Текст книги "Когда враг с тобой"

Автор книги: Алексей Наст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Толстяк Савватей непременно хотел спать в одной комнате с Лолой, которую обязан был охранять коротышка Степан. Но Арсан не собирался идти у него на поводу. У него самого были планы относительно красавицы Лолиты. Когда дело закрутится, он завладеет этим ценным трофеем. Дурак Данилов решил скормить бабу хищникам. Только старый импотент-маразматик мог придумать такое.

Люди Арсана завалят коротышку и вывезут бабу в укромное место. Потом её можно будет, натешившись, выгодно продать. Если поселить зятя Данилова в одну комнату с красоткой, толстяк наделает глупостей и испортит всё дело.

Арсану пришлось вмешаться в спор Савватея со Степаном, чтобы охладить пыл толстяка.

– Будешь спать, куда положим!

– Я зять Данилова! – полез на рожон Суев.

Арсан ожёг его взглядом.

– Я знаю, кто ты есть. А спать будешь там, где я скажу.

Отходя, Арсан прохрипел, чтобы Суев слышал: Шакал.

Из комнаты, где поселили Камнева, выглянул Гамид, посмотрев вниз на Арсана, громко спросил:

– Неувязки?

– Ничего. Делай своё дело!

Поднявшись обратно на второй этаж, Арсан, обращаясь к Гамиду, возмущённо сказал:

– Зачем мне лишние волнения? Иди в комнату, не оставляй Камнева одного. Из-за дурости Шамиля мы делаем ненужную, пустую работу. Толстяк пузыри пускает, урод. У меня свои планы, и никто мне не помешает их осуществить!

– Ты про бабу?

– Да. Сделаем, как решили, когда придёт время. Иди к пленнику.

– Вот он, за дверью. Куда денется!

– Гамид, не перечь мне – я нервный сейчас.

– Пусть еды принесут.

– Когда приготовят, принесут. Будь всегда рядом с Камневым.

– Завалить его, и все дела, – сказал Гамид.

– Придёт время, сделаем. И Шамиля рядом поставим.

Гамид одобрительно хмыкнул.

Арсан, злобно прищурившись, представил, как убивает ненавистного Шамиля. Скоро всё решится. Очень скоро! Ещё немного потерпеть, и всё – баста, как говорят итальянцы! Шамиля в сторону, а сам с верными людьми – в Западную Сахару, на спокойную службу к мятежным шейхам пустыни. А в Европу и Штаты будет летать в отпуск. Да, пора сбросить иго Шамиля и зажить спокойно, респектабельно…

Скрипнула дверь, из своей комнаты вышла возмущённая Лола, громко заявила:

– Там полно насекомых! На стенах. На потолке! По полу бегают! Сделайте что-нибудь! Есть здесь мужчины или нет?

Степан и Савватей внизу радостно осклабились. Лола, поджав губы, ушла, громко хлопнув дверью. Арсан заулыбался, краем глаза наблюдая за африканцами у выхода из отеля. Они что-то обсуждали между собой, эти волки саванны – бандит Мамбеле и его соратник Зинзе. За этими уродами требовалось следить во все глаза – это Арсан понял сразу, как только попал в этот отель.

Эти ведь тоже могли похитить красавицу Лолу, чтобы потом продать. Вон какие у них алчные взгляды. Они же беспредельщики. Творят, что хотят. Кто для них указ в этом забытом богом углу Африки? Никто. Можно будет при случае свалить пропажу женщины на них. Да, это была хорошая идея: в причастность африканцев к похищению поверят.

Молодец, Арсан! Ах, какой молодец, просто умница!

– Белый урод обрадовался непонятно чему, – заявил Мамбеле на родном диалекте, кивнув в сторону Арсана.

Зинзе согласился:

– Странные они. Зря шеф с ними связался.

– Плевать мне на твоего шефа. Сика зазнался, пора валить от него, – строго произнёс Мамбеле, опять внимательно посмотрел на дверь комнаты, в которую поселили красивую женщину. Мысль, уже не раз посещавшая его мозг после приезда белых «туристов», снова озарила его. – Зинзе, я тебе говорил уже не раз, что на Сику давно пора плюнуть и валить куда глаза глядят. Чувствую, такой момент настал.

– А где мы работу найдём?

– Найдём. Сейчас в Африке везде война. Опытные воины всем нужны.

– А первое время жрать что? У меня нет монет, я пустой. И ты такой же.

– Есть план, Зинзе. Хороший план.

– Я устал, Мамбеле, быть авантюристом. Я не верю уже в твои грандиозные планы. Пока ещё удастся найти удачливого полевого командира. Что, опять искать одиноких путников и неохраняемые туристические автобусы? Сика, во всяком случае, кормит и платит.

– То-то ни у тебя, ни у меня нет денег… Когда он платил в последний раз? – Мамбеле озлился. – Он хитрый м…к. Говорю, пора валить. Больше тянуть нельзя, Зинзе. Если у него выгорит дело с белыми, он плюнет на нас окончательно, задвинет и забудет.

– К чему этот разговор?

– К тому, что или мы вместе уходим, или я ухожу один. Да, Зинзе, один. Уйду один, если у тебя кишка тонка. Говорю – пора валить, совсем валить! С деньгами!

– Какие деньги, Мамбеле? Белые переводят оплату шефу на счёт. Если ты задумал ограбить Сику, то это дохлый номер, у него нет наличности.

– Ты уверен?

– Сика сам говорил.

– Сика лживая сволочь. Я думал, ты умнее. У него в сейфе найдётся немало чего ценного. Но я о другом.

– То есть?

– Мы украдём ту бабу и продадим её с огромной выгодой. А? Это бизнес так бизнес! – Мамбеле устремил взгляд в глаза нерешительному другу, потом расплылся в белозубой улыбке. – Зинзе, верь мне, дружище! Когда я тебя подводил? Баба что надо, настоящая красотка – за неё снимем большущие деньги. О, идея! – Вдруг его озарило. – Мы украдём бабу, а продадим не в Найроби, а отвезём подальше на север, там арабы, которые понимают толк в красавицах. Там за такую кошечку дадут невероятную цену. Мы сразу обогатимся. И не надо больше работать. Бегать с этим чёртовым оружием по саванне, подставлять голову под пули всяких уродов. Хорошая мысль, Зинзе? Как?

Зинзе стал смотреть в сторону – Мамбеле говорил зажигательно, возбуждаясь от своей идеи, и вроде всё по его словам получалось гладко, но Зинзе давно знал друга и знал, чем кончались его авантюры. А похищение белокожей красавицы было явной авантюрой. В то же время слова Мамбеле о Сике были правдой. Здесь ловить было уже нечего. Если у Сики выйдет задуманное с белыми, ни он, Зинзе, ни тем более Мамбеле Сике будут не нужны. Но и отпустить он их не отпустит. Как правильно выражается Мамбеле, Сика тот еще урод!

* * *

Арсан вздрогнул – сзади дышали в самое ухо. Это был Гамид. Он стоял на прежнем месте и наблюдал за вестибюлем.

– Гамид, я помню про еду. Подождите ещё немного. Скоро парни принесут с кухни.

– Я не о том. Просто выглянул.

– Что Камнев?

– Доброжелательный… Пытается задавать вопросы.

– Хочет наладить контакт? Хм. Хитрый пёс. Будь с ним начеку. – Арсан вздохнул, глубоко и протяжно. – Наплачемся мы с ним. Сумасбродный Шамиль! Всё не так, Гамид, всё не так!

– Что такое? – удивился Гамид.

– Негры мудрить начинают.

– Вон те? – Гамид кивнул на стоявших у выхода Мамбеле и Зинзе.

– Да все. Тревожно на душе у меня, Гамид, – честно признался Арсан. – Эти зыркают. После разговора с Сикой какой-то осадок поселился в душе. Мутный тип. Полный урод. С такими не ведут дела – предаст в любую секунду. Зачем Шамиль с ним связался? Хлебнём мы лиха в этом деле, вот что я чувствую! Тревожно! Ты будь на стреме постоянно. Не расслабляйся. И парням передай. До приезда Шамиля ухо держать востро!

– Когда дело – всегда тревожно.

– Сейчас по-другому…

Глава 2

Восточная Африка. Царство саванны. Львы, бесчисленные стада копытных, грифы и тому подобное… Кения… В Европе считалось и считается, что здесь присутствует хоть какой-то порядок, в отличие от беспокойных соседей. Но это мнение европейцев не имело ничего общего с реальностью. Если в столице и на некоторых участках границы было что-то похожее на порядок, то основной территорией заправляли умелые полевые командиры, лояльные власти в столице и имевшие своих покровителей. Таким быт Сика, таким быт его отель. Всё находилось в зоне законного права, но Сика управлял так, как ему хотелось. Внешне всё было респектабельно, но многочисленная вооружённая охрана говорила о том, что не всё так просто… Это знал Джонни, тот самый шофёр, который спас малыша во время нападения на экскурсионный автобус с туристами стаи разъярённых бабуинов. Он ненавидел Сику и его приспешников, но тем не менее работал здесь уже несколько лет.

На рассвете, только показавшись над горизонтом, солнце уже начинало припекать. К середине дня всё вокруг накалялось до предела, марево зноя затопляло окрестности, и всё живое замирало в томном бессилии в зыбкой тени редких деревьев и кустарников.

Открытый старый внедорожник, повидавший виды в своей долгой жизни, прыгая на разбитой дороге, выехал к отелю-бунгало, расположенному в самом сердце саванны. Джонни, управлявший машиной, был без головного убора, но в тёмных солнцезащитных очках. Он был одет в камуфляж, губы его потрескались – вода во фляжке закончилась ещё вчера вечером. Если бы вода не закончилась, он не завернул сегодня к отелю, потому что ещё не сделал главного дела, порученного ему ненавистным Сикой.

Джип резко затормозил под развесистым деревом. Облако пыли догнало его и ушло вперёд. Джонни, несколько раз мотнув головой и сняв очки, выпрыгнул из машины и, ухмыльнувшись, посмотрел вверх – на высокое раскидистое дерево перед зданием отеля. Он ещё издали заметил, что среди густых ветвей этого гиганта на уровне второго этажа здания скрывался подонок Мамбеле в жёлтом пятнистом камуфляже. Его и в упор не было видно, но у Джонни на такие дела глаз был намётан – он, не сбрасывая скорости, различал зверьё, сидевшее в засаде, а уж неловкого наёмника… Мамбеле убрал от глаз старый полевой бинокль с большим увеличением и крикнул ему с ветвей:

– Здорово, ботаник!

Джонни показал ему палец.

Они давно неприязненно относились друг к другу, хотя открытого конфликта никогда не случалось, да и не могло случиться – разная весовая категория. Джонни был уверен, что в рукопашном бою он бы победил самовлюблённого урода Мамбеле, но тот был всегда при оружии и при напарнике, которого обувал как хотел, ибо Зинзе был туп и глуп.

Мамбеле, слезая, поспешил сгладить свою грубость:

– Не злись! Ты биолог! Я помню! Ты быт биологом, потом шофёром, потом опять стал биологом, потом…

Джонни надоело пустословие.

– Шеф у себя?

– Какой шеф? – Улыбаясь, Мамбеле приблизился к Джонни и отёр ладони о свои бёдра, словно собираясь протянуть руки для пожатия, но так и оставил их на своих бёдрах. – Для тебя Сика шеф, но не для меня.

– Сказать ему об этом?

Мамбеле агрессивно улыбался.

– Скажи, биолог.

– Я пошёл.

– Стой! – резко остановил Мамбеле Джонни. – Разговор есть.

– И?.. – Джонни напрягся.

Что требовалось этому дебилу? Он всегда цеплял Джонни насмешками и придирками. Джонни его ненавидел. Куда деваться – «солдат удачи». Прохиндей и тварь. И не убьёт же никто урода!

Джонни, злясь, дёрнулся. Мамбеле выпустил его рукав.

– Ты чего такой колючий? Испугался кого?

– Уймись, Мамбеле. Я заехал по делу. Есть разговор к шефу.

– Да-а? И как там, в саванне?

– А тебе что? – Джонни показалось, что наёмник босса ведёт себя чересчур вольно. Он сжал кулак.

Мамбеле увидел, как потемнел взгляд биолога.

– Не хами! – рявкнул Мамбеле. – Отвечай на вопрос, который тебе задали!

Джонни, еле сдерживая своё негодование, отозвался:

– Плохо всё в саванне.

– Что так? – Мамбеле явно издевался, поглаживая свой автомат. Ему нравилось, что Джонни так остро реагирует на его слова и движения. Он ненавидел придурка лютой ненавистью, считая его тварью-белоручкой. Сика взял гада в дело, отваливал бабло. Какой он заносчивый, этот умник. Но Мамбеле чувствовал, что Джонни его боялся, и это ему нравилось.

– Прикочевало стадо бабуинов, – ровно ответил Джонни. Взгляд его жёг Мамбеле огнём ненависти.

– А-а, те милые обезьянки, что порвали твоих туристов несколько лет назад? – Мамбеле устремил взгляд вдаль, презрительно улыбаясь.

Эта улыбка всегда выводила Джонни из себя. Он сжал кулак до боли в костяшках. Ещё один сарказм, и он накажет урода! Удар в глаз, потом в кадык, чтобы задохнулся и упал, а после забьёт его ногами до смерти. Пусть только дёрнется, хренов юморист!

Тем не менее Джонни внешне оставался спокоен.

– Не напоминай мне о том кошмаре, Мамбеле. Мне это неприятно.

– Какой ты неженка! – Мамбеле окинул взглядом фигуру Джонни с головы до ног, презрительно выпятил нижнюю губу, фыркнул. Всем своим видом он показывал своё отношение к Джонни. Пусть знает, что для него он последняя тварь в этом сборище ублюдков, какое собрал главный подонок саванны Сика.

– Был бы ты там… – Джонни ухмыльнулся. Кривляния наёмника его сейчас не трогали. Он просто поговорит с Сикой и уедет, и плевать ему на этих нервных уродов и их кровавый бизнес. У него своё дело, которое никого не касается.

Но Мамбеле хотелось поговорить. Он пояснил Джонни:

– Я не приезжий, как некоторые, возомнившие о себе, для меня Африка – дом родной, а дешёвых бабуинов я рву голыми руками. Могу порвать всё их стадо, хоть сто голов! Рыкну, и они побегут от меня. – Мамбеле для убедительности показал свои руки и сжал их в кулаки, потом разжал.

Джонни, тоже выказывая презрение, хмыкнул:

– Я бы посмотрел с удовольствием на такой твой подвиг. Силён ты сочинять. Вся твоя мощь в этом. – Он кивнул на автомат. Пояснил: – Ты храбр и могуч, только когда держишь автомат в руках.

Мамбеле сдвинул бинокль на бок, встал в боевую позу для рукопашного боя, выставил руки, сжатые в кулаки, и призывно поманил к себе Джонни:

– Давай, биолог, отмутузим друг друга. Я без оружия. Даже не прикоснусь к нему. Сниму с себя и брошу на землю. Давай! Атакуй! Что тебе мешает? Иди ко мне – я тебя сделаю! И ты больше не будешь дуть губы в мою сторону! Я сильнее тебя!

– Пошёл ты! – Джонни не собирался драться. Только этого ему с утра не хватало.

– И храбрее тебя! – Мамбеле не скрывал насмешливого презрения.

– Пошёл ты! – повторил Джонни, отвернулся и направился к входу в отель, потом обернулся и посмотрел на окно, за которым наблюдал Мамбеле, сидя на дереве. Прокричал, кивая наверх: – Что интересного увидел, Мамбеле?

Мамбеле помрачнел, опустил руки, выдавил из себя:

– Это тебя не касается, биолог. Делай своё дело и уезжай.

Но Джонни хотелось поддеть негодяя.

– Сказать Сике, что ты интересуешься красоткой, приехавшей на сафари? Ему это покажется странным, Мамбеле…

– Пошёл ты! – прорычал Мамбеле.

Вот урод! Расстрелял бы немедленно, окажись они вместе в пустой саванне. Мамбеле даже показательно передёрнул затвор.

Джонни расхохотался, давая понять, что плевал он на все угрозы и ничего не боится. Крикнул, уже у входа в здание отеля:

– Не бойся, Мамбеле, Сике не скажу. А то ты даже посветлел, чёрный! – Ухмыльнувшись, Джонни ушёл.

Мамбеле несколько раз со злости ударил кулаками по воздуху. Вот урод, уже с утра все нервы измотал! Ведь может сдать, сволочь такая! Нашепчет Сике – и всем планам с похищением белой леди придёт конец. Надо действовать немедленно! Занесла нелёгкая эту тварь в отель.

Джонни мог всё испортить, и Мамбеле осознал это настолько, что завёлся с полоборота.

Сика пригрел Джонни после того памятного случая, когда всю экскурсию, где Джонни был шофёром автобуса, порвали обезьяны. Стадо обезумевших бабуинов. Все только одно могли предположить – огромное стадо сошло с ума, раз так расправилось с людьми. Напало на обезьян какое-то дьявольское наваждение… Поговорили-поговорили и забыли – вокруг дел обычных было невпроворот. Всё кануло в пустоту… Давно это было.

А у Джонни с той поры съехала крыша – в душе и сердце поселилось смятение. В нём проснулась мания преследования, а обезьяны (конкретно бабуины) превратились для него в навязчивый адский кошмар. Тем не менее Джонни остался профессионалом. В своё время он учился в России на биолога, и выучили его там очень хорошо. Просто замечательно. По приезде на родину он сразу устроился работать главным специалистом в национальный парк и успешно трудился там, невзирая на сокращение государственного финансирования. Он знал каждый закуток и всех обитателей, особенно хищников. Потом парк прибрали к рукам люди из окружения правителя района. Джонни перевели на менее престижную должность, а после, за правдолюбие, низвергли до водителя экскурсионного автобуса. Часто ему приходилось обслуживать туристов в качестве гида. После того случая, хотя Джонни проявил себя настоящим героем, его тихо уволили из национального парка, чтобы своим присутствием он не напоминал о страшной трагедии. Но долго без работы сидеть ему не пришлось. Случай с обезьянами вызвал в алчных мозгах местных злодеев новый способ добычи денег – «кровавое сафари». Джонни понадобился Сике для проведения подготовительной работы.

Не он находил обеспеченных наглых иностранцев из Европы и Штатов, готовых платить огромные деньги за шокирующее зрелище. И не он выискивал нищих, спившихся бездомных на свалках Найроби, которых отдавали на растерзание хищникам. Так в чём было его преступление?

Он находил место, где происходило зрелище.

Колесил на внедорожнике, высматривал места, куда, в поисках добычи, стягивались хищники. Львы, леопарды, гиены. Продумывал, как добраться до места, как выехать обратно. И он знал, что происходило после проделанной им работы, – несчастных пленников скармливали диким зверям, но он не переживал – его не касалась тёмная сторона дела.

Джонни не считал себя преступником. Его разум придумал оправдание для своей совести. Он уверял себя, что просто находил места, где охотились африканские хищники. Поэтому все люди Сики относились к Джонни неприязненно, ожидая от него предательства в любую минуту, – он не был замаран, как они, он быт человеком со стороны.

Мамбеле поёжился, словно замёрз. Подошёл его напарник Зинзе. Мотнув головой в сторону отеля, спросил:

– О чём говорили?

Мамбеле разозлился:

– Велел нам торопиться! Или сдаст!.. Приметил, что я наблюдал за комнатой бабы!

– Ясно. А ты чего такой свирепый? – У Зинзе было хорошее настроение.

– Он говорил, что сюда прикочевали обезьяны. Те мерзкие твари. Бабуины. Если они решат нас порвать, порвут – мы не успеем поменять магазины наших винтовок.

– Это плохо.

– Что? – Мамбеле усмехнулся. Зинзе всё время во всём сомневался.

– Что пришли бабуины. Ненавижу этих тварей.

– Плюнь, Зинзе, на сказанное ботаником. Ему всегда мнятся бабуины. Он сумасшедший урод! Он тебя увидит, а скажет, что видел бабуина.

– Сам ты бабуин! – Зинзе налился краской, словно услышал смертельное оскорбление.

Это рассмешило Мамбеле, за что он получил в подбородок шутливый удар от друга. Зинзе, тоже смеясь, отозвался:

– Кого-то я хочу очень давно убить! Кто бы это мог быть? А?

– Гы-гы-гы! У-у-у. – Мамбеле большим пальцем правой руки аккуратно стёр выступившие от смеха слезы с нижних век. – Слушай, дружище, думаю, надо сегодня ночью делать ноги. Операцию «Икс» провернём сегодня. Ты приготовил специальный лимонад?

– Приготовил.

– Дозу снотворного всыпал, как я говорил?

– Даже больше.

– Хорошо. Пусть сдохнут.

– А бабуины? – Зинзе поёжился (от страха), сжал бицепс Мамбеле и посмотрел ему прямо в глаза.

Мамбеле это не понравилось.

– Ты же знаешь, ночью они спят, как все нормальные люди. – Мамбеле с усилием отодрал сильные пальцы Зинзе от своей руки. Спросил: – Боязно?

– Боязно. Не все люди ночью спят.

– Обезьяны спят все! Не ной! – вскипел Мамбеле. Должен же был быть предел страхам!

Секунду выждав, Мамбеле сказал:

– Или ты идёшь со мной, со своим другом, с которым столько лет делил все беды и победы, или остаёшься у кормушки Сики… Только, Зинзе, кормушку могут убрать от твоего рыла, если чуть хрюкнешь не так!

– Я не свинья! Не говори так со мной! – возмутился Зинзе.

Мамбеле пошёл прочь и, не оборачиваясь к другу, произнёс:

– Так решай, кто ты: друг или свинья?

Антон отошёл от окна, посмотрел на Гамида, сидевшего за столом, стоявшим в центре комнаты, спросил:

– Вы доверяете африканцам?

– Почему спросил? – Гамид напрягся.

За вечер, ночь и утро, к неудовольствию Арсана, русский пленник смог расположить к себе Гамида. Они стали нормально общаться. Дай ему сейчас пистолет и прикажи: «Убей этого человека!» – он бы отказался. Пусть другие казнят – Гамид не палач. Камнев за эти сутки доказал ему, что он истинный благородный рыцарь. Айвенго нашего времени… Но и Гамид не уличный преступник, не беспредельщик. Он не устраивал терактов и не убивал полицейских и учителей.

– Там, на улице, местные злодеи что-то мутят.

Гамид очнулся от дум, спросил доброжелательно:

– Что значит «мутят»?

– Что-то затевают! – Антон отошёл от окна. Он нашёл общий язык со своим главным «телохранителем», и это его радовало: ещё немного времени, и он легко улизнёт из ловушки, устроенной «милым» братцем.

– Почему так подумал?

– Один с ночи сидел на дереве и в бинокль глазел на окна, где разместились ваши русские друзья. Не на наше окно. На их окна.

– Подглядывал за красивой женщиной, – предположил Гамид.

– Ты бы просто так подглядывал? – Антон улыбнулся, словно говорил с маленьким ребёнком. – Что, она будет раздеваться, когда рядом с ней соглядатаи? Подумай!

Гамид резко встал; ему сложно было разговаривать с этим пленником – чувствовалось его превосходство во всём: в подготовке, в образовании, в скорости принятия решений. Гамид всегда считал, что Камнева надо было убить сразу, а не таскать за собой по всему миру, – эта глупая затея могла стоить жизни им всем.

Таких убивают сразу. Или бегут от них без оглядки.

Гамид указал подбородком в сторону двери:

– Постоим в вестибюле? Проветримся.

– Как мы «проветримся» в вестибюле? – усмехнулся Антон.

Всё шло так, как он хотел. Надсмотрщик уже видел в нём человека и легко шёл на контакт. Теперь оставалось «завязать дружбу», потом свернуть «другу» голову и бежать.

Гамид выразительно посмотрел на Антона, словно поняв его мысли, хмыкнул беззлобно:

– Антон, ты мне не враг… Как человек… Но ты враг…

Антон поднял руку, прерывая:

– Гамид, не говори ничего!

Гамид опять хмыкнул, спросил:

– Так пойдём в вестибюль?

– Да. – Антон улыбнулся. – Может, увидим нашу прекрасную спутницу. Кажется, её зовут Лолита. Лола.

Гамид, улыбаясь, закивал, рассмеялся:

– Точно!..

Посмотрел на Антона.

– Очень красивая! Правда?

– Хочешь, я вас познакомлю? – Антон ещё раз улыбнулся. – Я с ней уже разговаривал.

У Гамида в груди что-то щёлкнуло – пленница «дона» Данилова просто сводила его с ума. Таких женщин на руках надо носить, а не мучить их.

– Нет. – Конфузясь, он сжал свои руки между колен.

– Ты что теряешься? Она простая женщина. Только красивая, очень красивая.

– Я не знаю, о чём с ней говорить.

– Гамид, это не проблема. Говорить будет она, ты только слушай!

Гамид вздрогнул – все слова Антона были правдой!

Гамид подошёл к двери и резким толчком открыл её, указал рукой:

– Пойдём.

* * *

– Спасибо, друг, – произнёс Антон, выходя из номера.

Первым порывом Гамида было возмутиться и одёрнуть зарвавшегося пленника – назвал его «другом»! Конечно, это всё специальные эфэсбэшные штучки, и он, Гамид, на них попался, испытал доброе чувство к пленнику. Надо было возмутиться, наорать, одёрнуть Камнева, но что-то остановило его.

«Пусть всё идёт как идёт, дальше будет видно. Я не преступник, и он не преступник. Судьба рассудит, правильно я поступаю или нет!»

Камнев, призывно поманив рукой, улыбаясь, прошёл к перилам и встал, глядя вниз, на вестибюль первого этажа. Гамид подошёл, словно зомби, встал рядом. Как ему хотелось вернуться домой, в Россию. Может быть, этот человек поможет ему!

Антон понял его состояние.

– Что, совсем расклеился?

– Дома давно не был, – откровенно признался Гамид.

– Так езжай! Кто тебя держит? Я пленник, а ты свободный человек! Быт бы я на твоём месте, ни секунды не размышлял бы – хоть на перекладных уже мчался бы в аэропорт Найроби!

– Что ты говоришь! Я воевал против Федерации!

– Нас всех в своё время обманули. Пора возвращаться, Гамид. Твой народ – это часть России. Вернись. Дома лучше. Или много крови на тебе?

– Нет на мне крови!

– Так в чём дело?! – Антон чуть не прокричал это, обрадовавшись, что завербовал такого злодея. Он сыграет на желании вернуться к обычной жизни, с его помощью бежит, а потом, дома, поможет уроду вернуться к нормальной жизни. Если Гамид убивал – отсидит. Если чист, ещё лучше, Антон сделает его таким крутым федеральным коммандос, что тот в глубокой старости будет со смехом вспоминать, что когда-то из-за нужды поддался обаянию Сашки-Шамиля.

– Антон, это сложно.

Гамид вздохнул. Сейчас он здесь, в Африке, надзирает за федеральным офицером и по прихоти погрязшего в крови Шамиля участвует в преступлении. А про самого Шамиля говорят, что никакой он не Шамиль, а русский. Что это? Путь в никуда? Шамиль Аратский сорвёт деньги с русских мафиози и сбежит на заморские острова. А он? Что останется ему, простому нукеру Гамиду? Остаток жизни быть на побегушках – ни личной жизни, ни любви, ни детей, ни родителей и родственников. Даже дядя, на что человек либеральный и первое время с доброжелательным смехом называвший его «мой боевик», в итоге отвернулся от него, сказав: «Не позорь нас. Против родины и народа воюешь, а я честный человек. Одумайся, Гамид, идёшь на поводу у всякой швали. Чего ты добиваешься?

Новых эмиров и князей хочешь себе на шею посадить? Да ты просто дурак!»

Тихонько затворив дверь комнаты, Гамид подошёл к Камневу, опёрся руками о перила, огораживающие площадку перед номерами, – внизу три африканца в зелёных камуфляжах говорили о чем-то своём, а толстый Савватей Суев шёпотом ругался с кучерявым соотечественником и бурно жестикулировал. Гамид хмыкнул – этих уродов скоро сожрут звери, а они всё пыхтят, пытаются решать какие-то свои проблемки. А львы уже голодные и думают, чем бы поживиться. Он опять усмехнулся.

– Что смешного? – спросил Камнев.

Гамид стушевался, но, выдержав паузу, с улыбкой отозвался:

– Скоро всё это кончится.

– Для всех?

– Да. Для всех.

– Для вас тоже?

– В смысле?

– Для тебя всё кончится?

Гамид поёжился – Камнев говорил так, что в каждом слове, вроде обыкновенном, чувствовался скрытый смысл, и смысл этот был очень нехороший.

Отвечать не захотелось. Он скривился, словно от зубной боли, и отвернулся.

Скрипнула дверь, Гамид обернулся, и сердце его внезапно рухнуло в пустую, безвоздушную пропасть – из своего номера вышла прекрасная Лолита. Она была в легчайшем, облегающем её фигуру темно-синем платье, совершенно не подходящем для Африки, но на фоне окружающего убожества в нём она казалась бескрылым ангелом. Увидев Антона, она просияла улыбкой, тут же подошла к нему и радостно поздоровалась.

К удивлению Гамида, Камнев непринуждённо пошутил, вызвав у Лолы смех. Она что-то спросила у него шёпотом, настойчиво глядя на Гамида. Камнев кивнул на него, ответил тоже шёпотом, а ему сказал громко:

– Лола спросила, кто ты. Я сказал, что ты мой друг, тебя зовут Гамид.

У Гамида запершило в горле – таких красавиц он видел только на обложках журналов да по телевизору, а она тянет ему для пожатия свою маленькую красивую руку. Он только чуть сжал её пальцы и выдохнул:

– Гамид.

– О-о, – обрадовалась женщина и одарила его самой лучезарной улыбкой, какая может быть. Потом она вдруг сделалась серьёзной и произнесла, округляя рот (выглядело это очень эротично): – Гамид, надеюсь, мы подружимся. Вы будете моим рыцарем!

Гамид не нашёлся что ответить – такую женщину казнить собираются, звери они настоящие, а не люди!

– Гамид, – ласково повторила Лола. – У вас мужественное имя. От вас исходят волны надёжности. Женщине очень важно иметь рядом с собой такого мужчину.

Её аккуратные пальчики все ещё были сжаты рукой Гамида, и он сейчас точно понял, что наступил предел, и в этот раз никто никого жрать не будет, потому что он, Гамид, не последний человек в этом мире, этого не допустит…