Текст книги "Анатолий Петрович Ваксмут герой Моонзунда (СИ)"
Автор книги: Алексей Крылов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Annotation
Крылов Алексей Николаевич
Крылов Алексей Николаевич
Анатолий Петрович Ваксмут герой Моонзунда
Анатолий Петрович Ваксмут герой Моонзунда.
Родился Анатолий Петрович Ваксмут 17 ноября 1889 года.
Он окончил Морской корпус уже после Русско-японской войны, и в 1910 году стал офицером Балтийского флота. Из аттестации, данной вахтенному начальнику ЭМ "Летучий" А.П.Ваксмуту 10.08.1911 г. командиром корабля старшим лейтенантом В.Витгефтом 1-м: "Отличный исправный и положительный офицер, не смотря на то, что состоит в офицерских чинах только первый год. Можно быть всегда спокойным во время его вахт, так как будучи очень внимательным и спокойного характера не потеряется при всяких случайностях и неожиданностях. При обращении с нижними чинами ровен, не выходит из себя, но в должной мере требователен. В общежитии отличный товарищ, обладающий хорошим характером. Как подчиненный – всегда исполнителен и корректен".
Старший брат Анатолия Петровича был морским лётчиком. Вот обстоятельства его гибели:
'Для сдачи одного из гидроаэропланов типа 'Сикорский 10' был назначен, с его на это согласия Летчик Лейтенант Петр Ваксмут 1-ый, как наиболее опытный в управлении аппаратом Сикорскаго.
По предварительном ознакомлении с аппаратом, в продолжении котораго Лейтенантом Ваксмутом было совершено в общей сложности 4 час. 00 мин. полетов, им было заявлено утром 23-го ноября желание сдать в этот день аппарат в присутствии специальной комиссии.
В качестве пассажира для ближайшаго ознакомления с качествами аппарата, был назначен, согласно его желанию, инженер по авиационной части Службы Связи Балтийского моря Павел Шишков.
Комиссией были проверены грузы, принятые согласно условиям контракта в общей сложности всего полезнаго груза – 325 килограмм.
Перед полетом аппарат был тщательно осмотрен самим летчиком и опробован мотор, давший на земле 1120 оборотов.
На гидроаэроплан были поданы: барограф, альтиметр и фотографический аппарат. Летчик и пассажир были одеты в спасательныя куртки и в каски.
Ветер был SO скоростью 1 ½ метра в секунду, на море мелкая зыбь.
В 3 часа 22 минуты аппарат отошел от берега и в 3 часа 28 мин. зайдя против ветра легко отделился от воды.
По показанию инженера Шишкова, анализировавшаго полет по инструментам, аппарат в 7 минут достиг требуемой контрактом высоты в 300 метров, свободно поднявшись до коей летчик по собственному желанию продолжал подъем на высоту в 500 метров, которой достиг в 12 минут. Далее, во время требуемаго испытанием получасового полета летчик поднялся до высоты в 800 метров, причем попал в снеговое облако, но опустившись до 700 метров вышел из него благополучно и продолжал полет на этой высоте. По прошествии получаса Лейтенант Ваксмут начал планирующий спуск с высоты 720 метров, имея мотор под малым газом и полого планируя до высоты 200 метров по направлению на SO. В этот момент, будучи по вертикали над срединой аванпорта, аппарат пошел круто вниз, затем выровнялся и снова полого планировал, но на высоте около 70 метров, вторично пошел круто вниз, стал поворачивать вправо по направлению к воротам, резко выровнялся задрался и немедленно клюнув носом с высоты около 40 метров упал прямо вниз, имея крен на правую сторону в разстоянии около 2-х кабельтовых от W-овой стенки аванпорта.
Немедленно посланный со станции паровой катер транспорта 'Ангара', подошел к месту падения гидроаэроплана через 7 минут, причем согласно показаний прислуги катера вольнонаемных рулевых Александра Аволь, Сергея Новодворскаго, крючкового матроса Николая Мамона, машиниста Ивана Кравченко и кочегара Кирилла Шуленина они нашли аппарат перевернутым носом по направлению на SO, Инженера Шишкова державшимся за его корпус, а Лейтенанта Ваксмута плавающим у леваго крыла со свесившейся в воду головой и руками. Так как разломанные крылья препятствовали подойти к аппарату, то Шишкову был подан сперва конец, но он, бросившись вплавь подплыл к катеру сам, был на него поднят и помещен в машинное отделение, а затем был извлечен Лейтенант Ваксмут без всяких признаков жизни. Каски обоих плавали в стороне. В это время к катеру подошли на четверке Лейтенант Щербачев и Мичман Любицкий. Первый из них перейдя на катер послал четверку с Мичманом Любицким к аппарату, а сам, осмотрев Лейтенанта Ваксмута, убедился, что он мертв. Подойдя к пристани Лейтенант Щербачев посадил на извосчиков Инженера Шишкова и тело лейтенанта Ваксмута и повез их в госпиталь. По дороге их догнал автомобиль с Командиром порта, на котором Шишков и был доставлен в госпиталь.
В госпитале была установлена врачами смерть лейтенанта Ваксмута и оказана первоначальная помощь Инженеру Шишкову.
У лейтенанта Ваксмута по осмотре его тела прозектором госпиталя не оказалось видимых повреждений черепа и костей, причем все наружные покровы оказались целыми, за исключением незначительных поверхностных ранок от стекла очков на лице. Правая сторона лица ушиблена и правый глаз затек кровью. Из ушей и носа текла кровь. Возможность утопления врачами отрицается. Смерть произошла от сильного удара головой, причем удар был тупой.
У Инженера Шишкова по снятию снимка Рентгеновскими лучами оказался сложный перелом лучевой кости левой руки, расшатаны передние зубы, разбита губа, ушиблены ноги и есть мелкия ссадины от каски на лбу и на теле.
По показанию инженера Шишкова он все время следил за полетом и за аппаратом. Все части последняго до самаго последняго момента были целы и работали хорошо. Спуски на 200 и на 70 метрах были столь резки, что чтобы не скатиться с сиденья вперед он уперся левой рукой в гаргрот. Момента падения он не помнит. Очутившись в воде он увидел плавающего рядом с ним Ваксмута. Видя, что голова его свесилась и полагая, что он в обмороке, он пытался поднять его голову из воды, но убедившись, что Ваксмут убит, поплыл к плавающему корпусу аппарата, с котораго и был снят катером. При этом он чувствовал боль в левой руке и в спине.
Мичман Любицкий подойдя к аппарату увидел аппарат в следующем положении: крылья отломаны, фюзеляж перевернут соединен с крыльями проволоками. Рули исправны мотор с передней частью фюзеляжа оторвался и утонул.
С помощью портоваго катера аппарат был отбуксирован на авиационную станцию.
По осмотре аппарата комиссией установлено: руль высоты совершенно исправен; руль направления немного сломан /при вытаскивании/, его тросы целы, педаль также, но их ось с правой стороны согнута и правая педаль соскочила с оси; крылышки целы, штурвал перекручен справа на лево на два оборота, цепочка Галля с него соскочила, проводник от контакта два раза закручен вокруг вала штурвала. Все остальныя ответственныя части аппарата целы, но крылья отломаны от фюзеляжа и передний лонжерон праваго крыла разбит в куски. Передняя часть фюзеляжа с мотором оборвана и утонула. Фанера фюзеляжа сверху разбита, гаргроты помяты и сорваны; один из баков для бензина /правый/ сорвался и утонул, другой /левый/ найден помятым в передней части.
Найдена лопасть винта со врезавшейся в нее проволокой от шасси. Поплавки отломаны и были найдены далеко от аппарата. Оба они разбиты с правой стороны в передней части.
На основании изложеннаго комиссия постановила:
1/ что ничто не дает повода предполагать какую либо поломку аппарата в воздухе.
Мотор работал до самаго последняго момента, что доказывает то, что уже после повреждения шасси его проволока с силой врезалась в винт;
2/ перекручивание штурвала могло произойти или во время полета при выравнивании крена или же при вытаскивании аппарата на берег, так как на нем видны следы от проворачивания его по песку;
3/ аппарат не был перегружен, что видно из того, что хвост его не висел вниз и он легко брал высоту;
4/ аппарат упал вниз идя вперед с креном на правую сторону;
5/ что касается причин падения гидроаэроплана, комиссия не может точно установить их и предполагает следующее: планируя с высоты 720 метров лейтенант Ваксмут на высоте около 200 метров, вероятно разсчитывая, что у него не хватит места для пологаго спуска, дал слишком большой угол вниз, но заметив крутизну спуска, включил, по показанию Шишкова, мотор и выравняв аппарат снова стал планировать.
На высоте около 70 метров, он, вероятно опасаясь близости брикватера вторично дал вниз и в тоже время стал поворачивать вправо. Возникшее предположение о том, что ось педалей была согнута во время полета вследствие чего произошел поворот вправо, едва ли возможно, так как по испытании на тождественном аппарате этой его части выяснена значительная ея крепость. При падении, мотор, стоящий впереди, сорвался и, упав в воду, открыл свободное место для падения пассажира; летчик же мог удариться или о штурвал или о гаргрот. Возможно, что дав слишком круто вниз, летчик сполз со своего сидения, так как не был к нему привязан и уже не мог правильно управлять рулем высоты.
Что именно послужило причиной смерти установить не удалось. Каска цела и на ней нет следов сильнаго удара. Никаких тяжелых предметов сзади летчика не помещается.
Всего вероятнее, что Лейтенанта Ваксмут ударило головой об воду или о какой-нибудь предмет уже при падении его в воду. Что касается Шишкова, то перелом руки произошел при ударе аппарата, когда он удерживался от сползания со своего сиденья, упираясь рукой в гаргрот.
Все изложенное приводит комиссию к заключению, что данное падение гидроаэроплана относится к разряду несчастных случаев, независящих от неисправности гидроаэроплана.
ПОДПИСАЛИ: Председатель комиссии Капитан 2-го ранга ДУДОРОВ, Члены И.М. Капитан 2 ранга АЛЕКСАНДРОВ, Лейтенанты ЩЕРБАЧЕВ 2, КУЛЬНЕВ, Мичман ЛЮБИЦКИЙ и И.М. Мичман ЗВЕРЕВ' (РГАВМФ ф.418 оп.1 д.48 л. 370-375)
Лётчик Ваксмут погиб, а инженер Шишков отделался переломом кисти руки. Причину катастрофы установить не удалось, отказа техники не установлено. Посчитали, что лётчик допустил ошибку и не справился с управлением. 25 ноября 1913 г. состоялись похороны лейтенанта Ваксмута.
Командир ЛК "Слава" капитан 1 ранга О.О.Рихтер так аттестовал маладшего штурманского офицера, которым был тогда (30.08.1914) Ваксмут: "Лейтенант Ваксмут Анатолий Петрович по окончании в мае 1914 г. Штурманского класса был назначен на корабль. Молодой человек очень скромный, тихий, спокойный, имеет задатки быть хорошим офицером, аккуратен, исполнителен, выдержан. Интересуется своим делом. В кают-компании живет дружно".
Командир ЛК "Слава" капитан 1 ранга С.С.Вяземский 20.08.1915, за три недели до гибели: "Дисциплинирован, прекрасный офицер. Знает хорошо свою специальность. Весьма исполнителен и старателен. Прекрасно вел себя во время боев с подавляющими силами неприятеля у Ирбенскго пролива 26 июля, 3 и 4 августа. К дальнейшей службе вполне пригоден".
В начале Великой войны Ваксмут плавал на линейном корабле 'Слава' в качестве младшего штурманского офицера, а позже – старшего штурманского офицера. Участвовал во всех боевых операциях 'Славы' в Рижском заливе в 1915 году. В этих операциях 'Слава', этот 'опоздавший к Цусиме броненосец' не допустил в Рижский залив подавляюще превосходные силы германского флота, и этим обеспечил правый фланг русского фронта.
Мазуренко К.И. 'На 'Славе' в Рижском заливе':
'К полудню 'Слава' уже приближается к Ирбену.
В рубке собрались еще задолго до боевой тревоги все офицеры, которые останутся в ней в бою: командир – капитан 1-го ранга С.С. Вяземский, старший артиллерист – старший лейтенант В.Н. Марков, второй артиллерист – лейтенант Ю.Ю. Рыбалтовский и старший штурман.
На мостике, у дальномера, стоит общий любимец, всегда невозмутимый, спокойный и благодушный Толик – лейтенант А.П. Ваксмут, младший штурман.
Тут же внизу, на спардеке, находятся почти все пока еще свободные от службы, после приготовления корабля к бою, офицеры. Каждому любопытно взглянуть на 'армаду' противника прежде, чем уйти по боевой тревоге в плутонг или спуститься в машинное и кочегарное отделения и другие посты. Среди них: старший инженер-механик капитан 2-го ранга В.В. Черкасов; старший минный офицер лейтенант Н.В. Задлер; Гога, лейтенант Г.В. Огильви, инициатор всех мичманских развлечений и безобидных похождений; 'тонный' лейтенант Н.Н. Лауданский, с красивыми томными глазами, чарующими милых женщин; бесшабашный, добродушный и славный 'Трешка' – инженер-механик мичман Ф.Т. Арсенков, заведующий главными машинами; задумчивый и милый инженер-механик мичман А.Ф. Сушинин, коему подведомственно чрево корабля – котлы; 'Бобик' – мичман Б. А. Борисов, командир носовой 12-дюймовой башни и ревизор, с детским, живым выражением лица (того гляди, что расшалится, как ребенок), но важный и серьезный от массы служебных обязанностей, к которым он относится очень добросовестно; 'Бумсик' – мичман В.И. Иванов, командир кормовой 12-дюймовой башни, бывший фельдфебель Морского Корпуса, отличный службист и педант; лейтенант Г.А. Орфенов – второй артиллерийский офицер, строгий и очень требовательный к подчиненным на службе и милый-вне ее; лейтенант Н. Моисеев, в прошлом артиллерийский офицер армии, прозванный за маленький рост и за манеру по-детски проглатывать в разговоре некоторые согласные звуки 'Андрюшей Ющинским', по имени и фамилии мальчика в нашумевшем судебном процессе; мичман И.И. Росс, финского происхождения, смешно с акцентом говорящий по-русски и еще не усвоивший наш язык как следует; 'Шмурыга' – мичман В.Д. Державин, крепкий, полный, добродушный и не упускающий возможности прилечь и поспать; 'Ивоныч' – инженер-механик мичман И.Я. Стеценко, веселый и радостный, всегда с запасом новых остроумных анекдотов, им же выдуманных; 'Стенобит' – грузный, толстый младший врач С.В. Скворцов, и наконец старший врач С.К. Витенбург.
Глаза всех направлены вперед... Там уже видны наши миноносцы, в количестве около двенадцати, которые находятся возле позиции с раннего утра, и канонерские лодки 'Грозящий' и 'Храбрый'. На 'Сибирском Стрелке' – брейд-вымпел начальника Минной дивизии.
За ними, на горизонте, – дымы немецкой 'армады'.
Вот начали появляться верхушки мачт ее, но пока еще неясно... По мере приближения мачты постепенно растут, становятся заметнее и увеличиваются количественно.
Офицеры ведут подсчет вымпелов. Уже дошли до тридцати.
На горизонте начинают появляться и трубы больших кораблей...
'Тридцать пять... сорок... пятьдесят', – продолжают подсчитывать корабли.
Между тем трубы всплывают все выше и выше... Можно уже приблизительно учесть и количество неприятельских линейных кораблей, и крейсеров; оно совпадает с тем, какое было дано ночью в информации начальника Службы связи. Поражаешься его осведомленности.
При приближении 'Славы' к позиции наши миноносцы пропускают ее вперед.
– Сто тридцать кабельтовых, – слышится спокойный голос лейтенанта А.П. Ваксмута, передающего расстояние до противника в рубку.
– Боевая тревога! – доносится приказ командира, и корабль тотчас же оглашается живыми звуками сигнальных горнов и резким звоном, с короткими промежутками, колоколов громкого боя. Вмиг все разбегаются по своим местам.
В это время канонерские лодки 'Грозящий' и 'Храбрый', находящиеся впереди, в маневренном мешке, и стреляющие по тральщикам, попадают под сильный огонь только что подошедших к Ирбену двух линейных кораблей типа 'Дэйчланд' и с большим трудом выходят из сферы его, резко меняя курсы. Приближающаяся 'Слава' отвлекает внимание противника от канонерских лодок и принимает удар на себя.
Минут через пять после боевой тревоги впереди, близко от нас, вздымаются столбы воды первого пристрелочного залпа 11-дюймовых орудий 'Дэйчландов' и слышатся разрывы снарядов. Сразу выясняется их дальность полета, около 120 кабельтовых, значительно больше предполагавшейся.
Второй залп ложится с перелетом, сзади нас.
Хитрые немцы... обладая обширными техническими средствами, они, по-видимому, незадолго до операции, к которой готовились очень тщательно, перевооружили предназначенные к ней корабли, установив новые дальнобойные орудия.
Каково будет сражаться с ними 'Славе', дальность стрельбы двенадцатидюймовок которой – всего лишь 87 кабельтовых!
Два 'Дэйчланда' быстро пристреливаются к нашему кораблю, но мы продолжаем идти вперед, желая сблизиться с противником.
Подойдя к минному заграждению, командир выясняет, что расстояние даже до неприятельских тральщиков остается для нас чрезмерно большим, свыше 100 кабельтовых. Поэтому он не открывает по ним огня и предпочитает молчать: не имеет смысла тратить попусту снаряды и не следует выдавать немцам недальнобойность орудий.
Капитан 1-го ранга С.С. Вяземский меняет курс корабля и отводит его от заграждения.
Затем 'Слава' опять приближается к минному полю, стараясь подойти к тральщикам на подходящую дистанцию, но это ей не удается.
Так проходит весь день. Мы находимся почти непрерывно под сильным обстрелом, выходя из него лишь при поворотах, когда корабль, в силу условий боя на минной позиции, меняет направление своего движения вдоль нее.
Все попытки сблизиться с немцами на подходящую дистанцию оказываются тщетными. Кратчайшее расстояние до немецких тральщиков при сближении остается не меньше ста кабельтовых.
Германская эскадра, увеличившая интенсивность траления после 2 час. 30 мин. пополудни, теряет потопленным на минах еще один миноносец и подорванным – один вспомогательный крейсер.
Капитан 1-го ранга С.С. Вяземский за весь день ни разу не открывает огня, проявляя этим присущую ему выдержку. Несомненно, такое поведение командира и сама 'Слава', молчаливо, спокойно и неуязвимо, как призрак, маневрирующая под неприятельским огнем, словно заманивающая противника вглубь залива, где, наверное, его ожидают неприятные сюрпризы, – действуют на нервы и без того уже смущенного адмирала Шмидта: за день операции погибли на наших минах его два миноносца и один тральщик и подорвались – один легкий и один вспомогательный крейсера.
Германская эскадра продвигается вперед, но очень медленно и с большой осторожностью.
Под конец дня, еще до захода солнца, адмирал Шмидт приостанавливает траление, уводит свою эскадру в направлении на юг – и доносит большому штабу о том, что операция прервана, так как минная защита очень сильна, и им встречено с нашей стороны упорное сопротивление.
'Слава', принявшая уже боевое крещение, отправляется на ночь в Аренсбург под прикрытие противоминных сетей. Минная же дивизия, находившаяся во время боя 'Славы' вне неприятельского огня и наблюдавшая со стороны наши действия, уходит на свою якорную стоянку у Цереля.
'Слава' не получила ни одного попадания, но на её палубы во время обстрела сыпались, как горох, мелкие осколки 11-дюймовых немецких снарядов при их разрывах о воду, не причиняя никакого вреда ни кораблю, ни его личному составу, т.к. палубы в бою были пусты.
После отбоя офицеры бегло обмениваются дневными впечатлениями. Все приятно возбуждены, и на лицах чувствуется какой-то особенный отпечаток: они уже смотрели в глаза смерти. Передают различные эпизоды боя и восторгаются выдержкой, хладнокровием, храбростью и настойчивостью командира, который все время вел корабль под неприятельский огонь, стараясь поскорее сблизиться с противником и активно противодействовать ему. Рассказывают, как спокойно и методично лейтенант А.П. Ваксмут, весь день стоявший у дальномера и порой обливаемый брызгами воды от близких разрывов неприятельских снарядов, – передавал командиру в боевую рубку дистанции до германских кораблей. Он предчувствует, что не будет убит в бою, и уверенно об этом говорит. По подсчету лейтенанта А.П. Ваксмута, на Ирбенской позиции было около семидесяти немецких кораблей.
'Слава', развернувшись в боевую позицию, мчится под неприятельским огнем на сближение с 'Дэйчландами'. Разрывы их снарядов – все сильнее и сильнее, и наш корабль содрогается от них.
Проходит еще короткий промежуток времени – и гремит первый залп наших 12-дюймовых орудий; мы, по-видимому, сблизились с тральщиками...
Приятная весть в один миг распространяется по кораблю... Все, кого вижу из матросов, с радостной улыбкой говорят: 'Наши стреляют'.
Между тем грохот от разрывов неприятельских снарядов усиливается... неистово шипят они при полете... издали доносится рокот орудий... но все эти звуки заглушаются выстрелами наших двенадцатидюймовок, продолжающих посылать залпами, через одинаковые, короткие промежутки времени, снаряды в тральщики, отгоняя их с минной позиции на вест.
'Слава', дойдя до минного поля, меняет курс и сбивает расчеты немцев. Еще раздается пара наших залпов – и мы прекращаем огонь; замирает и стрельба противника.
Идя вдоль позиции, 'Слава' приближается к Михайловскому маяку и обстреливает его 6-дюймовыми орудиями, т.к. командир предполагает, что немцы оттуда ведут корректировку стрельбы своих кораблей. Береговая батарея у маяка сначала отвечает нам, но с недолетами, и вскоре прекращает огонь.
'Слава', дойдя до края позиции, меняет направление вдоль нее на обратное. Командир делает поворот в сторону залива, как было условлено. Я своевременно получаю из боевой рубки распоряжение – перекренить корабль на правый борт. Потребное для этого время сокращается па циркуляции до 11 минут; ускорению способствует и отчетливая, быстрая работа трюмных, довольных сознанием важной роли, выпавшей на их долю в бою.
После поворота 'Славы', на обратном ее движении вдоль позиции, в боевой рубке замечают, что крейсер 'Принц Адальберт' вышел далеко вперед из линии германских больших кораблей и подходит к нашим миноносцам. 'Слава' быстро приближается к нему, открывает по крейсеру огонь из 12-дюймовых орудий и после пары перелетов накрывает его. Под нашим метким огнем 'Принц Адальберг' уходит полным ходом назад.
В то же время из мглы показываются два дредноута типа 'Нассау' – и на дистанции в 120 кабельтовых открывают по 'Славе' огонь.
Но звуку неприятельских снарядов можно сразу уверенно определить, не глядя на стреляющие корабли, что они – не 'Дэйчланды', а принадлежат к другому классу: снаряды первых шипят, а эти летят сравнительно беззвучно.
Дредноуты скоро пристреливаются и дальше ведут по нам методичную стрельбу, каждый порознь, залпами из четырех 11-дюймовых орудий по очереди, через одинаковые и короткие промежутки времени.
'Слава', вся содрогаясь под этим сильным огнем, идет полным ходом, маневрируя на сближение с противником и, достигнув подходящей дистанции до тральщиков, стреляет по ним своими 12-дюймовыми орудиями; те разбегается во все стороны и отходят с позиций на вест. Затем мы удаляемся от дредноутов.
Дальше в течение всего дня 'Слава' проходит несколько раз вдоль позиции на маневренном ее пространстве, продолжает обстреливать тральщики и отгоняет их, попадая при сближении под сильный огонь 'Дэйчландов' и дредноутов тина 'Нассау'. Перемена направления движения нашего корабля на краях маневренного пространства всегда сопровождается его перекрениванием.
В 5 часов вечера со 'Славы' замечают, что вдоль неприятельского берега, со стороны Люзерорта, пробирается украдкой неприятельский миноносец. Мы открываем по нему сильный огонь из 6-дюймовых орудий – и заставляем отойти назад.
С наступлением темноты, после того как противник прекращает траление, наши миноносцы уходят в Кальбодешрунд, а 'Слава' – в Аренсбург.
За этот день германская эскадра потеряла потопленными 2 миноносца, взорвавшиеся на минах, и один тральщик, погибший от огня нашего корабля.
'Слава' вышла из боя, как и 26 июля, совершенно незатронутой неприятельскими снарядами и даже их осколками, так как снаряды дредноутов, в отличие от 'Дэйчландов', при разрывах в воде совсем не давали осколков. Полная удача опять нас сопровождала. Ей способствовал и опыт нашего командира, а его порыв, настойчивость, хладнокровие и желание выполнить то, что от нас требовалось, несмотря ни на какую стрельбу, – вызывали среди нас общий восторг.
Немцы сообщили в своей информации об Ирбенском сражении о том, что 'Слава' была повреждена и от пробоин получила крен: они издали не разобрались в истинной причине операции с перекрениванием.
Наступившая ночь была беспокойной; под ее темным покровом прорвались в Рижский залив для атаки 'Славы' два лучших быстроходных миноносца противника: 'V-99' и 'V-100'; этому способствовал густой туман, сквозь который ничего не было видно в расстоянии полукабельтова.
Уже в 11 часов вечера дозорные миноносцы 'Генерал Кондратенко' и 'Охотник' заметили два неприятельских миноносца, прорвавшихся в Рижский залив. Между ними завязался бой, но немцы, пользуясь туманом, исчезли.
В 3 часа ночи опять произошла встреча тех же миноносцев с двумя нашими – 'Войсковым' и 'Украиной'. Последовал кратковременный бой в несколько минут – и противник опять удалился. 'Войсковой' получил легкое повреждение, и три матроса его команды были тяжело ранены.
Позже, уже на рассвете, произошел славный бой 'Новика' на Ирбенской позиции с теми же двумя прорвавшимися миноносцами, длившийся 17 минут. Несмотря на превосходство неприятеля, у которого было шесть 100-мм орудий против четырех орудий того же калибра 'Новика', – наш доблестный корабль, прекрасно стреляя, быстро нанес большие повреждения немецким миноносцам и принудил их бежать; они скрылись в дымовой завесе и один из них погиб, выбросившись па берег.
После окончания этого боя, около 7 часов утра, на позицию вступает 'Слава'. Приближаясь к ней, мы слышим стрельбу противника и видим лишь столбы воды от падающих и разрывающихся его тяжелых снарядов, и наши миноносцы, маневрирующие среди них, под командой начальника Минной дивизии. 'Слава' проходит вперед мимо миноносцев.
Густой туман не позволяет нам видеть самого противника: ни его большие корабли, ни тральщики, ни даже вспышки его орудий. Мы чувствуем себя совершенно слепыми по отношению к неприятелю; он же при нашем появлении открывает по 'Славе' огонь и пристреливается к ней, хотя и не быстро, так как она, находясь в полосе более разреженного тумана и к тому же под солнцем, представляет собой достаточно хорошую цель для огня германских дредноутов. Немцы стреляют по нам залпами из четырех орудий, как и вчера, но более часто.
Мы отвечаем противнику огнем наших двенадцатидюймовых орудий, но, к большому сожалению, стрельба 'Славы' не может быть точной.
За весь бой только однажды и один лишь лейтенант А.П. Ваксмут, стоящий у дальномера, замечает при сближении появившиеся в тумане на короткий промежуток времени мачты германского дредноута, стреляющего по нам, – и просит в рубку открыть огонь по указанному им направлению. Увы, комендоры, не видя цели, не знают, куда наводить орудия.
Между тем противник почти беспрепятственно тралит в тумане и продвигается вперед. Расстояние до него становится постепенно все меньше, а точность его огня попутно увеличивается.
На дистанции около 60 кабельтовых 'Слава' получает почти одновременно три попадания 11-дюймовых снарядов.
Офицеры после отбоя с интересом осматривают повреждения корабля и пепелище пожара. Здесь – полный хаос: беспорядочно валяются разрушенные и исковерканные переборки кают, торчат груды железа и разбитой и обгоревшей мебели, держится сильный и неприятный запах гари. Четыре погорельца – И.И. Роос, А.П. Ваксмут, старший штурман и доктор С.В. Скворцов почти тщетно ищут что-либо сохранившееся в целости из вещей. В каюте приунывшего 'Стенобита' все сгорело дотла: он хранил там бутыль спирта для медицинских надобностей.
11-дюймовый снаряд, создавший эти разрушения, попал в каюту лейтенанта А.П. Ваксмута, где находилась горловина ручной подачи левой кормовой 6-дюймовой башни, державшаяся по боевой тревоге открытой. При разрыве снаряда в нее упало горящее пальто Анатолия Петровича – и произвело пожар в подбашенном отделении и зарядном погребе.
7 августа 'Славу' посетил прибывший в Моонзунд начальник Минной обороны контр-адмирал А.С. Максимов. Произведя смотр, он высказал офицерам и команде свое восхищение боевыми действиями нашего корабля и заявил, что весь Флот и Россия имеют основание гордиться нами.
В течение четырех дней происходила постановка мин на Ирбенской позиции под непосредственным руководством начальника Минной обороны.
В то же время в Ирбене, у неприятельского берега, производили закупорку проходов на мелком месте лайбами, нагруженными камнями, и пароходами.
В этой рискованной операции принимали участие офицеры Минной дивизии и два офицера 'Славы', по жребию: лейтенант А.П. Ваксмут и мичман А.Э. Зиберт.
Было приказано затопить лайбы ночью снаружи минного заграждения, но поднявшийся шторм разбросал суда на пути к проливу, и многие буксиры потеряли свои лайбы. Произошло запоздание. Тогда адмирал решил произвести закупорку, не откладывая, внутри заграждения. Операция началась с рассветом и закончилась к двум часам дня. Она была выполнена благополучно. Участников ее прикрывал 5-й дивизион миноносцев под командой капитана 1-го ранга П.М. Плена. Немцы почему-то совершенно не стреляли.
К концу операции 'Славу' отправили из Куйваста в Аренсбург. По пути, недалеко от Моонзунда, мы видели незнакомые по форме и непривычные для наших глаз буйки, поставленные немцами после прорыва в Рижский залив для обозначения протраленных ими мест, – и могли убедиться в том, насколько мы были близки тогда к роковой развязке.
В Аренсбурге к нам вернулись оба наших офицера, принимавшие участие в заграждении Ирбена. Судьба им благоприятствовала: во время шторма они не потеряли ни одной лайбы.
Лейтенант А.П. Ваксмут был назначен старшим штурманом 'Славы', т.к. его предшественник на этой должности, получив новое назначение или заболев, покинул корабль.'
В дополнение, 'Слава' оказывала существенную поддержку сухопутным войскам своей тяжелой артиллерией. В одном из таких боев 'Слава', приблизившаяся к вражескому берегу на мелкой воде, подверглась обстрелу германской артиллерии и воздушной атаке. Вследствие дальности расстояния до намеченной цели 'Слава' подошла к берегу так близко, как позволяла глубина. При приближении к нему непрерывно бросали лот – и застопорили машины лишь тогда, когда имели под килем лишь один свободный фут воды. Предстояла стрельба по невидимой цели, и поэтому корабль стал на якорь (против корчмы Лагге). Расстояние до берега было 8 кабельтовых. Так как оттуда дул ветер, то 'Слава' не могла повернуться к берегу бортом, и кормовые 12-дюймовые орудия не имели возможности стрелять. Заметив это, командир приказал старшему офицеру спустить катер и завести с кормы верп.
Между тем неприятельские батареи продолжали стрелять. Их беспорядочный огонь становился после спуска якоря постепенно более точным, но всплески воды от падающих в нее снарядов выглядели ничтожными и жалкими по сравнению с колоссальными водяными столбами от 11-дюймовых снарядов, тесно облегавшими 'Славу' в недавних морских боях в Ирбенском проливе.
