Текст книги "Курортный роман"
Автор книги: Алексей Панограф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Алексей Панограф
Курортный роман
– А я думала, что ты супергерой…
Она улыбалась, а может просто щурилась на солнце.
– Неужели для мужчины, который так бесстрашно знакомится с утренними русалками, это непосильная задача? – разочарованно добавила она, надув губы и насупив тщательно нарисованные брови.
Он вдруг почувствовал, как в груди забилось сердце гулко и часто, к лицу прихлынула кровь. Дышать стало сложно, и голова отяжелела, превратившись в налитый свинцом шар. И только в висках, будто дятел выстукивал марш, пульсировала жилка.
Он подошел к краю обрыва. Перед глазами стояла сплошная синева: светло-синее небо, освещенное солнцем, сливалось с более темной лазурной синью моря. Вода спокойно плескалась где-то далеко внизу, и звук прибоя был не слышен.
Такое уже случалось с ним один раз. Ромке было тогда лет десять. Он уже не первое лето проводил у бабушки в поселке и знал многих местных ребят, с которыми гонял на велосипедах, играл в футбол, в казаков-разбойников и московские прятки.
Однажды в поселке появилась новенькая, видимо, она тоже приехала из города на каникулы. Ромка увидел ее, когда красно-белые банты замелькали сквозь штакетник бабушкиного забора. Девочка ехала на велосипеде. Два хвостика светлых волос торчали в разные стороны перевязанные один красным, другой белым бантами. Это было необычно – девчонки из поселка не пользовались бантами, не плели косы и в основном имели короткие стрижки.
Ромка не успел осознать, как очутился верхом на велосипеде и погнал в ту сторону, куда укатила новенькая. Стараясь оставаться в отдалении, чтобы не вызывать подозрений, он налегал на педали, когда разноцветные банты скрывались за очередным поворотом. Но больше всего Ромка боялся, что эти банты вдруг скроются и исчезнут навсегда так же внезапно, как появилась.
Так они кружили по улицам поселка, пока вдруг она не свернула на тихую улицу, поросшую густыми кустами акаций вдоль забора. Ромка поднажал на педали, но, когда доехал до поворота, сердце его чуть не оборвалось – на улице никого не было. На какое-то мгновение он застыл на повороте, не веря ещё, что упустил чудное видение. Но тут из-за куста акации появились сначала банты, а затем и девочка, очутившись в полуметре от него.
– Ты зачем следишь за мной?
Оправившись от неожиданности, он ответил:
– С чего взяла? Не слежу я за тобой – просто катаюсь.
– Врешь!
– Ничего я не вру!
– Да не бойся ты. Я давно засекла, что ты за мной едешь. Мне даже интересно было. А то одной кататься скучно. Меня Ева зовут. А тебя?
– Рома… А что, вправду Ева?
– Правда. У меня бабушка, папина мама, настоящая полячка. Ты, наверное, из Питера?
– Да.
– А я из Москвы. Первый раз приехала. Тут мамина тетя живет. Я – у нее.
– А я третий год здесь летом живу. У бабушки.
– Давай в пятнашки на великах!
– Давай!
– Догоняй!
Местные девчонки ходили в мешковатых платьях из сельпо. А на Еве были джинсы-стретч с вышивкой и футболка. Волосы, собранные в два хвостика, торчали вверх и рассыпались вниз словно два пшеничных фонтана. Один почему-то оказался выше другого, и эта асимметрия, напомнившая Ромке про Пеппи Длинныйчулок, вызвала необычное, но приятное покалывание в животе.
И замелькали спицы. Ромка с Евой гонялись друг за другом. Иногда останавливались, и она расспрашивала его о поселке и обо всем, что встречалось им на пути. Ромка чувствовал какую-то неведомую ему доселе щенячью радость от ее вопросов, от погони, от такой близости ее пшеничных хвостиков.
Ева выехала из поселка и мчалась через перелесок по дороге, уходящей к речке. Она здорово ездила на веле. В поселке, на поворотах, она притормаживала, а Ромка закладывал вираж, не сбавляя скорость, и догонял ее. Но на прямой, как ни старался, не мог нагнать.
Она неожиданно затормозила в том месте, где река делала поворот и на высоком берегу на ветке старой сосны была подвешена тарзанка – веревка с привязанной к ней палкой. Держась за палку и раскачиваясь как на качелях, можно было, отпустив руки в нужный момент, прыгнуть в реку. Лететь было довольно высоко метров пять, а то и больше. Старшие мальчишки делали в полете сальто и кувырки. Ребята помладше просто прыгали ногами вниз. Вот и сейчас ватага из пяти-шести мальчишек развлекалась прыжками с тарзанки.
– Здорово как! Смотри, как полетел! – сказала Ева Ромке, когда тот, догнав ее, тоже затормозил.
Ромка промолчал.
– А ты можешь так?
– Неужели боишься? – добавила она, заметив замешательство на Ромкином лице.
– Эх, ты герой – портки с дырой. А я думала, что ты супермен? – и она сморщила свой прямой, чуть вздернутый носик, который украшали несколько едва заметных веснушек.
Тарзанка еще с первого лета безнадежно манила и одновременно до спазма в животе пугала Ромку. Не раз, ворочаясь в кровати перед сном, он представлял себе, как раскачивается на тарзанке, вися вниз головой, зажав палку под коленками. А потом в самой дальней точке отпускает палку и летит в воду, совершая умопомрачительные пируэты.
Он старался под разными предлогами уклоняться от походов с ребятами на тарзанку и, как ему казалось, успешно скрывать свой страх. Но, видимо, он заблуждался.
– Ему слабо. Кишка тонка, – выдал приговор вихрастый пацан, дожидавшийся своей очереди на прыжок.
Ромка посмотрел на Еву, увидел, как сузились в презрительном прищуре ее глаза, и именно в тот момент он ощутил то же, что и сейчас, стоя на краю скалы…
Он вдруг ясно, будто в замедленной съемке увидел, как его тело подлетает вверх складывается пополам, так что кончики пальцев касаются лодыжек. Все мускулы напряжены и рельефно очерчены, как в учебнике анатомии. Несколько сальто вперед, затем тело, выстрелив как пружина, распрямляется и стрелой вонзается в поверхность моря. Рома сделал неосознанный шаг вперед на ватных ногах и полетел вниз.
Кажется, она кричала:
– Дуу-ра-а-а-ак…
***
Он понял, что хочет открыть глаза, но почему-то не знает, как это сделать. Через мгновение легкое дуновение ветра коснулось его лица, пробежало к вискам, и он вдруг осознал, как нужно разлепить ресницы и поднять веки.
В глаза ударил непривычно зеленый свет. Сначала кроме этого света он не увидел больше ничего, но потом, как на фотобумаге, опущенной в ванночку с проявителем, начало проступать изображение.
Видимо, он лежал на спине. Перед ним стояла молодая женщина: на голове ее красовалась замысловатая конструкция, сооруженная из черных как смоль волос с вплетенными в них различными предметами, так что прическа вверх и в стороны по объему была гораздо больше головы. Стройное тело облегало то ли в платье, то ли в комбинезон из прозрачной, больше всего похожей на полиэтилен ткани.
Наверное, женщина неплохо смотрелась бы в подобном прозрачном платье, так как, несомненно, обладала прекрасной фигурой, но различные детали вроде рюшечек и воланов, беспорядочно налепленных на талии, коленях, икрах делали этот наряд смешным и нелепым.
Ему захотелось улыбнуться и даже засмеяться, но он не знал, как это сделать. Опять легкое дуновение ветра коснулось его лица, и он услышал, что смеется, и почувствовал, как губы расплылись в улыбке. Девушка отошла от него, но оставалась в поле зрения. Она подошла, видимо, к зеркалу. Рома догадался об этом по движениям, которые делала девушка, поворачиваясь, то одним боком, то другим, поднимая к прическе руки.
Затем в руке у нее оказался небольшой предмет, напоминавший пистолет. Она приставила его к груди, и он невольно ахнул, и крикнул “Нет!”, подумав, что девушка хочет застрелиться.
Яркая сине-красная вспышка образовалась в дуле пистолета – по всей полиэтиленовой ткани побежали светящиеся линии, словно от электрического разряда, и через мгновение нелепое одеяние исчезло. Девушка стала подносить пистолет к предметам, вплетенным в ее волосы, и те исчезали после небольшой вспышке, пока не исчезли все до единого. Замысловатая прическа рассыпалась, а длинные черные волосы упали на обнаженные плечи.
В поле зрения Ромы появились еще двое, юноша и девушка, тоже с огромными нелепыми прическами и тоже в уродливых полиэтиленовых нарядах. Они заговорили на каком-то совершенно незнакомом языке. Рома понял только первое слово, сказанное вновь пришедшими – “Яна” и решил, что так, наверное, зовут черноволосую незнакомку.
Рома осмотрел себя и с ужасом обнаружил, что лежит абсолютно голый на прозрачной почти не ощущаемой лежанке, без ножек, без спинок, без подголовья. Просто на бруске киселя, податливо и мягко принявшем его во вмятину, точно соответствующую телу.
Он невольно захотел сделать движение рукой, чтобы прикрыть срам, как говорила его бабушка, но опять мышцы не послушались, прежде чем легкий ветерок не пробежался от кончиков пальцев до плеча.
Пока с помощью ветра он осваивал премудрости управления свои телом, первая девушка о чем-то спорила с пришедшим юношей. Вторая, видимо поначалу бывшая заодно с парнем, теперь перешла на сторону Яны.
Тогда юноша подошел к Яне, что-то горячо и быстро заговорил ей прямо в лицо, а потом схватил за запястье руки, в которой она держала пистолет. Яна вскрикнула, разжала ладонь и выронила пистолет.
Юноша сделал несколько прямых рубленых движений руками, так будто он проводил по крышке и стенкам небольшой квадратной тумбочки. Достал свой пистолет, сделал выстрел в то место, где махал руками, пистолет дал желто-зеленую вспышку, зигзаги электрических разрядов побежали там, где он оглаживал невидимый предмет, и тумбочка стала видимой.
Парень открыл дверцу, поднял Янин пистолет и положил его в тумбочку. Навел свой пистолет на дверцу, выстрелил – та стала сначала розовой, потом пурпурной, потом фиолетовой. После этого юноша, потрясая кулаком с оттопыренным мизинцем в направлении Яны, быстро произнес что-то, развернулся и исчез за дверью, которая стала видимой, только когда открылась, а закрывшись снова слилась с голой, бесцветной и от того практически незаметной стеной.
Яна закрыла лицо ладошками, и плечи ее стали мелко подрагивать. Вторая девушка подошла к ней и погладила по спине, говоря что-то утешающее. Яна успокоилась, и подруги подошли к кровати, на которой лежал Рома.
Он уже успел принять сидячее положение и, когда девушки подошли, инстинктивно сложил руки, как футболист в «стенке» при штрафном ударе. Правда, это не очень помогло, так как все более очевидным становилось, его небезразличное отношение к Яниной наготе. Девушки не смогли сдержать смешок, правда, вызван он был поведением Ромы, а не его наготой, которая была для них совершенно естественна.
“Нудисты”, – промелькнуло у него в голове. – “Ну и ладно, давно хотел сходить на нудистский пляж.”
Девушка с распущенными волосами произнесла короткую фразу, в которой явно прозвучало слово “Яна”, и протянула Роме руку. Вторая девушка, сказала ту же фразу с акцентом на слово “Ари”. Рома догадался, что они знакомятся, и по слогам произнес:
– Ме-ня зо-вут Ро-ма.
Он пожал протянутую руку Яны, но она почему-то вдруг вскрикнула и замотала головой. Рома разжал руку. Яна, на секунду задумавшись, повернулась к Ари и повторила свой жест. Та приложила свою ладошку к ее, и они обе выразительно посмотрели на Рому. Теперь Ари протянула ему руку. На этот раз он не сделал ошибки, а лишь приложил к ее ладони свою. Девушки улыбнулись.
Ари покрутила барабан в своем пистолете, нажала на нем кнопочку, будто снимала с предохранителя, и направила его прямо в лицо Роме. Прочитав по лицу его мысли: “Все-таки это сумасшедший дом”, она рассмеялась и, переведя пистолет на Яну, выстрелила. Затем сняла, появившуюся у Яны за ухом миниатюрную клипсу и повесила ее на ухо Роме.
– Привет. Ты есть Рома. Можешь меня понимать? – зазвучал в ухе у Ромы Янин голос. При этом было немного смешно наблюдать, что ее артикуляция и движение губ не совпадают со словами, которые он слышал. Как будто смотрел зарубежный фильм с некачественным дубляжом.
– Говори много. Транслейтор хороший. Обучаем быстро. Скоро будет как родной, – услышал Рома голос Ари.
– Фантастика! – воскликнул Рома. – Куда я попал? Или я сплю?
– Знаем, знаем, ты сейчас мучаешься сотни вопросов. Я бы попав в ваш мир, наверное, сразу слезла с ума.
– Ари, может, покажем ему. Я и сама бы хотела заглянуть в их мир хоть на минуточку, – обратилась Яна к подруге.
– Ну ты же слышала, что сказал Мискам. К тому же, на полминуты паракино требуется сто двадцать мегаватт энергии!
– На моем энергайзере как раз сто двадцать пять! Если бы Мискам не запер его…
– Но ты же сама знаешь, что столько энергенов хватит на три аэроскутера, пять отличных хаусов, двадцать авто. Я уж не говорю о тряпках и побрякушках.
– Ари, ну неужели тебе самой не любопытно хоть одним глазком взглянуть?
– Яна, я уже один раз видела паракино на пати у Белга.
– Почему ты мне не рассказывала?
– Белг просил не распространяться. Ты же знаешь, это запрещено. Если запеленгуют, тебе для начала как минимум обнулят энергайзер. А могут и аннулировать, если захотят. К тому же это зрелище, я тебе скажу, не для слабонервных.
– А как его активировать, ты знаешь?
– Паракино закодировано. Мискам говорит, что это правильно сделано, а не то каждый начал бы его смотреть. Слабые подсели бы, и все энергены на это спускали.
– А откуда был код у Белга?
– Его дядя же работает в Институте Изучения Парамиров. Яна, ты, по-моему, совсем решила доконать Рому этими разговорчиками. Смотри, он сейчас лопнет от переизбытка информации.
– Да уж, девушки тему вы замутили прикольную. Даже не знаю, что и сказать, чтобы лаптями в маргарин не угодить. Скажите наконец, где я? – решился вклиниться в паузу в разговоре Рома.– И как говориться в одном анекдоте, к черту подробности. На какой я планете?
– На Земле, где же еще, – ответила Яна. – В окрестности ближайших сотен тысяч световых лет нет другой планеты пригодной для жизни существ с таким химсоставом, как у нас. Наши исследователи космоса пока еще так далеко не забирались, чтобы найти похожие на Землю планеты.
– Я что попал в какую-то тайную лабораторию Пентагона? Мы ведь в каком-то помещении, но стен не видно.
– Да мы в обычном хаусе. Просто эту комнату мы сделали для тебя, и она совсем пустая, – ответила Яна.
– Пойдем, мы покажем тебе наши комнаты, – добавила Ари.
– Пойдемте, сначала на улицу, там Роме будет привычнее, – сказала Яна и, взяв его за руку, потянула к невидимой двери.
От потока навалившейся информации и от такой непринужденной болтовни девушек плоть Ромы понемногу успокоилась, но все равно было как-то непривычно так вот за руку с абсолютно незнакомой девушкой, не прикрытой даже фиговым листочком, как и он сам, идти на улицу.
“Прямо как Адам с Евой”, – промелькнула у Ромы мысль.
И сразу после этого до него дошло.
“Блин, как же я сразу не понял! Так вот он какой – Рай! Да, скромненько у них тут, без излишеств. А может, мода такая? Минимализм или что-то вроде того. А чего это я вообразил, что меня в Рай вот так сразу определили? Может, это рекламный тур по Аду, как в том анекдоте про туризм и эмиграцию…”
***
Рома вспомнил, как он познакомился с Аней на пляже.
Накануне был утомительный перелет с задержкой вылета на полтора часа. Потом длинный хвост очереди к окошечку пограничника в душном зале с неработающим кондиционером. Что характерно, кондиционер исправно выдавал освежающую прохладу в конце зала, где стояли будочки с пограничниками, из чего можно было заключить, что они в порядке, и это просто-напросто такая экономика гостеприимства в этой небольшой стране, львиную долю доходов которой составляет туризм.
Из трех будочек с пограничниками в двух, на которых висел значок со звездами на синем фоне, откровенно скучали работницы с бронзовой кожей, и лишь в одну, для гостей из всех прочих, кроме ЕС стран, тянулась длиннющая очередь из потных бледных людей, одетых явно не для тридцатиградусной жары. Три чартера из Питера, Москвы и Ёбурга почти одновременно приземлились в маленьком аэропорту.
Потом был автобус с леденящим кондиционером и загорелой соотечественницей, бойко рекламирующей поездки на разнообразные экскурсии.
В самолете Рома, как и положено, распил со случайными попутчиками свою бутылочку вискаря из duty-free, а также их джин и коньяк, поэтому после ужина, к которому они как раз добрались до гостиницы, он прилег отдохнуть, да так и проспал до первых лучей утреннего солнца, вкравшихся в окно его комнаты, смотревшее на юго-восток.
Сразу же захотелось воды, как внутрь, так и снаружи. Залпом опорожнив бутылку минералки, предусмотрительно оставленную горничной отеля на столике вместе с комплиментарной записочкой Welcome, Рома, облачившись в шорты-плавки и прихватив казенное полотенце, поспешил на знакомство с морем и пляжем.
До начала завтрака еще оставался час, и в это раннее время на территории отеля он обнаружил лишь несколько работниц гостиницы, лениво заступавших на службу. На пляже тоже было пустынно, лишь вдалеке вдоль полоски прибоя бежал какой-то человек, да чуть в стороне пожилая пара делала зарядку.
Рома не был атлетом, но имел стройное пропорциональное телосложение, поэтому при росте сто восемьдесят пять в свои двадцать четыре вполне мог позировать натурщиком для художников, пишущих Давида, собравшегося на бой с Голиафом.
Рома подошел к воде. Море лениво выкатывало белые буруны и отступало, оставляя ракушки и мелкие камушки на мокром песке. Он зашел по колено и сразу занырнул под набегавший валик волны. Вода была теплая и прозрачная.
Поплыл кролем, долго, не останавливаясь. Наконец, устав, перешел на брасс, не опуская голову под воду, и тут же заметил невдалеке другую голову, плывущую ему навстречу. Рома оглянулся на берег. Он прилично отплыл, ограничительные буйки остались далеко позади. А она (теперь было ясно видно, что голова, плывущая навстречу, была женская), значит, заплыла еще дальше.
“Ишь ты, какая русалка” – подумал он. Они разошлись с девушкой левыми бортами метрах в трех.
Рома обратил внимание на ее яркие чуть полноватые губы, прямой греческий нос и волосы заплетенные в две короткие косички.
Он по инерции проплыл еще немного вперед, но косички и губы, уплывающие в противоположную сторону, сильнее якоря тормозили его. Он развернулся и кролем пустился вдогонку.
Рома, не сбавляя темпа, красивыми и мощными гребками прошел всю дистанцию до берега, и только остановившись и встав во весь рост, оглянулся.
Он обогнал ее. Но не так сильно как предполагал. Девушка брассом подплывала к берегу, делая четкие грамотные гребки.
Когда она выходила из воды, высоко поднимая при каждом шаге колени, словно пыталась перешагнуть через набегавшие волны, Рома уже сидел на казенном полотенце у кромки прибоя.
Русалочьего хвоста не оказалось, вместо него была пара красивых стройных ног с гладкой кожей, на которой сверкали капельки воды. На правой лодыжке блестела золотая цепочка с маленьким ключиком, а на левой была небольшая цветная татуировка в виде замысловатого и непонятного узора. Ровный красивый загар, небольшая грудь, упакованная в дорогой купальник бронзового цвета, который почти сливался с загорелой кожей.
«Афродита, выходящая из пены морской», – мелькнула банальная мысль. Еще подумалось, что она ломала его представление о безупречно красивых, хорошо упакованных куколках. Такие экстремальные заплывы ранним утром не вписывались в их образ.
– Вы с другого берега приплыли? – спросил Рома, когда она поравнялась с ним.
Выйдя из воды, она без стеснения рассматривала его, единственного человека на пляже в такой час. Это тоже не вписывалось в рамки стереотипа, наверное, поэтому Рома и решился пошутить.
– Поясните, что Вы подразумеваете под другим берегом? Мы же на острове! – остановившись возле Ромы, ответила она.
Остроумного ответа в голову не пришло, и Рома сказал:
– Я ожидал увидеть русалочий хвост и был ужасно удивлен. Вы отлично плаваете.
– Вы тоже удивили ранним купанием, да еще в первый же день. Обычно в это время на пляже можно встретить только аборигенов, лениво убирающих мусор, и старичков, совершающих утренний моцион. Своим ранним подъемом балл Вы уже заработали.
– Сколько надо набрать баллов, чтобы узнать имя богини красоты? – поддержал он ее игривый тон.
– Для этого достаточно почитать мифы Древней Греции, – смеясь и показывая ровные белые зубы, ответила она. – А для того чтобы узнать мое имя нужно всего лишь назвать свое.
– Рома. А как Вы узнали, что у меня сегодня первый день?
– Аня. Таким бледно-зеленым простительно быть только в первый день.
За завтраком они сели за один столик. Аня сказала, что она ужасная непоседа и не может долго сидеть на одном месте, поэтому взяла напрокат мотороллер и предлагает поехать поискать красивые места. Рома, конечно, согласился. Так они и оказались на той скале, нависающей метров на двадцать над морем…
***
На какое-то мгновение Роме показалось, что все перевернуто вверх ногами. Желто-оранжевое море выплескивалось на фиолетовый песок, смыкаясь на горизонте с бледно-зеленым небом, которое выше становилось более насыщенного оттенка.
– У нас и у вас разное спектральное разложение, – пояснила Яна.
«Значит, Рай действительно на небесах», – подумал Рома. – «В более разряженных слоях атмосферы, и правда, преломление может происходить иначе.»
Кроме цветовых ощущений, таких словно смотришь негативное изображение на цветной пленке, ничего необычного не было. Море, песок, камни, солнечный диск. Дышалось легко, так что атмосфера вряд ли была сильно разряжена.
«Или здесь, в Раю, все органы перестраиваются? Не даром, сначала мышцы не слушались.»
– Идемте купаться, – предложила Ари и, проделав при помощи своего энергайзера то же, что делала Яна в комнате перед зеркалом, осталась абсолютно голой. Она сначала медленно и грациозно пошла к воде, а потом, словно, забыв о том, что надо производить впечатление, побежала и, совсем по-детски плюхнувшись в море, поплыла.
– Тяжело привыкать? – участливо посмотрев Роме в глаза, спросила Яна. – Я тоже испытала шок, когда наткнулась на тебя на дне моря недалеко от берега.
– А вы обе тоже умерли такими молодыми?
Яна рассмеялась искренне и беззаботно.
– Идем искупаемся. А потом я попытаюсь тебе объяснить.
Яна коснулась его плеча, и Рома почувствовал, как приятная волна прокатилась по его телу. Они, не сговариваясь, взялись за руки и побежали в море, не в такт размахивая руками. Вскоре сопротивление воды опрокинуло их, и они плюхнулись в воду, как и Ари, поднимая фонтан оранжевых брызг.
В воде они случайно соприкоснулись бедрами, и Рома не смог удержаться – положил руку Яне на талию. Она обхватила его за шею, и они, обнявшись, ушли под воду.
Яна вдруг притянула к себе его голову. Прижалась под водой губами к Роминой щеке, а потом так же резко оттолкнув его, сильными быстрыми гребками поплыла от берега.
Очутившись брюхом вверх, от неожиданности Рома хлебнул сладковатой оранжевой воды. Когда, наконец, сориентировавшись в пространстве, ему удалось высунуть голову над поверхностью и отфыркаться, Яна уплыла уже метров на десять вперед.
Рома бросился вдогонку, но девушка плыла быстро, и расстояние не сокращалось. Наконец Яна перестала грести и повернулась лицом к преследователю. Он сделал несколько мощных гребков в надежде обнять ее, но в последний момент она, глубоко нырнув, проплыла где-то под ним и, оказавшись у него за спиной, стала грести к берегу.
Рома развернулся и снова бросился догонять. То ли она устала, то ли поддавалась, но ему удалось нагнать ее. В тот момент, когда Яна, встав на дно, побежала, Рома был уже совсем рядом. У самой полосы прибоя, схватил за руку, и они вместе повалились на фиолетовый песок.
Какое-то время просто лежали на песке, тяжело дыша. Потом их руки начали, робко и осторожно перебирая песок, искать друг друга. Он стал поглаживать ее бедро, а она положила свою ладошку ему на живот. Его рука медленно продвигалась вверх, а ее – скользила вниз…
– Почему все так боятся смерти? Страх неизвестности? Это так же, как когда ты первый раз должен шагнуть из самолета в пустоту. Ты не знаешь, что произойдет. Как будет вести себя твой мозг? Но вот воздух подхватывает тебя, хлещет в лицо, размазывая щеки чуть ли не до ушей, и ты привыкаешь к новому состоянию. А потом раскрывается купол парашюта, наступает тишина и блаженство, потому что тебе кажется, что ты застыл где-то между небом и землей.
– Очень образное сравнение, – сказала Яна, – но ты не умер, и это не Рай.
Они лежали на песке невдалеке от берега, он держал ее ладошку в своей руке. Ари шла вдоль прибоя в их сторону. Она долго плавала и вышла из воды совсем далеко от того места, где заходила в море.
– Ты помнишь, что было с тобой до того, как ты очнулся у нас? – спросила Яна.
– Я помню, что я сделал этот шаг со скалы. А потом ничего не помню. Видимо, я разбился – ведь я никогда не умел нырять и всегда этого боялся.
– Да, наверное, ты не очень-то удачно плюхнулся в воду, но именно благодаря этой встряске… хотя одной встряски явно недостаточно, произошло перестроение твоего организма на атомарном уровне.
– И в кого же я переродился от этой встряски? Вроде, всё то же: руки, ноги мои, узнаю. Вот и нос с горбинкой.
– Да, конечно, это ты. Ты и есть. Только сделан из анти-атомов. И находишься на той же планете Земля, только в …
В этот момент черная точка, появившаяся словно из ниоткуда где-то высоко в небе, резко увеличиваясь в размерах, опустилась на песок. Больше всего это походило на водный мотоцикл с короткими широкими крыльями и закрытой кабиной. Дверца открылась, и на песок выскочил знакомый уже нам Мискам, а за ним еще один парень.
Оба были одеты в те самые странные полиэтиленовые костюмы и легкие замшевые сапоги а-ля Робин Гуд. Но прическа у второго юноши сильно отличалась от уже привычных Роме торчащих во все стороны черных волос, закрепленных на различных проволочках и приспособлениях.
Лишь приглядевшись внимательнее, Рома понял, что сооружение на голове у второго тоже было прической. Во-первых, оно было в точности цвета кожи, во-вторых, волосы были так плотно слеплены друг с другом каким-то гелем, что казались однородной массой. Что касается самой конструкции, то она больше всего напоминала несколько крупных шишек, вскочивших на гладко выбритой голове, причем эти шишки в полголовы без стеснения налезали друг на друга, напоминая еще конгломерат мыльных пузырей, прицепившихся к лысине.
– Яна, есть разговор, – бросил на ходу Мискам и быстро пошел в направлении приближавшейся к ним Ари. Окинув Яну взглядом чуть более долгим, чем позволяли правила приличия, пузырчатоголовый последовал за ним.
Яна отвернулась, никак не отреагировав на слова Мискама.
– Кто этот парень? – спросил Рома.
– Второго я вижу впервые, а тот, что запер мой энергайзер – Мискам, половинка Ари.
– В каком смысле?
– Вместе они одно целое. Несколько дней назад Ари исполнился двадцать один год, а ему уже двадцать четыре, и Судьбоютер определил их как пару. Три дня назад они увиделись и отпраздновали помолвку, а вчера я нашла тебя.
– Что это еще за судьбоютер?
– Компьютер судьбы – он делает перебор всех вариантов и находит каждому человеку его идеальную половинку. Теория груши из старинной легенды, что все мы половинки, и где-то в мире есть именно та самая вторая часть от разрезанной пополам груши.
Мискам поравнялся с Ари. Они, видимо, поприветствовали друг друга, соприкоснувшись внутренними сторонами правых бедер и правыми щеками.
– Это – Лиахим, – представил Мискам своего спутника, и тот, протянув правую руку, коснулся тыльной стороной ладони запястья Ари.
– Нам надо срочно решать вопрос с Утопленником. Особенно теперь, когда вы вытащили его из хауса.
– Что значит решать? Яна нашла его в море и выходила. Мы же не делаем ничего противозаконного?!
– А разве мы не должны были сразу сообщить о находке Службе Планетной Безопасности. Это они должны решать, что с ним делать, а не мы.
– Ну Мискамчик, ты же видишь, как Яна привязалась к нему, – гладя его по щеке, сказала Ари.
– Я понимаю, что Яна твоя подруга, но мы сильно рискуем, и я не хочу, чтобы наша с тобой жизнь была испорчена, едва начавшись, из-за этого Пришельца. Я сразу предлагал вернуть утопленника туда, где его нашла Яна. Но она вытащила его и дала ему перестроиться. Ты же сама прекрасно понимаешь, что такими как он, должны заниматься специально обученные профессионалы.
– Ты обидел Яну. Почему ты забрал и запер ее энергайзер? Сними код с замка и отдай его, – мягко, с просительной интонацией сказала Ари.
Такой тон не очень вязался с обликом Ари. Она, в отличие от состоящей из плавных линий Яны, была немного суховата, поджариста и резка в движениях. Явно очерченные скулы, прямой длинный нос и тонкие линии губ говорили о ее решительном характере и деятельной натуре. Яна, напротив, казалась была созданна художником, не терпящим прямых линий и острых углов. Аккуратный носик, маленький рот очерченный двумя вишневыми линиями губ – сверху две волны, снизу одна волна-скобочка. Ее хотелось взять как плюшевого мишку и посадить за пазуху.
– Ты же сама видела, что она стала невменяемой. Одна ее причесочка чего стоит! И все из-за этого перерожденца, – пробубнил Мискам.
– Конечно, мы не собираемся скрывать его от властей. Но надо дать Яне немножко поиграть в него. У нее ведь скоро начнется новая жизнь. К тому же мы уже его многому научили: опорно-двигательная система уже работает на сто процентов, он пользуется транслейтером.
– Что?!! Ты хочешь сказать, что он понимает все, о чем мы сейчас говорим?!
– Думаю – да. Слова, по крайней мере, он все понимает, а насколько улавливает смысл, зависит от его коэффициента разума. Он, похоже, высокий, так как обучается он очень быстро.
– Треч!!! Ждите нас в хаусе и, треч побери, никуда не ходите. Мы скоро. Лиахим, полетели.
– Ари, а сколько Яне лет? – спросил Лиахим.
– Ей через два дня исполняется двадцать один. Она уже в ожидании своей половинки.
– Лиахим, поехали скорее, – раздраженно крикнул Мискам, усаживаясь в летающий скутер.
Лиахим еще раз посмотрел долгим изучающим взглядом на Яну, прежде чем последовать за товарищем.
***
Ари подошла к лежащим на песке Яне и Роме и присела возле них на корточки. Она была грустна, и в ее глазах читалась озабоченность.
– Знаешь, что говорит Мискам? – спросила она, обращаясь к Яне.
– Мы слышали. Он орал на все побережье.
– Грустно. Всего три дня, а у нас взаимное непонимание. А вначале было так здорово. Я сразу почувствовала его. Всего. Целиком. И он, по-моему, тоже.
– Не расстраивайся так. Он же не ссорится с тобой. Это я ему не нравлюсь. Судьбоютер ведь подбирал его тебе, а не мне.
– Да, но совпадение было 99,7%. Это же очень высокий результат. А ты моя подруга, и Судьбоютер не мог не принимать тебя в расчет. Ведь ты для меня многое значишь.
