Текст книги "Другой Сценарий Или Бес В Красной Свитке И Русский Апокалипсис (СИ)"

Автор книги: Алексей Шишкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

В народе ждут антихриста!

На Болотной площади сатанисты проводят торжественное открытие памятника Вельзевулу и всем силам ада работы скульптора Шумякина-Бесовского. Затем ночью они устраивают факельное шествие по Москве в виде цифры 666 – три огромные горящие шестёрки движутся к Кремлю и окружают его огненным кольцом под пылающим лозунгом "Первый круг ада".

Ленин уже на броневике, от стен Музея революции, въезжает на Театральную площадь. На станции метро (бывшая "Площадь революции") оживают статуи солдат, матросов и рабочих, выходят наружу и окружают броневик. Он останавливается у памятника Марксу, голова которого оживает и приветствует своего ученика. В это же время на Пречистенке оживает статуя Энгельса, и, оставляя глубокие следы на асфальте, движется мимо храма Христа Спасителя. На ступенях стоит патриарх и при виде идущей статуи крестится и истошно вопит: "Изыди, Сатана! Чур меня, чур!" Затем падает в обморок. Его уносят. Бешеный ветер срывает золото с куполов, и они остаются голые как скелет без плоти. Энгельс движется к Марксу, следом идёт толпа. На Театральной площади появляются журналисты, стихийно возникает пресс-конференция. Маркс, Энгельс и Ленин через прессу бросают клич: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"

Статуя Железного Феликса движется по Сретенке. Его чугунные шаги колеблют здание Лубянки. Из её дверей к ногам статуи вываливаются трясущиеся чекисты во главе с полковником Пупкиным. Сохраняя самообладание, полковник клянётся в верности делу Дзержинского и говорит, что у солдат революции чистые руки, горячее сердце, холодная голова. Хор чекистов поёт "С чего начинается Родина". Однако Железный Феликс обвиняет их всех в сговоре с новой властью, в продажности и в использовании для наживы золота партии. Полковник ему отвечает:

– Всё было по моему плану под кодовым названием "План Пупкина". Мы внедрились в аппарат новой власти, контролировали золото партии и ждали вас, товарищ Дзержинский. Теперь мы во всеоружии и с деньгами, всё под контролем. Готовы выполнить любое задание Родины!

Тем временем к Ленину приходит делегация КПРФ и её лидер Зюкин. Они клянутся в верности делу партии. Но Ленин произносит пламенную речь, обвиняя КПРФ в ренегатстве:

– Мы оставили вам великую державу, а вы, как меньшевики и старые бабы Второго Интернационала, её просрали... Декреты – говно! Указы – говно! Реформы – говно! Депутаты – говно! Пятилетка качества – говно! Перестройка – говно! КПРФ – говно!

Указывая на Зюкина, произносит приговор:

– Расстрелять!

Тот на коленях обещает сказать, где хранится золото партии. Его щадят.

Каменные рабочие, солдаты и матросы вместе со статуями-идолами и примкнувшими членами КПРФ захватывают Колонный зал Дома Союзов. Министр внутренних дел Нурбалдаев и высшие чины полиции из бывшей советской милиции присягают на верность Ленину, остальная полиция разбегается. В Колонном зале вождь революции открывает внеочередной съезд РСДРП(б)-ВКБ(б)-КПСС-КПРФ. В мистическом пространстве зала присутствуют делегаты всех съездов, в президиуме – члены Политбюро всех лет Советской власти, вставшие из гробов и ещё живые. Узнаваемы Урицкий, Красин, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Молотов, Свердлов, Каганович, Троцкий с ледорубом в черепе, Маленков, Полосков, Лигачёв и т.д. Все встают и поют Интернационал – чудовищное замогильное пение, хор живых трупов и мёртвых душ. С приветствием к съезду выступает вставший из гроба генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. Труп с признаками разложения блестит на груди пятью звёздами и скрипит челюстью:

– Дорогхие товарищи делегхаты! В этот знаменательный день столетней гходовщины Великой Октябрьской социалистической революции мне радостно приветствовать всех вас в этом зале и поздравить со славной датой!

Съезд выдвигает Ленина кандидатом в президенты России. Вождь призывает использовать хитрую тактику по принципу "шаг вперёд – два назад, чтобы снова рвануться вперёд":

– Надо использовать шанс захвата власти мирным путём через президентские выборы, хотя он и ничтожен. У нас нет иллюзий, мы реалисты: власть не отдают, власть берут, и мы это сделаем. Большевики должны взять власть, но при этом создать впечатление у трудящихся, что не мы начали Гражданскую войну – её начала прогнившая кремлёвская клика.

Если бы Салтыков-Щедрин дожил до этих дней, он прибавил бы, вероятно, новую главу к "Господам Головлёвым". Он изобразил бы Иудушку в поповской рясе или депутатом Государственной Думы, который утешает нищего пенсионера, бывшего советского рабочего, елейными речами о богопоставленной власти в богохранимом отечестве. Церковно-единороссовский елей застилает глаза народу и обволакивает умы не хуже липких словес щедринского Кровопивушки.

Надо открыть последний клапан, сдерживающий гнев народа. Именно сейчас, когда в стране разгул самой наглой и омерзительной поповщины, и власть заигрывает с боженькой, необходимо разоблачить великий обман, будто нет власти не от бога, сорвать фиговый листок клерикально-олигархической управляемой "демократии". Пора выкинуть на свалку истории продажный и прогнивший парламентаризм новых русских святош, увешанных крестами. (Бурные аплодисменты).

Мы не верим в сказки о вечной морали и нравственности, в побасенки о нищем Лазаре и о лепте вдовицы. Мы не верим, что счастье трудящихся есть один бесконечный молебен – оно свято, но скучновато, как говорили те, кто первыми восстали против божественного авторитета. Это наш путь! Так победим! (Нескончаемые овации съезда).

Ленин на броневике в окружении солдат и матросов едет в Центризбирком. Там Зюкин от имени съезда предлагает председателю Щурову зарегистрировать вождя кандидатом в президенты. Крючкотвор и начётчик Щуров требует у Ленина паспорт гражданина РФ, но тот может лишь предъявить партбилет члена РСДРП(б). Щуров смотрит на билет "как в афишу коза", и отказывает в регистрации на том основании, что Ленин не является гражданином России и такая партия не зарегистрирована. Тогда Ленин зло, с прищуром, смотрит на Щурова и Центризбирком и мрачно произносит:

– Есть такая партия! Мы пойдём другим путём.

Возвращается в Колонный зал, где все с негодованием узнают об отказе Центризбиркома. Тогда съезд принимает решение о захвате власти и штурме Кремля. Съезд призывает все силы революции к восстанию под лозунгом "Социалистическое отечество в опасности!" Из могил встают сотни тысяч солдат и матросов – скелеты в будённовках и шинелях, в бескозырках и со скрещёнными пулемётными лентами на груди колоннами движутся на Москву. ОМОН, спецназ и армия в ужасе разбегаются. Кажется, что ожила картина Питера Брейгеля-старшего "Торжество смерти", но в ином времени.

Съезд провозглашает воссоздание СССР в прежних границах и призывает национальные окраины поддержать этот великий почин. Однако в ответ начинается разгул национального эгоизма. На Северном Кавказе власть захватывает великая Шура и объявляет об отделении от России. Татарстан, Калмыкия и Башкортостан объединяются, провозглашая себя великим ханством Новая Золотая Орда. Для охраны границ они призывают войска НАТО.

В поддержку съезда на Новодевичьем кладбище начинает вещать голова Хрущёва на его могиле:

– Пидорасы! Все пидорасы! Мы выкинем капитализм на свалку истории! Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Без пидорасов.

Население окрестных домов поклоняется голове и приносит ей жертвы – сжигает перед ней иконы, а также штурмует Новодевичий монастырь, чтобы принести в жертву идолу последнего попа.

В поддержку съезда также начинают орать чугунными голосами все памятники, бюсты и надгробия деятелей революции, партии и правительства. Они орут: "Партия – наш рулевой!" Громче всех орёт статуя Ленина на Октябрьской площади – днём и ночью людям нет покоя, они начинают сходить с ума. Затем статуя движется к Колонному залу с примкнувшими пенсионерами и коммунистами.

Вставший из гроба матрос Железняк является в Петербурге и вместе с другими мертвецами матросами-анархистами захватывает крейсер "Аврора". Его носовое орудие производит исторический выстрел по китайскому небоскребу в петербургском чайна-тауне, тот рушится. Потом стреляют по Зимнему, Смольному, Генеральному штабу, Петропавловской крепости и Михайловскому дворцу. По всем символам государственной власти всех времён. Затем крейсер через Ладожское и Онежское озёра выходит в Беломорканал и движется на Москву. Над ним реет чёрный анархистско-пиратский флаг. Матросы-скелеты пляшут на палубе, наводя ужас на окрестных жителей, и грабят-экспроприируют проходящие круизные теплоходы с "новыми русскими". Войдя в канал имени Москвы, "Аврора" расстреливает из дальнобойных орудий небоскрёбы Москва-Сити. Они с грохотом рушатся, как тараканы разбегается в ужасе офисный планктон.

У метро "Краснопресненская" оживает каменный пролетарий и крушит палатки кавказских торгашей и пункты обмена валюты. Народ растаскивает рубли и доллары. Руша всё на своём пути, пролетарий идёт к Ленину.

В Третьяковке оживает скульптура Шадра "Булыжник – оружие пролетариата". Угрожая всем, с булыжником в руках безумный пролетарий движется по Москве к Охотному ряду. Рабочий и колхозница также сходят с постамента и с криком "Экспроприация экспроприаторов!" крушат серпом-молотом всё и вся.

Тем временем из Лондона к Ленину прилетает опальный олигарх, его сопровождает известная мелодия.

"День за днём идут года

Зори новых поколений,

Но никем и никогда

Не забыт Платон Еленин..."

В кулуарах съезда он беседует с вождём:

– Мы с вами оба долго были в эмиграции, оба ненавидим эту власть. Мы легко поймём друг друга.

– Что вы можете предложить?

– У меня есть доступ к золоту партии, а это немало.

– Что вы хотите?

– То, что вы когда-то дали Арманду Хаммеру – концессии. Хаммер был еврей, как и я, у нас деловая хватка. А вы умеете быстро находить общий язык с евреями, мы нужны друг другу. Ведь русские глупы, ленивы, мечтательны, отравлены патернализмом и ни на что не способны в современном мире. У них развалился социализм, они так и не построили капитализм и теперь опять сами ничего не смогут. "Указы – говно! Реформы – говно!" – разве это не ваши слова? Без нас вы не обойдётесь.

– После нашей победы мы обсудим ваше предложение на Политбюро. Оставайтесь с нами.

– Хорошо. Я мог бы оказать вам финансовую помощь, как когда-то Якоб Шифф.

Тем временем в зал съезда на коленях вползает делегация депутатов Государственной Думы и сенаторов, бывших советских коммунистов. С покаянными слезами на глазах они кладут к ногам вождя ключи от Государственной Думы и просят о пощаде. Это спикер Думы Наружкин, Грызунов, сенаторша Матвейко, Миронский, Никоновский, Муданский и прочие. В хвосте делегации у входа в Колонный зал депутаты, сенаторы и бизнесмены всех мастей лихорадочно срывают с себя кресты и достают старые партбилеты членов КПСС. Громоздится гора золотых, серебряных и прочих нательных крестов. Толпа бомжей и нищих пенсионеров устраивает делёж этого добра. Возникает драка.

Глядя на ползущих, Троцкий с презрением говорит:

– Осетрина второй свежести.

Пышногрудая сенаторша Матвейко, подаваясь к Ленину и расстёгивая блузку на груди, с жаром шепчет:

– Владимир Ильич, вы всегда были мужчиной моей мечты!

Стоящие рядом Коллонтай и Инесса Арманд, улыбаясь, переглядываются. Заметив Крупскую, Матвейко ещё тише шепчет вождю:

– Но мы ещё с вами об этом поговорим.

На съезде зачитываются приветственные телеграммы из восточных мавзолеев – от Мао Дзедуна, Хо Ши Мина и Ким Ир Сена, а также приветствия от Лукашенко, Фиделя Кастро и Уго Чавеса. Съезд приветствует губернатор Краснодарского края Ткачук. Он встаёт на колени и, целуя красное знамя из Музея революции, клянётся в верности делу Ленина.

Из гробов встают борцы за демократию Яковлевский, Рафинад-Сахарный, бард Булатджава, Дуйдар, Лепетковская, Младовойтова и вместе с живыми Ковалевским, Пономаревским, Назадворской, Буровым, Срулём Ванидзе и прочими с песней "Возьмёмся за руки, друзья" выходят на врага. На них мчится эскадрон мертвецов-комиссаров в пыльных шлемах и рубит шашками. Затем комиссары склоняются над Булатджавой, его разбитой гитарой и говорят:

– Ну что, допелся, бард хренов?

Президент высылает на подавление мятежа дивизию имени Дзержинского. Её атакует Первая конная. Впереди скачет вставший из гроба Будённый – усатый череп в полуистлевшей будённовке на гремящем костями лихом коне. Конь бежит – земля дрожит. Дивизия разбегается. Её остатки встают на колени перед Железным Феликсом и приносят присягу революционной власти.

По случаю победы на Красной площади проходит парад Красной армии. На трибуне мавзолея Ленин и делегаты съезда. Скелеты в шинелях проходят перед вождём стройными колоннами, печатая шаг в ритме марша "От тайги до Британских морей Красная армия всех сильней". Народ приветствует их в каком-то безумном восторге. Проскакивают тачанки под песню "Эх, тачанка-ростовчанка!"

Кабинет президента в Кремле. Он мрачно смотрит перед собой, вокруг сидят министры. Ему докладывают о разгроме дивизии МВД. Он говорит:

– Пошлите танки.

Советник по экономическим вопросам сообщает, что топливные компании вступили в сговор и два дня назад резко повысили цену на бензин. Министерство обороны отказалось от закупок, а топливный резерв в частях разворован и продан на сторону.

Президент грозно смотрит на министра обороны и произносит:

– Мы давно никого не сажали. Пора посадить и надолго.

Министр меняется в лице и нервно бормочет:

– У нас есть авиация.

Мэр Москвы Собакин вскрикивает:

– Бомбить Москву? Вы с ума сошли!

Все в растерянности молчат. Подходит секретарь президента и ему на ухо сообщает, что его самолёт подготовлен к вылету. Тот кивает. Генеральный прокурор Басракин докладывает президенту, что уже заведены уголовные дела на Ульянова-Ленина, Джугашвили-Сталина, Бронштейна-Троцкого и всех воскресших членов Политбюро и ЦК КПСС с 1917 по 1991 годы. В мавзолее бывшего вождя, а также в гробах и урнах обвиняемых проводятся обыски.

Президент обращается к министру иностранных дел:

– Свяжитесь с нашим представителей в Совете безопасности ООН. Они должны нам помочь.

Министр молча протягивает президенту текст официальной ноты: страны Большой Семёрки и золотого миллиарда, стремясь не допустить распространения революционной заразы, объявляют России политическую, экономическую и военную блокаду. Стране угрожает всеобщий дефицит, курс рубля неминуемо упадёт.

Тем временем дух Сталина вселяется в шестиметровую статую вождя, сброшенную на дно Енисея у Туруханска при Хрущёве. Статуя встаёт со дна реки. Капитан проходящего парохода видит её ещё в воде – пароход врезается в опору моста. Голова в иле и водорослях показывается над водой. На пристани всеобщий ступор – все в ужасе таращатся, потом наступает психоз, крики, мат, беременные рожают до срока, собаки лают, у пьяного с вытаращенными глазами отвисает челюсть и медленно капает слюна. Сталин поднимается из воды и торжественно произносит:

– Братья и сиостры, наше дело правое, мы победим.

Сталинисты встают на колени и со слезами на глазах протягивают к вождю руки. Среди них пенсионеры, бывшие охранники лагерей, их дети, отставные кагэбэшники и милиционеры. Потом они хором запевают: "Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин". С песней они строем идут за вождём. Во главе вставший из гроба Ежов.

Сталин движется по Сибири на Москву. Проходит мимо лагеря уголовников. При виде его зэки с криком "За Родину, за Сталина!" бросаются на охрану, которая, отстреливаясь, разбегается. Сам бывший каторжанин, вождь приветствует зэков, и они присоединяются к толпе сталинистов и мародёров.

Тяжёлая поступь вождя вызывает землетрясения и разрушает нефтепровод Манты-Хансийск-Цицикар. Нефть заливает Западно-Сибирскую равнину. Для охраны нефтепровода Китай вводит в Сибирь свои войска. Китайский юань становится главной валютой на чёрном рынке Дальнего Востока. Американцы применяют климатическое оружие – антенну ХААРП, чтобы вызвать на Россию засуху и небывалый голод.

Сталин идет по вечной мерзлоте – по костям жертв ГУЛАГа. Сон мертвых нарушен. Кости шевелятся, стоят вопль и скрежет зубовный. Из-под снега высовывается огромная, до неба, костлявая рука и грозит идолу и его последышам.

В это же время на Ваганьковском кладбище оживает статуя на могиле Высоцкого и поет "Протопи ты мне баньку, хозяюшка". Знакомый голос плывет над Россией, и по всей стране в земле загораются огнем глазницы черепов невинно убиенных и замученных во время революции, Гражданской войны, в ГУЛАГе, во время Голодомора. Из-под земли огонь жжет живых, спрятаться от него невозможно, люди сходят с ума. На Колыме и в Магадане, в Воркуте и на Нарыме, на Соловках, Беломорканале и Бутовском полигоне, где расстреливали даже пятнадцатилетних детей, ночью светло как днем. Священники служат панихиды, огонь их щадит.

Напротив, у неосталинистов начинается истерика – с помощью цифр они доказывают, что пострадало абсолютное меньшинство, а большинство жило счастливо, и не надо раздувать – мол, в Индонезии Сухарто тоже много уничтожил, и никто по этому поводу не требует устроить суд над властью. Апологетически настроенные кликуши – Паханов, Пургенян, Скопцов, историк Юрий Жучкин – вместе со своими единомышленниками нагнетают в обществе обстановку "обоготворения мертвечины". Они вопят о провокации ЦРУ, о засилье в стране американских агентов, о том, что в каждой стране был свой ГУЛАГ – таков, мол, ход истории, о возрождении социализма, величии Сталина как государственного деятеля и менеджера, о достойной встрече столетней годовщины Октябрьской революции.

В состоянии психоза эти кликуши и им подобные под руководством вставшего из гроба Емельяна Ярославского устраивают на площади Революции сожжение неугодных книг. Переметнувшаяся на их сторону полиция и увлеченная сталинизмом молодежь, бросают в костер религиозную литературу, иконы, "Бесов" Достоевского, сочинения Солженицына, Шаламова, "Окаянные дни" Бунина, "Реквием" Ахматовой, "Мастера и Маргариту" Булгакова, стихи Есенина, Клюева, книги Розанова, антисталинские поэмы Твардовского. Названия книг загробным голосом зачитывает сам Емельян Ярославский. Рядом с ним на трибуне Лелевич, Родов, Гронский, Жданов, Шауро и другие погромщики от литературы.

В ответ кликушам оживают памятники Твардовскому, на всю страну звучит поэма "Тёркин на том свете". Собравшиеся толпы слушают, затаив дыхание.

Звезды на башнях Кремля загораются зловещим рубиновым светом, с них начинает капать кровь жертв репрессий. Кровь стекает по Кремлевской стене на площадь к Лобному месту, народ в ужасе пятится. Из храма Покрова на рву выходит юродивый Василий Блаженный и, как бы паря над землей, уходит через Спасские ворота в Успенский собор Кремля. Минин и Пожарский также сходят с постамента и движутся за ним. Из толпы отделяются истинно верующие – малое стадо – и также уходят в Кремль. На колокольне Ивана Великого мерно бьет колокол.

В тишине Успенского собора старец с чертами аскета молится перед иконой Спаса. Входят Василий Блаженный, Минин с Пожарским и малое стадо. С иконы сходит святитель Петр, рядом с ним появляются святители Московские Иона, Алексий, Филипп, Гермоген, Филарет и Тихон. Возникают Сергий Радонежский, Серафим Саровский и царственные мученики. Сонм святых молится Спасу.

Во время их молитвы в Третьяковской галерее оживает картина Нестерова "Русь". Процессия во главе с мальчиком выходит из рамы и, едва паря над землей, движется по Москве. Сквозь нее проносятся на мотоциклах байкеры. Но она движется в ином измерении. По дороге ее окружают мертвецы в форме НКВД – вологодский конвой с собаками – и будто ведут по этапу в лагеря. Лай собак, крики. Постепенно конвой вязнет в песке небытия – тлен засасывает мертвецов, они в бессилии стреляют в процессию, но она движется в вечности. Командир конвоя, матерясь и уже по горло в песке, выпускает в процессию всю обойму своего нагана, последние выстрелы производит лишь его рука, торчащая из песка. Процессия входит в Успенский собор.

По молитвам святых вокруг собора возникает незримая стена, за которую не могут проникнуть силы тьмы. Вокруг храмов по всей стране также возникает незримая ограда, храмовая икона, которую выносит священник на паперть, отводит надвигающихся идолов, и те в бессильной ярости ползут мимо.

Огромный каменный Сталин во главе армии идолов и толпы идет на Москву. Последыши несут транспарант "Да здравствует мудый Сталин!". Армия подходит к Шереметьево. Там паника – олигархи, губернаторы и депутаты дерутся у трапа лайнера за места в салоне. Вротенберг, Вайншток и Мумут пытаются купить солдат, стоящих в оцеплении вокруг президентского самолета. Один из них открывает дипломат с долларами и протягивает солдату: "Это тебе, пропусти". Командир оцепления стреляет в солдата, тот падает и доллары разлетаются во все стороны. Солдаты украдкой их подбирают. Какой-то лайнер все же взлетает, но каменный идол, шагая через забор аэродрома, сбивает его рукой. Катастрофа.

Введена экономическая и военная блокада России. Наступает всеобщий дефицит, рубль обесценился, бензина и продуктов не хватает. Идолы и толпа громят магазины и банки – оплот капитала. Пенсионеры и бюджетники на всякий случай тащат и рубли и доллары – неизвестно, какая власть победит. Вороха фальшивых долларов и ценных бумаг метутся по улицам, гонимые ветром, на них мочатся бродячие собаки, бомжи жгут из них костры.

На деньги голодных и восторженных налогоплательщиков, в тяжёлое время сплотившихся вокруг Кремля, партии и правительства, ударными темпами возводится Пантеон Славы Вождей. Уже построен и функционирует зал Ильича, где проходят ленинские субботники: массы обносят легендарное бревно Ильича вокруг памятника вождю. Чем больше желающих, тем длиннее бревно. Присоединяйтесь!

В зале Сталина проходит неделя сталинских камланий: сталинисты восхваляют вождя, а потом днём с огнём ищут врагов народа и пишут доносы. Проводится конкурс на лучший донос России, приз Лубянки– один миллион рублей.

В хрущёвском зале проходит месячник борьбы с американским империализмом: на трибуну поднимается каждый желающий, которому вручают исторический ботинок вождя, и он стучит им, проклиная Америку, регламент– 10 минут. Затем происходит коллективное пожирание кукурузных початков на халяву.

В брежневском зале с успехом проходят недели брежневского застоя: все голосуют "за", стоя, потом– всеобщее застолье и пение под гармонь "Когда б имел златые горы..."

В зале меченой шельмы проходит неделя горбачёвской перестройки: все роются в залежах советского дерьма, ища новые подходы. Главное нАчать, а потом углУбить.

Завершается строительство зала лубянского вождя: в центре уже установлен огромный лубянский фаллос, вознёсшийся головкой непокорной выше александрийского столпа и соперничающий с останкинским шприцем, впрыскивающим в эфир наркотик казёного оптимизма, пошлости и похабщины. Фаллос символизирует вертикаль власти. Вокруг него хор чекистов-спортсменов день и ночь поёт кантату:

Лилипутин всегда живой!

Лилипутин всегда с тобой!

В спорте, в сортире, и в гадости!

Под руководством ветеранов сыска посетители скрытно выходят на тро...Пу... войны, выявляя в рядах соотечественников иностранных агентов.

У населения в ходу растущие в цене красные советские десятки с портретом Ленина. Это лоскутья красной свитки, которые ходят по рукам и постепенно охватывают всю страну – свитка срастается на глазах. Они вытесняют доллар и становятся твердой валютой на черном рынке. В Москве в центре толкучки юноша, похожий на известного советского поэта в молодости, читает стихи, размахивая красной десяткой с профилем вождя:

Я не знаю, как это сделать!

Но, товарищи из ЦК,

Уберите Ленина с денег,

Так цена его высока.

Рядом инвалид в тельняшке играет на гармошке и пьяным голосом поет: «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина! Выпьем и снова нальем!» Толпа хором подхватывает припев.

На площади Маяковского начинает вещать статуя поэта:

"Я достаю из широких штанин

Дубликатом бесценного груза:

Читайте, завидуйте -

Я гражданин

Советского..."

И осекается, видя вокруг иностранную рекламу и вывески пунктов обмена валюты. Понимает, что попал не в то время, и «меняет пластинку»:

...шёл я верхом,

шёл я низом,

строил

мост в социализм,

недостроил

и устал

и уселся у моста.

Травка

выросла

у моста,

по мосту

идут овечки,

мы желаем

– очень просто! -

отдохнуть

у этой речки.

Заверните ваше знамя!

Перед нами

ясность вод,

В бок -

цветочки,

а над нами -

мирный-мирный небосвод"

У ног статуи рок-группа исполняет музыкальные вариации на эти стихи:

"Шёл я верхом,

шёл я низом,

занимался онанизмом,

занимался и устал,

и уселся у моста.

И теперь социализм -

Это просто онанизм!

Травка выросла у моста",

(солист трясёт пучком марихуаны)

"по мосту идут овечки,

Я желаю очень просто

Покурить у тихой речки!"

Толпа молодёжи с пивом и наркотиками в руках подхватывает: «и теперь социализм – это чистый онанизм! Мы желаем очень просто покурить у тихой речки!»

Армия идолов и толпа под звуки гимна СССР движутся по Москве. Сталин преображается: теперь это не мрачный каменный идол, а огромный как большевик Кустодиева, отец народов в ореоле славы и в белом кителе с золотой звездой на груди. Восторженные сталинистки усеивают его путь розами, плачут, стоя на коленях, и бросают в воздух шляпки. Они дождались вождя, царя и героя в одном лице: он теперь всё изменит, всех осчастливит, а всех врагов накажет. За спиной у вождя видны лозунги "Под водительством великого Сталина – вперёд к коммунизму и изобилию!", "Слава великому Сталину – зодчему коммунизма!". За Сталиным идут в национальных костюмах представители всех народов СССР. Делегации разных регионов страны кладут к его ногам жалобы на произвол местных властей.

– За горло берут, товарищ Сталин, без взятки шагу ступить нельзя!

– А мы возьмём взяточников в ежовые рукавицы! – с акцентом говорит вождь и передает жалобы Ежову и чекистам.

Статуя Максима Горького у Белорусского вокзала, мимо которой движется процессия, произносит: "Русский народ терпелив до отвращения".

На одной из площадей чеченцы в окружении дорогих иномарок в угаре этнического чванства пляшут лезгинку. Приближающийся Сталин начинает ими дирижировать. С остекленевшими от ужаса глазами они продолжают плясать как роботы. Кто-то орёт: "Аллах акбар!" Затем в пляску "под дудку" вождя включается все общество бывшего СССР. Впереди выплясывает Надежда Дедкина со своим ансамблем, напоминая вакханалию трясунов. Вслед пляшут единороссы, повторяя как заклинание слова "Великая Россия!" За ними вприсядку Зюкин и КПРФ с криком: "Великая Россия – советская Россия!" Спортсмены также пляшут, скандируя: "Великая Россия – спортивная Россия!" Футболисты в танце перебрасывают мяч, штангисты поднимают штангу, хоккеисты размахивают клюшками, дагестанские борцы как заведенные бросают друг друга через бедро, боксеры по очереди нокаутируют друга.

Муллы и муфтии, воздев в танце руки к небу, распевают: "Великая Россия – исламская Россия!"

Раввины и хасиды также пляшут своё и кричат: "Великая Россия – еврейская Россия!" Мобильные синагоги, приветствуя вождя, выписывают на площадях виражи, напоминающие звезду Давида.

Шаман верхом на олене лупит в бубен и камлает: "Великая Россия – шаманская Россия!" Вокруг него якуты, поигрывая алмазами, пляшут с криками: "Великая Россия – якутская Россия!"

Отца народов приветствует молодежь под лозунгами "Презервативы no pasaran!", "По зову родины и церкви ударим половым патриотизмом по абортам, СПИДу и санкциям!"

Сталина приветствуют писатели во главе с Пахановым: он держит в руках икону, на его груди – медаль имени Сталина; покачиваясь в ритме танца, писательская процессия с книгами о вожде в руках также движется в общем хороводе, как пародия на крестный ход. Маршем проходят генералы с приветствием: "Слава великому полководцу, генералиссимусу Сталину!" Чекисты во главе с полковником Пупкиным также приветствуют вождя с криком: "Сталинизм и чекизм – спасение России!". Чекисты подносят Сталину красную свитку, сшитую из кусков лагерной робы пропитанной крови, и советских десятирублевок с профилем Ленина. Он поднимает ее над головой и показывает народу. Народ ликует!

«Би-би-си» и «Эн-би-си» транслируют парад сталинизма на весь мир. Тут же киногруппа Никиты Хохолкова снимает кадры для фильма «Россия, которую мы не потеряли» под песню «Будет людям счастье, счастье на века, у советской власти длинная рука!» А радиостанция «Йеху Москвы» передаёт в прямом эфире полный животного ужаса репортаж о гибели в России либерализма и демократии и о конце самой России.

У бывшего Музея Ленина вождь революции и его гвардия, а также все делегаты партийного съезда сливаются со сталинской колонной идолов и приспешников и вступают на Красную площадь для штурма Кремля. Из Спасской башни выходит сонм святых и малое стадо со старцем во главе. В руках у него икона Неопалимая купина. Старец тихим, но твёрдым голосом произносит: "Богородица, спаси нас". Тогда от иконы исходит столп огненного света. В этом столпе горящие черепа со всех концов русской земли складываются в огромную пирамиду с пылающим восьмиконечным крестом на вершине. Черепа направляют свет своих глазниц на идолов. Вместе со светом от иконы возникает гигантский очистительный протуберанец, в котором сгорают идолы. С воем плавятся, трескаются, разваливаются. Мавзолей в языках пламени проваливается в недра земли. Красная свитка загорается на Сталине черным пламенем, но не сгорает. И так ей гореть до страшного суда. Кремлёвские звёзды начинают гореть и разваливаться, горящие обломки падают на площадь. Взору предстаёт огромное до горизонта дымящееся пепелище. Тут и там видны купола храмов, слышны редкие удары колокола Ивана Великого. Толпа в ужасе пятится. Старец сурово приказывает ей: "На колени! На колени!" Кое-кто падает на колени, но большинство с глухим ропотом отступает. Дух Сталина в огненной свитке с дьявольским хохотом исчезает в своей могиле. Ленин, видя, что остался один, злобно глядит на святых и старцев и сквозь зубы цедит: "Мы расстреляли триста тысяч попов, мало, мало... Мы ещё встретимся". Подходит к Кремлёвской стене – она с адским скрежетом раздвигается. Вываливаются обгоревшие кости и черепа героев революции. Шагая по ним, Ленин входит внутрь стены, в последний миг оглядывается и замогильным голосом говорит: "Я ещё вернусь". Стена сдвигается.

Пылающая пирамида гаснет и покрывается цветами – возникает огромный цветущий холм до неба. Крест тоже расцветает. На заднем плане вновь видна Кремлёвская стена, перед которой среди пепла обгоревшие остатки идолов, кремлёвских звёзд, партбилетов, советских купюр с портретом Ленина и томов его сочинений. Ветер крутит их с пеплом. На стене загорается огнём молитва: