Текст книги "Формула"

Автор книги: Алексей Шатров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Таким образом, критерий оценки оказывается существенно размытым, и было совершенно непонятно, от чего отталкиваться. Не от Пушкина же? Пушкина следует поберечь – это наше всё.

Но в том-то и дело, что наша поэтесса писала четырёхстопным ямбом.

При этом девица была без очков, без русой косы, с пирсингом и мелированием – то есть, вроде бы, совершенно нормальный представитель младого и малознакомого племени.

Стихи у неё получались довольно благозвучные, с одним и тем же героем – много испытавшим и загадочным, благородно печальным и бла-бла-бла. Лирическая героиня реконструировала разные обстоятельства его жизни – безусловно, полной трагичных и героических событий.

Вирши не были так уж безнадёжно плохи. Просто она с ними опоздала – лет этак на сто.

Я отнёс бы их знакомому редактору в местную газету – но беда в том, что герой уж слишком был внешне похож на меня – от масти и проступающей местами седины до ямочки на подбородке. Предположим, поэтическую колонку хоть кто-нибудь читает.… Хотя, о чём я: эту прочли бы все – ещё бы: «Наша Вика!..».

Девицу звали Вика, и очередной опус она выдавала каждые две недели. Приносила и молча опускала на стол. На другой день являлась в учительскую и вопросительно смотрела на меня.

На протяжении года я хвалил их, высказывал отдельные косметические замечания и старался вести себя максимально естественно.

Вы спросите – с чего я взял, будто представляю для неё интерес не только как литературный наставник? Не выдумываю ли я? Не пытаюсь ли попросту потрафить свому самолюбию? В конце концов, девушка вела себя прилично и всё такое…

Я отвечу – вот именно, «всё такое». Её стихи были шифром, и не слишком замысловатым. Будучи единственным читателем, я видел, как нарастает напряжение. Если вы видели хоть одну передачу ВВС о сейсмологах, то поймёте.

Просто удивительно, что вокруг никому ничего не показалось. Как вы понимаете, такого не бывает, особенно в школе. Даже если её назвать лицеем.

Не знаю, в каком направлении устремилась бы ситуация в дальнейшем. Что-то шептало в моё ухо – развязка близится, и последствия мне не понравятся. Слишком уж напряжённой становилась эта тишина.

Всё закончилось совершенно неожиданно и странно.

Где-то за неделю до выпускных экзаменов, Вика вместе с братом и родителями попала в автомобильную аварию. Заурядное боковое столкновение двух легковушек на перекрёстке. Скорости были невысоки, и все отделались ушибами и царапинами. Все, кроме Вики. Удар пришёлся на её сторону, и сломанное ребро практически проткнуло сердце. Смерть наступила мгновенно.

Как шептались потом у нас, эксперты хоть и определили причину, но так и не смогли понять, почему так вышло. Встречный удар был не так уж силён, повреждения автомобилей и травмы пассажиров, соответственно, незначительны. Банальное ДТП, адекватные последствия. Ничто не объясняло, почему именно для Вики оно закончилось так ужасно.

Словно она побывала совсем в другой аварии.

Во всяком случае, конец того учебного года окрасился в печаль.

Стихи я припрятал. Возможно, когда-нибудь их всё же следует обнародовать.

Людям всегда кажется, что у них масса желаний. Но на практике – как, например, в случае с золотой рыбкой – они часто испытывают затруднения в выборе.

Мне нужно было совсем малюсенькое желаньице – чтобы не чувствовать себя идиотом при неблагоприятном исходе и, в то же время, обеспечить достаточную убедительность эксперимента.

И оно упорно не приходило в моё воображение. Возможно, из-за недостатка этого самого воображения. Знаю за собой такой момент. Обычно меня это не беспокоит. Но теперь ситуация выглядела комичной.

А может быть, мне просто не хотелось разбивать хрупкие остатки сна о суровую действительность?

Вы будете смеяться, но я пожелал ещё один коньяк. Не из-за того, о чём здесь уже было сказано. Просто потому, что это уже раз проходило, пусть даже и во сне.

Он появился, едва я закончил бормотать Формулу. Похоже, даже чуть раньше. Эти парни успели изучить мои желания.

Ненавидя себя за тупость и мелочность, я пожелал стакан свежевыжатого сока. Блок «Мальборо» нероссийского производства. Джинсы «Рэнглер» своего размера – в студенчестве мне так и не попались подходящие.

Постепенно кухонный стол оказался погребён под кучей разнообразных предметов, хорошо пахнущих и приятных на ощупь.

Что он там говорил про миллион долларов? Или лучше это будут евро?

Я осмотрел ровные пачки разноцветных фантиков. Потрогал одну из бумажек, повертел ей против света.

Пожелал, чтобы всё это добро, за исключением коньяка (или коньяку?), сока и сигарет убралось к чёртовой… в смысле отсюда.

Пожалуй, теперь мне стоит быть осторожней в выражениях. Никаких конкретных адресов.

Глотнул, закурил. (Надеюсь, я не слишком утомителен в этих повторах. На самом деле, их можно избежать. Просто имейте в виду, что такие действия производятся мной примерно с двадцатиминутным интервалом – если ситуация не вносит корректив).

– Как вижу, тренировка проходит успешно, – Тамсанарп возник между мной и окном, одобрительно кивая и потирая руки. – Всё просто, логично, убедительно. Может быть, слегка, не побоюсь этого слова, однообразно? Впрочем, это не возбраняется, я так, к слову. И вообще, похоже, работать с вами будет сплошным удовольствием.

Итак, я не сплю. Может, и в прошлый раз… впрочем, какое это уже имеет значение?

Парня я сразу узнал – и на этот раз даже обрадовался его появлению.

Что-то я разоткровенничался. В том смысле, что эти воспоминания о службе слишком… как бы сказать? Тенденциозны, что ли? Одним словом, однобоки. Но это легко понять – вспоминаются яркие моменты. То есть – не самые, в сущности, характерные.

У вас может сложиться впечатление, что наш лицей – это просто какой-то вертеп разврата. Ничего подобного. В первую очередь, это учебное заведение – и уровень преподавания у нас совсем неплох. В частности, преподавания гуманитарных наук, где посильный вклад вносит и ваш покорный слуга. Если хотите, я могу привести здесь несколько лучших конспектов…

…Я же сказал – если хотите.

Ежегодно наши выпускники получают медали, поступают в разнообразные ВУЗы и, насколько я знаю, даже их заканчивают. Существует впечатляющая статистика, но опять же – не уверен в том, что здесь для неё подходящее место.

В общем, я остаюсь в русле повествования и поэтому перехожу к медсестре.

Школьные медсёстры моего детства были бесформенными добрыми тётеньками в белых халатах и с неизменным шприцем наизготовку.

Наша Ленка тоже носит белый халат, но при её 178-сантиметровом росте он не слишком бросается в глаза. В глаза бросается всё остальное – прорывающие униформу сиськи, нахальные зелёные зрачки, курчавые волосы, которые меняют цвет и длину практически ежедневно.

Подозреваю, что со шприцем она не слишком хороша. Возможно, я не прав – наши подростки явно желают большего числа вакцинаций. Некоторые, с риском для здоровья, пытались проходить их повторно.

Ленка безусловно хороша в другом – и об этом мне поведал наш физрук Шурик (в миру Александр Михалыч), – поджарый пятидесяти-с-чем-то летний Бельмондо с неизменным судейским свистком на шее.

Михалыч – неоднозначная личность и мой хороший приятель. К нему мы, возможно, ещё вернёмся. Или нет? Во всяком случае, пока скажу, что он не типичный для кинематографа и литературы физрук. Он знает два иностранных языка и читает Шевченко в подлиннике.

В тот вечер, по окончании всех смен, мы играли в баскетбол. То есть, по очереди метали мячи в кольцо на пиво. Пиво было заготовлено заранее. Победитель получал право выпить первым.

Появление Ленки мы, естественно, не пропустили. Но, для приличия, сделали ещё по паре бросков – этакие мачо.

Я практически успел предложить девушке пива, когда Михалыч издал судейскую трель и гаркнул: «Перерыв!». После чего подтолкнул меня к раздевалке.

Физрук есть физрук – я проделал пять метров ускоренным шагом и воткнулся в нашу замечательную медсестру. Пятясь, мы оказались в пахнущей юношеским потом полутьме.

– Надеюсь, главную проблему нам удалось снять. Точнее – вам удалось, и это не может не радовать, – гость опять оказался в кресле. Удобно расположился с чрезвычайно довольным видом. Я готов был просиять ответной улыбкой. Но сдержался.

– Вы всегда находитесь где-то здесь, Александр Петрович?

Если он когда-то и слышал о такой стилистической фигуре, как ирония, то, несомненно, забыл.

– В сущности, да. Да, уважаемый Эдуард Сергеевич.

Нет, похоже, забыл не совсем.

– Понимаете ли, я просто обязан быть рядом с вами. Это моя работа – или призвание, если угодно. Вам, вероятно, приходилось слышать о джиннах?

– Я видел «Аладдина». Они действительно такого странного цвета?

Мне не нравятся камеры наблюдения. И, уж тем более, незнакомцы за спиной в роли этих камер.

Тамсанарп развёл руки в стороны и устремил взгляд в потолок. Глубоко вздохнул. Скрестил руки перед собой и уставился на меня, посадив голову почти на уровень груди.

– К сожалению, вам придётся с этим жить. Некоторое время я именно что буду у вас за спиной – и, поверьте, не из праздного, не побоюсь этого слова, любопытства. В конце концов, что это меняет? Я наблюдаю, поскольку это необходимо. Но я не оцениваю – точнее, оцениваю совсем не в том смысле, как это принято у вас. В сущности, можете считать, что меня нет. Уже нет. Возникнет надобность – зовите…

– Тамсанарп!

…Он неторопливо материализовался – кажется, даже в прежней позе.

– Кто вы?

Не должен ли я обращаться к нему как-то иначе? В смысле, добавлять «сэр», или «товарищ»?

– Я – гномон девятого разряда. С точки зрения распространённых у вас воззрений – сгусток энергии. Могу принимать практически любую форму – я говорю «практически», поскольку в экспериментах пока не было необходимости. Кажется, мой нынешний образ вполне адекватен?

Он подмигнул, или мне показалось?

– На время действия Формулы я буду сопровождать вас. Ненавязчиво, естественно. Но неотступно и постоянно.

– Что такое девятый разряд?

Когда-то я слышал о слесарях седьмого разряда. Дурацкий вопрос, заданный из праздного любопытства.

Тамсанарп, похоже, уловил суть и счёл целесообразным нахмуриться.

– Это не степень посвящения, как вы думаете. Простой порядковый номер. В смысле, девятая планета от окраины вашей системы. Вы привыкли называть её, не побоюсь этого слова, «Земля».

Насколько я помню, в нашей системе всего девять планет. И так называемая «Земля» из них седьмая. Или шестая? И от какого, собственно, края?

Тамсанарп сложил руки на груди и благожелательно ухмыльнулся.

– Вам предстоит существенно расширить свои познания, Эдуард Сергеевич. Перейти, так сказать, на совершенно новый уровень информированности, – будь на то ваша воля, естественно.

– Вы сказали – сгусток энергии. Следовательно, ваш возраст…

Тамсанарп остановил меня, развернув верёд ладони.

–…У гномонов не бывает возраста. Мы просто существуем – можно сказать, вне времени. Я имею в виду – времени, как вы его здесь понимаете.

Сказать, что я взволновался не на шутку – значит не сказать ничего. Передо мной сидела живая отмычка к чёрт знает, каким тайнам. В сущности, как бы не совсем живая. Но доступная зрению и говорящая.

Тамсанарп энергично помотал головой.

– …Я действительно присутствовал в жизни многих людей – большинство из них вам известны, вы человек эрудированный. Но… я не могу говорить о их – это противоречит правилам.

– Правилам? Каким таким правилам?

Гномон пожал плечами. В сущности, можно понять. Особенно мне. Каким-то там правилам. У меня в жизни тоже не более двух правил.

Или лучше сказать – принципов?

Возможно, даже всего один. Никогда не смог бы его сформулировать. Но всегда чувствую, когда ситуация под него подпадает.

Во всяком случае, интервью с тысячелетним свидетелем не состоится.

Очень жаль.

В раздевалке было темновато – но не настолько, чтобы я не увидел, как Ленка становится на колени, одновременно стаскивая с меня спортивные штаны. Остальное я не столько наблюдал, сколько чувствовал. Или, точнее сказать, ощущал?

Никаких предварительных ласк.

Никаких слов о чём бы то ни было.

В общем, то, что нужно.

Сияющий неземной красотой хвост нужен павлину исключительно для брачного периода. Возможно, с годами мой собственный поизносился и наиболее нарядные перья выпали. Или я просто понял, что их стоит приберечь для особого случая? Того самого, который может и не наступить?

Так или иначе, предварительный ритуал в какой-то момент начал казаться мне слишком уж утомительным. Дело тут, конечно, не в возрасте. Дело, видимо, в глубинной природной лени, проросшей сквозь асфальт традиций. Или в чём-нибудь ещё. Объяснений можно придумать массу, но факт остаётся фактом – в какой-то момент я осознал, что токовать мне по-прежнему интересно, но к делу это уже не имеет никакого отношения. И наоборот.

Альтернативы?

Я нашёл целых две. Собственно говоря, не думаю, что вам удастся найти больше, если не вторгаться на территорию Уголовного Кодекса. Вы можете это покупать – или обходиться своими силами. Разница не слишком велика, но экономия во втором случае очевидна. Что самое странное, в отрочестве я и понятия не имел о таком доступном способе самореализации. В моём воспитании что-то было безнадёжно упущено.

За последние десятилетия онанизм (скажем, наконец, это слово) подвергся пересмотру и полной научной реабилитации. Оказывается, от этого не сохнут ни мозги, ни руки. И. вообще, ЭТО, в сущности, полезно.

Желающие могут вырезать соответствующие статьи и прикнопить у себя в сортире – или где ещё там? Перечень источников приводится в приложении (см. стр. 258-314).

Полезно-то полезно, но уж больно скучно…

Оральный секс является несомненной разновидностью рукоблудия, но доставляет гораздо больше удовлетворения. При этом не только физического, но, главным образом интеллектуального, морального и визуального.

Вспомните: женщина стоит на коленях. Желательно одетая, но как бы несколько растрёпанная. Юбка полузадрана, блузка полурасстёгнута, потерянная туфля валяется в стороне, рука елозит по вашему лобку. И эти округлённые губы, эти втянутые щёки, этот подвижный, обволакивающий язык…

Настоящие мастера, правда, встречаются редко – ну, да и пусть себе. Успех и без того почти гарантирован – и, поверьте, секрет не столько в активной стимуляции, сколько в зрительном впечатлении. Мне, правда, приходилось слышать об извращенцах, которые при этом зажмуриваются. (И даже, возможно, по привычке, пытаются представить себе другую женщину?)

…Минут через десять, наша медсестра зачехлила шкурку, облизала губы, поднялась с коленок и удалилась.

По объяснению Михалыча, это тоже было что-то вроде профилактики.

Естественно, я поспешил забить место в графике.

– Что ж, значит, откровенных бесед на исторические темы не будет…

Гномон согласно покивал.

– Но ведь я и сам могу теперь перенестись в прошлое – разве не так? Или это тоже противоречит каким-нибудь правилам?

Тамсанарп сделал уклончивый жест.

– В сущности, нет…. То есть, можете, но не по-настоящему. Вопреки мнению многих ваших учёных, время всё-таки линейно. У вас не получится на самом деле оказаться среди динозавров, поскольку их кости покоятся на десятиметровой глубине. Вы окажетесь в том прошлом, которое себе представляете – не более того. По сути, станете действующим лицом, не побоюсь этого слова, инсценировки. Активно действующим лицом, если пожелаете. Но доступ к истинным событиям прошлого невозможен – главным образом, потому, что они уже произошли. Невозможен не только для вас, а в принципе.

Не скажу, что я был так уж разочарован. Путешествия во времени, на мой вкус, всё же выглядят чем-то надуманным. И этот эффект бабочки… Нарядная инсценировка – вот это по мне. Масса веселья и никакой ответственности.

– А если мне вздумается прожить в этом вашем театре год-другой? Или, скажем, десять?

– Вы имеете в виду, что вас хватятся? Конечно же, это предусмотрено. Вы не исчезнете от бдительного ока соседей и сослуживцев. Ваше место займёт двойник – и будет жить вашей жизнью. Если понадобится, до самой смерти.

– Таким образом, я всё-таки смертен?

– В своём теперешнем воплощении – безусловно. Это определено Принципом. Но ничто не мешает вам воплотиться в другой сущности. Или вечно странствовать в мирах своей фантазии.

Чем дальше, тем интересней. И всё больше мне нравится. Но слово «вечность» звучит как-то уж очень нешуточно.

– Существует ли какой-нибудь регламент? Скажем, не больше десяти использований Формулы в сутки – или что-нибудь в этом роде? Я имею в виду, ограничен ли я в своих действиях?

Тамсанарп пожал плечами с несколько снисходительным видом.

– Я понимаю – все эти истории о волшебниках, потерявших свою силу по причине крайнего перенапряжения…. Однако, это не более чем, не побоюсь этого слова, литература. На самом деле, задействуя Формулу, вы приобщаетесь к совершенно неиссякаемому источнику энергии. При соблюдении Принципа, ваша сила будет только расти. Естественно, при нарушениях она слабеет и может иссякнуть совсем. Примеры общеизвестны – я не могу называть имён, но разве мало в вашей истории случаев таинственного краха весьма заметных людей?

Случаев сколько угодно – что есть, то есть.

Получается, что основной двигатель человечества – Формула. И случайные люди, случайно набредшие на случайное сочетание звуков. При этом узнать что-либо доподлинно невозможно – прошлое закрыто от вторжений.

Офигительно умно придумано.

Кто же тогда этот, так называемый, гномон? Контролёр?

Тамсанарп сделал отрицательный жест. Я совершенно забыл про его телепатические способности. В сущности, это даже удобно – до тех пор, пока мне в голову не лезет ничего дурного.

– Скорее, я советчик, – гномон поднялся с кресла. Сделал шаг в сторону двери. – Моя задача – помогать вам пользоваться Формулой правильно. Нарушения фиксируют другие – и у вас вряд ли будет шанс свести с ними знакомство. В сущности, такие случаи пока не зафиксированы вовсе – но всё когда-нибудь случается в первый раз.

Всё-таки, загадочный тип этот Александр Петрович.

Я остановил его практически возле выхода.

– Не могу понять, почему вы звонили? И почему выходите в дверь, если можете просто… переместиться, или как там?..

Выцветшие голубые глаза сощурились в улыбке.

– А почему бы и нет?

Он помахал рукой.

Дверь закрылась, и я остался наедине со своим свежеприобретённым даром.

…И что вы с ним прикажете делать, собственно говоря?

Неожиданно, я осознал, что желаний у меня всё-таки до обидного мало. Более того – они претворимы в жизнь без применения таинственных способностей. Я привык существовать так, как существую. Или это просто недостаток фантазии?

В любом случае, с чего-то нужно было начинать.

Например, с тотального отрезвления.

Не слишком приятное состояние. И крайне непривычное. Но бегство от реальности завершилось – куда ещё дальше?

Осмотрел себя в зеркале, слегка добавил атлетической фактурности. Не настолько, чтобы менять гардероб, но приятно для глаза. Внутренние органы, на удивление, оказались близки к норме. Хотел облагородить физиономию, но ограничился устранением мешков под глазами.

Не то, чтобы я в восторге от своей внешности. Но какое это теперь имеет значение? Собственно, не имело и раньше. Или, по крайней мере, не мешало.

Подошёл к окну и обнаружил дождь. Прекратил его, сдув облака на положенное расстояние. Пожалуй, мне предстоит пройтись. Вся эта влага абсолютно ни к чему.

Прежний номер телефона – нынешний телефон моей жены – вспомнился так, словно невидимая рука нарисовала его перед глазами. Дело осталось за малым – найти трубку.

Не найдётся ли в доме лишней тарелки супа? Разумеется. Другого ответа я не ожидал. Волшебное слово здесь ни при чём.

Неторопливо оделся – может, пожелать новую рубашку? Нет, скорее подгладить ту, что есть. Вызвал такси. По пути остановился возле киоска и купил карточку какого-то «Русского лото». Недрогнувшей рукой заполнил выигрышную комбинацию. Тираж, вроде бы, завтра?

Как-то неудобно идти в гости с пустыми руками.

Вода в реке была черная и густая, как кисель.

Вода ли? И была ли это река? Насколько я знаю, рекам свойственно куда-нибудь течь. Возможно, просто такое узкое озеро?

Понятия не имею, что заставило меня сунуться в эту гадость. Я не умею плавать – хотя дело не в глубине, так называемая вода едва доходила мне до пояса.

Дело в собаках – вся поверхность была покрыта ими. Мёртвым собаками со вспоротыми животами и стеклянными глазами. Самых различных пород, мастей и размеров.

Другой берег был совсем недалеко – но пробираться к нему становилось всё труднее. Мешала густая вязкая жидкость. Мешали собаки, которых приходилось расталкивать. К тому же, уровень воды повысился, и они теперь плавали вокруг моего лица. Заглядывали в глаза своими потухшими стекляшками. Касались меня кишками, торчащими из вскрытых желудков.

Мало того – несмотря на мои активные телодвижения, берег практически не приближался.

Остаток жизни я проведу, барахтаясь в собачьем бульоне.

Надеюсь, этот остаток не будет слишком продолжительным.

Часа-другого для меня вполне хватит. Хватило бы и нескольких минут – но подсознательно всегда надеешься на прибытие кавалерии.

Звук трубы действительно раздался.

Труба была телефонной.

Ночные (а также утренние) кошмары легко списать на неправильный образ жизни. В частности, на злоупотребление алкоголем. Оказывается, это очередное лукавство.

Я проснулся в абсолютно трезвом состоянии и долго выслушивал попеременные восторги жены и дочки. У меня хватило здравого смысла согласиться на часть выигрыша. Кто я такой, чтобы отказываться, в конце концов?

Не помню, упоминалось ли здесь, что время года у нас лето, а лето, как известно – пора школьных каникул и учительских отпусков. Это избавляет меня от необходимости описывать свои трудовые будни – за исключением по-настоящему стоящих моментов. И даёт возможность поупражняться в обращении со своим новообретённым даром.

Итак…

Собственно говоря, даже не знаю, что выбрать..

Продолжать играть в азартные игры и потихоньку выстроить домик в четыре этажа с подземным гаражом?

Останавливать цунами и международные конфликты?

Вылетать по ночам на «Бэтмобиле» и патрулировать улицы любимого города?

Выясняется, что жизнь совсем не готовит нас к решению таких сложных задач.

Я решил начать с чего-нибудь простого. И вспомнил соседку с одного из верхних этажей. Всего их четырнадцать – в смысле, этажей, таким образом, я нахожусь примерно посередине. Дислокация тех, кто едет в лифте выше, (как, в сущности, и ниже), для меня полная загадка. Мой этаж, почему-то, все запомнили через пару месяцев. Вероятно, я просто недостаточно внимателен.

Итак, соседка – строго одетая дамочка лет тридцати, рыжая, зовут, вроде бы, Дина (я подслушал в лифте). Здороваемся мы регулярно так почему бы ей не зайти – нет, пожалуй, не за солью – например, не ошибиться этажом? Преднамеренно, разумеется – как ещё это можно сделать? Повод вполне безобидный, время подходящее – утро, но бежать на работу ещё рано, поэтому шансы привлечь доброжелательное внимание соседской общественности минимальны.

Как будто, всё продумано? Могущественный и великий гномон нагнал-таки на меня страха своим Принципом Невмешательства…

Минут через десять упомянутая соседка (ни черта не Дина – Зина. В лифте просто ужасная слышимость), – так вот, эта самая Нина уже вовсю исполняла соло на моей дудке. Ещё через четверть часа она удалилась, слегка раскрасневшись от усилий и черкнув на прощание свой телефон.

Интересно, волшебное слово для всего этого было в действительности необходимо?

Несколько последующих дней я изложу пунктирно.

Собственно говоря, даже так излагать, в сущности, нечего.

Представьте себе продолжительный разгул со всеми необходимыми атрибутами – и попытайтесь представить себе, что ваши ресурсы в любой области ничем не ограничены. В дополнение, попытайтесь вообразить, что всё это можно моментально прекратить без малейших отягчающих последствий в виде жестокой абстиненции или необходимости оттирать подозрительного цвета пятна в сортире.

Пару раз ко мне забегал Михалыч, проникся ещё большим уважением к моему modus vidae и, вроде бы, ничего не заподозрил.

Необходимость выходить из дому отпала совершенно – я совершил этот подвиг лишь единожды с целью проведать семью, и едва не стал жертвой каких-то малотрезвых отморозков. Магическое заклинание позволило мне раскидать этих пятерых в течение минуты, но впечатление от прогулки было безнадёжно испорчено.

И вообще, день этак на пятый стало скучно.

Вы не поверите, но, когда ты можешь поиметь любую, случайно встреченную, женщину…

…и любым, случайно пришедшим в голову, способом…

…не думая при этом об ограничениях, накладываемых собственной физиологией…

…в сущности, не только встреченную, но попросту возникшую в воображении…

…если это самое воображение у тебя ещё есть…

…во всяком случае, возможностям нет предела…

…так же, как и желаниям. Или желаниям есть?

В общем, это не то чтобы скучно, но приедается. И ты начинаешь думать об оборотной стороне и бла-бла-бла.

Тамсанарп деликатно позвонил в дверь, но открылась она, тем не менее, самостоятельно, избавив меня от необходимости вставать с дивана.

– Райские гурии, волшебные сады, – пробормотал гость, озирая комнату, совершенно, впрочем, в данный момент, пустую.

Сказано, вроде бы, без иронии, но я счёл нужным переспросить.

– Не одобряете мой способ расходования таинственной энергии великой Формулы?

Гномон девятого разряда энергично затряс головой.

– Отчего же…. В сущности, как правило, сталкиваешься именно с чем-то подобным. По крайней мере, поначалу. К тому же, видите ли, – Принцип совершенно лишён вашей человеческой этической составляющей. Правдоподобие – и ещё раз правдоподобие. Но как раз с этим у вас полный порядок.

Интересно. Возможно, человеку просто не понять нечеловеческую логику, и наоборот. Хотя мне всегда казалось, что логика для всего сущего примерно одинакова.

– Вы хотите сказать, что я могу вызвать тайфун в какой-нибудь тихой прибрежной стране, угробить десяток мирных рыбацких корабликов – и мне за это ничего не будет?

Тамсанарп кивнул.

– Абсолютно ничего – ваша наука толком не умеет предсказывать погодные явления. Принцип будет соблюдён. Гораздо хуже материализация накрытого стола в присутствии десятка изумлённых гостей. Но вы пользуетесь службой доставки и довольно скромны в заказах – очень разумно.

Что я могу ответить? В сущности, я просто равнодушен к еде. Однако, приятно, когда тебя хвалят. В голову приходит другое – с такой жизнью я постепенно становлюсь равнодушным и к женщинам. А интерес к своему полу как-то пока не пробуждается. Всё это не может не беспокоить.

– Беспокоиться решительно не о чем, – Тамсанарп устроился в кресле и развернулся в мою сторону. Конечно, я уже давно сменил лежачее положение на сидячее. Из всех гостей в доме этот был, без преувеличения, самым значительным.

– …Обладание Формулой – это не миссия. Не каждый в состоянии понять суть вопроса до конца, но, в сущности – это просто, не побоюсь этого слова, дар. Подразумевающий возможность потакать своим прихотям – в тех пределах, которые мы с вами уже обозначили, разумеется.

– Получается, я могу стать Джеком-Потрошителем или, путём последовательных козней, начать третью мировую войну?

– Вполне. Но не думаю, что это произойдёт. В сущности, вы довольно сильно привержены человеческой морали – по крайней мере, были до сих пор.

Пожалуй, он прав. Всю предыдущую жизнь что-то мешало мне совершать слишком уж явные гадости. Возможно, теперь, в условиях полной безнаказанности… Нет, тема явно начинает перегреваться.

– Послушайте, мне нужен ваш совет. Предположим, я захочу трахнуть Анжелину Джоли. Или, скажем, Дану Борисову? Как это сделать, не прогневав ниспосланный свыше Принцип?

Тамсанарп посмотрел на меня очень внимательно. Сделал паузу. Похоже, я несколько сбил его с мысли.

– Вы можете задействовать Формулу, находясь в гарантированной изоляции – и получите качественный дубликат, который дематериализуется по выполнении своей задачи. Я хочу сказать – действительно качественный, со всеми свойствами подлинного объекта. Если же у вас есть желание засветиться в бульварных листках…

–…то мне следует претворить в жизнь цепь событий, ведущих к пересечению с реальным объектом в пространстве и времени?

Гномон одобрительно кивнул.

– Именно, не побоюсь этого слова. Но почему вы об этом спросили?

Бесполезно тягаться с чтецом мыслей. В конце концов, он мне не враг.

– Просто так – к тому же, вопрос этот не основной. Мой образ жизни становится несколько однообразным – вам так не кажется?

…Конские копыта с мерным грохотом утаптывали степь. Запах звериного и людского пота забивал и без того полный пыли нос. Железо поблёскивало в тусклом свете солнца, которое ещё не взошло, но уже высветлило дальнюю часть пологого холма с разбросанными по нему соломенными хижинами.

Седло натирало промежность, меч – спину, притороченное справа копьё – голень, болтающиеся слева щит и шлем – бедро.

Я огляделся по сторонам – впереди, сзади и по обе стороны двигались такие же запылённые страдальцы с мрачными и сонными лицами. Всадники сбивались в довольно большие кучи, впереди которых ехали флагоносцы и, судя по цветным попонам и накидкам, командиры. Сзади и справа из пыльного месива торчали копья пехоты, слева угадывались многочисленные повозки с наваленными на них здоровенными деревянными брусьями разных размеров.

Всё это издавало глухой низкий шум, который оттенялся позвякиванием железа о железо и редким конским ржанием.

На значительном отдалении за своей спиной я разглядел с дюжину крытых повозок, над которыми торчали многочисленные штандарты и вымпелы. Вокруг смыкалась плотная масса облачённых в доспехи всадников.

Очевидно, наше начальство.

Я ехал в одной из общих куч.

Света становилось всё больше, и я смог разглядеть на себе тусклую кольчугу и грубые (что чувствовалось и в полумраке) заношенные кожаные штаны.

Я – простой солдат?

Что там говорил по этому поводу наш наставник и покровитель?

«Вы можете управлять инсценировкой – но, на мой вкус, это довольно утомительное занятие. Если вы не любитель игр типа «Total War», советую предоставить событиям развиваться по собственным логическим законам. Конечно, время от времени вы можете вмешиваться – это не запрещено».

…И это время, похоже, наступило с первых же минут.

Когда я догнал передовые отряды, солдаты уже вошли в деревню и рассыпались среди обезлюдевших хижин. (Я бы назвал эти жилища сараями, но не совсем уверен, что правильно представляю, что это такое).