Текст книги "Философское Масло"

Автор книги: Алексей Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Тотчас дюжие ребята подхватили нового работника и повели в трапезную. Матан и рта не успел раскрыть. Собственно, его мнение никого и не интересовало.

Накормили здорово. Первым делом дали большую миску какого-то удивительного супа, который окончательно излечил от похмелья, осталась лишь некоторая тоскливая слабость. Кроме того: кукурузная каша с маслом, лепёшка и два яйца вкрутую. И сладкий облепиховый компот. У Матана открылся не то что аппетит – жор, так что он со всем с лёгкостью справился.

Камора оказалась просторной, хоть несколько темноватой. С широкой удобной койкой, на которой возлежал пышный шерстяной матрас. И всё, что нужно для частого долгого сна – одеяла, подушки, чистые простыни, всякие тряпочки, специальная почивальная одёжа, и даже специальные шоры на глаза – если вдруг свет помешает. Только спи, да о снах доложить не забывай. Кроме того, для полноценной жизни в каморе стояла ночная ваза и большой короб, который можно было использовать как сундук, табуретку или небольшой столик.

Умученный Матан рухнул ничком на шикарное ложе, потосковал-потосковал, да незаметно для себя и уснул. Без всяких снов – так, ерунда какая-то, которая сразу же и забылась напрочь.

Так началась служба у Согора. Следующим утром Матан пошёл к нему докладывать об увиденном. Сопровождал его Нифус – молодой разговорчивый парень. Должность Нифуса называлась «человек» и заключалась в том, чтобы выполнять любые работы и поручения. В штате Согора это была самая распространённая и малооплачиваемая специальность. Нифусу работа нравилась, хотя Согора он боялся до дрожи.

По дороге Нифус успел рассказать, что Согор живёт уже три тысячи лет. Что благодаря его волшебной деятельности Ойломон обходят беды, невзгоды и эпидемии – по крайней мере, иначе их было бы куда больше. Что Согор волшебным образом создал чудесного дракона, на котором Квелерик Великий теперь с удовольствием летает, куда захочет, а когда Согор сделает так, что дракона можно будет отвязывать от верёвки – вообще можно будет летать, куда душа пожелает: хоть до края Мира, хоть за край! Что иногда ночью Согор отрывает себе голову, и та летает по всей башне, а иногда и по всему Крекену, а потом возвращается и прирастает обратно. И поэтому он в курсе всего, что где происходит. Что порой Согор надолго удаляется в свой магический кабинет, где его дух отделяется и витает в горних высях, общаясь с сущностями из верхнего, тонкого мира, и ведёт жестокие бои со злыми инферналиями. В этот кабинет вход всем запрещён совершенно категорически, и он, Нифус, обязан показать Матану дверь в него, в кабинет этот. Чтоб ты знал, куда ходить строго-настрого никак нельзя! И запомнил хорошенько!

Отчёт Матана Согора разочаровал. Он строго и довольно занудливо отчитал парня: мол, сны нужно запоминать хорошенько, и стараться увидеть что-нибудь стоящее и интересное. А не спать фиг знает как, с бухты-барахты, без всякой ответственности. Пристыдив нового работника как следует и мотивировав к более качественному просмотру более информативных сновидений, Согор наконец отпустил его.

Дожидавшийся за дверью Нифус повёл Матана знакомиться с башней и прилегающими постройками. Потому что он не может Матана водить постоянно, у него и своих дел полно. Пора самому осваиваться. Показал и запретную дверь. Обычная дверь, небольшая, незаметная.

К следующему сну Матан постарался подготовиться основательно. Он долго ворочался на удобном матрасе, настраиваясь на интересные, значимые сны. В результате заснуть удалось лишь ближе к утру. А приснилась летающая голова Согора, от которой Матан убегал по длинным бесконечным коридорам.

Соврать Согору Матан не решился, рассказал всё как есть. Согор на сей раз ругаться не стал, только поморщился. Велел работать дальше. И ни в коем случае ему не лгать и снов не скрывать!

Снова приснилась Голова!

И потянулась череда провалов и разочарований. Снилась всякая ерунда, порой даже рассказывать неудобно. Порой и вовсе ничего не снилось, или забывалось всё.

– Ну, что видел?

– Да так, опять ерунду… как Еня огрызком кидает (опять приснилась).

– Кто такая Еня? Что за огрызок?

– Так яблочный… А Еня – Ёрмина дочка… мельника нашего… в Макушке… деревне нашей. Господин великий Согор, мне сны интересные очень редко снятся… и раньше очень редко снились.

– А что ещё снилось?

– Ничего больше. Не помню… Извините!

– Ладно, иди. Работай дальше.

Или приснилось будто он в каком-то чудном лесу, а на него садятся и садятся какие-то мелкие букашки и пьют его кровь. Он их давит-давит, а их тыщи, и не боятся! А он уж не успевает их всех подавить! Ужас! И ерунда какая-то.

А Согора этот сон как раз заинтересовал. Вопросы задавал – мол, что за букашки?

– Малюсенькие-премалюсенькие, не больше ногтя, тощие-претощие!

– И прямо на тебя садились? Козявки же никогда на человека не сядут, боятся, что раздавит. Особенно такие, не больше ногтя. Таких и не бывает, в них жизнь не поместится.

– Конечно, господин великий Согор! Ерунда приснилась, извините!

– Ничего, работай. Если что ещё про тот лес с козявками увидишь, разглядывай всё поподробней. А этот сон я тебе зачёл.

Так проходили день за днём, ночь за ночью. Жизнь была сытой и ленивой, но Матан тосковал. Вспоминал матушку, родную Макушку, Трепиля. Однажды, после доклада, он осмелился попросить у Согора разрешения сходить в город.

– Зачем это тебе?

– Ну… посмотреть… походить… Интересно…

– Ничего там интересного нет. Здесь интересней.

– У меня вещи там остались… Топор мой… наш…

– Людей пошлю, заберут. Если их уже своровать не успели… Здесь ты многократно больше получишь, не переживай.

– Погулять бы…

– Мне это не нравится.

Вот и весь сказ.

А вскоре Согор исчез. Матана перестали к нему вызывать. Но кормить продолжали исправно.

Матан к этому времени успел со многими познакомиться. Никого исчезновение господина не удивило. Господин колдун уединился для астральных путешествий, всё нормально, не в первый раз. Матан тут же осторожно поинтересовался: может, пока Согора нет, он в город ненадолго сходит. Нет, очень не советуют! Согор непременно всё узнает и будет сердиться. Глядя на лица сослуживцев, Матан понял – да, Согор узнает обо всём во всех подробностях. Тут же товарищи вспомнили – надо бы забрать Матановы вещи из гостиницы, как велено было. Решили тут же и сходить. Ну, не совсем прямо тут же, а вскорости, когда удобно будет.

Сразу снова вспомнился Трепиль, «Золотой рыцарь», крушение планов и надежд. Матан расстроился до слёз и поплёлся в свою камору. Там он выпил бормотухи и забылся тяжёлым сном (Матан уже освоился в башне и овладел некоторыми полезными навыками – в том числе: где добывать бормотуху).

Приснились Овечьи Холмики. По болоту шёл высокий тощий мужик. Вот он остановился возле высохшего кривого деревца, деловито разделся и развесил свои шмотки на его хрупких веточках. После чего отошёл от него на четыре шага – здесь болотная вода доходила ему до задницы. Мужик пошуровал ногами, набрал полную грудь воздуха и погрузился с головой под слой ряски. Поднялся он уже с короной. Всё это совсем не походило на случайную находку. Матан заорал от возмущения и проснулся.

Стояла темень, а после противного сна заснуть снова не получалось. Мат поворочался с боку на бок и снова решил прибегнуть к помощи бормотухи. На сей раз приснился Согор. Согор восседал в массивном резном кресле, и находился в глубоком астрале. «Восседал» всё-таки не самое подходящее слово, Согор из кресла почти сполз и уже только опирался поясницей на край сидения. Духу его приходилось нелегко, и это чувствовалось по покинутому телу – периодически оно начинало метаться и издавать жалобные звуки. Потом Согор решил сделать остановку в своём путешествии, воссоединил обе свои сущности и открыл глаза. Даже в неярком свете коптящего факела было видно, насколько устал колдун. Конечности его ещё не вполне покорялись воле, и когда Согор решил восстановить силы из серебряного кубка, что стоял на маленьком столике перед креслом, оный опрокинулся. Тогда чародей поднял с пола огромную реторту и начал пить прямо из её носика. Это требовало немалых усилий, носик был длинным, и поэтому тяжеленный сосуд приходилось держать на вытянутых руках. Но Согор справился. В реторту была залита аракия очень высокого качества.

Тут Матан почуял – или ему показалось, что почуял – что Согор почуял, что кто-то за ним как-то наблюдает, и в панике поскорее проснулся. Этот сон он решил от Согора обязательно утаить, несмотря на все наказы. С этой мыслью он заснул в третий раз.

Приснился Трепиль. Он выступал на базаре и имел успех. Матан попал на ту часть баллады о Кесеке, где он побеждает злого великана Хабаласора. Этого при нём Трепиль ещё не пел, и Матан с удовольствием прослушал всю историю до конца.

…

Был он подобен железной скале.

Был он горяч как жаркий костёр.

Ноги его увязали в земле.

Могучий злой Хабаласор.

"Я жру каждый день по сотне людей,

Юных дев и детей я особо люблю.

Поэтому нет меня в мире страшней

И тебя, Кесек, я убью!"

Он поднял Кесека над главою своей

И ударил о камни скалистых гор.

Но славный Кесек оказался сильней

Чем злобный Хабаласор.

Кесек со звоном свой меч обнажил –

Славный Убйир, смерть и ужас врагов,

И Хабаласора им перерубил

Поперёк пуза его.

Но две половины его телес

Друг к другу скакнули во весь опор,

Сразу слепились, срослись, и воскрес

Хохочущий Хабаласор.

И понял Кесек, что нельзя никак

Хабаласора убить навсегда,

И понёс, подняв на своих руках

Его к бездне, чтоб бросить туда.

Визжал, вырывался тяжёлый злодей.

Бил по затылку, пинал его в нос.

Но, всё стерпев, сорок дней и ночей

Отважный Кесек его нёс.

И в бездонную бездну швырнул его.

И сверху засыпал, и с этих пор

Сидит под землёй и не ест никого

Злобный Хабаласор.

Через несколько дней появился Согор. Сразу же затребовал к себе Матана. Обошлось – сон про него Матан успешно скрыл, подозрений не вызвал. Вообще, успехи Матана на сей раз Согор оценил очень высоко. Особенно ту ночь, когда он увидел два сна (три, на самом деле). Похвалил, оба сна зачёл, поинтересовался, когда это приснилось.

– Где-то четыре-шесть дней тому назад, господин великий Согор.

– Точнее!

– Шесть дней тому назад.

– Это когда в бормотуху цвет карачудры добавляли, господин великий Согор – услужливо добавил писарь из своего угла.

Колдун бросил на него испепеляющий взгляд. Писарь не испепелился, но всё понял.

– Кипса найдите, и ко мне на разговор. Очень постарайтесь. Мат, кто такой Трепиль?

– Менестрель, господин великий колдун. Мы с ним вместе в Крекен пришли.

– Менестреля тоже ко мне. Желаю подтверждения приснившегося.

Погожим деньком, часиков в двенадцать, Трепиль вышел за ворота «Золотого рыцаря». Путь его лежал на Западный рынок, где он уже многократно с успехом выступал. Но не успел он пройти и десятка-другого шагов, как его обогнал неизвестно откуда взявшийся глухой паланкин, и перегородил дорогу. Носильщики проворно окружили музыканта со всех сторон, а из открывшейся двери вышел неброско одетый сухощавый господин и сделал властный приглашающий жест:

– Прошу внутрь.

– Вы меня с кем-то спутали, милейший.

– Тихо! Лезь в паланкин и не рыпайся.

Трепиль разинул свою музыкальную глотку во всю ширь и заорал, насколько хватало способностей:

– Помогите!!! Похищают!!! Стража!!!

Экипаж паланкина опешил. Господин замахал руками и громко зашептал:

– Тихо-тихо, господин музыкант! Никто вас не похищает, что же вы так сразу! С вами желает поговорить одно очень влиятельное лицо, и мы здесь чтобы пригласить вас к нему на аудиенцию. Вам ничего не угрожает. Эта встреча будет большой честью для вас.

– Что за лицо?!

– Пусть пока это остаётся тайной, всё узнаете в своё время.

– Никуда я не поеду.

– Всё-таки я вынужден настаивать.

– Стража!!!

– Ну что же вы! Если вы так настаиваете, вас желает видеть величайший волшебник Согор!

– Мне совершенно не о чем говорить с Согором.

– Как… Великий Согор желает вас видеть. У него есть к вам дело.

– Что он от меня хочет?

– Лучше мы отнесём вас к нему, и он сам будет задавать вам свои вопросы.

– Лучше я пойду дальше своей дорогой.

– Вы совсем не боитесь великого колдуна? Ему подвластны немыслимые силы, и если он на вас разозлится, в его силах уничтожить вас или превратить в какую-нибудь отвратительную мерзость.

– Вредоносная магия в нашем великом королевстве запрещена, и наказание за её использование весьма сурово. Или Согору совершенно наплевать на нашего великого Государя Квелерика Великого и его мудрые и справедливые законы?

Поджарый господин вытер испарину со своего побледневшего лица.

– Ну пожалуйста, пойдёмте с нами. Это не займёт много времени. Башню посмотрите, с Согором пообщаетесь. Немногим выпадает в жизни такой шанс. Будет что внукам рассказывать.

– Так что ему от меня надо?

– На него один человечек работает. Он вас во сне увидел, как вы с балладами выступаете. И надо просто уточнить, много ли в том сне совпадает с тем, как оно на самом деле было.

– Что за человек?! Уж не Матанка ли?

– Матананолай из Макушки. Мы зовём его Матом.

– И что с ним?!

– Служит у Согора. Как сыр в масле катается, сны смотрит.

– Идём к Согору! Сейчас только лабаэлу отнесу.

– Не беспокойтесь, господин Трепиль. Мы отнесём вас вместе с лабаэлой, она не помешает.

– Я пойду сам, и я не хочу с ней таскаться. Или никуда с места не двинусь. И не ходите за мной. – С этими словами Трепиль решительно двинулся обратно в «Золотого рыцаря», оставив людей Согора обречённо себя ожидать.

Вернулся он не скоро. Гриф лабаэлы по-прежнему торчал из-за его плеча. В ответ на недоумённые взгляды менестрель торжественно возгласил:

– Я решил взять её с собой. Может, пригодится.

– Но вам же было тяжело с ней таскаться.

– Ерунда! Я хожу с ней каждый день, и обошёл с ней уже полсвета.

– Что же вы так долго делали в этой таверне?

– Так, поболтал с хозяином, с постояльцами. Сказал, что к Согору приглашён, всем интересно, охали, ахали…

– Зачем?!! Великий Согор будет очень недоволен!

Трепиль пожал плечами:

– Вдруг он и вправду меня превратит в какую гадкую мерзость. Должны же все знать, куда я подевался.

Господин затряс растопыренными ладонями и хотел чего-то заорать, но потом лишь тихо застонал и возвёл очи горе. И они наконец пошли к волшебнику в башню. Пустой паланкин тихонько поплёлся следом.

По дороге Трепиль огорошил своих провожатых новым требованием – ему надо будет обязательно встретиться с Матаном. Сказано это было как нечто само собой разумеющееся. Поджарый господин аж взбеленился – великий Согор на это не пойдёт! С самим Согором спорить совершенно невозможно, это чревато неприятностями и для вас, и для нас! На что Трепиль предложил, что он может сперва наедине встретиться с Матаном, а потом уж пойти к колдуну, и ничего ему об их встрече не говорить. Господин поворчал, что от Согора ничего скрыть невозможно, но делать было нечего. На том и порешили.

Матан сидел в своей каморе и тупо глядел в одну точку. Появление менестреля его поначалу только расстроило:

– Дядя Трепиль, и тебя тоже схватили!

Трепиль поспешил его утешить, рассказал свою историю – как сюда попал, как жил после его исчезновения.

– Я, Матанка, думал, что ты от расстройства обратно домой ушёл. А что мне ещё думать оставалось?.. Как сюда попал-то?

Матан рассказал.

– Страшно мне, дядя Трепиль. Согор такой строгий, никуда меня не пускает! Он про всех всё узнает, ничего утаить нельзя! Приходится правду рассказывать, про все сны. Пропал я! Никуда никогда отсюда не вырвуся, маму не увижу! Век буду здесь сидеть, пока не помру!

– Подожди, Матан. Как так никуда не пускает? А деньги он тебе платит?

– Не. Говорит иногда – мол, молодец, этот сон тебе зачёлся.

– Так он тебя как раба держит! А ты, Матананолай, ойломонец. Никто у нас здесь, в Ойломоне, не имеет права сделать рабом ойломонца, кроме Великого Государя нашего Квелерика Великого. У нас, слава Миродельцам, свободная страна!

– Так то Сого-ор! Поди ему скажи! У него даже по ночам голова отрывается и летает!

– Не отрывается у него голова, Матанка. Это, если хочешь знать, я запустил слушок, когда мы в «Золотом рыцаре» напились. Ты спать пошёл, а разговор как-то перешёл на Согора и его чудеса, я и решил разговор поддержать. Придумал, чтобы уж дурь так дурь. Прижилась байка-то!

– Как, не отрывается! У него шрамище вокруг всей шеи такой…

– Мало ли откуда шрам! Вон, на юге травка одна растёт, от её сока такие рубцы ядрёные остаются! Некоторые солдаты им себе шрамы специально наводят, чтобы побрутальней казаться. Ты, Матанка, не унывай, походим ещё по Миру! Я сейчас к Согору пойду. Присмотрюсь, что-нибудь придумаем!

Согор принял Трепиля важно и милостиво. Выспросил все подробности, остался явно доволен, но постарался не подавать виду. Прослушал всю балладу о Кесеке и Хабаласоре (тоже с явным удовольствием и интересом), ещё пару баллад о деяниях этого достойнейшего рыцаря (о прекрасном олене и о любвеобильной великанше Бабриле). Трепилю неплохо заплатили, хорошо накормили и отпустили восвояси. Согор вызвал Мата, сдержано похвалил, велел ещё активнее стараться. Особо подчеркнул, что за хорошую работу ему позволяется впредь вдоволь пить бормотуху.

Потянулись унылые дни и ночи. Днём Матан шёл с докладом, после развлекался едой и бормотухой, которая почему-то приобрела странный привкус. Сны же он наловчился смотреть всё лучше и лучше, всё чаще и чаще. Ерунда, конечно, тоже снилась. То, например, какие-то вроде золото, серебро, другие всякие там железо, уголь почему-то, и таких разных штук сто кружились, бегали, строились как солдаты рядами и колоннами, пока не построились и не успокоились. И того же рода, ещё глупее и несуразнее.

Были и сны хорошие, добротные. Один Матану самому очень понравился, и Согор высоко оценил:

…Всё было залито солнечным светом. По широко разлившейся реке плыл странного вида корабль, длинный и широкий. Даже, скорее, плот, но очень богатый. Осадка у этого странного судна была всего на длину пальца, палуба возвышалась над водой не больше. По-другому по этой реке идти было невозможно, она то растекалась по широким каменным плитам, становясь совершенно мелкой, то собираясь в быстрые полноводные потоки.

Экипаж и немногочисленные пассажиры собрались под тентом, расположенным посередине, предоставив судно воле спокойного течения. Лишь на корме, на самом краю оставалась одинокая хрупкая фигурка. Грустная принцесса сидела на корточках под палящим солнцем, опустив в воду узкие ладони. Принцесса смотрела на мелких рыбок, проплывающих под кораблём, на разноцветные галечки, лежащие на неровном каменном дне. Принцесса уселась прямо на палубу, теперь можно было болтать в воде босыми ногами. Из-под тента за ней лениво наблюдала охрана.

Принцесса встала и спокойно пошла по дну к дальнему берегу. Вода едва доходила ей до середины голени. Судно неторопливо уносило вниз по течению.

Никто даже сразу не сообразил, что произошло. Потом повскакали, схватили вёсла, кинулись за ней. Но было поздно. Река перевалила край каменной плиты и утроила скорость своего бега. Берега сблизились и поднялись каменными стенами, дно ушло вниз. Сейчас на берег перебродить было уже невозможно, да и выплыть затруднительно…

Хотелось досмотреть, чем дело кончится, да не вышло – проснулся. Удалось, правда, заснуть снова, но сон, увы, не продолжился.

Вместо симпатичной принцессы приснилась отвратительного вида гигантская многоножка неприятного коричневого цвета. Она бодро бежала по длинному круглому туннелю. Задняя её половина быстро перебирала многочисленными ножками, а переднюю половину с такими же ножками тварь держала в воздухе на весу, буквально над самым полом. Обхватить её двумя руками поперёк – если кому-либо пришла бы в голову такая странная идея – никак бы не получилось, столь толстым было её мягкое туловище. Половину переднего торца цилиндрического тела занимали огромные переливчатые глаза, ниже шевелились многочисленные длинные усики и прочие жвала. Сзади многоножки тащилось что-то похожее на кишки. Тварь крепко воняла, причём запах буквально ежеминутно менялся на какой-нибудь совершенно другой, но столь же мерзкий.

Тем временем многоножка добралась до огромной залы, битком набитой многими сотнями таких же отродий. Иные даже в прямом смысле слова ходили друг по другу. В зале висела огромная картина, вроде как плоская, а вроде и как объёмная. Картина представляла собой множество шариков, хаотично соединённых между собой множеством тонких паутинок. Где-то паутинок было просто огромное количество, от каких-то шариков отходило не больше десятка. Один из шариков выделялся – он был большим и чёрным, в отличие от остальных – розовых, и паутинки при нём были тоже не розовыми, а чёрными.

Внезапно многоножка встрепенулась и побежала прямо на Матана. Тот не успел даже как следует испугаться – тварь засунулась ему прямо в голову, раздался громкий щелчок – и сон пропал. Остаток ночи Матан провёл висящим в чёрной глухой пустоте.

Согору этот сон тоже понравился. Однако самое большое впечатление на великого колдуна произвело другое:

Сон был дурацкий, но срамной. Приснился худой бородатый старик. На нём была мятая соломенная шляпа и то ли ещё короткие штаны, то ли уже подгузник, трудно сказать. Эти штанишки были разукрашены яркими разноцветными пятнами, и совершенно не прикрывали пупка. Что нимало не смущало бесстыжего деда. Старик общался с несколькими женщинами разного возраста, говорили о совершеннейших пустяках. Женщины выглядели вовсе непотребно – иные абсолютно голые, на ком только яркие подгузники, которые правильнее было назвать «насрамники», ибо ничего более они не прикрывали. Однако дамы тоже смущены не были, пупков прикрыть и не пытались, будто всё так и должно быть.

Согор, выслушав сбивчивый отчёт Матана о неприличном сне, хмыкнул и сказал, что действительно, надо бы тебе, Мат, приводить иногда проституток, парень ты молодой. Но вот что удивляет, что это тебе дедушка-то пригрезился? Ты часом, дедушками никогда не интересовался?

– Нет, что вы, господин великий Согор! Мне даже вовсе неприятно. Этот дед, Кара Хапоза, просто с тётеньками говорил.

Согор аж подпрыгнул.

– Кара! Хапоза!! Да!!!

– Да, господин великий Согор – промямлил струхнувший Матан – так его женщины называли.

– Каргафоза! ...., ...., ....! (Матан и не думал, что Согор может такие слова говорить) – Что ещё о нём сказать можешь?

– Седенький весь… Худой… Пуп у него сморщенный…

– Насрать в его пуп! О чём говорили!

– Ну, типа: «А говорят, Хапоза, сегодня дождь обещали». А он: «Да нет, не будет, вот увидите».

– Ешё!

– Типа: «Что сегодня делать будете?». А он: «Вами любоваться. А потом вина попить думаю».

– А они?!

– «Хи-хи».

– Всё?!

– Всё. Они не по-нашему говорили. Совсем все слова не наши, другие.

– А ты как понял? Ты не по-нашему тоже понимаешь?

– Не, господин великий Согор, не понимаю. Не знаю, почему понял. Во сне.

– Так. Мат, сны о Каргафозе смотреть в первую очередь! Всё максимально подробно! Стараться изо всех сил! Вознаграждение – особое! Ответственность – тоже! Иди, работай!

С этих пор Согор уже не давал Матану ни отдыху, ни сроку. По нескольку раз на сутки спать гонял. Бормотуха, которую приходилось пить уже не для удовольствия, а в качестве снотворного, совсем испортилась, привкус её всё усиливался и усиливался. Сны стали сплошь сбивчивыми и непонятными, ничего интересного увидеть не получалось. Каргафоза и подавно сниться не желал. Согор нервничал и ругался. Потом вкус у бормотухи опять изменился. Приснился такой кошмар, что Матанолай чуть умом не тронулся. За ним всю ночь гонялись бешеные морковки, и было их тысячи тысяч. Они летали за ним по воздуху, бегали на стальных паучьих ножках, залезали ему прямо внутрь и ползали внутри всего тела, выглядывали из него изо всех щелей – глазами, которые торчали у них из попок вместо ботвы. Морковки хотели его съесть, и съесть весь мир вместе с ним… Матан проснулся от собственного крика, вместе с ним проснулись все обитатели башни.