Текст книги "Пикник на нашей обочине (СИ)"

Автор книги: Алексей Некрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

   Выйдя замуж, Ленка почти перестала радовать друзей своим искусством. Да и времена наступали не песенные. Замужняя жизнь ее складывалась не очень удачно. Николай оказался жутким деспотом. Во всяком случая, таким представал он в Ленкиных рассказах. С ним Андрей вскоре перестал общаться, а вот с Ленкой, которую продолжал считать другом, они еще долго встречались. Ходили вместе на выставки в Дом художника, сидели в кафе, гуляли по московским набережным. Это была странная дружба, в чистоту которой не верили ни Ленкин муж, ни супруга Андрея, а, возможно, и сама Ленка. Уже потом, задним числом, Андрей начал понимать, что, скорее всего, от него ожидали большего, чем просто дружеское участие. Для него же эти встречи и сентиментальные прогулки под пасмурным московским небом были попыткой сохранить рядом с собой частичку прошлого, воспоминания о походах, о звездных ночах у костра, об отблесках мира ее песен.

   Она исчезла из его жизни где-то в самом начале нового века. Мобильники тогда еще не получили массовое распространение. Во всяком случае, Андрей не успел обзавестись этим чудом техники, и Ленка обычно звонила ему на работу. И вдруг звонки прекратились. Сама она последние годы не работала, живя на иждивение тирана-мужа. Так что единственным средством связи оставался ее домашний телефон. Уже начиная волноваться, Андрей несколько раз звонил туда. Но трубку либо не брали, либо подходил Николай. Попросить его позвать Елену, Андрей так и не решился. А через несколько месяцев стало понятно, что она больше не объявится. Перебирая в голове возможные причины, Андрей всегда отметал трагические. Почему-то не оставляла уверенность в том, что Елена живет в Москве, по-прежнему ходит на выставки, смотрит с набережной на проплывающие мимо теплоходы, но все это уже происходит без него. Почему так случилось, он терялся в догадках. Однако самое простое и логичное объяснение в голову упорно не приходило.

   Через некоторое время дружба с Еленой окончательно отошла в прошлое. Стала в одном ряду с другими событиями, к которым пока еще возвращается память, но с каждым годом краски тускнеют, голоса становятся неразборчивее и тише, а лица сливаются с фоном. А потом злая судьба сделала его вдовцом. В обострившемся до предела одиночестве вдруг снова огоньком надежды затрепетало желание встретить Елену. Какое-то время он всерьез мечтал, что она, исполняя законы мелодрамы, материализуется в удушливой пустоте вакуума. Выплывает из людских водоворотов огромного города. Протянет руку дружеского участия и помощи. Чтобы помочь судьбе, он каждые выходные стал совершать прогулки по местам их прежних свиданий. Посещал все выставки, иногда по несколько раз занимая очередь, надеясь встретить в толпе Елену. Но видимо у нее сменились приоритеты, либо судьба упорно не давала им шанса снова встретиться. И вот теперь, когда почти зарубцевались раны, и одиночество из мучительного кошмара превратилось в повседневный фон, они сталкиваются здесь у колодца в уральской глубинке!

   Похоже, что Елена так и не узнала его. Видимо, прошедшие годы сильно изменили облик.

   " Да и она ли это была?"

   Наблюдая, как женщина легко и в тоже время осторожно, несет ведра, Андрей уже сомневался, не сыграла ли память злую шутку. Она, тем временем, подошла к дому, на крыльце обернулась. Даже в сумерках Андрей показалась, что в брошенном на него быстром взгляде промелькнуло не просто женское любопытство.

   " Может тоже вспомнила?"

   Громкий стук закрывшейся за ее спиной двери, вернул Андрея в реальность. Окна поселка все также уютно светились, но уже перестали быть порталом в страну воспоминаний. Затушив сигарету, он выкинул ее в траву и двинулся к дому. Нести два полных ведра с непривычки оказалось тяжеловато. Тонкие металлические ручки впивались в ладони. Вода, попадая в резонанс с его шагом, то и дело начинала выплескиваться. У Елены ( если это конечно была она) получалось гораздо ловчее. Наверное, действительно проделывала это не в первый раз. Вспомнилось что и раньше Ленка, несмотря на хрупкое телосложение, слыла силачкой. В походах по подмосковным рекам их с Николаем байдарка приплывала к месту привала намного раньше, чем остальные. Колька ставил это в заслугу себе, но те, кому раньше приходилось плавать в одной лодке и ним, и с Еленой, были по этому поводу другого мнения. Николай всегда любил прихвастнуть. А память, зацепившись за его малосимпатичный образ, извлекала из своих кладовых еще одну встречу...

   Случилось это не так давно. Новый век успел разменять второе десятилетие. К тому времени, Андрей уже оставил надежду встретить в городской толпе Елену. Однако привычка к прогулкам по их любимым местам осталась. Однажды в субботний вечер цепь мелких случайностей привела его к книжному магазину на Большой полянке. Перед дверями Андрей замешкался, пересчитав деньги. На оставшиеся в кошелке две тысячи надо было дотянуть до следующей пятницы. Можно было просто зайти посмотреть новинки, но он чувствовал, что просто просмотром вряд ли сможет ограничиться. Наконец, искушение победило. В магазине Андрей первым делом направился к стеллажу с научно-популярными трудами по Всемирной истории. И только он приступил к изучению верхней полки, как его весьма бесцеремонно хлопнули по плечу. Удар был весьма ощутимый. Оборачиваясь, Андрей уже готовился дать отпор неизвестному хаму. Увидев перед собой небритое одутловатое лицо, он только укрепился в этом желании. И тут заросшая многодневной щетиной физиономия расплылась в улыбке:

   – Ты чего, Дюша, не узнал?

   Только старое студенческое прозвище, заставило Андрея, наконец, узреть знакомые черты. От прежнего Николая в этом человеке осталось не так уж и много, хотя, опознать бывшего приятеля все-таки было можно. Оказалось, судьба еще не разучилась устраивать сюрпризы. Опровергая все законы вероятности, они встретились посреди многомиллионного города.

   – Ну чего, выбрал? – поинтересовался Николай.

   – Да нет, пожалуй, ничего брать не буду – ответил Андрей, ставя на полку объемный труд по истории Поднебесной империи. Он уже предвидел, что деньги ему сегодня понадобятся на другие цели...

   На город опускались колдовские сумерки еще не растерявшей летнего тепла осени. Они не спеша шли по Замоскворецким улочкам. Розовые блики ложились на фасады старинных домов. Подкрашенные алыми полосами заката разорванные серые облака проплывали над луковичными куполами церквей. Слушая громкий монолог Николая, Андрей почти не задавал вопросов. Впрочем, некоторые выводы можно было сделать и по внешнему облику приятеля. Выглядел тот помятым и потрепанным, хотя одежда явно была дорогая, с претензией на уровень выше вещевого рынка. Но все это, скорее всего, осталось от уходящей эпохи. По некоторым фразам и по тому, как яростно Николай ругает правительство, можно было предположить, что нынче его бизнес шел далеко неблестяще. Углубляться в эту тему Андрею не хотелось.

Единственный важный для него вопрос он задал позже, когда зашли отметить встречу в небольшое демократичное заведение. Выпивку и вполне приличную еду здесь можно было взять, не прибегая к услугам официанта. Набрав каждый на свой поднос розетки с разными видами салатов, соленые огурцы, мясную и овощную закуску, они присовокупили к этому еще триста грамм водки. И после третьего тоста за встречу, Андрей, наконец, поинтересовался, как поживает Елена. Ответ был совершенно неожиданным:

   – А я откуда знаю! Восемь лет назад расстались.

   Дальше последовал нецензурный эпитет в адрес бывшей супруги и короткое сообщение о том, что Ленка нашла себе какого-то типа из коррумпированных чиновников, что сумели «состояться» в новых реалиях командно-рыночной экономики. Как ни старался Николай выглядеть равнодушным и циничным, видно было, что тема по-прежнему задевает его за живое. И тут на Андрея нахлынула волна сочувствия. Перед ним, стараясь храбриться, сидел побитый судьбой и преданный спутницей жизни человек. Своя собственная беда вдруг отошла на второй план. Захотелось, оказать моральную поддержку, протянуть дружескую руку поддержки. Однако сделать этого он не успел. Лицо Николая вдруг исказила злая гримаса:

   – А ты чего не в курсе, что ли? Ты же вокруг нее крутился, как раз в это время.

   Андрея даже показалось, что сейчас ему врежут по морде. На всякий случай он поставил на стол согнутую в локте правую руку. Разговор сразу сошел на нет. Сославшись на срочные дела, он поспешил дожевать закуску и распрощаться с приятелем. Желание восстановить дружеские отношения тут же исчезло. В душе кипела злость, на несправедливые обвинения, и в то же время, подколодной змеей жалило чувство вины. Но неприятней всего было осознавать, что его по сути тоже бросили. Их романтическая дружба для Елены, скорее всего, была лишь раком на безрыбье. Запасным аэродромом, без сожаления оставленным, как только на горизонте замаячил по-настоящему стоящий вариант...

   Теперь его снова атаковали отголоски этих далеко не лучших чувств. Опять из темных закоулков сознания выплескивалась злость. Но теперь уже не на Елену, а на свои сентиментальные воспоминания об ушедшей эпохе, рассыпавшейся в прах при первом дуновении ветра перемен. Не выдержав столкновение с жизнью он ушла , канула в небытие вместе с крепкой дружбой, речными перекатами, кострами под звездным небом, ночными бдениями, хоровым и сольным пением под звуки любительской гитары.

  Жесткий диалог

  Сумерки как-то очень быстро успели сгуститься. Обходя, стоявшую перед домом Кирилла баню, Андрей наткнулся на джип. Непонятно когда появившийся внедорожник загородил дорогу к входной пристройке. Андрей сначала хотел обогнуть его с левой стороны, но тут услышал голоса. С первых же слов невольно подслушанный разговор заставил насторожиться.

Первый голос принадлежал Кириллу. Сейчас он звучал совершенно по-иному. Исчез налет пренебрежительной иронии, и на высокой нервной ноте пульсировала с трудом сдерживаемая злоба. Голос его собеседника не понравился еще больше. Не видя сам источник вкрадчивого воркующего баса, Андрей уже чувствовал, что носитель его человек опасный. Диалог шел на повышенных тонах, и, судя по всему, касался финансовых вопросов.

   – Я уж не знаю Кирюша, как ты долг выплачивать собираешься. – ласково рокотал незнакомец. И словно палач, любовно поправляющий петлю на шее приговоренного, продолжал развивать тему:

   – Проценты, Кирюша, уже зашкаливают, а ты все в непримиримость играешь. Лучше подумай, чего продавать будешь. Почку на органы, или квартирку в Москве. Есть у тебя вроде бы такая.

   – Квартиру эту мой дед на службе стране заработал. А почку Господь при рождении выдал. Так что тоже, не про твою честь!

   Упоминание про честь, тут же вывело незнакомца из себя. Воркующие нотки исчезли, и бас теперь рокотал угрожающе громко.

   – Ты чего долг отдавать не собираешься?! Ополоумел!

   В ответ Кирилл неожиданно рассмеялся:

   – Ты еще скажи, священный долг! А, может, в суд обратишься? Докажешь, что я тебе что-то должен, слово даю, выплачу!

   Голос оппонента опять смягчился. Он взял себя в руки и снова перешел на ласковый проникновенный тон:

   – Зря ты так! Долги все-таки отдавать надо. Ты же знаешь, что я могу сделать.

   – А если я тебе сейчас шею сверну, чего ты тогда сможешь сделать? – как бы невзначай поинтересовался Кирилл. Ответом стал хлопок дверцы машины. И тогда Кирилл уже вдогонку выдал то, что, наверное, давно копилось в душе.

   – Зря ты ко мне с этим долгом полез! Терять мне уже давно нечего. Такие, как ты, у меня все успели украсть, и страну, и светлое будущее вместе с героическим прошлым. Так что это вы мне должны по гроб жизни!

   Взревев джип, резко тронулся задним ходом. Андрей еле успел отскочить в сторону и почти половину ведра вылил себе на штаны. Теперь, когда отъехала машина, он оказался лицом к лицу с Кириллом, и хорошо видел, как дергаются жила на шее сталкера.

   – Слышал? – поинтересовался Кирилл. Отрицать было бессмысленно, и Андрей кивнул.

   – Не бери в голову. Традиционные местные разборки.

Андрей опять кивнул, хотя и воспринимал подслушанный разговор достаточно серьезно. И тут, повинуясь неожиданному импульсу, он произнес:

   – Вы смотрите. Если что, могу помочь!

   Кирилл улыбнулся, и лицо в этот момент даже стало симпатичным. Что-то ностальгическое, давно забытое промелькнуло в его чертах.

   – Спасибо конечно. Но не стоит беспокоиться. Это не ваша проблема. Да и дальше взаимных угроз дело не пойдет. Надеюсь!

   Заходя в дом, Кирилл обернулся. В сумерках он еще смог различить силуэт внедорожника, остановившего возле дома из белых блоков. Ему даже показалось, что он слышит доносящиеся оттуда голоса, причем один женский. Тут же все это связалось с Еленой:

   " Как там Николай говорил? Нашла себе, то ли коррумпированного чиновника, то ли мафиози. Вроде сходится. Хотя, все равно, маловероятно, чтобы в этой глухомани!"

   По лицу Сашки, Андрей понял, что его приятель тоже слышал разговор. А Кирилл, как ни в чем не бывало, стал собирать на стол. Кастрюля с картошкой уже булькала на электроплитке. Консервным ножом он вскрыл две банки с обещанными бычками в томате. Присовокупив к ним блюдо с солеными огурцами, поставил рядом еще и бутылку водки.

   – Отметим, мужики, ваш первый выход!

   Сашка как-то не очень обрадовался предложению. Видно было, что после услышанного разговора он боится. А Андрей подумал, что выпивка вряд ли планировалась, просто хозяин хочет снять стресс. Тут же в голову пришла мысль, что реальные люди мало похожи на слепленные Голливудом стереотипы суперменов:

   " Все, на самом деле, боятся! Даже когда заявляют, что им терять нечего"

   Ткнув картошку ножом, и убедившись, что она слетает с лезвия, Кирилл позвал всех к столу. Сначала выпили за Сашкину сегодняшнюю удачу, потом за их будущие находки. Алкоголь разбудил перебитый усталостью аппетит, и Андрей накинулся на ностальгические "бычки в томате". Вместе с разваристой картошкой блюдо действительно получилось вкусным. А вот разговор за столом как-то не клеился, каждый думал о своем. Вскоре, расправившись с едой и бутылкой водки, стали укладываться спать. Дверь Кирилл закрыл на несколько засовов, а потом, стараясь не привлекать внимание гостей, извлек откуда-то карабин, и, зарядив, поставил возле кровати.

   И в эту ночь Андрей снова не мог заснуть. Фраза, брошенная Кириллом, задела за живое. Он вспоминал, как в конце восьмидесятых из всех щелей стали вылезать людишки разного рода и звания, но объеденные новой хищнической идеологией. Вспоминал свой душевный дискомфорт. Ощущение того что, "книжные" правила, по которым был воспитан, не выдерживают больше столкновения с жизнью. Что люди совершенно иной закалки, иного менталитета все чаще берут верх и устанавливают свои порядки. И почему-то протест против этой нарождающейся реальности обращался тогда против еще господствующего общественного строя. Казалось, рухнет он, и все встанет на свои места. Так собственно и вышло. Только вот место, куда попал он и многие окружающие, оказалось незавидным. Зато персонажи новой реальности обрели силу, порой угрожающую и опасную. Унизительный страх надолго вторгся в жизнь. Потом, с годами все как-то утряслось. Он думал, что просто пытался жить в своем параллельном мире. А сейчас фраза об украденном светлом будущем разбередила, казалось бы, затянувшуюся рану.

   " Пусть оно было выдуманным! Но все-таки оно было, и его украли!"

  Уснул он где-то уже во второй половине ночи, проснулся ближе к утру. После чего, долго лежал с открытыми глазами. Тем временем черная темень за окном постепенно светлела, приобретала синий оттенок. И, наконец, на тумбочке около кровати Кирилла завибрировал будильник.

Живоглот

   На сборы в этот раз ушло гораздо меньше времени, и с восходом солнца они вступили на подмерзшую тропинку. Под ногами хрустели тонкие корочки льда. Ночные заморозки не дали образоваться туману, но облака плотно нависли над горами, и угрюмый рассвет серой пеленой растекался над поселком. Проходя мимо колодца, Андрей кинул взгляд на строение с белыми блочными стенами. Вчерашний джип по-прежнему стоял около крыльца. Окна были занавешены. Похоже, что обитатели дома еще спали.

   Андрей попытался представить Ленку в ее новой семейной жизни. Опять закрутились мысли о том, что это могла бы быть их совместная жизнь. Печально всхлипывая и подвывая, призраки упущенного счастья снова толкались в прихожей. Однако, впускать всю эту хнычущую толпу он почему-то не торопился. А потом холодной вспышкой пришло озарение:

   " Не могло у вас быть никакой семейной жизни! Тип, который вчера угрожал Кириллу, скорое всего, ее идеал мужчины. Ее первый муж Колька, со своими претензиями на крутость, сумел создать лишь иллюзию идеала, но потом за обман девичьих надежд был жестоко наказан. Тебя же использовали в качестве носового платка. И скажи спасибо, что вовремя выкинули. До дыр не затерли!"

   И тут судьба, которая, вроде бы, только и занималась тем, что наносила удары, показалась не такой уж и жестокой. Где-то она и оберегала, где-то подставляла плечо, а иногда и направляла в обход расставленной ловушки. Правда делала это весьма грубо, особо не деликатничая с чувствами подопечного.

   Вчерашний поход еще отдавался ноющей болью в мышцах. Но теперь дорога до границы Зоны показалась не такой тяжелой. Кирилл, щадя напарников, взял не очень быстрый темп. А, может быть, ему самому мешал идти болтавшийся за плечами карабин. Как и в прошлый раз, на последнем привале произошла встреча с патрулем. Низкорослый круглолицый сержант с характерной монголоидной внешностью, панибратски хлопнул сталкера по плечу:

   – Чего, Кирюса, на охоту собрался? – прошепелявил он с карикатурно восточным акцентом, и ткнул пальцем в приклад карабина.

   – Голована, хочу замочить! Обнаглел сволочь. – ответил Кирилл, сохраняя на лице монументально-серьезную мину.

   – Скуру приноси. Пятьсот рублей за скуру даю,– деловито предложил сержант.

   – За пятьсот рублей ты сам иди шкуру снимай, – отрезал Кирилл. На что сержант, сокрушенно покачал головой, большой и круглой, как арбуз с астраханской бахчи:

   – Плохой ты человек, Кирюса! Злой, жадный!

   На том и расстались. Патрульные, унося заработанный преступным путем гонорар, исчезли за скалистым гребнем горы. И снова впереди безжалостное яркое солнце поливало холодными лучами мертвую землю пустыни. Правда в этот раз она показалась не такой уж унылой и зловещей.

   "Как быстро привыкает человек!" – думал Андрей. Еще вчера здешние пейзажи воспринимались не иначе, как приемные покои ада. Теперь же сознание пыталось адаптировать мертвый ландшафт, представить его чуть более живым и теплым. А память, по причудливой цепочке ассоциаций вытягивала на свет примеры из прошлого. Вспомнилось, как, отрабатывая трудовой семестр на подмосковной овощной базе, их студенческая бригада облюбовала для распития запрещенных напитков закуток в ангаре для хранения капусты:

   Более гадкое местечко сложно было представить. С одной стороны грязно-серая каменная стена. С другой пропитанный соком гниющий овощей деревянный барьер. Сквозь дыры торчат почерневшие капустные листы. Такие же черные склизкие ошметки под ногами, и освещает это царство тлена лампочка в железном колпаке, словно взятая на прокат из декораций фильма о фашистском концлагере. Он вспоминал, как стряхивали с лавочки гниющие капустные лохмотья, и на расстеленной газете выстраивался натюрморт: ядовито-зеленые бутыли водки, вспоротая перочинным ножом банка бычков в томате, батон за двадцать копеек и украденные из соседнего хранилища большие красные помидоры. Граненый стакан, как переходящий приз, начинал путешествие из одних рук в другие. Маслянистая на вид жидкость, вливаясь в горло, отдавала характерным привкусом разведенного спирта, и хотелось быстрей зажевать ее сочной помидорной долькой. Потом ломали руками хлебный батон, и с помощью одной на всю компанию вилки выуживали из темно-бордового томата кусочки рыбы. А через несколько минут мир вокруг начинал меняться. Грязные реалии помойного закутка ,  неспособные заслонить величие и красоту Вселенной, уходили куда-то на второй план . Бурлящей волной ее энергия растекалась по жилам. Мощный поток уносил на своем гребне из пропитанного гнилью хранилища, от скучного и тяжелого труда, от извечного состояния зависимости и подчиненности в прекрасный свободный мир. И, казалось, нет в жизни таких препятствий, которые нельзя преодолеть. Нет вершин, на которые нельзя подняться.

   По прошествии многих лет, пытаясь анализировать это состояние эйфории, Андрей думал, что алкоголь был лишь подсобным средством, позволяющим снять некоторые барьеры. Это молодость, в переизбытки сил и желаний, стремилась разорвать окостеневшие грани материального мира.

Часто вспомнилась последняя ночь на той обросшей потом легендами и студенческими байками «картошке». Перед отъездом домой кураторы убедительно «попросили» после ужина выйти на работу в третью смену. Сначала, среди бойцов студенческого отряда пополз глухой ропот. Из чувства солидарности со всяким бунтарством Андрей готов был присоединиться к протесту. Но недовольные голоса как-то очень быстро затихли, и с началом ночной смены на базе уже кипела работа. Андрей до сих пор помнил, как гнет многодневной усталости сменил неожиданный прилив энергии. Будто одержимый, он карабкался на груженые машины, руками и сапогами сваливая вниз в контейнер огромные кочаны. Рожденная переизбытком сил веселая ярость рвалась наружу, бросала в атаку на капустные горы, а в возбужденном воображении мелькали сцены из фильма «Как закалялась сталь». 

Только утром в автобусе Андрей почувствовал, как вымотался за прошедшую ночь. В полудреме откинувшись на мягкую спинку кресла, он заворожено смотрел, как за окном длинные ангары базы сменяют укутанные туманом поля, как навстречу едут набитые овощами машины, разгружать которые теперь уже будет кто-то другой. Приятная усталость, растекалась по телу, вечные сомнения и недовольство собой на какое-то время сменила спокойная уверенность. Казалось, что вся дальнейшая жизнь будет чередой малых и больших побед, успешного преодоления посланных судьбой испытаний...

   Предостерегающий окрик вернул его реальность. Чуть не налетев на Сашку, Андрей остановился. В нескольких шагах от них застыл Кирилл. Взгляд его был прикован к вздымавшемуся впереди холмику. В первый момент Андрей не заметил ничего подозрительного. Но потом даже не увидел, а почувствовал происходящее под серо-желтым покровом шевеление. Через несколько секунд уже не было сомнений, что там, под верхним слоем грунта, кто-то или что-то движется. Очертаниями шевелящееся нечто напоминало гигантскую змею. Хвост огибал вершину бугра, тело извивалось по склону, а голова, словно пытаясь кого-то схватить, совершала хищные слепые броски всего лишь в нескольких метрах от людей.

   – Стоим как вкопанные! Он на вибрацию реагирует.

   В еле слышном шепоте сталкера пульсировал страх. С некоторым запозданием он передался Андрею. Вскоре стало понятно, что невидимое, и от того еще более жуткое нечто, охотилось за ними. Единственной защитой была полная неподвижность, и упование на то, что подземный хищник не наткнется на них вслепую.

   Никогда еще смертельная опасность не была так близко. Андрей чувствовал свою полную неготовность к такой встрече. Все философские утешения рассыпались, словно карточный домик. Отчаянно цепляющееся за жизнь человеческое существо стояло лицом к лицу с реальной угрозой гибели. А почва шевелилась уже совсем близко от его ботинок. Измеряя глазами амплитуду и направление бросков, Андрей пытался уловить в движениях подземной твари какую-то систему, высчитать место, куда хищник метнется в следующий раз. Иногда, казалось, что он меняет направление поисков, но потом снова бросок назад, и земля вспучивается совсем близко. Она уже была не надежной твердью, а морской бездной, откуда в любой момент может пойти в атаку зубастое чудовище.

  Происходящее походило на затянувшийся ночной кошмар, но он понимал, что избавительного пробуждения может и не случиться. Постепенно панический страх уничтожил все мысли и чувства, кроме отчаянного желания, чтобы это быстрей закончилось. И еще мелькала уж совсем постыдная надежда, что тварь схватит кого-то другого. Тем временем из вспаханной почвы, словно в мистическом ужастике, вылезали на свет огромные черви. Вид шевелящихся над поверхностью красных обрубков, был зрелищем малоприятным, но наблюдать за ними было все же лучше, чем обреченно отслеживать броски рыскающей вокруг смерти.

   Неожиданно над головой послышалось хлопанье крыльев, и стая крупных ворон спикировала на землю. Деловито расхаживая по пропаханным бороздам, птицы принялись клевать червей. Словно пинцетом, они с помощью клюва вытягивали их из земли, подкидывали вверх, и, запрокидывая голову, с трудом, заглатывали красные извивающие колбаски. Почти сразу после начала вороньей трапезы, подземная тварь замерла на месте, потом стала медленно разворачиваться. Туловище описало кольцо, вспучив почву почти у самых ботинок Кирилла. Бугорок, под которым воображение дорисовывало изготовившуюся к броску пасть, медленно пополз в сторону стаи.

   Андрей тут же позабыл о собственном страхе и о том, что еще недавно готов был ради своего спасения пожертвовать кем-то из спутников. Теперь все внимание было сосредоточенно на птицах. Он отчаянно желал, чтобы они заметили приближающуюся опасность. Но вороны, увлеченные пиршеством, казалось, ничего не видели кроме шевелившихся под лапами деликатесов. Когда бугорок подполз совсем близко, Андрей крикнул "Пошли, отсюда!" и в тот же миг понял, что этого нельзя было делать. Вороны никак не отреагировали, а тварь сначала застыла на месте, потом начала медленно разворачиваться. Кирилл повернул в его сторону бледное злое лицо. За беззвучным шевелением губ угадывался поток отборной брани. А тварь уже развернула голову и в этот момент ворона неосторожно хлопнула крыльями. Фонтам земляных брызг, направленным взрывом, ударил в ее сторону. Стая шумно взмыла в воздух, но не пролетев и десяти метров снова опустилась. Коррозия почвы быстро двинулась следом за ними, а птицы опять перелетели на очень небольшое расстояние и через несколько секунд все повторилось.

   Первый благодарной мыслью было то, что они уводят хищника от людей, но Андрей быстро сообразил, что все гораздо прозаичнее. Разыгрывая хорошо известный в природе трюк, вороны заставляли так подземную тварь вспахивать почву. Потом, уведя ее как можно дальше, они уже, ничего не боясь, устроят пир в проделанной борозде.

   – Быстро за мной! – скомандовал Кирилл. Они бегом обогнули бугор, и вскоре оказались на значительном расстоянии от проложенного хищником следа. Когда добрались до места, где мягкая почва переходила в каменную россыпь, Кирилл объявил привал. Скинув карабин и рюкзак, он первым делом подошел к Андрею и угрожающе спокойным тоном поинтересовался:

   – Ну что, птичек жалеем?

   Андрей невольно вжал голову в плечи. По всем законом жанра он должен был сейчас получить хорошую оплеуху. Но Кирилл, вопреки образу крутого сталкера, не стал заниматься рукоприкладством. Ограничился пожеланием больше так не делать и, для большей убедительности, коротко рассказал про тварь, с которой они только, что столкнулись. Оказалось, воображение обманывало, рисуя усеянную изогнутыми клыками пасть. Гигантский червь мутант не имел зубов, добычу он заглатывал целиком и еще вполне живую. От чего и получил прозвище "живоглот". Официальное название на латыни звучало более эстетично, но хуже запоминалось. В те времена, пока за Зоной еще велись регулярные наблюдения, эти твари иногда попадали в руки ученых. После вскрытие внутри их находили полуразложившиеся останки птиц, голованов, а бывало и пропавших без вести исследователей Зоны. Медицинская экспертиза утверждала, что медленно съедаемые желудочной кислотой жертвы, какое-то время еще были живы.

   – И много их тут? – поинтересовался Сашка. Голос звучал очень буднично, но чувствовалось, как за показным спокойствием пульсируют спазмы отвращения и страха.

   – Да нет, тварь достаточно редкая – упокоил Кирилл, – Все поголовье не более десяти двенадцати особей. Большее число тут просто не прокормится. А за пределы Зоны они не выползают – эффект Штенберга.

   – Кто этот Штенберг? – так же бесцветно и буднично поинтересовался Сашка.

   – Американец. Впервые высказал предположение, что все порожденное зоной контакта, даже летающее и ползающее, останется локализованным в этой зоне. Даже то что, мы растаскиваем по миру, через какое-то время сюда и вернется. Он это трактовал, как расширенное проявление законов сохранения.

   Андрей снова отметил, что Кирилл слишком часто для деревенского жителя и участника криминального бизнеса произносит научные термины. И это не показное употребление заученных словечек. В голосе и даже самом облике сталкера, время от времени, проскальзывало что-то глубоко запрятанное, противоречащее внешнему образу. Будто человеческое лицо проступало вдруг сквозь грубую карнавальную маску.

   Как и в прошлый раз, для снятия стресса, Кирилл пустил по кругу флягу с настойкой. Стало немного легче, но страх так и не отступил. Богатое воображение очень часто становилось для Андрея мучителем и жизненными кандалами. Еще когда-то давно, во время отдыха в Коктебеле, он, заплывая далеко за буйки, начинал чувствовать безотчетный страх. И напрасно разум пытался убедить, что местные акулы существа для человека абсолютно безопасные, а пресловутое Карадагское чудовище, всего лишь легенда. Воображение упрямо рисовало, поднимающуюся из темной толщи воды зубастую пасть. А сейчас перед глазами трепыхались в растворе желудочного сока жертвы живоглота.

   " А ведь они до последнего момента, даже в желудке, еще на что-то надеялись!" – эта мысль обжигала ужасом и отвращением. Почва вокруг каменистого островка больше не казалась надежной твердью. Андрей думал, что если заставит себя на нее вступить, то только для того, чтобы преодолеть отрезок до границы Зоны.

   – Ну все, отдохнули. Подъем! – скомандовал Кирилл. Оказавшись последним в цепочке, Андрей ощущал себя барашком, которого ведут на бойню. Но для человеческого сознания такое чувство обреченности было непереносимо, и он пытался зацепиться за что-то, оправдывающее такую покорность. Думал и о своих спутниках: