Текст книги "Россия белая, Россия красная. 1903-1927"

Автор книги: Алексей Мишагин-Скрыдлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Во время одной частной аудиенции, оказавшись наедине с императрицей, матушка, сделав вид, что забыла правила этикета, запрещающего ей обращаться к государыне с вопросами, спрашивает:

– Ваше императорское величество, простите ли вы, как мать, мне, тоже матери, если я осмелюсь поинтересоваться здоровьем наследника?

Государыня вздрагивает. Ее лицо светлеет, робость исчезает, язык развязывается. Забыв о времени, отведенном на аудиенцию, о том, что ее ждут другие дамы, она начинает с матушкой оживленный разговор, интересуется ее методами воспитания детей.

– Сударыня, – спрашивает она, – даете ли вы вашему сыну такую-то еду? Позволяете ли ему то? Разрешаете это?

Императрица задерживает матушку на целый час. Потом она встает. Матушка решает, что аудиенция, взволновавшая ее и удивившая своей продолжительностью, завершена. Нет.

– Пойдемте, – приглашает государыня, направляясь к двери, ведущей в личные покои. – Пойдемте со мной. Я вам его покажу.

Она проходит к детским. Потрясенная, матушка следует за ней. Императрица, открыв дверь, заглядывает в комнату, что-то тихо спрашивает, потом тихо закрывает дверь. На ее губах растерянная улыбка.

– Увы! – говорит она. – К сожалению, он сейчас спит…

В дальнейшем, когда матушка бывала при дворе, она всегда видела, что царица искала ее глазами, а затем подходила. Но они редко разговаривали о чем бы то ни было, кроме темы, близкой обеим: о детях.

Но если чувствительность императрицы была так глубоко спрятана, чему удивляться, что о ней не знали ни лица, не бывавшие при дворе, ни тем более простой народ? Там с грустью рассуждали о любезной вдовствующей императрице Марии Федоровне, которая так умела вызывать к себе любовь.

Таков был психологический климат, в котором жила царица, когда в ближайшее императорское окружение проникла будущая г-жа Вырубова, тоже знавшая, как задеть чувствительные струны в душе государыни, но при этом преследовавшая личные цели. Еще нося фамилию Танеева, она стала фрейлиной императрицы. Затем она вышла замуж за морского офицера, дворянина Вырубова. В результате брака она потеряла при дворе единственную должность, которую может занимать девушка. Но это не лишило ее милостей царицы, напротив. Не повредил ей и скорый развод.

Вот некоторые обстоятельства этого развода: став доверенным лицом императрицы, принятая в ближайшее окружение государей, г-жа Вырубова также принимает их в своем доме. У нее царица часто встречается с генералом Орловым, командиром лейб-гвардии Уланского ее императорского величества полка, к которому Александра испытывает дружеские чувства. Вырубов, человек цельный, независимый, категоричный и властный, из преданности императору не одобряет эти встречи. Он полагает, что столь бурные и назойливые знаки внимания к августейшей особе, которые Орлов проявляет к императрице, могут быть дурно истолкованы; равно как и благосклонность царствующей четы к частному лицу. Вырубов хочет добиться от той, кто поощряет эти встречи императрицы с генералом, их прекращения в его доме. Тщетно. Будучи вспыльчивым, он часто устраивает жене сцены. Однажды ночью между ними вновь возникает разговор на эту тему; дело происходит на даче Вырубовых в Петергофе, неподалеку от Летнего дворца, где пребывает августейшая чета. Вырубов, разгорячившись, переходит все границы и бьет жену. Испуганная, она в ночном одеянии убегает из дома и идет через весь город в дом отца. Скандал и развод.

Императрица видит в Вырубовой лишь жертву своей преданности и крепко привязывается к этой несчастной, пожертвовавшей ради нее семейным очагом. Отныне Вырубова ее самая близкая, самая надежная и единственная подруга.

У графини Игнатьевой г-жа Вырубова познакомилась с Распутиным. Что между ними произошло? Только ли восхищение почувствовала к нему Вырубова? Или увидела в нем средство реализовать собственные честолюбивые устремления, став повелительницей императорской четы? Или же сам Распутин, угадав в Вырубовой посредницу, способную вывести его на самых завидных адептов, постарался повлиять на эту хитрую, но не столь умную, как он, женщину? Наконец, не увлеклась ли она бывшим конокрадом и не была ли связана с ним благодарностью влюбленной женщины? Очевидно, тут было всего этого понемногу. Не теряя времени, Вырубова просит у императрицы разрешения представить ей этого святого, этого божьего человека, единственного, кто способен спасти цесаревича. Но неожиданность: столько раз сталкивавшаяся с шарлатанами, к которым она безуспешно возила сына, царица отказывается принимать Распутина.

Вырубова подчиняется и обдумывает способ все-таки осуществить свой замысел.

Государыня сама рассказала моей матушке об обстоятельствах первого появления Распутина при дворе. Рассказ, который я приведу ниже, можно считать настолько достоверным, насколько это возможно. Во всяком случае, я гарантирую подлинность рассказа императрицы. Моя матушка, собственными ушами слышавшая его, сама сообщила мне детали, которые я здесь воспроизвожу в точности. Я особо настаиваю на том, что все происходило именно так, не только потому, что императрица была искренней с моей матушкой, но и потому, что она сочла возможным сообщить и распространить эти подробности. Это доказывает, что государыне эти обстоятельства не казались ни невероятными, ни способными повредить ее престижу в глазах людей.

Августейшая чета жила тогда в Царском Селе. После революции 1905 года они оставили Петербург, построенный Петром Великим на болотах, – его климат казался императрице слишком сырым. Ее здоровье, особенно сердце, после пережитых волнений требовали бережного отношения.

В Царском Селе у императорской семьи было два дворца: один, построенный Екатериной II, соединял славянскую пышность с французскими стилями Людовиков XIV, XV и XVI; другой, возведенный для Александра I, соединял русский стиль с французским времен Первой империи. Николай II предпочитал эту вторую резиденцию, которая, конечно, не была уютной, но все же не имела и давящей помпезной роскоши екатерининского дворца. Императрица, привыкшая к комфорту и удобствам современного английского стиля, поспешила переделать личные апартаменты по-своему; отметим в скобках, что за эту переделку ее сильно критиковали; простые и рациональные интерьеры были не в чести у тогдашней русской аристократии, которая предпочитала внешнюю помпезность.

Итак, императрица переделала свои личные покои в царскосельском дворце в своего рода английский холл. Внутренняя лестница вела на второй этаж. В верхнем салоне императрица установила пианино. Хорошая музыкантша, обладательница красивого голоса, она часто там музицировала. Часто к ней присоединялась г-жа Вырубова, и они играли в четыре руки. И вот что императрица рассказала моей матушке, как, впрочем, и многим другим лицам из своего окружения.

Однажды она играет на пианино в своем интимном убежище, где с ней только Вырубова. Она приказала почти везде выключить свет. Царит полумрак. Лишь на втором этаже лампа на пианино освещает клавиатуру и нотную тетрадь, а также отбрасывает слабый отсвет на портрет Марии-Антуанетты, которую царица почитала особо. Болезненно нервозная государыня, всегда с тревогой ожидающая трагедии или покушения, дает отдых мозгу и разучивает вместе с подругой новое произведение. Все тихо. И вдруг императрица испытывает стеснение, какое-то предчувствие. Она прекращает игру. Почему? Она и сама не могла бы сказать. Ее взгляд инстинктивно обращается на первый этаж, на правый угол нижней комнаты, где, как хорошо знает императрица, находятся только цветы. Но в этом углу она вдруг видит…

Скрещенные на груди руки, длинные волосы, обрамляющие бледное лицо с горящими глазами, пронизывающими насквозь императрицу. Неподвижное лицо, похожее на маску, светится в темноте. В нем есть нечто сверхъестественное (в действительности он занял единственное освещенное место в комнате, на которое падает свет от лампы на пианино и отблески от портрета). Наверху женщина, уже сильно взволнованная, вскрикивает и теряет сознание.

Когда она приходит в себя, то видит, что лежит. Ее голова с распущенными волосами покоится на чьих-то коленях. Чья-то ладонь гладит ее по волосам. Женщина поднимает голову: это колени и рука человека, чей взгляд пронзил ее насквозь. Он не хочет ей зла. Напротив, успокаивает (Распутин знает успокаивающую силу, которую оказывает на нервных женщин поглаживание по голове: должно быть, ему приходилось часто пользоваться этим способом). И тут раздается голос этого человека:

– Раба Божья Александра, запомни: пока отец Григорий будет рядом с тобой, наследник в безопасности, а Романовы – царствуют.

Тогда императрица расслабляется, тем более что сказывается пережитое волнение; и это состояние тем более сильно, что наступило непосредственно за состоянием покоя. Она не думает, что все это выглядит искусственно, выдает заранее подготовленную постановку. Она этого не видит или подсознательно отказывается видеть подвох в этом театральном появлении. Она нисколько не сомневается в правдивости услышанных слов. Она не удивляется ни этому появлению, ни этому пророчеству, ибо они принесли ей спокойствие, которое ей так необходимо, которое она так давно призывала.

– Я узнала, – буквально сказала государыня моей матушке, – я узнала посланца, пришедшего ко мне от Господа.

Первым следствием этой сцены стало еще большее, чем прежде, сближение императрицы с Вырубовой, влияние которой резко возросло. А вот отношения царицы с Распутиным поначалу не складываются.

Лишь во время очередного обострения гемофилии у цесаревича, перед которым бессильны врачи, она вспомнила о Распутине (или ей напомнила подруга) и позвала его.

Он приехал, был проведен к постели наследника, возложил на него руки и произвел еще какие-то манипуляции. После этого кровотечение прекратилось, кризис миновал.

Теперь признано неоспоримым фактом, что Распутин действительно умел останавливать кровотечение у наследника. Что бы ни было причиной этого: внушение, гипноз, какая-либо иная, неизвестная сила, или же это был хитро подстроенный трюк, но прикосновением рук бывший конокрад останавливал кровь наследника престола, прерывал естественный ход его болезни.

Позднее обнаружилось, что Вырубова и Распутин были связаны с доктором по фамилии Бадмаев. Он не был, что бы там ни говорили, придворным врачом, но его хорошо знали в Петербурге, где специфические методы лечения травами создали ему определенную известность. Императрица консультировалась с ним, как и со многими другими врачами, относительно состояния здоровья сына. Он часто приезжал во дворец. Говорили, будто травы, прописанные им цесаревичу, провоцировали кровотечения, которые «божий человек» лечил тем же самым методом.

В целом Распутин появлялся во дворце лишь в тех случаях, когда состояние здоровья наследника требовало его, так сказать, вмешательства. Тогда императрица еще понимала, насколько шокирующим и нежелательным может показаться присутствие возле императорской четы необразованного мужика. К тому же император в ту пору отказывался даже слышать о Распутине. Конокраду приходилось довольствоваться подарками, которые ему делали. Благодаря этим щедротам он мог удовлетворять свои примитивные пороки, этого ему было достаточно. Пока еще его помощи не просили, его протекцию не вымаливали, из него еще не сделали раздатчика милостей и должностей, теневого министра, диктатора. Пока что эта личность находилась на периферии истории.

Глава 7
ВОЙНА

В 1913 году отмечалось трехсотлетие царствования династии Романовых. По этому случаю были организованы грандиозные празднества в Костроме – колыбели династии, затем в Петербурге и Москве.

Так как это был первый год моей учебы в Пажеском корпусе, я по служебным обязанностям официально участвовал в торжественном вечере в Императорском театре в Петербурге. Воспоминания об этом событии, малейшие его детали и навеянные им мысли сохранились в моей памяти до сего дня.

Действительно, зрелище было незабываемым. Две тысячи мест огромного зала были заняты исключительно придворными и высшими чиновниками империи. Все дамы были в придворных платьях, мужчины – в парадных мундирах; блеск украшений смешивался с блеском орденов; а известно, что и в том и в другом в России любили роскошь, с которой не могла соперничать ни одна другая страна. Но все эти бриллианты тускнели в сравнении с теми, что были надеты на присутствовавших в императорской ложе обеих императрицах и четырех великих княжнах; стоимость их украшений исчислялась миллионами.

Спектакль, показанный в тот день, не уступал в помпезности залу. Давали оперу Глинки «Жизнь за царя». Главные партии пели Шаляпин, Мария Кузнецова и Смирнов. В полонезе в третьем акте на сцену вышли Кшесинская, Карсавина и Павлова. Однако лицо сидевшей в первом ряду императорской ложи ее величества императрицы всея Руси было мрачно. Неподвижная, уставившаяся в одну точку, хмурая, она несла на голове императорский кокошник, не проявляя слабости, но и без радости. Ее хмурый вид был, очевидно, вызван скрытыми причинами, родившимися в смятенном мозгу, но он производил очень неприятное впечатление, еще более усиливавшее негативное отношение к этой женщине.

Глядя на двигающихся по сцене артистов, слушая их голоса, звуки скрипок и духовых инструментов, терпя вокруг себя блеск огней и драгоценностей, дыша воздухом, насыщенным славословиями, наконец, ощущая величие церемонии, свидетельствовавшее о жизнестойкости династии, вознесенная на невероятную высоту маленькая нищая принцесса Алиса Гессенская могла бы, если бы обернулась назад, увидеть целую серию убийств, покушений, предательств и трагических несчастных случаев, которыми отмечены триста лет правления романовской династии; она могла бы увидеть потоки крови, волны которых непостижимой игрой случая принесли к ней ее корону.

Петр I расправился с сыном, конфликтовавшим с апостолами европеизации России; Петр, упав на колени перед умирающим сыном, воскликнул: «Россия, понимаешь ли ты, что я пожертвовал своим сыном ради твоего величия?» Наконец, Петр I умер от пневмонии, которую получил, вытаскивая из воды тонущих матросов. За ним последовали царицы, захватывавшие трон в ожесточенной борьбе. Далее Петр III, муж Екатерины Великой, задушенный сторонниками своей жены в ропшинском замке. И сама Екатерина с ее завоеваниями, реформами, насилием и развратом, умирающая в туалете от инсульта: ее массивное грузное тело прижало дверь, не позволяя ее открыть. Слуги хотят помочь императрице, чьи стоны слышат из-за двери. Наконец дверь выламывают – слишком поздно: императрица умерла. Ее сын Павел I убит в результате военного заговора с молчаливого согласия своего родного сына Александра I. Согласно легенде, этот самый Александр будто бы отказался потом от власти и под именем Федор Кузьмич долго странствовал по Сибири, а вместо него похоронили кого-то другого. Николай I отравился, узнав о сдаче Севастополя. Наконец, Александр II, освободитель крестьян, был убит нигилистами.

Александр III, отец Николая II, умер естественной смертью. Но что он сделал, едва взойдя на трон? Собственноручно разорвал проект конституции, подготовленный Александром II, который был убит буквально накануне его обнародования.

Все эти события, происшедшие за двести лет, от Петра I до Николая II, убеждали Александру, что Романовых спасет только абсолютная власть.

Но даже если царица и заглядывала в этот момент в сумрак прошлого и в туман будущего, она никак не могла догадаться, что присутствующий сейчас на спектакле маленький паж через несколько лет окажется в этом же самом зале, но к тому времени русская корона уже упадет на землю, и грохот ее падения отзовется эхом во всем мире.

В тот день будут давать «Травиату» с великой Неждановой. Но главная разница будет не в происходящем на сцене, а в публике, сидящей в зале. Никаких парадных туалетов, почти нет драгоценностей, ни единого черного фрака. Только несколько смокингов там и тут, словно образцы вышедшей из употребления формы. Я уже не учусь в Пажеском корпусе, который упразднен. После спектакля перед занавесом произносят политические речи. Один из выступающих – бородатый и не очень элегантный г-н Альбер Тома, представляющий Францию. Когда мои взгляды обращаются к императорской ложе, то среди призраков уничтоженной царской семьи я вижу реального человека, которого в какой-то момент вынесут на сцену и чья речь вызовет громкие крики одобрения. Это Керенский.

В конце июля 1914 года мы – матушка, сестра и я – находились в Вильгельмсхафе по причинам, связанным с состоянием здоровья матушки. Возле санатория, где мы жили, находились Кассельская крепость и одна из обычных резиденций кайзера. Иногда мы видели проезжавшего Вильгельма II, который всегда театрально приветствовал левой рукой мою матушку, с которой был знаком.

В первый день августа мы были удивлены большой активностью военных. Солдаты без перерыва пели «Deutschland über alles» [17]17
  «Германия превыше всего» (нем.).


[Закрыть], и назойливость германского гимна побудила мою сестру, тогда еще совсем юную, запеть, без всякого злого умысла, «Deutschland unter alles» («Германия ниже всего»). За этот свой подвиг она через два дня после объявления мобилизации попала в Кассельскую тюрьму. Я был препровожден туда вместе с ней как «подданный мужеского пола враждебной державы». Мне в то время было тринадцать лет, сестре – двенадцать. Несколько солдат, конвоировавшие нас и еще нескольких пленных того же рода, что и мы, сообщили, что мы являемся шпионами, и толпа осыпала нас руганью и проклятиями. У ворот тюрьмы она прорвала жидкий кордон солдат и попыталась нас линчевать. Одного старика ударили по голове палкой, раненый молодой человек обливался кровью; я был ранен ножом, но благодаря своему широкому пальто – легко. На наши крики из крепости выбежали солдаты, разогнали толпу и спасли нас. За нами закрылись ворота тюрьмы. Пять дней мы находились в одиночном заключении, подвергаясь ежедневным допросам. Отпустили нас неожиданно. В это время наша матушка предприняла ряд действий, доказывая необоснованность нашего ареста. Но мы не могли покинуть город. Банки конфисковали вклады подданных враждебных государств, а карманных средств для возвращения было недостаточно. Наконец друг моей семьи, г-н Моисей Гинсбург, прислал нам через Швецию необходимую сумму в марках, что позволило нам собраться в путь.

Как видите, наши приключения были ничуть не трагичнее тех, что происходили в большинстве стран в первые дни начавшейся войны. Последующие катаклизмы, безобидной прелюдией к которым они явились, должны были стереть их из памяти. Однако уже здесь был невооруженным глазом заметен конфликт между вступившими в борьбу нациями.

Доехав до Берлина, мы узнали, что мой отец, как адмирал русского флота, находится в тюрьме. В момент объявления войны он находился на лечении в Карлсбаде и был арестован на пути в Россию. Но, даже оставив отца в тюрьме, мы не могли покинуть Германию. Для выезда требовалось специальное разрешение, в котором нам отказывали. Германские власти проявляли особую суровость к тем русским, кто казался им представителями правящего класса. К этому неудобству добавлялась суровость, выказывавшаяся к отцу определенными кругами Пруссии из-за его франкофильской позиции, которую он часто демонстрировал за время своей службы.

В Берлине оказалось немало наших соотечественников, задержанных, как и мы, так что мы встретили там многих знакомых. Чтобы удалить русских от границ, правительство кайзера сосредотачивало их в столице. Мало-помалу уехать удалось большинству, в первую очередь евреям, имевшим в Берлине деньги и важные деловые связи.

Так много русских оказалось в начале августа в Германии потому, что они привыкли путешествовать, а войны никто не ждал. Доказательством служит то, что вдовствующая императрица Мария Федоровна, возвращавшаяся в Россию из Дании, не подумала, что не следует ехать через территорию Германии, и не получила никакого предупреждения; когда разразилась война, она находилась на неприятельской территории. Впрочем, надо заметить, что благодаря особому распоряжению властей ее возвращению не препятствовали.

После десятидневных хлопот, в которых нам очень помогло знание немецкого языка, мы получили дозволение выехать в Россию через Швецию, но без отца; к досаде немцев примешивалось опасение, что он может занять на родине важный военный пост. Отец, которого мы часто навещали в тюрьме (не могу не отметить – безукоризненной в отношении чистоты и комфорта), предложил нам ехать без него. Он не хотел, чтобы полученное нами разрешение было аннулировано, ведь получить его вновь было бы еще труднее.

Более всего в получении разрешения нам помогла принцесса Елизавета, сестра императора Вильгельма, очень хорошо знавшая мою семью. Это была та самая принцесса, что пятнадцать лет спустя поразила все дворы и мир своим поздним браком с молодым Зубковым. Мне кажется небезынтересным добавить, что это была очаровательная особа, симпатичная, умная, но довольно взбалмошная. Она всегда отличалась волей, независимостью и откровенностью. Такое поведение не способствовало увеличению числа ее друзей. Она от этого не страдала и не проявляла никаких признаков психического расстройства. Тем, кто стал бы говорить, что они появились у нее позднее, было бы легко и логично ответить, что пережитые принцессой испытания вполне могли повредить ее психике.

Проехав через Швецию, мы – матушка и мы с сестрой – прибыли в Стокгольм, чтобы сесть на пароход в Финляндию. Переезд считался в то время рискованным: Балтийское море кишело минами. В десять часов вечера судно остановилось: капитан боялся подвергать своих пассажиров рискам ночного плавания и предпочитал дождаться рассвета.

Наконец мы приехали домой, но уже не в Петербург, а в Петроград [18]18
  Необходимость этого переименования сразу стала всем понятна. На сей счет ходил анекдот, весьма показательный в плане невежества определенных классов русского общества. Сцена происходит в первые недели войны в одном провинциальном городе. Старушка приходит на почту дать телеграмму дочери, живущей в Петербурге. Заполнив бланк, она отдает его телефонисту, а тот возвращает ей, холодно сообщая: «Санкт-Петербурга больше нет, теперь столица – Петроград». Старуха, задохнувшись от ужаса и волнения, ничего не говоря, разворачивается и уходит, разнося новость: «Петербург взят германцами, а новая столица – другой город, названия которого я не поняла!» В ее городке начинается паника.


[Закрыть]. Как мы узнали, объявление войны вызвало в столице большой подъем патриотизма. Вызванное этим чувством движение, стершее старые обиды, объединившее партии, примирившее простой народ и аристократию, запрудило Дворцовую площадь и вызвало императора и императрицу на балкон Зимнего дворца, после чего все собравшиеся, плача, упали на колени. Великий князь Николай Николаевич, главнокомандующий армиями и дядя императора, успешно руководил боевыми действиями. Чтобы не повторять ошибок Русско-японской войны, императорская гвардия с самого начала войны принимала участие в боях. Ее потери погрузили аристократию в траур. Даже императорская фамилия заплатила этот печальный долг: на войне погиб обаятельный князь Олег, сын великого князя Константина Константиновича. Толпа чувствовала, что государи стали ближе к ней.

Через полгода из Германии вернулся мой отец. Его обменяли на старого князя Радзивилла [19]19
  Поляк по происхождению, светлейший князь Радзивилл являлся германским подданным. Однако он владел на территории России крупными майоратными имениями, вследствие чего имел второе, русское, подданство. Помимо этого, он был германским фельдмаршалом в отставке. По всей этой семье болезненно прошло разделение: старший сын князя был русским подданным, а младший – германским.


[Закрыть]. С этого времени мы были лучше информированы о ходе войны благодаря сведениям, получаемым отцом.

Так, мы получили точную информацию о первых крупных потерях русской армии. Катастрофа произошла в Мазурских болотах и стоила нам шестидесяти тысяч человек; вся страна испытала боль от этой беды, которая, вследствие своих невероятных обстоятельств, вызвала начало морального разрыва между народом и императорской фамилией. Вот суть происшедшего: армия под командованием генерала Самсонова, действуя в соответствии с приказами великого князя Николая Николаевича, начала наступление в районе Мазурских болот, известном своей обширностью и сложностью местности. Офицеры, выполняя приказ командования и не зная района, даже подумать не могли, что их загонят в непроходимые топи. Они выдвинули свои части далеко вперед, и шестьдесят тысяч человек увязли в болотах. Известно, что, когда в германском Генеральном штабе узнали о происшедшем, там отказывались поверить в возможность подобной роковой ошибки противника. В России же возникли трудности, кого считать (во всяком случае, официально) виновником трагедии: генерала, вся служба которого не позволяла заподозрить его в подобном легкомыслии, или великого князя, чьи компетентность, мудрость и патриотизм нельзя было поставить под сомнение? Ходили слухи, что Самсонов самовольно пустился в эту смертельную авантюру. В кругах, в которых вращался мой отец, в этом сильно сомневались. Но очевидно, что виновным мог быть либо генерал, либо великий князь.

Эта трагедия и порожденные ею слухи, количество жертв в данной отвлекающей операции, предпринятой с целью облегчить положение Франции в момент битвы на Марне, разговоры об отсутствии в армии порядка и о нехватке боеприпасов, вид раненых, списки погибших – все это нанесло сильный удар по патриотическому чувству во всех слоях общества.

Окончательно разрушил это чувство Распутин.