддерживает его в этом гадюшнике. Потрепав Виталю по волосам, Лазарев позвонил в доставку пиццы. Успокаивало, что хотя бы остаток вечера он сможет провести с сыном.

А вот вечер Гарина только начинался. Раздобыв деньги, он закатился в ночной клуб «Пилот», в котором не бывал уже пару недель. Между барной стойкой и танцполом толпился народ, многих из них Гарин хорошо знал. Пока он заказывал себе выпивку, заметил в стороне стройную девушку в обтягивающем платье. Она с улыбкой посматривала на него. Гарин улыбнулся ей. Расплачиваясь с барменом, он гадал, как бы пооригинальнее подкатить к девице.

Походы по клубам и секс с незнакомками были единственной отдушиной в его паршивой жизни. Стать ментом он хотел еще в школе. Гарин даже помнил, почему: после просмотра какого-то фильма по телевизору. Причем это был даже не боевик о крутых копах, карающих преступников – это была комедия. Сначала к перспективе стать ментом Гарин относился с иронией, но чем больше думал об этом, тем больше загорался. И после окончания школы он уже твердо знал, кем станет. Через месяц после получения аттестата Гарин уже проходил комиссию для приема в ментовскую учебку. А спустя три года с дипломом, утверждающим, что лейтенант Гарин заучил специальность «оперуполномоченный» на отлично, он пришел в отдел кадров местного ОВД.

В первые полгода было тяжело, но Гарин, стиснув зубы, терпел суточные дежурства и двойную нагрузку – в ОВД, как всегда, был некомплект оперов. А потом его перевели в группу по наркотикам. Гарин вызвался сам – группе требовались новые лица для контрольных закупок дури у местных барыг, а сама группа базировалась в окружном УВД, и это был прямой путь наверх «с земли».

А спустя два месяца после перевода в отдел наркотиков Гарин попал. На обыске у одного из барыг горячий опер схватил его за руку, когда тот полез в шкаф – и вывихнул ее. И все бы ничего, если бы не два «но». Первое: на обыске опера ничего не нашли. Второе: барыга оказался стукачом кого-то из городского Наркоконтроля и требовал крови. Наркоконтроль, у которого под угрозой срыва оказалась очередная операция (или это была лишь легенда – теперь уже неважно), настоял, чтобы опера наказали. Так Гарин оказался в подвале, в «группе проклятых». И все его мечты о блестящей и успешной карьере опера развеялись, как дым. Последний год Гарин занимался отловом гадящих в подъездах алкашей и подростков, бьющих окна соседям. И понимал, что ситуация не изменится. Все его мечты полетели коту под хвост – Гарин стал неудачником, окруженным неудачниками. И это просто убивало его.

Единственным способом забыться для него была выпивка и секс.

Думая о девице, Гарин с бутылкой пива отошел от стойки – и нос к носу столкнулся с незнакомкой. Она томно улыбнулась Гарину.

– Привет. Помнишь меня?

Гарин ее совершенно не помнил.

– Конечно! Как ты? Давно тебя не видел! Шикарно выглядишь, просто конфетка. Выпьешь что-нибудь, зайка?

Обняв ее за талию, Гарин поволок ее назад к стойке.

Вечер обещал быть что надо.

Каждый из них забывался по-своему. Кто-то – поглощая литрами пиво на грязном пустыре. Кто-то – закрывшись в комнате от ненавидящей его тещи и жалея себя. Кто-то – пускаясь во все тяжкие. Кротов, Лазарев и Гарин старались сделать хоть что-то, чтобы каждый вечер забыть, кто они есть. Неудачники, которым не светит ничего. Невостребованный залежалый товар.

Они еще не знали, что все это изменится уже завтра.

5

Первое, что почувствовал Гарин, проснувшись – головная боль. Вчера он основательно перебрал. Твою мать, подумал он. А потом ощутил теплое и посапывающее тело рядом. С удивлением покосился. Девица. Молоток, отметил про себя Гарин и тут же задался главным вопросом: как ее, черт побери, зовут?

Пока он гадал, девица проснулась. И сонно улыбнулась Гарину:

– Привет.

Гарин сел, пытаясь прийти в себя и полностью проснуться. В горле пересохло. Девица дотронулась до его руки, поглаживая татуировки, покрывавшие предплечья Гарина.

– Приве-е-ет.

– Ага, – неуверенно отозвался Гарин, натянуто улыбнувшись ей. Встав, он натянул штаны и побрел на кухню. Минералки не было. Открыв кран, Гарин наполнил стакан и жадно его проглотил. Девица зашла следом, подозрительно на него косясь.

– Плохо помнишь вчерашнее?

Гарин не ответил, наполняя стакан снова и с жадностью присасываясь к живительной влаге.

– Нормально, – нахмурилась девица. – Только не говори, что ты не помнишь, как меня зовут.

– Эмм… Катя?

– Вот ты свинья!

Девица выскочила из комнаты. Допив воду, Гарин почувствовал, как она разливается по телу, оживляя обезвоженные после перепоя клетки. Вспомнил, как записывал телефон девицы и даже фотографировал ее. Твою мать, Вера! Точно, Вера!

– Вер, успокойся ты, – Гарин побрел за девицей. – Все я помню, просто прикалываюсь. Чего сразу кипятишься, Вер?

Кротов тоже проснулся с похмельем, но не с таким ужасным. Однако они с Пешковым определенно перебрали пива. Постояв минут десять под душем и выпив кружку чертовски крепкого кофе, Кротов сел за руль и поехал в УВД. Но по пути понял, что ему нужна вода. Пришлось заезжать в магазин, где Кротов купил сразу упаковку 0,5-литровых бутылок. Бросив их в багажник, Кротов открыл одну. И в этот момент заметил Фитиля.

Фитиль, сморщенный тип лет 45, с одутловатой рожей пропойцы, выбрался из-за угла и брел по тротуару к магазину. Увидев Кротова, он почти обрадовался.

– Ба, Александр Николаич!

– Здорова, Фитиль, – кивнул Кротов, когда Фитиль подошел. – Давненько не виделись. Я уж думал, тебя опять закрыли.

– Не-не, вы че, Александр Николаич, у меня все пучком! Как откинулся – так ни-ни. В завязке я.

– Ну конечно, – хмыкнул Кротов.

– В натуре! А вы чего? Говорят, в немилости у начальства?

– Кто говорит?

– Ну так… народ.

– Народ не может ошибаться, – согласился Кротов.

– Фигово. Вы хороший мент, Александр Николаич. Ну, для мента.

Если Фитиль делает неловкие комплименты, дела у него паршиво. Кротов критически осмотрел пропойцу.

– Ну и рожа у тебя, Фитиль. И перегаром прет за километр… Допьешься ты когда-нибудь. Почки отвалятся или печень.

– Все мы там будем. Вы вон тоже минералочку пьете, а? – Кротов хмыкнул, но промолчал. – Слушайте, Александр Николаич… Вы по старой дружбе мне того… ну… взаймы не дадите? Сотню хотя бы, а?

– Оборзел?

– По старой дружбе, Николаич! Мы сколько лет знакомы, в натуре!

Знакомы они были на самом деле давно – Кротов тогда еще служил в ППС, а Фитиль шел на свою вторую отсидку. Вздохнув, Кротов достал кошелек. Фитиль заметно оживился. Пока Кротов рылся в кошельке, Фитиль продолжал бормотать, словно пытаясь заговорить Кротова и не дать ему передумать:

– Вот ништяк, Александр Николаич, все бы менты такие были. А у меня трубы горят, не могу, ага. Вчера с корешом сидели допоздна. За встречу и все такое.

– За встречу, конечно, – усмехнулся Кротов, вручая ему сотку. – Бухаем только по уважительным причинам, да, Фитиль?

– Так в натуре уважительный. Зоновский кореш, одну баланду хлебали.

– Это что за кореш? Тимурчик поди?

– Вы че, Николаич, Тимурчика-то закрыли ваши опять! Не знали что ли?

Кротов покачал головой, хотя отлично знал. Он всегда следил за судьбой своей «клиентуры», даже находясь в подвале.

– Не, с Хрычом мы сидели.

– Что-то я не знаю никакого Хрыча.

Получив деньги, Фитиль сразу же потерял всякий интерес к разговору, но нельзя же было уйти просто так.

– Да все путем, Александр Николаич, – буркнул он. – Хрыч с этапа только, у нас проездом. Хороший мужик, так что все равно. Слушайте, ну я это… пойду, а?

– Не нажрись опять.

Фитиль кивнул и торопливо двинулся к магазину, бубня себе под нос:

– Хороший вы мент, Николаич, я всегда говорил, все бы менты такими были, в натуре…

А Кротов, садясь за руль своей «Киа», вдруг задумался.

В кабинете Лазарев допрашивал гопника, которого вызвал вчера по телефону и назначил ему на девять утра – отлично зная, что для этой публики это то самое время, когда они еще сладко спят после ночных приключений.

– Да я вообще в этом парке не отвисаю уже давно, – гопник пытался говорить как можно более убедительно. – Че я там забыл вообще?

Зайдя в кабинет, Кротов кивнул Лазареву и тут же уселся за свой стол. Он выглядел более оживленным, чем обычно, и Лазарев удивленно посмотрел в его сторону. Но говорить Кротов не спешил, поэтому Лазарев вернулся к гопнику.

– Значит, не отвисаешь в парке? А если я скажу, что с ППСниками местными говорил?

Гопник заметно приуныл.

– И что?

– В парке была драка неделю назад. И догадайся, кого ППСники тормознули около парка, когда приехали.

Для солидности Лазарев даже заглянул в папку, словно там был весь компромат на гопника. На самом деле в папке были сообщенки из канцелярии. Но гопник занервничал. Лазарев почти видел, как в его голове со скрипом завращались шестеренки.

– Блин, да мы просто мимо шли! Ну, мимо парка. Чтоб срезать! Из «Забоя» домой. Отвечаю.

– Мимо шли? Пьяные небось, раз из «Забоя»? – гопник промолчал. – И часто ты там мимо ходишь? Скучно, наверное, ходить мимо парка, а? По ночам особенно? Никого нет, делать нефиг, а пьяная башка приключений ищет? – и тут же Лазарев рявкнул, заставив гопника вздрогнуть: – Кто фонари разбил?

– Да че я, малолетка тупая, что ли, фонари бить?

Гопник был тупой малолеткой.

– А если я скажу, что тебя камера видела? На столбе на входе в парк?

– Слушайте, я никакие фонари не бил, – гопник не собирался сдаваться. – Я серьезный пацан, понимаете?

Компьютер Кротова наконец загрузился. И он быстро принялся работать. Войдя в базу, нашел записи на Фитиля с его кратким досье. Убедившись, что Фитиль откинулся полгода назад и проверив дату, Кротов позвонил в справочную и спросил телефон колонии в Омской области. Лазарев удивленно оглянулся на него, после чего вернулся к гопнику. А Кротов записал телефон и принялся названивать в колонию. Трубку взяли с третьей попытки.

– Алло, оперчасть? Это капитан Кротов, угрозыск. – Кротов назвал округ и город, после этого собеседник его вспомнил. – Да, привет. Как дела? И у нас та же самая фигня… Слушай, мне пробить надо кое-что. У вас полгода назад один кадр наш откинулся. Фитиль кликуха. – собеседник его не помнил, Кротову пришлось называть его полное имя и дату рождения. – Так вот, недавно откинулся его сокамерник. Или из его отряда. В общем, проверить надо. Поможешь? – собеседник помялся для приличия, но согласился. – Хорошо. Погоняло Хрыч.

Лазарев так и не расколол гопника, и тот ушел, гордый, что отстоял свое честное имя правильного пацана. К обеду оказалось, что срочных дел у оперов не было, поэтому Лазарев, Гарин и Кротов отправились в столовую УВД. Им не повезло – за одним из столиков в зале как раз в это время сидели Рогов и Лапин. Кротов задержался, общаясь у входа с кем-то с «земли». Лазарев и Гарин взяли на раздаче еду и заняли свободный столик.

– Отец опять звал к себе в магазин работать, – невесело сообщил Гарин. – Достал уже. Постоянно одно и то же, как ни заеду.

– Ну и правильно. Ему надо думать о бизнесе. А ты… Не знаю, я бы на твоем месте уже давно бы согласился.

– Че? – Гарин был удивлен.

– А почему нет? Приличный магазин, приличная работа. Если развернуться, то он будет приносить еще больше. Сам говоришь, отец не успевает. А ты у нас тут гниешь вместо того, чтобы бабло лопатой грести.

Когда Кротов подошел к раздаче, Лапин и Рогов покосились на него. Потом Рогов что-то сказал, и оба захохотали. Кротов сделал вид, что не заметил этого. Гарин зло покосился на коллег.

– Уроды…

– Да плевать.

– Батя мне про магазин свой то же самое говорит, – нехотя признал Гарин. – Да я и сам понимаю, что… Но фак, я столько сил угрохал, чтобы в угрозыск попасть. И что, все зря что ли?

– Ну раз так карта легла, – философски отозвался Лазарев. – Наша группа это профессиональная смерть. И ты сам это знаешь.

– А ты? – поколебавшись, спросил Гарин. – Сам-то чего тогда не свалил еще?

– Куда, Антох? Склады охранять сутки через трое? У меня нет богатого папы-коммерса.

Кротов с подносом в руках подошел к их столику и уселся на свободное место, игнорируя взгляды Рогова и Лапина. Принявшись за обед, он негромко сообщил:

– Короче, так. Все слышали про серию краж по городу?

– 15 висяков?

– Уже 16. Плюс мокруха. Вчера этот му…к бабу изнасиловал и изрезал. Так что теперь его вообще все ищут. Но пока глухо. Начальство уже извелось, даже Сам Лично нервничает. Хомич сказал, спецгруппу хотят собрать, чтобы работала только по нему.

Лазарев и Гарин удивленно переглянулись, не понимая, при чем здесь они.

– И что?

– Я думаю, это случайно заезжий к нам урод, – еще тише сказал Кротов. – Поэтому работа по ранее судимым и вообще отработка нашей клиентуры местной ничего не дала.

– Допустим. И что? – повторил Лазарев.

– В городе нарисовался сокамерник Фитиля. Кликуха Хрыч.

Когда они вернулись в подвал, Кротов показал информацию, которая у него уже имелась.

– Василий Самойленко. Сидел за квартирные кражи в Чашкане. Рецидивист, у него уже три ходки. Почерк примерно одинаковый. И он совпадает с нашим домушником. Хрыч откинулся два месяца назад. Как раз тогда у нас и началась серия.

– Думаешь, он? – Гарин сомневался.

– Посмотри вот на это, – Кротов вручил ему ксерокопию личной карточки Хрыча, которую ему прислали из колонии. – Зона под Омском. А сам Хрыч из Тверской области. Понимаете?

Гарин не понимал. Но Лазарев, подумав, кивнул:

– Мы у него на пути.

– Да, Мих. Он просто едет к себе домой. И не хочет появляться перед братвой с пустыми руками. Выставит еще пару хат и с деньгами двинет в Тверь.

6

Пока все сходилось, и версию надо было проверить. Просто потому, что она сама пришла к ним в руки. Поэтому Кротов с операми уже через час выехал к Фитилю. На всякий случай захватили в оружейке бронежилеты и табельные стволы. Дежурный усмехнулся, словно услышал веселый анекдот. Впрочем, почти так оно и было – группа охотников за хулиганами вооружается. Никак, у хулигана при себе может быть рогатка.

Когда Фитиль открыл дверь квартиры, Кротов тут же втолкнул его внутрь и прижал к стене, пропуска остальных. Гарин и Лазарев быстро рассредоточились по квартире, проверяя комнаты. Фитиль, уже нетрезвый, изумленно и испуганно выкатил глаза на Кротова.

– Александр Николаич, ты чего?!

В прихожую вернулись Гарин и Лазарев, убирая оружие.

– Чисто.

Кротов кивнул им. Отлично понимая, что от них хотят, Лазарев и Гарин отправились в комнату. А Кротов втащил оторопелого Фитиля на кухню и усадил на грязную табуретку, под которой валялись пустые бутылки от водки.

– Где Хрыч, чувак? Он из Твери, в нашем городе у него кроме тебя никого нет. Где он?

– Хрыч? – Фитиль изумился еще больше. – Да нафига он вам?

– Он откинулся три недели назад. Вчера ты видел его в первый раз?

– Нет, он типа звонил мне недели две назад, ага… Сказал, что зайдет как-нибудь, с бухлом, погужбаним мол…

– А пришел только вчера?

– Позавчера. Мы целые сутки того… У него бабки были, так что мы всю ночь бухали, а потом весь день… И короче вот так вот… А че такое, Александр Николаич? Че такое-то, шеф?

На кухню зашел Лазарев, держа в руках DVD-плейер.

– Сань, зацени улов. Был спрятан в шкафу, среди шмоток.

Фитиль, кажется, начал что-то понимать. Кротов еще более грозно надавил на него:

– Это твое, Фитиль? – Фитиль попытался кивнуть. – А если я пробью и окажется, что эту штуку сперли на чьей-то хате позавчера? А сразу после этого ты закатил бухару на два дня, хотя у тебя никогда нет денег?

Фитиль мрачно отвел глаза. Кротов понимал, что до Фитиля дошло, о чем речь, но сразу же в его голове щелкнула и заработала старая пластинка о понятиях. Вздохнув, Кротов присел рядом.

– Фитиль, нехорошо. Расклад такой, что тут пахнет мокрухой. А твой кореш Хрыч пришел к тебе сразу после нее, чтобы снять стресс после того, как изнасиловал бабу, а потом порезал ее на куски, как собаку. Так что если ты решил включить вора с понятиями, то вспомни, что делают на зоне с насильниками.

Фитиль молчал. Кротов решил попробовать заход с другой стороны.

– Ты же не хочешь, чтобы я тебя повязал за эту мокруху? Я знаю, ты не при чем. Но вещи убитой нашли у тебя. А я почти отвечаю, что это вещи убитой. А это уже доказуха, Фитиль. Но подставлять я тебя не хочу. Как ты сам мне сказал, я правильный мент. И стараюсь им оставаться. А ты правильный вор. Так и поступай правильно. Понятия штука хорошая. Но гибкая. Не со всеми работают. С мокрушниками и насильниками уж точно.

Фитиль молчал. Кротов снова вздохнул и пошел на удар ниже пояса.

– Ну и плюс, ты мне должен. Если бы не я, ты бы на зоне оттрубил не пять лет, а всю десяточку. Или забыл про должок? Не заставляй меня зло на тебя держать, Фитиль.

И это действует на пропойцу лучше, чем наезды. С укором покосившись на Кротова, он хмуро буркнул:

– Хрыч комнату снял в общаге. У Зинки Ситниковой. Я с ней договорился за пузырь.

Если Кротов и доверял Фитилю, то не настолько, чтобы оставить его дома. В качестве знака своего расположения дав ему похмелиться, Кротов отвез его в местный ОВД. Это была «земля», с которой он начинал работу опером, и бывшие коллеги согласились подержать Фитиля до вечера без оформления. После чего Кротов, Лазарев и Гарин отъехали за квартал, где вышли из машин и попытались сообразить, что делать дальше.

– Ну хорошо, – буркнул Лазарев. – Мы знаем, кто он. А дальше что?

– Какие варианты?

Кротов посмотрел на оперов. Лазарев пожал плечами:

– Слить Хрыча Рогову и Лапину? Они же по делу работают вроде. После того как кражи обзавелись мокрухой.

– Этим долб…бам? – возмутился Гарин. – Хрена с два! Сидят, пальцы гнут, смотрят на нас как на чмырей! Пусть поцелуют меня в ж…у, ясно?

– Антон, закройся уже. – Кротов быстро соображал. – В общем, так. Сливать информацию бесполезно. Рогов считает себя слишком умным. Даже если я ему принесу Хрыча на блюдечке, он меня только на смех поднимет. Или пошлет куда подальше.

– Может, Хомичу сказать? – предположил Лазарев. – Сань, вы с ним друзья. А еще он тебе должен. После той подставы два года назад…

– И один месяц, – привычно вставил Кротов.

– Вот-вот. А он дальше скомандует. И про нас не забудет, раз мы информацию нарыли.

– И как он про нас не забудет? – горячился Гарин. – Устную благодарность объявит? Или письменную? Чтоб мы приклеили ее на стену и молились по утрам?

– Антон, заткнись уже, а. – после паузы Кротов снова посмотрел на оперов. – Короче, я предлагаю брать урода самим. Мы наработали, нам и карты в руки.

Гарин и Лазарев переглянулись, немного опешив. За время работы в проклятой группе они уже и забыли, каково это – «брать уродов самим».

К общаге они добрались через полчаса. Бронежилеты и оружие сдать они, конечно же, еще не успели. Поэтому, заехав за угол общаги, они облачились в жилеты, спрятав их под куртками, после чего выдвинулись внутрь.

Коридор общаги был грязным и темным, почти как их подвал. Только вместо труб вдоль стен тянулись пожитки жильцов – там и тут стояли старые велосипеды, сломанные холодильники и какие-то коробки. Из некоторых дверей доносились пьяные и злые голоса. Дверь в «хоромы» Зинки Ситниковой – у нее была целая квартира с тремя комнатами, две из которых она периодически сдавала всякому сброду – опера остановились. Из одной из соседних каморок выглянул пьяненький мужичок, но при виде вооруженных оперов он лишь ойкнул и исчез за дверью. Кротов кивнул Лазареву, снимая ствол с предохранителя, и Лазарев громко постучал в дверь Зинки. Вскоре они услышали шарканье и хриплый грубый женский голос:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю