Текст книги "Терпение дьявола"

Автор книги: Алексей Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Перелесок оказался совсем небольшим. Но облетевшие осинки и березки, как ни воспевали их родимую красоту патриотично настроенные поэты, не могли бы толком схоронить беглецов от нескромных взглядов с борта «крокодила», вздумай он вернуться. Топь же и вовсе представит троицу суетливыми тараканами, захваченными врасплох посреди грязной кухни. Следовало спешить.

Неподалеку раздался хруст веток. Вскинув обрез, Сапсан оглянулся, приготовившись дробью объяснить неизвестно какому мутанту, что обедом здесь не пахнет. Но, увидев зад удирающей «плакуши», облегченно выдохнул. Отдыхала тетушка, никого не трогала. А тут пришли, разбудили, прогнали. Зато жива осталась, радуйся. А Питон, смотри-ка, тоже быстро среагировал. И Колода не замешкался – вон как расторопно за его широкую спину отскочил.

– Неплохо, – похвалил он спортсмена, все еще целящегося вслед мутанту. – Но с такого расстояния ты ей только шкуру поцарапаешь и даже не разозлишь. Пойдем-ка делом займемся.

Придирчиво осмотрев несколько молодых деревьев, сталкер остановил выбор на трех осинах, толщина которых заслуживала доверия и не представляла особых сложностей для вандальского вылома.

Подозвав Питона, который вместе с Колодой сбивал с ног налипшие комья грязи, он указал на одну из выбранных осин и спросил:

– Сломать можешь?

Спортсмен не ответил. Перекинув «хеклер» за спину, он деловито взялся за ствол дерева и рывком прижал его к земле. Потом подобрал валяющийся рядом камень с острыми краями и со скоростью перворазрядного молотобойца стал лупить им по месту изгиба. Через пару минут раздался тихий треск, после которого деревце осталось лежать на земле. Покончив подобным образом с оставшимися двумя деревцами, Питон выбросил камень и, утирая лоб, повернулся к Сапсану:

– Ну?

– Все, – ответил сталкер. – Только ветки обломаем – и нормально. На карте болото тянется примерно километра на два. С той стороны, если обойдется без задержек, окажемся еще до наступления темноты. А там уже будем думать о ночлеге. Хотя есть у меня одна мысль… Но это потом, сейчас пока Колоде помоги.

Путешествия по болотам никогда не бывают приятными. Коварные недра, покрытые толстым слоем осоки и вереска, которые, в свою очередь, таят под собой вязкую трясину, грозят неосторожному гуляке скоропостижной смертью, главный ужас которой заключается в ее медленном наступлении. Постепенно погружаясь в черную, как нефть, и холодную, как лед, пучину, издевательски и неумолимо колышущуюся вокруг, человек судорожно хватается за любой стебель. И с каждой секундой испытывает все больший ужас, заполняющий сознание мерзкой, как окружающая топь, мыслью – погиб.

После подземелий, байки о которых зачастую представляют собой фееричную смесь ночного кошмара и извращенной выдумки рассказчика, болота по праву считаются самыми опасными местами Зоны. В отличие от своих товарок, томно вздыхающих вне Периметра, здешние топи любят и умеют похвастаться еще одной достопримечательностью – аномалиями, нежданно возникающими посреди тропы, знакомой, казалось бы, до последнего кустика.

Сапсан, как и все сталкеры, болота не любил. Сейчас эта нелюбовь, подзуживаемая отсутствием резиновых сапог, выражалась особенно сильно. Тщательно ощупывая слегой каждый участок мшистой мякоти, перед тем как погрузить в нее ногу в насквозь промокшем ботинке, Сапсан ежеминутно сверялся с картой, зажатой в левой руке. Иногда ему приходилось останавливаться, чтобы пристальнее взглянуть на подозрительное колыхание расстилавшейся впереди легкой дымки.

Подозрения, как правило, оправдывались. И тогда всем троим приходилось огибать очередную аномалию, затаившуюся среди примятых кочек и заполненных темной торфяной водой прогалин. Только изредка попадавшиеся деревья своим чахлым и уродливым видом хоть и не придавали обстановке дружелюбия, тем не менее, служили доказательством, что почва, пусть и некрепкая, здесь все же есть.

Они шли уже не меньше двух часов, когда Сапсан вдруг понял, что жутко устал – будто невидимые руки надели на него пудовые колодки. От постоянного высматривания аномалий болели глаза, а ноющая спина тоскливо вспоминала о мягкой обшарпанном стуле в теплом барном закутке, где так хорошо посидеть с простодушным увальнем Мякишем и балагуром Тошей, за наличие высшего образования получившим кличку Профессор.

Только не сейчас, только не здесь. Восстание мышц и внутренних органов признается незаконным и откладывается на неопределенный срок. Хотя бы до того момента, пока ступни, наконец, не почувствуют твердую землю. А до нее осталось немного, совсем немного.

Энергично тряхнув головой, сталкер постарался сбросить внезапную слабость. Зачерпнув холодной воды из первой попавшейся прогалины, он омыл лицо. Пить нельзя, поэтому хоть так.

Помогло. Боль из мышц хоть никуда не ушла, но голова все же заметно прояснилась. Чавкающие звуки шагов и приглушенное чертыхание позади напомнили, что в своих чаяниях он не одинок. Удивительно, но взгляд на державшегося из последних сил Колоду, поддерживаемого запыхавшимся Питоном, придал Сапсану энергии. Развернувшись, он подошел к отставшим спутникам и сказал, стараясь добавить голосу как можно больше уверенности:

– Еще чуть-чуть. Метров триста осталось. Ну? Это, вообще, даже почти и не считается, братва!

Он впервые так назвал своих компаньонов и тут же об этом пожалел. Нашел время брататься. И нашел еще с кем. Один – отморозок, по которому пуля плачет, второй – вообще урка закоренелый, за свои шестьдесят с лишним лет ни дня не проживший честно! Вот так компания подобралась…

Впрочем, тут уж самому перед собой оправдываться не надо. Ты вместе с ними идешь, сталкер. Идешь не к соседке за солью – за краденым идешь. Потому что деться тебе некуда. Потому что своими выходками ты сам себе под ноги насрал и не нужен сейчас никому. Без оружия, без еды, без снаряги толковой – а идешь. И дойдешь, сволочь! А ну!

– Слышьте, подельнички хреновы! – остервенело гаркнул он на зэков. – Подтянули портки и дунули за мной. Я из-за вас здесь подыхать не собираюсь! Чего стоишь, вылупившись? Хватай деда в охапку и хоть на горбу его волоки, но чтоб не отставать мне тут!

Последние слова относились к Питону. Спортсмен уже вознамерился было поднять огромные кулаки, как вдруг Колода затрясся, зайдясь мелким смехом.

– Игорек, хр-р, ты… – сдавленно кашляя, проговорил он, – а ведь ты струхнул, Игорек, э? Аха-ха-хр-р! Помереть боишься? Не боись. И не такое видали, не таких уделывали. – Резко вдруг посерьезнев, Колода выпрямился и уже без тени юмора произнес: – Все, хватит! Размокли мы тут. Осталось-то, в натуре, совсем немного.

Питон не стал давать волю своему самолюбию, очевидно поняв его несвоевременность. Злобно глянув на сталкера, он насупился и решительно перехватил слегу. Вот это другое дело.

– Ладно, забыли. – Сапсан сдержанно улыбнулся. – И так уже времени сколько потеряли. Когда выйдем, уже темнеть начнет. А надо еще ночевку соорудить.

Теперь они шли не растягиваясь. Колода, по примеру Сапсана, ополоснул лицо и заметно приободрился. Только Питон, погруженный в какие-то свои мысли, угрюмо раздвигал ногами листья осоки. Внезапно его лицо прояснилось и, ткнув пальцем куда-то вперед, спортсмен хрипло сказал:

– Кажись, пришли, епа.

Сапсан, еще раньше заметивший долгожданный лесок, согласно кивнул:

– Ну да. Последний рывок остался. И аномалий тоже не видно. Стой!

Он опоздал. Питон успел сделать только несколько шагов, когда словно исполинская бита ударила его в спину. Описав дугу, кувыркающееся тело спортсмена полетело ровнехонько в сторону берега. Подхватив оторопевшего Колоду, Сапсан собрал остатки сил и, не теряя ни секунды, рванул вперед.

В отличие от других аномалий, «попрыгун», чем он меньше, тем дольше перезаряжается. Тот пятачок, в который угодил Питон, явно был совсем молодым, иначе была бы морока снимать переломанного спортсмена с далеких сосен Рыжего леса.

Придерживая старого зэка за плечи, сталкер вдвое пристальней смотрел под ноги, стараясь не сбавлять хода и при этом не повторить печальной участи Питона. Немного не доходя до того места, где болотная жижа соприкасалась с кромкой земли, они, наконец, увидели спортсмена, лежащего среди раздавленных кочек.

Дотащив тяжело дышащего Колоду до твердого берега, Сапсан подбежал к распластанному Питону и, присев на корточки, с облегчением убедился, что тот дышит. Это хорошо! Потеря бойца, хоть и такого строптивого, была бы ненужным расточительством.

Дождавшись, пока Питон поднимет голову, он непринужденно спросил:

– Добегался?

– А-ы-ы… – промычал спортсмен, снова уронив голову обратно в грязь.

– Хорошо хоть рюкзак не слетел. – Сапсан снял с его плеч опутанный тиной ранец и деловито осведомился: – Ствол где?

– По-по-по…

– Потерял?

– По-подо мной. Больно, епа… – Питон медленно приподнялся и сел на кочку, потирая ушибленные места. – Нехреново я так влетел.

– Радуйся, что «попрыгун» слабый попался, – наставительно сказал сталкер. – Будь он посильнее, кружился бы ты сейчас на околоземной орбите. Какой леший тебя вперед понес?

– Так ты же сказал, что аномалий не видно, – буркнул Питон, озадаченно ощупывая спину.

– Не видно не значит, что их нет. Попалась бы «комариная плешь» такого же размера, пригвоздила бы на месте и ступни раздавила. Вот хоть говори, хоть…

– Да понял я, понял. Не гунди, епа. – Питон, покряхтывая, встал. – А Колода где?

– Отдыхает, – ответил Сапсан, тоже поднимаясь. – Сам-то оклемался? Пошли, надо осмотреться и устроиться где-нибудь. И как-нибудь.

Небо медленно темнело. Солнце, до сих пор прячущееся за сплошной пеленой туч, начинало клониться к закату, поэтому мысли о том, где провести ночь, не покидали голову сталкера.

Тут уже не окраина, поэтому поиски какого-нибудь заброшенного хутора или даже деревеньки, коих в свое время было много раскидано по здешним местам, вполне могут оказаться удачными. Надо снова посмотреть карты. Хоть что-то на них должно быть указано. Подойдет любая развалюха, главное, чтоб крыша над головой была. Быстро же день пролетел.

Вместе с прихрамывающим Питоном, сокрушенно оглядывающим окончательно изгвазданные штаны и куртку, они вернулись к Колоде. Слабо улыбнувшись при виде спортсмена, старый зэк спросил его:

– Стремно без крыльев-то?

– Не, нормально, – отмахнулся Питон. Постучал по висящему на животе «хеклеру». – Ребра болят только, грудаком на ствол упал.

– Ну это семечки, – усмехнулся Колода. – Попал бы ты на Соликамск, в пересыльный отсек, вот тогда бы знал, что такое, когда ребра болят. А это… кхе-кхе…

Пока вор откашливался, Сапсан рассматривал карту. У окончания брода он отметил их нынешнее местонахождение и стал изучать окружающие метки, взяв радиус примерно в километр. Если ничего не найдется, то придется, конечно, расширить круг поисков.

Согласно карте, перелесок, где они оказались, окружал болото почти полностью, прерываясь только на северо-западе, куда забирать смысла нет – там поле без всяких интересных обозначений. С одной стороны, поле – это хорошо, ибо мутанты не очень любят открытые пространства. Однако на этом же поле можно стать хорошей мишенью для тех, кто к мутантам не относится. Вот это уже плохо. Вполне возможно, что здесь начинаются хоженые места и к хорошо видимому издалека костру может выйти кто угодно. Сталкеры если и не подстрелят, то косых взглядов и ненужных расспросов не оберешься. А если попадутся не сталкеры? Военные патрули ведь не только на вертолетах летают.

Ладно, хватит. Поддаться пораженческим настроениям никогда не поздно, а сейчас надо думать, думать, думать. Должно же здесь быть что-то полезное, должно… Есть!

Оторвавшись от своего занятия и ткнув пальцем в обнаруженный треугольник, сталкер сказал:

– Эта отметка – населенный пункт. Бывший населенный, конечно. Не знаю, что это конкретно, но через три-четыре часа совсем стемнеет, поэтому добраться туда надо побыстрее. Отсюда, если я правильно рассчитал, будет метров восемьсот.

– А если неправильно ты рассчитал? – перебил его Питон, вытряхивая набившийся в кроссовки ил. – Что тогда?

– Тогда будет километр. Или два. Или три. Но все равно идти придется. Ночевать под открытым небом здесь – это, поверь на слово, очень грустно. Тем более что костер не развести – приятные гости на огонек не заявятся. А костер нужен. Сам ведь видишь, что с нашим грабителем века делается. Колода, ты идти можешь?

– Могу, парняги, могу, – ответил Колода. – А если не смогу – потащите. Никуда, кхе, не денетесь.

– Потащим-потащим… – пробурчал Сапсан, складывая карты в стопку и убирая ее в мокрый карман.

Осмотрелся – аномалий не видно. Но это, как подтвердил своим полетом Питон, не значит, что их нет. Эх, сейчас бы ПДА с нормальной картой аномальных полей и точек. Говорят, у военных на наладонных компьютерах не только расположение аномалий, а даже мутанты в полукилометровом радиусе отмечены. Живут же некоторые. Но, чего нет – того нет. Придется по старинке – болтиками. А поскольку и их нет, то камешками, палочками и другими подручными средствами. Правда, некоторые аномалии на них не реагируют, но еще и не стемнело толком, так что прорвемся, не порвемся.

– Все, граждане бандиты, – сказал он. – Пора. Питон, смотри в оба. Аномалии я сам определю, а ты, если шевеление какое-то услышишь – сразу меня толкай, даже если думаешь, что показалось.

– Угу. – Питон, перекинув «хеклер» за спину, помог Колоде подняться. – Только рюкзак забери, мешает.

Закинув ранец за плечи, Сапсан взвел на обрезе оба курка и проверил патроны в кармане куртки – целехоньки, можно выдвигаться.

Найденная отметка располагалась чуть правее. Если карта не врет – а с чего бы ей врать – то идти придется недолго. Где-то полчаса, с поправкой на обход аномалий. Только бы на мутантов не нарваться.

Путь через перелесок с едва передвигающим ноги Колодой казался бесконечным. Мокрые, покрытые лишайниками стволы деревьев, будто никогда не знавшие зелени листвы, сменяли друг друга невыразительной чередой. Плеши аномальных пятен даже не таились, нахально демонстрируя свое присутствие то кружащимися листьями, то колыханием воздуха. Удивительно, но крики ворон, изредка пролетавших над лысыми верхушками деревьев, уже не вызывали у сталкера никаких эмоций и разве что мешали сосредоточиться на окружающих звуках. Несколько раз Сапсан вскидывал обрез, прицеливаясь в сторону ближайших кустов. Но тревожащие его шорохи всякий раз оказывались то упавшими от дуновения ветра каплями, то не выдержавшей собственного веса засохшей веткой.

Черный покосившийся столб, свидетельствующий, что когда-то в этом районе проходила линия электропередач, они заметили не сразу – настолько сильно он походил на обычное засохшее дерево. Остатки оборванных проводов в полуистлевшей обмотке вяло колыхались под распределительной перекладиной, служа тихим напоминанием о запустении, постигшем Зону еще со времен аварии на ЧАЭС.

Появление столба ЛЭП говорило о том, что они на верном пути. Так и оказалось. Уже через сотню метров из полегшего бурьяна возникли доски некогда добротной, а теперь сильно покосившейся изгороди, за которой маячил остов кирпичного здания. Несильный удар ногой, обративший в труху сгнившие доски, кардинально решил вопрос поиска калитки и, спустя минуту, все трое стояли посреди заросшего двора.

Представший перед ними небольшой дом с провалившейся внутрь черепичной крышей давно уже не взывал к ремонту. Упавшая с проржавевших петель входная дверь сиротливо валялась на щербатом бетонном крыльце, как бы извиняясь перед забредшими путниками за свою профнепригодность. Сам же дом, будто смирившись с неизбежной участью стать грудой развалин, грустно взирал темными проемами выбитых окон на стоящих напротив деревянных товарищей – две почерневшие сараюшки, возможно некогда служившие хлевом и дровяником.

Облокотившись друг на друга деревянными стенами, словно уставшие маленькие братья-близнецы, сараи сумели избежать окончательного падения, но от этого их вид был еще жальче, нежели у кирпичного собрата. Чуть поодаль за этим печальным трио кротко наблюдал облезлый скелет мотоблока, уткнувшийся носом в канаву и вросший в землю по самые оси.

Сапсану не впервой было оказываться в подобных местах. Сохранившиеся стены бывших хуторов, дач, совхозов и даже целых поселков разбросаны по всей Зоне. Оставленные хозяевами, покидавшими зараженные земли после Чернобыльской аварии, они теперь служат хоть и слабой, но все же защитой от ветра и непрошеных гостей. Поэтому охотники за артефактами, которых ночь застала врасплох, довольно часто располагаются в дряхлых объятиях из крошащегося кирпича, обваливающейся штукатурки и дырявых крыш.

Повисшее молчание прервал Питон. Обведя тоскливым взглядом ветхие останки былых владений неизвестного хуторянина, он хмуро сказал:

– Вот те и отель, епа.

– Ну в «столыпине»-то лучше было, – не скрывая сарказма, ответил Сапсан. – Можно за углом посмотреть, вдруг там «люкс» завалялся. Нет? Тогда радуйся, что хоть это есть.

– Как малолетки на выгуле, – проворчал Колода, кутаясь в фуфайку.

Мельком глянув на него, Сапсан заметил, что зэка бьет крупный озноб. Надо скорее задуматься об огне, благо дров вокруг хоть отбавляй.

– Хлебни-ка коньячку, старик. – Он сбросил с плеч ранец и достал флягу. – Нам тут осмотреться надо, а ты потерпи немного. Сейчас костер соорудим, обсохнешь и к утру уже будешь как огурец.

– Угу, соленый… – сказал Колода, принимая емкость. Но, отвинтив крышку и едва наполнив ее, он замер.

Хриплое продолжительное рычание услышали все. Питон еще тянулся к висящему за спиной «хеклеру», а Сапсан уже поводил дулами обреза, старательно выискивая того, кто издавал такие неприятные, но до тошноты знакомые звуки.

Напомнила Зона-матушка, что не одними аномалиями богат ее внутренний мир. Спасибо, стерва, что предупредила, фору дала. А ведь могла бы и молча кинуться.

Любой опытный сталкер знает голоса мутантов лучше, чем таблицу умножения. Отличить басовитое хрюканье кабана от визгливого кряхтенья его младшей сестры «плакуши» и не спутать прерывистое похрапывание бегущего кровоглота с низким рыком лжесобаки – основа основ той части сталкерского ремесла, которая не относится к непосредственному выуживанию артефактов. Неумение вовремя понять, что за тварь подает голос из-за поваленного дерева, кустов или груды камней, приводит, как правило, к единственному исходу. Летальному. А вот сколько времени придется мучиться перед наступлением этого исхода – зависит от того, насколько сильно ты ошибся.

Рычание раздалось вновь, и Сапсан, непрестанно оглядываясь, ждал, когда лжесобака явит свое гривастое тело.

Метнувшаяся из-под крыльца бурая тень ловко ушла от вылетевшего в ее сторону заряда дроби и скрылась за углом дома. Вот зараза! Лови ее теперь по всему участку.

Не отнимая взгляда от того места, куда скрылся мутант, сталкер быстро заменил пустую гильзу на новый патрон и, не поворачивая головы, бросил растерянно водящему «хеклером» Питону:

– Держи другой край. От Колоды ни на шаг.

Отметив боковым зрением утвердительный кивок спортсмена, сталкер медленно переместился вперед и влево, стараясь заглянуть за угол дома, но при этом остаться недосягаемым для фирменного приема лжесобаки – широкого прыжка с прицелом на горло.

За углом мутанта не оказалось, но небольшое подвальное окно в просевшем бетонном фундаменте красноречиво намекало, куда зверюга могла деться. Будь у Сапсана хотя бы одна дымовая шашка, выкурить хитрую тварь из подпольного укрытия не составило бы никакого труда. Но это если она действительно там.

Воздух разорвала череда выстрелов.

Оглянувшись, Сапсан увидел, как Питон, заслонив крупным торсом Колоду, до сих пор стоящего с фляжной крышкой, наполненной коньяком, яростно жмет на спусковой крючок «хеклера», отправляя по своей полосе наблюдения короткие очереди. С другой стороны подкралась, стерва.

– Бей ее, если высунется! – крикнул Сапсан. – Я обойду!

Дав по инерции еще одну очередь, Питон прекратил огонь. Сапсан, продолжая держаться подальше от стены, зашел на обратную сторону дома и успел заметить, как хвост лжесобаки мелькнул за угол – мутант опять пошел в атаку. Через секунду снова послышались выстрелы «хеклера», и, ожидая, что лжесобака отступит, сталкер приготовился встретить ее с тыла.

Внезапно стрельба прекратилась. Что-то слишком рано для опустошения магазина.

Сапсан стремглав бросился обратно и подоспел к тому моменту, когда мутант прыгнул на Питона, судорожно дергающего затвор автомата. Тот инстинктивно отскочил, и лжесобака опустилась на землю прямо перед Колодой, от которого тут же получила удар ногой по всклокоченной морде. Чтобы не задеть отступающего Колоду разлетом дроби, Сапсану требовалось сделать еще несколько шагов. В этот момент пятящийся зэк оступился.

Перед тем как растянуться на земле, он замахнулся, намереваясь запустить в бурую тушу флягой с коньяком, но сталкер уже спустил курок.

Заряд свинцовых капель попал в облезлый бок лжесобаки, отбросив ее от вскрикнувшего Колоды. Схватившись за разорванную штанину, старый зэк отползал от поднимавшегося мутанта, а Сапсан уже приготовился вторым выстрелом добить раненого зверя. Но тут коротко протрещал «хеклер» Питона, и из головы лжесобаки плеснули кровавые ошметки. Зверь затих.

Колода лежал на боку и держался за икру, до которой успели дотянуться когти мутанта. Сапсан аккуратно отвел его руки от раны, приготовившись увидеть разодранные куски мышц и оборванные, плюющиеся кровью артерии. Уф, пронесло!

– Царапина, – облегченно сказал он Колоде. – Небольшая и неглубокая. Продезинфицировать только надо. Так что придется твой алкогольный рацион ненамного уменьшить.

– Ты давай не увлекайся. – Колода приподнялся на локте и посмотрел на царапину сам. – Здесь грамм двадцать надо, не больше. И еще полтишок внутрь.

– Внутрь тебе пока нельзя, кровь сильнее пойдет, – покачал головой Сапсан. – Давай-ка поднимайся, сейчас устраиваться будем. Только вот псину надо куда-то деть, чтоб глаза не мозолила и внимания не привлекала.

Пока сталкер возился с раной Колоды, Питон снова отправил «хеклер» за спину и, засунув голову под крыльцо, увлеченно там шуровал. Обратно он вылез, крепко держа за загривки двух поскуливающих щенков примерно месяца от роду. Выпятив вперед круглые, еще не успевшие покрыться нормальной шерстью розовые животики, щенки забавно таращили маленькие лиловые глазки и тихонько поскуливали, не понимая, что с ними происходит.

Теперь понятно, почему лжесобака не хотела подпускать их к дому. Даже Зона не смогла выбить из ее мутировавшего мозга материнский инстинкт. Сталкер на секунду перевел глаза со щенков на их мертвую мамашу, лежащую в луже крови. Сложно поверить, что из таких крохотных и безобидных вислоухих пузанов вырастают свирепые твари, могущие перегрызть горло даже зазевавшемуся кабану.

Широко ухмыляясь, Питон наклонился и аккуратно положил щенков на нижнюю ступеньку крыльца. Сапсан не успел ничего сказать, как спортсмен поднял ногу и с размаху опустил ее на голову одного из малышей.

Раздавшийся на мгновение тоненький писк прервался хлюпающим треском, и щенок, судорожно дернув всеми четырьмя лапками, затих. Через секунду та же участь постигла и его брата.

Лишенные матери, они, безусловно, были обречены на гибель. Но, даже понимая это, Сапсан, глядя на изуродованные маленькие тельца, старался проглотить подкативший к горлу комок. Неужели они, едва увидевшие свет пуговками блестящих глаз, заслужили смерть лишь одним фактом своего рождения? Может быть. Но не такую.

– Зачем? – тихо спросил он, не в силах отвести взгляд от мертвых щенков. – Что они тебе сделали, что ты их так? Ведь они же…

– Да все равно бы сдохли, – пожал плечами Питон. – А я собак вообще с детства ненавижу. – Поддев носком кроссовка маленький окровавленный трупик, он перевернул его на спину и усмехнулся: – Дышит, что ли? Вот живучие выродки.

– Не трожь, – хрипло сказал Колода. Сапсану показалось, что голос старого зэка слегка дрожит. Вероятно, от температуры. Аккуратно переступив через забрызганную кровью нижнюю ступеньку, Колода поднялся на крыльцо. – Пусть умрет тихо. Ты уже достаточно ему помог.

– Да вы че, братва? – Питон удивленно посмотрел на спутников. – Вам их жалко, что ли, епа? Это ведь той падлы сучата. Колода, она же тебе чуть ногу не отгрызла.

– Она да, – ровным усталым тоном ответил Колода. – А они дети.

Он развернулся и, слегка прихрамывая на поцарапанную ногу, вошел в дом. Сапсан прошел следом.

Придержав Колоду за плечо, сталкер жестом велел ему остаться в коридоре и, аккуратно ступая, прошел вперед. Бессмысленная расправа Питона над детенышами лжесобаки хоть и сбила настроение, превратив его из плохого в отвратительное, но о безопасности забывать нельзя несмотря ни на что.

Еще разглядывая дом снаружи, сталкер понял, что тот рассчитан на одну семью. Теперь, простукивая грязные половицы в поисках тех, которые грозили провалиться, он внимательно обследовал помещения.

Из небольшого коридора, служившего прихожей, вели две двери. Впрочем, сами двери, ввиду своего лежания на полу, уже давно никуда не вели, предоставляя непрошеным гостям возможность без помех знакомиться с внутренней планировкой и запущенным интерьером здания, брошенного почти три десятка лет назад.

А интерьер-то скудный – видно, что люди выезжали отсюда с неспешной обстоятельностью, бросая только самое громоздкое. Например, большой трехстворчатый шкаф, стоящий в углу одной из комнат напротив двуспальной кровати, которая уже почти превратилась в груду грязных обломков.

Возможность ночлега здесь Сапсан отмел сразу – если ветер из широких оконных проемов еще можно было бы как-то потерпеть, то дыра в потолке, через которую проглядывало хмурое вечернее небо, сухости в случае дождя вовсе не предполагала. Посмотрим дальше.

В большой кухне с облупившейся угловой печкой потолок был относительно целым. Мысленно поставив этому помещению плюсик, Сапсан прошел дальше – во вторую комнату, располагавшуюся за кухней.

Тут тоже стояли развалины кровати, хоть и не такой большой, как в первой комнате, а перевернутая тумбочка, сохранившаяся гораздо лучше ранее виденного шкафа, вполне могла сгодиться на дрова. Место что надо. Здесь вполне поместятся три человека, не брезгующих ободранными, покрытыми плесенью стенами. Окна нет, а значит, и сквозить не будет. Отлично!

Из комнаты вела вторая дверь, устоявшая под натиском непогоды и потому еще державшаяся на засуровевших петлях. Немного отжав ее, Сапсан убедился, что дверь ведет в первую комнату с провалившимся потолком. Тоже неплохо. Случись что, быть запертыми в мышеловке им не грозит.

Вернувшись в коридор, он изложил устало привалившемуся к стене Колоде обстановку:

– Ночевать будем за кухней. Комнатушка там скромная, но зато согреется быстро. Проходи и, если сумеешь, тумбочку там разломай. А я кирпичей поищу для очага.

Выйдя на улицу, Сапсан увидел, что Питон, уже куда-то убравший с крыльца останки щенков, тащит за угол дома труп лжесобаки. Вот это он зря.

– Эй! – окликнул его сталкер. – Куда поволок?

– Ну а че ей, здесь валяться, что ли? – неприязненно ответил спортсмен, не прекращая своего занятия.

– Нет. Лучше бы в колодец, но где он тут может быть, не знаю. Закопать надо.

– Тьфу! – остановившись, Питон со злостью плюнул. – Может, ты ей еще и венок с крестиком сделаешь?

– Сам сделай, если хочешь, – ответил Сапсан. – И себе заодно, если вдруг кто-нибудь на ее запах придет. Безутешный муж, например.

Муж, конечно, не придет. У самцов лжесобак нет отцовских чувств и лебединой привязанности к единственной самке. Но сейчас спортсмену об этом знать необязательно. Пусть работает, остолоп.

– Да. Как-то я не подумал. – Питон озадаченно осмотрелся. – А копать чем?

Сапсана стала выводить из себя его тупость. Как поглумиться над кем, так башка быстро работает, а коснись что по делу – так все ему объясни. Живодер хренов.

– Кусок шифера возьми, – раздраженно сказал он. – Или лучше вон жестянку с козырька. Заместо лопаты сойдет. Земля не мерзлая, да и глубоко копать не надо. Главное, чтоб землей прикрыло хорошенько. Щенки где?

– В кустах валяются. – Питон показал в сторону ближайших зарослей малины, поглотивших расположенный рядом с домом огород.

– С нею положи, я с огнем закончу – помогу.

Оставив спортсмена решать проблему лжесобачьих похорон, сталкер пошел на розыски дров и оборудования для очага.

Безуспешно поискав среди обломков досок более-менее сухие куски, он наломал от одичавшей яблони тонких, покрытых слоистым серым мхом веток. Сойдет для затравки. Дальше в ход пойдет тумбочка, а потом можно заняться одной из дверей. На ночь хватит за глаза.

Подобрав с земли несколько крупных кирпичных осколков, он вернулся в дом и, проходя через кухню, поднял с пола замеченную ранее тяжелую крышку от сковороды. Широкая, для поддона самое то будет.

Колода, беспрестанно кашляя, сидел на перевернутой тумбочке и старался половчее закрепить концы болтающейся штанины. Кровь из его царапины уже почти не шла, поэтому Сапсан решил сначала заняться разведением огня. Положив крышку выпуклой стороной наверх, он обложил ее кусками кирпичей и занялся яблоневыми веточками.

Каждую из них сталкер энергично растирал ладонями, добиваясь, пока слетит вся мшистая поросль. Далее в дело вступала грубая ткань джинсов, самый верх которых, будучи прикрытым курткой, оставался сухим. В результате этих терпеливых манипуляций на крышке скоро лежала горсть мелких, аккуратно очищенных сучков, вполне годных для производства пламени. Еще столько же – на всякий случай – лежало рядом. Может, и бумага не понадобится. Ее экономить надо.

– А ну-ка слазьте, больной…

Отправив Колоду на край кровати, Сапсан ударом об стену превратил тумбочку в руины. Выпростав из внутреннего кармана зажигалку, осторожно подпалил отдельно заготовленную длинную и тонкую ветку и, орудуя ею, как каминной спичкой, поджег основную кучку мелкого хвороста, лежавшего на крышке. Маленький огонек весело скакнул и неторопливо стал пожирать древесное крошево.

Разогнав пламя до того состояния, когда ему уже не были страшны дуновения ветра, сталкер обернулся к зэку, который, кутаясь в фуфайку, молча взирал на эти приготовления.

– Ну что? – бодро сказал он. – Только успевай подбрасывать. Я тебе тут много дров наломал, прям как в той поговорке. Грейся, а я пойду. Надо еще с Питоном по поводу караула решить.

Тот, кто впервые ночует в Зоне, обычно готовится к самому худшему. Воображение новичка, особенно если его уже успели растравить дневные встречи с мутантами, рисует в голове картины разной степени ужасности, обязательно пестрящие исключительно кровавыми оттенками. Каждый по-своему относится к таким фантазиям. Кто-то, бравируя, посмеивается над своими страхами, уповая на авось и заряженный автомат. А кто-то истово начинает вспоминать всякие вечерние молитвы и бабушкины заговоры, попутно коря себя за то, что, дурак разэтакий, не верил в высшие силы, и уж теперь-то они зададут жару.