Текст книги "Очерки старой Тюмени"
Автор книги: Алексей Улыбин
Соавторы: Лев Боярский,Станислав Карнацевич,Аркадий Иванов,Николай Захваткин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
С прошедшим днем праздника Рождества Христова
У православных христиан от которых идет ваше рождение и происхождение и Имя нареченное вам от церковного календаря с которым вы живете и любите в обращении называть по имени и отчеству, и свысока смотрите и делаете неприятное лицо когда вас называют по фамилии и говорят здравствуйте товарищь Иванов Петров Сидоров. Вы которые по любому поводу с предлогом и без предлога празднуете день своего рождения устраиваете поминки, Вы чьи мамаши и папаши крестите лоб садясь за стол а в обществе выдаете себя за безбожников. Обманываете себя и общество в котором вы живете.
7-го января Рождество Христово в газете «Тюменская правда» не отметила не одной строчкой по видимому нет дела газете что в этот день где то в деревне престольный праздник например в Гусевой иль Утешовой и накануне в сочельник не хватило вина и елея в Гусевском сельпо а скотники и доярки забыв про коров забыли подвести к фермам корма и не продоив как следует своих буренок спешили на праздник к родне недаром по деревням все Плехановы или Сазоновы. Да и в песне поется было у тещеньки семеро зятьев. А как это в жизни бывает с пьяными сперва целуются потом из за пустяков ругаются а дальше дерутся. Потом валяются опохмеляются. И снова начинается сказка про белого бычка. В общем по старинному обычаю. И по евангельскому учению.
Cказать чтоб газета о рождестве не печатала это было бы не справедливо печаталось и хотя реденько на атеистические темы печатается материал. Но объяснения явлений в природе показывают на основе научных трудов по книжному книжным языком. Книжный язык не всегда доходчив для всех людей люди по возрасту и образованию разные в особенности те которые верят в бога и нечистую силу да еще хулиганы.
Вы проходите мимо хулиганов считаете что это дело милиции нет это наше с вами дело общее. Я сам вышел из этой среды. И к сожалению сейчас наблюдаю такие факты какой то распоясавшийся пьяный хулиган кричит бога нет и наносит удар ножом в худшем случае и кулаком в лучшем случае. Спросите милицию сколько изписанных бритвой лиц. Вызвав на откровенный разговор одного пионера он мне рассказал, дерутся ребята заречные с сарайскими услышав это от двенадцатилетнего мальчика я пришол в ужас откуда как проникло это в душу ребенка наше проклятое прошлое, о котором я старый человек и вспоминать бы не хотел.
Станислав Карнацевич
Очерки старой Тюмени
Карнацевич Станислав Иосифович (1891–1977).
Врач-педиатр, родился в Тюмени, окончил Казанский университет. Герой Великой Отечественной войны, орденоносец. Заслуженный врач РСФСР (1957 г.) Первый почётный гражданин Тюмени советского периода (15.04.1966 г.). Автор книги воспоминаний 1976 г., состоящей из 2-х частей: «Память прошлого» (автобиография, опубликована в журнале «Лукич вернулся», 2010–2011, вып. 32–33) и «Очерки старой Тюмени».
начато 13.10.1976 г.
окончено 25.11.1976 г.
Я хорошо помню мое детство, проведенное в доме, где я родился, в г. Тюмени. Этого дома теперь уже нет, нет улицы, широкой в этом месте, и нет домов извозопромышленника Хохлова – на другой стороне улицы, под самой рекой.
Александра Ивановна Полоумовабыла сестрой Федосьи Ивановны Бобиковой. Бобиковбыл бухгалтер у купца Давыдовскогои был хорошо знаком с моим отцом.
2-этажный деревянный дом под деревянной же крышей, числился по ул. Ильинской, 8 (теперь 25 лет Октября), а угол, где Ильинская образовывалась с Войновской (теперь ул. Кирова) был занят небольшим садиком с несколькими кустами сирени, небольшой беседкой и двумя большими деревьями: серебристый тополь и рябина. Были еще 2–3 грядки для цветов.
В то время никакой канализации не было в городе и свои отбросы промышленные предприятия как с нагорного, так и с отлогого заречного берега спускали прямо в реку Туру. Конечно, это сильно загрязняло воду. На моей памяти в реке Туре ловились еще раки, которые живут в чистой воде.
Десятки маленьких кожевенных заводов, расположенных Зарекой, не говоря о больших заводах, как братьев Колмогоровых(где теперь овчинно-шубная фабрика) спускали свои отбросы прямо в реку. Кроме того, особенно губительны для всего живого были отбросы так называемых шерстемоек, тоже в большом количестве располагавшихся в Заречной части города.
Пекарский пришел в Сибирь такой же политический ссыльный за польское восстание в 1863 году, как и мой отец, по Московскому тракту, по Владимирке, в арестантском наряде с бубновым тузом на спине он, скованный на одной цепочке с моим отцом, совершил поэтапный путь в Тюмень.
Пекарский[Даниил Адамович] был вторично женат на молодой, пышущей здоровьем полной женщине Екатерине Донатовне, дочери поляка, служащего на почте.
Станислав окончил Петербургский лесной институт.
Владислав окончил Тюменское реальное училище, вместе с товарищем Струпиным поступил в военное училище и через 2 года они оба возвратились в Тюмень уже офицерами. Мы, мальчишки, бегали на них глядеть (на их обмундирование). Правда, офицерское звание не мешало Владиславу клеить вместе с нами воздушные змейки и запускать их, залезая на крышу сарая вместе с нами, мальчишками.
Когда в 1908 г. я, окончив Тюменское реальное училище поехал сдавать конкурсные экзамены в Петербургский институт инженеров путей сообщения, то встретил на улице Владислава Пекарского, который приехал держать экзамен в Военно-инженерную Академию, но так как принимали туда только 3 процента поляков, он не попал – поляков собралось много и некоторые по второму разу.
В 70-х годах его сын стал профессором хирургии томского мединститута
Окончил тюменское реальное училище, поступил в Петербургский лесной институт, окончил его и был лесничим на Украине около Белой церкви. В 70х годах он решил посетить Тюмень, найти могилу отца. Отыскал в адресном столе мой адрес и явился ко мне на квартиру. Конечно, я бы его не узнал через 50 лет, но он предъявил свой паспорт и мы с ним провели несколько дней и вспоминали своё детство. Могилу отца его не нашли, т. к. деревянный большой “польский” крест повидимому сгнил и упал, а место захоронения он не помнит.
Что касается наших родителей, то они общались очень редко. Даниил Адамович Пекарскийбывал у нас с официальным визитом лишь по большим праздникам – рождество, пасха. Жена его не приходила к нам в гости, так же как и моя мать не бывала у Пекарских. Особенно привлекала нас у Пекарских голубятня домашних голубей, которую завел Витька в саду над баней. Кроме того, сам Пекарский в свободные минуты играл на громадной гармонии; был заядлый охотник и часто брал нас, ребят, с собой на охоту на зайцев как загонщиков. Тогда охота начиналась уже в “колках” березняка, около 2ой железнодорожной будки, даже ближе д. Плехановой, отстоящей от Тюмени всего в 3х километрах.
Мать учила меня так же польскому и французскому языкам. Арифметику учила по задачнику Евтушевского. Брат Витька плохо поддавался учению, но если мать обещала за решение задачи 1 копейку, то задача быстро решалась. Для подготовки к поступлению в реальное училище, в подготовительный класс, мать отдала его к репетитору Орестову. Меня же она хорошо подготовила дома.
Мы с Витькой (братом) любили бывать у них в гостях и играть с девочками, рисовать на бумажках. Жизнь города Тюмени в то время протекала тихо, спокойно. Рано люди просыпались и рано ложились спать, в 8–9 часов вечера. Не было ни радио, ни кино. В праздничные дни, а их было много, если к ним прибавить все церковные и царские праздники, по городу раздавался звон многочисленных церквей. Ближайшими к нашему дому были 2 церкви: Ильинская и Успенская. Первая сохранилась, в ней теперь помещается винный завод, а Успенская, находившаяся на ул. Успенской (теперь ул. Хохрякова) разобрана и на ее месте стоит жилой дом. В царские дни (14 мая коронация, 19 декабря – именины царя и т. д.) устраивались молебствия в Знаменской церкви (по ул. Володарской) с привлечением конвойной команды в виде маленького наряда. В день коронации (14 мая) устраивалось народное гулянье в загородном саду (теперь сад судостроителей), где организовывались игры, лазание на столб, бег в мешках, срезание с завязанными глазами подарков, развешанных на веревке, и т. д.
В зимнее время в помещении дома Текутьева, так называемого текутьевского театра, проводила гастроли труппа артистов. Я хорошо помню труппу Ковалёвой, и её мужа артиста Мацкого. Cтавились, я помню, такие спектакли как «Князь Серебряный», «Перикл», «Дети Ванюшина», «Горе от ума» и др., а в летнее время Тюмень иногда посещали знаменитые певцы и музыканты, будучи уже на закате своего таланта: скрипач Костя Думачев, певцы Касторский, Лабинский. Последний – уроженец Тюмени. Учился здесь в Тюменском Александровском реальном училище, затем окончил Петербургскую консерваторию.
Гостей, я не помню, чтоб у нас много бывало. Приходили часто дедушка с бабушкой РыбиньскиеИосиф Иванович и Каролина Викентьевна. Дедушка тоже был ссыльный во время польского восстания, 1863 года, из Харьковской тюрьмы по этапу – в Сибирь. Бабушка в том время хотя и была беременна, согласилась идти вместе с ним в ссылку. В пересыльной тюрьме в г. Тюмени родилась моя мать Ядвига Иосифовна Рыбиньская. Дедушка с бабушкой жили от нас недалеко. У них был небольшой старый дом на углу улиц Знаменской и Иркутской (теперь ул. Володарская и Челюскинцев) и небольшой флигель, но, зато большой сад с малиной. Дедушка все время болел, жаловался на какие-то боли в правом подреберье и рано умер, на 55ом году жизни. Я учился тогда уже в 4ом классе Реального училища. Бабушка после смерти дедушки, ликвидировав свой дом и огород, переехала жить к нам. Это было в 1904 году, когда мы жили уже в другом доме по Трусовскому переулку, около земляного моста, на городище.
Бабушку и дедушку я хорошо помню. Особенно бабушку, которая умерла в 1918 году скоропостижно. По заключению отца – от какой-то злокачественной ангины.
Надо сказать, что сосланные поляки в Тюмени в то время держались особняком от русских. И гостились только между собой. Ксёндз – польский священник был постоянный только в губернском городе Тобольске, где был выстроен костёл. В Тюмени он бывал поездками, или по приглашению. Меня, я помню, крестил ксёндз из Тобольска Пшемыцкий, а крёстной матерью была русская Парасковья Бартошевич, а крестным отцом Мера-Моржицкий, какой-то поляк, коммерсант, уехавший потом в Америку.
Бартошевич был поляк, адвокат, у которого мать (тогда еще была девицей) служила секретаршей.
Были в Тюмени молитвенные дома. Я помню такой молитвенный дом на углу улиц Знаменской и Войновской (теперь Володарского и Кирова), кажется, Колесовой, 2-этажный, нижний этаж каменный, подвальный. Так вот, верхний этаж Колесова сдавала под молитвенный дом. В одной комнате побольше, был устроен алтарь, а рядом в другой комнате, сообщающейся с первой, поставлена фисгармония, на которой играл поляк, тоже ссыльный за события в 1863 г., cтоляр КрочевскийАдам. Часто он приходил сильно нагрузившись спиртными напитками, но с пением и игрой псалмов справлялся хорошо. У алтаря читал Евангелие другой поляк Хлебовский, тоже ссыльный в Сибирь за политику.
По воскресеньям родители водили нас в молитвенные дома. Я помню, по настоянию ряда поляков в Тюмени был построен костёл после 1905 г. (примерно в 1907–1908 гг.). Большое участие в строительстве принимал управляющий Холмогоровых поляк ДитрихИосиф Иосифович, инженер-кожевенник. Членом комиссии был и мой отец. Рядом с костёлом был построен 2-этажный деревянный дом для квартир ксёндзу и органисту, а также сторожу при костёле. Был назначен ксендз Будрыс – литовец. До этого временно были (наездами) ксёндзы: Вериго(из Литвы), который затем был переведён на постоянную службу в Екатеринбург, где был построен костёл. Помню очень молодого и красивого, но рано располневшего ксёндза под такой звучной фамилией – князь Святополк-Мирский. Он покорял сердца своих прихожанок.
Мне представляется, что «колония» поляков, сосланных за польское восстание 1863 года, жила дружно и с нашими земляками, попавшими тем или иным путём в Тюмень. Например, много поляков носило имя Юзеф – Иосиф. Именины этого святого падает на 19 марта. Как же быть, чтобы у каждого именинника побывать на празднике? Так, помню, отец мой Юзеф, дедушка Рыбиньский– Юзеф, Дитрих– Юзеф, Юзеф Лукиянский– инженер, работающий на лесопильном заводе. И вот распределяют по разным дням каждого именинника, дабы всем отметить торжество вместе. Часто это брал на себя ксёндз, который был «душой общества».
Нам, ребятам, родители выписывали кроме детских журналов, на русском языке таких как «Родник», «Задушевное слово» и «Светлячёк», ещё и «Prziyacel dzieci» (Приятель детей) – журнал на польском языке из Варшавы. […] Кроме того, отец выписывал для нас журналы «Вокруг света» и «Ниву» с приложениями. Из газет была вначале «Сибирская торговая газета», издававшаяся редактором и хозяином типографии Александром Крыловым. Его обычно в народе называли Саша Крылов. Затем, когда в Тюмени появился ссыльный журналист Рогозинский, появилась под его редакцией газета «Свободное слово». Была ещё маленькая газетка «Гитарист», издаваемая для заочного изучения игры на гитаре гитаристом Афромеевым.
Из библиотек я помню читальный зал в Текутьевскомтеатре, куда меня отец водил читать такие журналы, как «Осколки», «Сатирикон», а сам он был поклонником газеты «Русское слово» и газеты «Речь».
Библиотека имени Пушкина открыта была в Тюмени в 1898 г. по ул. Спасской (теперь ул. Ленина) в доме Патрушева(этого дома уже нет) 2-х этажном каменном. В верхнем этаже была камера судьи, а в нижнем – библиотека. Конечно, одна библиотека на весь город (насчитывающий по переписи уже 26000 человек) было недостаточно. Были ещё библиотеки. Например, в Реальном училище была так называемая «фундаментальная» библиотека для преподавателей. Нам, учащимся, доступ туда был запрещён. Даже в ученическом билете есть пункт, где прямо сказано, что посещение библиотеки ученику запрещается. Для учеников, для каждого класса были шкафы с книжками детскими.
Что касается каких-нибудь публичных лекций, то таковые были запрещены. Естественно – читались лекции врачами о вреде алкоголя на собраниях «общества трезвости», да и то на лекции должен был присутствовать околоточный надзиратель полиции и следить за содержанием лекции. Полицейское управление вместе с городским казначейством и исправником помещались в белом 2-этажном каменном доме на Знаменской улице (теперь ул. Володарского), где теперь помещается облвоенкомат.
Из исправников я хорошо помню Белоносова, Каковского, Скатова. Особенно мне памятны выезды Белоносова на паре лошадей в колясках в сопровождении городового полицейского верхом на лошади. Помощником исправника был долгое время Вишневский,многосемейный, живущий в своём доме на берегу по ул. Знаменской (Володарского), теперь этого дома нет («съела» Тура) из-за обвала берега течением реки Туры.
Полицейским приставом нашего района был Худорбий. Что касается военных частей, то в Тюмени в девяностых годах было расквартировано 2 батальона 9-го Тобольского стрелкового полка. В царские дни устраивались после молебна около Знаменской церкви парады полка. Офицеры имели офицерский клуб, который помещался в доме Князева, напротив костёла по ул. Спасской (Ленина). Офицеры жили на частных квартирах. Под казармы солдат был приспособлен бывший гостиный двор по ул. Спасской (Ленина).
Кроме того, в Тюмени была конвойная команда для сопровождения ссыльных на Север пароходами (Нарым, Якутск и т. д.). Конвойная команда имела казармы в деревянных домах (их теперь нет), где теперь кинотеатр «Победа» на Пароходской улице. Была ещё местная команда в ведении воинского начальника. Все помещения, где она находилась, снесены и заменены вновь выстроенными домами по ул. Царской (Республики) напротив сиротско-воспитательного учреждения для детей подкидышей и незаконнорождённых. Военными начальниками были полковники Печковский, Полянский, Куйбышев(отец Валериана Куйбышева).
Заправляли городом Городская Дума и богатые купцы, фабриканты, духовенство. Для того, чтобы быть гласным городской Думы (по теперешнему депутатом горсовета), надо было иметь имущественный ценз, капитал не менее 10 тыс. рублей, или дома, которые оценивались бы в этой сумме. Поэтому в городской Думе сидели исключительно богатые люди и сплошь мужчины. Долгое время городским головой был купец Текутьев, уроженец деревни Борки, в 30 верстах от Тюмени по Тобольскому тракту. Голова Текутьев, можно сказать, много сделал для Тюмени. Он на свои деньги построил городскую больницу в 1902–1904 гг., городскую бойню, Ремесленное училище (сейчас школа № 6), кладбище, театр. Ему удалось (за крупную взятку) уговорить строителей железной дороги Тюмень-Омск в 1910 году не менять место старого вокзала, и вести дорогу прямо от него. Сам он жил скромно в 2-этажном доме на углу улиц Иркутской (Челюскинцев) и Архангельской (Урицкого). Мне приходилось видеть Текутьева в театре его имени, где он имел постоянное место в 8-м проходном ряду. Это был крепкий мужчина вышесреднего роста, в простой одежде (чёрные брюки, серый пиджак), на лице разросшиеся волосы напоминали бакенбарды. Похоронен он в ограде Спасской церкви, попечителем которой и числился.
Из богатых купцов были братья Колмаковы(Кирьяк, Арсений). Кирьяк имел на Пышме и реке Ук свое хозяйство, мельницу, пашни. А дом его, где жила семья (жена и дети) был 2 – этажный деревянный на самом берегу р. Туры по ул. Телеграфной (Красина). Арсений жил в 2-этажном каменном доме на втором этаже на углу улиц Царской (Республики) и Голицинской (Первомайская). Он всегда прекрасно одевался, ездил на рысаках, посещал театр. Особенно любили мы, студенты, приглашать его на наши студенческие вечера, сбор с которых шел для помощи нуждающимся студентам – тюменцам. Он всегда в буфете, где торговали приглашенные наши дамы из Тюменского общества, платил за бутылку шампанского 100 руб. После Революции он был найден зарубленным в парадном крыльце на лестнице со стороны ул. Царской (Республики), а квартира была разграблена.
Самый богатый был их дядюшка Колмаков, который жил отдельно в 2-х этажном доме по ул. Ильинской (25 Октября), где теперь больница водного транспорта. Был он очень скупой и простой в жизни. Говорили, что в Английском Банке на его счету лежит 300 тыс. руб. Он имел небольшую записную книжку и в ней вёл свои бухгалтерские записи. У него были собственные пароходы грузовой, баржи, торговал хлебом и другими сельхозпродуктами. Спал, говорили, у порога двери на кошме. Ездил по железной дороге в 3-м классе. Я сам видел, когда ехал с матерью лечить воспаление моего среднего уха в Талицу к доктору Автократову, так как в Тюмени не было ушника. Это было в 1912 году, я уже был студентом.
После смерти Колмаковаего племянники и племянницы быстро разделили наследство.
Низ каменного дома, где жил Арсентий сдавался под магазин Колокольниковым. Свой магазин у Колмаковых (бакалейный) был в одноэтажном каменном здании рядом с Голицинской ул. (Первомайская). Во дворе, соединяющем одноэтажный дом с большим 2-этажным угловым был выстроен каменный флигелёк – контора, в которой управлял и работал старший бухгалтер Д.А. Пекарскиймного лет, до самой смерти. Затем в этом домике были квартиры редакторов газеты «Тюменская правда» сначала Полупанова, а потом Нежданова, т. к. дом был близко расположен к редакции, размещавшейся по ул. Первомайской.
Братья Колокольниковы– Степан, Виктор и Николай. Из них самый либеральный был бездетный Степан, который жил в деревянном доме по ул. Царской (Республики), где потом останавливался Блюхер со своим штабом в 1919 г. Степан был депутатом Государственной Думы и даже подписал Выборгское воззвание о незаконном роспуске Думы. Степан выстроил за Тюменкой каменное 2-этажное здание под школу и подарил его городу для учёбы затюменских детей. Там долго была 4-летняя школа. Отец мой как медицинский фельдшер был приглашён для лечения школьников и часто общался с женой Степана.
По рассказу отца, в 1908-09 гг. Колокольников, имея паровую мельницу на станции Чумляк (около Челябинска), при хорошем урожае хлеба заработал на помоле хлеба на мельнице около 800 тысяч рублей, и вот у него появилось желание выстроить также Затюменкой 8-классное коммерческое училище, учитывая, что среди населения Тюмени много купцов, заводчиков. Кроме того его брат Виктор нигде не работал и был приглашён директором этого училища. С 1910 по 1914 год под руководством городского архитектора Чакинабыло построено. Были приглашены учителя: часть из Тобольска, из мужской гимназии братья Ершовы. Им была обещана зарплата в полтора раза больше и они перешли в Тюменское училище, которое было открыто в 1914 году. Во время колчаковщины Колокольниковы бежали на пароходе на восток и всё ценное оборудование Коммерческого училища забрали с собой. Там было около 12 микроскопов. Говорят, они осели в Японии, где он стал владельцем бань.
Другой брат Колокольникова был, наоборот, многодетный. Имел, кажется, около 10 детей. Его дом находился у реки по Иркутской (Челюскинцев). Если идти к реке, то на правой стороне 2-этажный деревянный дом шоколадного цвета с надстройкой 3-го этажа. В этом доме потом, при Советской Власти, были ясли. Этот Колокольниковимел дачу за городом в Затюменской части. После революции дача была взята в собственность государства и там теперь дом отдыха им. Оловянникова. Этот Колокольников тоже затем бежал на Восток. А дети мальчишки были затем белые офицеры.
Братья Колмогоровыимели большой кожевенный завод Зарекой. Они много заработали поставкой сапог для русской армии в войну 1877-78 гг. с Турцией. Глава фирмы Филимон Степанович Колмогоровпочти безвыездно жил в большом 2-этажном каменном доме Зарекой, где расположен был и завод. Этот дом сохранился и до нашего времени, в нём теперь администрация овчинно-шубного завода.
У Колмогорова было 3 сына, которым он дал высшее образование. Александр Филимонович [ Колмогоров] был инженер путей сообщения. Он строил мост Затюменку через реку Тюменку, на каменных быках, а также ветку железной дороги от вокзала до пристани. Последнее время он был начальником Тюменской железной дороги с окладом 20 тыс. рублей в год. Женат он был на писательнице Лухмановой, которая потом разошлась с ним, но описала нравы тюменцев 70-х годов прошлого столетия. В журнале «Мир божий» («Русское слово») был помещён её роман «Братья Крутогоровы», в котором она описывает быт и нравы тюменского Заречья.
Другие два брата (один – естественник, другой – юрист) уехали жить за границу. Когда Колмогоров продал завод Собенниковуи поделил свой капитал, то каждый из сыновей получил по 600 тыс. руб. Доверенным лицом и управляющим его делами был гражданин Чукмалдин,уроженец дер. Кулаковой. Он следил, по просьбе Филимона Степановича, за учёбой его сыновей. Чукмалдин ездил на ярмарку в Лейпциг и вообще Заграницу. Там он и скончался. Его тело из Заграницы было привезено в Тюмень, в село Кулаково и там погребено. В дер. Кулаково Чукмалдин построил каменную 2-этажную школу. Он за 10 тыс. руб. купил музей Реального Училища (собственность директора училища Словцова И.Я.)и передал его городу. Тюменский краеведческий музей создан на базе этого музея и помещается теперь, где раньше была городская Дума.
В заречной части города близко около реки расположен сад-парк (Колмогоровский сад).
Из других купцов можно назвать Аверкиева, имевшего большой гастрономический магазин и дома по ул. Царской (Республики). Над этим домо надстроен при советской власти 2ой этаж и в этом доме помещается Горсовет. На вывеске магазина было написано, что магазин торгует «колониальными товарами». Действительно, в магазине было много заморских товаров: заграничное вино, шампанское «Кли-Ко», коньяк Мартеля (5 руб. бутылка), шампанское 5–6 руб. бутылка, норвежская королевская селёдка 25 коп. штука, сардины французские 60–65 коп. коробка, токайское вино из Венгрии, шоколад фирмы «Эйнем» (теперь 25-го Октября) с изображением индейца – 15 коп. плитка и дорогой швейцарский шоколад с орехами «Гала-Петер» 45 коп. плитка, миндаль сладкий 1 руб. фунт, конфеты «Кэтти-босс» от кашля, американские орехи 2 руб. фунт, окорок, колбасы московские, рябиновая Смирнова, коньяк Шустова, ликёр «Шартрез».
Рыбным королём считался купец Михалёв.Дом его стоял на углу улиц Войновской (Кирова) и Спасской (Ленина). Имел он большой рыбный магазин в 2-этажном каменном доме, где потом при Советской власти был Дом крестьянина (теперь пельменная). Чёрная икра была 45 коп. фунт, нельма, осетрина, стерлядь.
Так как большинство богатых купцов были старой веры, то они построили себе особую церковь по ул. Царской, рядом с магазином Гастроном. Теперь этой церкви нет. Улица Царская была вся с обеих сторон застроена магазинами. Так, от угла Голицинской (Первомайской) по направлению к мосту по правой стороне шли следующие магазины: Вяткина– обувь, одежда, хозяйственные товары, Шитова– галантерейный магазин, Медведева – аптекарский магазин, Некрасова – кондитерская и булочная (вверху), внизу – мануфактурный магазин Панкратьева, магазин готового платья Брандт, посудный магазин Деева, аптекарский магазин Соколова, хозяйственный Булатова, гастрономический магазин Аверкиева,головные уборы Моисеева, колбасный Миншутина,обувной магазин Воробейчика, галантерейный магазин Ефимова,книжный магазин Невского и Левитана, мануфактурный магазин Лагина.
По левой стороне: «Чай и сахар» Колокольникова, галантерейный магазин «Бр. Агафуровы», аптека Айзенштадт, часовой, золотых вещей Брандт,бельевой магазин Перетц,булочная и кондитерская Бентхен, посудный магазин Брюханова, «Чай и сахар» Колокольниковых, «Шубы и меха» Ионов и Алин, готовые платья Клейнмихель,готовые платья Оверштейн(угол Кирова и Республики – 2-этажный каменный дом).
Кроме того, торговля велась на ярмарках. Летом, в конце июля на площади, где сейчас городской сад, строились бараки и шла торговля мануфактурой, посудой. Приезжали и из Узбекистана – Ташкента – торговали урюком, изюмом «Али-Бухара».
Делали тюменцы сухофрукты на зиму. Ярмарки бывали и в ближайших богатых сёлах. Так, в Прокофьев день (июль) бывали ярмарки в с. Каменка, куда специально ходил пароход, возил желающих посетить ярмарку. Я помню – ездил с родителями.
Нарядные праздники и гуляния устраивались в Тюмени на маслянице. Из пригородных деревень и самого города собиралась громадная армия пароконных или тройки лошадей, запряжённых в сани, украшенных коврами, цветами из бумаги. Сбруя с бубенчиками, колокольчиками и под дугой большой колоколец. И вот вся эта громада проезжала в масляницу по городским улицам, чаще всего кругом по ул. Ленина, Республики, с песнями, плясками в санях. Я помню, мальчиком забирался на ступени магазина Лагина(ступеней этих теперь нет, на месте магазина венерическая больница) и глазел на это красочное зрелище. Нечто похожее теперь бывает на празднике «Проводы зимы». В царские дни (14 мая коронация Николая II) бывало гулянье в Загородном саду (ныне сад судостроителей). В Рождество устраивалась платная ёлка в Приказчичьем клубе. Входной билет на одного ребёнка (с ёлочным подарком) 1 руб. 50 коп. Конечно, это было доступно состоятельным родителям. На улице ёлок не было, как при советской власти. Дети ходили по домам с раннего утра и славили хором праздник Рождества церковными псалмами. Очень приятно было быть «ряженным» и ходить компанией по домам, часто незнакомым.
На Пасху было принято крашенье яиц, игра в катание яиц. У ребят открывался сезон игры в «бабки» и широко шло христосование, часто с незнакомыми людьми. Устраивались похмельные столы с выпивками, закусками, куличами, вплоть до «банкухенов». И шли пасхальные визиты. Ряд лиц отказывался от визитов и платил несколько рублей «взамен нанесения визитов» в пользу детей сиротовоспитательного дома, о чём писалось в газете. Ёлки устраивались в каждой семье.
Широко отмечался праздник Троицы и Духов день. Молодыми берёзками украшали улицы около домов. Из других народных праздников того времени запомнился праздник, называемый в народе «Ключ». Этот праздник был на 9ю пятницу после Пасхи. Место празднования было за 2мя логами Городища, где будто бы открыт был целебный ключ. В этот день там был устроен целый ряд бараков для торговли съестными товарами и детскими игрушками (пушки из дерева с шомполами, стреляющие горохом, картошкой). Торговали очень бойко так называемыми «пражениками». Это – тушёными брюквой, калегой, урюком, грушами, яблоками. Тут же в одном бараке жарили оладьи, лепёшки по 2 коп. пара.
Я помню, мы с братом Витькой купили на 2 коп. лепёшек и на 3 коп. пол-бутылки «кислых щей» – это сладкий особый напиток, похожий на баварский квас. Торговали и настоящими фруктовыми водами и сельтерской завода Петухова.Доверенный этого завода еврей Матлинимел свой особый барак.
Конечно, люди находили и более крепкие напитки. Нам с братом приходилось наблюдать драку пьяных: с одной стороны гражданина с тросточкою против ножа жителя так называемых сараев, одетого в широкие штаны-шаровары и сапоги. Палочка была сломана об голову «парижанина» (так называли в народе сарайских молодцов). Но зато он был поранен потом и увезён в больницу. «Сараи» – это холмистое место, где добывалась глина для изготовления кустарным способом кирпича, располагалась на линии железной дороги. Там разбросаны были ряд домиков, в которых ютилась беднота и куда скрывались от гнева полиции жульё. Туда в одиночку даже полицейские боялись пойти в ночное время. Там часто находили при обысках краденные вещи (шубы, пальто и золотые вещи). Один раз, как передавали среди народа, целую тройку лошадей с санями похищенную в городе на одной из улиц, обнаружили в «Сараях».
Теперь на месте «Сараев» выстроены жилые дома, магазины – часть города с ТЭЦ.
Праздник «Ключ» держался только первые годы XX столетия.
Что касается спорта, то ни футбола, ни хоккея, ни баскетбола тогда не было. Велосипеды делали за границей и стоили они дорого очень. Так, велосипед Гритцнера (Австрия) в магазине Альтшуллерастоил 350 руб. мужской и ещё дороже женский. Так что обладатели велосипедов были богатые люди.
Охота велась шомпольными ружьями. Ружья центрального боя были очень дороги, только входили в моду. Мальчишки играли в мячик (в лапту, в «беглы») или в городки. «Исполинский столб», крокет – вот игры. Процветал конный спорт на ипподроме. Хорошие рысаки выращивались в дер. Гусева. В начале 900х годов делали игры над ипподромом проезжие авиаторы-петербуржцы, таким был Уточкин.
