Текст книги "Терпение дьявола"

Автор книги: Алексей Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Вечером измотанные новички разводили костер и чинно ждали, пока Крюк сойдется с Григоровичем в цене за добытые днем артефакты. Они знали, что наставник не уступит плешивому толстяку ни гроша ниже нормы и обязательно проследит, чтобы справедливая доля каждого из его подопечных была внесена торговцем не только в электронную базу, но и тщательно записана в отдельную канцелярскую книгу.

Вернувшись, Крюк оглашал сумму проданного хабара, раздавал своей «пастве» только что купленный у Григоровича хлеб, банки с «Завтраком туриста» и вместе со всеми садился ужинать.

Сапсан, как и другие ученики, всегда с волнением ждал, какую сумму на его счету назовет Крюк, – ведь именно на эти деньги придется покупать себе снаряжение, когда придет время отправиться в свободное плавание по изуродованной земле Зоны.

Количество денег росло не быстро, но достаточно стабильно, поэтому к «выпуску» Сапсан вполне мог рассчитывать не только на АКС-74У в хорошем состоянии и с тремя-четырьмя магазинами, но и на абсолютно новый комбинезон, пропитанный каким-то хитрым составом, не позволяющим ткани загореться.

«Так-с, мазурики, – говорил Крюк, доев свою порцию и доставая из глубоких карманов две бутылки самогона. – На фирменных антирадах мы с вами разоримся, поэтому ударим по мирному атому, забравшемуся сегодня в наши мослы, боевым спиртом».

Разлив самогон по протянутым кружкам, он первым выпивал свою порцию, окидывал новичков хитрым взглядом и спрашивал:

«Чего вам сегодня рассказать, пацаны? Как мы с брательником в Мрачной долине „утреннюю звезду“ искали или как я с пьяным прапором снарягой махнулся? А, черт с вами, карапузы, – расскажу обе. Значит, падает как-то раз на мой КПК письмо от братухи…»

И «карапузы», и «пацаны», многим из которых уже перевалило за тридцатник, с удовольствием слушали очередную порцию увлекательных историй, то матерно сокрушаясь по поводу сначала добытого, а потом потерянного у Ледяной сопки артефакта, то от души веселясь, представляя выражение лица еще не майора, а капитана Громыко, когда похмельный прапорщик Баленко вышел на развод в драной сталкерской куртке, держа в руках вместо полученного давеча нового «калаша» с оптическим прицелом старую двустволку с похабной надписью на прикладе.

Да, рассказывать, как и учить, Крюк умел. Но, если кто-то спрашивал, почему он завязал с походами в глубь Зоны, жилец замолкал, пропуская вопрос мимо своих словно приклеенных к чернявой голове ушей, и отправлялся спать. Разбредались по койкам и его ученики, отвесив спросившему порцию легких подзатыльников.

Причину, по которой Крюк осел на Рубеже, наверняка мог знать Питбуль – его младший брат. Этот угрюмый и немногословный сталкер редко бывал в Станице новичков. Когда он появлялся, Крюк объявлял «карапузам» внеочередные каникулы и спускался с братом в бункер Григоровича – «ударять по мирному атому». Борьба с радиацией обычно занимала двое суток, после которых братья вываливались наружу уже совершенно трезвые.

Проводив Питбуля, Крюк принимался гонять своих учеников в хвост и в гриву, спуская с них на занятиях по три шкуры. Но через некоторое время успокаивался, и все возвращалось на круги своя.

А однажды вечером Крюк, как обычно, отправился к Григоровичу и вышел от него непривычно быстро, одетый в новый бронекостюм и вооруженный бесшумным автоматом «Вал». Тратить деньги попусту Крюк не любил, а такая экипировка наверняка обошлась ему в серьезную сумму. Поэтому новички сразу решили, что случилось что-то серьезное. Это предположение укрепилось, когда следом за Крюком из бункера вышел Григорович, который поднимался наверх, как правило, только по очень большому поводу.

Пожав их наставнику руку, торговец подозвал к себе Торопыгу и вместе с ним спустился обратно в свой подземный киоск. А Крюк просто надвинул на лицо защитное забрало шлема и ушел, не перекинувшись со своими «карапузами» ни единым словом. Вернувшийся с едой Торопыга тоже не смог ничего объяснить и в ответ на все расспросы только разводил руками.

Через три дня место Крюка занял Данаец – тоже жилец, невысокий, с уже седеющими короткими волосами и такой же седой щетиной. Насколько хорошим Данаец был учителем, Сапсан уже не узнал – решив устроить себе небольшой отпуск, он забрал у Григоровича причитающуюся долю и ушел за Периметр. А когда через два месяца вернулся, то понял, что из-за населивших Зону мутантов многое придется постигать заново.

Лишь через год, уже обосновавшись в баре Скрябы и получив личный аккаунт в электронной сталкерской сети, Сапсан узнал из сетевой хроники, что безоружный труп его наставника был обнаружен «вольновцами» на окраине Пустых складов, недалеко от подступов к Рыжему лесу. Тело было мумифицировано до неузнаваемости, поэтому опознать Крюка удалось только после взлома его ПДА.

Поскольку следов от «поцелуя кровоглота», характерных для подобных смертей, на лице Крюка не оказалось, и иных версий никто не выдвигал, причина его гибели осталась загадкой. Вестей от Питбуля не поступало никаких, а тело его так и не было найдено. Зона Посещения вычеркнула из своей короткой, но жуткой летописи еще две судьбы и вписала вместо них одну тайну.

Огромный кабан резко оборвал ностальгические размышления Сапсана. Клыкастая зверюга, вырулив на дорогу из дальних кустов, неторопливо оглядывалась, поводя из стороны в сторону широким уродливым рылом, лишь отдаленно напоминавшим нормальный свинячий пятачок.

В другое время встреча с этим мутантом-тяжеловесом не представляла бы особой опасности. Кабаны подслеповаты, неповоротливы и совершенно не умеют появляться на нелегком сталкерском пути незаметно. Обладая прекрасным слухом, обонянием и нежеланием знакомиться, они, как правило, предпочитают ретироваться еще до того, как будут замечены человеком.

Неожиданно нарваться на кабана можно, наверное, только наступив на него. Впрочем, бывало и такое, потому что спутать мирно почивающего в кустах и облепленного окаменелыми комьями глины хряка с каким-нибудь замшелым валуном – это как два патрона расстрелять. Особенно если встреча происходит в темное время суток. А потревоженный кабан – это не только несколько центнеров некошерного мяса, но и два ведра агрессии, расплескать которые может только бронебойная пуля. И желательно не одна.

Сейчас же ситуация была гораздо хуже. Девятимиллиметровая пуля из «хеклера» только раззадорит кабана, приведя его слабоизвилистый мозг в яростное исступление. А бесконечно удирать от этого мини-слона – удовольствие не только сомнительное, но и весьма недолгое. Скорости кабану не занимать, и если вдруг он решил выйти на охоту, то скорость плюс вес, помноженные на тупость, становятся страшной силой.

Конечно, можно оккупировать какой-нибудь камень и смиренно дожидаться, покуда свин потеряет к ним интерес. Но вот с терпением у кабана-мутанта, как и со скоростью, проблем нет. Хоть сутки на страже проторчит, если никто отвлекать не будет. А отвлекать и некому. Кой черт тебя, окорок лохматый, на дорогу-то вынес? Спал бы себе в тенечке до вечера.

Хоть бы пронесло…

Не пронесло. Завидев людей, кабан пригнул к земле похожую на бочонок голову и, издав низкое хрюканье, понесся к ним во весь опор.

Вряд ли мутант был голоден. Скорее всего, ему просто надоело млеть под кустами, и он решил немного развлечься, погоняв по округе мнимых соперников, которые зачем-то появились на его территории.

Остановить приближающегося зверя можно было только одним способом. Опасным, но проверенным.

– Разбежались! – скомандовал зэкам Сапсан. – По краям дороги.

Питон с Колодой отскочили в разные стороны, безотрывно наблюдая, как кабан, кроша крепкими копытами старый асфальт, мчится к оставшемуся на месте сталкеру.

Дождавшись, пока хряк приблизится на расстояние двух своих корпусов, Сапсан резко отпрыгнул, и кабан, согласно всем физическим законам, пробежал мимо, не сумев отклонить грузное тело от намеченного курса. Моментально развернувшись, сталкер вскинул обрез и, наспех прицелившись, влепил в основание черепа промчавшегося мутанта свинцовые капли дроби. Прогалопировав еще пару метров, кабан с хрустом подломил ноги и на полном скаку зарылся носом в асфальт. Дернув головой, он попытался подняться, но Сапсан был уже рядом – приставив обрез к подчелюстной впадине пребывающего в шоковом состоянии мутанта, он выстрелом из второго ствола отправил местного недоносорога в его свинский рай.

А ведь как хорошо день начинался.

Оглянувшись на поднимающихся зэков, Сапсан завидел несколько темных точек, движущихся по освещенному солнцем склону в их сторону. В Зоне мало кто мог так быстро и уверенно передвигаться, да еще и в стае из – он быстро сосчитал увеличивающиеся точки – девяти голов. Псы-интуиты.

Потеряв в результате непонятных мутаций зрительные органы, эти бывшие друзья человека не утратили, однако, замечательного обоняния. Наоборот – оно сильно гипертрофировалось, благодаря чему слепые мутанты чувствовали добычу задолго до того, как добыча видела их самих. К тому же псы-интуиты были, пожалуй, единственными животными в Зоне, которые еще издали распознавали радиационные очаги и аномалии. Эта способность позволяла им отлично ориентироваться даже во врожденной темноте и, конечно, не могла остаться незамеченной. Многие люди – от простых сталкеров до профессионалов-кинологов – пытались приручить безглазых мутантов. Но, увы, все попытки пропадали впустую, порой заканчиваясь смертью дрессировщика.

Имея «калаш» с парой магазинов, рассеять эту небольшую стаю не составило бы большого труда. Псы-интуиты, в отличие от своих родичей лжесобак, агрессивностью не отличаются. Достаточно прострелить головы двум-трем особо ретивым особям – и остальные сами разбегутся. Но это правило действовало не всегда. Особенно если псы решили пообедать всерьез. Сейчас, взбудораженные донесшимся запахом крови, они, конечно же, именно этого и хотели.

Сапсан быстро огляделся по сторонам. Ни одного большого камня или другой труднодоступной для мутантов возвышенности, с которой удобно вести расчетливый огонь, поблизости не оказалось.

– Не рассыпаемся! – скомандовал он, закрыв спиной Колоду и перезаряжая обрез. – Отойти на КПП уже не успеем. Питон, стреляй по самым прытким. Если кого пропустишь – второй раз не отвлекайся, я на дробь подпущу.

– Они все прыткие! – ответил Питон, прицеливаясь в коричневое тело мутанта, сильно вырвавшегося вперед и уже подбегавшего к ним.

Первая короткая очередь «хеклера» прошла мимо. За секунду до выстрела тварь вильнула в сторону, но ее уже поджидал Сапсан. Обрез в его руках дернулся, и тело слепца отбросило назад с изувеченной дробью головой. Почуяв кровь товарища, псы на мгновение замешкались, дав Питону возможность прицелиться заново.

Следующими двумя пулями спортсмен прошил голову и грудь еще одного мутанта, но псы уже не обратили внимания на своего мертвого собрата. Сапсан направил дуло на нового вожака, до которого было не больше пяти метров, и начал было давить на спусковой крючок.

В эту секунду пес будто споткнулся. Из его головы плеснуло красным, тело по инерции кубарем покатилось вперед. Через секунду такой же кульбит совершил еще один мутант. Потом еще один.

Не дожидаясь, пока оставшиеся в живых твари поймут, в чем дело, Сапсан толкнул Колоду по направлению к ближайшей канаве и, прыгая следом, скомандовал все еще охваченному охотничьим азартом Питону:

– В кусты!

Уже валясь в канаву, он увидел, как растерявшие агрессивность оставшиеся в живых мутанты трусливо разбегаются в разные стороны. Ищите другую столовую, ребята. Без неизвестных снайперов.

Но где же ты засел, спаситель чертов?! И на кой ляд тебе чужие жизни так сдались, что вдруг решил патроны тратить? Да, весело встречает Рубеж мирных странников.

Следующие несколько минут Сапсан усиленно соображал, лежа в подсохшей грязи на дне канавы. Ясно, что убивать их никто не собирается. Во всяком случае – пока. Значит, либо допросить, либо…

– Эй, там! Живые, не? – раздался молодой голос.

– Нормально, живые! – ответил Сапсан, пытаясь определить направление, откуда кричали.

– Тогда оружие на землю складываем и ручки вверх вытягиваем! – В тоне невидимого собеседника послышался металл. – Только не надо глупостей, мужики! Вы не в том положении, чтоб выкобениваться.

– Тут тенек хороший! А на дороге неуютно, солнце палит. – Сапсан сильнее вжался в землю.

– Неуютней будет, если я палить начну, – прозвучало в ответ. – Тут за деревом что-то синеет такое красное. Не разберу только, голова или жопа. – Говоривший хохотнул. – Ага, убралась. Вылезайте, короче. Нечего детский сад устраивать. Ну! Или гранатой помочь?

Отрастил гузку, чертов спортсмен. Да хотя какая уже разница. Чай не в вестерне, чтобы в «кто быстрей достанет пушку» играть.

– Второй день одно и то же… – негромко буркнул Сапсан, выбрасывая обрез на дорогу и вылезая из своего укрытия.

Питон тоже не стал раздумывать – безропотно положил «хеклер» на землю и на всякий случай отошел от него на два шага. Колода, которому разоружаться было нечем, просто поднял руки, придав лицу безобидный вид.

Метрах в десяти от них из-за дерева вышел человек. Вряд ли он там был изначально. Скорее, подошел уже после того, как разбежались мутанты.

Сапсан, имевший некоторые познания о снайперском деле, знал, что тряпично-лоскутный маскхалат, в который был одет приближавшийся к ним неизвестный, назывался «леший». А «лешими» обычные сталкеры, как правило, не пользовались – неудобно, да и незачем. Профиль работы не тот. Военный снайпер? Что он тут забыл?

Подойдя ближе, человек сбросил капюшон, открыв размалеванное сажей лицо.

– Кто, куда, зачем? – лаконично спросил он, направив на троицу дуло ВСС – бесшумной снайперской винтовки, именуемой знающими людьми «винторезом». Дорогая игрушка для обычной засады.

– Бродяги к Григоровичу, – честно ответил Сапсан, понимая, что прикидываться мирными грибниками бесполезно.

Глаза «лешего», особенно ярко блестевшие на фоне выпачканного лица, окинули всех троих недоверчивым взглядом, который остановился на Колоде.

– А этот старикан? – спросил незнакомец у Сапсана.

– Старикан за себя сам ответить может, – произнес Колода, не опуская рук. – Старикан тоже бродяга, но не местной чеканки.

– Замолкни, старче, – оборвал его Сапсан и снова обратился к стрелку: – Слушай, браток, хорош из себя партизана корчить, я же вижу, что ты не из вояк, – те бы нас мордой в грязь уложили, наручники надели и уже потом спрашивали. Ты – жилец. Правильно?

– Правильно-правильно, – сказал тот. – Но сути вашего положения это не меняет, так что отвечай на вопрос.

– Эй, Тюлень! – раздалось с поросшего терновником холма, откуда, скорее всего, и спустился их неприветливый собеседник. – Кого поймал?

В отличие от «лешего», говоривший не прятался и был к тому же не один.

На пригорке стояли два человека, одетые, насколько смог разглядеть Сапсан, в грязно-зеленые прорезиненные комбинезоны с нелепо-поэтичным названием «Восход». Типичное облачение сталкеров, призванное хоть как-то оградить своего носителя от радиационного фона. Кроме того, под жесткой тканью подобных комбинезонов обычно скрывалась творческая находка местных кутюрье – кевларовые вставки, играющие роль легкого бронежилета. Практично, недорого, удобно. Если в дебри Зоны не лезть.

– Хрен их разберет, – не оборачиваясь, ответил снайпер, которого назвали Тюленем. – Говорят, бродяги. К Григоровичу идут.

– Ну и чего ты их маринуешь? – прозвучало в ответ. – Оружие забери и тащи их сюда.

Тюлень отошел в сторону и скомандовал, слегка поведя стволом «винтореза» в сторону холма:

– Пошли.

Даже не пытаясь возражать, Сапсан и оба зэка последовали приказу. Поднявшись на пригорок, они предстали перед двумя сталкерами – хмурым рыжим бородачом с глубоко посаженными глазами и короткостриженым брюнетом со шрамом от ожога на правой щеке. Оба держали наперевес автоматы Калашникова с оптическими прицелами, а у бородача на поясе висела кобура, в которой угадывалась рукоять пистолета «глок».

Тюлень, поднявшийся вслед за троицей, сбросил на землю их обрез и «хеклер», после чего, не опуская «винторез», встал в стороне, дабы, случись что, не попасть под огонь своих товарищей.

Брюнет со шрамом переглянулся с бородачом и, повернувшись к Сапсану и его спутникам, сказал без тени неприязни:

– Куда путь держим, жуки майские?

– К жильцам, – ответил Сапсан. – Только от КПП отошли, как слепыши налетели. А у нас ни стволов нормальных, ни патронов. Спасибо вашему, помог.

Последние слова он произнес без заискивания и без иронии. Как ни крути, а жилец их действительно спас. Брюнет кивнул:

– Да, Тюлень у нас стрелок хороший. Только больно подозрительный. Вы руки-то опустите, мужики. А ты, Тюлень, дуру свою убери. Видишь же, что не наши клиенты. Давай разоблачайся и пост сдавай.

– Лучше перебдеть, чем недобдеть, – пробурчал Тюлень, но брюнета послушался.

Сняв маскхалат, под которым оказался такой же комбинезон, как у остальных жильцов, он передал его вместе с «винторезом» бородачу и, отойдя к одному из множества лежащих на пригорке камней, вытащил из-под него «калаш».

– Пост сдал, – сказал он, вытряхивая из дула комочки земли.

– А Варяг принял, – ответил брюнет. Махнул рукой Сапсану и зэкам. – Пошли на базу, что ли. Там расскажете, какими судьбами вас занесло. Меня, кстати, Чифом кличут.

– Сапсан. – Представился Сапсан. Указал на спортсмена и старого зэка. – Это Питон и Колода. А стволы нам вернут?

– На базе, на базе, – ответил Чиф. – Да не дрейфь. До нее недалеко, а дорога тихая.

Сапсан хлопнул себя по карману куртки, в который уложил стопку карт после прохода через заброшенный блокпост. Теперь ее там не было – видимо, в канаве осталась. Попросить Чифа вернуться за ней, что ли? Нет, не стоит. Все равно отсюда места знакомые пошли, да и у Григоровича обязательно нормальная карта найдется, поновее. Их-то он бесплатно раздает, поредевшую клиентуру удержать старается.

Насколько Сапсан помнил, около полутора лет назад база жильцов на Рубеже разместилась в Станице новичков, которую чуть не оккупировали наемники, захотевшие расширить в Зоне сферу своего влияния. Но сейчас Чиф вел их в совершенно другую сторону. И поэтому Сапсан спросил:

– Вы разве не в поселке стоите?

– Нет, – ответил Чиф, дернув обожженной щекой, будто отгоняя неприятное воспоминание. – Там после Серой радуги два месяца назад «горелка» потопталась. Все выгорело к жукам майским. Мы теперь на старый совхоз перебрались. Там гореть нечему, кирпич один. «Плакуш» с кабанами вытурили, почистили, укрепили подходы. Даже удобнее стало, чем в поселке. Сейчас придем – сам увидишь. Ты на Рубеже-то, вообще, давно был?

– Больше года назад. В основном по Агротеху да по Старой свалке лазал, к вам завернуть недосуг как-то было. А Григорович все торгует?

– Григорович три недели назад слинял, – огорошил Сапсана Чиф. – Сказал, что отдохнуть месяцок хочет, но нам с мужиками кажется, что насовсем свалил. Он в последние дни ходил как в воду маканный. О цене не спорил, заказов не брал и не давал. Странный стал, в общем. Может, случилось у него что-то, а может, Зона заела. Он же здесь лет пять торчал безвылазно. Или даже больше.

– А снарягу где берете, оружие, еду? – удивленно спросил Сапсан. – Или его бункер обносите потихоньку?

– Да чего его обносить. – Чиф бросил болт в очередную «мясорубку» и махнул рукой, указывая, как ее обойти. – Я же говорю, он заказов никаких не делал. Ни нам, ни за Периметр. Перед отъездом остатки распродал по дешевке, а бункер законопатил. Вот поэтому и думаем, что насовсем ушел наш Григорович. Жалко, конечно, если так. Мы еще недельку просидим и, если он не вернется – на Черномаш подадимся. Там у бармена из «Изотопа» все в порядке. Тем более что «Приоритет» оттуда ушел, и хочется верить, что насовсем.

– Про «Приоритет» я знаю. Говорят, совсем у них крыша съехала. Без разбору всех в расход пускают.

– Почему без разбору, – хохотнул Чиф. – Они же теперь суд проводят, не слыхал?

– Слышал. – Сапсан вспомнил слова Гарика. – Судят и мочат. Я думал, это слухи.

– Ну да какие там слухи? Зато все типа по правилам, по уставу ихнему. Никто понять не может, что на них нашло, только думаю, что доиграются они, жуки майские, с такими вещами. Мужики потерпят-потерпят, да ответят. Это же и нашим и вашим совсем не в жилу. Зачем беспредел-то творить? Ты сам, кстати, у кого кантуешься?

Сапсан ненадолго задумался.

Вряд ли до Рубежа могли дойти сведения о том, как по его милости Скряба без барышей остался. Но если жильцы все-таки об этом узнают, то будут не очень довольны. Это только на первый взгляд кажется, будто их никакие махинации вне Периметра не интересуют. Нет. Все, что касается материальной выгоды, жильцов интересует очень даже. Ведь если каждый второй бродяга начнет мимо своего барыги артефакты проносить, то барыга либо вообще не сможет расплачиваться с жильцами за информацию, либо снизит на нее расценки. А когда о таком демпинге прознают другие торговцы, то тарифы «поплывут» и у них. Отсюда прямой убыток жильцам. Они, разумеется, смогут прожить и на внутренних каналах, сотрудничая, например, с теми же учеными. Но пока перестроишься, пока все наладишь – пройдет время. А время в Зоне стоит порой так же дорого, как сама жизнь.

Конечно, бить жильцы за подобные проделки вряд ли станут, но отношение к непорядочному бродяге будет у них соответствующее. Прямо скажем, очень нехорошее будет отношение.

Мысленно растянув этот запутанный клубок коммерческих связей между Зоной и большим миром, Сапсан так же мысленно стукнул себя по голове. Вот ведь, что называется, бес попутал.

Заметив его замешательство, Чиф переспросил, на этот раз более настойчиво:

– Чего молчишь. У кого кантуешься, спрашиваю?

– А-а-а. О «приоритетовцах» задумался. С чего бы это они на нашего брата вдруг так ополчились. Я сам-то у Скрябы держусь. Давно уже.

Сапсан решил не скрывать своего сталкерского происхождения. В конце концов, не того он полета птица, чтобы вся Зона была в курсе, как он хабар налево сдает. Да и Скряба не дурак каждому встречному-поперечному рассказывать, что Сапсан его кинул. А вот если Чиф вопросы наводящие задавать станет, то на вранье попасться можно на раз-два.

– У Скрябы? – Жилец слегка покосился в другую сторону и, как ни в чем не бывало, сказал: – Да, знаю такого. И ребят его тоже знаю. Как там Дергач-то? С Медведя шкуру не снял еще? Помню, летом грозился, только уже не помню за что.

Сапсан хмыкнул. Вот и проверочка. Но с Дергачом перебор.

– Не юродствуй, – ответил он. – Медведь еще зимой Дергача из Мрачной долины на себе выволок и возле Старой свалки похоронил. И ты это знаешь, раз по именам спрашиваешь.

– Проехали. – Чиф, похоже, удовлетворился его ответом и даже будто немного смутился. Правильно, нечего по памяти хороших людей топтаться. Тем более покойных.

– Бывает. – Сапсан чуть помолчал, глядя по сторонам, и решил продолжить разговор: – Жаль, что Григорович ушел. Дело у нас к нему было. Нам-то, вообще, в Припять надо…

Чиф прервал его на полуслове.

– Об этом – сказал он, не оборачиваясь, – ты бригадиру расскажешь, если он спросит. А мне абсолютно наплевать, как и зачем ты и твои приятели здесь оказались. Многие знания – многие печали. Знаешь такую поговорку?

Сапсан, хоть и слышал эту мудрость впервые в жизни, из вежливости кивнул. Однако все же решил уточнить:

– А вот Тюленю, пока ты не сказал, что мы не ваши клиенты, было не наплевать. Ждете кого-то?

– Ждем. – Чиф зло сплюнул. – Неделю назад приходили какие-то мутные упыри, спрашивали про наши отношения с учеными на Малахите. Получили лапши полные уши и отвалили. Но сказали, что могут еще вернуться, и с таким намеком, что, типа, вернутся не одни. Вот мы и напряглись. Тюлень вас тормозить не должен был, только пропустить и маякнуть на базу.

– Что же вы этих мутных не шлепнули? – спросил Сапсан.

– Каждого шлепать – шлепалка устанет. Может, они и нормальные были, просто нагловатые. Кто их разберет. А мы не «Приоритет» и не вояки, чтоб каждого придурка за бруствер отводить. Пришли мы, кстати.

Новая база жильцов действительно была лучше приспособлена для обитания, нежели простреливаемая со всех сторон Станица новичков. Те совхозные постройки, которые были деревянными, давно перестали быть собственно постройками. Было видно, что их разрушению способствовали не только погодные условия, – над стенами кто-то хорошенько поработал топором или чем-то более тяжелым. И теперь любому, кто решит покуситься на спокойствие хозяев, просто некуда будет спрятаться от их огнестрельного гостеприимства.

Зато здание из белого кирпича, до аварии на ЧАЭС бывшее, вероятно, каким-то административным, хоть кое-где потрескалось, но смотрелось довольно надежным убежищем. Даже с первого взгляда становилось понятно, что обустраивали его люди, съевшие на защите своих жизней не одну лжесобаку.

Конечно, доски на окнах не могли служить надежным укрытием от пронырливых пуль, но они вполне годились, чтобы на некоторое время сдержать натиск мутировавших тварей. Впрочем, добраться до окон зверью было бы затруднительно – в нескольких метрах от дома стояла плотная колюче-проволочная ограда высотой в полтора человеческих роста.

Какому-нибудь снарку, вздумай он поживиться сталкерским мясцом, перемахнуть через нее труда не составит. Но приземляться незваному гостю придется тоже на проволоку, аккуратные ряды которой поднимались от земли на уровне колен и стелились метра на четыре от основного ограждения к дому. В придачу эта конструкция была сплошь увешана пустыми консервными банками, издававшими под порывами ветра жалобное дребезжание. Надо полагать, от более серьезных сотрясений банки начинали громыхать во всю ивановскую, сигнализируя обитателям дома о вторжении посторонних.

Колода уважительно присвистнул, а Сапсан, оглядев этот плод сумрачного сталкерского гения, спросил:

– Где вы столько проволоки надыбали? Тут же ее с километр намотано.

– Нравится? – Чиф довольно усмехнулся. – Это мы старый блокпост ободрали. Двое суток ходили, искололись по самую эту самую. Зато теперь жук майский без спроса не пролетит.

Проход оказался с другой стороны, где посреди узкого проема в ограждении стояла железная бочка, игравшая роль ворот.

На бочке, закинув «калаш» за спину, сидел здоровенный верзила и, поглядывая по сторонам, крутил в широкой ладони ржавый погнутый болт. Увидев вместе с Чифом и Тюленем незнакомцев, здоровяк в секунду стянул с плеча автомат и вопросительно пробасил:

– Чиф?!

– Свои, Кеша. – Чиф успокаивающе поднял руку, в которой сжимал обрез Сапсана. – Бродяги с южного края, Тюлень выцепил. Ты карауль пока, а я к Шалому схожу.

– Угу, – ответил здоровяк.

Откатив бочку, он пропустил Чифа и Тюленя, которые быстро скрылись в доме за самодельной дверью, оббитой листами кровельного железа. Не став возвращать емкость на место, Кеша направил на троицу автомат и сказал:

– Стоим, молчим, ждем.

Привыкнуть к смотрящему на тебя дулу невозможно. Инстинктивно хочется отпрянуть, отойти в сторону или хотя бы просто присесть. Сейчас Сапсану хотелось сделать все это сразу и, желательно, без пулевых последствий для организма. Но первым делом он жутко хотел чихнуть. Процедура незамысловатая, только как на нее отреагирует Кеша? Мужик он вроде бы не нервный, но в тихом омуте, говорят, такие чуды-юды водятся, что только успевай отмахиваться. А от пули-то не отмахнешься.

Морща нос и кривя губы, Сапсан из последних сил старался сдержать нарастающее щекотание в ноздре. Где там Чиф шляется, кровоглот его задери!

В тот момент, когда он уже был готов сдаться, из-за двери выглянул их провожатый.

– Эй, бродяги! – прокричал Чиф. – Заходите. Кеша, пропусти, все нормально.

Моментально утратив интерес к троице, здоровяк убрал автомат. Сапсан с наслаждением втянул воздух и упоенно чихнул – Кеша ухом не повел, продолжая подбрасывать болт и спокойно обозревать окрестности. Идеальный часовой.

Вопреки ожиданиям Сапсана, в доме было довольно светло. Солнечные лучи, проникая сквозь щели меж оконными досками, озаряли неизвестно откуда принесенные покосившиеся тумбочки, шкафчики, крытые старенькими матрасами деревянные лежаки, на одном из которых уже разлегся Тюлень, и прочие детали аскетичного сталкерского быта.

Расположившаяся возле одного из окон железная бочка – копия стоявшей снаружи – служила, судя по вяло курящемуся из нее сизому дыму, и полевой кухней, и системой отопления. Неизвестно, как она справлялась с первой функцией, но для обогрева всего помещения ее сил явно не хватало – температура в доме была ненамного выше, чем за его стенами. Но вот уличной свежести здешнему воздуху явно не хватало. Небольшой сквозняк даже сквозь щели в окнах не мог вытравить отсюда тяжелые запахи немытого тела, дыма и ружейного масла.

– Как казарма, епа, – сказал Питон оглядываясь.

В ответ на его слова из-за небольшой перегородки справа от входа раздался окрик Чифа:

– Проходите сюда, бродяги.

Пройдя через низкий дверной проем, все трое очутились в небольшой комнатенке, главной достопримечательностью которой была дверь, положенная на два больших чурбака. Видимо, за этим самодельным столом местные обитатели собирались для обсуждения очередного похода в Зону или решали свои хозяйственно-бытовые вопросы.

Возле «стола» на колченогом стуле сидел Чиф, а рядом с ним на другом стуле расположился сталкер, по ширине плеч мало уступающий оставшемуся снаружи Кузе. Блестящая лысина на его голове говорила либо о тщательном контроле за ростом волос, либо, что вероятнее, о длительном нахождении своего хозяина на радиоактивных территориях.

Нахмурив низкие брови, лысый смотрел в светящийся экран своего КПК и беззвучно двигал тонкими губами, словно повторяя про себя прочитанное в наладоннике. Увидев вошедших спутников, он прервал свое занятие и, встав, с любопытством оглядел троицу.

– М-да-а!.. – протянул лысый. – Чиф рассказал, что вы в центр рветесь, но, мужики, без обид, на сталкеров вы похожи, как моя бабушка на Черчилля, хоть и курила старушка как паровоз.

– Побегай двое суток без снаряги, и я посмотрю, на кого ты похож будешь, – проворчал Сапсан.

– Я и больше бегал, – ответил жилец, убирая наладонник за пазуху. – Но это ладно. Шалый. Бригадирствую здесь. Так сказать, первый среди равных.

Сапсан и зэки представились в ответ. Поочередно пожав им руки, Шалый сказал:

– Теперь давайте серьезно, братцы. Откуда вы идете – мне побоку. Хотите в Припять – удачной дороги и мир праху. Но к нам вы зарулили не просто так, правильно?

– Правильно. – Сапсан кивнул. – Нам стволы нужны и защитные костюмы хоть какие-нибудь завалящие.